В лесу Дин / In the Forest of Dean

      Семнадцатого декабря Гермиона сидела в своём кругу на полу, обложившись стопками книг.       — Гермиона? — немного нерешительно позвал Гарри, присев рядом.       — Хм? — Подняв глаза от «Сказок барда Бидля», она посмотрела на него и с удивлением заметила, что он нервно перебирает пальцами. Такое поведение было для Гарри немного странным. За последние несколько месяцев они сильно сблизились, и она не могла припомнить, когда в последний раз он так нервничал перед разговором.       — Гермиона, — медленно произнёс Гарри. — Я тут подумал… Я знаю, что тебе это, скорее всего, не понравится, но выслушай меня, ладно?       Гермиона закрыла книгу, придерживая страницу пальцем, и села чуть прямее. Нервный взгляд Гарри немного её встревожил. Она узнала это выражение — именно так он выглядел, когда собирался просить о чём-то, что было опасным или противоречило правилам, но, по его мнению, стоило возможного риска. Подавив тревогу, она заставила себя выдохнуть. Она доверяла Гарри и знала, что он не стал бы просить о чём-то, что заставляло его так нервничать, если бы это не было по-настоящему важно.       — Ладно, — сказала Гермиона. Наклонившись вперёд и поставив локти на колени, она посмотрела на него снизу вверх. — Говори. У меня тоже есть к тебе вопрос… но ты первый.       — В общем, я тут подумал… Я хочу побывать в Годриковой Лощине.       Гермиона тихо вздохнула и устало потёрла глаза рукой.       — Да, — сказала она со вздохом. — Да, я тоже об этом думала.       — Правда? — удивился Гарри.       — Да, — слегка рассмеялась она, убирая волосы с лица. — Конечно, это опасно, но я уже просто не представляю, где ещё искать этот чёртов меч. В конце концов, это место рождения Годрика Гриффиндора.       Гарри кивнул, но с его губ сорвался тихий смешок.       — Если честно, Гермиона, я хочу там побывать по двум причинам. Там находятся могилы моих родителей… и их дом… и я… я хотел бы увидеть их. И меч, да. Я читал, что Батильда Бэгшот живёт в Годриковой Лощине, и подумал, что, возможно, она может что-то знать… Конечно, если мы сможем её найти.       — Гарри, более того, возможно, меч у неё! — с энтузиазмом подхватила Гермиона. — Дамблдор хорошо её знал. Возможно, он оставил меч ей на хранение или, может, что-то ей сказал. Может быть, он ожидал, что мы отправимся туда, потому что знал, что ты захочешь там побывать.       Она участливо положила руку ему на колено, прежде чем продолжить более мягким голосом.       — Вполне естественно, что ты хочешь увидеть место своего рождения, Гарри, и я думаю, тебе действительно стоит там побывать. Хотя… уже одно это делает это место очень опасным. Не только Дамблдор мог ожидать, что однажды ты там появишься. Нам нужно быть предельно осторожными.       — Ну, тут у меня есть кое-какие соображения, — сказал Гарри, накрыв ладонью руку Гермионы на своём колене. — После Министерства у нас осталось немного оборотного зелья, так что мы могли бы достать несколько волосков и прибыть туда уже замаскированными. Плюс щит и дезиллюминационные чары, и — если мы будем осторожны — всё будет в порядке.       Гермиона медленно кивнула в знак согласия.       — Значит, нам придётся наведаться в город, чтобы добыть волосы. Хорошо бы запастись ещё и на будущее. Заодно можно и припасы пополнить. Думаю, можно спланировать вылазку на эту неделю. — Она убрала руку с колена Гарри, снова открыла книгу и показала ему страницу. Он подвинулся и сел рядом, чтобы лучше видеть.       — Вот о чём я хотела тебя спросить, Гарри, — сказала она, указывая на символ вверху одной из страниц. Это было похоже на треугольный глаз, зрачок которого пересекала вертикальная черта. — Смотри: знак выполнен чернилами, кто-то его нарисовал в уже готовой книге. Сначала я подумала, что это просто рисунок над сказкой, поэтому не сразу заметила эту странность. Ты когда-нибудь видел такой символ раньше? Я просмотрела несколько книг по рунам и свои старые заметки, но ничего подобного не нашла.       — Я не совсем уверен… — задумчиво сказал Гарри, рассматривая символ. Почему-то он казался ему смутно знакомым. — Погоди, а разве это не тот самый символ, что был на шее у отца Луны на свадьбе?       — Вот! И я так подумала! — обрадовалась Гермиона, подняв глаза на него. — Но я не очень хорошо рассмотрела его во время свадьбы, поэтому не была уверена и хотела, чтобы ты подтвердил.       — Тогда это знак Гриндевальда.       Гермиона моргнула, удивлённая уверенным тоном Гарри.       — Что? — спросила она, непонимающе глядя на него.       — Ах, да, извини… Мне Крам рассказал, и я как-то даже не подумал об этом упомянуть, совсем забыл, — несколько смущённо признался Гарри, потирая рукой затылок.       