The Narrow Coronet

Луиза Фрит залюбовалась им ещё издалека, едва различив среди густо-бирюзовых волн обнажённую спину и мокрую тёмную голову. Загорелые, с острыми локтями руки ритмично и резко вспарывали воду, поднимая веера брызг, искрящихся на утреннем солнце так, что глаза ломило. Щурясь от слепящих лучей, мисс Фрит благоразумно отступила в тень, чтобы поглядеть на него ещё немного, прежде чем он, заметив её, спешно вспомнит о приличиях и попытается сгладить неловкость ситуации. А в том, что ситуация однозначно покажется ему неловкой, сомнений уже не оставалось. Даже пока незнакомец плыл, она успела подметить, что руки у него загорели сильнее, чем спина, — значит, в южных морях он недавно и наверняка ещё по уши напичкан предрассудками цивилизации. Жертва предрассудков меж тем нашарила ногами галечное дно, и Луиза хихикнула, прикрыв ладошкой рот: кажется, гость, нагрянувший в их райский уголок таким несколько экстремальным способом, отнюдь не безнадёжен. Его движений не стесняло ни-че-го. То есть никакого липнущего к телу мокрого трикотажа. Такими темпами долгожданный равномерный загар не заставит себя ждать (что, надо сказать, будет ему к лицу). И, чёрт побери, если бы он сразу вылез на берег, а не зашлёпал по мелководью вдоль нагромождения камней, скрывавших его по пояс, она была бы ему искренне благодарна. Как на грех, под её ногой вдруг оказалась какая-то ветка и именно в этот волнующий момент самым несвоевременным образом хрустнула. Да так громко, будто лопнул железный обруч на бочке. Луиза невольно шарахнулась в сторону, а незнакомец торопливо присел, так что из-за скалы выглядывали только голова и блестящие от воды плечи. Играть в прятки больше не имело смысла, и она шагнула из зарослей на открытое место: — Хэлло! Пришелец улыбнулся. Он выглядел растерянным, но ровно на ту малую толику, которая отделяет джентльмена от конченого нахала. А лицо у него, кстати, интересное, отметила про себя Луиза. Безупречно прямой нос, словно росчерком карандаша намеченные усики и глаза почти в тон утреннего тропического неба. Он облокотился на нагретый солнцем камень и отозвался: — Хэлло. А вы кто? Ну что ж, по крайней мере, двусмысленное положение не укоротило ему язык. Не придётся тянуть каждое слово клещами, как из Эрика в первые недели знакомства, даром что в тот раз обошлось без подобных оплошностей. Впрочем, и гнать лошадей пока тоже не стоило, и Луиза, подойдя поближе, ответила вопросом на вопрос: — А вы откуда взялись? — Приплыл, — усмехнулся он. — Издалека? — Она приподняла брови, изображая удивление. На самом-то деле всё было яснее ясного: потрёпанный белый люггер качался на волнах у входа в бухту, за прибрежным рифом. А потрепало его не иначе как вчерашним ночным штормом, отголоски которого долетели и сюда, на остров. После такой переделки кто угодно захочет окунуться в спокойную и ласковую воду. Но Луиза по опыту знала, что нелепые, на первый взгляд, вопросы помогают завязать разговор с незнакомым собеседником куда лучше, чем замечания по существу. — Ну, не совсем, — негромко и обволакивающе рассмеялся молодой пловец и добавил, подтверждая одну за другой все её догадки: — Наш парусник стоит вон у того мыса. И, боюсь, без ремонта нам не обойтись. — Тогда вам нужно в голландское поселение, оно недалеко отсюда. — Луиза подошла ещё поближе и облокотилась на ту же скалу с другой стороны. На лице незнакомца проступил румянец: — Э-э… лучше не так близко. Видите ли, я, кхм, не рассчитывал здесь кого-нибудь встретить и… словом, я не одет. А мы не настолько знакомы, чтобы… — По-моему, эта проблема решается достаточно просто, — заверила она, не меняя позы. — Нам достаточно познакомиться. Меня зовут Луиза Фрит. — Не поспоришь, — согласился он, пригладив ладонью мокрые волосы. — Безупречная логика. А меня — Фред Блейк. * * * Эрик Виттесон, конечно, появился на берегу как нельзя вовремя. Без него Луизе пришлось бы ещё долго убеждать Фреда, что всем будет гораздо лучше, если она доплывёт до люггера вместе с ним, не смущаясь отсутствием купального костюма, и возьмёт на себя обязанности лоцмана, чем если они всё-таки напорются на подводный риф и останутся без званого ужина, который вообще-то ещё недавно не планировался. Эрику же удалось решить этот вопрос за считанные минуты: когда надо, из него вовсе не требовалось тянуть слова клещами. Полюбовавшись напоследок, как молодые люди слаженно рассекают волны кролем («Эрик наверняка опередит, но на корпус, не больше», — решила она про себя), Луиза помахала им вслед и направилась по тропинке к дому — предупредить слуг насчёт незапланированного ужина. Она не сомневалась и ещё в одном: из воды оба наверняка вылезут закадычными