В лесу Дин / In the Forest of Dean

      9 апреля 1998       Хогвартс, 10:05       Да куда запропастились эта девчонка?!       Снейп бесшумно двигался по замку, скользя взглядом по статуям и заглядывая в каждое ответвление основного коридора, по которому проходил. Миновав библиотеку, он в очередной раз мысленно выругался. Сколько раз он случайно сталкивался с девочкой Уизли в самых неожиданных местах замка, но в тот треклятый раз, когда ему действительно понадобилось её найти, она как сквозь землю провалилась! Сейчас бы ему как нельзя кстати пришлась та карта, что была у Поттера, — о да, он прекрасно знал, что это карта, просто не понимал, как она работает.       Проклятье!       Остановившись на следующем перекрестке, он бросил раздражённый взгляд в пустой тихий коридор, уходящий налево, затем посмотрел направо, куда поворачивал основной коридор. Потратив большую часть утра на приведение в порядок лодочного сарая, он наконец смог вернуться в замок, чтобы поискать девочку Уизли. Что-то в её голосе ему сильно не понравилось, когда они разговаривали этим утром, и в выражении лица тоже. Что-то определённо было не так, и, основываясь на известных ему деталях отношений, связывающих её с Боунс, у него были все основания предполагать, что она что-то видела, возможно, даже всё, — а это был риск, который он не мог оставить без внимания.       Если бы не МакГонагалл, так некстати проходившая тем же коридором, он бы стёр Уизли память прямо там и тогда, даже не проверяя, видела она что-то или нет, но он оказался загнан в угол. У него не было другого выбора, кроме как уйти. Не устраивать же ему, в самом деле, дуэль с МакГонагалл, а именно этим обернулось бы дело, вздумай он стереть ученице память на её глазах. Нет, он даже выиграл бы ту дуэль, в этом он не сомневался, но сколько бы это подняло шуму, страшно представить. Так что в тот момент ему оставалось только уйти, чтобы разыскать рыжую занозу позже и уже тогда покопаться в её воспоминаниях.       Это не должно было составить никакого труда, поскольку в настоящее время ей надлежало быть в классе, только вот в классе её не оказалось.       МакГонагалл освободила Боунс и Уизли от занятий на этот день, указав в качестве причины болезнь, — о чём он был любезно проинформирован Флитвиком, когда попытался найти Уизли на уроке чар. Конечно же, «болезнь» была «подтверждена» Помфри и имела вполне реальные симптомы, обеспеченные какой-нибудь гадостью из магазина приколов Уизли, на деле же он отлично понимал, что МакГонагалл просто дала девушкам выходной в связи со смертью родителей Боунс. Поморщившись, он свернул налево.       Тут он МакГонагалл не винил.       Их смерть была трагическим, но, увы, неизбежным событием, только вот это едва ли могло утешить дочь, потерявшую сразу обоих родителей, и самое меньшее, что могли сделать учителя в такой ситуации, это дать девочке немного времени прийти в себя. К сожалению, один день — это максимум, на что она могла рассчитывать. Большего он просто не мог допустить, не вызвав подозрений.       Миновав ещё три коридорных ответвления, он хмуро потёр грудь в том месте, куда пришлась большая часть ударов маленького девчоночьего кулачка. Надо же, соплячка соплячкой, а удар приличный. Он уже и не помнил, когда его последний раз били кулаками. Нос-то он залечил сразу, а вот с синяками на груди и рёбрах ещё предстояло что-то сделать, а в том, что синяки остались, он не сомневался — боль при дыхании чувствовалась до сих пор.       Он повернул за следующий угол и быстро поднялся на несколько ступенек.       Он мог её остановить, мог заморозить её на месте и избежать физического насилия, но почему-то этого не сделал. Ей было больно, и она хотела причинить боль ему, он ясно видел это на её лице — и позволил, потому что он это заслужил. Это не имело никакого значения, он в любом случае собирался стереть ей память, кроме того, он просто не мог заставить себя её остановить. Первый удар застал его врасплох и внезапно отозвался гораздо глубже поверхностной физической боли. В каком-то вывернутом наизнанку смысле это казалось справедливым, более того, некая извращённая его часть почти нуждалась в том, чтобы это произошло — чтобы слова, которые она выплёвывала на него в слепой ярости, обрели самое что ни на есть физическое воплощение.       Он и правда был чудовищем.       А как ещё его можно было назвать после всего, что он сделал? Разумеется, не он был инициатором убийства её родителей, но он знал, что это рано или поздно случится, и никак не пытался это остановить. Точно так же, как не пытался остановить бесчисленное множество других смертей, которые тяжелым грузом лежали у него на совести. Какую бы сторону он не поддерживал в этой войне, он совершенно точно не мог считаться хорошим человеком — он заслуживал каждого её удара, и даже больше. Чёрт, он бы позволил ей и дальше себя бить, если бы они не торчали посреди коридора, рискуя в любой момент попасться кому-нибудь на глаза.       Повернув за очередной угол, он подавил рвущийся наружу стон и попытался унять вновь всколыхнувшееся раздражение. Надо сказать, делать это становилось всё труднее. Даже если МакГонагалл и знает, где Уизли, ему она ни за что этого не скажет. Больничное крыло он уже проверил. Вполне возможно, она спряталась в общей гостиной, что усложнило бы задачу, но не сделало её невозможной, но что-то ему подсказывало, что это не так. Что-то зудело в глубине его сознания, подталкивая его продолжать обыскивать коридоры. Если Уизли всё-таки стала свидетелем его столкновения с Боунс, то наверняка что-то заподозрила и захочет поделиться своими подозрениями. С кем? Хорошо если с той же самой Боунс или каким-нибудь Лонгботтомом, а если она попытается как-то связаться с Поттером? Этого он допустить никак не мог.       Миновав ещё два поворота, он резко замедлил шаг — кто-то шёл по коридору ему навстречу. И этот кто-то очень не хотел, чтобы его заметили, о чём недвусмысленно говорили используемые им заглушающие и дезиллюминационные чары. Очевидно, появление Снейпа не прошло незамеченным, но деваться таинственному невидимке было некуда, поэтому он попытался по-тихому проскользнуть мимо. Вероятно, с кем-то другим ему бы это даже удалось, чары были наложены на совесть, но чуть заметное в движении искажение пространства всё же выдавало его присутствие.       Это была Уизли — чтоб ему провалиться на этом самом месте.       Сохраняя бесстрастное выражение лица, он продолжил движение по коридору. При его приближении неизвестный замедлил шаг и замер у стены, полностью сливаясь с окружающим пространством. Снейп мысленно хмыкнул. Проходя мимо, он резко повернулся, схватил невидимку за плечо и оттащил от стены.       — Мисс Уизли, — холодно проговорил Снейп не повышая голоса, — предлагаю вам снять ваши дезиллюминационные чары, прежде чем вы закончите тем, что будете назначены личным демонстрационным помощником Кэрроу до конца семестра.       Чары замерцали, а затем исчезли, открыв бледную, но не такую уж и напуганную мисс Уизли. Она внимательно смотрела на него снизу вверх, с опаской, но без обычного вызова, что только подтвердило его подозрения.       — И что же вы делаете на шестом этаже, позвольте узнать?       — Ничего, сэр.       Он сузил глаза. Она знала. Знала и имела в распоряжении три клятых часа, чтобы что-то с этим сделать.       Сжав челюсти, он бегло осмотрелся по сторонам. На шестом этаже не было комнат, а делать что-либо посреди коридора он больше не собирался, как и тратить время на то, чтобы тащить её до ближайшего уединённого места. Не колеблясь, он выпустил её плечо и схватил за руку — она вздрогнула от прикосновения, но он не дал ей и миллисекунды, чтобы отреагировать, прежде чем он аппарировал их обоих в кабинет директора. Должно же быть хоть какое-то преимущество в должности директора.       Они появились по центру кабинета с громким хлопком. Он сразу же отпустил её руку и спешно схватил сзади за мантию, чтобы не дать пропахать носом пол. Убедившись, что равновесие восстановлено, он отпустил её и отступил назад, с настороженным прищуром наблюдая за тем, как она, держась за живот, поворачивается лицом к нему. К счастью, её не вырвало. Должно быть, если она и аппарировала раньше, то делала это не слишком часто, так как её лицо выглядело слегка зеленоватым.       — Присаживайтесь, — ровным голосом сказал он, кивнув в сторону кресла перед книжными полками справа от неё.       Поколебавшись, она взглянула на предложенное для размещения место, потом снова на него и только после этого медленно подошла к креслу и осторожно села.       — Северус, — раздался позади него осторожный голос Дамблдора, и он подавил желание швырнуть парное кресло в портрет. — Что происходит?       — Всего лишь улаживаю небольшое недоразумение, — ответил Снейп, впившись взглядом в портрет и даже не пытаясь скрыть своё отношение к его обитателю. Происходящее сейчас не имело никакого значения. Кабинет был надёжно заперт и окружён заглушающими чарами — Уизли просто некуда было деться, а несколькими минутами спустя она и не вспомнит, что вообще здесь побывала. — В рамках ваших же инструкций.       Он наложил дополнительное невербальное заглушающие заклинание, отсекающее Дамблдора от остальной части комнаты, дабы тот больше их не прерывал. Девчонка, похоже, заметила его манёвр, поскольку бросила быстрый взгляд на портрет. Губы Дамблдора всё ещё двигались, но звуков не было.       — Где вы были этим утром? — перешёл к делу Снейп, вперив в неё суровый взгляд.       — На завтраке, — ответила она, вызывающе глядя ему в глаза. — В Большом зале.       Снейп сузил глаза. Он зря тратил время, расспрашивать её не имело никакого смысла, она всё равно не скажет ничего, что могло бы убедить его в правдивости её слов. Что чтение, что стирание памяти против воли человека было одинаково неправильно как с точки зрения закона, так и морали, так какая уже разница? Он мог просто заглянуть в её сознание и покончить с этим. Он сделал шаг к ней, и её глаза внезапно расширились. Глубже вжавшись в кресло, она вытянула перед собой руку.       — Нет, подождите, — выдохнула она. По тому, как расширились её зрачки и напряглось тело, он мог сказать, что сердце её сейчас билось часто-часто. — Подождите… пожалуйста, подождите… Я… я никому не говорила.       Он остановился в трёх футах от неё и приподнял одну бровь.       — Не говорили что?       Она тяжело сглотнула, опустила руку обратно к своему боку и вцепилась в ткань школьной формы.       — О том, что сегодня произошло… что вы сделали… Я никому не говорила, что видела, как вы стёрли Сьюзен память и отпустили её, после того как она вас ударила. Я… я ничего никому не говорила, вам нет надобности удалять мои воспоминания. Я никому не скажу.       Поборов желание закатить глаза, Снейп криво усмехнулся. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, и он понял, что, вероятно, это был первый раз в истории, когда он проявил эмоции в присутствии ученика. Конечно, если не считать Поттера, который обладал просто феноменальной способностью довести его до белого каления.       — Вопрос не в том, кому вы расскажете, — холодно сказал Снейп, возвращая своему лицу серьёзное выражение. Он приблизился ещё на шаг, вынуждая её поднять голову выше, чтобы на него смотреть. — Вопрос в том, кто и как будет спрашивать. Или вы забыли, насколько часто здесь используется веритасерум?       Она не отрывала внимательного взгляда от его лица, и он почти видел, как разрозненные кусочки в её голове быстро складываются воедино.       — Вы всё ещё помогаете нам, так? — наконец медленно произнесла она.       А она поумнее своих сверстников.       — Это не вашего ума дело, — холодно обрезал он, снова нахмурившись. Всё-таки хорошо, что он прислушался к своей интуиции и разыскал её до того, как её светлые мысли выудил кто-то другой.       — Но мы… и я лично… мы причинили вам столько неприятностей! — почти сердито воскликнула она, поднявшись с кресла и встав прямо перед ним. Её плотно прижатые к бокам руки стиснулись в кулаки. — Если вы сотрёте мне память, я просто продолжу делать то, что делала! И если до сих пор Кэрроу никого не убили, то… Ох… Это… это ведь вы, да? Это вы их останавливали!       И тут у него чуть глаза на лоб не полезли, когда эта пигалица смело шагнула вперёд и схватила его за мантию, полыхнув гневным взглядом. Он не был уверен, на кого именно был направлен этот гнев — на него или на неё саму, но в любом случае это уже не лезло ни в какие ворота! Сначала Боунс, теперь Уизли?!       Да что творится с нынешними студентами?!       — Вы же можете дать им что-то другое вместо веритасерума, если они захотят меня допросить, — с некоторым отчаянием сказала она, игнорируя его очевидное недовольство столь откровенной наглостью и совершенно неприемлемым поведением. — Если вы удалите мои воспоминания, я создам гораздо больше проблем, чем если вы их оставите!       Его терпение лопнуло. Уизли перешла все возможные границы, кроме того, всё это было пустой тратой времени. Он схватил её за запястье и отодрал от своей мантии.       — Что ж, к сожалению, вы уже установили стандарт, — ядовито процедил он с мрачной усмешкой, оттолкнув её назад к креслу и с удовлетворением заметив, как она вздрогнула под его взглядом. — Любое изменение вашего поведения только вызовет подозрения, так что лучшее, что вы можете сделать, это скрестить пальцы и надеяться, что в будущем вы не натворите чего-то настолько глупого, чтобы спровоцировать чью-то смерть. А теперь — сядьте.       Она села.       Её тело подчинилось, но глаза всё ещё пылали мириадами противоречивых эмоций.       — Не могли бы вы удалить их только на время и вернуть, когда всё это закончится? — тихо попросила она со смирением в голосе, так непохожим на былую агрессивную настойчивость.       — Почему? — вырвалось из его рта ещё до того, как он успел обдумать, что говорит.       Спрашивать об этом было глупо. На самом деле, его совершенно не волновало «почему», он всё равно никогда бы не согласился исполнить такую просьбу. Он даже не был уверен, зачем вообще задал этот вопрос. Чёрт, он действительно начинал делать ошибки, и это было плохо.       С тех пор, как Насир вырезал эти руны у него на груди, его усталость как будто утроилась. Его тело двигалось медленнее, рефлексы утратили остроту, а разум, напротив, метался от одного к другому и никак не мог успокоиться, и вот результат — две непозволительные ошибки за один день: сначала с Боунс, теперь с Уизли. Зачем он вообще с ней заговорил? Почему не использовал легилименцию сразу же, как только они оказались в его кабинете? Либо он устал больше, чем осознавал, либо напряжение, в котором он жил последние месяцы, всё-таки начало сказываться на его способности адекватно мыслить.       Тратить время на пустой трёп со студенткой — до чего он дошёл!       — Потому что я хочу помнить, — медленно сказала она. — Когда всё это закончится, я хочу помнить, что вы нам помогли.       Снейп почувствовал, как его лицо дрогнуло.       — Когда всё закончится, это будет неважно, — сказал он, наклоняясь вперёд, чтобы взять её за подбородок. Легилименция работала наилучшим образом, когда поддерживался зрительный контакт и человек не двигался. — Не отводите взгляда от моих глаз.       — Я не считаю, что это неважно, — прошептала она. Она не отстранилась, когда он поднял её голову, и без колебаний встретила его взгляд. Наверное, впервые за все годы своего обучения она действительно по доброй воле выполняла его указания. Жаль, это не продлится долго. — Кто-то должен помнить, что вы сделали… Кто-то должен знать.       — Это не имеет значения, — с горечью пробормотал он.       — Но вы же отправитесь в Азкабан, — проговорила она почти с отчаянием. — Вас это не волнует?       Несколько секунд он молча смотрел на неё. Тяжесть на груди стала настолько невыносимой, что он на время утратил бдительность и позволил истинным эмоциям отразиться на своём лице. Впрочем, он и не особо старался что-то скрывать. Зачем? Она в любом случае ничего не вспомнит, так что ему уже было всё равно.       — Нет, — тихо сказал он. — Потому что я буду мёртв. Legilimens.       

