If I Knew You

МЯСНИК ВЫХОДИТ НА СВОБОДУ Заприте все двери и спрячьте детей. Веснински выходит из тюрьмы 19 января.

* * *

Как и предполагалось, книга Эндрю в сочетании со статьей, опубликованной Аароном, в два раза ускоряет судебный процесс по делу Веснински. Как и надеялась тогда профессор Уинфилд, взбудораженная общественность давит на судью Северной Каролины с требованием освободить Веснински под испытательный срок в течение года, при условии, что он будет находиться под специальным надзором и под наблюдением психиатра. Ваймак вызывает его к себе в кабинет, сообщая, что уже в этом месяце они начнут навещать Веснински в тюрьме и готовить его к выходу, но Аарон едва ли слушает. (За окном, которое прямо за головой Ваймака, порхает бабочка. Одно из ее крыльев слегка повреждено. Аарона подташнивает.) В эти дни Веснински повсюду. Аарон не может включить телевизор, радио или открыть газету, не наткнувшись на его имя или магшот, где он до неприличия юный. Аарон много лет притворялся, что ему небезразличен этот человек, а потом много лет притворялся, что его не существует, и теперь Аарону приходится притворяться, что он готов к встрече с ним. (Аарону приходится притворяться, что Веснински не пугает его до чертиков). От стресса Аарон стал изможденным, стал дерганым, превратился в существо, не спящее по ночам и ждущее наступления утра с ненавистью, угрожающей поглотить его. Как ни странно, его стресс не передается Мэлу, а влияет на него противоположным образом. Мэл будто бы становится более уверенным, более серьезным, наэлектризованным. Как и все живущие в Южной Каролине, Мэл также повсюду натыкается на жуткую фотографию Веснински. Если Аарон при виде нее каждый раз вздрагивает, то Мэл мрачнеет и становится напряженным. У Аарона и Мэла есть негласная договоренность не посвящать друг друга в свое прошлое, но всякий раз при упоминании Веснински Аарон замечает в нем затаенный гнев и едва сдерживается, чтобы не открыть базу данных и посмотреть, есть ли кто-нибудь с фамилией Мэла в списке жертв Веснински. У Аарона — подавленного, беспокойного и плохо спящего — есть импульсивное желание сидеть дома и задыхаться. Мэл не позволяет Аарону выбрать беспомощность, возможно благодаря собственному опыту. По настоянию Мэла они пересматривают уроки самообороны и раз за разом тренируются, пока у обоих не получается разоружить друг друга под разными углами и на разных скоростях. По настоянию Мэла они ходят на стрельбище чаще, чем Аарон считает нужным. По его настоянию они учатся идентифицировать подозрительное поведение и действовать молниеносно. — Помни, что он преступник, только что отсидевший восемь лет за убийства, — подчеркивает Мэл, и его голос грубеет. — Он преступник, а ты — блюститель закона, и если он попытается что-нибудь сделать, — тут Мэл пристально смотрит на него, и в его глазах появляется та самая тьма, — убей его. Аарон никогда не был склонен к насилию. Он не был тем, кто набрасывался с ножами на хулиганов в старшей школе. Он не был тем, кто избивал гомофобов до потери сознания в «Райских Сумерках». — Аарон, если тебе придется сделать это, сделай. Обещай мне, что сделаешь это. Внутри него ворочается неясная тревога. Обещай мне, что сделаешь это. — Хорошо, — шепчет Аарон, а затем: — Да. Я обещаю. Мэл хлопает его по руке, сильно, и Аарон понимает, что все это — его проявление заботы. — Только не умирай, — говорит Мэл, слишком открыто, слишком всерьез. А затем он смеется, и его серьезность испаряется. — Я пытаюсь спасти твою жизнь, чувак. Скажи спасибо. — Спасибо, — говорит Аарон. После чего тоже хлопает его по руке. (заботливо)

