В лесу Дин / In the Forest of Dean

      Гермиона мало что помнила из того, что произошло в среду вечером после её разговора с Насиром. Она помнила, как Гарри вывел её на улицу, как трансфигурировал её одежду во что-то более удобное, как она давилась зельем сна без сновидений, а потом не было ничего, кроме сплошной тьмы и тепла. Четверг она не помнила вовсе. На самом деле, у неё сложилось отчётливое впечатление, что тот день она проспала полностью и проснулась только в три часа ночи в пятницу. Гарри заставил её поесть, после чего она приняла душ, выпила ещё глоток зелья и снова отключилась до девяти утра.       Проснувшись, она некоторое время пребывала в полном замешательстве из-за того, что, привязанная к кровати, вообще не могла пошевелиться. Ей потребовалось не меньше минуты, чтобы прийти в себя и снять магические путы. Поднявшись наконец с их узкой койки, она замерла, затем подняла правую руку перед собой и почувствовала, как перехватило дыхание.       Её рука не дрожала.       Она ощущала слабую вибрацию где-то в глубине тела и знала, что дрожь все ещё была там, внутри, скрытая и притаившаяся, но почти незаметная! Она крепко обняла Гарри и почувствовала, как из глаз потекли слёзы, когда она показала ему свою руку. Даже если оставшиеся две порции зелья не сделают лучше — это уже было намного больше того, на что она могла надеяться. С этим можно было работать!       С этим можно было жить.       С такой дрожью она смогла бы поразить цель девять раз из десяти. Она просияла, глядя на Гарри, и горячо поцеловала его, запустив пальцы в его волосы и позволяя ему осторожно уложить себя на койку. Чувствуя себя живой, она бросила на палатку ограждающие чары, провела языком по его зубам и притянула его ближе к себе.       Он целовал её так, словно пытался поглотить, словно высвобождал на волю всё то напряжение, которое сдерживал с вечера среды, с тех пор как он держал её бьющееся в агонии тело. Проспав большую часть времени, она ещё не имела возможности поговорить с ним о том, что произошло, но это можно было сделать и позже. Прямо сейчас она позволила себе раствориться в тепле его тела, ласке прикосновений, жарких касаниях губ. Она поцеловала его в подбородок, провела губами вниз по шее, потянулась к его джинсам и расстегнула пуговицу.       Её даже не волновало, что её левая рука не работала; что она была так плотно прижата к её боку, что вся верхняя часть её корпуса оставалась неподвижной. Она цеплялась за него, целовала, притягивала к себе, отпустив лишь для того, чтобы позволить избавиться от мешающей одежды.       Когда он вошёл в неё, она откинула голову на подушки и застонала, покачивая бёдрами навстречу, упиваясь ощущением его внутри себя. Это казалось правильным. Казалось, она вернулась туда, где должна быть, где было её место — в объятиях Гарри, рядом с ним, вместе с ним.       — Чёрт, Гермиона… — простонал он, входя в неё глубже. Его губы прошлись вниз по её шее, тяжёлое дыхание обожгло кожу. — Я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю.       — Я тоже люблю тебя, Гарри, — прошептала она ему на ухо, её дыхание стало поверхностным и частым.       Осторожно двигаясь в такт её движениям, он старался не давить на неё всем весом, оберегая руку. Постепенно его движения ускорялись, и вскоре он уже стонал над ней в последних судорожных толчках, а она впивалась ногтями в его плечо, присоединяясь к нему. Это было быстро и осторожно, но это было именно то, что ей было нужно. Лёжа на спине, запустив руку в его волосы и лениво его целуя, она ощутила, что тяжесть на её груди почему-то стала немного легче.       Насир был прав — становится хуже, только если ты это позволяешь.       — Насир договорился с Артуром, что придёт сегодня в полдень, — сказал Гарри, поглаживая её по щеке. — Полагаю, это ты попросила его прийти?       — Да, и очень удивилась, когда он согласился.       Гермиона снова поцеловала его, проводя пальцами по его обнаженной коже.       — Артур тоже. Кажется, мы его шокировали, — слегка рассмеялся Гарри и одарил её тёплой улыбкой. Он смотрел на неё так, словно не видел очень и очень давно. Должно быть, это было как-то связано с тем, что весь предыдущий день он, по сути, провёл в одиночестве, вынужденный мучиться беспокойством, глядя на её бессознательное тело. — Я рад, что ты попросила его прийти. Я спрашивал его об окклюменции для сна, и он сказал, что такие техники есть. Может быть, он сможет нас научить.       — Надеюсь. Ненавижу зелье сна без сновидений, — сморщила нос Гермиона.       — Знаю, но следующие несколько дней тебе в любом случае придётся его пить, — сказал Гарри, касаясь губами её виска. — Прости, что оставил тебя стоять там одну, надо было отложить разговор с Артуром…       — Гарри, — оборвала его Гермиона и твёрдо посмотрела на него. — Я же уже говорила. Учитывая, как складывается жизнь, ничего нельзя откладывать. Тебе нужно было с ним поговорить. Со мной всё было в порядке.       — Гермиона, ты заснула стоя, — напомнил Гарри, приподняв бровь.       — Да, и тем не менее со мной всё было в порядке, — возразила Гермиона, отзеркаливая его выражение. — Я просто устала, и только.       — Ага. У всех чуть глаза на лоб не полезли, когда ты заснула на Насире, — хмыкнул Гарри. — Думаю, они все его боятся.       — Наверняка, — засмеялась Гермиона. Выходит, она и правда полностью отключилась, стоя на ногах. — А ты?       — Нет, — помолчав, ответил Гарри. — Хотя вроде бы должен. Есть в нём что-то такое…       — Неестественное, — подсказала Гермиона.       — Точно!       — Да, я тоже это почувствовала, — кивнула Гермиона. — Я даже не могу это описать. Как будто с ним что-то не так… Как будто в нём недостает чего-то человеческого.       — Я понимаю, что ты имеешь в виду, — задумчиво сказал Гарри. — Выглядит так, словно у него полностью отсутствует способность чувствовать, но я не уверен, по его выбору это происходит или нет. Не знаю… Как бы там ни было, его знания и навыки бесспорны, и нам следует взять всё, чему он согласится нас научить.       Гермиона кивнула в знак согласия.       — Он будет здесь через два часа, а пока не хочешь принять душ и что-нибудь съесть? — спросил Гарри, проводя большим пальцем по её скуле.       — Очень хочу. Умираю с голоду.

***

             Они приняли душ, оделись и поели. Гермиона съела в три раза больше обычного, прежде чем наконец почувствовала себя сытой, и всё это время уверяла Гарри, что руна не тяготит её слишком сильно. Это была правда. Она лежала там, на её груди, как камень, но камень лёгкий, по крайней мере гораздо легче, чем ожидала Гермиона.       Не будучи уверенной в том, чему именно Насир станет их учить, она решила надеть чёрную майку, свободный свитер и удобные старые джинсы. Чтобы не тревожить лишний раз её руку, Гарри аккуратно разрезал её одежду заклинанием и восстановил уже после того, как надел на неё. Сам он выбрал подобную одежду: чёрную футболку, серый свитер и джинсы.       Они покинули палатку ровно в 11:50 и, следуя своему принципу: лучше перестраховаться, чем потом жалеть, — упаковали её в сумочку Гермионы, после чего, с волшебными палочками наготове, направились к коттеджу. Не дойдя несколько футов до двери, они остановились, чтобы дождаться назначенного времени.       — 'Эрмиона! — раздался из дома журчащий голос Флёр, и тут же показалась она сама. Выпорхнув за порог, но резко замедлилась при приближении к ним. — Я так рада видеть, что у тебя всё хорошо! Ты выглядишь такой посвежевшей и отдохнувшей! Артур передал, что будет через минуту. Как ты себя чувствуешь?       — Хорошо, Флёр, спасибо, — ответила Гермиона с лёгкой улыбкой. — И спасибо тебе за всё, что ты сделала для нас в нашу прошлую встречу — за подготовленную комнату, стул, огневиски, зелье — за всё это. Спасибо.       — Ох, не стоит благодарности, 'Эрмиона, я была рада помочь, — улыбнулась ей Флёр. — 'Арри, я передала мистеру Олливандеру и Грипхуку, что ты хочешь с ними поговорить на ближайших выходных, как ты просил. Они сказали, что будут более чем счастливы помочь тебе.       — Спасибо, Флёр, — кивнул Гарри.       Негромкий хлопок нарушил мирную тишину весеннего дня, и на пляже слева от них появились Артур и Насир. Повернувшись к ним лицом, Гермиона наблюдала за приближением высокого таинственного человека, встречи с которым они с Гарри ждали.       — Гарри, Гермиона! — поприветствовал их Артур с широкой улыбкой, хотя было видно, что ему немного не по себе от происходящего. Она понятия не имела, что ему сказали Гарри или Насир, и потому не знала, имел ли он какое-либо представление о цели этой встречи. — Как ты себя чувствуешь, Гермиона?       — Отлично, — честно ответила Гермиона. — С нашей прошлой встречи я бодрствовала всего три часа, но пока чувствую себя просто замечательно.       — Это здорово, — улыбнулся Артур, переводя взгляд с неё на Гарри и обратно. Насир ничего не сказал, лишь слегка кивнул им обоим, на что они ответили такими же кивками. — Остальные прибудут к семи, чтобы окончательно согласовать планы. Флёр, ты говорила, что тебе не помешает помощь с зельями?       — Да, это было бы замечательно. — Она снова улыбнулась, прежде чем повернуться обратно к коттеджу. — 'Эрмиона, 'Арри, если вам что-нибудь понадобится, просто заходите и просите, хорошо?       — Обязательно, Флёр, спасибо, — сказал Гарри ей вслед.       