worth it, стоить того

Биша Гисбах ― со-капитан капитана Леви ― довольно часто ловит подростков и новобранцев, занимающихся сексом. Ей кажется, что каждый раз на своем ночном дежурстве она прочитывает новую главу какого-то эротического романа или какого-нибудь руководства по сексологии. Эти дети занимаются таким многим ― традиционным сексом, оральным, петтингом, взаимной мастурбацией. Потные, в приспущенной наспех одежде, красные, а иногда ― в следах смазки, спермы и прочих выделений. Биша привыкает к ним настолько, что просто прикрывает дверь и хмыкает, так, чтобы ее слышали: ― Радуйтесь, что вас увидела я, а не капитан Леви. Чтобы выскоблили эту несчастную комнатку до белизны, поняли? Правда иногда ей кажется, что эти дети специально подгадывают ее смены и трахаются именно тогда, зная, что она не спустит их с лестницы, не дав надеть штаны. Леви бы сделал именно так, даже штаны не разрешил бы натянуть. Когда дежурит Биша, Леви сидит в своем кабинете и не показывается, только если этого срочно не требуют обстоятельства. А Биша ― со своим уникальным статусом со-капитана, аналогов которого больше нет ― мягче, Бише все равно. Эти дети могут умереть на следующей вылазке за стены, так пусть получат хоть какое-нибудь удовольствие в этой жизни, даже если чисто физическое и быстрое. После своей смены, обменявшись веселой историей с Ханджи Зоэ, Биша идет к Леви. Ее возлюбленный не ложится спать без нее, сидит в своем кабинете до последнего, ждет ее и не важно, где она пропадает. Если она возвращается просто с каких-то дел, то она помогает Леви с документами, если после ночного дежурства в полночь ― ставит чайник, чтобы попить чай перед сном. В любом случае потом они идут в душ, принимают его вдвоем, негромко что-то обсуждая, потом идут в постель и спят. Просто спят. Они не занимаются сексом. Никогда. Когда пробили Трост, Биша была без снаряжения, и спешила в штаб, чтобы взять устройство пространственного маневрирования, но ее перехватили. Не было и речи о том, чтобы пробиться сквозь живую стену тел. Передние шарахались, задние напирали, чтобы сбежать. Была паника, давка, много смертей, трупы, титаны, грабители, вандалы ― и насильники тоже были. Бишамон ударили со спины по голове. За волосы оттащили в какой-то задворок, и пока ее тащили, она думала: «Не отрезайте мои волосы, только не их, Леви они нравятся». Волосы не тронули, но там, на заднем дворе какого-то магазина, ее изнасиловали. Трижды. В голове гудело от удара, и Биша не знала, был ли это один человек или трое разных. Она просто лежала там и чувствовала… чувствовала… чувствовала. Сначала она пыталась что-то сделать, дергалась, царапаясь ногтями и пытаясь вырваться. Ее схватили за шею и сжали. Глаза Биши выпучились, лицо посинело, движения стали неровными и конвульсивными. После всего произошедшего, когда она училась жить с этим, она всего несколько секунд, но каждый день жалела, что ее все-таки не задушили . Биша не видела, как это произошло. Она смотрела в сторону, и видела три трупа. Растерзанный на куски жирный священник ― вероятно кого-то утомили его проповеди. Искромсанный труп, красно-бурый с головы до пят. Даже его голова превратилась в месиво. На это было смотреть лучше, чем на собственное изнасилование. Леви нашел ее бродящей по улице и сразу понял по ее виду, что произошло. Бишу было не узнать – растрепанные волосы, грязная белая форма, бледное, словно у мертвеца, лицо, стеклянные глаза. В ту минуту Леви испугался, что Биша повредилась рассудком. Ее ноги были в крови, на шее синели отпечатки чужих пальцев. Ее глаза были красными и сухими. На волосы ей стекала кровь из глубокой раны в голове. ― Ты не хочешь убить меня? ― спросила она. Леви убрал клинки в ножны и подошел к ней. Остановился, когда его пальцы коснулись ее плеча. Странно, но она даже не вздрогнула. ― Хочу спасти тебя, ― сказал он. ― Я могу? ― разве его стремление помочь ей было не очевидным? Биша согласилась. Она была воительницей, хотя Леви казалось, что она хотела умереть еще долгое время. Кроме того, ее разум был на ее стороне ― от удара она почти ничего не помнила, только жгучее ощущение между ног. Когда раны зажили, забылось и это, стало просто каким-то далеким кошмаром. Он притащил ее в штаб и сам отмыл. Биша даже не пыталась закрыться ― так была шокирована, и, возможно, в будущем именно поэтому Леви был единственный, чьи прикосновения она терпела и дальше, мозг просто принял их как должное. Леви трижды менял воду в ванне, пока та не