* * *

За неделю до освобождения Веснински — до того, как Аарону фактически придется увидеть магшот во плоти — Аарон с ужасом осознает, как долго был трезвым (1277 дней и 12 часов). Искушение сорваться так агрессивно, так оглушительно и так, так заманчиво, но он говорит об этом Мэлу, и Мэл удерживает его от соблазна. Днем Мэл всегда находится рядом, а ночью — в соседней комнате, и пока Аарон бодрствует, Мэл поддерживает его. Проблема в том, что его подсознание на этой неделе решило вновь показать ему тот кошмарный сон, который был у него после просмотра «Рожденного мясником» еще во времена Колумбийского университета. На этот раз прикованным к бетонному полу был не он, нет, на этот раз это был Мэл, или его мама, или Ники, или Эндрю, или Кейтлин — все, кого он любит, навещают его только в кошмарах, куда приходят умирать. За две ночи до освобождения Веснински, Аарон просыпается в холодном поту, и крики Эндрю все еще отдаются эхом в его ушах, но это лишь его надрывающийся телефон. Он шарит в темноте. Если это Ваймак звонит ему посреди ночи, за двое суток до того, как ебаный Балтиморский Мясник будет освобожден под их опеку, Аарон думает, что был бы не против взять пример с Веснински и наставить нож на самого Ваймака. Входящий звонок от КЕЙТЛИН МАККЕНЗИ. Аарон застывает. В Южной Каролине 4:12 утра. В Калифорнии на три часа раньше. Кейт звонит ему в 1:12 ночи в пятницу, значит... она пьяна? Они не общались несколько лет. Вряд ли она все еще думает о нем. Должно быть, она в Лос-Анджелесе, со своей сестрой Гэбби, живет жизнь своей мечты. Аарон едва не пропускает звонок, потому что его руки так сильно дрожат, что он не может попасть на кнопку принятия вызова. — Кейт? — говорит Аарон, и его пульс ускоряется. На другом конце линии у Кейтлин начинается паническая атака, и у Аарона резко падает сердце. — Я… я... я не могу, она... я не знаю, что делать... я... — В чем дело? Ты в безопасности? — Моя сестра... они... не знают, кто... она... я не могу... я... Кейт задыхается и задыхается, и Аарон думает, что она вот-вот потеряет сознание. На заднем фоне Аарон слышит голоса и сирены. — Дыши, Кейт. Дыши. Она с шипением втягивает воздух и выдыхает, слишком легко, слишком быстро. — Слушай меня сейчас, слушай мой голос и дыши. Дрожащий, чересчур хриплый вдох. — А теперь выдохни. Пожалуйста. Ее выдох похож на вопль. — Давай, Кейт, вдохни еще раз, все, все… Дыхание Кейт все еще прерывистое (рваное, хриплое), но она не теряет сознание, и постепенно начинает говорить между вдохами. Сирена становится все громче и громче, а затем резко обрывается. — Аарон… Моя… моя сестра… Они… мы не знаем, кто… ее лицо, его невозможно узнать… Аарон чувствует, как внутри все переворачивается. — Они… она… ее сбили и уехали, и она… она… и полиция… они не помогают, и я не… — Кейт вдыхает и всхлипывает. — Я не знаю, как… моя сестренка… моя малышка, моя Гэбби… я не могу… Аарон хочет пробраться через телефон и оказаться рядом с ней. — Чем тебе помочь? Тебе нужна помощь с полицией? Скажи мне, что тебе нужно. — Я… я не могу думать… все так… Аарон, почему это произошло? Почему это происходит? Кейт всхлипывает, всхлипывает и всхлипывает, а затем и вовсе затихает, и как раз когда Аарону становится по-настоящему страшно, она снова говорит. — Извини. Я не знаю, я сама не знаю, зачем тебе позвонила. Мы… мы не… Извини, правда. — Могу я приехать к тебе? — спрашивает Аарон. — Это поможет? — Я… — Кейт содрогается, издавая еще один ужасный всхлип. — Я думаю, да. Аарон слышит, как она снова пытается выровнять дыхание. — Какой у тебя адрес, Кейт? — Я… о боже... Гэбби... — Скажи мне свой адрес, Кейт. Он заставляет ее проговорить ему адрес дважды, и к концу второго раза его дорожная сумка уже собрана, и он стоит на улице, пытаясь поймать такси. — Я еду, — говорит он, прижимая телефон так близко к уху, что он натирает кожу. — Я еду.

* * *

Последние похороны, на которых был Аарон, были похороны его матери. Большую часть хлопот взял на себя дядя Лютер — Аарон был охвачен горем и полон решимости как-то позаботиться о своем равнодушном брате, но он помнит, как к нему прикасались, и тетя Мария плакала, и звучали молитвы, и ему что-то говорили, но он не понимал ни единого слова. Гэбби заслуживает похорон, и Кейт заслуживает похорон для Гэбби — но Кейт и Гэбби уже некоторое время жили сами по себе, и денег нет ни на что. Кейт платит 1600 долларов за кремацию и 100 долларов за урну, и она делает это с кредитки, на которую сама не знает, как будет возвращать деньги. (Как будто смерть Гэбби сама по себе не была достаточным ударом, USC отозвал у Кейт право на стипендию из-за отсутствия у ее сестры возможности «выполнять условия соглашения о стипендии». USC отправил ей электронное письмо с соболезнованиями о ее потере и просьбой любезно перечислить плату за обучение на медицинском факультете в размере 70 000 долларов за текущий год.) Кейт и Аарон везут Гэбби к океану, и Кейт одну за другой рассказывает истории о своей прекрасной, щедрой сестре, и ее голос дрожит, и она рыдает, и наблюдать, как кто-то, кто тебе важен, проходит через самые ужасные вещи, которые только можно представить, — это своего рода ад. Кейт держит руку Аарона левой рукой, а правой прижимает урну Гэбби к груди, и хотя они планировали развеять ее прах над океаном, вместо этого они сидят и смотрят, как солнце садится над водой, а Кейт держит свою младшую сестру еще немного. Когда темнота окутывает их, Аарон осознает, что именно в Калифорнии Эндрю оказался в приемной семье, а затем в колонии для несовершеннолетних. Аарон впервые в Калифорнии, и сидя здесь с Кейт, охваченный горем, Аарон думает, что солнечный свет обманчив. Калифорния — отвратительное место.