Артур, казалось, испытывал некоторые колебания, снова оставляя их с Насиром. Гермиона догадывалась, что он специально взял выходной, чтобы быть рядом на всякий случай. Он наверняка будет шпионить за ними из окон коттеджа. Впрочем, Гермиона не возражала. В каком-то смысле это было даже мило. Она понимала его опасения и, если уж на то пошло, считала, что его реакция на Насира гораздо более адекватна, чем их с Гарри.       — Что ж, — неловко произнёс Артур, переводя взгляд между ними тремя. — Оставлю вас наедине.       С этими словами он развернулся и последовал за Флёр в дом.       — Правильно ли я понял, вы не просыпались до девяти часов сегодняшнего утра? — спросил Насир Гермиону, как только Артур скрылся внутри.       — Нет, я просыпалась… Гарри, в котором часу это было?       — В три.       — Я проснулась сегодня в три, поела, приняла душ, выпила литра два воды и приняла небольшую дозу зелья сна без сновидений, после чего проспала до девяти утра, — отчиталась Гермиона, наблюдая за лицом Насира в поисках какого-либо отклика на её слова.       — Хорошо. — Насир кивнул Гарри, зная, что именно он присматривал за ней последние два дня. — Дрожь уменьшилась?       — Да. — Гермиона подняла правую руку, демонстрируя едва уловимую вибрацию.       — Хорошо, — повторил Насир, на мгновение задержавшись взглядом на вытянутой конечности. — Что-нибудь болит?       — Плечо, но совсем немного, — ответила Гермиона.       — Тяжесть?       — Терпимая. Легче, чем я думала.       — Отлично, — спокойно сказал Насир. Его взгляд скользнул вниз, туда, где скрывалась под свитером её руна. — Цвет или форма руны не изменились?       — Нет, она такая же, как и была.       — Хорошо, — кивнул Насир. — Тогда всё, что остаётся сделать, — это подождать и посмотреть, что произойдёт.       Гермиона не смогла сдержать нервной улыбки, которая тронула её губы при его словах. С ней всё было в порядке — лечение прошло хорошо. Насир это подтвердил. Осталось дождаться воскресенья, чтобы увидеть, сможет ли она шевелить рукой. Её сердце забилось быстрее при мысли о том, что скоро она может снова стать здоровой. Что она снова сможет управлять своим телом. Что она сможет победить это.       — Итак, что сначала? — спросила Гермиона, подавляя волнение и стараясь приглушить надежду.       — Диагностические чары, которыми вы, как мне показалось, были столь очарованы, — объявил Насир и, повернувшись, начал удаляться от коттеджа.       Гермиона и Гарри послушно последовали за ним. Они пересекли два небольших песчаных холма и оказались в нескольких сотнях футов от коттеджа — ещё в зоне видимости, но уже вне зоны слышимости со стороны дома. Гермиона подозревала, что это было сделано намеренно, поскольку Артур просто не смог бы сидеть в доме, если бы они скрылись из виду. Очевидно, Насир полностью осознавал окружавшее его недоверие. И всё же, как ни странно, согласился прийти — почему, они с Гарри так и не смогли понять, но упускать такую возможность не собирались.       Следующий час они учились накладывать и читать диагностические чары.       Насир оказался хорошим учителем. Спокойный и сдержанный, он никогда не повышал голос и терпеливо отвечал на все вопросы, насколько бы глупыми те ни были. Он был абсолютно беспристрастным, даже пассивным, но в то же время всегда точно подсказывал, что они сделали не так и как это исправить, хоть и делал это с совершенно равнодушным выражением. В его замечаниях не было оскорбления или грубости — лишь голые факты.       Оказалось, что большой диагностический пузырь показывал статистику здоровья точно так же, как и малое заклинание, уже известное им с Гарри. Разница заключалось в том, что он показывал примерно в десять раз больше данных, включая различные показатели крови, аллергические реакции, полную диагностику работы сердца и статистику пищеварения. Первый маленький пузырь показывал историю состояния клеток организма. Так, состояние клеток кожи можно было отследить за период до тридцати дней, в зависимости от возраста клеток; эритроцитов — до ста двадцати дней. Среди прочего здесь отслеживались даже кардиомиоциты.       Именно так Насир узнал, что она должна была умереть во время пыток.       Второй маленький пузырёк показывал историю воздействия зелий на организм. Доступный статистический отрезок зависел от конкретного зелья, но и без того эти чары были невероятно сложными, и Гермиона постаралась как можно подробнее записать всё, что объяснял Насир, чтобы убедиться, что ничего не забудет.       