in the midnight hour

             Майка, если честно, нельзя назвать особым любителем вечеринок. Больших вечеринок — шумных, суматошных и тесных. Исключением являются лишь вечеринки по случаю Хэллоуина, в хаос которых он готов погрузиться с головой. Они отличаются особой творческой атмосферой и настоящим весельем, благодаря которым он тут же ощущает прилив радости. А вот канун Нового года они с Уиллом, за редким исключением, обычно стараются проводить намного спокойнее.              Но в этом году Уилл изъявил желание полюбоваться феерверками, и, когда один его друг предложил прекрасную возможность поглядеть на них с нового места, они, разумеется, не могли её упустить.              Что ж, Майк определенно может вынести одну ночь в просторной квартире (с шикарным видом!), приличной поп- и рок-музыкой и компанией всевозможных представителей творчества вокруг, которая знает, как тусоваться намного лучше, чем кто бы то ни было. И даже когда кто-то предлагает ему травку, Майк, не планировавший этого изначально, решает, почему бы и нет — праздник же.              Но сейчас его внимание сосредоточено не на этом, неет…сейчас гораздо важнее другое — Уилл смотрит на него.              Возможно, он думает, что делает это незаметно, ведь стоит Майку попытаться поймать его взгляд, как тот тут же глядит на своего старого друга по колледжу. И Майк не обратил бы особого внимания, но глаза Уилла выглядят слишком затуманенными от алкоголя в такую глубокую ночь. Его взгляд пронзает Майка, словно лазерный луч, который показывают по телевизору — такой же красный, как вино, что плещется сейчас в бокале Уилла.              Майк помнит, что они стараются выстроить здоровые отношения, поэтому не должны становиться неразлучной ни на секунду парочкой, и старается заниматься своими делами, откинувшись на спинку кожаного дивана в ожидании, когда кто-нибудь из посетителей вечеринки свернет косяк для их круга. Но тут они с Уиллом, наконец-то, встречаются взглядами.              Он слегка поворачивает голову, делая вид, что разминает напряженную шею, и взгляд тут же устремляется к кухонному столику, и встречается с парой ореховых глаз, уставившихся ему в глаза или, может быть, на линию челюсти. Потому что Майк, конечно же, тоже украдкой поглядывал на Уилла.              Он смотрел, когда хватал с тарелки очередную закуску. Когда в кругу кто-то наклонялся вперёд, он глядел на Уилла через плечо. Когда слышал смех Уилла, едва пробивающийся сквозь громкую музыку, то тут же поворачивал голову и натыкался на милые, слегка торчащие передние зубы.              Кажется, все их слова о независимости оказались чушью.              Однако сосредоточенный на этих переглядках, он не углядел, сколько бокалов красного вина успел выпить Уилл. Он знает только, что Уилл уже определенно пьян.              И Майк готов признаться, что Уилл нравится ему в любом состоянии. Особенно он неравнодушен к чудаковатому Уиллу, которого ему посчастливилось узнать с пятилетнего возраста. Ворчун Уилл скорее милый, чем грозный, и эта мысль не раз приводила Майка к неприятностям, но пьяный в стельку Уилл — это особенное зрелище, пьяный Уилл становится чертовским очаровательным распутником.              Взаимодействие с таким Уиллом приводит к такому сексу, от которого тот мог бы, кажется, забеременеть, если бы такое было возможно. И, что ж, им уже далеко за двадцать, и Майк научился различать все версии Уилла, особенно последнюю.              Всё начинается с полуприкрытых глаз и ресниц, трепещущих над широким ободком винного бокала. Блаженной улыбки, которая не столько вырывается наружу, сколько растекается по его лицу. С гораздо более гибких движений его тела, прижиманиях к нему или его друзьям. И, чёрт, Майк так рад, что Уилл принадлежит ему, иначе в таком состоянии он отправился бы домой с первым же заинтересованным парнем, к которому успел бы прижаться.              