В лесу Дин / In the Forest of Dean

      — Ты хочешь сделать что? — переспросил Шеклболт, в замешательстве выгнув бровь.       — Я хочу пометить всех, кто примет участие в операции, — повторила Гермиона, и Гарри подавил лёгкую улыбку.       Он уже знал, как работают придуманные Гермионой трекерные метки, и даже помог ей сделать несколько этим утром, но заранее подозревал, что некоторые члены Ордена отнесутся к идее весьма настороженно. К концу недели общее нервное напряжение стало особо заметным. Наверное, взять выходной в воскресенье было правильным решением. Люди устали. Он чувствовал это и по себе. Если бы не уроки окклюменции Насира, он бы сейчас в полной мере ощущал все прелести недостатка сна. Пятница для всех закончилась поздно, а суббота для них с Гермионой началась очень рано — Гермиона хотела успеть закончить с метками до прихода Насира.       Когда собрание Ордена закончилось, ещё не было и десяти вечера, но по ощущениям — все двенадцать.       Сегодняшняя тренировка с Насиром была как никогда насыщенной и тяжёлой. Сперва он научил их нескольким новым заклинаниям и объяснил, как приготовить зелье силы, затем дважды проверил руку Гермионы, прежде чем дать ей разрешение использовать её в полной мере, и они приступили к более активной части тренировки: упражнениям с кинжалами, магической дуэли и, когда уже чуть не падали с ног, управлению Адским пламенем.       Это было странно.       Как будто он пытался за один день впихнуть в них как можно больше информации, и Гарри это тревожило. И не его одного. По взглядам, которые на него бросала Гермиона, он видел, что она тоже была обеспокоена происходящим, но они ничего не могли с этим поделать. Задавать Насиру вопросы, не касающиеся темы урока, было бесполезно, так что они оставили своё беспокойство при себе и просто продолжали принимать всё, что он им давал.       Возможно, каким бы безразличным Насир ни выглядел, его тоже беспокоила предстоящая операция? Возможно, именно так проявлялось его беспокойство — в неустанной усиленной подготовке; в попытке втиснуть в считанные дни то, что обычно занимало недели. Возможно, он стремился как можно лучше их подготовить, чтобы снять с себя лишнюю обузу во время операции. Или планировал покинуть их, как только она будет завершена. В конце концов, они никогда не говорили с ним о том, что будет дальше, и с самого начала сомневались, что он останется с ними надолго, не говоря уже о поддержке в войне.       Обо всём этом Гарри мог только гадать, но, как бы то ни было, сейчас они сидели за столом вместе: он справа от Гермионы, Насир — слева. Кроме них, за столом собрались все, кто так или иначе будет задействован в назначенной на понедельник операции: Артур, миссис Уизли, Ремус, Флёр, Билл и Шеклболт. За последние полтора часа они окончательно согласовали все детали операции, и теперь Гарри молча наблюдал за выражениями лиц, обратившихся к Гермионе в ожидании объяснения.       — Метки будут отслеживать ваши жизненно важные показатели, в основном частоту сердечных сокращений и уровень стресса, и передавать данные мне. — Гермиона продемонстрировала один из маленьких белых бумажных прямоугольников, которые они сделали этим утром. Магическая защита от влаги, огня и механических повреждений делала обычно нежный материал практически неуничтожимым. — Кроме того, их можно использовать для отправки коротких сообщений между собой, при этом на стикере адресата появятся инициалы отправителя и текст переданного им сообщения. Это позволит нам поддерживать связь во время операции, а также вызвать помощь в случае необходимости.       — И что нужно сделать, чтобы отправить сообщение? — спросил Билл с противоположного конца стола.       — Просто приложить палец к метке и мысленно произнести фразу, которую хочешь передать, — объяснила Гермиона, закатывая рукав на правой руке и дотрагиваясь до приклеенной там белой полоски. Тут же на всех бумажках, которые лежали перед ней на столе, появилась надпись: «ГГ — Привет». — Я приклею их к вам только для того, чтобы вы их не потеряли, и уберу после завершения операции.       — Это хорошая идея, 'Эрмиона, — кивнула Флёр с искренним одобрением. — Так и мы с Молли сможем предупредить вас, если у нас что-то пойдёт не так.       — Именно, — улыбнулась Гермиона. — Выберите руку, на которой вам будет удобнее разместить метку, и закатайте рукава, чтобы я могла её прикрепить.       