приятелями. С тех пор как, оставив школу после смерти матери, мисс Фрит вернулась домой и включилась в управление семейной плантацией, ей не раз уже доводилось слышать, что она неплохо разбирается в человеческой натуре. Понятное дело, натура натуре рознь, и к туземным работягам нужен один подход, а к надутым голландцам из фактории — принципиально другой, но и те и те для неё давно были как на ладони. Большие, немногословные и кристально честные мужчины вроде Эрика, пожалуй, тоже. А вот этот самый Фред обещал оказаться птицей другого полёта. На первый взгляд он напоминал тех молодых людей с журнальных фотографий, которые через одного дружат с яхтой или аэропланом, пьют коктейли у бассейна и до упаду танцуют румбу. Но что такому плейбою делать в здешнем тупичке цивилизации, когда существуют всякие там конторы Кука, Майами или Монте-Карло? Да и парусник его не очень-то похож на круизное судно с удобствами по последнему слову прогресса. Нет, что ни говори, а к вам не мешает присмотреться, мистер Блейк, — если вас именно так и зовут. Подозрения Луизы только укрепились, когда в тот же вечер перед ужином ей представили двоих товарищей Фреда. Капитана Николса, владельца люггера, она едва удостоила вниманием: ясно, что в приличный дом такого субъекта позовут разве что там, где новое лицо видят раз в году и то на ходу. Доктор Сондерс, почти сразу завязавший с её отцом беседу о переводе Камоэнса, представлялся более перспективным — вернее, представлялся бы, если б в каждом его слове и жесте не сквозило то циничное равнодушие, которое так привлекает молодого собеседника в старшем после первых серьёзных жизненных разочарований. К Луизе, впрочем, последнее не относилось: она просто не жаловала людей циничных и равнодушных. Но, так или иначе, у неё сложилось впечатление, что обоих спутников Фред терпит лишь постольку-поскольку, раз уж выбирать не из чего. А кроме того, от неё не укрылось: даже при гостях молодой англичанин сидел как на иголках. Да что там, его определённо что-то беспокоило. В противном случае он едва ли поинтересовался бы целых два раза за вечер, пришли ли последние австралийские газеты. Старый мистер Суон, тесть хозяина дома, в ответ скроил саркастическую гримасу и заявил в своей коронной манере, будто каблуком вдавливая каждое слово: — Поверьте, юноша, даже если биржевой кризис рискует сожрать ваши последние гроши, вы всё равно слишком далеко, чтобы протянуть им руку помощи. В здешней богом забытой дыре вам придётся научиться глотать пилюлю не запивая. — Не упоминайте при мне о пилюлях, — буркнул капитан Николс, — шарлатанство одно. Я всю жизнь маялся от расстройства пищеварения, и хоть бы однажды помогли! — Как я ещё утром говорил нашему молодому другу, — ввернул доктор Сондерс, пропустив последнюю ремарку мимо ушей, — когда какое-нибудь несчастье вдруг обрывает проложенный нами путь, бывает, что из несчастного такой случай становится счастливым. Это повод перевернуть новую страницу… — Не бывать бы счастью, да несчастье помогло, — перефразировал прямолинейный Эрик. Шум и обрывки разговора долетали через открытую дверь в столовую, где Луиза накрывала ужин. Уловив характерный шорох тонкой бумаги, она догадалась, что Фред наконец завладел долгожданными газетами, и в ней проснулось закономерное любопытство. Что же такое он надеется — или боится? — вычитать?.. Окинув последним удовлетворённым взглядом тарелки и бокалы, она подхватила со стула лёгкий жакет с широкими рукавами и, накинув его на плечи, вернулась в гостиную. Однако стоило ей появиться на пороге, как Фред чуть поспешнее, чем следовало бы, опустил всю кипу на журнальный столик и замер, буквально пожирая её глазами. Луиза встретила его взгляд ответной полуулыбкой. Что ж, одетым он ей нравился ничуть не меньше, благо одеваться умел со вкусом. — Прошу к столу, джентльмены! — засуетился мистер Фрит. — Он говорит как хозяин этого дома! — язвительно проскрипел мистер Суон, обращаясь к Николсу, в котором явно успел обрести родственную душу. — А по правде, между прочим, последние двадцать лет сидит у меня на шее — с тех пор как женился на моей покойной дочери! Луиза протянула руку доктору Сондерсу с просьбой сопроводить её в столовую на правах гостя. Фред никак не отреагировал, и она почувствовала, что не ошиблась: тот рассчитывал покинуть комнату последним. В дверях она снова услышала шорох бумаги и, украдкой оглянувшись через плечо, заметила, как он заталкивает сложенную в несколько раз страницу в карман пиджака. …За столом Луиза оказалась между Фредом и Эриком, наперебой старавшимися ей услужить, и, хотя газета по-прежнему не давала ей покоя, волей-неволей усмирила собственное любопытство. Чего нельзя было сказать