В лесу Дин / In the Forest of Dean

      Гарри ещё не успел перекатиться, чтобы развернуться лицом к нападавшим, а Гермиона уже выпустила три заклинания. Первый оглушитель попал одному из волшебников прямо в грудь, и тот мгновенно рухнул на землю. Другой оказался более проворным и сумел увернуться, откатившись вправо. Но Гарри больше всего беспокоил крупный оборотень, который, рыча и сверкая жёлтыми глазами, галопом мчался к ним, и на этот раз Гарри заметил отблески золота на его запястье.       Гермиона и Гарри одновременно поразили оборотня оглушающими заклинаниями, прежде чем им снова пришлось перекатиться, чтобы увернуться от второго взрыва, посланного в них оставшимся волшебником. Монстр пошатнулся, его передние конечности на мгновение обмякли, а морда опустилась к земле, но это длилось недолго. Почти сразу восстановив равновесие, он снова бросился к ним, вынуждая откатиться ещё дальше друг от друга. Гермиона проклинала холодную погоду и расстояние между ними. Если бы Гарри не был укутан на зиму, ей было бы гораздо проще схватить его и аппарировать сразу же, как только она увидела вспышку заклинания. Хотя, опять же, если бы она аппарировала сразу, был велик риск, что взрывное заклинание могло быть захвачено её аппарацией.       Последствия такого исхода могли быть катастрофическими.       Способа узнать наверняка не существовало, и запуск сценариев «что, если» сейчас был совершенно бессмысленен. Прямо сейчас ей нужно было сосредоточиться и вытащить их из этой передряги. Она подавила панику, инстинктивно откатилась вправо от вспышки белого света и услышала лязг цепи, плотно обмотавшейся вокруг дерева позади того места, где она только что находилась. Кем бы ни был этот парень, он явно ещё не решил, стоит ли их убивать или лучше захватить в плен.       Оборотень же нацелился на Гарри, и Гарри в настоящее время бегал, уворачивался и отпрыгивал от его когтей, бросая в монстра заклинание за заклинанием. Его рефлексы были быстрее и точнее, чем в прошлой стычке, и он не позволил оборотню поймать себя на спине, как тогда, в переулке. Вместо этого он держался в чуть согнутом положении, постоянно уклоняясь и атакуя — двигаясь всё дальше и дальше вниз по небольшому склону лесистого холма.       Бросив в волшебника два оглушаюших заклинания и одно обезоруживающее, Гермиона взбежала по небольшому склону и в высоком прыжке перемахнула через упавшую ветку и очередное взрывное заклинание. Она тяжело приземлилась и перекатилась на ноги, чтобы тут же выстрелить ответным взрывным в дерево, за которым спрятался нападающий. Ствол взорвался древесным крошевом, и Гермиона внутренне поблагодарила своё умение бросать заклинания невербально — преимущество в реальном бою было неоценимо.       Невербальное колдовство было быстрее и давало ей элемент неожиданности, которого явно не хватало нападавшему. Тот выкрикнул своё обезоруживающее заклинание вслух, когда оправился от взрыва, отбросившего его на несколько футов от дерева. Гермиона была готова. Она прокатилась вперёд под ярко-красным лучом заклинания и направила в лицо мужчины тщательно нацеленное Диффиндо. Он вскрикнул, когда заклинание рассекло его правую щёку и на заснеженную землю брызнула кровь, оставив отчётливую полосу тёмных капель на белом фоне.       Его глаза бешено вращались, волосы торчали во все стороны, рука с палочкой угрожающе поднялась вверх, и Гермиона заметила золотой блеск на его запястье. Она увидела, как слова начали формироваться на его губах ещё до того, как он смог их произнести, и опустилась, набирая энергию в ноги, чтобы резко оттолкнуться и перекатиться влево. Убивающее проклятие ударило ровно туда, где она только что стояла.       Чёрт! — пронеслось в голове, когда она перекатилась за пень, сильно ударившись спиной о его шершавую поверхность. Яркая зелёная вспышка пролетела мимо, и её сердце неровно стукнулось в рёбра.       Ситуация быстро обострилась. Хлынувший в кровь адреналин заставлял её мозг и тело работать в два раза быстрее. Она бросила стреножное и оглушающее заклинания за пень и тут же кинулась дальше влево, чтобы избежать очередного взрыва, посланного противником в ответ. Он промахнулся на два фута от того места, где она была, обломки яростной шрапнелью прорезали воздух и с глухим стуком попадали на землю. Она пригнулась за большим деревом, надеясь, что снег и оседающая труха на мгновение скроют её местоположение. Мысли лихорадочно метались. Ей нужно было добраться до Гарри и аппарировать их подальше от этого места до того, как они пострадают. Всё происходило так быстро, что они даже не успели воспользоваться своим щитом. Во всей этой неразберихе у них просто не было возможности нормально сосредоточиться, чтобы наложить такое сложное заклинание.       