Гарри встал со своего места и отошёл в сторону, чтобы каждый мог подойти к Гермионе и получить свою метку. Прислонившись к кухонной стойке у раковины, он наблюдал за происходящим со стороны. К его удивлению, Насир тоже встал со своего места, хотя Гарри знал, что Гермиона намеревалась снабдить меткой и его тоже. Она не стала его останавливать и вместо этого сначала занялась меткой Артура. Весь процесс прикрепления и индивидуальной настройки занимал чуть меньше пяти минут на каждого. Сначала нужно было приклеить метку к коже человека, затем зачаровать её так, чтобы она отслеживала жизненные показатели и реагировала на мысленные команды именно этого конкретного человека. Гарри наблюдал за тем, как Гермиона аккуратно прикрепляет бумажные полоски к рукам, и лёгкая улыбка невольно тронула его губы. Сосредоточенная, методичная, внимательная к деталям — она была совершенна.       Порой, когда он наблюдал за её работой, ему казалось невероятным, что она вообще с ним подружилась; что она принадлежала ему, а он ей.       Что эта невероятная женщина выбрала его.       Что она его любит.       Он смотрел на неё и не уставал ей поражаться. Казалось, с каждым днём, когда он её видел, она становилась всё более и более невероятной. Словно она неслась в каком-то нескончаемом спринте, и стоило ему моргнуть, как она оказывалась на несколько ярдов впереди от того места, где была только что. Она была неумолимой. Она была грозной. Она была его всем.       Она взглянула на него, и её губы дёрнулись в улыбке, прежде чем она вернула взгляд к своей работе. Он продолжал спокойно наблюдать за ней, пока справа от него не раздался голос.       — Ты действительно любишь её, да? — Это была миссис Уизли, и её голос звучал тихо, почти печально. Гарри повернулся к ней. Она смотрела на него так, словно пыталась что-то для себя решить. Он заметил, как Артур бросил на них настороженный взгляд из глубины кухни.       — Больше жизни, — тихо ответил Гарри, возвращаясь глазами к Гермионе.       — А Джинни… — миссис Уизли заколебалась. Гарри практически чувствовал исходящее от неё напряжение. — Она…       — А Джинни любит Сьюзен, — тихо сказал Гарри, снова повернувшись к ней. Его голос смягчился при виде выражения её лица. — Примите это, миссис Уизли. Им нужна ваша поддержка.       Миссис Уизли тяжело сглотнула, но ничего больше не сказала, лишь молча кивнула и снова повернулась, чтобы посмотреть, как Гермиона прикрепляет метки.

***

             Закончив настраивать метку Шеклболта, Гермиона встала из-за стола, взяла последнюю оставшуюся полоску бумаги и, бросив на Гарри говорящий взгляд: «Ну, была не была», решительно направилась в гостиную. Остальные члены Ордена оставались на кухне, тихонько переговариваясь и тестируя свои метки. Не участвуя в общей суете, Гарри с еле заметной улыбкой наблюдал за её манёвром. Миссис Уизли по-прежнему стояла рядом с ним со странным, чуть отрешённым выражением лица.       Поначалу, заметив, как она приближается к Гарри, Гермиона внутренне напряглась, но, к её удивлению, ничего не произошло. Во всяком случае, ничего похожего на взрыв в среду. Вместо этого миссис Уизли просто выглядела грустной, и Гермиона задумалась, о чём они с Гарри говорили. Но об этом она могла спросить Гарри позже, а прямо сейчас ей нужно было прикрепить последнюю метку.       Итак, она направилась через комнату к объекту своих намерений. По своему обыкновению он стоял в стороне от всех, скрестив руки на груди и расслабленно прислонившись к стене. Его глаза внимательно следили за её продвижением, пока она не остановилась всего в нескольких футах перед ним. Подняв последнюю белую полоску, она приподняла бровь. При этом она хорошо осознавала, что за ней наблюдают несколько пар глаз со стороны кухни.       — Какая рука? — спросила Гермиона, не оставляя места для обсуждения самой необходимости принять метку.       Тёмный блеск вспыхнул в глазах Насира при её словах. Она видела, как уголки его губ дёрнулись, но он остался стоять в той же позе, не выказывая никаких признаков движения.       — Большинство выбрали левую, поскольку они правши, — невозмутимо продолжила Гермиона, приближаясь ещё на шаг и кивая на его скрещенные руки. — Но вы умело пользуетесь обеими, так что я пока затрудняюсь точно определить вашу доминирующую руку.       — А если предположить? — тихо спросил Насир, буравя её пристальным взглядом тёмных глаз.       Гермиона сузила глаза и одарила его весёлой ухмылкой.       — Левая, — прошептала она, чтобы те, кто был на кухне, её не услышали. — Вы чаще пользуетесь правой рукой, но я думаю, вы делаете это намеренно, потому что хотите, чтобы люди считали вас правшой. Однако по моим наблюдениям, вам всё же удобнее пользоваться левой.       Его глаза сверкнули, губы тронула мрачная улыбка.       — Вы очень наблюдательны.       — Значит, я не ошиблась? — спросила Гермиона, вопросительно приподняв бровь. Он молчал, не сводя пристального взгляда с её лица. Молчание затягивалось. Наконец она вздохнула и улыбнулась, признавая своё поражение. Протянув руку открытой ладонью вверх, она застыла в ожидании. Тишина продолжала звенеть между ними мучительно долгую минуту.       — Зачем? — наконец спросил Насир, скользнув взглядом по её лицу.       — Затем, что независимо от того, почему вы принимаете в этом участие и каковы ваши цели, в понедельник вы — часть команды, — сказала Гермиона, глядя ему в глаза. — Что вы будете делать потом, зависит только от вас — я ничего не стану у вас просить. То, что вы нам уже дали, уже намного намного превышает всё, о чём я могла попросить. Но в понедельник я позабочусь о безопасности нашей команды, а значит, и о вашей безопасности тоже.       Между ними снова воцарилось молчание. Гермиона чувствовала, как взгляды из кухни прожигают её бок. Её рука так и оставалась поднятой между ними. С нарастающим гнетущим беспокойством в груди она продолжала смотреть на него, пока он наконец не пошевелился. Как змея, раскручивающая свои кольца, его правая рука плавно высвободилась из узла на груди. Поддёрнув левой рукой рукав мантии, он вложил правое предплечье в её раскрытую ладонь.       Казалось, он не желал прилагать никаких дополнительных усилий, чтобы облегчить ей задачу. Манжета его белой рубашки оставалась застёгнутой, но Гермиону это не смутило. Она потянулась к пуговице, и в ту же секунду его левая рука неуловимым движением обхватила её запястье и резко дёрнула Гермиону вперёд, вынуждая приблизиться ещё на шаг. Её глаза на миг метнулись к Гарри и снова встретились с глазами Насира. Она видела, как Гарри напрягся на своём месте у стойки и почти чувствовала коллективное напряжение тех, кто с тревогой наблюдал за ними со стороны кухни.       На этот раз Насир не скрыл их общение маскирующими чарами. Всё его внимание было приковано к ней, его тёплая рука крепко сжимала её запястье.       — Если вы прикрепите эту метку, — низкий тягучий голос Насира заставил её вздрогнуть, — вы мне кое-что пообещаете.       — Хорошо, — выдохнула она, чувствуя, как нервы в её животе скручиваются в узел. Его хватка усилилась. Почти нависая над ней, он смотрел на неё настолько пристально, что у неё сжалось горло.       — Если я скажу вам уйти, — почти прошептал Насир, — вы послушаетесь меня. Обещаете?       Гермиона сглотнула. Она смотрела на него, и сотня вопросов проносилась в её голове. Она хотела спросить его почему. Хотела спросить когда. Хотела спросить, говорил ли он конкретно о проникновении в логово оборотней — это же не могло быть ни о чём другом, верно? Она сразу сказала, что снимет метки после операции. Неужели он не хотел, чтобы его пытались спасти, если что-то пойдёт не так? Он что-то задумал? Собирался ли он предать их или просто не хотел, чтобы она пострадала? Да, безусловно, он заметно выделял её среди других и даже в каком-то смысле опекал — сейчас, — но можно ли было на это рассчитывать? В конце концов, его внимание к ней всегда балансировало на тонкой грани неопределённости, словно его решение могло поменяться в любой момент. К остальным же членам Ордена он и вовсе относился с холодным безразличием. Кроме Гарри. Ожидал ли он, что в Бирмингеме что-то пойдёт не по плану?       Вопросы множились и теснились в её голове, но она знала, что он не ответит ни на один из них, поэтому просто кивнула.       — Произнесите это вслух, Гермиона, — мрачно пророкотал он, и по её спине пробежали мурашки. Его лицо находилось всего в футе от её, тёмные глаза почти светились — совсем как тогда, когда она спросила его о своей палочке.       — Обещаю, — прошептала Гермиона и тут же почувствовала, как его пальцы ослабили хватку и выпустили её запястье. Он отступил назад и снова принял совершенно бесстрастный вид.       Гермиона сглотнула и твёрдо кивнула, после чего приступила к работе, заставляя вопросы в своей голове утихнуть. Она расстегнула пуговицы на его манжете и закатала рукав по его невероятно твёрдой руке. Взгляд скользнул по беспорядочной сетке мелких серебристых линий, которые испещряли его кожу, включая длинный узкий шрам вдоль предплечья, который она не помнила с того раза, когда Насир накладывал ей руну. Отбросив лишние мысли и продолжая игнорировать направленные на неё взгляды, она прикрепила метку на середину его предплечья и тщательно провела индивидуальную настройку. Закончив, она раскатала рукав обратно и заново застегнула пуговицу.       — Готово, — тихо сказала она, вернув взгляд к его бесстрастному лицу. — Не могли бы вы протестировать её, чтобы я убедилась, что всё работает?       Насир убрал руку и приложил один палец к тому месту, где под рубашкой скрывалась метка. Гермиона почувствовала вибрацию метки на своей руке и оттянула рукав, чтобы посмотреть на сообщение — вместе с семью другими парами глаз на кухне.       Н — Тест.

