В лесу Дин / In the Forest of Dean

      25 декабря, 1997       Хогвартс       Нежный перезвон колокольчика навязчивым москитным писком отозвался в подсознании. Снейп попытался пошевелить рукой, чтобы хлопнуть по источнику звука и прекратить этот нудный звон, но рука, словно налитая свинцом, оставалась мёртвой и неподвижной. Грудь сдавило, и на мгновение его мозг пришёл к выводу, что он наконец-то умер. По крайней мере, так было до тех пор, пока по телу не начала расползаться тупая мышечная боль и он не вспомнил события предыдущего вечера. С губ сорвался глубокий, прерывистый стон. Кое-как подтянувшись, он всё-таки хлопнул по колокольчику, чтобы тот замолчал.       — Ну почему я не мог просто сдохнуть, — разочарованно прохрипел он и потёр лицо.       Прошлой ночью, когда успокаивающее зелье подействовало, он выпил второе зелье, из последних сил дотащил себя до кровати и сразу вырубился. И теперь наслаждался всеми прелестями «похмелья». Истерзанные мышцы отчаянно ныли при каждом движении, в голове противно пульсировало. Он заставил себя подняться и, шатаясь, побрёл в сторону кабинета.       — Что?! — грубо прокаркал он, распахнув дверь и привалившись к косяку.       — Северус, — медленно, неуверенно произнёс Финеас, обводя взглядом его помятую фигуру.       Снейп глухо рыкнул и закатил глаза. Он прекрасно понимал, что выглядит дерьмово, и не нуждался ни в чьей жалости.       — Ну? Я уже встал, так что давай без растягивания резины — что на этот раз?       — А я говорил, что лучше немного повременить, — пробормотал Финеас в сторону Дамблдора, прежде чем прочистить горло. — Гермиона и Поттер — я знаю, где они. В лесу Дин.       Снейп резко распахнул глаза и, оттолкнувшись от дверного косяка, проковылял в кабинет.       — Уверен?       — Да, Северус, абсолютно. Они уже дважды об этом упоминали. Гермиона часто бывала там в детстве, ходила в походы с родителями. Не похоже, что они собираются сниматься с места в ближайшее время — возможно, тебе удастся передать им меч.       — Лес Дин большой, — задумчиво произнёс Снейп, опускаясь в своё рабочее кресло и доставая зелье от головной боли из нижнего ящика. — Конкретнее никак?       — Нет, — развел руками Финеас. Он смотрел на Снейпа хмуро, с непривычным сочувствием, отчего тому стало неловко, и он нахмурился в ответ. — К сожалению, никак.       — Ладно, — Снейп отвёл глаза и проглотил зелье, — пойду искать так. Следи, не надумают ли они переместиться. Я свяжусь с тобой по ходу поиска. Только переоденусь.       — Северус, возможно, тебе стоит сначала отдохнуть… — начал Финеас, но Снейп не дослушал.       — На том свете отдохну, — оборвал он и, поднявшись с кресла, проковылял обратно в свои покои.       Закрыв дверь, он направился к своему личному запаснику зелий в большом шкафу у кровати, схватил несколько бутылочек и прошёл в ванную, где и осушил их, морщась от вкуса, после чего включил душ. Не самый полезный способ заставить тело функционировать, зато быстрый и эффективный. На естественное исцеление времени всё равно не было, зато теперь он вполне мог отправиться в лес на поиски иголки в стоге сена.       Но сначала горячий душ.       Двадцать минут спустя он вышел из своей спальни полностью одетый и вооружённый набором спецзелий собственного изготовления. Его тело снова двигалось плавно, как хорошо смазанная машина. Вернувшись из поместья глубокой ночью, он провалялся без сознания большую часть Рождества. От него не ускользнула горькая ирония ситуации: день, который нормальные люди традиционно стараются провести с друзьями и семьёй, он провёл, корчась от боли в одиночестве.       Плевать, — подумал он.       