В лесу Дин / In the Forest of Dean

      9 апреля 1998 года       Хогвартс, 7:03       Джинни тупо уставилась на овсянку в своей тарелке. Её правая рука бесцельно помешивала ложкой серую массу, в то время как левая рассеянно потирала саднящее место на задней части шеи в тщетной попытке ослабить напряжение, которое исходило из основания её черепа и разливалось к плечам. Под подушечками пальцев отчётливо ощущались выпуклые очертания букв.       «Я буду делать то, что мне говорят».       Её последнее приобретение. Ещё один экземпляр в коллекцию «поучительных» надписей, которые с некоторых пор в достатке покрывали её тело. Потребуется две недели, чтобы этот набор букв превратился из воспалённых красных линий в слабый белёсый шрам.       Кэрроу очень быстро нашли способ изменить чары на министерских перьях так, чтобы каждая следующая надпись вырезалась на новом месте. По их мнению, наложенные друг на друга, надписи теряли свою основную воспитательную цель. Нет, слова должны были оставаться видимыми и разборчивыми, чтобы студенты перечитывали их снова и снова. К счастью, по каким-то неведомым причинам, которые Джинни ещё предстояло выяснить, ни одно из перьев не писало на лицах — пока. Нахмурившись при этой мысли, она неохотно положила в рот ложку овсянки. Джинни подозревала, что это лишь вопрос времени, когда эти садисты придумают способ размещать надпись прямо у них на лбу.       Ну и чёрт с ними, она бы приняла даже это.       Лучше уж так, чем видеть кровавые надписи на детской коже Беатрис — крошечной первокурснице Хаффлпаффа, которая заблудилась в замке и случайно оказалась в коридоре после комендантского часа несколько ночей назад. Пока Джинни отвлекала внимание Кэрроу, Сьюзен успела увести Беатрис в гостиную, так что наказание досталось именно Джинни. Выписывая строку за строкой, она ощущала, как каждая буква врезается в кожу у основания черепа, но почти ничего не чувствовала. Она старательно морщилась и показательно стискивала зубы, чтобы Кэрроу не сомневались в эффективности наказания, хотя на самом деле она давно научила большинство студентов специальному заклинанию, вызывающему временное онемение. Это заклинание значительно притупляло любую боль, так что вполне подходило для борьбы с пытками. Хотя и без онемения маленькие порезы почти её не беспокоили. Порой ей казалось, что она давно уже онемела изнутри и снаружи без всякой магии.       Мысленно ухмыльнувшись, она отправила в рот ещё немного овсянки и нашла взглядом Невилла. И едва удержалась от широкой улыбки, когда он ей подмигнул. В настоящее время Кэрроу расплачивались сразу и за её задержание, и за то, что случилось со Сьюзен. Прямо сейчас они были внизу, в лодочном сарае, пытались усмирить разъярённый рой зачарованных летающих мантий и камней, которые потопили лодки и вовсю крушили помещение. Это займёт их по крайней мере на час и даст студентам спокойно позавтракать и добраться до классов.       Она переместила взгляд на противоположную сторону стола и почти незаметно кивнула Симусу. Никто из них больше не сидел рядом — это было слишком рискованно. Они произвольно меняли места и всегда держали головы опущенными. Даже в коридорах они ходили молча и почти не смотрели друг на друга, пока не оказывались в безопасности общей гостиной Гриффиндора.       На сегодняшний день Кэрроу считали потенциальной угрозой любого студента, не учащегося на Слизерине, — но отсутствие видимых связей затрудняло выявление злоумышленников. Правда, они ещё не до конца осознали, насколько сплотились остальные три факультета. По большей части Гриффиндор, Хаффлпафф и Равенкло теперь действовали сообща, но Кэрроу всё ещё предполагали, что за большинством атак стоят именно гриффиндорцы. Или, конкретнее, она и Невилл. И если в личности основных идейных вдохновителей они не ошибались, то были совершенно неправы, ограничивая круг возможных исполнителей.       