***

             — Он заставил меня пообещать, что я послушаюсь его, если он скажет мне уйти, — тихо сказала Гермиона, садясь за стол напротив Гарри.       Она смотрела на чашку с горячим напитком в своих руках и чувствовала, как в груди нарастает пустота. Несколько минут назад они попрощались с членами Ордена и теперь пили чай на тускло освещённой кухне палатки под шум волн и усиливающиеся порывы ветра. Гермиона сжала челюсти и посмотрела на Гарри. Беспокойство, которое собиралось в глубине её живота, усилилось. Она не знала намерения, стоявшего за словами Насира, и это её сильно настораживало.       — Гарри… либо он не хочет, чтобы мы пытались ему помочь, если что-то пойдёт не так, — тихо сказала она, чувствуя напряжение в собственном голосе, — либо он что-то задумал и просто не хочет, чтобы я пострадала. Гарри… что, если мы совершаем ошибку, вот так доверяя ему? Я по-прежнему верю, что он не причинит вред нам, но можно ли сказать то же самое про других членов Ордена? Испытает ли он колебания, если ему понадобится пожертвовать их жизнями ради своих планов?       Странное, тяжёлое чувство скручивалось у неё в груди. Она разрывалась между сомнениями, неуверенностью и чем-то похожим на то, что она испытывала, разговаривая с Артуром в пятницу вечером. Каким-то образом этот неестественный, вызывающий тревогу человек сумел пробраться к ней в душу, и она не была до конца уверена, что полностью понимает почему. В нём не было ни сострадания, ни доброты. Их отношения едва ли можно было назвать дружескими, скорее нервирующими, тревожащими, даже пугающими — и всё же она не хотела, чтобы он умер.       Она не хотела его терять.       Не хотела бросать его, если что-то пойдёт не так.       За неделю он научил её большему, чем она узнала за многие годы. Он помог ей, вернул возможность пользоваться рукой. Он сохранял неизменную беспристрастность и никогда не ругал её за то, что она задавала слишком много вопросов. Он охотно учил её магии, которую большинство волшебников находили слишком опасной, учил её защищать себя не только магией, но и кинжалом, и даже голыми руками. В каком-то искажённом смысле он стал её наставником — их наставником. Они с Гарри обратились к нему за помощью, и каким-то непостижимым образом он стал частью их команды; они приняли его и нуждались в нём, как нуждались в Артуре. Хотя было странно признавать это — что она хотела, чтобы он оставался рядом. Она не хотела терять его так же, как не хотела терять никого другого во время этой миссии.       И всё же она не была уверена, стоит ли ему доверять. Она с болезненной ясностью осознавала, что, даже не причиняя вреда конкретно им двоим, он способен натворить очень много бед.       — Я понимаю, про что ты, — нахмурился Гарри. — Сегодня днём у меня самого было подобное чувство, но, Гермиона… то, что он заставил тебя это пообещать, вовсе не обязательно означает, что он собирается умереть или предать нас. На самом деле, мы не знаем, почему он это сказал. Возможно, он просто планирует уйти по завершении операции и не хочет, чтобы мы следовали за ним. Или, возможно, он знает, что ты без сомнений рискнёшь своей жизнью ради спасения того же Артура, и хочет удержать тебя от этого. Мы оба знаем, что из всех возможных сторон он выбрал твою, так что, возможно, он просто пытается тебя защитить.       — Может, и так, — неохотно согласилась Гермиона, хотя в глубине души не знала, чему верить. — Гарри, я не хочу никого там терять.       — Этого не случится, — твёрдо сказал Гарри, потянувшись к её руке.       — Если внутри что-то пойдёт не так, — медленно проговорила Гермиона, беря его за руку, — именно мы войдём туда за ними — не Билл, не Шеклболт. У них не будет ни единого шанса. Я не оставлю Артура, Ремуса или Насира умирать. Обещай мне, что не будешь меня останавливать.        — Я пойду туда с тобой, Гермиона, — Гарри сжал её руку, и она грустно улыбнулась. — Как всегда. Мы никого там не оставим.       Ближе к утру Гермиона лежала, уютно свернувшись в тёплых объятиях Гарри. Он ещё спал. Его глубокое ровное дыхание легко касалось её шеи, пока она смотрела в темноту перед собой. До рассвета оставался ещё час, но она проснулась рано. Ей больше не предписывалось спать по десять часов, так что она сократила приём зелья сна без сновидений и начала использовать окклюменцию, как делал Гарри. Метод оказался весьма эффективным; её сон был крепким, и её не будили кошмары.       Это была тревога.       Даже во сне она не переставала думать о том, что должно было произойти в понедельник. Она прокручивала в голове план, перебирала свой арсенал заклинаний и проснулась с ощущением тревоги, когда её мысли перешли к Артуру. С переходом в бодрствующее состояние тревога никуда не ушла. Сегодня тяжесть на груди ощущалась сильнее обычного и, казалось, увеличивалась с каждым часом, но она знала, с чем это было связано. Она знала, что это происходило потому, что, несмотря на все свои усилия, она позволила страху просочиться в её душу и запятнать разум.       Она не хотела терять этих людей.       Она не могла их потерять.       Гермиона перевела взгляд на Гарри, и в груди у неё защемило. Она любила его больше жизни. Потерять его значило бы потерять всё. Этого не произойдёт. Она об этом позаботится.       В понедельник она сделает всё что потребуется, чтобы все они выбрались живыми. А потом она научит остальных всему, чему сможет, чтобы подготовить их. Она покажет Луне, как сломать человека и исцелить его, обучит Флёр Сектумсемпре и даже объяснит Рону, как отмерять восполнитель крови, а потом посадит всех за варку зелий и пополнение запасов, потому что теперь это была коллективная работа. После случившегося в Малфой-мэноре она больше не считала, что они смогут сделать всё в одиночку — и даже если бы могли, это не принесёт никакой пользы, если они постоянно будут пытаться защитить всех вокруг.       Волдеморт построил свою армию — они с Гарри построят свою, в которой каждый сможет защитить себя и других.       Гермиона глубоко вздохнула и осторожно высвободилась из объятий Гарри. Он устал. Всю неделю он постоянно присматривал за ней в ущерб себе, и это не могло не сказаться на его силах. Сегодня ему необходимо было выспаться. Но сама она больше не могла лежать и вариться в соку собственных невесёлых мыслей. Она знала, что не одна не спит в этот час, о чём говорил неровный ритм нескольких сердец в её голове. Ей нужно было вставать и приниматься за работу — она ещё хотела завершить несколько дел до понедельника и внимательно просмотреть записи, которые вела во время занятий с Насиром.       Она хотела быть готовой.

