If I Knew You

ОСОБНЯК БАЛТИМОРСКОГО УБИЙЦЫ СГОРЕЛ Вчера вечером печально известный «зловещий особняк» Натаниэля Веснински был сожжен дотла, все улики были уничтожены. Согласно нашим источникам, Веснински организовал его поджог из тюрьмы в Колумбии, что наводит на мысли — неужели у Веснински все еще остались сообщники? Заприте двери и читайте подробнее на странице 10.

* * *

Профессорша по криминологии считает Аарона гением. Она оставляет целых две страницы комментариев по анализу, написанному Эндрю, и задает ему еще один документальный фильм про Балтиморского мясника, на этот раз снятый независимой студией и менее гламурный (этот называется просто «Веснински»). Аарон лжет и говорит Эндрю, что попросил профессоршу прочитать эссе Эндрю в дополнение к своему. Когда становится ясно, что у Эндрю могут возникнуть вопросы, Аарон быстро сует ему распечатку с комментариями преподавательницы. Эндрю инстинктивно хватает ее и впивается взглядом в слова. Аарон наблюдает, как слегка расширяются глаза Эндрю, как почти ощутимо смягчается его поза. Аарон наблюдает, как Эндрю взглядом доходит до конца страницы, а потом возвращается к началу, чтобы прочитать снова. Это кажется до странного интимным; Аарон поворачивается спиной, идет на кухню и роется в холодильнике. У него в голове все еще стоит образ Эндрю, его раскрытые глаза, уязвимость его удивления. Сердце Аарона неизменно радуется тому, что он сделал. Аарон крепко держит свой разум под контролем — все правильно, думает он. Я поступаю правильно. Следующая работа, которую сдает Аарон, тоже написана Эндрю. Следующая тоже, и следующая. Аарон наблюдает, как Эндрю неохотно принимает похвалу от незнакомого человека, так, как никогда не принимал от него или от Ники. Он наблюдает, как Эндрю постепенно обретает уверенность, постепенно возвращает себе интерес к учебе, постепенно начинает больше писать, и Аарон думает: почему я должен этому мешать? Аарон начинает ненавидеть занятия по криминологии. Его профессорша взяла в привычку зачитывать его работы перед классом, а также вызывать его, чтобы он высказал свои мысли. Аарон думает, что если бы эти работы действительно принадлежали ему, это было бы потрясающе. Вместо этого он вежливо улыбается, не смотрит в глаза, и быстро уходит, когда кто-то пытается обсудить с ним «его» эссе. Он не рассказывает Кейт. Он не знает почему. (Он знает почему). Он лжет и говорит ей, что на самом деле считает криминологию увлекательной. Он смеется фальшивым и пустым смехом и говорит ей, что, возможно, все дело в особой связи близнецов. Аарон думает, что ему стоило бы прекратить это делать — если бы только Эндрю не писал днями напролет. Если бы только Эндрю не встречал его у дверей с новым исследованием, которое нашел и хочет с ним обсудить. Если бы только Эндрю снова не поступил в старшую школу и не начал сдавать экзамены онлайн. Кейт, должно быть, понимает, что что-то происходит. Аарон отказывается говорить о криминологии или об Эндрю, или позволять ей читать какие-либо его работы. Раньше она провожала его на криминологию; они целовались за дверью. Теперь Аарон не может рисковать, опасаясь, что кто-то подойдет и поздравит его. Аарон знает, что балансирует на грани, и — не важно, как он упадет, — он уже проебался. Но сейчас, когда он стоит на цыпочках и решительно не думает, что он на самом краю, все хорошо. Все прекрасно. Аарон построил отношения с братом, а это все, о чем он мечтал в детстве. Аарон построил отношения с Кейт, а это все, о чем он может мечтать во взрослом возрасте. У него достаточно высокие оценки, чтобы пройти на медицинский, и все идеально, и даже если у Аарона бессонница, даже если у него постоянные спазмы в животе, и он глотает антациды, как мятные леденцы, это не имеет значения, потому что все, блядь, идеально. — Аарон, можно тебя на секунду? — спрашивает его профессорша по криминологии, и Аарон знает, что ему совершенно точно не стоит оставаться и слушать то, что она собирается сказать, но его мозг слишком вяло соображает, чтобы сформулировать правдоподобный отказ. А что, если она скажет что-то хорошее о работе Эндрю? — нашептывают Аарону его мысли. Как тогда Эндрю об этом узнает? — Напомни мне, какая у тебя специальность? — спрашивает профессорша. — Наука, — запинаясь, говорит Аарон. — Начальная медицинская подготовка. Профессорша смотрит на него, прищурившись. — Ты никогда не думал получить диплом в сфере уголовного права? — спрашивает она, и ее предложение душит. — У тебя к этому отличные способности. — Я… — Слушай, я отправила твое последнее эссе своему коллеге из Университета Пальметто. Он хочет разместить его в ежеквартальном журнале, где они публикуют работы студентов. — Я, я… — И он хочет предложить тебе место и стипендию на их факультете уголовного права. Аарон дышит с трудом. — О. — У тебя очень хорошие перспективы, Аарон. Если бы ты захотел, ты мог бы внести большой вклад в эту сферу. Если ты пишешь такое, будучи студентом, — она смеется от восторга, — я даже не представляю, чего ты достигнешь, став аспирантом. Сейчас не время начинать испытывать тошноту, но Аарон ничего не может с собой поделать. Профессорша неправильно истолковывает его выражение лица. — Ты же не думал, что я буду просто хвалить твои работы в классе, но не отстаивать тебя за его пределами, да? — Профессорша похлопывает его по руке и тепло улыбается. — Подумай об этом, ладно? Я перешлю тебе электронное письмо от моего коллеги из Пальметто. Прочитай его. Уже подойдя к двери, профессорша оглядывается назад, где он все еще застыл на месте. — Поздравляю, Аарон, — тихо произносит она. — Ты должен собой гордиться. Дверь закрывается с тихим щелчком, и Аарон теребит упаковку антацидов, которые держит в кармане. Они на вкус как мел, и его желудок едва не выворачивает, когда он их глотает. Ему даже не стоит беспокоиться — в любом случае тошнота в горле будет длиться весь день.

