Сlan Y: Yami No Yokan (Клан Ю: предчувствие тьмы)

— Хирото, сынок… — тесть неизменно обращался ко мне, как к сыну. Насколько я знал, он всегда хотел мальчика, которого жена ему так и не родила и потому видел во мне полноправного продолжателя своего дела. — Я вынужден попросить тебя о помощи. — Он потупил взгляд, а я облегчённо вздохнул. Не увольняют, и на том спасибо. — Понимаешь… У нас есть производство. Есть капитал… — чувствовалось, как он мысленно загинает пальцы, попутно скорбя о своём стагнирующем бизнесе. — …но нет главного, — он тяжело посмотрел на меня, вызвав лёгкий дискомфорт. — Нет понимания, как его приумножить. Он встал со своего кресла, и пошёл по комнате, одновремкнно объясняя. — Много лет мы топчемся на одном месте и многих это устраивает. Но… — он остановился, вздохнув. — ..не меня. Мне кажется, ты сможешь вытащить бизнес из того топкого болота, в котором он погряз. Я долго наблюдал за тобой. Ты толковый парень, не лишённый трудолюбия. Единственное, чего тебе не хватает… — он сделал паузу, — …это авторитета. — Он повернулся ко мне. — Я сделаю так, что твоё слово будет иметь вес. — Он сказал это твёрдо, точно зная, что делает. — Я дам тебе карт-бланш на любые действия. Я дам тебе ШАНС… Я был самую малость шокирован. Не этого ожидал будущий лидер Клана Ю, когда тесть вызвал его на разговор. — Но… не всё сразу. Начнёшь с малого — наведёшь порядок в своём филиале. А там посмотрим. Ты согласен?       Мой ответ был «ДА», и сродни счастливому билету, он постепенно сделал меня человеком большим, чем я мог желать даже в самых смелых мечтах.       Когда двадцать два года назад, одним холодным весенним вечером, я пришёл на ужин к родителям моей невесты, пределом моих мечтаний был офицерский мундир или роль офисного работяги, подающего надежды. Безусловно, я был знаком с деятельностью семьи моей ненаглядной, но не рассчитывал там на большие свершения.       Тогда Клан представлял из себя закостенелую и бесперспективную контору, пусть и уважаемую, но абсолютно не имеющую понятия, что с этим уважением делать. Ему нужен был тот, кто пробудит ото сна и придаст ускорение, дерзкая молодая кровь.       И он получил её в моём лице.       Хирото Юкиношита, сын бедных провинциалов в потрёпанном пальто и с полуразвалившимся портфелем под руку, отправленный учиться в университет на последние родительские деньги. Лицом и телосложением средний, но как сказал один из моих преподавателей, всё это компенсируется умом.       Наверное, этот ум и привлек в итоге Юну, мою будущую жену, которая посчитала меня достойным быть её мужем и членом своего клана.       Дочь серьёзных и богатых людей, подлинная грация и аристократия.       А рядом я.       Настолько же смешно, насколько нелепо.       Однако, это не помешало мне понравится её родителям и получить свое место в иерархии, а также и возможность выбиться в люди.       Первые десять лет я пахал как проклятый, ради того чтобы оправдать все возложенные на меня надежды. Дочерние предприятия и филиалы росли с умопомрачительной скоростью, о Юкиношитах заговорили по всему миру, иногда даже боязливыми американскими «I think, they will beat us soon» глав иных гигантов бизнеса.       А моё лицо лишь насмешливо улыбалось им с биллбордов, сияя рядом с лозунгом «Голос за Хирото — Голос за Будущее!!!». Этот слоган — личная заслуга Юны. В определённый момент, с подачи тестя мне пришлось задуматься о политической карьере, дабы иметь поддержку и связи во всех сферах жизни. Очень скоро я даже стал бояться выходить на улицу, так как радостные толпы были готовы петь мне дифирамбы двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.       В моей жизни кардинально изменилась всё, кроме одного — старый отцовский портфель, что словно талисман сопровождал меня всю сознательную жизнь, так и остался при мне. Вначале бедняга не выдерживал кучи распиравших его бессмысленных бумаг, которые я в него запихивал, но сейчас мой верный друг дослужился до статуса сопроводителя спикера парламента Чибы и носил в себе исключительно ценные и секретные документы в небольшом количестве.       