***

             13 апреля 1998 года       Малфой-мэнор, 7:09       Чавкая ботинками по жидкой грязи, Снейп обречённо пробирался сквозь ливень к парадной двери поместья Малфоев. Он и в хороший-то день ненавидел сюда приходить. Как выдерживала всё это Нарцисса, которой приходилось здесь жить, он просто не представлял. Теперь, когда её муж стал практически бесполезен, она держалась сама по себе и заботилась о себе собственными силами, и длилось это уже не один месяц. Однако сегодняшний день был не просто плохим, пожалуй, его смело можно было назвать худшим из тех, когда Тёмный Лорд мог вызвать его к себе.       Сегодня был понедельник.       День, указанный Насиром как тот, в который он мог потерять часть своей души, и последнее, чего он хотел, — чтобы это произошло в поместье Малфоев на глазах у Тёмного Лорда. Насир не назвал конкретного времени, «первая половина дня» могла означать что угодно с полуночи до полудня, а значит, в любое время в течение следующих пяти часов он мог потерять сознание от боли. Он рассчитывал провести весь день, надёжно запершись в своих покоях при директорском кабинете, и даже придумал, чем в это время занять Кэрроу, чтобы те держались подальше от студентов.       Но, конечно же, у жизни были другие планы.       Очнувшись от и без того беспокойного сна из-за горящего огнём предплечья, он вслепую надел ботинки, схватил сюртук и аппарировал в поместье. В последнее время у него вошло в привычку спать не раздеваясь, а после просто использовать разглаживающее заклинание, и сейчас он порадовался тому, что последовал этой привычке и в этот раз, хотя не планировал никуда выходить как минимум до обеда.       Он не знал, чего ожидать по прибытии. Эта встреча не была запланированной, так что вполне могла варьироваться от краткой пятиминутной беседы до очередного пыточного марафона длиной в несколько часов — при этой мысли у него скрутило живот, и он порадовался, что ещё ничего не ел. Ни о каких новых пленниках он не слышал, со стороны Ордена тоже всё было тихо. Он знал, что они планировали напасть на логово оборотней, но без подробностей — во время встреч с Орденом Поттер и Грейнджер держали сумочку закрытой. Снейп не знал, было ли то случайным совпадением или они догадались о слежке, но не мог не испытывать некоторого беспокойства по этому поводу, особенно в свете происшествия с девчонкой Уизли.       Мисс Уизли не лгала, она действительно никому ничего не говорила.       По крайней мере, если судить по тем воспоминаниям, которые остались в её голове. Примерно до половины десятого утра её память не вызывала вопросов. МакГонагалл проводила их с мисс Боунс в свой кабинет, и некоторое время они провели там. Он ясно видел в её голове мысли о том, как рассказать об увиденном Поттеру и Грейнджер, но все варианты, приходившие ей в голову, были неосуществимы. Так ничего и не сказав МакГонагалл, она вышла из её кабинета около 9:20 утра и вернулась в гостиную Гриффиндора — и в этот момент её воспоминания искажались. В них наблюдалась заметная дыра.       Кто-то стёр кусок её памяти, причём весьма неумело. Разрыв во времени был до боли очевиден. Некоторые фрагменты сохранились, но они никак не объясняли, каким образом она оказалась на шестом этаже. Вполне возможно, в тот момент, когда он её нашёл, даже она сама не знала, почему там находилась.       Сказать, что обнаруженное вызывало беспокойство, было бы преуменьшением, но он абсолютно ничего не мог с этим поделать, разве что выловить и допросить всех известных её сообщников — с риском для себя и без какой-либо гарантии результата. Приходилось смириться с тем, что он так и не узнает, что она делала этим утром между половиной десятого и четвертью одиннадцатого. Он почти не сомневался, что стирание памяти было прицельным и намеренным, более того, вполне вероятно, что она сделала это с собой сама. Она ожидала, что он за ней придёт, и сделала всё, чтобы быть абсолютно уверенной, что он не узнает о том, что она сделала. И сколь бы неприятным это для него ни было, в каком-то смысле он был даже впечатлён.       Что ни говори, а решительности и целеустремлённости девчонке было не занимать.       Итак, он стёр остатки её воспоминаний на эту тему, устранил следы неумелой обливиации и аппарировал её к кабинету МакГонагалл, внушив, что она шла туда, чтобы увидеть Боунс. Всё, что ему оставалось, это подождать и разобраться с последствиями того, что она сделала, когда и если таковые проявятся.       И хотя он знал, что совершенно ничего не мог сделать прямо сейчас, необходимость оставлять что-то на волю случая не могла не нервировать, и он снова нахмурился при этой мысли, рывком открыв парадную дверь поместья Малфоев. Он уже собирался подняться наверх, в большую столовую, когда услышал низкий стон откуда-то справа и замер на полушаге. Звук повторился, и по спине Снейпа прошла холодная дрожь. Он знал этот звук. За эти годы он слышал его слишком много раз и хорошо знал, что тот был лишь предвестником гораздо более ужасающих звуков. Его желудок скрутило в жёстком спазме. Он повернулся и направился к передней гостиной, заранее готовясь к тому, что увидит за дверьми.       И действительно, внутри его встретили горящие красные глаза, запах крови и рвоты, Нагини, плотными кольцами свернувшаяся в углу, и избитый человек, привязанный к стулу посреди комнаты.       Крови было много. Она пятнала пол и покрывала пленника с головы до ног. Лицо его, распухшее и чёрное от синяков, было неузнаваемо, нога ниже колена заканчивалась обрубком, срез выглядел так, будто его прижгли сразу после нанесения, но весьма грубо и небрежно.       Тело несчастного отчетливо подёргивалось, и Снейпу сразу стало ясно, что тут не обошлось без нескольких раундов Круциатуса. Низкие стоны продолжали срываться с разбитых губ.       — С-с-северус, — прошипел Волдеморт, отходя от пленника и направляясь к нему.       Снейп убедился, что его лицо совершенно бесстрастно, осторожно закрыл за собой двери и прошёл навстречу красноглазому демону.       — Мой Лорд. — Он коротко поклонился, равнодушно мазнул взглядом по человеку в центре комнаты и снова посмотрел на Тёмного Лорда. — Чем я могу быть полезен?       — Мне хотелось бы получить некоторую информацию от нашего гостя, — сказал Волдеморт, и на его губах появилась тревожащая улыбка. — Похоже, он тайно хранил запас ингредиентов и искусственно создавал дефицит на наших линиях поставок.       — Понимаю, — сказал Снейп совершенно бесстрастно, несмотря на ускорившееся сердцебиение. Его взгляд лениво переместился обратно к человеку на стуле. Ему пришлось приложить немалое усилие, чтобы сохранить маску невозмутимости, когда он понял, на кого смотрит. Это был Питер. — И вы хотели бы, чтобы я изыскал эту информацию, милорд?       — Да. — Волдеморт обошёл его и сел в кресло у камина. — Я нахожу, что у тебя истинный талант извлекать воспоминания, которые от моего взора как будто ускользают.       Это была ложь.       