Гарри пересказал их с Крамом разговор на свадьбе, о том, что знак принадлежал тёмному волшебнику Гриндельвальду, который убил многих людей, включая дедушку Крама, и о том, что он был очень могущественным, пока его не победил Дамблдор. Гарри понятия не имел, почему Ксенофилиус носил знак такого ужасного волшебника. Оставалось только надеяться, что мистер Лавгуд просто не знал, что означает этот знак. Гермиона слушала Гарри и всё больше хмурилась. Ни в одном виденном ею тексте не было задокументированной связи между этим символом и Гриндевальдом. Также не было и очевидной причины, по которой кто-то стал бы рисовать знак тёмного волшебника в детской книге. Гарри согласился, что это действительно странно, и они предположили, что, скорее всего, кто-то добавил рисунок на страницу намеренно, но сделал ли это сам Дамблдор было неясно.       Они решили, что попробуют поискать символ в тех книгах, что Гермиона позаимствовала из закрытого раздела библиотеки Хогвартса, пока будут готовиться к походу в Годрикову Лощину. Гермиона не хотела идти, пока они оба не смогут создать щит как минимум на четырнадцать минут, кроме того, им нужно было собрать волосы для оборотного зелья, что означало вылазку в город.       В течение следующей недели они упорно тренировались в дуэлях, отрабатывали защитные чары и наскоро наведались в соседний город за образцами волос. Всё время пребывания в городе они находились под дезиллюминационными чарами и держались за руки, чтобы в случае чего сразу же аппарировать. Но, к счастью, всё прошло настолько спокойно, что им даже удалось пополнить запасы в местном магазинчике, прежде чем отправиться обратно к палатке.       Каждый собранный образец волос был аккуратно помещён в индивидуальную бутылочку и помечен этикеткой с описанием человека, которому принадлежал. Гермиона была довольна, что ей удалось раздобыть ещё шесть дополнительных образцов про запас. В один из таких подготовительных дней Гермиона освоила простое заклинание, убирающее следы на снегу, и научила ему Гарри. Они полчаса практиковали новое заклинание на улице, прежде чем приступить к своей обычной дуэльной тренировке.       Через неделю Гермиона объявила, что они готовы отправиться в Годрикову Лощину. У них в распоряжении было готовое оборотное зелье, их дезиллюминационные чары были доведены до совершенства, они научились скрывать свои следы и в целом чувствовали себя уверенно в отношении собственной физической подготовки и дуэльных навыков. Кроме того, они добились того, что их щиты держались не меньше пятнадцати минут. Они решили аппарировать в Годрикову Лощину вечером — так они могли избежать больших скоплений людей, но в то же время имели возможность навестить Батильду, не заявляясь к пожилой женщине посреди ночи. Итак, они наскоро поужинали, прибрались, собрали всё, включая палатку, и, поморщившись, проглотили по порции оборотного зелья.       Гарри превратился в лысеющего маггла средних лет. Он почувствовал, что чуть уменьшился в росте, и посмотрел на Гермиону, которая превратилась в его маленькую, похожую на мышку жену. Они нервно усмехнулись внешности друг друга, и Гарри попытался унять волнение в животе, которое возникало при мысли о том, куда они направляются. Крепко взявшись за руки, они наложили дезиллюминационные чары и аппарировали.       

***

             Они появились на заснеженной дороге под тёмно-синим небом, на котором слабо мерцали первые звёзды. По сторонам узенькой улочки виднелись дома, украшенные к Рождеству. Чуть впереди золотистый свет уличных фонарей указывал центральную площадь деревушки. Гарри и Гермиона замерли на месте с вытянутыми палочками и быстро огляделись, не расцепляя рук. Ни Гоменум Ревелио, ни чары обнаружения здесь не имели смысла — они и так знали, что их окружают люди.       Не обнаружив очевидных источников опасности, они осторожно пошли вперёд по заснеженной дорожке, неуверенно оглядываясь на каждый дом. Несмотря на использование оборотного зелья, они оба убирали за собой следы на ходу и сохраняли дезиллюминацию. Никто из них не знал, где находится дом Поттеров или где живёт Батильда, и пребывание в таком людном месте заставляло их обоих чувствовать себя неуютно.       Улочка, по которой они шли, повернула налево, и перед Гарри с Гермионой открылась уютная деревенская площадь. Вся она была увешана гирляндами разноцветных фонариков, посередине высился обелиск, его частично заслоняла покачивавшаяся на ветру рождественская ель, стоявшая рядом. По краям площади виднелись несколько магазинчиков, почта и паб; на дальней от них стороне драгоценными каменьями сияли цветные витражи в окнах маленькой церкви. Через площадь спешили во всех направлениях жители деревни, мелькая в свете уличных фонарей. Когда открывалась дверь паба, оттуда доносились музыка и смех; из церквушки слышался рождественский хорал. Гермиона наложила Муффлиато, чтобы можно было говорить без опаски, что их кто-нибудь услышит.       — Гарри, а ведь сегодня Сочельник! — воскликнула она и крепче сжала его руку. — Я так увлеклась подготовкой, что совершенно потеряла счёт дням.       Она повернулась, чтобы посмотреть на Гарри, или, вернее, на лысеющего мужчину средних лет, которым был Гарри, но различила лишь слабое мерцание его дезиллюминированного силуэта.       — Счастливого Рождества, Гарри, — мягко сказала она, сжимая его руку.       — Счастливого Рождества, Гермиона, — тихо ответил Гарри, сжимая её руку в ответ.       Они немного постояли молча, прежде чем Гермиона потянула его в сторону церкви.       — Твои родители, Гарри, они могут быть там, — тихо сказала она, когда они приблизились к небольшой толпе на площади. Гарри кивнул, не в силах говорить, поэтому просто снова сжал её руку в знак согласия.       Его сердце бешено колотилось, пока они пробирались через площадь. Такое открытое и незащищённое пребывание в окружении людей заставляло его нервничать. Он догадывался, что пройдёт немало времени, прежде чем он снова привыкнет быть на публике после окончания войны. Каждое движение или голос проходящего мимо человека заставлял их тела вздрагивать, а взгляды — нервно метаться из стороны в сторону. После нескольких месяцев тихой и уединённой палаточной жизни каждый звук казался резким и чересчур громким, наполняя сердце тревогой.       Толпа оставляла их открытыми для нападения с любой стороны, поэтому они двигались очень осторожно и следили за тем, чтобы не оставлять следов на снегу. Когда они проходили через центральную часть площади, Гарри приостановился, чтобы взглянуть на обелиск — казалось, никто из магглов его не замечал, поэтому он предположил, что его могут видеть только волшебники. Когда они медленно продолжили свой путь через площадь, Гарри почувствовал, что его дезиллюминационные чары иссякают, поэтому, пройдя через маленькую калитку, ведущую к церкви и к кладбищу за ней, он вытащил из рюкзака мантию-невидимку и накинул её на себя и Гермиону.       На кладбище было тихо и спокойно, толстый слой белого снега покрывал аккуратные надгробия и пригибал к земле ветви деревьев. Они молча шли по рядам могил в поисках Поттеров.       На одном из надгробий они заметили фамилию Эббот — возможно, это был кто-то из родственников Ханны. Может быть, её семья тоже жила в Годриковой Лощине. Когда им повстречались два особенно старых белых надгробия, Гермиона остановила Гарри, и они присели на корточки, чтобы получше рассмотреть надписи. Один принадлежал Кендре Дамблдор, другой — её дочери Ариане. Маленькие буквы внизу каменной плиты гласили:       Где сокровище ваше,       там будет и сердце ваше.       — Дамблдор когда-нибудь упоминал, что его семья тоже жила здесь? — спросила Гермиона, глядя на Гарри под мантией. Их дезиллюминация рассеялась, и она смогла разглядеть очертания мужского лица рядом с собой.       — Нет, — хмуро сказал Гарри, качая головой. — Никогда.       Гермиона тоже нахмурилась. Они встали, чтобы продолжить поиски. Несколькими рядами позже Гермиона взволнованно остановила Гарри, и они снова присели, чтобы разобрать надпись.       — Гарри, я думаю, мы нашли их! — Она торопливо смахнула снег и сухой мох, но разочарованно замедлилась, когда разобрала имя «Игнотус». — Ох, извини, из-за снега выглядело так, словно это могила Поттеров.       — Ничего страшного, Гермиона, — утешительно сказал Гарри, помогая ей подняться на ноги. — Мы просто поищем дальше.       Когда они прошли ещё два ряда могил, Гарри начал понемногу падать духом. Что, если их здесь нет, — подумал он с волнением. Гермиона почувствовала его напряжение и ободряюще сжала его руку.       Они повернули к дальней части кладбища, и он заметил белый надгробный камень наподобие тех, что принадлежали Дамблдорам. Укрытый низко свисающими ветвями дерева, этот памятник стоял чуть в отдалении от других могил. Он потянул Гермиону в ту сторону и, приблизившись, ясно различил надписи:       Джеймс Поттер,       27 марта 1960 года — 31 октября 1981 года       Лили Поттер,       30 января 1960 года — 31 октября 1981 года       Последний же враг истребится — смерть.       Гарри стоял совершенно неподвижно и смотрел на могилу своих родителей, все слова, которые у него были, застряли у него в горле. Гермиона подняла палочку под мантией, наколдовала рождественский венок и осторожно вложила ему в руки. Гарри опустился на колени и положил венок перед надгробием, не пытаясь сдержать слёзы. Она опустилась на колени рядом с ним и положила голову ему на плечо. Не раздумывая, он обнял её и крепко прижал к себе, поцеловав в висок.       — Спасибо, что ты рядом, Гермиона, — сказал он сдавленным голосом. — Не только здесь и сейчас, но и всегда. Спасибо. Спасибо тебе за то, что оставалась со мной, за то, что помогала мне, за то, что была рядом, когда я в тебе нуждался. Я… я не смог бы сделать этого без тебя. Без тебя меня бы здесь просто не было. Спасибо, что согласилась прийти.       Гермиона кивнула ему в плечо и снова крепко сжала его руку. Она даже представить себе не могла, что сейчас творится в душе Гарри, поэтому просто тихо сидела рядом, позволяя ему пережить то, что ему нужно было пережить, и ощутить себя частью семьи, которую он так и не узнал.       — Хорошая цитата, — тихо проговорила Гермиона, бросив взгляд на Гарри. — Про жизнь после смерти…       Гарри кивнул и одарил её лёгкой грустной улыбкой. Его глаза всё ещё блестели от слёз, когда он поднял их обоих на ноги. Возвращаясь с кладбища, они оба испытывали навязчивое ощущение, будто за ними наблюдают. Гермиона подпрыгнула, заметив краем глаза какое-то движение справа от себя.       — Гарри, — тихо сказала она, когда они остановились на краю площади. — Кажется, я кого-то видела, и этот кто-то наблюдал за нами, пока мы были у могилы твоих родителей.       Гарри кивнул, и они крепче взялись за руки, держа палочки наготове.       — Хорошо, давай обойдём площадь, — сказал он, потянув её направо к неприметной тропинке. — Мне не нравится находиться в толпе, хоть под мантией, хоть без. Давай выберемся отсюда и поищем дом Батильды, но, если заметим слежку, сразу же аппарируем.       Гермиона кивнула, соглашаясь, и они двинулись вперёд по тускло освещённой улочке. Несмотря на темноту, они чувствовали себя в большей безопасности, находясь вдали от толпы. Так они точно знали, что у возможного противника меньше шансов подкрасться к ним незаметно, да и мысль, что в случае чего у них было место для борьбы или побега, утешала. Миновав несколько домов и оглядевшись, они задумались, как им найти Батильду. Можно было проникнуть в почтовое отделение, чтобы попытаться найти её адрес. Они как раз обсуждали детали, когда Гарри замер.       Слева перед ними высилась тёмная масса, похожая на остатки дома. С гулко бьющимся сердцем Гарри потянул их туда. Очевидно, Фиделиус умер вместе с хозяевами, но сам дом был на месте. Во дворе до сих пор валялись обломки, а живая изгородь сильно разрослась и выглядела дико и неухоженно, но большая часть дома всё ещё стояла, хоть и была густо обвита сухим плющом и засыпана снегом.       При виде разрушенного верхнего этажа у Гарри защемило сердце. Должно быть, именно там ударило отражённое убивающее проклятие. Гермиона крепко сжимала его руку, и он с благодарностью подумал, что едва ли справился бы с этим так хорошо, если бы не её поддержка. На сердце было тяжело. Он не ожидал, что это вызовет у него такие эмоции.       Гарри положил руку на ржавую, запорошенную снегом калитку — не для того, чтобы открыть, а просто чтобы коснуться хоть части этого дома. Должно быть, прикосновение привело в действие чары. Над калиткой возникла вывеска, поднявшись из зарослей крапивы и сорной травы, словно странный быстрорастущий цветок. Золотые буквы на деревянной доске гласили:       Здесь, в ночь на 31 октября 1981 года, были убиты Лили и Джеймс Поттер.       Их сын Гарри стал единственным волшебником в мире, пережившим убивающее проклятие.       Этот дом, невидимый для магглов, был оставлен в неприкосновенности как памятник Поттерам и в напоминание о злой силе, разбившей их семью.       Вокруг аккуратно выведенных строчек доска была сплошь исписана. Здесь приложили руку множество волшебников и ведьм, приходивших почтить место, где избежал смерти Мальчик-который-выжил. Слова менялись, но содержание оставалось примерно одинаковым:       Удачи тебе, Гарри, где бы ты ни был!       Если ты читаешь это, Гарри, мы с тобой!       Да здравствует Гарри Поттер!       Гарри почувствовал, как у него сжалось сердце, когда он прочитал эти слова и оглянулся на верхнюю половину дома. Он зачарованно смотрел на место, где перевернулась его жизнь, пока Гермиона не потянула его за руку. Он сразу же тоже это почувствовал — за ними наблюдали. Подняв палочку, он обернулся. К ним приближалась, ковыляя, тепло укутанная фигура. Похоже было, что это женщина, хотя судить было трудно. Сгорбленная спина, грузное тело, шаркающая походка — всё говорило о глубокой старости. Она посмотрела на них и снова на дом. Должно быть, она была ведьмой, раз смогла если не увидеть их присутствие, то почувствовать. Потом она поманила их своим старым скрюченным пальцем. Гарри крепче сжал руку Гермионы.       — Миссис Бэгшот? — спросил он, держа палочку направленной на пожилую женщину.       Она медленно кивнула, указала на Гарри, а затем жестом пригласила их следовать за собой, после чего повернулась и пошла по улице.       — Гарри, — осторожно сказала Гермиона, наблюдая, как старуха, пошатываясь, уходит. — Ты думаешь, нам стоит пойти за ней? Нам нужно быть осторожными.       — Пойдём, — сказал Гарри шёпотом. — Только держи палочку наготове. Если произойдёт что-нибудь подозрительное, сразу же уходим. Но попытаться стоит — у неё может быть меч.       — Хорошо, — согласилась Гермиона. — Но ни в коем случае не отпускай мою руку.       Они последовали за старухой, держась в нескольких шагах позади. Миновав несколько домов, она свернула к металлической калитке. Следуя по дорожке, она подошла к входной двери, повозилась с ключом, отперла замок и впустила их внутрь. Дверь была слишком узкой, чтобы пройти вдвоём, поэтому они неохотно сняли мантию-невидимку, и Гермиона быстро убрала её в сумку. Гарри вошёл в дом первым.       