И если каким-то образом случается так, что Майк не замечает этих признаков по мере их появления, то существует один-единственный признак, который, по счастливой случайности, является для Майка любимым, подтверждающий, что всю предстоящую ночь ему предстоит иметь дело не просто с пьяным Уиллом Байерсом, а с пьяным в стельку Уиллом Байерсом.              Сегодня он уловил этот признак примерно минут десять назад. В это время он как раз решил проверить состояние своего парня, пока ждал косяк.              С каждым шагом, который он делал, он наблюдал, как Уилл, поднося вновь наполненный бокал к губам, медленно раздвигает ноги прямо на барном стуле, пока Майк не влетел в это пространство, как мотылек на пламя.              Тем, кто не знал Уилла хорошо, не сразу бросалось в глаза подобное поведение (вот сейчас, например, его друг, совсем даже ничего не подозревая, оживленно взмахивает рукой в сторону Майка), но Майк уже хорошо осведомлен, что значит это раздвигание ног, и к чему он приведет, если Майк не проявит настойчивость. Тогда уж безмолвная нужда Уилла быстро сменится решительной настойчивостью. Если понадобится, Уилл даже способен устроить целое шоу.              Он осторожно встает между ног Уилла, чувствуя, как его колено тут же прижимается к бедру, и в ответ слегка склоняется к нему, всё еще стараясь вести себя аккуратно, ведь любое чрезмерно откровенное касание на публике может вызвать у других людей подозрение.              У них даже завязывается разговор — вполне приличный, но тут Майк слышит свое имя со стороны дивана, который он недавно покинул, и понимает, что косяк готов к зажжению.              Уилл дуется, видя, что Майк отстраняется, и этого почти достаточно, чтобы заставить его остаться.       Однако он этого не делает, и именно так он понимает, что пройдет совсем немного времени, прежде чем Уиллу станет скучно, и он попробует привлечь его снова.              

***

      

      Но, возможно, Майк слегка недооценил, насколько сильно его парень жаждет этой ночи.              Только он передает косяк, как улавливает движение поблизости. Он с трудом сдерживает позабавленную улыбку, когда знакомое тепло тела охватывает все его пространство, а насыщенный аромат одеколона окутывает его с ног до головы.              Ему даже не нужно, чтобы подействовала травка и усилила ощущения, чтобы понять, что Уилл пахнет так же невероятно приятно, как и тогда, когда они вышли из дома, — зелеными нотами и амброй, и Майку так хочется впитать этот запах.              Когда тот слегка отстраняется, руки Уилла мягко скользят по его рубашке и легкими круговыми движениями начинают массировать мышцы его плеч, от чего Майк тут же расслабляется под заботливыми ладонями.              — Привет, красавчик… — шепчет Уилл с озорной ноткой в голосе, и Майк вспоминает, почему ему нравятся ночи, когда сам он не сильно пьян –он может наслаждаться этим: ослабленными запретами и особой ласковостью Уилла во всей их красе.              Его желудок сводит от внезапного предвкушения: эта рутина приобретает несколько иной вид, когда они находятся не в уединении своей квартиры, и это не может не волновать его. Тем не менее, он старается вести себя непринужденно, откидывая голову назад, чтобы посмотреть на своего парня.              — Привет, малыш. Веселишься?              — Да! Так здорово снова всех увидеть. О, кстати! Несколько человек сказали, что им очень понравилась моя рубашка! — восклицает он, пару раз радостно сжимая плечи Майка. Майк замечает искреннюю улыбку, освещенную ярким светом в доме, и его глаза перебегают на длинные шелковые рукава рубашки Уилла.              