***

             Гермиона стояла снаружи коттеджа с небольшой группой членов Ордена. Гарри стоял рядом. Шёл дождь. Было пасмурно, темно и серо. Погода решила показать свой капризный характер и разразилась полноценной грозой, с молниями и порывами ветра. В воздухе чувствовалось электричество, оно холодным ознобом пробегало по коже Гермионы, заставляя каждый мускул её тела сжиматься в напряжении. Она видела это на лицах стоящих рядом людей. Напряжение, тревога, страх — серьёзность того, что должно было вот-вот произойти, казалась почти осязаемой.       Никакое количество тренировок не заставило бы их чувствовать себя более подготовленными, чем сейчас. Ничто не могло унять беспокойства, пронизывающего каждого в эти последние оставшиеся минуты молчаливого ожидания. Они собрались в половине седьмого утра. С тех пор они дважды проверили работу трекерных меток, разобрали по карманам загодя собранные индивидуальные наборы зелий первой необходимости и в последний раз прошлись по пунктам плана, после чего Гермиона наложила на каждого плотный слой блокирующих запах чар. Это было то, над чем она работала в воскресенье утром, пока Гарри спал, и это давало им дополнительную защиту на первоначальном этапе. По данным Насира, к семи утра все оборотни должны были уже вернуться в логово, так что вероятность наткнуться на кого-нибудь снаружи была небольшой — но не нулевой, и Гермиона не хотела рисковать. По крайней мере, в случае чего их не засекут по запаху.       Больше обсуждать им было нечего.       Сгрудившись под водоотталкивающим куполом неподалёку от коттеджа, они молча ждали назначенного времени, чтобы аппарировать в Бирмингем. Ждать внутри было слишком мучительно. Они с Гарри и Насиром были первыми, кто вышел наружу, но очень скоро за ними последовали и все остальные. И Гермиона знала почему — она чувствовала жизненные показатели каждого из них, слышала частое биение их сердец и знала, что они нервничали.       Она бросила взгляд на Флёр и миссис Уизли, которые стояли в той же одежде, что была сейчас на их мужьях, и держали в руках по маленькому флакону с оборотным зельем. Они должны были аппарировать в одно время с основной группой, но вместо Бирмингема отправиться в Министерство, чтобы обеспечить алиби своим мужьям. Миссис Уизли очень нервничала, в отличие от Флёр — та казалась почти спокойной.       Взгляд Гермионы перешёл к Артуру. Он выглядел напряжённым, но полным решимости. Его сердцебиение, хоть и учащённое, оставалось ровным и уверенным. Ремус внешне казался совершенно спокойным, но ритм его сердца был беспорядочным и тревожным. Сердце Шеклболта билось чуть чаще обычного, выражение его лица было серьёзным и даже немного торжественным. Билл сохранял странное спокойствие. Состояние Гарри почти не отличалось от её собственного — сердцебиение чуть выше нормы, но ровное и устойчивое.       Оставался Насир — неподвижный и бесстрастный, как сама смерть. Чёрные брюки, чёрная рубашка и чёрная куртка в сочетании со смуглой кожей и тёмными волосами делали его практически неразличимым в окружающей серой хмари. Его глаза были прикованы к дюне, на которой они тренировались последнюю неделю, а сердцебиение оставалось медленным и ровным, как всегда, — совершенно неизменным. Совершенно ненормально нормальным.       Она почувствовала, как Гарри взял её за руку, и крепко сжала его ладонь в ответ. Время почти пришло. Она опустила взгляд к земле, наблюдая, как капли дождя скатываются с её зачарованных ботинок и собираются в лужицы на песчаной земле. Одежда, которую выбрали они с Гарри, во многом походила на одежду Насира: тёмные штаны и тёмные свитера под не менее тёмными куртками. У обоих к бёдрам были пристёгнуты кинжалы. Её сумочка была надёжно спрятана и закреплена в кармане Гарри, но, помимо этого, у каждого из них в левом кармане куртки имелся свой собственный мешочек с тем же набором зелий, как у остальных.       Таймер в её голове сработал.       — Пора, — тихо сказала Гермиона, делая шаг вперёд вместе с Гарри и протягивая руку Насиру.       Решительно кивнув, Флёр и миссис Уизли проглотили своё зелье. У них было два часа, пока действие оборотного зелья не закончится, — более чем достаточно, учитывая, что окно для проникновения в логово составляло семь с половиной минут. Согласно плану, всё должно было завершиться ещё до восьми. Артур взял за руку Билла, Билл — Ремуса, Ремус — Шеклболта, который в свою очередь взял за руку Насира, чтобы сформировать цепь до Гермионы и Гарри. Она почувствовала знакомый рывок за пупок, когда Шеклболт аппарировал их всех в западную часть Бирмингема, и услышала раскаты грома ещё до того, как перемещение завершилось.       