worth it, стоить того

Первая любовь — любовь последняя! Нежная и пошлая, а теперь лишь — прошлое. Только! От неё мне не найти спасения, Как небес пророчество, гордость и терпение, Пропасть в одиночество — совпадение… © «Первая любовь — любовь последняя», Ирина Аллегрова, Слава

Бишамон молча смотрела на Райнера, не зная, что именно сказать или ответить. Что вообще он хотел от нее услышать? Райнер изменился, и это было слишком заметно. Он больше не напоминал того уверенного, сильного паренька, которым был больше десяти лет назад. Ничего подобного. Теперь он выглядел растерянным, потерянным, где-то даже уязвимым. Взрослый мужчина, в которого он превратился за пять последних лет, четыре из которых — они не виделись. Ничего общего с мальцом, что записался в армию, и с тем юношей, которым он был в Разведкорпусе. И этот мужчина казался сломленным. Возникло неуместное желание его пожалеть, подойти, обнять, как прежде, но Бишамон упрямо осталась на месте. ― Я не знаю, что ты хочешь услышать от меня, ― вздохнула девушка, потерев лоб пальцами. ― Что мне тебе сказать? Надо было послушать капитана, надо было. Леви говорил не ходить сюда одной, что это пусть и безопасно, но лучше взять кого-то еще. Бишамон не хотела никого тревожить, да из всех не так уж и много людей согласилось бы. Микаса была раздавлена тем, что ей пришлось сделать и ни с кем не разговаривала. Жан пытался поддержать ее. Хистория не так давно родила и ей в ее новой роли королевы и матери было не до старой сослуживицы. Возможно, Армин согласился бы, его оптимизм сохранялся всегда и везде, но Бишамон не чувствовала уверенность в том, чтобы просить о подобном. Мальчику и так досталось в последние годы, из-за его титана, из-за того, что Леви выбрал его, а не Эрвина. Армин имел право отдохнуть от обязанностей и чужих просьб. Она пришла, чтобы взять документы, забрать вещи, которые оставила в прошлый, последний раз, когда была здесь. Это не должно было быть чем-то из ряда вон выходящим. Она не должна была встретить здесь Райнера, который, разбередив старые раны, сказал, что до сих пор любит ее и, если это было возможно, он хотел бы начать все заново. Теперь, когда это стало возможным, ведь война закончилась. Он вздрогнул, когда она сказала это, и его глаза потускнели. ― Не знаю, ― честно произнес он. Райнер даже говорить стал тише. Бишамон потерла пальцы. Она стояла за старым столом Леви, на который сложила вещи, а Райнер стоял по другую сторону, почти у самой двери. ― Ты знаешь, что я замужем, ― сказала она, сама не поняв: утвердила или спросила. ― Да, ― кивнул Райнер. Возможно, ему это казалось немного странным. Они встречались все то время, что прошло от их вступления в развдеку до раскрытия обмана. И то, Эрен потом доверительно шепнул, что у Райнера раздвоение личности, и в лесу он бредил о том, как вернется к Бишамон героем и она станет его женой. Бишамон, что и так была раздавлена, от этого было еще хуже. Все знали, как она его любила, и как она страдала. Бишамон осталась круглой сиротой после падения Стены Роза из-за марлийских титанов, и Райнер, ставший для нее семьей, оказался спасением. Она привязалась к нему так сильно, что дышать не могла без него… и он отрезал ей легкие, когда открыл правду о себе. Ей было так больно, что она визжала и кричала ночью, пока Саша держала ее на своих коленях; она не могла ничего есть и ничего делать, она думала только о том, что ее предали. Предал человек, без кого она не мыслила дальнейшей жизни. Это разрушило ее. А через два года она вышла замуж за Леви, капитана Леви Аккермана, с кем она научилась дышать заново, благодаря кому ее легкие зажили. Все были в шоке, когда в одно утро заметили одинаковые кольца на пальцах Леви и Бишамон. Бишамон выдохнула. Она не хотела говорить об этом с Райнером. Она провела с ним рядом достаточно времени, пока они катались по лесу в погоне за Эреном. Леви предлагал ей остаться в безопасности, но поскольку он сам оставался с ними, раненный, Бишамон заявила, что никогда его не оставит, а сейчас ― особенно. В конце концов, она клялась во время свадьбы, что будет с ним в болезни и в здравии. Ей было что сказать Леви, всегда было. Но о чем говорить сейчас с Райнером?.. ― Райнер, я любила тебя. Правда, ― она качнула головой чуть улыбнувшись. ― И тогда… не знаю, если бы ты признался мне во всем, у нас могло бы что-то получиться, но… ― Райнер