Первым, что Гарри заметил, переступив порог, был ужасный запах. В доме пахло так, словно его закрыли на несколько месяцев и в нём что-то испортилось. Гарри задумался, как давно никто не проведывал пожилую женщину. Батильда вошла в прихожую и достала несколько спичек. Её руки были синюшными и пятнистыми, а глаза, затянутые бельмами, прятались в складках полупрозрачной кожи. Она выглядела не просто старой — она выглядела древней, лицо её густо усеивали возрастные пятна и красные прожилки лопнувших сосудов, а движения были медленнее патоки.       Запалив две свечи, она размотала побитую молью чёрную шаль, открыв реденькие белые волосы, сквозь которые просвечивала кожа. В комнате было темно, мерцание свечей отбрасывало на стены жуткие тени. Гарри заметил, что все доступные взгляду поверхности покрывал густой слой пыли. Как будто к ним не прикасались годами. Золотой медальон на его шее дёрнулся, и его сердце пропустило удар. Он оглядел маленькую прихожую — возможно, меч был здесь. Тем временем Батильда перешла в соседнюю комнату со спичками в руке.       — Батильда? — окликнул её Гарри, услышав, как чиркают очередные спички.       Стоя на месте, Гермиона и Гарри нервно переглянулись. В лучшем случае Батильда была просто неразговорчива, в худшем — что-то было не так. Они обменялись многозначительными взглядами и оба вздрогнули, когда из другой комнаты раздался какой-то звук.       Гарри снова взял Гермиону за руку, прежде чем войти в комнату, в которую ранее вошла хозяйка этого дома. Они оказались в гостиной, и запах здесь только усилился. Как и в прихожей, всё было покрыто пылью, а свечи создавали тревожную атмосферу. Гарри внутренне напрягся. Ему это не нравилось. Совсем не нравилось. Но когда медальон снова слегка дёрнулся у него на груди, он понял, что пора действовать. Им нужно было заставить Батильду заговорить, чтобы выяснить, есть ли у неё меч.       От запаха гниения перехватывало горло. Тишина, царившаяся в комнате, как будто сгустилась. Гермиона вцепилась в Гарри мёртвой хваткой, ей явно было так же не по себе, как и ему. Им нужно было закончить здесь и убраться отсюда как можно быстрее.       Батильда продолжала зажигать свечи — неуклюже, одной рукой, рискуя подпалить обвисшую кружевную манжету. Гарри мысленно простонал и потянул Гермиону за собой, чтобы подойти к старухе и помочь ей со свечами. Забрав у неё спички, он зажёг ещё шесть свечей своей волшебной палочкой, Батильда же подошла к очагу и начала возиться с поленьями. Когда он зажёг последнюю свечу, его взгляд скользнул по большому комоду, уставленному фотографиями в рамках. Бросив быстрое Тергео, он мельком просмотрел фотографии, пока одна не привлекла его внимание. Его спина напряглась. Это был тот самый золотоволосый юноша из его снов, который сидел в окне Грегоровича.       — Миссис… миссис Бэгшот! — окликнул Гарри слегка подрагивающим голосом. — Кто это?       Батильда неподвижно стояла в центре комнаты и не поднимала глаз на Гарри, пока в камине не разгорелось пламя. Гермиона нервно перевела взгляд с Гарри на старуху и крепче сжала свою палочку.       — Миссис Бэгшот? — повторил Гарри напряжённым голосом, начиная терять терпение. Он отпустил руку Гермионы, шагнул к Батильде и сунул фотографию ей под нос. Он буквально чувствовал, как нервничает Гермиона у него за спиной. Батильда то ли была глухой, то ли выжила из ума, а может, просто не могла ответить по какой-то причине.       — Кто этот человек? — требовательно спросил Гарри, потрясая фотографией перед старушечьим лицом. Пора было заканчивать этот балаган.       Батильда тупо смотрела на него, продолжая молчать.       — Вы знаете, кто это? — повторил вопрос Гарри, на этот раз медленно и раздельно. — Этот человек? Вы его знаете? Как его зовут?       Гермиона видела, что Гарри всё больше раздражался, не получая ответа на свой вопрос. Она не понимала, почему он так зациклился на какой-то фотографии, в то время как причиной их пребывания здесь был меч.       — Гарри, что ты делаешь? — тихо спросила она, снова нервно переведя взгляд с него на старуху. — Мы здесь из-за меча, помнишь? Кто на этом фото?       — На этом фото, Гермиона, тот самый человек, которого я видел во сне, вор, укравший у Грегоровича, — объяснил он, не сводя взгляда с Батильды. — Пожалуйста, миссис Бэгшот, скажите, кто этот человек?       — Миссис Бэгшот, вы попросили нас пойти с вами — вы хотели нам что-то рассказать? — спросила Гермиона, медленно приближаясь к пожилой женщине из-за спины Гарри. Теперь она понимала настойчивость Гарри. Этот человек был в его видении, то есть, на самом деле в мыслях Волдеморта, подсмотренных Гарри. Им нужно было получить ответы и уходить — сейчас же. Чем дольше они оставались в этом доме, тем больше она нервничала и тем больше уверялась, что это ловушка.       Но Батильда полностью проигнорировала Гермиону и её слова. Она снова указала на Гарри, а затем на дверь в прихожую.       — Вы хотите, чтобы мы ушли? — спросил её Гарри.       