100 Days

Горит, как в раю Ощущение твоей кожи Прикосновение губ Что я не могу иметь

День 85

Не то чтобы его кто-то спрашивал, но если бы кто-то спросил, Эндрю ответил бы, что он еще не убил Нила только потому, что знает, что ему трудно открыться. На данный момент теории Эндрю пошли двумя противоположными путями: либо секрет Нила – это настоящая трагедия, которая пересиливает все в собственной слезливой истории Эндрю, либо это что-то настолько невероятно глупое, что Эндрю при необходимости разобьет человека о ближайшую стену. В любом случае, он позволил Нилу приходить к нему домой каждый день, чтобы печатать все более дрянные стихи и отвечать на все более длинные похвалы. Если бы лесть не была неинтересной и куда-то вела, и если бы у него не было такой загадки так близко, возможно, Эндрю приложил бы больше усилий к своим ответам. Как бы то ни было, он доволен тем, что заставляет страдать своих последователей, и втайне считает дни как до своего следующего свидания с Нилом, так и до отметки в сто дней. Эндрю начинает впадать в отчаяние из-за того, что не видит, действительно ли Нил реален или нет, несмотря на продолжительные прикосновения и усиливающееся поддразнивание Ники. Это первый раз в его жизни, когда Эндрю смотрит на что-то. Не говоря уже о двух вещах. Это единственное оправдание, которое у него есть для того, что он делает в пятницу вечером. — Эрик. — Что случилось? Ты в порядке? Тебе нужна помощь? Что-то не так? Ты начал видеть? О БОЖЕ МОЙ, ТЫ НАЧАЛ ВИДЕТЬ!? — Я сказал Эрик, — отвечает Эндрю своему двоюродному брату. Ники издает звук сдувающегося воздушного шарика, прежде чем выбежать из комнаты Эндрю в поисках своего мужа. Несколько минут спустя звучит глубокий голос Эрика. — Да? — Ники подслушивает? — Больше нет, — отвечает Эрик, когда дверь закрывается. Эндрю приходится сделать несколько глубоких вдохов, чтобы напомнить себе, что это Эрик, он хороший, он не причинит ему вреда, он в безопасности. — Я прошу развода после этого! Не могу поверить, что мой собственный муж мог вот так предать меня, — кричит Ники из коридора. — Он заботится о тебе. — Я знаю. Это раздражает. Мне нужна осмотрительность. — Хорошо. Если Эрик корчит рожи, когда Эндрю говорит ему о том, что ему нужна помощь в печати, мужчина ничего не говорит и выполняет инструкции Эндрю в тишине, которую время от времени нарушают крики Ники снизу. Похлопывание по получившемуся предмету может завести его только так далеко, поэтому Эндрю дает последние инструкции Эрику, надеясь, что это не выглядит ужасно, и ждет прихода Нила. — Готов к первой части нашего последнего чувства? — спрашивает Нил, когда они выходят из дома. — А ты? Тихий смех и рука на руке Эндрю, чтобы направить ее поверх руки Нила, – это единственный ответ, который ему нужен. — Я отказываюсь плавать с дельфинами, — Эндрю невозмутим во время поездки. На этот раз Нил смеется громче, немного истерично, по мнению Эндрю. — Зачем нам это? Эндрю поднимает руку, чтобы сосчитать на пальцах, хотя Нилу следовало бы обратить внимание на дорогу. — Ты идиот, у тебя самые худшие идеи, ты, кажется, твердо намерен каким-то образом убить меня мирным путем, а дельфины – это нечто осязаемое. — Только первый и последний факты являются действительными. Но нет, сегодня мы не промокнем. Эндрю держит двусмысленное замечание при себе. Он уже хорошо знает, что Нил не может понять намек, чтобы спасти свою жизнь, и ему не нужно снова ставить ситуацию в неловкое положение, когда он так близок к тому, чтобы вернуть себе зрение. Машина останавливается. Эндрю выходит в темных очках, чтобы дождаться Нила, и хватает его за руку, чтобы идти вместе. — Мороженое за мой счет, если угадаешь, куда мы идем. — И я должен