По лицу тут же хлестнул ветер и дождь, от холодных укусов которого не спасали даже водоотталкивающие чары. Было темно, холодно и сыро. Они приземлились на поляне, которую заранее выбрал Насир, но, похоже, гроза здесь бушевала даже сильнее, чем в «Ракушке». Они быстро собрались в тесный круг и ещё раз повторили свои позиции, прежде чем начать расходиться.       Шеклболт ушёл первым — аппарировал на южную сторону, чтобы начать накладывать дополнительный барьер из чар, призванных сдержать взрыв, поверх уже установленных здесь магических барьеров. Он перекроет всё здание, а затем, в 7:30, начнёт демонтировать те барьеры, что там уже были, чтобы ровно в 7:42 Артур и Ремус могли войти на территорию, оставаясь незамеченными. Это была непростая задача и, возможно, самая важная — если он не сумеет снять существующие барьеры, то Насир будет единственным, кто сможет проникнуть внутрь. Они продумали такой вариант развития событий, но это означало бы, что почти никто из магглов не будет спасён, поскольку у Насира просто не хватит на это времени.       Билл ушёл вторым, предварительно набросив на себя дезиллюминацию и щит. Он проберётся к восточной ветви канализации и будет ждать там до 7:39, затем запечатает проход. Далее он будет оставаться на месте, ожидая, не потребуется ли кому-то дополнительная помощь, и вернётся на работу в 8:01 утра, сразу по завершении операции.       Артур и Ремус уйдут третьими. Как и Билл, они набросят на себя дезиллюминацию и щиты, после чего проберутся к западной и южной веткам канализации и запечатают проходы, а затем аппарируют к южной границе выставленных Шеклболтом барьеров, чтобы встретиться с Насиром и проникнуть внутрь здания для установки бомбы и спасения как можно большего числа магглов.       С той секунды, как они войдут в здание, у них будет ровно семь с половиной минут, чтобы выполнить свою задачу и выйти. Аппарировать внутри барьеров они не смогут. Портключ Артура вёл прямо на его рабочее место в Министерстве, так что его использование для эвакуации тоже оставалось под вопросом — Артур не мог вернуться в офис окровавленным или с ног до головы покрытым копотью. Шеклболт не рискнул добывать больше портключей — те шесть, что он получил, и без того были значительной тратой его ресурсов, большее количество могло привлечь лишнее внимание к Ордену.       В идеале Артур, Ремус и Насир могли покинуть здание вместе со спасёнными магглами, используя портключ, который вёл в заранее подготовленное безопасное место, но Гермиона понимала, что это маловероятно. Она знала, что Артур ни за что не покинет логово, пока не вытащит столько людей, сколько сможет, и не убедится, что все исследования уничтожены. Скорее всего, они покинут здание тем же путём, которым войдут, или по канализации.       Следующим по очереди уйдёт Насир. Он проскользнёт через барьеры и будет ждать до 7:40, затем нейтрализует патруль и встретится с Артуром и Ремусом, чтобы сопроводить их внутрь.       Они с Гарри уйдут последними. Они направятся в северную часть логова, где в 7:38 перекроют магистральный газопровод, а в 7:39 — канализацию. Затем, как и Билл, останутся на месте и будут ждать.       Гермиона кивнула Артуру и Ремусу, прежде чем они исчезли из виду. Дождь усилился, воздух сотряс низкий раскат грома. Она повернулась к Насиру. Он пристально смотрел на неё; время от времени его глаза перебегали на Гарри, затем возвращались обратно к ней. Никто из них ничего не сказал, они просто продолжали стоять под дождём в ожидании сработки следующего таймера. За тридцать секунд до того, как Насир должен был уйти, он ещё раз взглянул на Гарри и сдвинулся с места. Сделав несколько шагов, он остановился менее чем в двух футах от неё.       Она сморгнула дождь, всё сильнее подтачивающий её водоотталкивающие чары, и с тревогой проследила взглядом за тем, как он поднял руку и извлёк из-под мантии тетрадь в чёрном кожаном переплёте. Помолчав мгновение, он протянул её ей. Она поколебалась, внимательно вглядываясь в его лицо, потом взяла у него тетрадь и прижала её к груди. От его тёмного пристального взгляда горло Гермионы сдавило.       Он ничего не сказал. Его горящий взгляд метнулся к Гарри, и она почувствовала, как Гарри переместился ближе к ней. Посмотрев на неё в последний раз, Насир быстро развернулся и направился в темноту. Рука Гарри крепко схватила её руку. Чувствуя, как в панике сжимается сердце, Гермиона смотрела вслед безмолвной удаляющейся фигуре.       — Будь осторожен! — Слова слетели с её губ прежде, чем она смогла остановить их. Она видела, как Насир на мгновение замер, прежде чем продолжить свой путь и исчезнуть в темноте.       В ту секунду, когда он скрылся из виду, Гермиона сжала тетрадь и сунула её в карман, дополнительно закрепив приклеивающими чарами, чтобы точно не потерять. Усилием воли подавив нарастающую тошноту, она заставила себя успокоиться и сосредоточиться на трепете шести сердец в своём сознании. Она чувствовала их волнение — каждое учащение, каждый неуверенный сбой ритма, сопровождающий выполнение их задач. Она слышала обратный отсчёт их таймеров у себя в голове и чувствовала, как с каждой проходящей секундой растёт её собственное напряжение.       Сжав руку Гарри мёртвой хваткой, она повернулась к нему лицом и встретила его пристальный взгляд.       — Я люблю тебя, — твёрдо сказала она, с трудом сглотнув. Её глаза пробегали по его лицу, впитывая мельчайшие черты, которые она и без того уже давно выучила наизусть.       — Я люблю тебя, — так же твёрдо сказал Гарри. Выражение его лица стало жёстче, чем минуту назад. — Мы никого здесь не оставим.       Она кивнула, призывая своё сердце успокоиться. Чувствуя, как ветер треплет выбившиеся из косы пряди, она ещё раз перепроверила жизненные показатели каждого. Сработал их таймер. Выпустив руку Гарри, она достала свою палочку и наложила на себя щит и дезиллюминацию, пока Гарри делал то же самое. Затем она снова нашла его руку и аппарировала их на северную границу логова.       Двигаясь бесшумно и затирая за собой следы, они добрались до места назначения, обнажили газопроводную трубу и открыли проход в канализацию. Следя за временем, они заняли свои позиции и замерли в напряжённом ожидании. Дождь окончательно размыл её водоотталкивающие чары, гораздо менее эффективные в сочетании с блокиратором запаха, но она едва это замечала. Вода стекала по её лбу и скатывалась по подбородку, звуки капель тяжёлым эхом отдавались в сознании. Резкий всполох молнии осветил округу, но ни один из них не шелохнулся. Палочка Гарри была направлена на газовую магистраль слева от неё, его сердце билось с жутким ровным спокойствием, как и её собственное.       В 7:38 Гарри перерезал и запечатал газопровод.       В 7:39 Гермиона перекрыла канализационный проход, оставив, как было условлено, небольшой запас за пределами антиаппарационного барьера, чтобы обеспечить им возможность выхода.       В 7:40 уровень стресса миссис Уизли повысился, хотя в остальном с ней всё было в порядке.       В 7:41 Шеклболт отправил сообщение: «КШ — Завершено», сигнализируя о том, что снятие барьеров прошло успешно.       В 7:42 сердцебиение Ремуса и Артура подскочило от выброса адреналина, хотя сердце Насира оставалось спокойным. Она продолжала стоять рядом с Гарри, вглядываясь в тёмную пелену дождя и внимательно прислушиваясь к любым звукам.       В 7:44 сердце Флёр забилось быстрее, но почти сразу выровнялось. Гермиона крепче сжала свою палочку.       В 7:46 сердце Ремуса, а потом и Артура сбилось с ритма, но сообщения не последовало.       В 7:47 утра всё её тело напряглось, когда она почувствовала, как участилось сердцебиение Насира. Скачок был таким коротким, что она чуть не пропустила его. Она даже не до конца поверила, что это вообще произошло, но после всплеска его пульс, хоть и выровнялся, остался более частым, чем обычно.       Гермиона крепко сжала зубы и посмотрела на Гарри. Его взгляд стал жёстче в мгновенном понимании.       К 7:49 никаких сообщений о том, что кто-то вышел из здания, так и не появилось. Глаза Гермионы с тревогой метнулись к высокому строению, видневшемуся из-за деревьев. В груди поднялась волна паники. Они опаздывали — они уже должны были выйти, у них оставалось всего двадцать секунд.       В 7:50 частота сердечных сокращений и уровень стресса Ремуса взлетели до небес, показатели Артура просигналили о шоковом состоянии, а частота сердечных сокращений Насира мгновенно удвоилась. Гермиону охватил всепоглощающий холодный ужас.       — Гарри, — отрывисто произнесла она. Больше ничего говорить ей не пришлось. Он бросил на неё короткий взгляд, решительно кивнул и, не мешкая, прыгнул в открытый зев дыры, проделанной ими в канализации. Она немедленно последовала его примеру и бросилась бежать вслед за ним по широкому туннелю, по пути дважды коснувшись пальцем метки, чтобы послать короткие кодовые сообщения.       ГГ — Эвакуация.       ГГ — Ожидание.