* * *

Когда все рушится, это почти что вызывает облегчение. Он дремлет на плече у Кейт, пока она читает вслух учебник по психологии. Они снова в библиотеке, поэтому переговариваются тихо. — Почему мы все еще изучаем Фрейда, — ворчит Кейт в середине абзаца. — Боже мой. Мне не нравится произносить это вслух. Аарон чувствует, как его губы растягивает довольная улыбка, и поворачивает голову к ее плечу, чтобы поцеловать ее в ключицу. Кейт поднимает свободную руку, чтобы погладить его по волосам. Теперь, год спустя, это их мышечная память. Это приятно. Это так приятно. Телефон Кейт звякает, и она тянется за ним, от чего Аарон чувствует, как кожа на ее плече двигается под его щекой. Он так близко прижимается к ней, теплая кожа к теплой коже, поэтому чувствует, как она замирает. Он приоткрывает глаз. — Что случилось? Ты в порядке? — Его голос хриплый от сна. Кейт не отвечает. Аарон начинает беспокоиться. — Что-то случилось с Гэбби? — спрашивает Аарон. Он не может представить себе ничего другого, от чего она буквально бы застыла, ничего, кроме… — Поздравляю, — говорит Кейт, и ее голос становится деревянным. У Аарона такое чувство, будто кто-то окунул его головой в ледяную воду. — Я… С чем?… Я… — Не надо. Кейт отталкивает его, Кейт насильно отодвигается от него, Кейт смотрит на него с лицом, искаженным болью, и Аарон никогда этого не хотел. — Ты собирался мне рассказать? — спрашивает она тихим голосом. — О Пальметто? — Я… Откуда ты узнала? Кейт выпучивает глаза. — Откуда я узнала? Это ты меня об этом спрашиваешь? Аарон не знает, что сказать и как остановить то, что должно произойти. Не делай этого, хочет сказать Аарон. Просто делай как я, просто притворяйся, просто не думай об этом. Кейт. Кейт. Кейт. Кейт быстро моргает, слишком быстро, и Аарон думает: я никогда не видел, чтобы она плакала, а затем, так же быстро: Кейтлин плачет из-за меня. — Студенческая газета. Я на нее подписана. Ты знаешь, какая. Там... там сказано, что ты написал настолько ​​хорошее эссе, что получил место и стипендию в PSU. На уголовное право. Аарон не знает, что сказать. Кейт, пожалуйста. — Тебе даже не нравится уголовное право, — говорит Кейт. — Ты ненавидишь этот предмет. Ты бледнеешь каждый раз, когда я тебя о нем спрашиваю. — Она трясет головой туда-сюда так быстро, что ее слезы текут в сторону ушей. — Я не понимаю. Что это за эссе? Почему я его не читала? В случае с Эндрю Аарон всегда понимает, когда разговор зашел слишком далеко и ничего уже не поделать. В случае с Эндрю он всегда понимает, когда тот решил, что все кончено, и Аарон глуп, и нет больше смысла говорить об этом. Аарон смотрит на Кейт, на ее мокрые глаза, на ее лицо, сморщившееся от предательства, и думает: все уже кончено, не так ли? — Потому что ее написал Эндрю, — Аарон признаётся, наконец признаётся, и Кейт вздрагивает. — Что? — Все мои работы по криминологии написаны Эндрю. Моя профессорша считает меня гением. — Но зачем ты... — Она считает меня до того гениальным, что выбила мне место в PSU. Аарон замечает, как у Кейт дрожат руки. Она все еще плачет, тонкие струйки слез текут из уголков ее глаз. Аарон думает, что, ему, возможно, тоже стоит заплакать. — Но… это же не ты. Ты пишешь свои собственные работы. Ты пишешь хорошие работы. Зачем ты... Зачем ты это делаешь? Потому что это то, как мы с братом любим друг друга. Потому что, если я не буду этого делать, я снова его потеряю. Потому что, если я его потеряю, я сломаюсь и не смогу собрать себя по частям. — Потому