догадываться, ничего не видя, не чувствуя, не пробуя на вкус и не слыша. — Разве этого недостаточно для подсказки? — Я ненавижу тебя. Нил снова смеется, но больше ничего не добавляет. Эндрю напрягает уши и нос, чтобы уловить хоть какой-нибудь намек на их назначение. То, что он делает за бесплатное мороженое. Еще хуже то, что он знает, где они находятся, в тот момент, когда Нил открывает дверь, чтобы впустить их, и его поражает безошибочная смесь слабых запахов и негромкой музыки. Уловки Нила все-таки сработали. — Книжный магазин. — По крайней мере, не проси о чудовище. — Не могу этого обещать. Нил останавливается. Эндрю ждет добрую минуту, прежде чем заговорить снова. — Не люблю играть в статую. — Ты не задашь свой вопрос? — Нилу удается сохранять небрежный тон, но напряжение в руке выдает его. Эндрю так и подмывает поднажать на это. — Нет. Скоро я получу ответы на все свои вопросы. Рука Нила лишь немного расслабляется. По мере продвижения к нему возвращается его обычный тон. — Как говорится, не суди о книге по ее обложке. Мы это делаем. — Ты вообще умеешь читать? — Эндрю дразнит. — Не совсем. Хотя, попытавшись, ты ничего не потеряешь. — И что, ты выбираешь книгу, я выбираю книгу, мы меняемся ими, как лучшие друзья в средней школе, и через месяц разговариваем по телефону, чтобы сказать, что мы думаем? — Не совсем, — отвечает Нил, идя впереди. — Я больше думал о том, что ты выбираешь книгу для себя, я тоже выбираю книгу для тебя, и все. — Что ты имеешь против книг? — Я думал, на этот раз ты не спрашиваешь. — Я передумал. Нил вздыхает. — Это не против книг, это против того, чтобы долго оставаться неподвижным. Эндрю кивает. Ответ не удивителен, зная, что Нил является частью команды по легкой атлетике, поэтому он продолжает идти рядом с Нилом, пока мужчина не остановится. — Раздел художественной литературы. Хочешь трость сейчас, чтобы я мог оставить тебя наедине с ней? — Обойди это. Нил так и делает, рассказывая Эндрю, где находятся полки и какие жанры в каждой из них. Эндрю отталкивает его, когда хорошо осматривает крошечную область. Он не ждет, когда услышит удаляющиеся шаги Нила, чтобы подумать о том, какую книгу он может ему подарить. К черту поиски книг для себя. У Эндрю их предостаточно в его комнате и в его телефоне. Нил, с другой стороны, вероятно, начал читать только после того, как стал наборщиком Эндрю. Да, он слишком умен, чтобы нуждаться в них, но немного фантазии еще никому не вредило. — Здравствуйте, я могу вам помочь? — продавец пугает Эндрю до чертиков несколько минут спустя. Он стискивает зубы, чтобы не наброситься на девушку, и заставляет себя говорить безобидно. — Да, я ищу мангу. — Конечно! Какую? Наш раздел манги находится на втором этаже. Следуйте за мной! — Нет. Принесите это сюда, заверните в подарок, и я оплачу. Эндрю ждет, пока девушка примет решение, уверенный, что Нил появится в любую секунду. Он не. Наконец-то мозги женщины дошли до нее. — Да, конечно. Какое название? Эндрю говорит ей и ждет. — Тебе не надоедает так много искать? — насмехается Нил, прежде чем продавец возвращается. — Заткнись. Готов удивить меня? — Я думал, ты ненавидишь сюрпризы, — замечает Нил. Напоминание о том дне – задолго до того, как Эндрю был так потерян в Ниле. — Книга не повредит. Если только это не самопомощь. Я засуну ее тебе в задницу, если это самопомощь. И я заставлю тебя съесть это, если для тебя это самопомощь. — Слепому трудно что-либо прочесть, не так ли? Эндрю фыркает. На этот раз он слышит шаги продавщицы, прежде чем она пугает Эндрю еще раз. — Вот. Она стоит 12,99. Эндрю протягивает деньги, ждет квитанцию и сдачи, а затем еще немного, пока Нил заплатит, чтобы они могли идти. — Готов съесть свое мороженое? — Ты