осталась чистой. Он мыл ее волосы до того момента, пока они не стали чистыми настолько, что блестели, как черное стекло. Биша дернулась, когда он задержал волосы в своих руках. ― Не трогайте волосы, ― прохрипела она. ― Мне кажется, кажется… Леви они нравятся. «Неужели она хоть иногда думала обо мне?» ― подумал Леви. Он сам любил ее уже пятый год, давно смирился и жил с этим фактом. ― Ты права, мне они очень нравятся, ― сказал Леви. Он смыл с Бишамон кровь, грязь, обработал раны и уложил спать. Наутро Биша проснулась из-за кошмара, но Леви все еще был рядом. Несмотря на ее принятие его прикосновений, его и только его, Леви не прикасался к ней почти три месяца после этого ― Биша физически не выносила чужих прикосновений, и Леви не рисковал. Не только мужские, женские тоже. Когда к ней приближался какой-то мужчина она начинала кричать, плакать и задыхаться. Никто не мог справиться с ее истериками, никто, кроме Леви. Он всегда возникал откуда-то со стороны, мрачный и решительный, успокаивал Бишу и уводил ее к себе в комнату. Она жила там почти все время с того момента, как это произошло. ― Разве я не грязная после этого? ― спросила Биша, когда Леви оставил ее у себя спустя пару дней после изнасилования. Первые пять дней ей было все равно. Потом она начала задавать вопросы. ― Нет, конечно, ― сказал он. ― Грязный тот, кто это сделал. Леви привел к ней какую-то женщину через пару недель после изнасилования. Худосочная, черноволосая, но по-своему красивая. У нее были длинные тонкие пальцы и красивая грудь. Она была высокой и возвышалась над Бишой. Женщина просто говорила с ней, расспрашивала о том, что случилось, дала поплакать, повыть, а потом сказала Леви: ― Нам надо убедиться, что она не окажется беременной после всего этого. В этом Бише повезло: она не забеременела. Даже ее разрывы хорошо срослись. Эта женщина действительно помогла ей. Говорила, что такие мужчины бывают, и это не вина Бишы. В ней ничего не должно было измениться. Ее хотели лишить гордости и силы, но разве это можно отнять у той, кто является воплощением гордости и силы? ― Ты была и остаешься сильной. И красивой, ― сказала эта женщина. ― Это произошло с тобой не потому, что ты этого заслужила. Это просто был отвратительный поступок отвратительного человека. Раны заживут, грязь сойдет. Разум позволит тебе забыть. А любимый человек останется с тобой. ― Кто меня любит? ― не поняла Биша. Женщина удивленно приподняла бровь. ― Капитан, конечно же. Разве это не очевидно? Женщина, которую привел к ней Леви оказалась проституткой из Подземного города, когда-то работала с матерью Леви и была любимицей его бывшего опекуна Кенни. Биша сложила это все и поняла, как много сделал Леви лишь для того, чтобы привести ее к Бише: он вернулся в то место, где прошли его ужасное детство и юность, пришел в бордель, где когда-то работала его мать, и разговаривал с женщиной, с которой Кенни трахался в соседней комнате от десятилетнего мальчишки. Со временим истерики проходят. Биша даже может спокойно выносить присутствие мужчин рядом с собой, но никогда ― их прикосновения. Когда это необходимо ― во время тренировок, при поддержке на экспедиции, но это сложно, и Леви всегда приходится быть рядом с ней. Он тренируется с ней, становится ей напарником, смотрит на нее и наблюдает за ней. Бише кажется, что если она и может выбрать время, чтобы полюбить Леви ― то только сейчас. Полгода. Полгода уходит на то, чтобы Биша окончательно вернулась в строй, перестает тонуть в единообразии серых дней, в жизни, которая для нее тянется от вылазки к вылазке. Одновременно она учится не терять сознание от чужих прикосновений. А еще она видит, как Леви просто тошнит от собственного поведения, от того, что он дольше остается в спальне ― своей собственной, которая теперь их, дольше положенного держит за талию, дольше засматривается на новое платье. Биша знает, что Леви любит ее. Эта любовь во всем. Кроме физической близости. В первый день, когда Биша протягивает руки и позволяет Армину Арлерту обнять себя, мальчишка рыдает у нее на плече. Она не одна такая, девушка-разведчица, которую изнасиловали во время такой суматохи ― в Сигансине такое уже случалось. И Биша точно знает, что были в разведке сейчас такие же, как она, но она их не встречает. Леви держит ее подальше от всех других, позволяя общаться только с теми, кому доверяет ― выпускникам 104-го, которых он отобрал. Армин первый, кого Биша обнимает впервые за это долгое время. Леви смотрит на них