Обыскивать лес в любом случае лучше ночью — меньше вероятность наткнуться на магглов с их придурочными снежными увеселениями. Достав меч из-за портрета Дамблдора, он аппарировал в холодную темноту. Он решил начать с восточной стороны леса, пройти через центр, а затем двинуться на север. Аппарировав, он сразу же произнёс несколько заклинаний обнаружения — человеческого и магического присутствия — и двинулся в задуманном направлении, повторяя процедуру через каждые несколько футов. Процесс шёл медленно. К тому времени, когда первые лучи солнца пробились сквозь деревья, он замёрз, устал и проголодался.       Около девяти утра он аппарировал обратно в замок, чтобы точно узнать у Финеаса, что дуэт не менял своё место пребывания. Наскоро позавтракав, он бросил взгляд на Дамблдора и вернулся в лес, чтобы продолжить поиски. И только в предрассветные часы двадцать седьмого декабря, когда он добрался до района, особенно отдалённого от проторенных троп, он наткнулся на что-то интересное. След был слабый, едва заметный. Если бы он шёл чуть быстрее или бросал заклинания обнаружения чуть реже, он бы его пропустил. Но это определённо был след магического присутствия. Заклинание обнаружило его примерно в двухстах футах слева от него. Снейп наложил на себя дезиллюминацию и осторожно направился в ту сторону, прислушиваясь к тишине леса.       То, что он обнаружил, лишило его дара речи.       Это не был традиционный защитный барьер. Он никак не препятствовал проходу людей и даже не отпугивал их, порождая неосознанное желание отойти подальше. Этот барьер вообще ничем не выдавал себя. Только тот, кто был достаточно искусен в обращении с заклинанием обнаружения магического присутствия, мог его заметить. Снейп остановился в нескольких футах от невидимой стены и несколько раз провёл палочкой рядом с ней, осматривая и изучая. И едва заметно улыбнулся, сам того не осознавая.       — Тревожная сигнализация, — пробормотал он. Не так уж сильно отличная от тех чар, что он сам использовал в своей спальне и, чуть изменив, для создания колокольчика Финеаса. Предназначение этих чар — предупредить заклинателя, если кто-то пересечёт установленный барьер. Он применил второе заклинание обнаружения и ничуть не удивился результату. — Умная девочка.       За первым барьером располагался второй, а может, и третий. Работа Грейнджер, не иначе. Снейп сильно сомневался, что в голову Поттера могла прийти столь здравая мысль. Такая многоуровневая сигнализация давала им время сбежать, если кто-нибудь приблизится.       Он нахмурился.       И что теперь? Пересекать барьер нельзя. Стоит ему это сделать, сработает сигнал тревоги и они сбегут прежде, чем он успеет к ним приблизиться. В принципе, ему и не нужно было к ним приближаться — лишь каким-то образом привлечь их внимание, чтобы они сами забрали меч. Причём не абы как, а совершив при этом что-то героическое, иначе меч просто не дастся им в руки. Снейп тоскливо вздохнул и огляделся.       — Грёбаный говноплан, — простонал он, проводя рукой по волосам. Всё, к чему приложил руку Дамблдор, было излишне сложно. Он двинулся вдоль барьера, изучая местность в поисках возможных способов решения этой задачи. И только когда он вспомнил о пруде, мимо которого проходил по пути к барьеру, его осенило. — Ну, не худший вариант.       Вернувшись к пруду, он вышел на его середину, проделал во льду отверстие и проверил глубину. Она должна была быть достаточной, чтобы заставить Поттера полностью погрузиться в воду и приложить усилия, чтобы достать меч.       Это должно быть опасно — но не слишком, — вспомнил он слова Дамблдора и не удержался от саркастического смешка, порождённого нелепостью ситуации. Просто убей его, но не до конца, ага. Мерлин, какой абсурд.       Разместив меч, он заморозил лёд обратно и удалил со снега свои следы. Глупость или нет, но он был вполне доволен своим решением. Блеск меча был хорошо виден сквозь лёд, не заметить его на фоне бесплодного ландшафта было просто невозможно.       Оставалось сделать последний шаг и надеяться, что Поттер заглотит наживку.