не пытаешь меня угадывать, какую книгу ты купил, заставляя меня почувствовать это? Мягкий смех Нила делает с животом Эндрю что-то такое, к чему он в равной степени безумен и к чему привык. — Технически, я заставлял тебя трогать вещи с самого начала, не нужно этого делать. Если только ты сам этого не захочешь. — Мороженое, — говорит Эндрю, протягивая свободную руку, чтобы схватить Нила за руку. Они вместе выходят из книжного магазина в последние лучи солнца перед осенью. Нил ведет его куда-то еще в противоположном направлении от того места, где они припарковали машину, и рассказывает Эндрю о вкусах мороженого и фирменных блюдах, доступных в магазине. Эндрю делает свой заказ; Нил делает то же самое, и они садятся за столик снаружи. Оба едят в тишине в течение нескольких минут, когда тишину нарушает голос незнакомца. — Эй, смотри! Карлик и лепрекон! — Ради всего святого, — бормочет Нил себе под нос. — Ты исполнишь наше желание? — говорит другой голос среди смеха. Руки Эндрю инстинктивно тянутся к его нарукавным повязкам, и он держит их там, зная, что Нилу ничего хорошего не принесет, если Эндрю попадет в него вместо ничтожеств. — Они слишком далеко от леса, чтобы сделать это! — Они должны что-то сделать! — Как насчет того, чтобы вы ушли, пока я не разозлился? — спрашивает Нил ядовитым голосом, без намека на его мягкий смех и остроумные замечания. — Что ты собираешься с нами сделать? Танцевать? — насмехается другой голос. Смех группы гремит все громче. Эндрю снимает повязки и вцепляется в подлокотники кресла, готовый сражаться, несмотря на то, что он не может видеть. Шансы на то, что он и стул находятся в их приблизительном местоположении, учитывая их голоса, не так уж плохи. — Давай, лепрекон, станцуй для нас! Стул Нила отодвигается назад. — Во-первых, лепреконы рыжие и ирландцы, которым я не являюсь, большое вам спасибо, а во-вторых, вы действительно хотите, чтобы я надрал вам задницу прямо сейчас? — Я… Э-э… Ммм… — Какого хрена? — Черт. Святое дерьмо. — Извини, чувак. Мы… мне очень жаль. — Черт, да. Мне тоже жаль. Шуршит одежда, и раздаются торопливые шаги. Ближайший к Эндрю стул возвращается на место. — Придурки. — У тебя тоже есть ножи? — Нет. Одного из нас, отправившегося за это в тюрьму, было бы более чем достаточно. И они мне не нужны. Эндрю приподнимает бровь, не желая настаивать на ответах после наполовину замаскированного напряжения, которое он улавливает в голосе Нила. — У меня есть кое-что пострашнее, — говорит Нил почти шепотом несколько ударов сердца спустя. Эндрю хочет спрашивать, спрашивать, спрашивать, его разум мчится со скоростью тысячи миль в час, в миллионный раз переставляя кусочки головоломки, которая представляет собой Нила, и в конце концов швыряет книгу в его сторону. — Что за черт? — Твоя книга. — Это не был обмен. — Сейчас да, — Эндрю на мгновение думает, не перегибает ли он палку. — Ты намекал, что не хочешь иметь со мной ничего общего после того, как я восстановлю зрение. Если я не могу переубедить тебя, по крайней мере, сделай это. — Эндрю, я… — Заткнись. У человека может быть так много проблем. — Но я… Каким-то образом направления, откуда доносится голос Нила, оказывается достаточно, чтобы Эндрю нашел его затылок и притянул невозможного человека достаточно близко, чтобы почувствовать запах лимонного шербета, который он ест. — Я ненавижу повторяться, так что слушай. Меня, блядь, не волнуют твои проблемы, ты все еще здесь, несмотря на мои. Если ты хочешь убежать после того, как я смогу видеть, сделай это, но знай, что я останусь. Нил убирает руку Эндрю со своей шеи и лишь немного сжимает, прежде чем отпустить. Эндрю ненавидит, ненавидит, ненавидит то, насколько это похоже на прощание.