Батильда энергично помотала головой, а затем снова указала на себя, на Гарри, а потом на потолок.       — Гермиона, мне кажется, она хочет, чтобы мы поднялись наверх, — неуверенно сказал Гарри, бросив быстрый взгляд на Гермиону и обратно на Батильду, которая кивнула.       — Хорошо, — медленно проговорила Гермиона и взяла Гарри за руку, но когда они направились к выходу из гостиной, Батильда снова покачала головой и многозначительно указала на Гарри.       Они остановились и переглянулись.       — Похоже, она хочет, чтобы наверх поднялся только я, — напряжённо сказал Гарри, с беспокойством глядя на Гермиону.       Никому из них это не нравилось, что-то было не так, и они знали это — они просто не знали, что именно. Возможно, это засада? Ловушка? Старуха, едва переставляющая ноги, не выглядела хоть сколько-нибудь опасной, но что-то определённо было не так.       Возможно, она молчала из страха. Может, кто-то угрожал ей и заставил заманить их сюда. Старый дом скрипел и вздыхал вокруг них, а воздух казался густым от темноты. Гермиона посмотрела вниз на палочку в руке Гарри, потом снова ему в глаза и один раз твёрдо кивнула, и он понял. Им необходимо было получить от Батильды всю возможную информацию, а затем убраться к чертовой матери из этого дома.       — Хорошо, — медленно сказал Гарри, оглядываясь на Батильду. — Я пойду с вами наверх, а Гермиона останется здесь и, возможно, сможет приготовить нам чай.       Батильда, казалось, его поняла и повернулась, чтобы направиться в прихожую. Гарри и Гермиона быстро отступили в сторону так, чтобы их не было видно из прихожей, и Гермиона невербально наложила на них Муффлиато. Как только заклинание подействовало, Гарри создал свой щит, причём сделал это настолько быстро, что Гермиона едва различила движения палочки. Тёмно-фиолетовое свечение окутало его тело и вскоре исчезло.       — Пять минут, — твёрдо сказал Гарри, схватив её за руку. — Если что-то случится, мы аппарируем порознь обратно на скалу у Северного моря — я встречу тебя там.       — Хорошо, но если ты не спустишься через пять минут, я поднимусь за тобой. А пока попробую выяснить, что за чертовщина здесь происходит. Позови меня, если что-то случится.       Решительно кивнув и сжав её руку напоследок, Гарри повернуться и пошёл за Батильдой. Гермиона проводила его взглядом, наложила свой собственный щит и сняла заглушающее заклинание.       

***

             Гарри последовал за Батильдой вверх по лестнице. Двигалась она настолько медленно, что он начал беспокоиться, не выдохнется ли его заклинание ещё до того, как они доберутся до верха этой чёртовой лестницы. Ещё на пути к прихожей он установил внутренний таймер, чтобы отслеживать время действия щита. Когда они наконец добрались до второго этажа, у него оставалось ещё одиннадцать минут.       — Ты Поттер? — прошептала Батильда, когда они оказались в маленькой спальне с низким потолком. В комнате было темно и пахло отвратительно. Невольно сморщив нос, Гарри бросил Люмос, чтобы осмотреться. Всё в этой ситуации вызывало тревогу, дом казался мёртвым, и если бы не слегка пульсирующий крестраж, он бы не стал оставаться здесь ни минуты.       — Да, это я, — быстро ответил он, не отрывая взгляда от грузной старушечьей фигуры. Она медленно кивнула, но больше не сделала ничего.       Ох, да сколько ж можно-то, — раздражённо подумал он, снова начиная сердиться. Он не хотел здесь находиться, не хотел разлучаться с Гермионой и не понимал, почему Батильда разговаривает только с ним. В своём завещании Дамблдор упомянул и Гермиону тоже, так что, очевидно, скрывать что-то от неё он не хотел. Разве что Дамблдор мог сказать что-то вроде «это для Гарри», и Батильда истолковала это по-своему.       — У вас есть что-нибудь для меня? — спросил он её с ноткой нетерпения в голосе. — Пожалуйста, миссис Бэгшот, Дамблдор оставил вам что-нибудь для меня?       Старуха закрыла глаза, и тут случилось сразу много всего. Шрам резануло острой болью, крестраж забился с такой силой, что приподнял свитер. Тёмная, душная комната на мгновение словно растаяла, Гарри ощутил вспышку дикой радости и в голове прозвучал высокий, холодный голос.       Взять его!       Гарри шатнуло. Тесная, вонючая комната снова сомкнулась вокруг него. Какого хрена?! — подумал он, взглянув на Батильду, и увидел, что та пристально за ним наблюдает. — Всё, хватит, пора с этим заканчивать.       — Так у вас что-нибудь есть? — спросил он более требовательно, сжимая рукой волшебную палочку.       — Там, — наконец ответила она и указала на угол. Гарри поднял палочку и смутно различил захламлённый туалетный столик под занавешенным окном. Он медленно двинулся в ту сторону, не сводя глаз с Батильды. На этот раз она не пыталась его проводить. Он проверил свой внутренний таймер — осталось чуть меньше шести минут действия щита.       Подойдя к её кровати, он краем глаза различил что-то похожее на кучу грязного белья.       — Где? — нетерпеливо спросил он, держа палочку в вытянутой руке и не решаясь отвести взгляд.       — Там, — повторила она, указывая на бесформенную кучу тряпья.       Чёрт, — мысленно выругался Гарри и быстро бросил взгляд на кучу, ища намёк на меч или хоть что-нибудь полезное, что оправдывало риск, на который они шли. Его желудок скрутило нервным узлом, а волосы на затылке встали дыбом, отвратительный запах забивал ноздри и резал глаза. Едва он отвёл взгляд от Батильды, как она странно пошевелилась. Гарри заметил это краем глаза и тут же перевёл взгляд обратно.       В ту же секунду его захлестнула волна ужаса и паники. Дряхлое тело Батильды Бэгшот осело на пол, как пустой костюм, а из того места, где только что была шея старухи, начала выползать огромная змея. Гарри открыл рот и закричал, не раздумывая ни секунды.       — ГЕРМИОНА, УХОДИ!       Его крик ещё звучал, когда он невербально бросил быструю последовательность из двух оглушителей и Диффиндо. Змея лишь слегка дрогнула от удара, и Гарри быстро откатился в сторону, уворачиваясь от её огромного хвоста, целившегося ему в живот. Твою мать! — подумал Гарри, поднимаясь на ноги. — Я должен следить за обоими грёбаными концами?!       Он слышал, как Гермиона неслась вверх по лестнице, пока он готовился атаковать снова — на этот раз он намеревался использовать Сектумсемпру и сразу же аппарировать, но внезапно его лоб вспыхнул такой болью, словно голову раскололи надвое.       Запнувшись, он чуть не выронил палочку и инстинктивно поднял руку ко лбу. Он ничего не видел, перед глазами стоял туман, а сердце зашлось от накатившей радости. Он летел — летел без метлы или фестрала и сходил с ума от возбуждения. Сильный удар в грудь вырвал его из нахлынувшего потока эмоций, и он тяжело рухнул на пол, больно ударившись затылком. Он хотел аппарировать, но просто не мог — он не владел своим разумом, не контролировал тело. Всё было размыто, беспорядочно и расфокусировано. Запах смерти захлестнул его чувства, забил нос и встал комом в горле, пока глаза расплывчато обшаривали тёмную комнату. Ему вдруг почудилось, что на его груди сидит тролль. Защищаясь, он поднял руки перед лицом и почувствовал резкое давление на предплечье. Давление продолжалось, послышался глухой треск, и он почувствовал острую боль в руке.       — SECTUMSEMPRA!       Он слышал, как Гермиона ураганом ворвалась в комнату и выкрикнула заклинание, но не мог её видеть. Сильный удар отбросил змею, и та выпустила руку, которую кусала. Гарри застонал, когда его сломанная конечность с глухим стуком безвольно упала вдоль его бока. Зрение возвращалось волнами. Он перекатился вправо на голос Гермионы и бросил ещё два невербальных заклинания в направлении змеи. Гермиона со своей стороны сделала то же самое. Яркие вспышки беспорядочно освещали маленькое захламлённое пространство комнаты. Она выпускала заклинание за заклинанием, безжалостно обрушивая на тварь всю свою артиллерию.       Змея хаотично металась по комнате, атакуя и делая выпады и одновременно пытаясь избежать летящих в неё заклинаний. Атакуя, Гарри слышал, как она шипит: «НЕТ! НЕТ! Схватить! Поймать! Держать!» — снова и снова.       — ГАРРИ!       Он дёрнул головой в сторону Гермионы, но в этот момент змея бросилась между ними и ему пришлось отпрыгнуть назад. Он бросился через её кольца, чтобы добраться до той стороны комнаты, где была Гермиона, — ближе к двери и дальше от окна. Тут его голова снова взорвалась болью, и он не смог сдержать крик. Перед глазами опять всё поплыло.       — ГЕРМИОНА! — взревел он полным отчаяния голосом и попытался сфокусировать взгляд. Три красных луча заклинания пролетели мимо него, и стена позади взорвалась осколками дерева и штукатурки. — Уходим! СЕЙЧАС! ОН ИДЁТ!       Он услышал её шаги и смог разглядеть её силуэт рядом с собой. Она громко выкрикнула: «Confringo!», и тут он почувствовал Волдеморта в полную силу. Теперь Гарри не только ощущал его в голове, но и видел в реальности. Бледный до синевы и буквально источающий силу и смерть, он ворвался в комнату через занавешенное окно — белая рука вытянута вперёд, палочка наготове. Гарри увидел себя глазами Волдеморта: лысеющий маггл на грязном полу и его мышкоподобная жена, решительно схватившая мужа за шею за миг до того, как они растворились в воздухе с громким хлопком.       Он закричал от ярости. Его взрывное проклятие снесло половину второго этажа, а вспышка гнева опалила останки стен невербальной магией. Разум Гарри потерялся в эмоциях, ощущениях и мыслях, которые ему не принадлежали. Ему казалось, что он находится под водой и никак не может вынырнуть, чтобы глотнуть воздуха. Образы и воспоминания обрушились на него, и всё потемнело. Он кричал и корчился от боли. Он видел свою семью — своих родителей. Он видел, как они умирали, он злился, он плакал и дрожал от страха. Он был Волдемортом. Он стоял в разрушенном доме Батильды Бэгшот и бесился оттого, что Гарри Поттер снова выскользнул из его рук. Затем он увидел фотографию на полу, фотографию вора — человека, которого он искал.       