Недавно он купил себе парочку новых вещей, желая нащупать свой стиль, и как же ему это шло — не только одежда, но и появившаяся в нём уверенность. Сегодняшняя шелковая рубашка на нем не исключение: она отражает свет под определенным углом и такая гладкая на ощупь. Майк не удивлен, что люди замечают, как меняется стиль Уилла, и благодарен, что разница воспринимается положительно. Он тепло улыбается, слушая, как Уилл продолжает говорить.              — А Луис пошутил… ну или, может, и нет? Что лучшее место для этой рубашки…              — Если он сказал, что у него в спальне, то до следующего года он не доживет.              — Нет! На самом деле он сказал — в гардеробе Дианы. Это так мило!              Он имеет в виду принцессу Диану. Единственная не вымышленная королевская особа, на которую Уиллу не наплевать, и с которой он, очевидно, перешел на фамильярность. И хотя Майк во всём этом не особо разбирается, он не может отрицать, что Диана действительно крутая. Чего стоит одна только её поддержка людей с ВИЧ. Поэтому он, конечно же, понимает, как важны для Уилла подобные сравнения, но не может удержаться:              — Знаешь, а ведь я уже говорил тебе об этом раньше.              За это он получает толчок в спину.              — Ты просто смешон! — восклицает Уилл, впрочем, совсем не сердясь на него.              Даже если уровень ревности Майка с годами снизился настолько же, насколько снизилась склонность Уилла к самопожертвованию, Уилл знает, что Майк все ещё защищает его, когда думает, что Уилла могут попытаться использовать в своих интересах.       Вот даже сейчас, например — Уилл определенно слишком пьян и, видимо, даже не понимает, что та поза, в которой он находится, открывает весьма интересный вид на его задницу.       Может, конечно, и для Майка в некоторой степени, но у всего же должен быть предел!              — Хочешь присесть? — спрашивает Майк и уже протягивает руку Уиллу, чтобы побудить его подойти, когда Уилл снова смещается.              — Мм… — отвечает Уилл задумчиво, и его голос звучит рассеянно, что прямо противоположно его обычной реакции на возможность занять свое любимое место, но прежде чем Майк успевает повернуть голову, чтобы рассмотреть выражение лица Уилла, он чувствует его легкое дыхание у своего уха.              — Я хочу сесть. На твой член.              О…       Майк тут же закашливается и хватает Уилла за руку, внезапно радуясь, что уже передал косяк.              Девушка слева от него — Эбби, подсказывает ему мозг, оглядывается на него, приподнимая бровь, прежде чем вернуться к своему разговору, и, вероятно, речь идет о его приступе кашля, но по телу Майка внезапно пробегает жар, потому что он не может быть уверен, насколько Уилл действительно повысил свой голос, силясь чтобы его было слышно, несмотря на музыку в комнате. Он прочищает горло, стараясь прийти в себя, но, видимо, Уилл еще не закончил.              — Отвези меня домой, Майк. — Снова звучит голос Уилла, словно чарующая песня сирены. И даже без своего искушения Майк никогда не смог бы отказать Уиллу, просто он сейчас единственный из них, кто помнит, зачем они пришли на эту вечеринку, и хочет быть уверенным в решении Уилла.              — Не хочешь остаться до полуночи? — спрашивает он, и Уилл качает головой.              — Пожалуйста, малыш, — прижимается он к уху Майка, и, наконец, его самообладание теряется, — иначе я оседлаю тебя прямо на этом диване на виду у всех.              У Майка начинает кружиться голова. Наверное, от того, что вся кровь в его теле прилила к члену. Он резко выдыхает и смотрит на стоящую неподалёку компанию, которая даже не представляет, что у них тут творится.              Затем он сглатывает и с трудом сдерживает улыбку, прежде чем наклониться к Уиллу, стараясь быть как можно более непринужденным, хотя его сердце учащенно бьется из-за их маленькой игры.              — Мы бы устроили хорошее шоу, — шепчет он, при этой мысли уголок его губ подергивается в намеке на самодовольную улыбку, — лучше, чем фейерверк.              