***

По мнению Кейтлин, Нил тянет время. По словам Рене, он готовится. Стефани просто бросает на него понимающий взгляд, и правда в том, что Нил просто растягивал то немногое время, которое у него оставалось с Эндрю, прежде чем все полетит к чертям. Но после дня в книжном магазине? Нил больше не видит смысла прятаться. Сейчас или никогда. Шансы снова нарваться на другую группу хулиганов не так малы, как хотелось бы Нилу. По крайней мере, в прошлый раз, когда он задрал штаны, чтобы показать оба своих протеза, было достаточно, чтобы заткнуть им рот и заставить уйти, но что, если это случится снова? Что, если в следующий раз они укажут на это? Нил не может позволить Эндрю узнать о нем вот так. Итак, он проходит через все этапы занятий и тренировок, отсчитывая секунды до наступления пятницы – 90-го дня – и заканчивает со всем. Когда занятия в школе заканчиваются, он просит Мэтта отвезти его в ближайший Walmart, чтобы распечатать все фотографии Эндрю, которые он сделал. Он не утруждает себя альбомом, просто связывает их вместе резинкой и направляется к дому Эндрю, надеясь, что у него будет этот последний день для них, чтобы все исправить. — Нил, привет! Ты готов? — Ники приветствует его, когда он открывает дверь. Он вздрагивает, думая, что Ники говорит о том же, ради чего пришел Нил. — К чему? — К тому, чтобы зрение Эндрю вернулось, конечно! Его врачи сказали, что с 90-го дня может наступить какое-либо улучшение. Представь, что к нему возвращается зрение, пока вы вдвоем. Разве это не было бы так романтично? Нил ничего не может сказать, когда Аарон проходит позади. — Не будь грубым, Ники. Я встречаюсь с его сестрой. — Вот почему это было бы самой романтичной вещью в мире! Представь, что братья и сестры встречаются с близнецами! — Представь, что ты лишишься языка, когда Эндрю услышит тебя, — возражает Аарон. — Я думаю, я вернусь позже, — говорит Нил, отворачиваясь от порога, прежде чем ударить Ники по лицу. — Нет! Нет! Нет! Прости! Я просто… Я просто счастлив, что Эндрю вот-вот поправится. Заходи. Я больше ничего не скажу, — он делает движение с застегиванием молнии над своим ртом и освобождает место для Нила, чтобы войти. Нил кивает в знак молчаливой благодарности Аарону за попытку заткнуть рот своему кузену, прежде чем подняться наверх, в спальню Эндрю. Странно, что в последнее время Аарон, кажется, не так сильно его ненавидит, но у Нила хватает забот, кроме как зацикливаться на парне Кейтлин. Он позволит ей самой справиться с ним. Нил поднимается в комнату Эндрю и обнаруживает, что она пуста, а душ работает. Он засовывает глубоко в душу чувство вины за вторжение в частную жизнь Эндрю и подходит к тумбочке с другими книгами и бросает стопку фотографий, не взглянув в последний раз. Возможно, через несколько лет, когда он поступит в колледж и эти месяцы останутся глубоко в прошлом, он сможет оглянуться на фотографии, сохраненные в облаке, и вспомнить время, проведенное с Эндрю, с улыбкой, как учила его Стефани. Однако сегодня… сегодня Нил просто хочет, чтобы все это поскорее закончилось. Он закрывает ящик и выходит в коридор, ожидая, пока Эндрю будет готов. Нил достает свой телефон только для того, чтобы найти сообщение от Рене. Черт возьми. Все будет хорошо. Удачи!