Затем Насир показал им, как использовать окклюменцию, чтобы разделить воспоминания и спать без кошмаров. Метод включал в себя специфическое блокирующее заклинание, которое нужно было произнести точно в тот момент, когда вы достигли полного контроля над своим разумом и разделили воспоминания на те, к которым хотите иметь доступ, и те, которые хотите запечатать.       После наложения заклинания нежелательные воспоминания отсекались и становились полностью недоступны — в том числе и в фазе быстрого сна. При этом заклинатель знал, что у него есть запертые воспоминания, но не знал, какие именно. Однако Насир особо отметил, что такой блок следовало ставить только перед сном и снимать сразу же после пробуждения. Не просто так это заклинание считалось опасным — оно не наносило прямого урона, но при постоянном использовании постепенно разрушало разум заклинателя и в конце концов сводило его с ума.       В прошлом волшебники не раз поддавались искушению оставить блок на месте и счастливо жить без своих худших кошмаров — и каждый раз это заканчивалось плохо.       — Я призываю вас запирать только самые невыносимые воспоминания, те, которые полностью застилают ваш разум, вовлекают в кошмар до такой степени, что вы можете причинить вред себе или тому, кто окажется рядом. Остальные, насколько бы неприятны они ни были, нужно оставить, — особо подчеркнул Насир после объяснения общего принципа. — Плохие сны и ночные кошмары — не одно и то же. Уважайте свой разум и позвольте ему естественным образом пережить события вашей жизни.       На практике это означало долгое сидение с закрытыми глазами. Сначала нужно было выровнять дыхание и полностью очистить разум. Затем постараться выделить худшие воспоминания и мысленно «отложить» их в одну сторону, после чего произнести заклинание. Это усложнялось тем, что одни воспоминания вплетались в другие, всплывали отражённым эхом тут и там. Те же воспоминания Гермионы о пытках успели сильно расплескаться по её памяти. Здесь было и первоначальное воспоминание, и ночной кошмар, и воспоминания о воспоминаниях, когда она просто об этом думала в тот или иной момент. Выделить всё оказалось чрезвычайно сложно.       Гарри более-менее успешно справился с заданием к трём часам дня. Гермионе это удалось только к четырём — и даже тогда она пропустила несколько отражённых воспоминаний.       Предельно сосредоточенная, она сидела на песке, плотно закрыв глаза. Солнце палило ей шею, капельки пота блестели на её лбу, скатывались ручейками по спине. К тому моменту, когда она наконец добилась нужного результата, ей казалось, что она вот-вот расплавится. Не выдержав, она сорвала с себя свитер, отбросила его в сторону и с громким стоном упала спиной на прохладный песок.       — Вам удалось отделить всё, что вы хотели? — спросил её Насир с высоты своего немалого роста. Всё то время, пока они с Гарри сидели на песке, он продолжал стоять перед ними, почти не шелохнувшись. Он говорил только тогда, когда они его о чём-то спрашивали, но в остальном лишь бесстрастно наблюдал за их усилиями.       — Нет, — тяжело выдохнула она, откинув с лица мокрые от пота волосы. — Но большую часть. И у меня получилось это сделать, так что основной принцип я усвоила, остальное — дело практики. Но главное, что я поняла, — это что мне нужно принять эти воспоминания и перестать о них думать. Чем чаще я возвращаюсь мыслями к этим воспоминаниям, тем настойчивее они меня преследуют и тем сложнее от них отгородиться. Как будто, прокручивая их в своей голове снова и снова, я всё больше взращиваю их — и тем самым позволяю им жить своей собственной жизнью внутри моей головы.       Снова приняв сидячее положение, она подняла глаза на Насира. И встретила его внимательный взгляд. Ей показалось, что его глаза едва заметно блеснули, а губы слегка дёрнулись, как тогда, в коттедже. Она кажется ему забавной?       — Всё верно, — спокойно подтвердил он, переводя взгляд с одного на другого. — Разуму нужна определённая свобода, но никогда не стоит забывать, кто его хозяин.       Гарри кивнул, вытирая лоб тыльной стороной ладони, Гермиона же продолжала смотреть на Насира. Шестерёнки медленно вращались в её голове. Она чувствовала, что находится на грани осознания. Он смотрел на неё в ответ — пристально, неотрывно, как будто ждал, скажет ли она что-нибудь. Как будто проверял, поймёт ли она то, что он уже знал.       Затем что-то щёлкнуло в её голове.       — В конце концов нам это не понадобится, — медленно проговорила она, не сводя глаз с его лица. — В этом весь смысл временной блокировки, не так ли? Это лишь упражнение. Оно никоим образом не предназначено для того, чтобы использоваться на регулярной основе. Оно нужно для того, чтобы научить тебя контролировать свой собственный разум, как наяву, так и во сне, чтобы ты мог переживать свои травматические воспоминания, не позволяя им себя поглотить. Цель в том, чтобы обрести контроль над своими воспоминаниями, понять, что чем больше ты на них сосредотачиваешься, тем больше они тебя поглощают. А значит, нужно научиться признавать их, а затем отпускать. В конечном счёте никакие воспоминания не смогут стать твоим кошмаром, потому что ты их принял — ты ими управляешь, а не они тобой. Блокировка уже не нужна.       По её спине пробежала холодная дрожь. Что-то в его глазах изменилось. Как будто в их бездонной черноте заклубилась тьма. Теперь он смотрел на неё с неподдельным интересом. Она не могла отвести глаз от этого взгляда, но её пульс участился, а волосы на затылке встали дыбом.       — Умная девочка, — прозвучал его ровный, мрачный голос. Его взгляд ещё на пару секунд задержался на ней, потом, с тем же выражением интереса, переместился к Гарри. — Продолжайте практиковаться, и вы сможете овладеть как окклюменцией, так и легилименцией. И даже сможете изменять память людей так, чтобы это оставалось незаметным.       Его взгляд вернулся к Гермионе, и он сделал шаг вперёд.       — В прошлый раз вы проделали довольно хорошую работу, но вы оставили временной разрыв. Никогда не забывайте, что одним лишь удалением воспоминаний вы не удаляете соответствующий им промежуток времени. И опытный легилимент это легко обнаружит. Хотя сами воспоминания были удалены очень тщательно. — Насир замолчал. Теперь он стоял менее чем в двух футах от неё, всё так же внимательно за ней наблюдая. — Заставляет задуматься, что же такое вы хотели скрыть?       Гермиона сглотнула и почувствовала, как рядом с ней напрягся Гарри. Она не знала, что на это ответить; не знала, должна ли вообще отвечать. Этот человек был абсолютно нечитаем. Даже сейчас, когда на его лице отразился небольшой проблеск интереса, она ни на дюйм не приблизилась к пониманию его мотивов. До сих пор ей было всё равно — пока он не представлял угрозы и помогал им, ей было наплевать, кто он такой и в чём его интерес. Однако теперь она начала сомневаться, был ли правильным такой подход с её стороны. Этот человек был явно опасен и легко мог им навредить. Тем не менее он рисковал своей жизнью, чтобы собрать информацию для Ордена.       Это была какая-то бессмыслица.       Она не видела логики в его действиях. Словно его решения были хаотичны и ничем не обоснованы. Просто случайный выбор из множества возможных вариантов.       Словно он принимает решения, бросая кости, — подумалось ей.       Он больше не делал никаких движений, только внимательно наблюдал за ней, и от странного интереса в его глазах у неё засосало под ложечкой. Она не стала бы открывать ему что-то, что сделало бы их уязвимыми, но сейчас был не тот случай. Он уже знал ответ. Он уже знал, что она сделала, — она поняла это в ту минуту, когда они обменялись взглядами на кухне коттеджа. Он знал, что она убивала людей. Так что признание этого факта сейчас ничего не изменит, а, возможно, даже пойдёт на пользу. Возможно, если она даст ему что-то, это поможет ей лучше понять, почему он здесь. Возможно, это как-то прояснит его мотивы, особенно с учётом того, что, похоже, они двое интересуют его куда больше, чем весь Орден вместе взятый.       — Я не хотела, чтобы они знали о том, что это мы их убили, — медленно произнесла она, глядя ему в глаза и чувствуя, как громко колотится в груди сердце. — Людей в том переулке.       — Как? — Его голос оставался всё таким же ровным.       — Я рассекла одного из них от бедра до грудины Сектумсемпрой. Гарри обезглавил оборотня. Затем я… — Гермиона сглотнула, но выдержала взгляд Насира. — Затем я убила Розу с помощью убивающего проклятия.       Было странно слышать это признание, произнесённое вслух. Оно тревожно звенело у неё в ушах. Однако она не чувствовала за собой никакой вины. Она по-прежнему считала, что поступила правильно.       — Это был добрый и самоотверженный поступок, — медленно произнёс Насир, переводя взгляд между ними и приближаясь ещё на шаг. — Поступок, на который не каждый готов пойти. Скажите мне, какими ещё смертоносными заклинаниями вы владеете?       — Зачем? — настороженно спросил Гарри. Она слышала напряжение в его голосе столь же ясно, как чувствовала в себе.       Этот человек шпион? Он пытается их оценить? Или выяснить, как много они знают? А может, он пытается решить, стоит ли им участвовать в атаке на логово оборотней? В голове Гермионы пронёсся миллион возможных причин, но той, которую он назвал, она не ожидала. Медленная, тёмная, хищная улыбка скользнула по его губам, прежде чем он ответил:       — Чтобы я смог решить, чему ещё мне следует вас научить.