Она чувствовала нарастающее злое разочарование. Они были так осторожны и так бдительны во время своей вылазки за припасами, и всё для чего? Чтобы наткнуться на вражескую группу с оборотнем в составе прямо там, куда аппарировали после?       Да как так-то?! Это же просто какое-то НЕВЕРОЯТНОЕ невезение! — бушевал её разум.       Прислушиваясь к приближающимся шагам справа от себя, Гермиона быстро скользнула взглядом вниз по небольшому склону в сторону Гарри, который всё ещё отбивался от оборотня. Она заметила, что его левая рука странно повисла на его боку. Он уклонился от очередного выпада когтистых лап и откатился вправо, ещё дальше от неё. Снова поднявшись в полусогнутое положение, он на мгновение схватился за руку, прежде чем бросить Диффиндо, оставившее глубокий порез на боку существа. Именно в тот момент тусклый лунный свет с почти полностью затянутого облаками ночного неба сумел пробиться сквозь деревья и отразиться от снега, и она увидела мокрое красное пятно на руке Гарри и страдальческое выражение на его лице.       Казалось, время замедлилось. Её глаза расширились, когда она увидела, как оборотень, задержавшись на мгновение, снова повернулся мордой к Гарри. Гарри отступил назад, и его нога зацепилась за торчащий корень. Она знала, что произойдёт, ещё до того, как это произошло, — Гарри упадёт, и оборотень не упустит свой шанс.       И что-то внутри неё оборвалось.       — НЕТ!       Это слово вырвалось у неё изо рта ещё до того, как она это осознала. Она почувствовала, как из самых тёмных глубин её души вскипает неудержимая ярость. Сердце бешено заколотилось, лицо исказилось от гнева, глаза ожесточились — в этот момент Гермиона взяла всю свою эмпатию, все эмоции и свою постоянную потребность поступать правильно и запихнула всё это в маленькую коробочку в уголке своего сознания. И плотно закрыла крышкой. Ибо всему этому здесь не было места. Дальше её тело действовало быстрее, чем сознательная мысль.       Она услышала, как её преследователь подошёл ближе и начал произносить взрывное заклинание, но она уже оттолкнулась от дерева, за которым пряталась. Она бросилась вперёд, перекатилась один раз, вскочила на колено и повернулась лицом к врагу. Её глаза вспыхнули неприкрытым гневом, палочка двинулась, и прежде, чем её мозг соединил точки, с губ сорвалось нужное слово.       — SECTUMSEMPRA!       Глаза преследователя расширились, когда его рука с волшебной палочкой отделилась от тела и огромная рана разорвала грудь, но Гермиона уже повернула свою палочку обратно к Гарри. Он лежал на спине, оборотень навалился сверху, и левое предплечье Гарри было зажато в его пасти. Он нацелил свою палочку и ударил ещё одним режущим заклинанием поперёк груди монстра, кровь из раны полилась прямо на него.       Палочка Гермионы была направлена в их сторону, но её разум немедленно исключил ещё одно режущее или Сектумсемпру из опасения попасть в Гарри и вместо этого ухватился за то, что точно должно было сработать. Она сосредоточила свою ярость, свой страх и своё желание остановить это существо и закричала:       — Plenus-Protego-corPus-LoComotor!       Из её палочки вырвалась тёмно-красная искра с раскаленным добела центром. Она полетела прямо в оборотня и окружила его с ног до головы, прежде чем стать невидимой.       Зверь взвыл. Он выпустил из пасти руку Гарри и с отчаянным рёвом скорчился на земле рядом с ним. Уши Гермионы едва не кровоточили от ужасных звуков, которые вырывались из звериной глотки, когда она оттолкнулась от земли и понеслась вниз по склону к Гарри. Он откатился в сторону и поднялся на ноги, после чего направил палочку на агонизирующее существо и перерезал ему горло одним заклинанием.       — ГАРРИ!       Гермиона бежала быстрее, чем когда-либо считала возможным, и, перемахнув через сломанную ветку, в считанные секунды оказалась рядом с Гарри. Она схватила его протянутую руку с волшебной палочкой, одновременно нацеливая свою на тело оборотня. Из её лёгких вырывалось быстрое, судорожное дыхание.       — Я в порядке, — хрипло выдохнул он, не отрывая глаз от теперь уже неподвижного существа. — Он мёртв.       Она медленно опустила палочку и повернулась к нему лицом.       — Ты в порядке? Гарри, твоя рука. — Она поспешно провела ладонями по его телу, по груди, рукам, лицу, убедившись, что с ним действительно всё в порядке, прежде чем переключить внимание на его левую руку. Её глаза пробежались по разорванной ткани рукава, оценивая возможные повреждения. Он поморщился, когда она начала снимать с него куртку.       — Всё не так уж плохо, — заверил он, когда она аккуратно высвободила его руку из рукава с помощью заклинания, разрывающего швы. — На мне был щит.       — Ты бросил щит? — Руки Гермионы на мгновение перестали двигаться, а глаза отчаянно и недоверчиво уставились на него. — Когда ты успел бросить щит?!       Он негромко рассмеялся, в то время как она продолжила осматривать его руку и быстро достала из сумочки очищающее зелье, экстракт бадьяна и серебряную пудру.       — Как только почувствовал, что моя нога застряла — прямо перед тем, как упал, — ответил Гарри и снова поморщился, когда она полила его руку очищающим зельем, чтобы убрать лишнюю кровь и лучше видеть раны. — Щит, конечно, вышел не из лучших — было сложно сосредоточиться. Но от укуса спас.       — Гарри, — выдохнула она, тщательно покрывая его руку смесью бадьяна и серебряной пудры. Только убедившись, что его рана закрыта полностью, она снова посмотрела на него. — Гарри, ты… ты… Не могу поверить, что тебе это удалось! Я уже думала… я думала, что он тебя укусил. Я… я думала, что могу тебя потерять!       Её глаза наполнились слезами, когда она обняла его за талию и крепко прижала к себе. Он немного болезненно замычал ей в шею, но мягко похлопал её по спине рукой с волшебной палочкой. Отстранившись, она схватилась за его куртку спереди и крепко сжала в пальцах.       — Прости. — Она судорожно выдохнула и посмотрела на него. — Я так перепугалась. Я думала, что тебя укусили… Я… я боялась, что не успею до тебя добраться. Ты уверен, что тебя не укусили?       — Не в этот раз, — ухмыльнулся он. — Просто царапина. Но там, где он зацепил мою руку, должен быть нехилый ушиб, потому что она, блядь, болит как сука.       Взгляд Гермионы скользнул по его предплечью, ещё раз проверяя на наличие колотых ран. Нет, всё было чисто. По-прежнему крепко сжимая его куртку, она подняла глаза и улыбнулась ему, жадно вглядываясь в его черты, будто не видела его много лет. Она протянула руку к его лицу и нежно погладила по скуле, от яркости эмоций в её глазах у него внутри всё перевернулось. Но прежде чем он успел сказать или сделать что-то ещё, её взгляд изменился, стал острым и сосредоточенным. Гарри практически слышал, как её разум щёлкнул переключателем и резко сфокусировался на деле.       — Гарри, посиди здесь. Рана на твоей руке закрыта, кровотечения больше нет, но возьми немного зелья для восполнения крови из моей сумочки, хорошо? Я обязательно повнимательнее осмотрю твои травмы, но сначала позабочусь о том парне, которого мы оглушили. Скоро вернусь.       Гарри ещё не успел до конца кивнуть, как она повернулась и побежала обратно вверх по небольшому склону, на ходу бормоча Люмос, чтобы лучше видеть.       Снова пошёл снег. Лес казался устрашающе тихим и не давал никакого намёка на сражение, которое они только что вели. Только сломанные деревья и большие зияющие дыры в земле свидетельствовали о том, что что-то произошло. Она произнесла на ходу быстрое заклинание обнаружения, чтобы избежать любых возможных сюрпризов, но оно ничего не показало.       Срезав вправо, она быстро добралась до бессознательного волшебника. Тот лежал лицом в снегу, неуклюже перевалившись через упавший ствол сухого дерева. Она ударила его ещё одним оглушителем, а затем, для надёжности, добавила ещё и Петрификус, после чего перевернула и стёрла воспоминания. Быстрый обыск не дал ничего полезного, при нём оказалась только палочка, которую он всё ещё крепко сжимал в руке, и несколько монет. Роботизированными движениями она проверила его карманы, после чего выпрямилась, чтобы подбежать туда, где остался второй нападавший.       Найти его было нетрудно.       Приблизившись, она сразу увидела кровь, которая успела глубоко впитаться в снег. Тёмные пятна медленно покрывались новыми пушистыми хлопьями. Её сердце замерло, когда она подошла ближе и увидела целую кровавую лужу. Затем она увидела обрубок руки, кость, неловко торчащую из разорванной плоти, и неподвижное, коченеющее тело, лежащее на холодном снегу. Глаза волшебника были открыты и безучастно смотрели в небо.       Голубые, — отстранённо отметила Гермиона, скользнув взглядом по лицу.       Ей не нужны были диагностические чары, чтобы понять, что он мёртв. Желудок резко сжался, и она зажала рот рукой, сдерживая рвоту. К счастью, запаха не было — только сюрреалистическая картина красного на белом в мертвенно-тихом лесу, и глаза, смотрящие в никуда.       Подавив рвотный рефлекс, она присела на корточки и провела пальцами по глазам мертвеца, чтобы закрыть их. Она механически обыскала его тело, надеясь найти что-нибудь полезное, и наткнулась на два клочка бумаги и корешок билета. Быстро сунув их в карман, она встала, чтобы осмотреть окрестность. Ноги задрожали, когда взгляд упал на отделённую руку, лежащую в нескольких футах от тела — запястье охватывал тонкий золотой браслет. Она заставила свои ватные ноги двигаться и направилась к отрезанной конечности.       