Что, если я уеду жить в Мексику? Никогда там не был

Бегство – это не ответ на все вопросы Да, он знает. Он ежесекундно несет с собой последствия последнего смертельного напоминания об этом же уроке и будет продолжать делать это до конца своих дней. Он кладет телефон обратно как раз в тот момент, когда ящики шкафа Эндрю перестают открываться и закрываться. — Могу я войти? — Он вернулся. Столь же нереальный, сколь и непредсказуемый, — говорит Эндрю, не поворачиваясь в сторону Нила. Он поливает растения, которые дал ему Нил. Кажется, что прошла вечность. — Я должен тебе ответы. Эндрю продолжает поливать цветы. Он говорит до тех пор, пока не ставит лейку. — Тебе нужно, чтобы я изложил вопросы по буквам? — На этот раз никаких вопросов. Мы перешли к прикосновениям. Это возбуждает любопытство Эндрю настолько, что он отодвигается от растений и садится на край своей кровати. Нил садится напротив него. — Пришло время тебе встретиться со мной, — говорит Нил. Эндрю сглатывает. — Я не занимаюсь слепой ерундой, видя руками. Говоря это, он протягивает руки в направлении Нила. — Ты уже сделал это в день тортов. В моем лице нет ничего особенного. Уши Эндрю становятся ярко-красными. На этот раз Нил – тот, кто промолчит. Он не может так нравится Эндрю, не тогда, когда он даже не видел Нила. Требуется слишком много усилий, чтобы его голос звучал ровно. — Во-первых, доказательство того, что я не слабослышащий. — Ты сказал, что это не так. — А еще я лжец. Эндрю не убирает руки, поэтому Нил подносит их к ушам, чтобы Эндрю сам почувствовал, что с обеих сторон нет слуховых аппаратов. Если его руки слишком долго задерживаются на волосах Нила, ни один из них ничего не говорит. У Нила есть две секунды, чтобы уклониться, струсить и импровизировать, когда он вспоминает о своем пари с Рене. Он делает глубокий вдох и идет дальше. — Теперь тебе пора узнать, что я скрывал, — говорит Нил, убирая руки Эндрю со своей головы. — Но прежде, пообещай мне, что ты не будешь держать зла на свою семью. Я просил их не говорить тебе. Эндрю свирепо смотрит на него. Даже если его глаза остаются расфокусированными и смотрят в нескольких дюймах от Нила, он не может не отшатнуться. — Я не буду. Нил кивает, хотя Эндрю этого не видит. Он отодвигается на кровати и приближается к Эндрю, чтобы вытянуть ноги перед собой, достаточно, чтобы Эндрю мог дотянуться без усилий. — Я возьму твои руки, да или нет? — Да. Нил прилагает все усилия, чтобы сдержать собственную дрожь, когда ставит руки Эндрю на колени. Эндрю замирает в тот момент, когда чувствует, к чему прикасается, даже если это происходит через ткань джинсов Нила. Нил позволяет им оставаться в таком положении и наслаждается слабой надеждой на то, что ничего не изменится, что месяцы свежего воздуха, которые дало ему состояние Эндрю, не пройдут впустую. Это будет самый трудный процесс в истории. Сделав последний глубокий вдох, Нил слегка опускает руки Эндрю вниз, чтобы он знал, что они продвигаются вперед. Нил продвигается вперед по миллиметру за раз, пока руки Эндрю не достигают края протеза. Нил не хотел видеть реакцию Эндрю, но он все равно оборачивается, чтобы увидеть, как он нахмурился. Нил нажимает еще немного, и еще, вплоть до изгиба протеза вокруг стоп. Он продолжает направлять руки Эндрю к пилону, когда Эндрю поднимает их. — Нет. Кто знал, что одно-единственное слово может уничтожить целый мир? Нил убирает руки от Эндрю, но остается как вкопанный на месте, неспособный прочитать Эндрю с его легкой хмуростью и темнеющими глазами. — Эндрю? — Нет. По какой-то причине это хуже, чем если бы Стюарт сказал ему, что у него нет ног, хуже, чем знать, что он был в вечности от того, чтобы снова ходить, более болезненно, чем встать и сделать этот первый шаг спустя недели. Нил не может этого вынести. Он встает с кровати и уходит. — Нил. — Мне жаль. Нил убирается из спальни, из дома, из жизни Эндрю навсегда, не оглядываясь назад.