Её взгляд скользнул по преподавательскому столу, отмечая измученные лица профессоров. Некоторые из них сильно похудели. Кто-то выглядел так, словно пребывал в оцепенении, но были и те, кто — как она и её группа повстанцев — молча несли своё бремя, делая всё, что в их силах, чтобы защитить студентов и дать отпор. МакГонагалл и Хагрид стали их первыми и самыми надёжными союзниками, что, в общем-то, было ожидаемо. Постепенно в той или иной мере к ним присоединились Флитвик, Слизнорт, Хуч и Спраут. Джинни знала, что остальные учителя тоже находились на их стороне, но были слишком напуганы, чтобы как-то проявить свою поддержку. Её взгляд зацепился за пустое директорское кресло, и она нахмурилась. В последнее время Снейп всё чаще пропускал приёмы пищи. Она заметила, что он тоже похудел. Однако сегодняшнее его отсутствие, скорее всего, объяснялось переполохом в лодочном сарае.       Ну и поделом ему, ублюдку патлатому, — с горечью подумала Джинни, вспоминая инцидент, произошедший со Сьюзен два дня назад. Она вернула взгляд к тарелке и продолжила есть. В любом случае Снейп приходил в Большой зал для чего угодно, но не для приёма пищи. Он никогда не ел на общих трапезах — казалось, его присутствие имело целью лишь вселить страх и испортить аппетит другим.       Джинни ухмыльнулась, представив, как прямо сейчас его колошматит летающими мантиями и булыжниками. Она нисколько не сомневалась, что от Кэрроу там больше вреда, чем помощи. Вот они, маленькие радости её сегодняшней жизни.       Меньше чем через минуту над головой пронзительно закричали совы, и Джинни поборола желание закатить глаза. Хогвартская почта уже давно превратилась в форменное издевательство — единственными, кто ещё получал какие-то письма и посылки из внешнего мира, были слизеринцы, остальные же удостаивались одного экземпляра «Пророка» на факультетский стол — чтобы студенты имели возможность в полной мере ознакомиться с происходящими за стенами школы ужасами — и редких личных писем, в которых адресата любезно извещали о том, что один или сразу несколько членов его семьи пропали без вести, предстали перед судом за государственную измену или были убиты.       Независимо от формулировки, которая использовалась в письме, это всегда означало, что родственники мертвы.       Джинни проводила глазами стаю пернатых почтальонов и нахмурилась, когда коричневая сова уронила письмо на тарелку маленького мальчика из Равенкло. Она молча молилась, чтобы человек, сидящий рядом с ребенком, помог ему удержать себя в руках. Худшее, что можно было сделать, получив такое письмо, — это как-то отреагировать. Хотя отсутствие Кэрроу делало этот день оптимальным для получения подобных известий.       От неё не ускользнуло, насколько нездоровым выглядело такое рассуждение, но это была правда.       Её глаза ещё раз обвели зал, пока не остановились на Беатрис, маленькой девочке из Хаффлпаффа, которую она спасла от наказания. Она сидела совсем рядом со Сьюзен и молча ела свою кашу, что было хорошим признаком. Джинни подавила желание улыбнуться — и тут её глаза расширились. Она почувствовала, как стремительно холодеет внутри.       Сьюзен крепко сжимала в руках маленький листок бумаги.       Её руки дрожали.       Рядом с её тарелкой лежал открытый конверт.       О, Мерлин, нет, пожалуйста, нет.       Напряжённая как струна, Сьюзен смотрела в пространство невидящим взглядом, потом резко встала из-за стола и направилась на выход из Большого зала, так и не выпустив из руки письмо.       Чёрт!       Со звоном уронив ложку на стол, Джинни поднялась со своего места и, сдерживая желание сорваться на бег, как можно быстрее последовала за Сьюзен.       Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт, чёрт, ЧЁРТ!       Она знала, что произошло, — она со страхом ждала этого момента с тех пор, как начался семестр. Родители Сьюзен, их жизнь постоянно находилась под угрозой, и в глубине души Джинни всегда знала, что это когда-нибудь произойдёт. Вопрос был только в том, когда. Сьюзен тоже это знала, но знать о том, что это может произойти в любой момент, — далеко не то же самое, что получить подтверждение свершившегося факта. Чувствуя подступающую панику, Джинни прошла через широкий дверной проём, быстро наложила на ноги заглушающее заклинание и что есть мочи понеслась по коридору направо, где только что видела мелькнувшую голову Сьюзен.       