молча. Биша не чувствует себя виноватой ― уже долгое время они с Леви живут вместе и редко разлучаются, так что она часто обнимает его, ночью она обвивает его руками и ногами, и он крепко прижимает ее к себе, так что это ее не первые объятья. Но она улыбается Леви, и Леви неловко дергает уголками губ, силясь улыбнуться ей в ответ. В тот же вечер он наливает ей чай и говорит, что у него есть к ней разговор. ― Я не знаю, имеет ли для тебя это значение или нет, но я убил того, кто это сделал, ― говорит Леви. Глаза Биши распахиваются от удивления. Она не ждала, что разговор пойдет об этом. ― Та женщина сказала, что тебе стоит знать об этом. Такое больше никогда не повторится, Биша. Когда-то он убил людей за то, что они отрезали волосы Изабель. А того, кто посмел тронуть его любимую, он выпотрошил ко всем чертям собачьим. Хотел принести Бише его голову, но подумал, что лучше ей будет не видеть лица этого человека. Она признавалась, что не помнит и не хочет вспоминать, как все произошло, не помнит ни запахов, ни голосов, ничего. Три трупа и боль между ног, а остальное ― нет. Леви посчитал, что так пусть и продолжается. ― Спасибо, ― хрипит она. ― Есть еще кое-что, ― выдыхает капитан разведки. ― Я долго думал об этом, я хочу сказать тебе это, я хочу, чтобы ты знала это. Она смотрит на него. Молча. Такая красивая, с черными волосами, синими глазами, острым лицом, с мягкой кожей, душистыми волосами, аккуратными ногтями… Он хочет поцеловать ее. Просто поцеловать. Хотя бы один раз. ― Да, Леви? ― Я тебя люблю, Биша, ― Леви кашляет и продолжает: ― И хочу… хочу предложить тебе быть парой, Биша. Я хочу… хочу иметь право защищать тебя, быть с тобой, оберегать тебя, смотреть на тебя. Я хочу поцеловать тебя, Биша. Лицо Бишы искажает какая-то резкая судорога. Леви думает, что она сейчас откажет ему. Биша ставит чашку на блюдце и сцепляет пальцы своих рук в замок. Потом, чуть подумав, пересаживается на соседний диван, где сидит Леви. Их колени соприкасаются. ― Я хочу согласиться, Леви, но я думаю, я никогда не захочу заниматься сексом, ― говорит она, посмотрев ему в глаза. Леви касается ее щеки. ― Не страшно, ― отвечает он. ― Чтобы ты понимала, я никогда и не хотел заниматься сексом. Она удивляется, и он объясняет. Леви никогда ни к кому не испытывал сексуального влечения. Он признается, что у него не встает даже когда его откровенно соблазняют, он просто ничего не чувствует. По утрам это просто что-то вроде временного неудобства. Он никогда ни с кем не хотел да и не хочет заниматься сексом, особенно после вступления в разведку. Он немного смущается и не может объяснить. Его состояние не является сознательным половым воздержанием, как если бы у него было половое влечение. Он не держит никакого целибата. Он не имеет ни положительного, ни отрицательного отношения к самому явлению секса. Он физически способен к половому акту ― Леви рассказывает, что один раз переспал с девушкой в Подземном городе; он говорит, что после захотел просто помыться и сжечь свою постель, и Биша смеется ― и, вероятно, мог бы продолжить свой какой-то сомнительный, а все-таки род. Это не сниженное либидо, это не нежелание секса, негативный опыт, несовместимость с темпераментом партнёра или что-то другое. Это как если бы Леви попробовал что-то из еды, ему не понравилось, и он больше не ел подобного. Зачем есть, если можно обойтись без этого блюда? Зачем ему заниматься сексом, если он может обойтись без него? ― Эта разведка, это мое место, каким бы ужасным оно не было, ― объясняет он. ― И я упиваюсь этим до дна, и мне не нужно ничего другого, чтобы быть удовлетворённым, ― Леви делает паузу. ― Только ты. Он что-то чувствует к Бише. Не сексуальное, далеко нет. Он всегда думает о ней, всегда ищет взглядом, он не знает, что делать, если ее не будет. Ему нравится слушать ее и говорить с ней. Нравится, как она думает, как хмурится, как читает книгу, такая изящная в свете лампы. Нравится, как она улыбается ему, как обнимает его. Нравится спать с ней, ощущая ее тепло и запах рядом с собой. Леви не решает любить ее. Любовь — это действие, а не чувство. И это сознательное решение, которое Леви принимает снова и снова. Он проявляет любовь. Он вкладывается и прилагает усилия. Потребности Биши его не раздражают. Он не пытается занять всё ее время. Это любовь. Леви верит в это и говорит это Бише. Она думает, а потом соглашается. Она, кажется, тоже его любит. Хочет почувствовать себя нужной, чистой, любимой. Женщиной. Женщиной, к