***

Чертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчертчерт. Черт. Эндрю наслаждается вкусом губ Нила в своих, предвкушая ощущение узких бедер в его руках, когда он пробует и тонет в ароматах своей личной головоломки, когда его руки опускаются, а не поднимаются, а затем… И затем. Внезапно все кусочки головоломки без усилий встают на свои места. Кейтлин угрожает ему, Нил не хочет, чтобы его видели, угрожает Ники, просит Ники и Эрика заткнуться, так хорошо зная, что чувствует Эндрю, будучи таким упрямым, таким услужливым, таким золотым мальчиком, таким гребаным мучеником. — Эндрю? — Нет. Нил встает. Эндрю сразу становится холодно, хотя Нил двигается дюйм за дюймом, и они не были так близки. Эндрю не хотел, чтобы Нил уезжал. Эндрю хочет знать, как, почему, когда. У него так много вопросов. Самое важное: почему он думает, что Эндрю стал бы меньше думать о нем после всего этого времени? Все существо Эндрю переполнено потребностью держать Нила в своих руках и целовать его до тех пор, пока их губы не покроются синяками, пока он не сможет проникнуть в мозг идиота через прикосновения их языков и сказать, что Эндрю очарован человеком, которого он смог услышать, потрогать, понюхать и почти попробовать на вкус. Но потом он, блядь, наконец-то слышит шаги Нила впервые за три месяца и уходит, потому что Эндрю слишком долго ждет, чтобы что-то сказать. — Нил. — Мне жаль. До этого момента Эндрю считал, что он успешно избавился от того, чтобы снова испытывать какие-либо эмоции. Тем не менее, от двух слов у него кружится голова, а сердце бешено колотится в груди, борясь за то, чтобы вырваться наружу и снова перестать чувствовать. Это не извинение, это прощание. Окончательное прощание, о котором Нил предупреждал его несколько недель назад, и все потому, что Эндрю позволил своему разуму думать, что Нил ведет к страстному желанию поцелуя, в котором Эндрю признался в доме Нила. Он никогда бы за миллион лет не подумал о том, какой оборот приняли события, хотя он уже был готов к тому, что Нил может стать ходячей трагедией. Эндрю никогда не думал, что это будет буквально ходячая трагедия. И он такой глупый из-за этого. Такой, такой, такой глупый и такой, такой, такой медлительный, что теперь его единственная компания – это то же самое одиночество, с которым он начинал до Нила; глупый, крикливый, забавный, смеющийся Нил привнес в его черную жизнь свет. Секунду спустя из-за стольких чувств, бурлящих в его мозгу и бьющихся в груди, Эндрю двигается, сам того не замечая. Две секунды спустя его рука горит, и с нее капает что-то теплое. — Эндрю? Эндрю! О боже мой! Иисус Христос. — Николас? Что такое… Дерьмо. Я принесу аптечку первой помощи. Разум Эндрю снова и снова прокручивает его последние мгновения с Нилом, сожаление захлестывает его волнами, которые он не может остановить, пока не вернется в свое окружение с острым жалом в руке. Эндрю инстинктивно наносит удар, даже если не видит, куда ему следует целиться. — Эндрю, нам нужно вымыть твою руку. Успокойся, — командует Эрик. — Николас, ты можешь убрать стекло? — Д… да. По какой-то причине спокойное руководство Эрика немного облегчает боль в груди Эндрю, и он позволяет мужчине справиться со своей кровоточащей рукой. Время от времени Эндрю сжимает кулак, чтобы убедиться, что он не повредил ничего, кроме кожи. Раздаются шаги, стаканы звенят об пол, и шаги удаляются. Массивные руки Эрика слишком осторожно перевязывают Эндрю. Неудивительно, почему Ники так сильно влюбился в этого парня. — Николас хотел рассказать тебе с самого начала в надежде, что ты будешь относиться к нему проще, но он попросил, чтобы мы этого не делали. Сказал, что хочет чувствовать себя нормально, и я думаю, что так оно и было. Ядовитая реплика вертится на языке Эндрю. Однако то, что выходит, – это: — Я знаю. — Что ты ему сказал? — Ничего. — Это была слишком большая скорость ни за что, — Эрик возражает. — Он бегун, — отвечает Эндрю, пожимая плечами, изо всех сил стараясь притвориться, что разговоры о Ниле не сжигают его изнутри. — Эндрю? — Ники выбирает этот чертов момент, чтобы вернуться в комнату. — Что. — Тебе следует поговорить с Нилом. Вопреки себе, Эндрю фыркает. Что он собирается сказать? "Прости, что испугался, когда я думал, что мы собираемся поцеловаться, но вместо этого я обнаружил, что у тебя нет ног"? Или "Итак, я начал возбуждаться, а потом ты сбросил на меня бомбу, чего ты ожидал"? Нет, это не вариант. Кроме того, это не слова Эндрю. — Он казался расстроенным, — настаивает Ники. — Оставь меня в покое, — говорит Эндрю после нескольких минут молчания. — Но… — Уходите. — Я вернусь, чтобы починить твое окно. Две пары шагов тихо удаляются. Эндрю возвращается, чтобы упасть в свою кровать. Несмотря на то, как сильно он ненавидит это признавать, его кузен прав. Однако он больше не будет так разговаривать с Нилом. Эндрю все еще хочет встретиться с невозможным мальчиком. Итак, он будет ждать следующие десять дней в полном отчаянии и снова обратится к Нилу, когда к нему вернется его проклятое зрение. Он больше ничего не испортит.