низко опустил голову. Бишамон не знала, как правильно сказать. ―Я давно об этом не думала, знаешь ли. Я была разбита, как и мое сердце. А он… он был рядом, ― она невольно улыбнулась, думая о Леви. О человеке, который спас ее. Который женился на ней, зная, что ее сердце разбито из-за другого, но он взялся за то, чтобы склеить его. ― Он помог мне. Я люблю его, Райнер. Я люблю Леви. Леви был терпелив. Сначала он помогал ей, как своему солдату ― постоянные толчки, крики, лишь бы она начала двигаться, лишь бы она жила. Бишамон так сильно хотела от него избавиться, что ей было проще послушаться, даже если жизнь, как таковая, никакого удовольствия больше не приносила. А потом они сблизились. Леви исцелил не только ее тело, но и душу. Напряжение между ними настолько накалилось, что стало почти осязаемым. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он наконец заговорил. ― Я слышал, что вы поженились. Но я думал, может, это что-то другое, ― проговорил Райнер, и Бишамон упрямо качнула головой. ― Нет, ― твердо произнесла она. Вместе с тем она почувствовала, как мгновенно ушло напряжение. Она… она просто расслабилась. Несмотря на все, сейчас она не ждала от Райнера подвоха, он не мог причинить ей боль. Поэтому она могла говорить с ним откровенно. ― Я не буду говорить о том, что могло бы быть, если бы этого не случилось. Это уже будет предательством, ― Бишамон вздрогнула от мысли, что могла предать Леви даже в мыслях. Будущее с Райнером, с кем-то другим в принципе, больше не представлялось ей возможным. В ее сердце был только Леви Аккерман. ― Хотя, если бы не Леви, вряд ли бы я тут стояла в принципе, ― хмыкнула девушка невесело, и взглянула Райнеру в глаза. У него даже взгляд изменился. В лесу, в беспокойстве о Леви, у нее не было возможности вглядываться в него, намного важнее было слушать сердцебиение Леви по ночам, чтобы оно не остановилось. ― Ты был моей любовью, Райнер, а потом был самым болезненным предательством. Признаюсь, никто за эти годы не сделал мне больнее. И никто не помог больше… ― …чем Леви, ― закончил за нее Браун и кивнул. ― Я догадываюсь. Я просто… просто хотел узнать, ― Райнер слабо улыбнулся, говоря вкрадчиво и мягко, и Бишамон улыбнулась ему в ответ. ― Я не злюсь на тебя. Я… я прощаю тебя, ― мужественно выдохнула она. ― И если тебе есть за что, прости и ты меня. Но я больше не хочу встречаться с тобой таким образом, ― Бишамон сжала губы. ― У меня есть муж. Хороший муж, заботливый, он любит меня, а я люблю его. Я буду с ним. Навсегда, навечно. ― Бишамон, ― выдохнул Райнер, собираясь сказать ей, что все понял, что ему не за что прощать ее, и что ее прощение важно для него. Что если они не могут остаться друзьями, то пусть хотя бы останутся добрыми товарищами, это ведь возможно? Он сделал шаг к ней, когда со спины его предупреждающе окликнули. ― Райнер. Браун развернулся. Он знал, что Леви был ранен, но не видел его без бинтов и на деле все оказалось куда хуже, чем он думал. Правую сторону его лица пересекал огромный шрам, искажая резкие черты Аккермана. Его глаз был поддернут мутной дымкой, но, судя по всему, Леви им что-то все-таки видел. Его ноги сжали деревянные поддерживающие конструкции, которые для него разработал Армин, а сам он опирался на трость. Для него уже это было достижением ― еще недавно он ходил на костылях, а до этого и вовсе ездил на коляске. Бишамон улыбнулась, глядя на него. Она никогда не носила розовых очков, поэтому понимала ― Леви проигрывает на фоне Райнера ― статного, одетого с иголочки, здорового и крепкого. Леви был внешне сломан и переломан, заштопан и собран по кусочкам, он с трудом стоял, его оставшиеся восемь пальцев периодически дергались ― врачи говорили, что нервный тремор может никогда не пройти ― волосы стали ломкими, взгляд еще холоднее, а шрамы, что только-только приобрели нормальный вид, резали глаз. Но это был Леви. Ее Леви. Леви, который раз за разом спасал ее из-под пуль, который вправлял ей мозги, когда она хотела покончить с жизнью из-за предательства, когда у нее опускались руки, когда она сдавалась. Он тащил ее так, как не тащил никого другого ― ни до, ни после. Он мог остаться без ног вовсе, стать слепым или полностью парализованным ― Бишамон и тогда бы осталась с ним, слушая его ругань и критику. Просто она не могла без него. ― Капитан Леви, ― сбито проговорил Райнер, делая шаг назад, прекращая заграждать