***

             Гарри сидел на сломанной ветке и наблюдал, как прыгает по холму свет от палочки Гермионы. Наложив быстрое диагностическое заклинание, он выяснил, что ему нужно выпить полбутылки зелья для восполнения крови. Он быстро выпил его, убрал остаток обратно и тоже зажёг Люмос, чтобы осмотреть свою руку. В целом всё выглядело не так уж плохо, могло быть гораздо хуже. Полученные им повреждения не шли ни в какое сравнение с теми, что получила Гермиона во время их прошлой встречи с оборотнем. Он мог потерять руку, если бы его щит не сформировался достаточно быстро. Рука всё ещё болела и не слушалась. Он нахмурился и произнёс второе быстрое диагностическое заклинание, которому его научила Гермиона.       — А-а, — протянул он с гримасой, — ну понятно.       Плечевая кость была сломана. Он вполне ожидал, что боль от заживлённых ран будет чувствоваться ещё некоторое время, но почему его рука продолжала висеть плетью, это не объясняло. Теперь стало понятно. Он оглянулся и увидел, что свет от палочки Гермионы ненадолго задержался в одном месте, чуть выше по склону. Он попросит её подлатать его, когда она вернётся. Себе он сейчас не доверял — слишком сильной была боль. Если он неправильно срастит кость, Гермионе придётся заново её ломать. Вряд ли её это обрадует. Свет задержался в другом месте чуть дольше, и он уже собирался окликнуть её, когда наконец увидел, что тот начал подпрыгивать, приближаясь к нему.       

***

             Когда Гермиона вышла на свет волшебной палочки Гарри, её лицо было напряжённым и непроницаемым, а взгляд — жёстким и отстранённым. Но он заметил, что её пальцы слегка дрожали, когда она потянулась осмотреть руку Гарри.       — Гарри, думаю, твоя рука может быть сломана, — сказала она сосредоточенно, но он не пропустил лёгкой дрожи в её голосе.       — Ага, так и есть, — спокойно сказал он, хватая её за руку правой рукой и останавливая её движение. — Гермиона, что случилось?       — Ничего, — быстро сказала она, убирая руку и отказываясь встречаться с ним взглядом. — Я сейчас поправлю твою руку.       — Гермиона. — Он снова схватил её за запястье и крепко сжал, пристально вглядываясь в её лицо, пока она наконец не посмотрела ему в глаза. — Не делай этого, ладно? Не закрывайся, поговори со мной, скажи, что не так. Моя рука уже сломана. Она никуда не денется. У нас есть время.       Она застыла, глядя на него, потом её челюсть напряглась, а пальцы сжались в кулак.       — Гарри, я… — она запнулась и опустила взгляд на его грудь, рука задрожала. — Я убила его.       Гарри отпустил её запястье и потянулся к её плечу, чтобы притянуть её к своей груди. Она не плакала. Слёз не было — честно говоря, она даже не была уверена, что смогла бы плакать из-за одного из последователей Волдеморта, но её эмоции находились в страшном беспорядке. Она отчаянно хотела никогда больше не отпускать Гарри. Желудок скручивало узлом при одном воспоминании об окровавленном теле на белом снегу. Душа болела от страшной мысли, что она чуть не потеряла Гарри. Её разум бешено работал, сердце колотилось от адреналина. Она чувствовала себя разорванной и разобщённой, как будто её мозг не мог переварить то, что она сделала.       — Всё в порядке, Гермиона, — мягко сказал он, поглаживая рукой по спине. — Всё хорошо. Ты не сделала ничего…       — Но я сделала, Гарри, — оборвала она его, удивляясь тому, каким ровным и спокойным был её голос. — Я убила его — это не было случайностью. Я использовала тёмную магию, Гарри. Я… я использовала Сектумсемпру. Мне пришлось… но я сделала это намеренно, Гарри.       — Гермиона, — сказал он, мягко отодвигая её от себя, чтобы посмотреть в лицо. — Ты не сделала ничего, кроме того, что должна была сделать.       Её взгляд смягчился, и она настороженно посмотрела на него. Он видел отчаяние и внутреннее смятение в её глазах. С одной стороны, она только что убила человека, намеренно. С другой — она спасала их с Гарри жизни. Кроме того, было трудно оплакивать смерть волшебника, который служил Тому-кого-нельзя-называть. Волшебника, который, не доберись она до него первой, убил бы их, не раздумывая.       — Если бы ты не сделала этого, нас, возможно, уже не было бы в живых. Я не говорю, что мы должны гордиться тем, что используем все доступные средства в этой войне. Но это всего лишь средство, и ты сделала то, что должна была сделать. Мы пройдём через это вместе, хорошо? Я… я тоже использовал это заклинание. — Его голос понизился на последней фразе, и взгляд Гермионы переместился на мёртвого оборотня в нескольких футах от них. Голова монстра была почти полностью отделена от тела — и она знала, что Диффиндо было бы недостаточно, чтобы нанести такой урон.       — Я знаю, — тихо сказала она, вернув взгляд к нему. — Мне очень жаль, Гарри.       — Мне тоже, — сказал он, и это было правдой.       Она смотрела на него ещё мгновение. Снег всё сильнее холодил колени, на которые она опиралась, стоя перед его сидящей фигурой. Признаки отчаяния ещё не полностью сошли с её лица, но взгляд наконец вернулся к его руке.       — Сейчас я быстро поправлю твою руку, и пойдём отсюда. — Она загнала внутреннее смятение обратно в глубины своего разума, и её взгляд снова сфокусировался. Ей необходимо было оставаться сосредоточенной и увести их отсюда. Сейчас было не время раскисать. Она мысленно упаковала лишние эмоции в очередную коробочку и убрала подальше, чтобы сделать то, что нужно было сделать, — и собиралась держать эту коробочку закрытой, пока они не окажутся в безопасности.       Она быстро произнесла диагностическое заклинание, чтобы оценить перелом, а затем так же быстро исцелила его. Гарри улыбнулся, заметив, что его рука больше не свисала безвольной плетью, теперь он мог ею двигать, но она всё ещё болела. Гермиона крепко сжала его руку, прежде чем снова встретиться с ним взглядом.       — Прежде чем мы уйдем, осталось ещё одно, что нужно сделать. — Не выпуская его правую руку с палочкой, она подняла его на ноги и с решимостью в глазах повела их обоих к мёртвому телу оборотня.       Схватив свою сумочку единственной свободной рукой, она вызвала чёрную металлическую коробку и открыла её своей палочкой — внутри лежал тонкий золотой обруч. Затем она ещё раз воспользовалась своей палочкой, чтобы аккуратно снять золотой браслет с запястья оборотня. Она положила его в коробку вместе с другим, ни разу не прикоснувшись напрямую, после чего закрыла коробку — опять же палочкой, наложила на неё несколько защитных заклинаний и запихнула обратно в сумочку.       — Вот, — сказала она со странным удовлетворением. — Хочу позже взглянуть на эти штуки. Может, смогу понять, как они работают. Но пока пусть полежат так.       — Даже в бою ты всегда думаешь наперёд, — сказал Гарри с восхищением.       Она пренебрежительно фыркнула и с видимым недовольством огляделась.       — Очевидно, недостаточно, раз мы опять оказались застигнуты врасплох, — тихо сказала она с явным разочарованием в голосе.       — Мы это исправим, Гермиона, — уверенно сказал Гарри. Её глаза метнулись к нему, а брови сошлись от серьёзности и решимости, с которыми он говорил. — Этого больше не повторится. Мы не позволим этому повториться.       Она твёрдо кивнула и крепче сжала руку Гарри. Он заметил, что она стояла очень близко и не отпускала его с тех пор, как они поднялись на ноги.       — Я знаю, куда нас отправить дальше, — решительно сказала она. — Не самое приятное место, но зато безопасное.       С этими словами Гермиона шагнула к Гарри, обхватила его за талию, крепко сжала его здоровую руку и аппарировала их прочь.       

***

             Гарри показалось, что они очутились в самом эпицентре снежной бури. Местность была каменистой, холодной и тёмной. Гермиона привела их на небольшую скалистую гору так далеко на север, что Гарри решил, что они могут быть в Шотландии. Сразу же после аппарации она произнесла заклинание обнаружения и только потом занялась поисками подходящей площадки для стоянки.       Установка палатки заняла у них вдвое больше времени, чем обычно, — не только из-за ветра, но и потому, что Гермиона не хотела отпускать руку Гарри. Неохотно она отпустила его лишь после того, как провела внутрь и оставила отдохнуть, а сама пошла устанавливать сигнальные и охранные чары. Перед уходом она выудила из сумочки чистые и тёплые фланелевые пижамные штаны и футболку и отдала ему.       Она установила четыре сигнальных круга: на расстоянии в пятьдесят, сто, триста и пятьсот футов от палатки. Тихие хлопки её аппарирования оставались совершенно неслышимыми среди бушующего на склоне горы ветра. Всё это время её разум продолжал лихорадочно работать, желудок сжимался от нервов, глаза с тревогой бегали из стороны в сторону, а рука крепко стискивала палочку в ожидании любых атак. Образ застывших голубых глаз то и дело продолжал всплывать в голове; она каждый раз отметала его и продолжала двигаться дальше.       Ей ещё предстояло разобраться с тем, что произошло — она знала это, — но не сейчас. Прямо сейчас ей нужно было убедиться, что они в безопасности, что Гарри в безопасности. Итак, она решительно шла по тёмной, покрытой снегом скале. Её рука периодически дёргалась, а пульс учащался, когда ей казалось, что она что-то услышала. Все её чувства, как и тело, были напряжены до предела.       Преодолев небольшое расстояние до палатки, она бросила последние заклинания, чтобы окончательно скрыть место их пребывания от посторонних. Ветер хлестал её по лицу, ледяной холод пронизывал тело, а мокрый снег щипал глаза и щёки. На последних десяти шагах она почувствовала, как энергия покидает её тело, как будто кто-то только что взвалил на её плечи всю тяжесть мира. Бурливший в венах адреналин иссяк, и теперь она чувствовала только усталость, боль и онемение. Она поймала себя на мысли, что единственное, чего ей хотелось, — это просто свернуться калачиком в объятиях Гарри.       Она знала, что именно она говорила, что сейчас не самое подходящее время развивать отношения. Знала, что именно она утверждала, что уступать эмоциям в разгар войны было безответственно. И ей было всё равно.       Зайдя внутрь, она сняла куртку и ботинки и подняла глаза на Гарри. Он сидел на своей койке, переодетый в те самые пижамные штаны и свободную чёрную футболку, которые она дала ему перед уходом. Он посмотрел на неё и улыбнулся — он выглядел паршивее некуда.       