За эти бумажки наши конкуренты заложили бы душу дьяволу в ломбард, за тот бесценок, что стоят все их никчемные бизнесы. Это секреты фирмы, сердце Клана Ю.       Теперь Хирото Юкиношита, лидер мнений, политик и бизнесмен, предпочитает ездить на работу налегке, оставив бумаги подчинённым. Все что мне нужно, теперь всегда со мной — мой мозг, мои руки, мои уши и глаза.       Это те вещи, что возвели клан на такую высоту. Да, поддержка родителей Юны, их деньги, что они вложили в меня, во многом помогли, но не являлись определяющим фактором. Они лишь дали мне раскрыть неявный потенциал и проявить самоотверженность, с которой я засиживался в офисе, ломая голову над порой безумными финансовыми и корпоративными задачами.       Я добился своего. Жаль, тесть не успел дожить до дня открытия нашего пятнадцатого завода — старика похоронили шесть лет назад. Он был крепким мужчиной, но старость со временем берёт своё. Тёща была ему под стать, женщина-война, но и она, к сожалению, не надолго его пережила. То ли горе, то ли болезнь, то ли, опять же, старость, но она отправилась к мужу спустя четыре года, да и те, буду честен, смотреть на нее без боли было сложно. От человека оторвали половину и её оставшиеся годы прошли в скорби и печали.       Хвала Ками, хоть внучек понянчить успели оба.       Дело в том, что каждый день с работы, помимо Юны, меня ждали ещё две особы, не менее грациозные.       Что вам рассказать о них?       Моя жена пошла в мать и, несмотря на прожитые годы, всё так же чертовски мила.       Именно чертовски, а не иначе.       Потому что если верно то, что в каждой женщине есть воплощение дьявола — это именно про неё. Она всегда тепло улыбается, обходительна и вежлива. Но её выдают глаза. Они, словно две льдинки — пристальные, пугающие, порой порождающие панику, тревожный трепет паруса в тихом штиле. Порой даже я её боюсь.       В первые годы нашей совместной жизни я опасался конфликтов на почве нашего неравенства. Моя семья едва сводила концы с концами, в то время как клан жил припеваючи. Соответственно, никакой помощи от моих родных мы с Юной никогда не видели, хотя сами неоднократно помогали им финансово. Со временем я понял, что опасался зря — никто и никогда не упрекал меня за несоответствие.       Но со временем я заметил другую вещь, которая поначалу меня напрягала. Я был воспитан родителями в жестоком патриархальном укладе. Слово моего отца было всегда законом в семье, а мать не имела права голоса. В нашей с Юной семье всё было несколько иначе. Она вроде бы никогда не делала намёков вроде «кто платит — тот и командует». С другой стороны… даже если она соглашалась на словах с принятым мною решением, это совершенно не означало, что оно будет исполнено. Причём она никогда не ломала меня напрямую, не вступала в конфликт. Пока были живы тесть с тёщей, часто от моих решений, которые противоречили видению жены, отговаривали меня они. Сейчас, когда их нет, Юна всё чаще перекладывает бремя переубеждения на дочерей. Она знает, что наши девочки — это моя Ахиллесова пята.       Мне очень сложно им отказать, особенно — Харуно.       Так сложилось, что «папина дочка» в нашей семье — это именно наша старшая. Наверное потому, что по характеру она гораздо ближе ко мне, чем к матери. Кроме одной, весьма важной черты характера — моей прагматичности. Харуно не человек бизнеса от слова «совсем». Она не умеет делать деньги, зато прекрасно их транжирит на свои девичьи нужды. Также она не умеет жёстко управлять людьми, хотя прекрасно ими манипулирует и может найти общий язык с кем угодно. Видя это, тесть с тёщей когда-то убедили меня в том, что наследницей бизнеса должна быть не она, а младшая, Юкино.       Я не могу сказать, что младшую я люблю меньше, но… Своим характером, в противоположность Харуно, она сильно напоминает мать. Я бы даже сказал, она карикатура на неё. Всё что есть в Юне в Юкино возведено в абсолют.       