***

             В половине седьмого Флёр принесла им ужин прямо на пляж, и теперь они сидели втроём на песке и молча ели. Размышляя обо всём, что узнала за последние два часа, Гермиона наблюдала за тем, как Насир размеренно ест свою еду. Тьма в его глазах рассеялась, и он вернулся к своей привычной неестественной невозмутимости. Он сидел вместе с ними на песке в своих чёрных брюках и белой рубашке и ел макароны из миски, которую держал в левой руке.       Этот человек был невероятно опасен.       Более опасен, чем она могла вообразить.       Знает ли Шеклболт, на что способен человек, которого он привёл в Орден? Наверняка знает. И его это не волнует?       У неё было так много вопросов. В одном она была уверена — хоть и с крошечной долей сомнения — в его планы не входило убивать её или Гарри. Она не знала, что входило в его планы. Она даже не могла с уверенностью сказать, на чьей он стороне и придерживается ли вообще какой-либо стороны, если уж на то пошло. Но он не стал бы учить их тому, чему только что учил, если бы собирался на них напасть.       Но опять же. Возможно, она ошибалась. Возможно, ему просто было неинтересно сражаться со слабым противником, и таким образом он повышал ставки. Играл с ними.       Она не знала.       Этот человек сбивал её с толку так, как никто другой за всю её жизнь. Гарри был растерян не меньше, она это видела, и ей не терпелось поделиться с ним своими мыслями и услышать его — позже, когда они останутся наедине. Но прямо сейчас они просто сидели там, потные и уставшие, в опалённой одежде, и ели в ошеломлённом молчании.       Шеклболт и Люпин прибыли как раз в тот момент, когда все трое закончили есть и поднялись с песка. Гермиона видела, как Люпин взглянул в их сторону и на мгновение замер, прежде чем направиться внутрь коттеджа вместе с Шеклболтом, которого, казалось, их общение с Насиром нисколько не волновало.       Отряхнув песок с джинсов, Гермиона собрала влажные от пота волосы в пучок на макушке и попросила Гарри закрепить их резинкой, после чего, подобрав свой разрезанный свитер, вместе с Гарри направилась к коттеджу. Насир шёл по другую сторону от неё. Перед тем как войти, она надела свитер обратно, хоть ей и было в нём откровенно жарко. Игнорируя взгляды, которыми присутствующие обменялись при их появлении, они прошли на кухню и заняли свободные места со стороны двери. Гарри сел справа от неё, Насир — слева.       Флёр, как всегда, приветствовала их улыбкой и предложила кофе. Артур, казалось, немного успокоился. Чары, наложенные Насиром, не позволяли ему видеть, какие именно заклинания они изучали, но, похоже, ему было достаточно и того, что обучение прошло спокойно и без происшествий. Без лишних слов он сразу приступил к делу.       В течение следующего часа они окончательно согласовали все детали планируемой операции.       Атака была назначена на понедельник, тринадцатое апреля. Согласно плану, миссис Уизли должна была принять оборотное зелье и пойти на работу за Артура, Флёр — сделать то же самое для Билла. По завершении атаки они должны были немедленно поменяться с мужьями местами, используя заранее подготовленные Шеклболтом незарегистрированные портключи. Группа проникновения должна была собраться к семи утра в указанном Насиром месте — в небольшом леске на западной стороне логова, за пределами магических барьеров. К этому времени все коллекторы и оборотни должны были вернуться в логово и спать, а Арло — работать в своей лаборатории.       Их семиминутное окно начиналось ровно в 7:42. С этого момента они должны были следовать плану, изложенному Артуром в среду: перекрыть четыре основных канализационных шахты, нейтрализовать патрульных, установить защитные магические барьеры, перерезать главный газопровод и установить бомбу на нижнем ярусе логова. Всех спасённых магглов планировалось перенести в специально подготовленную безопасную зону при помощи двух других портключей, один из которых будет у Люпина, а другой — у Артура.       К большому неудовольствию Артура, Гермиона и Гарри планировали присоединиться к основной группе. У Ордена было слишком мало людей, чтобы отказываться от дополнительной помощи. С рукой или без, к тринадцатому числу Гермиона должна была полностью оправиться. Однако Артур настоял на том, чтобы их участие ограничилось перерезанием газовой магистрали и блокировкой самой северной канализационной шахты. Насир брал на себя охранников. Шеклболт — взлом и переустановка магических барьеров. Артур, Люпин и Билл должны были заблокировать оставшиеся три шахты, после чего Артуру и Люпину, с поддержкой Насира, предстояло проникнуть в логово и установить бомбу, вытащив попутно столько магглов, сколько удастся. В это время Гермиона, Гарри, Билл и Шеклболт должны были оставаться снаружи и оказывать помощь по мере необходимости.       