об её новом знакомом. — Здесь у вас, должно быть, не так много занятий, кроме прогулок и купания? — поинтересовался он. — Большую часть времени отнимает плантация. — Луиза улыбнулась с толикой снисхождения: похоже, в широком мире не скоро перестанут думать, будто жизнь на тропическом острове — сплошная нирвана под пальмами. — Вести бухгалтерию, выплачивать жалованье, следить за закупками… а потом ещё и домашние дела. Ну, и конечно, следить, чтобы дедушка Суон ни во что не впутался, а отец поменьше переживал. Фред даже головой помотал в изумлении: — И вы со всем справляетесь одна? — Мама справлялась, пока была жива, — лаконично пояснила она. — А я надеюсь до неё дорасти. — Про Луизу на плантации говорят, что она видит людей насквозь, — вставил Эрик с уважением и некоторой нежностью. — И я за это лично ручаюсь! Со мной примерно так и вышло. Тут слуга начал обносить гостей жарким, и разговор на время прервался. …Один отличительный признак героя светской хроники у Фреда точно подтвердился: танцевал он потрясающе. Партия в бридж сложилась ещё за трапезой, и трое молодых людей, снова предоставленных самим себе, завели граммофон. Эрик, которому медведь на ухо наступил, менял уже третью пластинку. Прижавшись щекой к плечу Фреда, Луиза двигалась в унисон с ним в тягучем ритме медленного танго. Танцевальные па вскоре перестали казаться сложными, и голову снова заняли прежние мысли. Кто же вы, мистер Блейк? За столом он больше расспрашивал о ней и о жизни на острове, обменивался шутками с Эриком и, похоже, понемногу успокоился. По крайней мере, пока газетный лист в его кармане надёжно скрывал от окружающих то, что спрятать было важнее, чем собственное тело от посторонних глаз тогда, на берегу. Он вёл её плавно и непринуждённо, без напускной страсти, якобы предписанной исполнителям танго, и в полуприкрытых глазах под красиво очерченными бровями сквозило задумчивое томление. Кто знает, какие мысли навевала ему протяжная, почти гипнотизирующая мелодия, но это выражение особенно шло к его тонкому лицу. Музыка ещё играла, когда Луиза выскользнула на веранду и порадовалась, что не сняла жакет: с моря тянуло прохладным ветром. Однако не успела она перевести дыхание, как сзади послышались негромкие шаги. Фред остановился рядом с ней и чиркнул спичкой. — Где вы научились так танцевать? — полюбопытствовал он. — Просто следовала за вашими движениями, — честно ответила она. Он шагнул вперёд и обнял её за талию. От зажжённой сигареты в пальцах другой руки поднималась и таяла в ночной черноте струйка терпкого дыма. Луиза не отстранялась. Ниточка, протянувшаяся между ними ещё утром на пляже, крепла с каждой минутой: неизвестно, разгадает ли она его тайну или нет, но Фред Блейк успел проникнуть в её сердце, хотя сам пока и не мог заглянуть в его глубину. — Вы чудо, — прошептал он, забыв о сигарете. Не будь его глаза такими ясными даже в темноте, Луиза заподозрила бы фальшь. — Вы правда так считаете? — А вам никто раньше не говорил? — Здесь не слишком много людей, у которых в ходу такие слова, — с улыбкой пояснила она. — Разве что Эрик. — Эрик славный малый, — согласился Фред. — Хотя, пожалуй, рассыпаться в признаниях как раз не в его характере. Не задумываясь, словно по наитию, он наклонился к самому лицу Луизы и накрыл её губы своими. Карие глаза распахнулись навстречу голубым и тут же скрылись за опущенными веками, словно уступая первенство иным ощущениям — тому горячему, ускользающему, необузданному, что пульсирует между двумя телами, тесно прильнувшими друг к другу в жаркой, пьянящей тьме тропической ночи. Триумфальный скрежещущий смех за дверью заставил их опомниться и разжать руки. Должно быть, победа в бридже осталась за мистером Суоном. — Нас хватятся, — с беспокойством напомнил Фред. — Давайте вернёмся в гостиную. — Не надо. — У Луизы и вправду кружилась голова, как бывает, если вдохнуть полной грудью воздух в лавке пряностей. — Я хочу побыть одна в своей комнате… в тишине. Скажите, что я легла спать. Прикрыв за собой решётчатую дверь, она не сразу зажгла свет. Запах догорающей сигареты подсказывал, что Фред ещё стоит снаружи, вероятно, всё с тем же задумчивым томлением в глазах. Но вот простучали ботинки по плиточному полу веранды, скрипнула соседняя дверь. Луиза села на кровать, придвинула поближе лампу и вынула из рукава жакета сложенную газетную страницу. Хорошо, что она ухитрилась завладеть находкой во время танца: горячие губы Фреда не оставили ей ни шанса на другие мысли и ощущения. Она развернула лист и поняла, что потянула за нужную ниточку. Статья была большая, обстоятельная, с фотографиями и броским заголовком: «Дело о краже национального достояния остаётся нераскрытым».