Она повесила куртку и направилась к нему. Её тело казалось столетним и налитым свинцом. Она не сомневалась, что после всех этих кувырков и падений проснётся с целой коллекцией причудливых синяков в самых неожиданных местах. Но прямо сейчас её это не волновало. Она вяло опустилась на колени перед Гарри, чтобы осмотреть его руку.       — Тебе повезло, — устало сказала она, проводя пальцами по только что зажившей коже.       — Да, это точно, — согласился он, смотря на то, как она перевернула его руку, чтобы осмотреть тыльную сторону. — Думаю, перелом был самой тяжёлой травмой. Ну, и синяки от его зубов — по крайней мере, щит уберёг меня от прямого укуса. Я чувствовал только давление.       Тонкий, неровный, сердитый красный шрам тянулся от вершины его плеча до локтя. Зацепив его руку, коготь оборотня силой нисходящего удара сломал плечевую кость и прорезал тонкую линию в несколько дюймов на коже, прежде чем Гарри удалось его оттолкнуть. Гарри был прав — на его предплечье начали проявляться тёмно-фиолетовые синяки, но проколов не было. Большая часть крови на его одежде на самом деле принадлежала оборотню — результат нескольких удачно брошенных Диффиндо. В целом Гермиона ожидала, что выздоровление Гарри займёт не так много времени, как её собственное. Хотя, как и у неё, шрам останется навсегда.       Гермиона открыла свою сумочку, достала оттуда бальзам для заживления синяков и начала осторожно втирать его в предплечье Гарри. Лекарство пахло мятой, и это немного сняло напряжение с его плеч. Убрав бальзам, она села перед Гарри и поняла, что держит его руку между своими — обводит его пальцы и проводит ладонями по костяшкам. Она не хотела отпускать его. Она не хотела оставлять его. Её разум был пуст. Она ощущала себя мёртвой. Его тепло приятно распространялось по её рукам; веки начали опускаться.       — Гермиона, — мягко сказал он, проводя пальцами по костяшкам её пальцев. — Тебе нужно немного отдохнуть.       Гермиона медленно кивнула, её мысли крутились, как старые механические часы с кончающимся заводом. Она поднялась с пола и сжала руку Гарри, прежде чем отпустить. Совершенно автоматически она подошла к своей койке и вытащила свои собственные красные фланелевые пижамные штаны и тёмно-серый свитер.       — Я установила четыре сигнальных круга, так что мы сможем немного поспать без неожиданностей, — сказала она и услышала согласный ответ Гарри, а потом скрип его койки, когда он осторожно лёг.       Она добрела до ванной и обнаружила, что у неё просто нет сил принимать душ, вместо этого она наскоро умылась и почистила зубы, после чего высушила волосы и очистила тело парой заклинаний. Золотой медальон привычно висел на шее, и она порадовалась, что они не потеряли его во время боя. Она будет носить его в течение следующих нескольких дней, пока Гарри выздоравливает.       Её движения были вялыми, мысли неповоротливыми, а эмоции тяжело давили на сердце. Уже дважды они были слишком близки к тому, чтобы потерять друг друга. Она не хотела терять его — не могла. Когда она вышла из ванной, свет в палатке всё ещё горел. Она тихо вернулась к своей койке и бросила ношеную одежду на пол. У неё даже не было сил посмеяться над тем, насколько это нелепо — Гермиона Грейнджер бросает одежду на пол. Она стояла, уставившись на пустую и холодную на вид койку. Бушующий снаружи ветер сотрясал палатку, яростно натягивая ткань с каждым порывом. Она не беспокоилась, что палатка сдвинется — она точно знала, что этого не произойдёт; чары, прикреплявшие её к месту, были надёжны. Но шум и холод придавали жуткий оттенок той странной зыбкой дымке, в которой пребывали все её чувства.       Она поёжилась, продолжая смотреть на свою кровать. Она не хотела ложиться в неё, не хотела оставаться одна. Медленно повернувшись, она посмотрела на Гарри. Он лежал на спине с закрытыми глазами. Она не была уверена, спит он или ещё нет. Он был так же измучен, как и она, и вдобавок ранен, так что, возможно, успел заснуть, пока она чистила зубы. Она снова поёжилась от холода. Её веки опустились, а правое колено дрогнуло под весом тела, но она не могла отвести взгляд от Гарри. Она не могла заставить себя повернуться к своей койке. Она чувствовала, как болит сердце. Это было слишком; сегодня на неё навалилось слишком много всего — она больше не чувствовала в себе сил… Она не чувствовала в себе сил оставаться одной.       Неспособная даже начать задумываться о последствиях, она сделала шаг к койке Гарри. Он лежал ближе к стене палатки, его раненая левая рука почти касалась колыхавшейся на ветру ткани. Мягко ступая, она преодолела около десяти маленьких шагов между их койками и увидела, как глаза Гарри сонно приоткрылись.       Не говоря ни слова, он протянул ей правую руку; она сделала последние два шажка, взяла его за руку, откинула одеяло и опустилась на его кровать. Он чуть сдвинулся, позволяя ей лечь на бок рядом с собой, и положил их переплетённые руки себе на грудь. Она прижалась ближе, пока не почувствовала его бок у своей груди, и укрылась его одеялом.       — Я не хочу быть одна, — прошептала она едва слышно.       Рука Гарри крепче сжала её руку.       — Ты не одна, — выдохнул он шёпотом. — Я всегда рядом.       Она улыбнулась и крепко сжала его руку в ответ. Щёлкнув пальцами, она погасила свет в палатке, и их охватила темнота. Меньше чем через минуту она погрузилась в глубокий сон без сновидений.       