которой испытывают что-то помимо жалости, похоти или гадливости. Только один человек может дать ей это. И она его любит сначала за это, а потом ― просто любит. Она учит язык, на котором он выражает любовь. Она принимает решения, учитывая его интересы и потребности. Она поддерживает. Она заботится и принимает заботу. Они по-настоящему близки во всем кроме секса. Они почти всегда рядом, на всех экспедициях, на всех вызовах в столицах, они сидят близко к друг другу в столовой. Биша может прийти и сесть к нему на колени, если он задерживается в кабинете. Почти всегда она сворачивается на его груди, когда они спят. Леви уже не помнит, когда спал без нее, не помнит своей жизни без Биши рядом. Она всегда рядом, она всегда нужна ему. Но они не занимаются сексом. Никаким, ничем из тем, чем занимаются подростки, зажимаясь по углам. Биша признается, что ей спокойно от осознания того, что Леви не хочет заниматься с ней сексом. Ей спокойно и комфортно. Леви искренне радуется этому. Она лежит на его груди, он гладит ее плечо ― и оба счастливы. Зато они целуются. Поцелуев чертовски много, и они чертовски разные. Домашние и быстрые, которые обычно случаются рано утром или перед сном. Порой ― навязчивые поцелуи, но не в плохом смысле. Им нравится быть рядом с друг другом, быть физически близко, поэтому Леви часто занимает свободное время тем, что покрывает поцелуями ее лицо и тело, беззастенчиво целует ее везде. Поцелуи, которые очень медленные и мягкие, потому что поцелуи для них ― так же важны, как секс у каких-нибудь влюбленных. Эмоциональные поцелуи. Биша, бывает, слегка чмокает Леви в щеки и губы, но настоящие поцелуи предназначены только для важных и эмоциональных моментов. Биша всегда улыбается во время процесса. Во всех этих поцелуях так много уязвимости и интимности… ― Никогда не понимал, почему люди целуются, ― произносит Леви, покрывая ее грудь поцелуями сквозь бюстгальтер. Его это совершенно не возбуждает, просто еще место, где он может оставить свой поцелуй, а Бишу порой все еще потряхивает. ― А сейчас? ― спрашивает Биша, ощущая, как Леви прикусывает ей живот, и хихикает от щекотки. Ей не страшно и хорошо. ― А сейчас я хочу целовать тебя всегда. Когда они целуются, Леви держит ее за шею, заключает ее лицо в свои ладони, обнимает ее за талию, кладет руки на спину и изредка ― только изредка ― держит ее за бедра. Так бывает, когда они ссорятся, и Леви хватает ее до боли за худые бедра, рыча ей что-то в лицо ― чаще всего, когда она подвергает себя опасности. Биша не боится, когда он трогает ее ― в любой части тела. Умом понимает, что он не тронет ее с целью заняться сексом, и это всегда успокаивает. У него нет желания коснуться ее ниже, завести руку между бедер, и он знает, что даже если он попробует, Биша умрет на месте. Мысли об этом ничего не возбуждают, не находят отклика. Леви чувствует себя счастливым от осознания того, что Бише спокойно и безопасно рядом с ним. От того, что он может держать ее за руку и целовать, спать с ней в одной постели, обнимать и защищать. Как он и хотел всегда. Позднее, уже в Марли, они находят некоторые возможные ответы на свои вопросы о том, что с ними такое. Леви — асексуален, у Биши оказывается фригидность, вторичная, необратимая ― или у нее просто глубокое посттравматическое стрессовое расстройство, связанное с травмирующим изнасилованием рядом с трупами во время бедствия. ― Любопытно, ― произносит Леви, но Биша слышит, что ему не любопытно от слова «совсем». ― А теперь я могу кинуть эту книгу на растопку камина? У них хороший дом, в котором есть камин. Почему-то это стало решающим фактором при выборе дома, Биша очень хотела камин. ― Конечно, ― Биша хихикает. ― Мы с тобой те еще сумасшедшие, да? ― Ну, психи должны держаться вместе, ― заявляет Леви, опускаясь на колени рядом с камином, ловко поджигая пару старых страниц в книге. Смотрит, как разжигается пламя, потом косится на девушку, сидящую в глубоком черном кресле, достаточно большом, чтобы там можно было поместиться вдвоем, и спрашивает: ― А мы же собираемся? ― Конечно, ― Биша горячо кивает и сползает к нему на пол, чтобы поцеловать в щеку и прислониться щекой к его плечу. ― Конечно, а как же иначе. Я же так тебя люблю. Леви хмыкает и целует ее в нос. Он любит ее не меньше. В камине горит книга. В любом случае это уже не важно. Они вместе, они живы, почти здоровы, и они любят друг друга. Это то, чем может похвастаться не каждый разведчик после Гула Земли, и это намного больше, чем секс.