***

             Его Патронус осторожно приблизился к первому тревожному барьеру и легонько, как будто с любопытством, к нему прикоснулся. За все годы Снейп так и не сумел этого понять. Патронус не был разумным существом, но при этом вёл себя так, что невольно заставлял в этом усомниться. Её стройная фигурка была исполнена нежной грации, а глаза светились эмоциями, которых там не было и не могло быть — он знал это, но сердце всё равно сжималось каждый раз, когда он её видел. Как всегда, он постарался отодвинуть мысли о Лили обратно в чёрные глубины своего сердца.       Он ненавидел вызывать Патронус.       Он никогда не призывал его на чьих-то глазах и не призывал бы вовсе, если бы мог без этого обойтись. Заботься он чуть больше о собственном душевном равновесии, его бы огорчало, что его единственные счастливые мысли были о мёртвой женщине. Женщине, которую он любил отчаянно, глупо и совершенно безответно с тех пор, как ему исполнилось одиннадцать лет. Но вместо этого он просто почувствовал себя жалким.       Он горько усмехнулся; вся его жизнь была какой-то издевательской шуткой.       Деликатно переставляя невесомые копыта, лань осторожно преодолела барьер и направилась на север. Снейп не сомневался, что всё будет исполнено так, как задумано. Она приблизится к Поттеру и Грейнджер, привлечёт их внимание и приведёт к пруду. Если они за ней не последуют, ему просто придётся придумать что-то другое, а пока оставалось только ждать. Он вернулся к пруду, чтобы занять наблюдательный пост.       Там он остановился, столкнувшись с ещё одной проблемой, которую нужно было решить, причём в кратчайшие сроки. Выпускать из виду меч, пока тот не окажется в руках Поттера или Грейнджер, он ни в коем случае не собирался. Он должен был убедиться, что задача выполнена. Тем не менее он прекрасно понимал, что оставаться в пределах прямой видимости и не быть обнаруженным шансов у него не было. Судя по сигнальным чарам, Грейнджер была очень осторожна.       А значит, ему нужно было спрятаться, причём не только от взгляда, но и от всех возможных заклинаний обнаружения. Был только один способ сделать это. Снейп скривился, вытащив из-под мантии склянку и вернув ей прежний размер.       Эту жуткую смесь он получил совершенно случайно много лет назад во время работы над одним проектом для Дамблдора. Один глоток — и ты чувствовал себя так, словно в твоём животе засела глыба льда, а тело заморозили изнутри. Частота сердечных сокращений уменьшалась до опасно низкого уровня, а физические и магические сигнатуры претерпевали такие изменения, что заклинания обнаружения не распознавали присутствия человека, регистрируя его как мелкую, не больше мыши, живность. Минусом было то, что на период действия зелья двигательная активность организма также сокращалась до минимума. Нет, шевелиться всё ещё получалось, но крайне медленно — что и понятно: в конце концов, под воздействием этой отравы организм практически впадал в анабиоз, оставаясь едва функциональным.       С тем же «воодушевлением» Снейп достал из кармана мантии вторую бутылочку. Ещё одна отрава, но с кардинально противоположным действием. Глоток этого зелья резко разгонял сердце и заставлял надпочечники работать на пределе возможностей. По ощущениям — словно тебя ударили в грудь гигантским молотом. Крайне болезненный, зато эффективный способ нейтрализации действия первого зелья.       Это была опасная игра — гонять своё тело из одного крайнего состояния в другое с помощью зелий. В один прекрасный день его сердце просто встанет, не выдержав столь жестокого издевательства над организмом. Что ж, это будет справедливый исход. Магия магией, но человеческое тело имеет свои пределы, и такие игры не обходятся без последствий — конечно, если человек не готов пойти по стопам Тёмного Лорда и полностью потерять себя в процессе. Снейп готов не был, а значит, это был лишь вопрос времени, когда повреждения станут необратимыми. Хотя вряд ли это имело хоть какое-то значение. Война убьёт его раньше, чем инфаркт или почечная недостаточность. Так что Снейп без колебаний открыл первую бутылочку и залпом проглотил содержимое.       