***

             Гермиона проснулась от звука хлопающей вокруг них ткани. Тусклый свет отбрасывал странные, движущиеся тени на её закрытые веки. Она предположила, что уже было начало дня, хотя теперь, с наступлением декабря, уже никогда не светлело полностью. Она быстро проверила в уме их сигнальные чары — они остались нетронутыми. Её тело болело. Она застонала, собираясь перевернуться на спину, и поняла, что её нога застряла.       Нерешительно приоткрыв глаза, она увидела густые растрёпанные чёрные волосы. Её разуму потребовалось мгновение, чтобы обработать этот образ и объединить его с теплом, которое согревало её грудь и ноги, и осознать, что рядом с ней лежал Гарри.       Её рука всё ещё крепко сжимала руку Гарри на его груди, пальцы онемели, а правая нога была перекинута через правую ногу Гарри и сплетена с его левой. Она замерла, когда холод прошлой ночи, одиночество, страх, усталость и нежелание оставаться в одиночестве хлынули в голову. Она вернулась к его койке после того, как несколько минут смотрела на свою собственную. Она не хотела оставлять его. Она хотела быть рядом с ним. Даже сейчас.       Она подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Его черты были расслабленными и спокойными. Гермиона не могла вспомнить, когда в последний раз видела его спящим так мирно. Обычно он ворочался и запутывался в простынях, но сегодня он не сдвинулся ни на дюйм с того места, где отключился прошлой ночью.       И неудивительно, — подсказал её разум, — после прошлой-то ночи. Она ещё некоторое время смотрела на него, прежде чем осознала, что откровенно любуется им. По её щекам пополз румянец. За последние два года он действительно вырос. Плечи раздались, тело обрело рельеф, челюсть стала более чёткой — всё это придавало ему образ сильного и уверенного мужчины. Не зря девочки в школе всегда заинтересованно посматривали в его сторону, — подумала она. Сама она никогда по-настоящему не задумывалась об этом и не позволяла себе увидеть его, по-настоящему увидеть.       Но теперь, когда она это сделала, ей пришлось признать, что он был… очень привлекательным. Даже красивым.       Она нерешительно вытянула шею чуть дальше, чтобы посмотреть на его левую руку. Красная полоса шрама сердито выглядывала из рукава его футболки, но в остальном всё выглядело хорошо.       Осторожно опустив голову на подушку, она обдумывала свой побег. Несмотря на усталость, она больше не хотела спать и, честно говоря, была голодна. Ей не хотелось будить Гарри своим урчанием в животе. Кроме того, она не была уверена, что он скажет, когда обнаружит её в своей постели… В голове тут же закружился образ того, как он протягивает ей руку, и она покраснела ещё больше. Вероятно, он не станет возражать против её присутствия… но всё же. Это определённо заходило за те границы, об установке которых она просила практически прямым текстом.       И сама же их нарушила.       Ей это не нравилось.       Она ненавидела сложившуюся ситуацию, и это заставило её в очередной раз задуматься о словах Гарри. Как он сказал, это было то, за что они боролись. Она ещё немного погоняла эту мысль в голове, прежде чем почувствовала, как у неё заурчало в животе. Она решила подумать об этом позже, но взяла на себя мысленное обязательство перестать вести себя так, как, по её мнению, она должна была вести себя с Гарри, и вместо этого вернуться к тому, как она хотела себя с ним вести. С этой мыслью она начала осторожно выбираться из его объятий. Сначала высвободила руку, потом начала аккуратно высвобождать ногу. Она только вытащила щиколотку из-под его ноги и осторожно скользнула бедром по его правому бедру, одновременно приподнявшись на локте, когда Гарри пошевелился. Она резко замерла.       Его глаза распахнулись. На какую-то секунду в них мелькнула дезориентация, но практически сразу его взгляд сфокусировался, медленно обвёл круг и остановился на ней. Она почувствовала, как резко вспыхнули щёки и забуксовал мозг. Должно быть, выражением лица она сейчас сильно напоминала ребёнка, пойманного с рукой в банке из-под печенья, потому что он улыбнулся и издал низкий хрипловатый смешок, от которого у неё сжалась грудь.       — Привет, — произнёс он, глядя на неё ярким взглядом. Он не пошевелился и ничего не сказал о том, что она пыталась улизнуть из его постели. Или о том, что она вообще находилась в его постели, или о том, что её бедро всё ещё лежало на его бедре.       — Привет, — ответила она тихим шёпотом, как будто боялась, что кто-то может её услышать.       — Так вот как ты себя чувствуешь, когда тебе приходится смотреть на людей снизу вверх, — сказал он со смешинками в глазах.       Она открыла рот, закрыла и нахмурилась. Сбитая с толку его заявлением, она не сразу осознала, что он шутил. Вероятно, он просто пытался разрядить обстановку, почувствовав её напряжение.       — Ты высмеиваешь мой маленький рост?! — зашипела она, шлёпнув его по груди свободной рукой.       — Ау! Эй! Перестань меня бить! — Он мягко поймал её за запястье. — Я между прочим ранен.       Она сузила глаза, но не смогла сдержать лёгкой улыбки, когда посмотрела на него сверху вниз. Его голова расслабленно лежала на подушке, а улыбка на губах создавала впечатление, словно его вообще ничего не беспокоило.       — Я рада, что с тобой всё в порядке, — сказала она; слова слетели с губ прежде, чем она успела как следует овладеть голосом.       Это прозвучало очень мягко, с ноткой ласкового беспокойства, и она покраснела, остро почувствовав, насколько близко была к нему. Её нога так и лежала на его ноге, грудь была целиком прижата к его боку, а рука снова крепко сжимала его руку на его груди. Она опустила глаза на их переплетенные пальцы.       — Я тоже рад, что с тобой всё в порядке, — тихо сказал он. Её глаза метнулись назад к его лицу. Невозможно было не заметить эмоций, которыми светился его взгляд.       — Мне жаль твою руку, Гарри, — сказала она с печальным сожалением.       — А мне нет, — отозвался он, чуть дёрнув плечами. Уголки его губ слегка опустились, но улыбка не ушла с лица, а сменилась более мягкой, гораздо более интимной. — Теперь мы подходим друг другу.       Она почувствовала, как что-то внутри сжалось, а сердце сильно забилось в грудной клетке. Она не могла отвести взгляд от его глаз, не могла замедлить свой зачастивший пульс. Высвободив кисть из руки Гарри, она медленно поднесла руку к его лицу, положила на щёку и провела большим пальцем по скуле. Он слегка подался лицом к её ладони и медленно моргнул, глядя ей в глаза.       Гермиона почувствовала, как её разум отключился, как будто некая ментальная дверь отгородила её ото всех мыслей. Затем она медленно, очень-очень медленно, наклонилась к его лицу.       И поцеловала его.       Её губы нежно коснулись его губ. Она услышала, как он вдохнул при соприкосновении, и почувствовала его осторожный ответ. Несмотря на бешено колотящееся сердце, она не нервничала. Это было медленно, глубоко и тепло. Совсем не так отчаянно и горячо, как в прошлый раз. В этот раз всё было по-другому.       Это было неспешно и проникновенно. Её губы прижимались к его губам нежно, но уверенно. Она вложила в этот поцелуй каждую унцию себя, каждую нить эмоций, которые к нему испытывала — всё то, что она знала, но не могла выразить словами. Как он ей дорог, как важен для неё, как она его уважала, нуждалась, хотела. Как она его любила. Поцелуй заставил её тело гореть, а сердце отчаянно биться, но её движения оставались ровными и размеренными, она наслаждалась ощущением его губ, их ответными движениями, такими неторопливыми и мучительно интимными.       Медленно она отстранилась от него и сразу же ощутила на губах холод и одиночество. Она откинулась на локте и посмотрела ему в глаза. Гарри смотрел на неё в ответ, и его глаза, как зеркальное отражение её собственных, горели невысказанными, неизмеримо-сильными эмоциями. Она почувствовала, как румянец заливает щёки и несколько застенчиво опустила глаза на его грудь, медленно убирая руку с его лица, прежде чем приподняться и сесть на край кровати.       Гарри не пытался её остановить, когда она встала и направилась на кухню. Он не пытался превратить этот момент во что-то большее, чем тот уже был. Он ничего не сказал, только проводил её глазами и тихо улыбнулся про себя. Он не собирался спрашивать Гермиону, что значил этот поцелуй. Ей не нужно было ничего говорить. Ей не нужно было ничего ему объяснять.       Он и так знал.