***

Нил убегает на своих протезах, лишь бы побыстрее добраться до своего дома. Всякий раз, когда его мысли приближаются к тому, чтобы догнать его, Нил бежит сильнее, быстрее, дальше, пока воздух, проходящий мимо его ушей, не становится единственным звуком, который он может слышать, а не "нет" Эндрю. Дома сливаются друг с другом, деревья – лишь бесформенная зеленая дорожка в уголках его зрения, и он игнорирует каждого человека, пытающегося приблизиться к нему, пока солнце не садится, чтобы приветствовать холодную сентябрьскую луну, которая заставляет его вернуться к настоящему в болезненной волне сожаления и пота. Нилу требуется мгновение, чтобы сориентироваться в темноте, и на мгновение он думает о том, чтобы позвонить кому-нибудь, чтобы забрать его, но он оставил свой телефон – вероятно, незаряженный – дома, поэтому он поворачивается вполоборота и сдает назад, замедляясь все больше и больше с каждым новым шагом, пока, наконец, не нашел свой дом. У него едва хватает сил переступить порог и закрыть за собой дверь. Нил примет ванну, смоет с себя этот ужасный день и продолжит, потому что это то, что Нил всегда делает. То, чему научила его мать: никогда не сбавлять темп, никогда не останавливаться, никогда не оставаться. За исключением того, что какофония голосов сливается друг с другом, как только люди внутри замечают его, и Нил падает в обморок, прежде чем успевает сказать, что с ним все в порядке.

***

— Я собираюсь, блядь, убить этого карлика. — Нет, это не так. — Да, это так. Я сказала ему, что произойдет, если он причинит вред Нилу. — Кейтлин, он сильнее тебя, и мы не знаем, что случилось. — Он мудак, вот что случилось. Нил заслуживает лучшего. — Почему бы тебе не позвонить Аарону и не успокоиться, милая? — Мне лучше позвонить Стюарту. — Нет!

***

Эндрю одаривает Нила маниакальной ухмылкой, размахивая перед ним грязным мясницким тесаком. — Давай посмотрим, будешь ли ты кричать меньше, чем кричала твоя мать, Натаниэль. Натаниэль закрывает глаза, прежде чем приходит боль. В следующий раз, когда он открывает их, он находится в спальне Эндрю в Колумбии. Натаниэль ушел, оставив Нила держать Эндрю за руки. — Я слепой, а не глупый, Нил. Неужели ты думаешь, что я останусь с таким калекой, как ты? — Но ты сказал, что останешься, — Нил ненавидит то, как жалобно он звучит, мольбу в его голосе. — Я думал, что это было что-то, что ты спрятал. Этого я не могу простить. А теперь убирайся из моего дома, если можешь. Нил двигается, чтобы отряпнуть, и уходит, чтобы упасть на задницу, потому что его протезы исчезли. Секунду спустя он лежит на полу на улице в Бруклине, все еще не в силах пошевелиться, когда его отец и его люди догоняют его.