Холодный ветер обдувал его лицо, пока он ждал возвращения своей лани.       Минуты медленно текли одна за другой, но ничего не происходило. Он слышал, как мучительно редко бьётся в груди его собственное сердце. Холод, сковавший внутренности, обжигал нервы и настойчиво требовал от мышц хотя бы дрожи, но единственное, на что было способно его тело прямо сейчас, — это сидеть в снегу, привалившись к ближайшему дубу для поддержки. Второе зелье свободно лежало в его руке, чтобы нейтрализовать действие первого, когда меч благополучно окажется в руках нового владельца и можно будет возвращаться в замок; или раньше, если события потребуют его вмешательства. Он уже начал подумывать о том, чтобы сдаться, когда заметил проблеск серебра на фоне темноты.       Сколько барьеров они понаставили?       Он наблюдал за тем, как Поттер и Грейнджер, следуя за его Патронусом, пересекли последний сигнальный барьер и приостановились, чтобы бросить какое-то заклинание, скорее всего — обнаружения, после чего осторожно двинулись к краю пруда. На протяжении всего пути их руки, непокрытые перчатками, оставались крепко сцеплены. Лань вышла на расчищенное место в центре пруда и медленно исчезла. Подойдя к кромке замёрзшей воды, Грейнджер подняла палочку и осветила лёд, прежде чем осторожно на него ступить. Снейп отметил сразу несколько вещей: что Поттер свою палочку так и не достал — что было странно; что пара двигалась так, словно была единым целым, — что было ново; и что оба они выглядели на удивление здоровыми, несмотря на неоднократные встречи с оборотнями, — что было неожиданно.       Он отложил эти детали для последующего осмысления и продолжил следить за развитием событий.       Было любопытно и слегка завораживающе наблюдать за тем, как они двигались, думая, что их никто не видит. Глаза бегают по сторонам — цепко, настороженно; каждый следующий шаг осторожнее предыдущего. Достигнув центра пруда, они опустились на колени, всматриваясь в лёд.       Их движения были экономными и слаженными, действия — логичными, что его несколько удивило. Снейп наблюдал, как они попытались достать меч магией, после чего пришли к неизбежному выводу, что войти в воду всё-таки придётся. Он ожидал, что Поттер, весь из себя смелый и отважный — и такой же тупоголовый, как его папаша, — сразу же бросится в бой, не отягощая свой обезьяний мозг и секундой размышления, как истинный гриффиндорец. Поэтому нахмурился в замешательстве при виде того, как они сначала посовещались, а затем Грейнджер начала снимать куртку. Он видел, как Поттер попытался её остановить, но она что-то ему сказала, и он уступил, крепко обняв её напоследок. Это было не то, чего от них ожидал Снейп, но это ни шло ни в какое сравнение с тем, что последовало дальше.       Едва в его голове начала укладываться мысль о том, что Поттер позволил Грейнджер войти в воду вместо себя, как его глаза расширились от очередной неожиданности. Грейнджер поцеловала Поттера — и тот поцеловал её в ответ. Разум, замедленный зельем, вновь забуксовал в замешательстве. Снейп думал, что Поттер был с рыжей занозой, а Грейнджер — с не менее рыжим идиотом из той же семейки, и теперь его мозг натужно пытался соотнести известные данные с только что полученными.       На самом деле, ему не было никакого дела до того, с кем там целуется Поттер. Вот вообще насрать. Честно говоря, любая информация о личной жизни Поттера вызывала у него изжогу. Что его поразило, так это щемящая искренность их прощания. Это застало его врасплох и заставило почувствовать себя грязным старым извращенцем-профессором, подглядывающим за своими учениками. Кроме того, он чувствовал, что упускает что-то важное и вторгается в ситуацию совершенно неподготовленным. Когда Грейнджер принялась снимать джинсы, он отвёл взгляд. Да, раздеться перед погружением было правильным и логичным, но видеть он этого не хотел.       