Связано это с тем, что в воспитании старшей я принимал непосредственное участие. А вот Юкино росла, воспитываемая исключительно мамой и вольнонаёмными нянями. Виделись мы с ней редко и в результате… Бывают моменты, когда она меня поражает.       Как и у матери, её ум отстранённый, обоснованный, и в известной мере, осторожный. Человек-доказанная теорема. А больше всего меня пугает её… одержимость.       Увлечение чем-то Юкино всегда фанатично оттачивается до идеала — будь то решение математических задач, достижение первых мест в рейтинге учеников или коллекционирование игрушек Пан-сана. Она никогда не останавливается на пол-пути. Наверное, всё это в комплексе и привело к тому решению Клана, которое сейчас уже ни для кого не секрет: Юкино — будущая наследница всего.       Нельзя сказать, что это ей ничего не стоило. После того, как об этом было объявлено, мать старается контролировать каждый её шаг. Порой жутко становиться, но… сама Юкино никогда не высказывала по этому поводу ни малейших возражений, поэтому пусть всё будет, как есть.       Харуно же, услышав о решении Клана не в её пользу, пришла ко мне и спросила: — Ото-сан, сегодня я потеряла наследство, надеюсь, за это мне вернут свободу?       Странно, но жена против этого не имела ни малейших возражений. С тех пор Харуно редкая гостья в нашем доме. Этому способствует и бурная студенческая жизнь, и… утраченное доверие ко всем окружающим. К нам — в том числе. У меня такое впечатление, будто она отгородилась от всего мира, надев на лицо маску с вечно-фальшивой улыбкой.       Это как если бы перед тобой посадили твоего беззащитного младенца, и заставили молча наблюдать, как между вами строят стену. Медленное падение с моей стороны, с её же — постепенный взлёт. Да и черт с ним, главное, чтобы она была счастлива.       Подтверждением моих догадок послужил её шёпот: — Ото-сан, не стоит за меня волноваться. Всё хорошо. Я просто прилежная ученица, хорошо усвоившая уроки жизни, — после чего она вновь заставила меня увидеть всё тот же неискренний обрубок радости на её лице.       Как бы там ни было, порой мне казалось, что в воспитании дочерей мы что-то сделали неправильно. И это меня подспудно беспокоило. Возможно, Юна слишком авторитарна в общении с ними и принятии решений? Возможно, я не вмешался где-то, когда это было нужно? Справедливо ли мы поступили, передав наследство в одни руки? Я не был уверен в правильном ответе ни на один из этих вопросов.       Тем не менее, в нашей семье долгое время царил мир и спокойствие. До тех пор, пока в наше тихое семейное озерцо не прилетел чёрный лебедь с глазами тухлой рыбы.

***

      В тот вечер мне почему-то было тревожно. Странное предчувствие, ноющее в груди.       Я возвращался с работы. Всё было хорошо. Дела шли ровно. Корпорация продолжала свой бесконечный путь по волнам продаж, омываемая финансовыми потоками, словно круизный лайнер по водам тёплого океана. Вслед за ней по дороге скользил мой служебный «Maibach», навстречу домашнему очагу, горячему ужину и трём грациям.       Подъезжая к очередному светофору, мой водитель плавно выжал педаль тормоза. Чудо технической мысли сумрачного тевтонского гения плавно остановилось. Я вынырнул из сковывавшей меня последние пару минут полудрёмы в мир реальности и посмотрел в окно.       По глазам ударил яркий красный свет светофора. И мгновенно в моём подсознании загорелась точно такая же красная лампочка.       Что-то происходило прямо сейчас. И это что-то было плохим и неотвратимым. Не зависящим от меня. По телу пробежала дрожь. — Что не так? — пронеслось в голове.       Мысленно я начал рыться в списке неоконченных дел — и не обнаружил там ничего настолько важного. Вспомнил всех своих родственников преклонного возраста — и так же не увидел явных признаков беды. — Хирото, всё хорошо, успокойся. — сказал я себе. — Ничего не может случиться. Всё под контролем. Ты не мог ничего упустить. Разве что, обстоятельства, которые от тебя не зависят. Будем решать проблемы по мере их возникновения.       Тем временем на светофоре загорелся зелёный, и машина тронулась с места.