Тёмный Лорд был ничуть не менее искусен в легилименции, чем он, только предпочитал другие методы. Вопросы, пытка, исцеление и снова вопросы — и так по кругу, пока допрашиваемый не скажет то, что было нужно Лорду. Время от времени он вызывал Снейпа и просил его применить легилименцию, чтобы подтвердить свои выводы. В большинстве случаев к тому времени все ответы уже были получены, и допрос с использованием легилименции становился скорее проверкой лояльности самого Снейпа: не утаит ли он что-то, что Тёмный Лорд уже и так знал? Обычно он устраивал подобные проверки, когда находил что-то, угрожающее известным Снейпу людям.       Так что это была всего лишь одна из таких проверок.       Тёмный Лорд хотел, чтобы он нашёл что-то конкретное и раскрыл это без колебаний — даже если это означало смерть знакомого человека.       — Как вам угодно, мой Лорд, — кивнул Снейп и направился к истерзанному пленнику. В этот момент двери в комнату открылись и вошла Нарцисса, держа в руках знакомый флакон с зельем. По её лицу невозможно было прочесть ничего, но Снейп видел, что она была взволнована. Она тщательно избегала смотреть прямо на человека в центре комнаты.       — Мой Лорд, — тихо сказала она, склонив голову. — Я принесла зелье, как вы просили. Это должно привести его в сознание для допроса Северуса.       Тёмный Лорд кивнул, но не сделал никакого движения, поэтому Нарцисса подошла к Снейпу и передала флакон. Он заметил лёгкую дрожь в её пальцах, когда те коснулись его руки, но никак этого не показал, вместо этого он повернулся к человеку на стуле и приступил к работе. Нарцисса тем временем поклонилась Тёмному Лорду и вышла из комнаты.       Он влил зелье в горло Питера и подавил гримасу, когда глаза аптекаря расширились, а с губ сорвался мучительный крик. Его взгляд вспыхнул страхом, глаза на миг закатились, потом начали рыскать по комнате и наконец остановились на Снейпе.       — ТЫ! — выплюнул он, натягивая путы, удерживающие его на стуле. — Тебе должно быть стыдно за себя!       Снейп проигнорировал его слова, грубо схватил его за подбородок и пробормотал одно-единственное слово:       — Legilimens.       Потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в той мешанине, что творилась у него в голове — неизбежный побочный результат сочетания допроса и пыток. Боль путала мысли и туманила разум, превращая обычно стройный ряд воспоминаний в форменный кавардак. Не говоря уже о том, что Тёмный Лорд даже не пытался деликатничать, применяя легилименцию. Он врывался в чужой разум как бешеный зуву и буквально разрывал его в клочья в поисках информации. Пытаться отыскать что-то после такого воздействия было всё равно что рыться в крысином гнезде, при этом Снейп даже не знал, что именно ищет, — и тем не менее он нашёл.       Ему потребовалось чуть больше получаса, чтобы собрать воедино разрозненные обрывки и составить из них более-менее цельную картину, из которой выходило, что Питер действительно утаивал от них запасы. Он никогда не отказывался выполнять их требования, но то и дело задерживал, а то и вовсе недопоставлял какие-либо ключевые ингредиенты, отговариваясь проблемами с поставками или возникшим на рынке дефицитом, а сам тем временем собирал значительные запасы на тайном складе. И не просто копил, а явно кого-то снабжал, отправляя по ночам посылки со своей совой под дезиллюминационными чарами. К счастью, в его памяти не нашлось никаких указаний на адресатов. Конечно, у Снейпа были свои подозрения на этот счёт, и подозрения эти прямо указывали на Орден, но в голове Питера не было абсолютно ничего, что могло бы это подтвердить. И слава Мерлину, последнее, чего бы хотелось Снейпу, это подвести под допрос Шеклболта или Артура Уизли — что он бы и сделал, найдись в памяти Питера что-либо, их компрометирующее. Однако такового не нашлось.       На самом деле, по воспоминаниям Питера можно было предположить совершенно иное: он обманывал всех, включая Молли Уизли и других своих постоянных покупателей. В его голове имелось воспоминание о том, как она расстроилась, когда он сказал ей, что у него нет столько порошка из рога двурога, сколько ей необходимо для приготовления бодроперцового зелья, и ей пришлось уйти с половиной необходимого количества. Также у него имелись воспоминания о том, как он договаривался с Пожирателями Смерти о поставках определённого количества ингредиентов, после чего отказывал Артуру Уизли в покупке тех же ингредиентов в пользу выполнения этого договора. Но оставались ещё те воспоминания об отправке посылок неизвестному заказчику.       Всё в его голове как будто намекало, что существует какая-то третья, неизвестная фракция, которой он тайно помогал и о которой Тёмному Лорду следовало бы серьёзно побеспокоиться. Снейп практически не сомневался, что Питер изменил или удалил некоторые из своих воспоминаний, чтобы защитить Орден, но поскольку никаких конкретных указаний на это не было, всё выглядело вполне достоверно.       Снейп понятия не имел, как Питер это проделал, насколько он знал, тот не был ни окклюментом, ни легилиментом, но результат был налицо. Конечно, Тёмный Лорд вполне мог бы что-то заподозрить. Он мог догадаться, что Питер изменил свои воспоминания и повёл их по ложному следу. Но реальность была такова, что при всей своей проницательности и непомерной магической силе Тёмный Лорд всегда был и оставался жутким параноиком. Не просто так он устанавливал столь строгие порядки в рядах своих приспешников и убивал людей по первому подозрению, не просто так постоянно устраивал своим приближённым всяческие проверки. Этот человек был одержим двумя идеями: убийством Поттера и сохранением власти. Оба этих триггера делали его невероятно восприимчивым к сомнениям и подозрениям, а потому Снейп даже не сомневался, что мысль о существовании третьей стороны, могущей угрожать власти Лорда, ляжет на благодатную почву.       Единственными явно компрометирующими воспоминаниями, которые нашёл Снейп, были воспоминания о том, как Грейнджер вырвало на пол в кабинете Питера, после чего она извинилась и Поттер вытащил её в окно. Разумеется, компрометирующим здесь был не сам этот эпизод, а то, что Питер скрыл это от егерей, явившихся на звук сработавшей сигнализации. Больше ничего существенного в его голове Снейп не обнаружил. Он отпустил подбородок Питера и отступил назад. Ничем хорошим для несчастного аптекаря это, конечно, не кончится, но хотя бы Орден ещё на какое-то время останется в относительной безопасности. Конечно, если сам не полезет на рожон.       К тому времени как он закончил сеанс легилименции, Нарцисса уже вернулась в комнату и теперь стояла у камина в нескольких футах от Тёмного Лорда.       — Поттер был в аптеке, — ровным тоном сообщил Снейп, отслеживая реакцию Тёмного Лорда. — Он украл какие-то ингредиенты, но что именно и в каком количестве сказать сложно, потому что Питер нигде это не фиксировал. Он солгал егерям о краже, чтобы прикрыть Поттера. Начиная с нового года он тайно накапливал значительные запасы товаров и регулярно отправлял посылки неизвестному адресату…       Тут Снейп сделал паузу, дабы придать дополнительный вес угрозе, в существование которой сам не верил ни на кнат.       — Я вовсе не убеждён, что этим адресатом был Орден. Я дважды перепроверил его воспоминания и не обнаружил никаких доказательств вмешательства. — Не покривив против правды ни единым словом, он совершенно сознательно лгал. Возможно, доказательств вмешательства действительно не было, но он не сомневался, что воспоминания были изменены. Он чувствовал это на уровне инстинкта. С самым серьёзным выражением лица он неотрывно смотрел на Тёмного Лорда. — Что-то происходит. Не уверен, что именно, но, думаю, нам нужно отнестись к этому со всей серьёзностью.       Снейп добавил твёрдости в свой тон на последних словах и заметил, как потемнели глаза Тёмного Лорда, прежде чем тот встал со своего кресла и направился к нему.       — Ты озвучил мои собственные мысли, С-с-северус, — протянул он, продолжая медленно приближаться, и Снейп уловил скрытое волнение в его голосе. — До меня дошли слухи — довольно тревожные слухи, которыми я ещё с тобой не делился.       — Слухи о чём, мой Лорд? — осторожно спросил Снейп.       — Кое-кто вернулся в Англию, — тихо сказал Волдеморт, остановившись всего в футе от Снейпа.       — Кто, мой Лорд?       — Насир.       Глаза Снейпа расширились, и он позволил себе слегка приподнять брови при звуке этого имени.       — Вы уверены, мой Лорд?       — Ты сомневаешься в моих словах, Северус? — прорычал Волдеморт, делая последний шаг. Теперь он стоял совсем близко, некомфортно близко, и Снейп вынужден был вытягивать шею, чтобы смотреть на него снизу вверх. От нахлынувшего запаха тлена и смерти к горлу подкатила тошнота.       — Нет, мой Лорд… конечно нет, — поспешно проговорил Снейп. — Я просто удивился, я думал, он мёртв.       — Так думали все, — прошипел Волдеморт ему в лицо, после чего начал кружить вокруг него, как хищник вокруг жертвы. — Но я всегда подозревал, что это неправда. Я всегда подозревал, что он просто затаился.       — Вы полагаете, он работает с Орденом? — спросил Снейп, заранее зная ответ. О нет, Тёмный Лорд никогда бы не предположил такого развития событий. Вопрос был призван лишь укрепить это заблуждение.       — Конечно нет! — вспыхнул яростью Волдеморт, снова остановившись перед ним. — Этот человек презирает Дамблдора почти так же сильно, как я, он и за милю не подойдёт к этому печальному подобию сопротивления! Они ему просто неинтересны!       Снейп кивнул, сохраняя нейтральное выражение лица.       — И что надлежит сделать мне, мой Лорд? Вы желаете, чтобы я его нашёл?       — Пока нет, — отмахнулся Волдеморт, возвращаясь к Питеру. Небрежным движением он схватил его за волосы и дёрнул вверх. Голова Питера безвольно откинулась, как у тряпичной куклы. — Я дам тебе знать, что мне от тебя нужно, когда мне это понадобится, Северус, а пока просто будь начеку.       — Да, мой Лорд, — кивнул Снейп, но остался стоять, где стоял, — его ещё никто не отпускал. Он молча наблюдал за тем, как Тёмный Лорд дёрнул голову Питера назад так сильно, что тот застонал.       — Я… я ничего… тебе… не скажу, — прохрипел Питер, глядя в горящие красные глаза над собой. В храбрости ему не откажешь, Снейп не мог этого не признать, только вот, к сожалению, никакая храбрость тут помочь не могла.       — Этого и не нужно, — прошептал Волдеморт, склонившись к самому лицу Питера. Тревожная улыбка пересекла его безносое лицо, обнажив ряд неровных заострённых зубов. — Твой разум уже дал мне всю необходимую информацию, но это не делает бесполезным твоё тело.       Желудок Снейпа скрутило, к горлу подступила желчь. Он точно знал, что произойдёт дальше, и подавил желание взглянуть на Нарциссу. Она никогда не видела ничего подобного, и он очень надеялся, что у неё хватит выдержки это пережить. Он надеялся, что она поймёт, что это было испытание для неё, и если ей удастся его пройти — это сделает её ещё более достойной доверия в глазах Тёмного Лорда.       — Нарцисса, — окликнул её Волдеморт, — второе зелье.       — Да, мой Лорд, — отозвалась она ровным голосом и пересекла комнату, чтобы подать ему флакон, в содержимом которого Снейп уверенно опознал восполнитель крови. Это не даст Питеру слишком быстро истечь кровью, пока Тёмный Лорд будет заживо сдирать с него кожу, в то время как первое зелье удержит его в сознании на протяжении всей экзекуции. Или хотя бы большей её части, поскольку в конце концов либо сердце не выдержит, либо кровопотеря станет такой, что качать сердцу станет уже нечего.       Снейп сделал несколько шагов назад, чтобы пропустить Нарциссу. Передав зелье, та тоже отошла и встала рядом с ним, когда Тёмный Лорд приступил к делу. Крики Питера взорвали воздух гостиной, и по позвоночнику Снейпа прошла волна холодной дрожи. Едва сдерживая тошноту, он наблюдал за разворачивающимся перед ним ужасом. Во рту разлился горький вкус желчи, пульс резко зачастил, мышцы одеревенели, а сердце сжалось до физической боли.       Ему хотелось умереть.       В эти минуты он как никогда сильно желал, чтобы война наконец закончилась, а с ней закончилась и его жизнь, и он оказался избавлен от всего этого.       Он хотел, чтобы Питер умер.       Он хотел, чтобы это закончилось. Ему хотелось вырвать себе глаза и проткнуть барабанные перепонки, лишь бы не видеть и не слышать всего этого. Но он продолжал смотреть — не только потому, что того требовал Тёмный Лорд, но ещё и потому, что мучения Питера были в миллион раз сильнее его собственных.       Питер умирал на его глазах — умирал одной из самых ужасных смертей, которые только возможны, а он стоял там и ничего не делал. Только за одно это он уже заслуживал смерти, но он не мог умереть — не раньше, чем узнает, что Тёмный Лорд пал. А коли уж умереть он не мог, то заслуживал хотя бы той боли, что испытывал, глядя на мучения Питера — потому что его боль не шла ни в какое сравнение с тем, через что сейчас проходил этот человек. В прошлый раз, когда он стал свидетелем подобной процедуры, он вышел из строя на целую неделю. Он не мог спать, не мог есть и дошёл до грани физического истощения. В тот раз Дамблдор почти прямо сказал ему смириться — потому что та единственная жертва спасла десятки других жизней, а значит, была оправдана в рамках «общей картины».       Происходящее сейчас ничем не отличалось. Жизнь Питера и его изменённые воспоминания могли ввести Тёмного Лорда в заблуждение и тем самым дать Ордену лучший шанс. Стратегически всё это имело смысл.       Но это всё равно было неправильно.       Он ненавидел это.       Единственное, что удерживало его в здравом уме, когда куски кожи один за одним падали на пол с тошнотворным шлепком, — это мысли о том, что в один прекрасный день этот треклятый демон всё-таки сдохнет, и, когда это произойдёт, он, Снейп, будет смеяться до колик; он будет смеяться до тех пор, пока не скатится в собственную могилу, упиваясь мыслью, что он знал это с самого начала — что ему удавалось лгать Тёмному Лорду в лицо почти двадцать лет, и ему это сходило с рук.       Насир вернулся, и он действительно работал с Орденом. И он был одним из немногих людей в мире, способных свергнуть Тёмного Лорда с его самовоздвигнутого пьедестала. Если Поттер и Грейнджер продолжат у него учиться — у них тоже появится такой шанс. Если они смогут найти и уничтожить оставшиеся крестражи — вполне возможно, он действительно увидит падение этого чудовища, прежде чем испустит свой последний жалкий вздох.       