Уилл хихикает и невинно кивает, словно они делятся простыми сплетнями с вечеринки.              — Потому что я так хорошо принимаю твой член.              Он дополняет свою фразу движением ладони по волосам Майка, и тот едва удерживается от стона. Всё это — слова Уилла, его прикосновения, все последние несколько минут — сводит его с ума. Он чувствует, как начинает затвердевать в джинсах, а лицо теперь определенно приобретает вызывающий красный оттенок.              В следующую секунду Майк поднимается на ноги. Они быстро прощаются со всеми — о невежливости они могут побеспокоиться в другой раз, в конце концов, это далеко не первый раз, когда они рано покидают вечеринки. Медовых улыбок Уилла, машущего всем знакомым, кто попадается ему на глаза по дороге, на сегодня вполне достаточно.              Майк лишь чудом избегает столкновения, пытаясь вывести их из дома.              Поездка на такси домой ощущается теперь как в тумане. Травка определенно подействовала: он всё еще в состоянии себя контролировать, но она оказалась более сильная, чем он думал вначале, настолько сильная, что буквально каждое прикосновение ощущается электрическим. Каждый взмах пальцев — как бешеные искры, готовые вот-вот вспыхнуть.              Хотя он считает, что они всё еще очень даже неплохо держатся. Уилл уютно устроился у него на плече, и это можно было бы принять за сон, если бы Майк не встретился взглядом с самыми опасными в мире глазами лани, заманивающими Майка так близко к пропасти, что он готов выдать их обоих, засунув язык в горло Уиллу прямо тут, на заднем сиденье.              Зато благодаря своему вызывающему уважение самоконтролю, теперь Майк может наслаждаться этим в полной мере: как только за ними захлопывается дверь, его руки тут же зарываются в шелковистые волосы Уилла. Майк мысленно хвалит себя, что даже сумел запереть дверь, хотя его мозговые функции были сосредоточены только на УиллеУиллеУилле.              Тумбочка в прихожей сотрясается от того, с какой силой Уилл торопливо снимает ботинки, а Майк тут же следует его примеру. Майк скидывает с себя пальто, и оно почти успевает выпасть из его рук, когда он неуклюже ударяется спиной о стену позади него.              Уилл заполняет собой пространство, созданное удивленными, раздвинутыми губами Майка, в рекордные сроки, и голова Майка тяжелеет от желанного удовольствия.              Это отчаянно, но так чувственно. Пока не одни лишь зубы и ногти (по крайней мере, пока) – пока это ладони, обхватывающие лица и блуждающие по телам, которые они успели изучить еще десять лет назад.              Майк всё еще успевает шептать Уиллу похвалы каждый раз, когда чувствует, как полные губы снова прижимаются к его собственным. Красивый. Великолепный. Милый. Восхитительный. Аппетитный. Он мог бы продолжать и дальше, если бы губы Уилла, отодвинувшиеся, чтобы коснуться его за ухом, не вернули его в реальность.              Майк вздыхает, чувствуя, как язык Уилла проводит по мягкой плоти мочки его уха, и острый разряд удовольствия, как и всегда, пронзает его насквозь. Дрожь по всему телу доказывает, что Уилл очень хорошо знаком с его чувствительностью и знает, что именно это быстрее настроит Майка на нужный лад.              Майк чувствует, как Уилл цепляется за его рубашку, весь нуждающийся, но пока не проявляющий напористость. Прижимается к нему поцелуями так, будто лишь просит — не требует. Он может быть таким настойчивым, но если к нему правильно прикоснуться, тут же размякнет в руках Майка.              Красное вино творит с Уиллом Байерсом чудеса.              Уилл пьян, и уже не только от вина, но и от нахлынувшего удовольствия, но его движения все еще более отточенные, чем у Майка. Видимо, травка действительно подействовала сильнее, чем он думал.              