100 Days

Утренние звезды сияют так ярко Заглядывая глубоко внутрь меня Огненные угли горят и прячутся Все слова, что я хотел написать

Дни 95-104

На 95-й день Эндрю просыпается от единственной белой точки, нарушающей полную темноту. На 96-й день пятно увеличивается настолько, что он может различать силуэты и тени. На 101-й день Эндрю снова видит цвет, но все прямые источники света причиняют боль его глазам, поэтому он всегда надевает солнцезащитные очки, которые дал ему Нил, и начинает свое ожидание. Никто не говорил, что он больше не может читать настоящие книги, поэтому он берет со стола завернутый подарок, который подарил ему Нил, и открывает его, наполовину ожидая увидеть внутри пустую коробку или еще одну идею в духе Нила, но обнаруживает юмористическую книгу стихов для детей. Он читает каждое стихотворение с голосом Нила, звучащим в его голове, и сдается, не прочитав и половины. Сколько бы он ни загружал аудиокниг за последние месяцы, он не может перестать думать о том, как было бы приятно, если бы Нил читал ему. Эндрю сокрушает чудо, прежде чем оно осядет окончательно. Нил ушел. На 103-й день Эндрю решает, что пришло время привыкнуть к дневному свету и экранам, поэтому он бросает солнцезащитные очки на свой стол, чтобы использовать их только тогда, когда он за компьютером или телефоном. На 104-й день Эндрю не выдерживает, ведет себя как старик, и берет солнцезащитные очки, чтобы положить их на тумбочку. У него еще не хватает духу избавиться от одного из немногих материальных предметов, оставшихся от Нила. Он бросает очки в почти пустой ящик и уже наполовину закрывает его, когда его внимание привлекает неизвестный предмет. Его сердце грозит покинуть тело, когда он сразу узнает, что это фотобумага. Эндрю теряет хладнокровие в течение пяти секунд, которые ему требуются, чтобы оторвать резинку от стопки фотографий, чтобы увидеть их. Это все его фотографии: в кафе, у себя дома, сверлящий взглядом, жалующийся, ухмыляющийся, солнце светит сзади, сверху, держит плюшевую лису на ярмарке, ждет продавца в книжном магазине, ест мороженое столько раз, что не сосчитать. Все фотографии представляют собой беспорядочную хронологию его ослепленного времени. Есть даже фотографии Ники и Эрика на диване с кошками или с Эндрю в столовой в день блинчиков. Вопреки его заявлениям о том, что он ничего не чувствует, сердце Эндрю продолжает пропускать удары, а его руки дрожат все больше и больше с каждым новым снимком, ожидая, удивляясь, предвкушая всего один снимок невозможного мальчика, который так сильно изменил его за такое короткое время. Он уже собирается обнадежиться, стопка редеет, когда на последней фотографии проглядывает вспышка ярко-каштанового цвета. Он едва может сдержать дрожь в руках, когда отделяет это фото от остальных. Нил… Он… Эндрю приходится сесть на кровать, прежде чем у него подкашиваются ноги. На снимке Эндрю бледнее обычного, так как он застрял в тележке на американских горках, губы сжаты в тонкую линию, когда он слегка повернут в сторону Нила, и Нил — это… все, что представлял Эндрю, и даже больше. Эти ледяные голубые глаза, улыбающиеся ему ярче, чем его идеальная улыбка, выбивают воздух из его легких с силой лобового столкновения. Эндрю прекрасно помнит ощущение мягких волос на кончиках своих пальцев. Не требуется никаких усилий, чтобы связать воспоминание с этой огненно-каштановой копной, сияющей под последними летними лучами солнца, и его грудь сжимается от желания, чтобы Нил был здесь прямо сейчас. Сказать ему, какой он глупый, что сбежал, когда все, о чем думал Эндрю, это о том, что было бы замечательно сделать что-то еще, что-то большее, не жалея ни о чем. Минуты — или, может быть, часы — спустя, уставившись на единственную фотографию, Эндрю, наконец, опускает руку, чтобы найти единственную наклейку на обратной стороне одной из других выброшенных фотографий. Почти детский почерк, должно быть, принадлежит Нилу. Он хватает ее дрожащими руками, ненавидя ту чушь, которую несбыточная мечта имела наглость написать. Хей, Извини, что рылся в твоих вещах. Я ничего не видел. Просто хотел скрыть это от Ники. Если бы я этого не сделал, ты бы слушал об этом вечно. Также прошу прощения за то, что сделал все эти снимки без спроса. Подумал, что тебе, возможно, захочется узнать, как выглядели твои три месяца во тьме. Спасибо, ты был великолепен. Нил. Эндрю останавливается на полпути, хрустя бумагой под пальцами. Он хочет увидеть Нила. Он хочет все исправить и разрядить обстановку между ними. Если после этого Нил не захочет иметь ничего общего с Эндрю — прекрасно. Он будет двигаться дальше, но это будет не потому, что он не пытался. Эндрю может быть немного уродлив, но быть лодырем? Нет. Эндрю просто так не сдастся. Он хватает свой телефон, чтобы отправить Рене сообщение.

Спарринг в 5?