Ходить по замку в одиночку было большой ошибкой — это было прямым приглашением к нападению, и хотя они не разговаривали и никак друг с другом не взаимодействовали, они всегда перемещались по коридорам группами.       Всегда!       Ну как Сьюзен могла настолько забыть об осторожности! Джинни сердилась на неё, но вместе с тем понимала, что Сьюзен сейчас очень плохо. Она и без того была сама не своя последние пару дней — после того, как попала под Круциатус Кэрроу. Остаточная физическая боль и нарушенный эмоциональный фон были худшей почвой для таких новостей. Наверняка Сьюзен сейчас отчаянно хотелось побыть одной, хотелось кричать и рыдать. Ей нужно было время наедине с самой собой, чтобы начать привыкать к мысли, что отныне она — последний представитель своей семьи. Джинни всё это понимала, но позволить не могла — действия Сьюзен несли прямую угрозу её безопасности.       Сердце Джинни сжималось от страха, пока она неслась по запутанным лабиринтам Хогвартса. Она видела, как Сьюзен свернула за угол в противоположном конце длинного прямого коридора — она бежала вслепую и сворачивала наугад, пытаясь убежать от своей боли. Джинни подавила желание окликнуть её, опасаясь привлечь нежелательное внимание, вместо этого она крепко сжала челюсти и ускорила собственный бег. Она едва замечала, куда они бежали, пока не увидела знакомую статую слева от себя. В тот же миг её сердце ухнуло куда-то в желудок.       Нет! — внутренне закричала Джинни, на бегу накладывая на себя дезиллюминационные чары. Нет, нет, нет!       Сьюзен быстро завернула за следующий угол, теперь их разделяло всего каких-то тридцать футов и Джинни ясно видела, как Сьюзен вытерла рукой глаза, продолжая бежать. Ну всё, хватит, — решила Джинни. Они оказались в опасной близости от кабинета директора. Она открыла было рот, чтобы всё-таки окликнуть Сьюзен и остановить этот безумный бег, но затормозила на углу и сначала замерла, а потом, действуя совершенно инстинктивно, бросилась к стене справа от себя. Вытащив палочку из мантии, она с ужасом наблюдала, как в двадцати футах от неё Сьюзен столкнулась с высокой чёрной фигурой, которая только что вывернула навстречу.       На Джинни накатила волна тошноты, когда звук их столкновения эхом разнёсся по коридору. Сьюзен болезненно вскрикнула, с размаху уткнувшись носом в чужую грудь. Человек, на которого она налетела, на мгновение пошатнулся. Очевидно, её присутствие в коридоре оказалось для него полной неожиданностью. Он не слышал её шагов. Они так привыкли использовать заглушающие чары, что Сьюзен наложила их перед тем, как покинуть Большой зал, даже не задумываясь.       С тяжёлым чувством неотвратимости происходящего Джинни наблюдала за развитием событий. Должно быть, он наложил на подошвы приклеивающие чары, потому что его ноги не сдвинулись ни на дюйм с момента столкновения, в то время как телу понадобилась лишняя секунда, чтобы вернуть равновесие. В первый миг на его лице проступило сердитое удивление, затем тёмные глаза глаза чуть расширились в узнавании. Это было самое яркое проявление эмоций, которое Джинни когда-либо видела у этого человека, и её внутренности похолодели от страха при виде взгляда, которым он посмотрел на Сьюзен сверху вниз.       Нынешний директор Хогвартса был в ярости.       Сьюзен рефлекторно выставила руки перед собой и вцепилась пальцами в переднюю часть его мантии, чтобы не упасть. Джинни видела, как расширились её заплаканные глаза, встретившись с двумя чёрными озёрами ярости, нависшими над ней в некомфортной близости. Её тело одеревенело. Джинни видела, что её руки дрожали, но пальцы словно свело судорогой. Казалось, она просто не могла их разжать и выпустить ткань, за которую держалась. Скомканное, письмо так и оставалось в её левой руке.       Джинни не дышала.       В голове воцарилась звенящая пустота.       Она уже забыла, когда последний раз её застигали врасплох, но сейчас был именно такой случай. Она знала, что у неё не было ни единого шанса против этого бессердечного человека. Рука, державшая палочку, дрожала. В полной растерянности Джинни молча смотрела на подругу, ощущая, как всё сильнее и сильнее сжимается сердце.       