***

— Привет! Я дома, — поздоровался я с тремя особами, ожидающими меня за столом. — Здравствуй, дорогой! — Привет, папа! — Добрый вечер, ото-сан!       Каждая ответила на свой лад.       Я улыбнулся, подошёл к столу и сел на своё привычное место. — Хирото, как прошёл день? — спросила Юна. — Дела идут своим чередом, — ответил я. — Ничего плохого, ничего хорошего. Можно сказать, что всё в процессе. — Вот как… — неопределённо сказала она. — Чтож, в нашем деле отсутствие плохих новостей — уже праздник. — А что новенького у вас? — поинтересовался я у дочерей. — Юкино на днях включили в оргкомитет какого-то фестиваля… — ответила мне Харуно. — Кажется, культурного. — Да, культурного, — подтвердила Юкино. — Вместе с Сагами Минами. — Я считаю, это пойдёт тебе на пользу, — высказал я своё мнение, ожидая пока Юна наполнит мою тарелку. — В будущем тебе предстоит руководить разными проектами. И они будут посложнее, чем школьный фестиваль. Поэтому — тренируйся пока можешь.       Харуно, поглядывая то на меня, то на младшую сестру, неожиданно засмеялась. — Что смешного я сказал? — спросил я, недоумённо подняв брови. — Ото-сан, причин посмеяться — хоть отбавляй, — начала она. — Во-первых, сестра руководить там ничем не будет — председателем назначили Минами, — смешок. — Во-вторых, она всё равно будет выполнять все обязанности председателя, потому что Сагами глупая, ленивая и косорукая особа. С огромными амбициями и… — Сестра, я бы попросила тебя заткнуться, — неожиданно оборвала её младшая не слишком любезно. — Ююююююууукино…. — укоризненно взглянула на неё Юна. — Мало того, что ты и так редко бываешь у нас, так теперь ещё и вздумала грубить своей сестре? То, что тебе позволили жить отдельно, ещё не значит, что ты можешь вести себя неуважительно.       Услышав замечание матери в адрес сестры Харуно ухмыльнулась.       В это момент раздался звук входящего сообщения.       Юкино выхватила из кармана смартфон и посмотрела на экран. Её лицо расцвело так, словно на белоснежную скатерть перед ней капнули дурманящего вина. Она уже занесла палец над тачскрином, чтобы напечатать ответ, но вовремя оторвала от него взгляд, чтобы увидеть, как мы — все трое — молча смотрим на неё.       Причём каждый со своим выражением: Юна — с осуждением, Харуно — ехидно улыбаясь, ну а я… Как потом шутливо заметила жена, лицо у меня было, будто я получил свидетельство об усыновлении. Себя.       Я никогда раньше не сталкивался с тем, чтобы моя взрослая и серьёзная младшенькая залипла в смартфоне прямо во время семейного ужина. Читать журналы про кошек или фирменный «Пан-сан-дайджест» для неё было куда более естественно.       Юкино, как мне показалось, немного стушевалась. — Я пожалуй, отойду… на пару минут. Простите! — тихо сказала она и, потупив взгляд, быстро покинула комнату. — Что это с ней? — спросил я. — Ото-сан, а вы сами не догадываетесь? — прищурившись на манер Клинта Иствуда ответила мне Харуно. — Я не силён в психологии подростков. — Ну это же так просто, — улыбнулась она. — Шестнадцатилетняя девушка не расстаётся со смартфоном если она…       По спине пробежал холодок. Этого просто не может быть. Нет. Она ещё совсем маленькая. Нет, нет…       Усилием воли я взял себя в руки. Посмотрел прямо в глаза Харуно, которая, не дождавшись моего ответа, активно принялась уплетать кари. — Вкуснятина! — сказала она наконец. — Мама, ты кулинарный гений! Лучше тебя в этой вселенной никто готовить кари не умеет. — Хитрая льстивая лиса, — отреагировала Юна на её комплимент. — Не ты ли придумала для меня на днях то, весьма обидное прозвище?       