Они несколько раз просмотрели карту, повторили последовательность этапов операции и договорились встретиться в последний раз в следующую субботу, чтобы решить все вопросы, которые могли возникнуть в последнюю минуту. Когда на кухонных часах пробило девять, Гермиона и Гарри встали со своих стульев и повели присутствующих в просторную гостиную, чтобы обучить их основам щитового заклинания. Первым делом они особо подчеркнули, чтобы никто не пытался наложить щит на кого-то кроме себя, и предупредили о том, что в случае ошибки щит может превратиться в пузырь смерти.       Потребовалось некоторое время, чтобы добиться от каждого правильного произношения и движений палочки. Гермиона заставила их повторить формулу более пятидесяти раз, прежде чем позволила взять в руки палочки. Вся обстановка напомнила ей Армию Дамблдора на их пятом курсе. Группа людей, внимательно слушающих инструкции Гарри, — за исключением того, что на этот раз это были не дети, а взрослые. Тем не менее все они, казалось, очень серьёзно отнеслись к поставленной задаче. Не было слышно ни шуток, ни лишних разговоров. Каждый раз, когда она или Гарри говорили, вся группа внимательно слушала, уделяя им всё своё внимание.       Это вызывало в ней странное чувство.       Закончив с теорией, они продемонстрировали свои щиты. Гермиона заметила, что на протяжении всего «урока» Насир продолжал внимательно за ними наблюдать, хоть присоединиться и не пытался. Либо он уже знал это заклинание, либо в нём не нуждался. Проработав с Насиром сегодня шесть с половиной часов, они с Гарри пришли к выводу, что он более чем способен защитить себя, так что просто его не трогали, и он тихо стоял в стороне ото всех, прислонившись к стене и наблюдая за происходящим.       Люпин был первым, кто успешно применил заклинание. Фиолетовая струя вырвалась из его палочки и быстро окутала его тело сплошным пузырём. Щит продержался целую минуту, прежде чем заклинание Гермионы наконец поразило цель. Когда Люпин упал на пол, она подошла к нему, произнесла контрзаклятие и протянула руку.       — Спасибо, Гермиона, — поблагодарил он её, хватая за правую руку и поднимаясь с пола.       Она знала, что он не нуждался в её помощи, чтобы встать. Она протянула руку в качестве предложения мира. Ей нравился Люпин, и она хотела, чтобы он знал, что, несмотря на её резкие слова во время их предыдущей встречи, несмотря на её холодность и отстранённость, они всё ещё находились на одной стороне. Им предстояло работать вместе. Они уже настороженно относились к Насиру, и она не хотела, чтобы эта настороженность распространилось и на них с Гарри. Им необходимо было доверять друг другу, чтобы добиться успеха.       Да, возможно, они с Гарри сильно изменились. Возможно, она уже не та открытая, жизнерадостная девочка, какой была раньше, но это не означало, что ей плевать на всё и всех. У неё просто не получалось общаться с людьми так, как прежде. Но она не собиралась сдаваться и оставлять попытки это исправить.       — Не за что, Люпин, — сказала она, попытавшись изобразить на своём лице дружескую улыбкой, хотя знала, что та вышла слегка натянутой. Его прикосновение вызвало у неё ту же мгновенную паническую реакцию, как и прикосновение Насира или Артура, но она усилием воли успокоила свои нервы. Она понимала, что с этой проблемой ей тоже предстояло научиться справляться.       — Пожалуйста, зови меня Ремус, и не нужно всех этих «вы», — улыбнулся он ей в ответ, и она кивнула. Он мгновение колебался, прежде чем заговорить снова. — Ты… тебе ведь для этого не нужна палочка, да?       — Нет, — ответила она и тут же, сузив глаза, с любопытством спросила: — Что меня выдало?       — Вялое запястье, — сказал Ремус, скользнув взглядом вниз, к её руке. — Я сначала подумал, что причиной может быть то, что ты используешь другую палочку, но обычно ты держишь палочку гораздо твёрже. Мне это показалось странным. Тогда я подумал, что дело может быть в усталости, и только потом понял, что тебе просто не нужны эти усилия.       — Вы… ты очень наблюдателен, Ремус, — сказала Гермиона с лёгкой улыбкой, на этот раз вполне искренней.       — И много ты можешь колдовать без палочки? — с интересом спросил Ремус.       