Он не смотрел в их сторону до тех пор, пока не услышал характерный всплеск, подсказавший, что Грейнджер вошла в воду.       Теперь на поверхности пруда остался только Поттер. Снейп нахмурился, наблюдая за мальчиком. Тот пристально вглядывался в полынью, ожидая возвращения Грейнджер. Секунды тянулись мучительно медленно.       Да что она там так долго возится? — насмешливо подумал он.       Пруд был не таким уж глубоким. Он поместил меч на дно, чтобы достать его было достаточно сложно, но отнюдь не невозможно. Самым трудным в этой задаче было преодолеть холод, а не глубину. Но прошла минута, и Снейпу стало не до насмешек. Он обнаружил, что откупоривает бутылёк с малиновой жидкостью, который держал в руке.       Что-то было не так, он чувствовал это.       — Твою мать!..       В тот момент, когда возглас Поттера разорвал тишину леса, Снейп одним глотком выпил второе зелье и схватился за грудь в приступе нестерпимой боли. Его глаза расширились, а сердце начало быстро ускоряться, наращивая темп, как поршень в паровом двигателе. Ощущение было такое, словно кто-то одним ударом переломал ему все рёбра. Сжав зубы, чтобы сдержать рвущийся из горла стон, он кое-как поднялся на ноги, оттолкнулся от дерева и, спотыкаясь, направился к пруду. Тем временем Поттер сорвал с себя куртку и очки и нырнул головой вперёд в полынью, оставив палочку на льду.       — Да что, к Мордреду, у них там произошло? — просипел Снейп и, воспользовавшись временным отсутствием свидетелей, застонал в голос. В кровь хлынул адреналин, руки отчаянно тряслись. Он вытащил палочку из нарукавной кобуры и встал за ближайшим деревом, готовый шагнуть и вытащить их обоих из воды, когда внезапно Поттер пушечным ядром вырвался на поверхность и с глухим шлепком приземлился на лёд.       Мальчишка боролся с чем-то, туго обмотанным вокруг шеи Грейнджер. Снейп прищурился, чтобы разглядеть конкретнее, но так и не смог понять, что это было. Бессмыслица какая-то. Он же проверил пруд перед тем, как поместить туда меч — там не было ни гриндилоу, ни других опасных существ. Но что-то же её схватило! Поттер не смог снять удавку с шеи Грейнджер и вместо этого вырвал меч из её замерзшей руки и отбросил его подальше на лёд.       Какого чёрта он творит?       Снейп уже собирался оглушить мальчишку, чтобы остановить этот бред, когда Поттер направил волшебную палочку на грудь девчонки и произнёс заклинание, запускающее сердце. Грейнджер вернулась к жизни, и во второй раз за утро Снейп почувствовал, что что-то упускает в происходящем, что-то чрезвычайно важное, и при этом его не отпускало саднящее ощущение, что он здесь единственный, кто не понимает, что происходит.       Он отступил за дерево, всё так же продолжая держать палочку в выставленной вперёд руке, сердце тяжело колотилось о рёбра, брови сошлись к переносице. Сцена тем временем продолжала разворачиваться дальше.       По уму, ему стоило уйти в ту же секунду, как Грейнджер восстала из мёртвых, но слово, вылетевшее из уст Поттера, пригвоздило его к месту не хуже заклинания. Стук сердца гулко отзывался в ушах. Рука задрожала, когда Грейнджер встала и покрепче охватила меч, готовясь нанести удар по маленькому медальону в руках Поттера. Кровь застыла в жилах, когда ночь прорезал насмешливый голос Тёмного Лорда. Глаза расширились, сердце сжалось от страха. Он отшатнулся в кусты, когда упругая волна воздуха пронеслась над прудом и медальон раскололся на куски. В ушах звенел завершающий крик Грейнджер.       Он получил свой недостающий кусочек информации, и тот ударил его, как разогнавшийся бладжер. Теперь все части встали на свои места. Теперь он понял, что скрывал Дамблдор. В голове эхом отозвалось услышанное слово, и вечно тлеющее пламя его гнева взорвалось ослепительной вспышкой ярости. Поттер с триумфом заключил Грейнджер в объятия, и в эту же секунду Снейп аппарировал обратно в Хогвартс.