Бишамон от взгляда Леви. ― Уже не капитан, ― произнес Аккерман, чуть постукивая своей тростью. ― Я хотел… ― Я догадываюсь, ― глаза Леви метнулись к Бишамон. Та слабо улыбнулась ему. ― Но я так понимаю, что уже все было сказано. Прошу впредь не беспокоить мою жену по каким-либо вопросами. Ей противопоказано волнение. Райнер чуть нахмурился, обдумывая эти слова, а потом его широко распахнутые глаза в недоверии и скользнули к животу Бишамон, прикрытому свободной туникой. ― Ты… ― Да, ― проговорила Бишамон, и Райнер услышал, как ее голос звенит от гордости. ― Уже три месяца. Поэтому мы и покидаем Парадиз. Чтобы начать новую жизнь вдали от всего этого, ― она вздохнула и вышла из-за стола. Встала на расстоянии от Райнера и решительно взглянула ему в глаза. ― Я не могу помочь тебе, Райнер. Это будет «нет». Но я желаю тебе счастья. Найди другую любовь и живи дальше, ― взгляд Бишамон потеплел, и на несколько секунд Райнер увидел ту молодую, яркую девчонку, в которую солдатом влюбился без памяти, о которой никогда не переставал думать, будучи воином. Несбыточная мечта. Его первая любовь. Любовь, которая не стала его ждать и пошла дальше, стала счастливой. Мог ли Райнер желать для Бишамон чего-то другого? Райнер выдохнул. Леви был сломан внешне, но внутри он остался прежним. Лишь дышать ему стало легче, когда он, наконец, оставил долг и присягу по причине окончания войны. Райнер же был сломан внутри. Там он был перешит и сшит заново, там носил свои раны. Умом он понимал, что Бишамон его никогда не примет обратно, слишком много было между ними предательства. Но она сказала, что простила его, так неужели этого оказалось мало, чтобы идти дальше, как она ему и пожелала? Он подошел к ней и, сняв перчатку, протянул мелко подрагивающую руку. ― Я был рад служить с тобой, ― сказал он спокойно, словно говорил не с любимой девушкой, а с простым солдатом, другом из прошлого. ― Я буду помнить это время как лучшее, что было в моей жизни, ― но Бишамон поняла, что скрывалось за этими словами. Он никогда ее не забудет. И всегда будет любить ее. Взгляд Бишамон метнулся к Леви за спиной Райнера. Бывший капитан чуть улыбнулся ей, и Бишамон пожала горячую и большую руку Райнера. Она мысленно пожелала ему забыть о любви к ней и найти ту, что станет его спасением, любовью и смыслом жизни. Найти ту, что будет значит для него то же, что Леви — для Бишамон. Она стала счастливой. Пусть и Райнер попробует. ― Я тоже была рада нашей службе, Браун, ― залихватски сказала она, сжимая его ладонь своими тонкими пальцами. ― Не живи воспоминаниями. Иди дальше, как мы все идем. Райнер кивнул, будто давая ей обещание. Чуть помедлил, а потом все-таки отнял руку. Обернулся на невозмутимого Леви. ― Капитан, ― сказал он, протягивая и ему руку. ― Так или иначе ― для меня вы всегда капитан. Для меня было честью служить под вашим началом. Леви раздраженно выдохнул ― Райнер понятия не имел, как радостно Леви было оставить пост и перестать быть «капитаном», как он раздражался, когда к нему так обращались и говорили тоже самое, и сколько таких людей было. Всегда капитан. Бишамон была единственной, кто не называла его так. Возможно, поэтому он сблизился с ней еще тогда ― когда центр их войны сместился с титанов на людей, он перестал быть для нее капитаном и стал просто «Леви». Он не подозревал, как ему этого не хватало, пока не получил. Но сейчас у него было много других имен, которыми Бишамон его награждала ― муж, любимый, отец их ребенка. Впрочем, в том, что ему это нравится, Леви бы не признался никому, а жена и так знала. ― Удачи тебе, Браун, ― кивнул Леви, пожимая руку бывшему титану. Райнер посмотрел на Бишамон ― вероятно, в последний раз. Бишамон ободряюще, расслабленно улыбнулся. «Я никогда тебя не забуду» ― подумал Райнер. «Найди ту, с которой забыть меня сможешь и будь счастлив» ― ответили ее глаза. Леви прошел вглубь кабинета, и Райнер вышел. Райнер знал, что всегда будет ее любить. Такой уж была его любовь, Бишамон. Его девушка, его первая и последняя любовь, но не невеста и не жена. Он задался вопросом, а было бы все по-другому, если бы он признался ей в самом начале, или если бы забрал с собой в Марли? Но это не имело смысла. Бишамон, которую он знал, стала Бишамон Аккерман; она была женой Леви Аккермана, носила его ребенка. Она была счастлива, она заслужила все это. Как она всегда хотела ― дом на море и