Гермиона долго смотрела на него, размышляя над ответом. Она не видела необходимости в сокрытии этой информации, но горький опыт подсказывал, что если она чего-то не видит, это не значит, что этого не существует.       — Достаточно, — в конце концов сказала она и попыталась вложить в свой взгляд чуточку весёлого лукавства, чтобы показать, что она не хотела быть грубой.       Ей требовалось некоторое усилие, чтобы заставить себя реагировать как нормальный человек. Её речь часто звучала резко и категорично, и тогда она напоминала себе добавить к словам выражение лица, поэтому все её эмоциональные реакции в этот вечер были немного запоздалыми. Но Ремус не обиделся. Он улыбнулся ей и кивнул. Казалось, он её понял. Он попросил попробовать ещё раз, и она охотно согласилась. Дождавшись, когда он наложит свой щит, она снова забросала его заклинаниями.       К половине одиннадцатого вечера они сдались. Как это ни странно, Ремус оказался единственным, у кого получился надёжный щит. Флёр была близка к тому, чтобы стать второй — её заклинание фактически заключило её тело в оболочку, хоть это и длилось не дольше секунды. У остальных дело не зашло дальше фиолетовых искр. Каждый из них пообещал продолжить тренироваться, и на том сегодняшнее обучение было закончено и все начали расходиться.       Гермиона вышла из коттеджа последней. Она устала и хотела побыстрее вернуться в палатку, выпить вторую порцию зелья для регенерации нервов и послушно проспать свои положенные пятнадцать часов. Пока Гарри прощался со всеми, она отошла в сторону и прислонилась к стене дома. Ремус помахал ей на прощание перед аппарацией, и она вежливо помахала в ответ.       Она была рада, что они сгладили возникшую между ними напряжённость; это немного успокоило её внутренний дискомфорт.       Шеклболт ушёл следующим. Она вежливо кивнула ему и перевела взгляд на Артура, который что-то спрашивал у Гарри. Насир тихо стоял чуть правее. Она глубоко вздохнула и закрыла глаза, устало опустив плечи и откинув голову на стену.       — Гермиона, — раздался совсем близко знакомый звучный голос, и она подпрыгнула.       Широко распахнув глаза, она резко повернулась влево и увидела Насира, прислонившегося к стене всего в нескольких дюймах от неё. Чуть склонив голову в её сторону, он пристально смотрел ей в лицо, отчего по её спине прошла дрожь, а сердце панически забилось. Неужели она снова заснула стоя? Нет, не может быть. Она слушала, что говорит Гарри, и была уверена, что разговор шёл последовательно.       — Нет, вы не заснули, — тихо сказал он, прочитав её мысли по выражению её лица. Он немного помолчал, продолжая за ней наблюдать, и наконец заговорил снова: — Полагаю, это ваше.       Он взял её правую руку и осторожно вложил в ладонь какой-то свёрток. Она в замешательстве опустила взгляд на продолговатый предмет, обёрнутый чёрной тканью.       Она что-то забыла в коттедже? Уронила во время тренировки? Почему он стоял так близко? Почему говорил так тихо? Почему Артур или Гарри не обратили внимание на его отсутствие рядом? Он использовал чары, чтобы никто не заметил, что он подошёл к ней?       Она попыталась развернуть ткань, но сделать это одной рукой было трудно. Тогда она поднесла свёрток ко рту и зажала край ткани зубами, одновременно вращая запястьем, чтобы размотать тряпку. С бешено колотящимся сердцем она снимала слой за слоем, обнажая содержимое. Её глаза расширились, а дыхание перехватило. Едва её пальцы сомкнулись вокруг твёрдого предмета, как по телу прокатился знакомый прилив тепла, за которым немедленно последовала цепочка сбивающей с толку информации.       Моя палочка.       Она вскинула голову и поражённо уставилась на Насира. Он смотрел на неё в ответ — прямо в глаза — с тем же странным, мрачным интересом, который она видела раньше. Она уже начинала к этому привыкать.       — Где вы её взяли? — сдавленно прохрипела она, чувствуя, как тревожно сжимается грудь от полного непонимания происходящего.       В этом нет никакого смысла. Ни малейшего смысла!       Знакомая мрачная улыбка снова тронула его губы, придавая ему ещё более зловещий вид.       — Разве это имеет значение?       Он оттолкнулся от стены и, двигаясь плавно и бесшумно, вернулся к Гарри и Артуру, которые как будто и не заметили, что он вообще отходил. Ошеломлённая, она смотрела ему вслед, не в силах ни говорить, ни двигаться. В тот момент, когда Гарри попрощался, а Артур повернулся к Насиру для парной аппарации, он обернулся и посмотрел на неё.       — Не забудьте принять вторую порцию своего зелья, Гермиона, — сказал он своим спокойным, ровным голосом, после чего кивнул Гарри на прощание и позволил Артуру себя аппарировать.