***

             — ТЫ ПОСЛАЛ ПОТТЕРА И ГРЕЙНДЖЕР УНИЧТОЖАТЬ КРЕСТРАЖИ?! ДА ТЫ СОВСЕМ ИЗ УМА ВЫЖИЛ?! — взорвался Снейп в ту же секунду, как появился в кабинете, и, ринувшись к портрету Дамблдора, с силой ударил руками по обе стороны от рамы. Испуганные взгляды и вздохи других портретов его мозг даже не зафиксировал.       — Как ты… Северус, что ты сделал?!       — Что я сделал? ЧТО Я СДЕЛАЛ?! Это что ТЫ сделал! Как давно ты знал и молчал?! Сколько ты держал это в секрете?! — рявкнул Снейп прямо в нарисованное лицо. Он тяжело дышал и буквально трясся от гнева, и если первое по большей части объяснялось действием принятого в лесу зелья, то второе целиком и полностью лежало на совести Дамблдора. Впервые в жизни он пожалел, что не мог воскресить старика только для того, чтобы убивать его снова и снова.       — Северус, успокойся…       — Тебя вообще не колышет, что эта мерзость может с ними сделать?! Ты знаешь о длительных последствиях их воздействия? На что они способны?! Один из них сегодня чуть не утопил Грейнджер!       — Северус, послушай, есть причина…       — Да у тебя, блядь, на всё есть причины! — Северус с рыком оттолкнулся от стены и навернул круг по кабинету, желая, чтобы его сердце успокоилось прежде, чем взорвётся в груди. Ну, или прежде, чем он пробьёт дыру в портрете Дамблдора, что было равновероятно. Уровень адреналина в его крови зашкаливал настолько, что тело не справлялось, а эмоции граничили с безумием. Он провёл обеими руками по лицу и покачал головой. — Сколько их?       — Есть причина, по которой я не хотел, чтобы ты это знал, Северус. Если Тёмный Лорд поймёт, что тебе известно…       — СКОЛЬКО?! — окончательно вызверился Снейп, снова приблизившись к портрету. Его грудь тяжело вздымалась в борьбе за воздух, а глаза без всяких слов говорили: «Только посмей проигнорировать мой вопрос ещё раз».       — Семь, — тихо ответил Дамблдор со смесью досады и печали на лице. И толики отвращения. Он всегда выступал против употребления Снейпом разработанных им зелий, разумеется, если не сам этим не руководил.       — Семь, — недоверчиво повторил Снейп, опершись задом на стол и крепко вцепившись в края столешницы. — Твою мать, Альбус, как можно быть таким безответственным? Ты же повёл людей на заведомо проигрышную войну. Он не умрёт, пока существует хотя бы один.       — Ты снова принял эту дрянь, да? — сузил глаза Дамблдор, скользнув взглядом по расширенным зрачкам Снейпа и остановившись на его дрожащих руках. — Твои игры с зельями однажды доведут тебя до могилы. А если ты не снизишь частоту сердечных сокращений, то не переживешь даже эту ночь! Так что успокойся, Северус!       — Вот только нотаций мне читать не надо — моя участь была решена много лет назад. С твоего же одобрения, между прочим, — огрызнулся Снейп, свирепо зыркнув в ответ. — Не пытайся сменить тему — сколько крестражей осталось?       Дамблдор некоторое время молчал, стиснув челюсти, потом неохотно заговорил:       — Они уничтожили медальон?       — Да, — резко ответил Снейп. — И для протокола, я сделал всё, как ты просил: я отдал им чёртов меч, но Грейнджер чуть не умерла в процессе, потому что медальон пытался её утопить. Я остался, чтобы убедиться, что они благополучно забрали меч. Они пустили его в ход сразу же, как получили, — прежде чем я смог уйти.       — Что ж, в таком случае осталось четыре.       — Теперь понятно, зачем нужен был меч. — Снейп покачал головой, всё ещё пытаясь переварить услышанное. Действие зелья наконец начало ослабевать, и он чувствовал, как мало-помалу замедляется сердцебиение. — Что конкретно они из себя представляют?       — Мы не знаем, — серьёзно сказал Дамблдор. — Мы с Гарри нашли медальон в ночь моей смерти. Закончить поиск оставшихся объектов мы так и не успели. Это задача, которую я оставил Гарри. С поддержкой Гермионы и Рона.       — Итак, последние шесть месяцев они шатались по лесам, пытаясь найти оставшиеся крестражи и меч, чтобы их уничтожить. Полагаю, это объясняет, почему девчонка Уизли пыталась его украсть. Но, чёрт возьми, Альбус, как, по-твоему, они должны это сделать? Без ресурсов, без поддержки…       — Они способнее, чем ты думаешь, Северус. Они справятся. — Дамблдор вздохнул и после долгой паузы добавил: — Северус, есть кое-что, о чём я должен тебя попросить… кое-что, о чём я собирался попросить тебя задолго до того, как умер.       — То есть до того, как я тебя убил, — с горечью поправил Снейп, вновь обратив взгляд на Дамблдора.       — Я сам просил тебя об этом, Северус. Ты избавил меня от медленной и мучительной смерти — и за это я всегда буду тебе благодарен, — с укором возразил Дамблдор, и Снейп отвёл глаза. — Я понимал, что если скажу тебе то, что скажу сейчас, ты сам догадаешься о том, что Тёмный Лорд создал крестражи. Но поскольку теперь ты всё знаешь, то, полагаю, откладывать этот разговор больше не имеет смысла. Северус… есть кое–что, о чём Гарри должен узнать, но не раньше, чем Тёмный Лорд будет наиболее ослаблен — после того как все шесть крестражей будут уничтожены.       — Шесть? — в замешательстве выгнул бровь Снейп, снова взглянув на Дамблдора. — Ты же сказал, их было семь.       — Именно так, — мрачно подтвердил Дамблдор и сдвинул очки ближе к переносице. — Дело в том, что ту ночь, когда Тёмный Лорд попытался убить Гарри и Лили поставила между ними свою жизнь, словно щит, убивающее проклятие отлетело назад, ударив в самого заклинателя, и осколок его души, оторвавшись от целого, проскользнул в единственное живое существо, уцелевшее в рушащемся здании.       Снейп почувствовал, как его челюсть помимо воли поползла вниз по мере того, как он начал осознавать, к чему вёл Дамблдор.       — Часть Тёмного Лорда живёт в Гарри, и именно она даёт мальчику способность говорить со змеями и ту связь с мыслями Тёмного Лорда, которую он сам не понимает.       — Поттер — седьмой крестраж, — шёпотом вымолвил Снейп без всяких эмоций. — Значит, мальчик… мальчик должен умереть?       — Да, — подтвердил Дамблдор, медленно кивнув. — И убить его должен сам Тёмный Лорд, Северус. Это очень важно.       — Ты хочешь, чтобы я сказал ему, что он должен умереть, — сказал Снейп всё тем же неестественно ровным тоном. — Я думал… всё это время… что мы оберегали его ради неё. Ради Лили.       — Мы оберегали его, потому что было очень важно обучить его, вырастить, дать ему испробовать свою силу. — На этих словах Дамблдор плотно сомкнул веки. Всё его лицо выражало испытываемую им муку. — Тем временем связь между ними всё крепнет, болезненно разрастается. Порой мне кажется, что Гарри сам это подозревает. Если я не ошибся в нём, он устроит всё так, что когда он выйдет навстречу своей смерти, это будет означать настоящий конец Тёмного Лорда. Помнишь, перед смертью я сказал тебе, что после моей кончины, когда придёт время, я попрошу тебя об одном последнем одолжении — это оно и есть, Северус. Я прошу тебя сказать мальчику, что он должен умереть.       — Невероятно, — выдохнул Снейп сквозь внезапное стеснение в груди. — Ты сохранил ему жизнь, чтобы отправить на смерть в нужный момент… Вырастил его, как свинью на убой.       — Я сделал так, как было необходимо. Не притворяйся шокированным, Северус. Сколько людей, мужчин и женщин, погибло на твоих глазах?       — В последнее время? Только те, кого я не мог спасти, — огрызнулся Снейп, оттолкнувшись от стола. — Я знал, что ты меня используешь. Знал с того самого момента, как пришёл к тебе и предложил свою верность, но всё равно согласился на это. Я знал, что ты используешь людей как орудия, пока от них есть польза, а потом выбрасываешь их, но я никогда не думал, что ты опустишься до того, чтобы использовать ребёнка. Вырастить из него именно то, что тебе нужно, только для того чтобы, когда придёт время, отправить к мясникам!       — Это прямо-таки трогательно, Северус, — с толикой удивления сказал Дамблдор. — Уж не привязался ли ты к мальчику за все эти годы?       — К мальчику?! — выплюнул Снейп. Палочка в его пальцах чуть подрагивала, когда он поднял руку и второй раз за утро произнёс то самое заклинание, которое никогда не хотел повторять. — Expecto patronum!       Серебристая лань снова вырвалась на свободу, изящно прогарцевала по кабинету и, скакнув в окно, скрылась из виду. Его грудь сдавило, сердце сжалось так, как не сжималось уже много лет, горло перехватило. Казалось, в один миг на него обрушилась вся тяжесть прожитых лет.       — Через столько лет? — нарушил его мысли мягкий голос Дамблдора, и его глаза метнулись к старику, взгляд стал жёстче.       — Всегда.       Он пересёк кабинет, толкнул дверь в свою комнату и захлопнул её за собой с такой силой, что каменные стены задрожали. Он наложил запирающее и заглушающее заклинания, и только тогда позволил крику вырваться из горла. Схватив ближайший предмет, он швырнул его в стену и упал на колени под дребезг осколков. В последний раз столь сильная, опустошающая волна эмоций обрушилась на него в ту ночь, когда умерла Лили, и сегодня ему казалось, что он снова её теряет. Но на этот раз вся его жизнь предстала перед ним не только длинной чередой неудач, но ещё и ложью.       Ему было плевать на Поттера.       Он никогда не питал к мальчишке тёплых чувств, но каждый шаг, каждый вдох, который он делал с тех пор, как пообещал помочь Дамблдору, был сделан для того, чтобы сохранить его в безопасности в память о ней. Он защищал Поттера ради неё, потому что её сын был её последней оставшейся живой частицей, потому что это было то, что она сделала в свои последние минуты, и потому что он был в долгу перед ней за то, что сделал. Как бы Поттер его ни раздражал, он никогда не желал ему смерти, хотя порой ему очень хотелось схватить мальчишку и как следует встряхнуть, чтобы вытрясти из него всю дурь.       Но больше всего ему хотелось, чтобы Лили была жива, чтобы в ту ночь вместо неё умер её сын. Как и должно было быть. Он страстно желал вернуться в прошлое и исправить худшую ошибку в своей жизни — вернуться в тот момент, когда он неосознанно предал женщину, которую любил, и обрёк семью невинных людей на смерть.       Ему потребовались годы, чтобы понять, каким ужасным человеком он был. Каким был эгоистом, не достойным ни её дружбы, ни любви. Он уже давно смирился с тем, что у них никогда ничего бы не получилось. Это была не более чем несбыточная фантазия — детское увлечение, продлённое на долгие годы отчаянием и одиночеством. Ему потребовалось потерять любовь всей его жизни, чтобы стать хоть немного лучше — стать тем, кого она, возможно, смогла бы терпеть рядом с собой. Потребовались годы и бесчисленное множество загубленных жизней, чтобы он понял, что ошибался — во многих вещах.       Он продолжал любить её. Не романтически, а с чувством рабского долга. Он продолжал винить себя за свои действия и поклялся посвятить ей всю свою оставшуюся жизнь в качестве платы за свою несостоятельность как человека. Защита её сына оставалось тем немногим, что он мог сделать для неё в реальности. Той малостью, которую он мог оставить после себя, чтобы на пороге смерти утешиться мыслью, что он всё же не был законченным монстром.       И теперь Дамблдор отнял у него даже это.