что хочу, — отвечает он равнодушно. Он с удивлением замечает, что в этой интонации его голос звучит точь-в-точь как голос Эндрю. — Нет, не хочешь. — Хочу, — говорит он, и его лицо стекленеет, становясь холодным и пустым, и Кейт отшатывается от него. Он отстраненно осознает, что она испугалась. Если ты думаешь, что я тебя пугаю, тебе стоит познакомиться с моим ебаным братом. — Аарон, не делай этого, — говорит Кейт и дергает рукой в его сторону, будто желая его коснуться. Но, конечно, она этого не сделает. Аарон уверен в этом, не так ли? — Ты хочешь стать врачом, — продолжает Кейт. — Ты хочешь помогать людям. Не отказывайся от себя самого. — Нет, не хочу, — говорит он, но думает: от Эндрю все всю жизнь отказывались. Может, теперь моя очередь. Она хочет что-то сказать. Замолкает. Начинает снова, тише. — Но это убивает тебя, Аарон. Разве ты не видишь? Ты делаешь себе больно своими же поступками. — Я в порядке. — Ты делаешь больно Эндрю… — Я не делаю больно Эндрю, — с надломом смеется Аарон. — Эндрю счастливее, чем когда-либо. Эндрю начал заниматься своей жизнью. С Эндрю все очень хорошо. — Но он знает? О том, что ты делаешь? — Я… — Он знает? Аарон не может ответить. Ему и не нужно, в любом случае. Он уже это чувствует — край. Он падает и падает, и не знает, как это остановить. — Аарон, — говорит Кейт, и ее глаза мокрые, и этот разговор ужасен, и он не может найти выход. — Ты важен мне, ты мне так важен, и я не могу позволить… Падать отвратительно. Свободное падение, стыд, боль, горе — он видит, как все это таращит на него свои глаза, тянет его вниз, и он хватается за самую ближайшую вещь — злость, которая его защитит. — Ты не можешь позволить мне это делать? — Аарон жестоко усмехается. — Это моя жизнь, Кейт. Ты не понимаешь, что у меня за жизнь. То, что у тебя все всегда было охуенно легко и охуенно приятно, не означает, что у остальных… — Замолчи сейчас же. — Лицо Кейт все еще красное, но глаза полны ярости. — Тебе больно, и ты думаешь, что, если сделаешь больно мне тоже, тебе станет лучше, но это не так. Не делай этого. Не говори тех слов, которые не сможешь взять обратно. Кейтлин выпрямляется, и Аарон наблюдает, как в ней расцветает уверенность. — Ты важен мне, — говорит Кейт, — а я важна тебе, и слушай меня, когда я говорю тебе, что ты причиняешь себе боль своими же поступками. Там, где Аарон еле сдерживает свой гнев, на секунду проносится мысль: я мог бы перестать злиться прямо сейчас. Я мог бы смириться. Я мог бы сломаться. Может, она меня поймает. Аарон чувствует, как его лицо расплывается в жестокой ухмылке. Это тоже знакомо. Близнецы есть близнецы: общие интересы, общие привычки, общая ебучая склонность набрасываться на любого, кто подходит слишком близко. — Кто сказал, что ты важна мне, — говорит Аарон, и его голос мертв, и он находится в десяти тысячах миль от своего тела. — Мне плевать. Кейт отшатывается от него, будто ее ударили. Он наблюдает, как она пытается надеть свою собственную маску безразличия. У нее в этом меньше опыта, чем у него — он видит, как все ее эмоции выплескиваются наружу. — Ладно. — Кейт кивает. Слезы продолжают падать, но в ее глазах все еще ярость. — Я не буду это терпеть. Даже ради тебя. — Она встает. Он видит слезу, свисающую с ее подбородка. — Но ты можешь поступать гораздо лучше, чем то, как ты поступаешь, Аарон Миньярд, — говорит она, и слеза падает. — Так поступай, сука, лучше. И она разворачивается на пятках и уходит, потому что, блядь, люди всегда так делают.