Он резко вынырнул из своих мыслей, когда стоящая рядом с ним Нарцисса явственно вздрогнула. По его спине пробежал холодок тревоги. Если она потеряет самообладание, ничем хорошим это не кончится. Но она вздрогнула во второй раз, а затем и в третий, и он почувствовал, как внутри начинает подниматься паника. Возможно, он никак не мог спасти Питера, но совершенно точно не желал наблюдать, как от руки этого маньяка умрёт ещё и Нарцисса, вся вина которой заключалась в том, что она ещё оставалась человеком. Особенно когда он знал, что она всего лишь пыталась навести порядок в том хаосе, в который вверг их семью её муж-идиот.       Когда Тёмный Лорд повернулся к ним спиной, обходя то, что осталось от Питера, Снейп, вопреки собственному здравому смыслу, потянулся влево и схватил её за руку. Ледяная на ощупь, её рука мелко дрожала, угрожая выдать её внутреннее смятение. В ту секунду, когда его пальцы коснулись её, она вздрогнула и дёрнулась в сторону, но в следующий миг замерла и схватилась за его руку так крепко, что он подумал, что она сломает ему пальцы. Её хватка казалась непропорционально сильной по сравнению с тем, какими маленькими и хрупкими выглядели её руки. Он сжал её руку в ответ, и они стояли так долгих десять секунд, пока Тёмный Лорд не сдвинулся с места.       Весь процесс занял не более десяти минут, но Снейпу казалось, что прошла целая жизнь. Воцарившаяся в комнате абсолютная тишина тяжело давила на уши. Наконец Тёмный Лорд обернулся и посмотрел на них двоих. Тут важно было показать страх — не отвращение, не сожаление, не тревогу, а именно страх. Ему нравилось знать, что его последователи боятся его, но при этом не должно было быть никаких признаков несогласия с его методами. Очевидно, Нарцисса сумела справиться со своим лицом, потому что в сверкнувших глазах Тёмного Лорда не появилось никаких признаков неудовольствия.       — Уберите эту грязь, — велел он, отходя в сторону Нагини. Снейп слышал, как змея медленно распускала кольца, выползая из угла навстречу хозяину.       — Да, мой Лорд, — покорно отозвалась Нарцисса. Её голос был ровным, но в нём слышался страх.       — И скажи мужу, чтобы закрепил тело на фасаде аптеки — немедленно, — мрачно добавил Волдеморт, протягивая руку, чтобы коснуться головы Нагини. — Уж с этим-то справится даже он.       — Да, мой Лорд, — снова сказала Нарцисса.       В следующий миг Тёмный Лорд и его змея исчезли из комнаты с громким хлопком. Снейп продолжал неподвижно стоять рядом с Нарциссой. Она судорожно вздохнула.       — Люциус, — позвала она, и мгновение спустя Люциус Малфой аппарировал в поле их зрения.       Видимо, аппарация прошла не очень удачно, так как он сразу согнулся пополам и схватился за живот и только потом поднял взгляд на них — но, увидев то, что лежало на и вокруг стула, снова скрючился. Давясь и зажимая рот рукой, он отвернулся от кровавого месива в центре комнаты.       — Что… что здесь произошло? — с трудом выдавил Люциус, когда Нарцисса направилась к нему через комнату.       — Тёмный Лорд велел, чтобы ты взял тело Питера и закрепил его на фасаде его аптеки, — натянуто ответила Нарцисса.       Расширившиеся глаза Люциуса метнулись к стулу, и его снова едва не вывернуло. Его лицо исказилось, в глазах промелькнуло недоверие.       — Это… это Питер?       Мерлин, он сломленный человек, — с горечью подумал Снейп, наблюдая за тем, как Нарцисса обняла мужа и помогла ему подойти к телу. — И безответственный трус — сам втянул во всё это свою семью и даже не пытается разобраться с последствиями своих действий. Тряпка.       — Да, это Питер. — Терпение Нарциссы, похоже, было на исходе, потому в её голосе появилось напряжение. Она выглядела готовой сорваться. — И Тёмный Лорд хочет, чтобы ты закрепил его тело на фасаде аптеки — незамедлительно. Сделай это, Люциус, пожалуйста, или я не знаю, что он с нами сделает. Что-то изменилось, он почувствовал новую угрозу. Думаю, это должно стать предупреждением.       В глазах Люциуса как будто что-то вспыхнуло при этих словах, словно маленький огонёк надежды, и если бы Снейп хуже его знал, он мог бы подумать, что тот рад услышать о существовании угрозы делу Тёмного Лорда. Но Снейп знал его достаточно хорошо, чтобы не сомневаться, что Люциус просто искал выход. Этот человек был ксенофобом до мозга костей, он ненавидел магглов и откровенно презирал грязнокровок, и этого ничто не могло изменить. Просто он наконец понял, что откусил больше, чем мог прожевать, и теперь искал способ спасти свою шкуру.       — Хорошо, — кивнул Люциус и осторожно приблизился к трупу.       Он вытащил носовой платок из внутреннего кармана мантии и обернул им руку, прежде чем медленно приблизиться к покойнику, как будто тот мог на него напасть. Сохраняя дистанцию в добрых два фута, он брезгливо обхватил окровавленное запястье. Снейп не потрудился указать ему на то, что такая осторожность была совершенно напрасной, поскольку после аппарирования он всё равно окажется с ног до головы покрыт кровью Питера. Сам разберётся.       С громким хлопком Малфой и труп исчезли из вида, и Снейп остался в комнате наедине с Нарциссой. Единственным звуком, разбавлявшим тишину комнаты, был редкий стук капель, стекавших со стула на пол. Не говоря ни слова, Снейп вытащил из-под мантии палочку и удалил с пола ошмётки кожи.       — Спасибо, — прошептала Нарцисса, не отрывая взгляда от пустого стула. Её глаза были красными, по щекам непрерывным потоком катились слёзы. Снейп сомневался, что она вообще осознавала, что плачет.       Он ничего не сказал, просто кивнул, затем продолжил удалять остатки крови с пола и стула. Удалить все следы не получалось — и не получится, только не после того обилия тёмной магии, какое использовал Тёмный Лорд, но через несколько минут ему удалось добиться вполне приемлемого результата. Теперь хотя бы не было очевидно, что кто-то только что умер посреди комнаты. Затем он взял стул и отнёс его в сторону, на обычное место, где тот будет дожидаться следующего «гостя». Снейп нахмурился, глядя на стул. Пальцы на деревянной спинке побелели, узел в животе скрутился так туго, что он подумал, что его сейчас действительно стошнит. Он не осознавал, как долго простоял там, сверля взглядом несчастный стул, пока не почувствовал лёгкое прикосновение женской ладони к своей левой руке. Резко обернувшись, он встретил взгляд Нарциссы, которая смотрела на него снизу вверх.       — Северус? — осторожно произнесла она дрожащим голосом, и его грудь сжалась ещё сильнее. Это был призыв о помощи. Она была эмоционально раздавлена и совершенно потеряна, и он сам приоткрыл ей дверь, когда взял за руку — чего ни в коем случае нельзя было делать.       Он не мог оставаться здесь дольше. Он не мог поддержать её, не мог успокоить. Какими бы хорошими ни были её навыки в окклюменции, это подвергало риску их обоих. Она выглядела так, словно вот-вот сломается, и он знал, что если задержится, то почувствует себя обязанным собрать осколки — чёрт, да он уже чувствовал себя обязанным! И дело даже не в том, что он не хотел остаться, это просто было слишком опасно. Люциус мог вернуться в любой момент, Тёмный Лорд мог вернуться в любой момент, кроме того, было уже 8:04, и ему во что бы то ни стало нужно было вернуться в свои покои в Хогвартсе до того, как Насир вырвет часть его души из его тела.       