***

             Гермиона жёстко приземлилась посреди леса Дин, Гарри упал в снег рядом с ней. Она присела на корточки рядом с ним, сохраняя контакт кожа к коже, и произнесла несколько быстрых заклинаний обнаружения. Все они вернулись отрицательными, не выявив никаких угроз в этом районе. Гоменум Ревелио тоже ничего не показал — они были совершенно одни в тихом заснеженном лесу.       Сейчас они были в безопасности.       Она повернула Гарри на спину. Он дёргался, бормотал и стонал, но в остальном, казалось, не пострадал. Когда она ворвалась в комнату, рука Гарри была во рту у змеи, но здесь всё было как после нападения оборотня — никаких колотых ран, только глубокие синяки. Она провела диагностику и обнаружила трещину в кости там, куда пришлись зубы рептилии. Трещина проходила по всей длине его предплечья. Им нужно было проверить, нет ли какого-нибудь способа укрепить щит так, чтобы он защищал не только от магии и проколов, но и от физических ударов. Сломанные кости всё ещё являлись помехой в бою.       Она быстро вылечила его руку и провела ещё одну диагностику, чтобы проверить остальное тело. Крестраж прилип к его груди, как будто вплавившись в кожу. Ей пришлось использовать разделяющее заклинание, чтобы снять с него проклятую вещь. Справившись с этой задачей, она накинула цепочку с медальоном себе на шею и нанесла немного бадьяна на его грудь в попытке предотвратить образование рубцов. Осмотрев его тело на предмет других повреждений, она обнаружила то, отчего её сердце упало, — его палочка была сломана пополам. Она осторожно подобрала обломки и завернула их в небольшую тряпицу, которую достала из своей сумочки. Убедившись, что с Гарри всё в порядке, по крайней мере физически, она призвала из сумочки палатку и принялась за её установку.       Час спустя палатка была надёжно установлена, сигнальные и защитные чары — тщательно наложены, а шесть заклинаний обнаружения — стратегически расставлены по территории. Она левитировала Гарри на его койку и теперь сидела в кресле у его изголовья с книгой в руках. Вздохнув, она посмотрела на него сверху вниз и убрала несколько выбившихся чёрных прядей с его глаз. По крайней мере, на какое-то время он затих. Она уже видела Гарри таким раньше и по остекленевшему взгляду сразу поняла, что Волдеморт был в его голове.       Эта связь почти вывела Гарри из строя и явно причиняла сильнейшую боль. Гермиона печально посмотрела на него и взяла его руку в свою, оставив книгу у себя на коленях. Она беспокоилась за него. Она беспокоилась о связи, которую он разделял с Волдемортом — не только из-за очевидных последствий и из-за того, что это могло означать, но ещё и потому, что это подвергало его риску. Связь сделала его практически беззащитным перед атакой Нагини, в тот момент он не контролировал своё тело и разум и вряд ли вообще мог что-то видеть. Гермиона была практически уверена, что задачей змеи было не убить его, а лишь задержать до прибытия хозяина, в противном случае он мог и вправду лишиться жизни.       Им нужно работать усерднее, уделить больше времени на медитацию и окклюменцию, иначе следующий раз, когда подобное произойдёт, может оказаться последним.       Она с содроганием вспомнила, как Волдеморт ворвался через окно и вперил в них взгляд своих кроваво-красных глаз. Его яростная, тёмная энергия физически заполнила пространство маленькой комнаты, давила на виски, скручивала узлом внутренности. Гермиона не понимала, как кто-то может добровольно находиться рядом с этим человеком. Если это существо вообще можно было назвать человеком.       Она аппарировала их так спешно, как никогда раньше, и не впала в панику только потому, что она была уверена — с Гарри всё будет в порядке. Через какое-то время он придёт в себя, и, когда это случится, она будет рядом. Паника не принесла бы им никакой пользы, в тот момент нужно было сосредоточиться и действовать. Эта стычка с Нагини и Волдемортом пробрала её до глубины души. Столкнувшись с Волдемортом лицом к лицу, она почувствовала на языке явственный вкус смерти — её миазмы буквально окутывали его, исходили от него волнами. Сила, которую он излучал, была страшной и безграничной, и это внушило ей сомнения в том, что они когда-нибудь смогут его одолеть.       Обдумывая всё это, она не могла отвести взгляд от Гарри. Не могла перестать гладить его по волосам, поправлять одеяло, держать его за руку и прикладывать ладонь к его лбу, чтобы убедиться, что с ним всё нормально. Казалось, она смотрела на него часами. Её надежда то гасла, то вспыхивала вновь, желудок сжимался, а сердце словно разбивалось, заживало и разбивалось вновь и вновь.       Они едва избежали смерти — в очередной раз, всего за несколько коротких месяцев. В очередной раз они чуть не потеряли всё. Она чуть не потеряла Гарри — и признавала она свои чувства к нему или нет, абсолютно никак не повлияло на то, что она испытывала. Панический ужас, жуткая тревога, разъедающий страх. Она испытывала всё это независимо от того, какой ярлык навесила на их отношения. Её чувства к Гарри были данностью, и отказ признавать их такими, какие они есть, не имел ни малейшего смысла.       Гарри был прав.       Всё было именно так. Гарри стоил того, чтобы за него бороться. Они стоили того, чтобы за них бороться, и признание этого не сделает её слабее.