Уиллу хочется почувствовать себя хорошо, он так старается ради этого, делает всё, что нравится Майку, и он заслуживает того, чтобы получить максимум удовольствия, будучи в состоянии такого опьянения. Майк зажмуривает глаза и на секунду задерживает дыхание, чтобы сориентироваться.              Большие руки находят талию Уилла, и удивленный возглас Уилла переходит в тихое «ох!», когда он позволяет Майку сдвинуть их в сторону и завести внутрь квартиры. Уилл тут же устраивается на тумбочке из темного дерева и тянет Майка к себе.              Руки Уилла опускаются ниже, и между поцелуями он начинает вытягивать подол рубашки Майка из-под ремня, и когда Майк чувствует его ладонь на своей твердеющей эрекции, он вынужден прерваться, ощущая, как ему не хватает воздуха.              — Ты нужен мне, — шепчет Уилл в губы Майка, нежно покусывая его нижнюю губу и снова сминая ткань джинсов.              В ответ Майк углубляет поцелуй, грубо стягивает с Уилла куртку и отводит их от двери дальше, внутрь квартиры.              Они спотыкаются, теряя любое ощущение осознанности. Сосредоточиться удаётся лишь на всепоглощающих прикосновениях и сводящем с ума вкусе друг друга.              С очередным столкновением их губ происходит целый водоворот событий: Майк пытается прижаться к Уиллу сильнее, всё это время ведя их по коридору. Уилл настойчиво дергает Майка за ремень. Майк наступает ногой на что-то неровное, вероятно, на ботинок, что лишает его равновесия, Уилл издает уморительный писк и…              Они на полу.              Это так глупо, а от удара коленями ещё и больно, но при виде шокированных, ошарашенных лиц друг друга они всё равно разражаются приступами смеха прямо на полу. Что ж, они никогда не претендовали на то, чтобы быть адекватными и зрелыми взрослыми.              — О, я действительно пьян, — это всё, что удаётся вымолвить Уиллу между вдохами.              — Ага, — отвечает Майк, пытаясь сохранить остатки благоразумия.              Он с ехидной ухмылкой слушает, как Уилл продолжает хихикать над ним, уткнувшись лицом прямо в шею. Майк вытаскивает свою руку из-под того места, где она была зажата между ним и Уиллом в попытке остановить падение своего парня, и сжимает его талию.              Смех Майка начинает переходить в более мягкое хихиканье, а когда Уилл поднимает голову, демонстрируя смущенные глаза и робкую улыбку, Майк поднимает большой палец вверх, чтобы нежно провести по изгибу его губ. Он уверен, что на его лице сейчас отражается глупейшее обожание.              Вместо того чтобы насладиться моментом, Уилл склоняет голову ровно настолько, чтобы большой палец Майка сполз с линии его ухмылки и провел по нижней губе. Его рот раскрывается, и язык одним плавным движением обводит кончик пальца. Всё это время Уилл ни на секунду не разрывает зрительный контакт с Майком, и у того нет ни единого шанса сдержать стон, вырвавшийся из его рта при виде такого зрелища.              — Ты сегодня настолько нуждающийся, да? — вздыхает Майк.              Уилл отвечает кивком, заглатывая большой палец Майка глубже, и Майк с интересом наблюдает, как прикрываются глаза Уилла по мере того, как его рот заполняется.              Уилл смещает свой вес, чтобы поудобнее расположиться на Майке, и неожиданное соприкосновение их бедер заставляет Майка вжаться в него. Уилл с тихим вздохом выпускает изо рта большой палец, и густая нить слюны всё еще тянется между его ртом и пальцем Майка.              Его вес ощущается так приятно, и руки Майка летят к заднице Уилла, а затем Уилл возвращается назад, в пространство Майка, и умопомрачительно целует его, вжимая в пол.              Не то чтобы они не трахались на полу раньше, но то, что Майк и его член хотят сделать с Уиллом прямо сейчас… ну, это требует немного большего комфорта для них обоих.              