* * *

Аарон идет домой и не знает, как вернуть своему лицу живую мимику. Он чувствует себя пустым и мертвым, и внезапно понимает: для того, чтобы сделать выражение своего лица нечитаемым, не требуется никаких усилий. Это легко. Если вы просто — щелк — отсоедините свой мозг от тела, то вы не должны ничего чувствовать, а если вы ничего не чувствуете, то и на вашем ебаном лице нечего будет показывать. Эндрю был прав все эти годы назад, вспоминает Аарон. Не пытайся, не думай, не чувствуй. Почему я, нахуй, об этом не задумывался? Он заходит домой, и Ники спрашивает: — Эндрю? И Аарон смеется так сильно, что сгибается пополам. Он смеется так сильно, что ему режет горло. Услышав смех, настоящий Эндрю выходит из своей комнаты, и Ники по очереди смотрит на них, а потом краснеет. — О, блин, простите ради бога... Аарон лишь смотрит на него, пока он не замолкает. Гораздо проще никак не реагировать. Просто позволить людям до смерти биться о твое непрошибаемое лицо. — Аарон? — говорит Эндрю, скрывая что-то под осторожной нейтральностью своего тона, но Аарону все равно, и он не слишком хочет в этом копаться. — Ты помнишь, как я говорил, что сдавал твои работы вместе со своими, — начинает Аарон, и теперь, когда ему насрать, сказать ебаную правду гораздо проще. — Я солгал. У него почти кружится голова. — Я сдавал все твои работы под своим именем. Ники издает какой-то испуганный вздох. Взгляд Аарона устремлен на лицо брата, которое бледнеет с каждой секундой. — И, как ты знаешь, профессорша в них просто, нахуй, влюбилась. Лучшие работы в классе. Лучшие работы, которые она видела за последние годы. Настолько хорошие работы, что мне дали место и полную стипендию в PSU. Так что спасибо тебе. Цени это. Лицо Эндрю снова меняет цвет — он краснеет. — А что, если я сам захочу их опубликовать? — спрашивает Эндрю, чересчур спокойно. — Думаю, это будет плагиатом. А затем Эндрю просто замолкает. Как обычно. Как всегда. — Аарон… — начинает Ники. — Убирайся, — произносит Эндрю, злобно, раскаленно, как нож, нагретый над плитой. — Я и хотел. Аарон проходит мимо, запихивает свои вещи в сумку. Ему одновременно и холодно, и жарко, и голова почти кружится от адреналина. Он жил в этой комнате больше пяти лет. Он всегда жил в этом доме вместе с Ники и Эндрю; у него нет здесь других воспоминаний, не связанных с ними обоими. Он будет рад никогда больше, блядь, не видеть ничего из этого.