Он и так в последнее время совершал слишком много ошибок.       — Мне нужно вернуться, — решительно сказал Снейп, сохраняя бесстрастное выражение лица, и отошел от неё. — Дай мне знать, если тебе понадобятся какие-нибудь дополнительные зелья. Возможно, лишняя порция успокаивающего не помешает.       Это было самое большее, чем он сейчас мог её поддержать. Её лицо мучительно дёрнулось, но в следующий миг она стиснула челюсти и коротко кивнула.       — Да, конечно.       Чёрт, как же противно ему было так с ней поступать.       Ему казалось, что он предаёт её. Она доверилась ему, отдав палочку Грейнджер, и теперь он волей-неволей чувствовал себя ответственным за её благополучие.       Он стиснул зубы и отвернулся. Больше ничего не сказав, он пересёк сначала комнату, потом холл, распахнул входную дверь и вышел наружу, в хмурое грозовое утро. Подхваченные порывом ветра, дождевые капли с силой ударили ему в лицо, и он на секунду замер, глядя на тёмно-серое небо. Оно выглядело зловещим и наводило дурные предчувствия, от которых волосы на затылке Снейпа зашевелились. Сверкнувшая молния вырвала его из мрачных мыслей, и он вышел под дождь. Влажная земля чавкала под его ногами, пока он спускался вниз по дорожке к главным воротам. Он проделывал этот путь слишком часто и ненавидел каждый фут. Это всегда отнимало слишком много времени и…       Снейп замер на полушаге, внезапно почувствовав резкое тянущее давление на грудь. Как если бы кто-то привязал к его грудине верёвку и сильно за неё дёрнул. Стиснув зубы, он схватился за переднюю часть своей мантии. Рука дрожала.       Что за чёрт?!       Рывок повторился, на этот раз сильнее, и к давлению добавилась резкая, режущая боль.       — Проклятье… Нет, только не это… — Его глаза расширились от осознания, и он бросился бежать к воротам, сквозь дождь и порывы ветра, норовившие сбить его с ног. — Нет… нет, нет, нет… НЕТ!!!       Третий рывок дёрнул так, что лишил его способности дышать; ноги под ним подкосились, и он рухнул на колени в грязь, схватившись за грудь. Агония вырвалась из центра его существа и распространилась по всему его телу. Он чувствовал это повсюду: в руках, шее, глазах, пальцах ног — жгучая, нестерпимая боль. Руны стремительно набирали вес, грозя раздавить его хрупкую человеческую оболочку своей непомерной, потусторонней тяжестью. Чёрно-красные пятна застилали зрение. Давясь и хватая ртом воздух, он закашлялся и сплюнул кровь.       Я сейчас умру.       Это была единственная мысль, которая крутилась у него в голове, пока его плоть горела огнём и рвалась клочьями изнутри. Это было хуже, чем наложение рун; хуже, чем Круциатус; хуже, чем всё, что он когда-либо испытывал в своей жизни. Каждая его мышца заходилась в судороге, каждая клеточка его тела пылала адской болью. Слепо хватаясь за грудь, он окончательно повалился в грязь. Его тело неконтролируемо дёргалась, ощущение жжения всё нарастало, пока наконец не достигло пика. Казалось, в его теле не осталось ни одной целой косточки. Его вырвало, зрение стремительно меркло. Четвёртый и последний рывок пронзил его тело, и из его рта вырвался нечеловеческий крик, с губ потекла кровь. Он уже ничего не видел и не соображал, его разум целиком захватила мучительная боль, пелена перед глазами на миг вспыхнула, став кроваво-красной, а потом всё поглотила сплошная чернота.       

***

             Что-то тёплое было обёрнуто вокруг него. Тёплое и сухое. Он попытался открыть глаза, но веки были слишком тяжёлыми. Попытался пошевелить рукой, но не почувствовал её. Он даже не был уверен, где она находится. Собственно, он не был уверен, где находится он сам, целиком. Если подумать, он даже не был до конца уверен, на том он свете или на этом. Он был почти уверен, что умер.       Он не слышал звуков, не чувствовал запахов. В голове ощущалась странная пустота и невесомость. Мысли вплывали в его разум и покидали его легчайшими отголосками шёпота — разрозненные, мимолётные. Он попытался ухватиться за некоторые из них, но они ускользнули от него как вода, и мир снова погрузился во тьму.       Это повторялось не раз и не два, он то приходил в сознание на несколько долгих минут, то снова погружался в черноту. Наконец он пошевелился и издал низкий стон. Он чувствовал себя так, словно его долго били и пинали, а потом бросили умирать. Глаза болезненно приоткрылись, и он тут же поморщился от света.       — Не пытайся двигаться.       Я знаю этот голос.       Язык не слушался, картинка перед глазами то появлялась, то исчезала из фокуса. Он попытался сесть. Почему он лежал?       — Северус, прошу тебя, перестань двигаться!       Что-то тёплое и твёрдое нажало на его грудь и заставило опуститься обратно в лежачее положение. Он зажмурил глаза и зашипел от боли — ощущение было такое, словно его со всей силы пнули, причём в недавно сломанную кость.       — Извини, но тебе нужно полежать спокойно.       Его глаза снова открылись, окружающее начало обретать чёткость. Он узнал потолок — это был его дом. Его дом в Паучьем тупике. Как, чёрт побери, он добрался до Паучьего тупика?! Последнее, что он помнил, это как умирал в грязи на подъездной дорожке Малфой-мэнора. Его глаза широко распахнулись, когда воспоминание в его голове окончательно прояснилось. Он резко сел в постели и тут же громко застонал, склонившись вперёд и схватившись за грудь.       — Северус!       Его голова резко дёрнулась влево, и он наконец увидел источник голоса.       — Нарцисса?! — Собственный голос напомнил ему скрежет битого стекла. Она вздрогнула — чёрт, он бы тоже вздрогнул, услышь он такой звук! — и мягко положила руку ему на плечо. — Почему ты здесь?!       — Почему я здесь? — повторила она, недоверчиво уставившись на него в ответ.       Обычно она относилась к тому типу людей, которые неизменно уважали его частную жизнь и никогда не задавали вопросов, но, судя по её внешнему виду, ситуация была для неё далеко не обычной. Элегантное одеяние пятнала засохшая грязь, тонкие аристократические руки были испачканы кровью (вероятно, его), в чуть растрепавшейся причёске застряло несколько мелких листьев. Если в поместье она выглядела так, словно находилась на грани срыва, то сейчас всё в ней говорило о том, что она уже переступила эту грань. От обычной уравновешенности и спокойствия не осталось и следа. Её лицо исказилось от гнева.       — ПОЧЕМУ Я ЗДЕСЬ?! — прокричала она ему в лицо, выпуская его плечо. — Может, лучше спросить, почему ты с криками рухнул на моём пороге?! Мерлин, Северус, я услышала тебя из дома! Да что там из дома, тебя было слышно на мили вокруг! Звуки, которые ты издавал, это же даже не крики, это было что-то нечеловеческое! Слава Мерлину, рядом никого не было, и я смогла вытащить тебя оттуда до возвращения Люциуса. Что с тобой произошло, Северус?!       Снейп молча смотрел на неё, стиснув зубы от боли и пытаясь удержаться в сидячем положении. Ему было крайне неудобно оттого, что кто-то видит его в таком откровенно уязвимом состоянии. Он хотел пройти через это в одиночестве в своих покоях в Хогвартсе и никак не рассчитывал очнуться в компании жены Люциуса Малфоя и града её вопросов. Он не мог припомнить, когда в последний раз кто-то настолько очевидным образом за него волновался, и от этого только чувствовал себя ещё неуютнее. Его позвоночник горел огнём, мышцы адски ныли, а голова пульсировала болью.       