Им конец.       После злополучного Круциатуса Кэрроу, после скандала, который по этому поводу устроила Снейпу МакГонагалл, они просто не уйдут отсюда живыми.       Джинни знала, что ей нужно попытаться атаковать его, оглушить — что угодно, но она просто застыла в ужасе, потому что в глубине души понимала, что это бесполезно. Сколько раз за этот год она видела, как в него летели заклинания, и никогда — ни разу! — с ним ничего не происходило. Как будто он был непроницаем. Она уже давно растеряла былую высокомерную смелость и не нападала на него в открытую. Теперь все их атаки были просчитанным и тщательно спланированными.       Сьюзен застыла, как кролик перед удавом. Губы Снейпа искривились в злой усмешке. Он открыл рот, чтобы заговорить, но затем замер, зацепившись взглядом за лист бумаги, скомканный у его груди. Его рот закрылся, глаза вернулись к заплаканному лицу Сьюзен, и на какое-то короткое мгновение Джинни показалось, что что-то в его взгляде изменилось. Затем время как будто замедлилось, и глаза Джинни расширились от неверия и шока.       Глаз Сьюзен дёрнулся.       Её тело заметно напряглось, спина выпрямилась.       Ноги словно заново нашли опору.       Её глаза сузились в щёлочки, лицо исказилось от ненависти и слепой ярости. Хватка на мантии усилилась, пальцы остервенело скрючились, сминая ткань вместе с письмом, с губ сорвалось рычание. В следующий миг она резко разжала правую руку, отвела её назад и ударила его кулаком по лицу.       Сьюзен окончательно слетела с катушек, и Джинни подумала, что её сердце вот-вот разорвётся.       Звук удара громовым раскатом разнёсся по коридору. Голова Снейпа откинулась в сторону, из носа немедленно хлынула кровь, пачкая лицо и одежду. Ноги Джинни стали ватными, тело оцепенело, а разум замкнуло. Внезапно коридор окружили тяжёлые заглушающие чары, наложенные не ею.       Затем Сьюзен начала кричать.       — НЕНАВИЖУ! — прокричала она ему в лицо. Не выпуская его мантию из левой руки, она снова отвела правую, чтобы ударить во второй раз.       Джинни захлестнула паника, и это заставило её мышцы двигаться, невзирая на страх. Подняв руку, она направила палочку на Снейпа и приготовилась атаковать. Он снова повернул голову к Сьюзен. Его нос был явно сломан, кровь стекала по губам и подбородку, но, когда его лицо полностью показалось в поле зрения Джинни, она замерла — заклинание, которое она собиралась произнести, немым выдохом замерло на кончике её языка.       На его лице больше не было гнева, оно вообще ничего не выражало, но глаза были полны тяжёлой печали, которую, по её представлению, он вообще не был способен испытывать. И он не пошевелился, когда Сьюзен ударила его во второй раз — на этот раз в грудь. Рука Джинни обмякла, мысли смешались. Снейп, конечно, волшебник, а волшебники не имеют привычки защищать себя физически, но ему ничего не стоило защититься от Сьюзен. Она была такой маленькой и хрупкой по сравнению с ним. Он мог остановить её в любой момент, но не делал этого. Он просто стоял там, пока она продолжала его бить.       Джинни словно окатило холодной водой.       Он позволял ей себя бить.       — СВОЛОЧЬ! МРАЗЬ! ГРЁБАНОЕ ЧУДОВИЩЕ! — кричала Сьюзен, молотя его по груди. Каждый удар её кулака отдавался глухим звуком в тишине коридора. В какой-то момент лицо Снейпа передёрнулось, как от боли, и он наконец отреагировал. Резко подняв руку, он поймал её запястье и отступил на шаг.       — Сьюзен, успокойся, — проговорил он напряжённым голосом и быстро окинул взглядом коридор, как будто проверяя, одни ли они. Но Сьюзен просто начала бить его другой рукой.       — Мерлин… — выдохнул Снейп и поморщился, когда один из её ударов попал ему в солнечное сплетение. Он перехватил в воздухе второе её запястье и, крепко удерживая обе её руки, безмолвно удалил кровь со своего лица.       — ЭТО ТЫ! ТЫ ПРИКАЗАЛ ИХ УБИТЬ! — кричала Сьюзен, пытаясь вырвать руки из оков его пальцев. Из её глаз брызнули новые слёзы, голос сорвался, тело начало заметно дрожать. Снейп спокойно стоял, удерживая её за руки, пока она продолжала бороться, всё слабее и слабее. — Ненавижу… — рыдала она, всхлипывая и хватая ртом воздух между словами. — Ненавижу тебя… Всех вас... Ненавижу…       Несколько секунд спустя ноги Сьюзен подкосились. На глазах у замершей Джинни Снейп испустил глубокий тяжёлый вздох и поудобнее перехватил руки Сьюзен, чтобы не дать ей окончательно осесть на пол. В его лице была бесконечная усталость.       Джинни затаила дыхание, когда Снейп сдвинулся с места. Он переместил безудержно рыдающую Сьюзен на два фута влево и легко усадил её на край низкого подоконника. Поколебавшись секунду, он встал перед ней, мягко взял её за подбородок и поднял её голову так, чтобы их глаза встретились.       — Obliviate, — пробормотал он так тихо, что Джинни едва расслышала его с расстояния в двадцать футов. Она увидела, как глаза Сьюзен остекленели, плечи слегка поникли, лицо приняло отсутствующее выражение. Снейп отпустил её подбородок и отступил назад. Безмолвно очистив от крови руки Сьюзен и свою мантию, он коснулся палочкой своего носа, и тот с негромким хрустом встал на место.       Затем, к полному ужасу Джинни, Снейп повернулся и направился в её сторону.       Заглушающие чары исчезли, и Джинни захлестнула новая волна паники. Ещё не успев осознать значение того, что только что видела, она принялась судорожно соображать, что теперь делать. Если он подойдёт чуть ближе, то обязательно заметит её — никакая дезиллюминация не скроет от него её присутствие. И что тогда? Он сотрёт память и ей тоже?       Она совершенно не понимала, что происходит.       Она не знала, почему он сделал то, что сделал, и что ей делать с этой информацией, но точно знала: она не хочет об этом забывать. Ей нужно было найти способ рассказать об этом Гарри и Гермионе — и только им. Джинни быстро и бесшумно скользнула за угол, повторно наложила на ноги заглушающие чары и пробежала десять футов по коридору, после чего развернулась, сняла с себя только что наложенные чары вместе с дезиллюминацией и снова побежала по коридору к углу.       — Сьюзен! — нарочно крикнула она, прежде чем во второй раз завернуть за знакомый угол и столкнуться лицом к лицу со Снейпом.       Он стоял в пяти футах от угла. Очевидно, он услышал её приближение и притормозил, чтобы избежать второго столкновения. Джинни слышала шаги, приближающиеся по коридору позади неё, — кто-то ещё направлялся в их сторону. Сьюзен медленно поднималась с подоконника позади Снейпа. Она выглядела немного ошеломлённой, но её глаза уже начали проясняться — и тут же сузились, наткнувшись на Снейпа. Она явно ничего не помнила об их встрече, но снова почувствовала ту же ярость при виде него.       — Сьюзен! — спешно окликнула её Джинни, смещая внимание на себя.       — Мисс Уизли, — опасно низким голосом проговорил Снейп, смерив её взглядом. — В это время вам с мисс Боунс следует завтракать в Большом зале, а не бегать по замку с сомнительными целями.       — Северус! — донёсся из конца коридора обеспокоенный голос МакГонагалл, шаги ускорились.       — Отработка, — холодно бросил Снейп, делая попытку обойти Джинни. — Начиная с завтрашнего дня, с Хагридом, всю следующую неделю. Но если я обнаружу ещё одно болото в этом коридоре — Хагрида заменят Кэрроу.       — Да, сэр, — машинально ответила Джинни, но её голос прозвучал слабее, чем обычно. Он прозвучал нервно и неуверенно. Подозрительно. Снейп замер на полушаге и повернулся, чтобы снова посмотреть на неё. Паника пронзила её тело при одной мысли, что он может что-то заподозрить, поэтому она поспешно нацепила на лицо наглую ухмылку и выплюнула первые слова, которые пришли ей в голову. — Никаких болот в этом коридоре — я запомню.       Его глаза сузились, но приближение МакГонагалл не оставляло ему выбора.       — Поздравляю, мисс Уизли, — ледяным тоном отчеканил Снейп, разворачиваясь, чтобы продолжить путь, — вы только что продлили своё наказание до двух недель.       Джинни молча смотрела, как он уходит, под затухающее эхо его последних слов.