***

Нил просыпается от толчка, хватая ртом воздух. Одеяло обвивается вокруг его тела, когда он выбирается из него, чтобы встать… чтобы встать на ноги. Нет, не его ноги. Их протезирование. Он прижимает колени к груди и опускает голову, пытаясь набрать немного воздуха обратно в легкие, прищелкивая ногами несколько раз, пока не вспоминает, что он в безопасности, он снова может ходить, он свободен. Только позже он понимает, что если кто-то заменил протезы на его ногах, чтобы уложить его в постель, то его прибытие, должно быть, было плохим. Он узнает это завтра, когда все будут кричать на него громко и пространно. Сегодня вечером он начинает снимать протез, чтобы дать своим конечностям отдохнуть, когда в коридоре загорается свет. Секунду спустя Стефани открывает дверь в его комнату. Нил продолжает избавляться от ног, неспособный повернуться к ней лицом или сказать хоть слово. Стефани молча сидит рядом с ним. Проходит минута или две после этого, когда Рене и Кейтлин следуют за ним, чтобы сесть вокруг него и молча обнять. Почти так же, как они это делали, когда впервые встретились. Когда они отпускают его, Стефани протягивает ему бутылку воды, которую он выпивает залпом. Удовлетворенная тем, что он не жалуется, Стефани притягивает Нила ближе к себе, чтобы взъерошить его волосы и поцеловать в макушку. — Что тебе нужно? Нил качает головой. — Скажи мне, если передумаешь, — говорит она, еще раз целуя его. Стефани поворачивается к девочкам. — Не замышляйте никаких убийств. Стюарт и так достаточно занят. Кейтлин заговаривает, как только Стефани закрывает за собой дверь. — Я собираюсь убить карлика. Рене смеривает ее взглядом, прежде чем повернуться к Нилу. — Что случилось? Нил жалеет, что оторвал ноги теперь, когда он оказался в ловушке между своими сестрами. Он предпочел бы бегать еще полдня, несмотря на жжение во всем теле, чем столкнуться с обеими после того, как они предупредили его об этом. Он хватает подушку, чтобы обнять ее и зарыться в нее лицом, борясь с желанием рассказать об ужасном дне в доме Эндрю. Когда он готов, Рене и Кейтлин все еще ждут его. — Он сказал "нет". — Нет чему? — спрашивает Рене. Нил бы ударил ее по лицу, если бы только она не смогла заставить его пожалеть об этом в два приема. — К этому, очевидно, — говорит Нил, указывая на свои ноги. — Он не будет слепым вечно, так что у него нет причин принимать меня. — Это его слова? — Они ему не были нужны. — Могу я убить его сейчас? Он не увидит, как я подойду, — говорит Кейтлин. Рене заставляет ее замолчать еще одним свирепым взглядом. Нил снова зарывается лицом в подушку. — Нил, — Нил остается неподвижным. Если он пошевелится, крик из его горла может вырваться и никогда не закончится. — Нил, — повторяет Рене, протягивая руку, чтобы пригладить его волосы. — Каковы были его слова? Нилу требуется вся его сила, чтобы собраться с духом и ответить нейтральным тоном. — Я же говорил тебе; он сказал "нет". Я подумал, что если бы он чувствовал, а не слушал, все было бы по-другому, поэтому я дал ему потрогать, и он… он просто сказал "нет". Кейтлин обнимает его. — То, что я сказала раньше, было шуткой. Моя кровать открыта для тебя, чтобы мы могли есть мороженое и проклинать этого ублюдка в любой день. Рене игнорирует ее. — Нил, он, вероятно, не сказал тебе "нет". Скорее всего, он сказал "нет" самому себе. — Почему? Чтобы не вытолкнуть меня? — рука Рене покидает его голову только для того, чтобы Кейтлин обхватила его крепче. В такие моменты, как сейчас, все еще тревожно, что кто-то, кроме его матери, будет обнимать его. Не говоря уже о том, чтобы делать это с нежностью, а не с яростью, но все равно приятно знать, что, по крайней мере, люди под этой крышей принимают его. — Чтобы не торопить события и не делать что-то не так. Нил, я тренируюсь с ним почти с тех пор, как мы переехали сюда, и я не была у него дома, не говоря уже о том, чтобы пойти с ним куда-нибудь еще, кроме спортзала или кафе. Он впустил тебя и позволил тебе заботиться о себе, хотя редко это делает. То, что ты показал ему, должно быть, было шоком, если у него уже были другие теории. — Ну и что? Он больше не хочет, чтобы я был в его жизни. — Это неправда, пока он этого не скажет, и даже тогда тебе следовало бы знать лучше. Вот что ты сделаешь: ты отдохнешь сегодня, ты подумаешь о том, что именно пошло не так, и ты снова поговоришь с ним. Он заслуживает шанса прояснить ситуацию так же, как и ты. Хорошо? — И ты будешь заряжать свой телефон и всегда держать его при себе. Никогда больше не смей так с нами поступать, — говорит Кейтлин, ее храброе лицо, наконец, ломается, и она начинает плакать на плече Нила. Вздохнув, Нил протягивает одну руку, чтобы потереть поясницу Кейтлин, и протягивает другую руку, чтобы обнять Рене. — Простите. Нил собирает все силы, какие только может, у своих сестер и позволяет себе заснуть, окруженный их теплом и любовью. Если с Эндрю все будет кончено навсегда, по крайней мере, он всегда сможет вернуться домой и получить это.