Но всё это никак не меняло ситуацию. Нарцисса была здесь, и прямо сейчас она требовательно смотрела на него в ожидании ответов.       — Как долго я был в отключке? — наконец спросил он, не в силах произвести даже минимальное магическое усилие, необходимое для проверки текущего времени.       Её взгляд немного смягчился. Он увидел, как она протянула руку и призвала что-то из другой комнаты.       — Сейчас полдень, ты пробыл без сознания четыре часа. Вот, выпей.       Взяв у неё флакон, он узнал в нём зелье от головной боли из собственных запасов. Рука дрожала. Стараясь не обращать на это внимания, он осушил флакон. По крайней мере, он мог двигаться. Он пошевелил пальцами ног, чтобы проверить, что ноги тоже работают. И хотя голова раскалывалась так, словно по ней колотили дубинкой, память, похоже, не пострадала, да и соображал он вроде бы вполне нормально.       — Северус, — медленно произнесла Нарцисса, внимательно его оглядывая, — что с тобой случилось?       — Ничего, — решительно сказал он, осматриваясь по сторонам и оценивая окружающую обстановку. За окном по-прежнему барабанил дождь, хотя гроза явно сошла на нет. На тумбочке валялись несколько пустых флаконов из-под зелий, рядом стояла пустая чайная чашка. Стул, стоящий у кровати, раньше стоял на кухне. Он остался в той же одежде, в которой был, грязная мантия висела на крючке с внутренней стороны наполовину закрытой двери. Когда его взгляд опустился на собственное тело, Нарцисса скрестила руки на груди. Он замер.       Блядь.       Три верхние пуговицы его грязной белой рубашки были расстёгнуты, открывая взгляду руны и красные отметины на груди. Должно быть, она расстегнула их, потому что видела, как он царапал свою грудь. Вероятно, она даже залечила несколько глубоких царапин.       — Ничего, — сказала она подчёркнуто ровным тоном. Он чувствовал, как сгущается напряжение в комнате. В следующий момент она снова наклонилась к нему и ткнула пальцем прямо в отметины на его груди. Он дёрнулся и застонал от боли, на что она, выпрямившись, выгнула идеальную бровь. — Что ж, тогда позволь мне самой рассказать, что, по моему мнению, произошло. По-моему, ты знал, что это произойдёт. По-моему, ты хотел уйти до того, как это произойдёт, но тебе не хватило времени. По-моему, ты рухнул как подкошенный, корчился в грязи, кричал от боли и плевался кровью, которая текла из твоего рта, носа и глаз! По-моему, при падении ты раскроил висок о камень и чуть не откусил себе язык! По-моему, ты чуть не умер на пороге моего дома! И по-моему, всё это произошло из-за этих треклятых рун на твоей груди!!!       Теперь она откровенно кипела, метая молнии глазами. Последние остатки её маски чистокровного совершенства исчезли, обнажив реального человека. И, надо сказать, в некотором смысле зрелище было немного пугающим.       — Как давно у тебя эти руны? — требовательно спросила она, прожигая его пристальным взглядом. — Кто их тебе дал? Что они с тобой сделали — что ты отдал, Северус?! Что ты потерял, когда рухнул на землю?!       — Нич…       — Не смей говорить: «Ничего»! — снова закричала она, и из её глаз брызнули слёзы. Она рухнула на стул у его кровати и крепко схватила его за руку. — Я д-думала, ты умрёшь! Я п-подлатала тебя, как могла, но я не целитель, Северус... я п-понятия не имела, поможет ли это. Ты — единственный оставшийся человек, на которого я могу положиться, и я не знала, очнёшься ты или нет. Звуки, которые ты издавал… Я в жизни ничего подобного не слышала… Это было хуже, чем…       Её голос оборвался, голова сокрушённо качнулась из стороны в сторону, лицо побледнело. Ей не нужно было говорить этого вслух, он и так знал, что она собиралась сказать: что это было хуже, чем крики Питера, — потому что это и в самом деле было так. Она слышала звук разрываемой на части души, и он действительно не походил ни на один другой звук в целом мире.       — Знаю, я говорила, что не хочу знать, что ты делаешь, — продолжила она после того, как глубоко прерывисто вздохнула и стёрла слёзы со щёк тыльной стороной свободной ладони. Он попытался вырвать свою руку из её руки, но она только сильнее сжала пальцы. — Но, Северус, то, что ты делаешь… ты себя убиваешь. Я знаю, что такое руны, знаю, как они работают, и знаю, что эти красные метки — это контракт, это запечатывающее заклинание. Я не знаю, почему ты пошёл на это, но…       — Потому что это необходимо, — хрипло прервал он её, уставившись на руку, которую она сжимала и отказывалась отпускать. — Больше я ничего не могу тебе сказать.       — Не можешь или не хочешь? — прошептала она.       — Разве это имеет значение? — он перевёл взгляд на неё. Её глаза были красными и припухшими, но она больше не плакала. — Нарцисса, чем меньше ты знаешь, тем лучше. Поверь мне.       Что-то болезненное промелькнуло в её ответном взгляде, рука, удерживавшая его руку, сжалась крепче.       — Я верю тебе, Северус, — прошептала она, и выражение её лица стало ещё печальнее. — Но каков результат? Тебе со всем приходится справляться в одиночку. За все те годы, что я тебя знаю, ты ни разу не попросил о помощи, в то время как мы продолжаем просить, каждый раз о большем, и ты принимаешь это. Я продолжаю просить тебя о большем… потому что я тебе доверяю.       Она долго молча смотрела на него, прежде чем провести большим пальцем по тыльной стороне его ладони.       — Сколько себя ты собираешься отдать во благо других? — Едва слышные, её слова прогремели в ушах Снейпа тревожными набатом. Это был вопрос, который он сам задавал себе давным-давно и на который уже знал ответ: всё. Он отдаст всё.       Но ей об этом знать было вовсе не нужно.       — Тебе лучше вернуться домой, Нарцисса, — тихо проговорил он, на мгновение крепко сжав её руку, и она наконец позволила ему высвободиться. — Спасибо за исцеление. Мне жаль, что тебе пришлось это услышать. Я не хотел впутывать в это тебя или кого-то ещё, но я действительно ценю, что ты перенесла меня сюда.       Две последние, медленные слезы скатились по её лицу, пока она неотрывно смотрела на него. Наконец она опустила взгляд и неохотно кивнула.       — Хорошо, я пойду, — прошептала она. — Только… позволь мне воспользоваться твоей ванной комнатой, чтобы привести себя в порядок. Но, Северус, если я когда-нибудь смогу хоть чем-то тебе помочь, пожалуйста, скажи.       Снейп кивнул, и Нарцисса осторожно поднялась со стула и направилась к двери. Он уже видел, как к ней возвращается привычное самообладание. Её спина распрямилась, подбородок приподнялся. Эта женщина была сильнее, чем думали люди, храбрее, добрее и гораздо человечнее. Она не заслуживала всего того, через что ей приходилось проходить. Она не заслуживала слышать, как его душу вырывают из тела, и уж точно не заслуживала видеть, как с Питера заживо сдирают кожу. С тяжёлым сердцем он наблюдал за тем, как из его спальни выходит второй из двух наиболее близких ему людей, которых он мог считать друзьями.       Они оба знали, что он никогда не воспользуется её предложением.