покой, даже если, к сожалению Райнера, не с ней. Так что не было смысла думать и гадать, как все могло бы сложиться. Все сложилось так, а не иначе. Поэтому Райнеру оставалось только порадоваться за Бишамон, за то, что она смогла. Возможно, однажды и он сможет. Бишамон тяжело вздохнула, садясь в кресло, которое когда-то принадлежало Леви. ― Как много ты слышал? ― спросила она, глядя на мужа. Леви, неловко переставляя ноги, подошел к ней. ― Я слушал с того момента, как он предложил сбежать с ним, ― просто заявил Аккерман, и Бишамон чуть застонала. ― Прости, ― пробормотала она. ― Наверное, тебе было неприятно это слышать, ― Бишамон погладила гладкое золотое кольцо, как делала всегда, когда хотела успокоиться. ― Я так опешила, что не сразу даже смогла сообразить, что говорить. Ты, наверное, подумал, что я раздумываю всерьез над его предложением. Ее обеспокоенные глаза метнулись к Леви, но Аккерман мотнул головой. ― Нет. Я легко представил твое шокированное лицо и понял, что это за молчание, ― хмыкнул он, и Бишамон фыркнула. ― Это твое прошлое, которое решило объявиться. Я не буду бороться с ним, я принимаю и понимаю это, ― он протянул руку и погладил ее по щеке. Неловко обнаружил, что использовал не ту руку, но Бишамон поддалась на встречу его трем пальцам и поцеловала внутреннюю сторону. ― Почему не вмешался раньше? Леви вздохнул. ― Помнишь, я как-то сказал, что всегда дам тебе выбор. ― У меня нет выбора, и это хорошо, Леви, ― твердо заявила Бишамон. ― Всегда ты. ― Выбор есть. Просто ты всегда выбираешь меня, ― поправил Леви. Он не лгал самому себе, и признавался, что видеть Бишамон разговаривающую с Райнером было неприятно. Так или иначе, Браун был здоров, крепок и силен, а Леви — искалечен. Страх того, что Бишамон может выбрать его вспыхнул, но тут же угас. Он не видел ее лица, но он слышал ее слова. Бишамон любила его, она носила их ребенка. Леви не имел права в ней сомневаться. ― А я всегда буду выбирать тебя, ― пообещал он, и Бишамон улыбнулась. ― Ты забрала что хотела? ― наконец спросил он, оглядывая кабинет. С пустыми полками, с пылью, которая заставила Аккермана поморщиться, его бывший кабинет выглядел сиротским, но это вдруг развеселило. В нем просто больше не было нужды, а капитан, который его занимал, больше не будет решать здесь дела. Они выиграли. Мир выиграл. В этом кабинете больше не было нужды. Бишамон вздохнула и встала. Погладила маленький, но плотный живот. ― Да. И даже сделала больше. Теперь я не буду бояться встретиться с этим призраком моей первой любви. Леви взял ее за подбородок. ― Я стану твоей последней, ― произнес он, и Бишамон кивнула. Его рука по-хозяйски скользнула по ее талии, прижимая к себе, находя опору в ее теле. Ему было сложно стоять без трости, и как бы он ни стеснялся этого, ему часто приходилось опираться на Бишамон. Девушка мысленно хихикнула: сгрёб в охапку, словно боялся, что она сбежит от него. «Надо быть круглой дурой, чтобы сбежать от такого мужчины», ― подумала она. Он прижал ее голову к себе, прикоснувшись губами к ее в беглом поцелуе, но Бишамон поддалась вперед, чтобы продлить мгновение. Леви услужливо скользнул по приоткрытым губам, по-хозяйски протолкнул ей в рот язык, заставив Бишамон выдохнуть, но быстро отстранился, напоследок ласково погладив ее язык своим. В качестве извинений коснулся ее верхней губы, чуть прикусив. Бишамон хихикнула. Бишамон на несколько секунд захотелось остаться на острове. Тут было много всего ― и первая любовь, и боль предательства, и новая, последняя любовь, ее свадьба и победа над всем, с чем они сражались. Здесь зародилась ее история. Но это было лишь прошлое. Чаще — счастливое, пусть и не всегда легкое, но прошлое. И ему нельзя было с ней в счастливое будущее ничем иным, кроме светлых воспоминаний. ― Идем? ― поторопил ее Леви. Бишамон улыбнулась и взяла его за руку. Леви на краю сознания задался вопросом, почему этот дрянной и насквозь прогнивший мир вдруг стал ярким и радужным, а такая невероятно красивая, утончённая, великолепная девушка выбрала именно его, чтобы одарить своими ласками и любовью, но он был слишком умен, чтобы спрашивать. Они свой путь выстрадали, задавая сотни вопросов. Теперь можно было жить спокойно, не задавая лишних. ― Да, ― решительно произнесла Бишамон Аккерман. ― Идем. Прошлое она оставляла Парадизу и призракам. Сама она собиралась отправиться в счастливое будущее.