Харуно бросила палочки и начала давиться от смеха, прикрыв рот салфеткой. — Мама, а ты умеешь рассмешить! В чём заключается обидность прозвища «Биг Мама»?       Юна посмотрел на Харуно испепеляющим взглядом. — Значит, ты даже не отрицаешь своё авторство этого неуважительного эпитета? — Зачем? — всё так же смеясь парировала Харуно. — Не вижу в нём ничего неуважительного. Разве что вместо «Биг» правильнее было бы сказать «Грейт». А по поводу моего авторства… что не дозволено королеве — то дозволено шуту, ведь так? — И с каких это пор ты записалась в королевские шуты? — попыталась поддеть её Юна. — Мама, — выражение лица нашей старшей дочери изменилось мгновенно, как будто у неё внутри кто-то перебросил рубильник, переведя в режим максимальной серьёзности. — Есть два стула — один трон, другой стульчак. Трон занят, а присесть-то хочется…       Про себя я засмеялся и зааплодировал моей любимой дочери. Она в очередной раз «сделала» мать. Хотя в её победе была изрядная доля горечи. Но придуманное ею прозвище моей жене подходило как нельзя лучше. Она была довольно хрупкой женщиной небольшого роста, но по своему влиянию в Клане и нашей семье она точно была BIG МАМА. — А ещё, — продолжила Харуно, переводя разговор в другое русло, — сестре с организацией фестиваля будет помогать Хикигая. — Кто такой Хикигая? — ровным голосом спросила Биг Мама (…прозвище, похоже, приклеилось к Юне намертво, даже я не избежал его). — С её слов, он мальчик. Просто мальчик. Но с глазами дохлой рыбы, — ответила Харуно и в очередной раз хихикнула. — Харуно, «просто мальчика» нам нет смысла обсуждать в пятницу вечером за семейным столом.       Харуно посмотрела на меня. — Ото-сан, если вам так интересно, спросите у неё сами, насколько он «просто».       Холодок вернулся в левую сторону моей груди.       Пару минут мы молча сидели и жевали кари. — Юна, у нас есть сакэ? — спросил я. — Дорогой, что-то случилось? — поинтересовалась моя жена. — Пятница, вечер после трудной рабочей недели. Я хочу расслабиться. Пожалуйста, налей мне рюмку…       Юна встала из-за стола и через минуту вернулась с бутылкой и рюмкой. Она до краёв наполнила её и поставила передо мной.       Медленно выпив тягучий холодный напиток, я упёрся взглядом в тарелку, пытаясь понять что же происходит.       В это момент скрипнула дверь и довольная Юкино, пряча улыбку, проскользнула на своё место за столом.       Биг Мама строго посмотрела на неё. — Юкино, кто такой Хикигая? — неожиданно спросила она.       Младшая резко выпрямилась и в упор посмотрела на Харуно. — Сестра, зачем? Тебя кто-то просил? — А что такого? — переспросила старшая. — В твоё отсутствие мы обсуждали твою команду помощников и я упомянула… — Вот как, — не дала ей закончить Юкино. — В таком случае он — мой одноклассник. — Мы и сами об этом догадались, — сказала Биг Мама, рассматривая дочь так, словно видит её впервые. — Юкино, ты живёшь одна, отдельно от нас. Мы не можем контролировать, что там с тобой происходит. А ведь тебе всего шестнадцать. Пожалуйста, ответь нам, кто такой Хикигая и… в каких вы отношениях.       В глазах младшей дочери вспыхнул недобрый огонь. Насколько я знал её, это не предвещало собеседнику, кем бы он ни был, ничего хорошего. Она в упор посмотрела на мать.       Внутри меня сжалась пружина. Тому не было никаких видимых причин, но перед глазами снова загорел красный свет. — Я не могу сказать, что мы встречаемся. Но… — на секунду замялась она, — … он очень помогает мне. Уже давно. И… он нравится мне. Я думаю, наши отношения — это только вопрос времени. По крайней мере, я этого хочу. Я ответила на твой вопрос, мама? — окончила она ровным, твёрдым голосом.       Харуно звонко рассмеялась.       Моё сердце пропустило минимум три удара.