Но не то чтобы Уиллу сейчас есть до этого дело, сейчас он заботится только об удовольствии. Он практически распластался на Майке, его тело обмякло, как это всегда бывает, когда он достигает этой великолепной последней стадии пьяного от вина Уилла Байерса — тряпичной куклы.              Майк проводит руками по спине Уилла, прижимая его к себе и смягчая тем самым резкий переворот их тел. Уилл никак не реагирует на то, что оказался на спине, вместо этого он обхватывает пальцами челюсть Майка и прижимает его к себе, как будто бы они не сдвинулись ни на дюйм.              То, как Уилл ему доверяет, сводит Майка с ума. В таком состоянии он позволил бы Майку сделать с ним все, что угодно. Уилл просто так хочет этого. Это до нелепого нереально. И всегда чертовски сексуально.              Майк сжимает в ладони его рубашку, но потом берёт себя в руки и отстраняется. Уилл по инерции льнет к нему, и ему требуется секунда, чтобы успокоиться и посмотреть на Майка снизу вверх.              — Не могу же я позаботиться о тебе прямо здесь, верно? Пойдём.              Уилл обрабатывает его слова, а затем приподнимается на локтях. Майк воспринимает его действия как согласие, неловко поднимается на ноги и протягивает ему обе руки. Он начинает вести их в комнату, как вдруг Уилл без предупреждения резко сворачивает в ванную.              На секунду он беспокоится, что Уилла вот-вот стошнит, видимо, количество выпитого вина дало о себе знать. Но когда он понимает, что это всего лишь перерыв на облегчение нужды, то пользуется случаем, чтобы налить Уиллу воды.              Он стоит на кухне и наполняет для него стакан, а потом слышит, как тот запрыгивает на стойку позади него. Майк оборачивается, чтобы в очередной раз наткнуться на пьяную улыбку.              — Ты просто не в состоянии не раздвигать их, да? — изумленно спрашивает Майк, глядя на его раздвинутые ноги. Он слегка сдвигает левую ногу Уилла в сторону и наблюдают, как его ноги раздвигаются ещё шире.              Уилл выхватывает из рук Майка стакан и подносит его к губам.              — Если тебя это так беспокоит, я могу и сам о себе позаботиться.              Он твердеет от одной лишь мысли об этом, но как бы горячо это не звучало, он понимает, что Уилл настроен серьёзно, и сегодня будет лучше, если он сам о нём позаботиться. Поэтому он притягивает Уилла к краю стойки за колени и отвечает:              — Ни в коем случае.              Уилл обнимает Майка за плечи, и уже в третий раз за сегодняшний день — сколько именно, он не уверен — всё в Майке так восхитительно поглощено его парнем, который вновь соединяет их рты, подталкивая сцепленными позади шеи Майка руками ближе к себе.              — Такой красивый, Майк, — произносит он, — и чертовски горячий. Тебе стоит почаще пользоваться этим одеколоном.              Майк чувствует, что краснеет, а в груди щемит от неожиданного комплимента. Он итак уже на пределе и вроде как до сих пор под кайфом, поэтому не может сдержать расплывающуюся по лицу улыбку.              — Да?              — Угу. — Уилл тихонько смеется, стараясь не разрушить нарастающее напряжение, но довольный тем, что его слова подействовали на Майка. Его глаза прикрываются, и он прислоняется к Майку лбом.              На мгновение они лишь дышат друг другу в приоткрытые губы. Затем Майк послушно подается прикосновениям Уилла, впрочем, как и всегда: его пальцы слегка касаются линии челюсти, прослеживают легкую щетину на лице, проводят по пухлым губам.              — Не могу дождаться, когда это снова окажется у меня между ног, — говорит он, с тёплой, медовой улыбкой, наблюдая, как нижняя губа Майка освобождается из-под подушечек его пальцев. Майк вздыхает, приоткрывая рот, вновь испытывая неудержимое желание.              — Боже, иди скорее сюда, — произносит он низким тоном, снова наклоняясь к Уиллу, и осторожно просовывает язык в его приоткрытый рот.              Всё начинается медленно, дразняще для обоих, и Майк наслаждается тем, как прохладен рот Уилла от воды и как горяч его язык в контрасте с ней. Их губы легко скользят друг по другу, едва смыкаясь в поцелуе — они больше стонут, чем целуются, пока, наконец, руки Уилла не зарываются в его волосы и не прижимают голову ближе.              Майк чувствует, как сначала по языку осторожно проходятся зубы, а затем Уилл начинает посасывать его язык. Ощущение настолько приятное, что он вновь не в силах сдержать блаженный стон. Его руки находят талию Уилла, яростно сминая шелковую ткань, и он чувствует, как тело снова наполняется жаром.       Майк отрывается от припухших губ Уилла, чтобы провести носом по его челюсти и вниз по шее, чувствуя, как Уилл вздрагивает от щетины, когда он прижимается к обнаженной коже горячим поцелуем.              Затем он проводит рукой по шее Уилла, пока его губы скользят чуть ниже, всасывая нежную кожу между губами и зубами, и Уилл вздрагивает от этих ощущений. После он отстраняется и проводит пальцем по уже расцветающему пятнышку.              Уилл ослабляет хватку, молчаливо поощряя Майка продолжать играть с теми местами, которые, как они оба знают, заставляют его таять.              Тихие блаженные вздохи раздаются прямо над макушкой Майка всякий раз, когда он покусывает и облизывает его шею, снова и снова приникая к ней, и хотя Уилл всеми силами пытается вести себя невозмутимо, Майк чувствует его учащенный пульс прямо под языком.              Они могли бы часами обмениваться всё более и более откровенными поцелуями, а может, уже и обмениваются, но Майк понимает, что сейчас им обоим нужно нечто большее, и ему внезапно проще вдруг сказать «к чёрту постель», ведь он может трахнуть его прямо здесь, на краю стойки.              Он кладёт руки на бедра Уилла, ведя небольшими круговыми движениями по джинсовой ткани, а затем усиливает хватку и отстраняется, встречаясь взглядом с затуманенными глазами Уилла. Тот приоткрывает распухшие от поцелуев губы, пытаясь восстановить дыхание.              Не сводя с него глаз, Майк переставляет руки, двигает бёдрами и упирается в член Уилла, желая понаблюдать за его реакцией, когда он будет глубоко вдавливать в него свой стояк. Уилл реагирует просто восхитительно — с довольным стоном откидывает голову назад, не в силах удержать зрительный контакт.              — Блядь, да!              Майк принимает поощрение, повторяя движения снова и снова. От каждого маленького рывка Уилла в ответ на его толчки, жар всё сильнее заполняет низ живота.              Уилл пытается удержать обе руки на плечах Майка, но при особенно сильном и медленном толчке, его руки безвольно опускаются вниз на прохладную стойку.              Собравшись с силами, Уилл встречает следующее движение Майка, подаваясь вперед, и они оба стонут в сгущающемся между ними воздухе.              Майк прикусывает губу от пронизывающих его разрядов удовольствия, член напрягается под джинсами. Теперь они двигаются вместе в этом чертовски идеальном отработанном ритме. Их обоих сводят с ума ощущения того, как руки Майка прижимают их друг к другу, всякий раз, когда они трутся, и преступно плавные движения Уилла, пока он насаживается на член Майка.              Трение, как и всегда, затягивает, но ткань их джинсов слишком плотная, чтобы почувствовать столько, сколько им сейчас нужно. Руки Майка быстро перемещаются, чтобы расстегнуть ремень Уилла, однако Уилл уверенно кладет руку ему на грудь.              — Спальня, — вздыхает Уилл, и, Боже, он выглядит ещё более разбитым, чем минуту назад.              — Да… я всё пытаюсь тебя туда отвести, перестань быть таким чертовски соблазнительным! — жалобно стонет Майк, отступая назад, затем забирает со стойки стакан и увлекает хихикающего Уилла за собой в коридор.