Ей требуется почти три часа, чтобы ответить. Да Пока не наступит пять, Эндрю тратит свое время на то, чтобы выпустить пар, чтобы быть с ней помягче, иначе все плохо кончится для обоих. Выход на улицу без Нила рядом с ним приводит в замешательство на несколько секунд, прежде чем он качает головой и напоминает себе, что ему больше не нужно, чтобы Нил был рядом. Итак, он подавляет свои мысли и направляется в спортзал. Рене уже ждет его в их обычной комнате. — Привет, Эндрю. Я скучала по нашему спаррингу. Эндрю бросает свои сумки и встает посреди ковриков, ожидая Рене. — Ты уверен, что тебе нормально? Вместо ответа он нанес ей мощный удар кулаком прямо в лицо. Рене быстро блокирует большую часть урона и контратакует коленом в почку. Они оба устали после стольких месяцев без спаррингов, но Эндрю испытывает горечь потери Нила, и, учитывая силу, которую Рене вкладывает в каждый блок и контратаку, она, должно быть, заставляет его расплачиваться за то, что Нилу приходится нелегко из-за его собственной глупости. Если бы он только дождался Эндрю, когда тот перезвонил… Атака Рене такая же грязная и беспощадная, как и в самый первый раз, когда они дрались, так что Эндрю должен выкинуть это из головы и вернуться к спаррингу, если он не намерен потерять зуб или два. Он уже покрыт потом и борется за дыхание, когда видит брешь в защите Рене, чтобы сделать один из ее причудливых приемов против нее же, схватив ее за талию, чтобы скрутить ее ноги снизу и опрокинуть на спину с удовлетворительным стуком. Эндрю бросается, чтобы поднять обе ее руки над головой, и использует свой вес, чтобы удержать ее от повторного нападения. — Почему ты никогда не рассказывала мне о нем. Рене выдерживает его взгляд, несмотря на боль, которую она, должно быть, испытывает, когда колено Эндрю упирается ей в грудь. — Это не моя история, чтобы ее рассказывать. Эндрю отпускает ее с большей силой, чем необходимо. Он опускается на пол рядом с ней, позволяя Рене сидеть с гримасой при каждом движении. Она потирает запястья. — Меня не это волнует. Ты могла бы сказать, что он привлекательный, умный и такой чертовски раздражающий, как прыщ на заднице. Несмотря на только что полученную взбучку, Рене смеется. Эндрю должен был раньше расставить все точки над «i». Она делает это так же, как и Нил; смех Стефани. — Ты знал, что у меня есть братья и сестры, и никогда не спрашивал. Я бы тебе сказала. — Ты не сказала мне о том, что Кейтлин встречается с Аароном. — Это тоже застало меня врасплох. Нил узнал об этом раньше меня. Эндрю воспринимает ее ответ с ворчанием. Он встает, чтобы взять свою воду, и бросает бутылку Рене в нее саму. Она заговорила после того, как они оба утолили свою жажду. — Вам двоим нужно поговорить. — Будет ли он. — Да. Я думаю. Я поговорила с ним и дала ему понять, что ты не хотел его отпугнуть, но ты также должен понимать, как тяжело ему быть увиденным в первый раз. Теперь, когда он обнаружил, что ты для него важен, это сложнее. Эндрю делает еще один глоток воды, чтобы избежать ответа. Удар бутылкой ему в лицо должен скрыть его реакцию на осознание того, что он что-то значит для Нила. Даже если он просто пустая трата времени для другого парня, Эндрю сможет с этим смириться. Рене встает через несколько минут, когда понимает, что Эндрю больше не хочет ничего делать. — Не жди слишком долго, ладно? Он сделал то же самое, и посмотри, к чему это вас привело. — И куда это привело тебя? Это не у меня подбитый глаз. Рене снова смеется. — Пока нет. В следующий раз, когда Кейтлин захочет вцепиться тебе в горло, я, возможно, позволю ей. Я действительно не могу дождаться, когда смогу назвать тебя шурином. Это последняя капля, переполнившая чашу терпения Эндрю. Прежде чем задержаться еще немного, он достает свой телефон и отправляет сообщение для Нила.

Воскресенье. Ботанический сад в 12 часов у павильона роз. Я сам плачу за свое мороженое

Эндрю не ждет ответа, но не может сдержать сердцебиения от надежды, что Нил появится.

***

За два года до Эндрю

— Все будет хорошо, — сказала Рене, нежно положив руку на плечо Нила. — Ты действительно пытаешься попасть в легкоатлетическую команду? — спросила Кейтлин с другой стороны от него. — Да, почему бы и нет, — Нил пытался изобразить безразличие, хотя на самом деле он так не нервничал со своего первого дня в школе год назад. — Который это час? Мне нужно прийти посмотреть, как ты надерешь всем задницы. — После уроков, — ответила Рене. — Если ты поторопишься, может быть, ты сможешь прийти вовремя. Кейтлин фыркнула. — Я постараюсь. Это совершенно несправедливо, что мои брат и сестра старше меня. Нил улыбнулся Кейтлин. Правда заключалась в том, что если бы не она, он, вероятно, не пережил бы повторного поступления в школу в прошлом году. Рене заговорила. — В следующем году ты присоединишься к нам. А теперь иди, пока не опоздала. — Видишь? Несправедливо! Новые брат и сестра должны означать, что я старшая, то есть тот, кто всем командует. О, и я действительно опаздываю. Пока! Нил наблюдал, как Кейтлин убегает от них, задаваясь вопросом, хватит ли у него наглости повторить те же самые дикие истории, которые она придумывала в прошлом году, всякий раз, когда кто-то спрашивал о ногах Нила. Среди его любимых были: он был на секретной миссии в Австралии, плавал с акулами, когда они напали на него; он поднялся на Эверест, и йети подставил ему подножку по пути вниз; он сражался с медведем голыми руками во время приключения в Канаде; и он был киборгом из будущего. — Все будет хорошо, давай, — сказала ему Рене, возвращая его к безумию первого дня в старшей школе. День прошел просто замечательно. Почти все уже знали его со средней школы, так что ему не приходилось сталкиваться с их пристальными взглядами и неловкими вопросами, как в прошлом году. К обеду он не смог найти Рене, поэтому он в одиночестве вошел в обеденный зал, ища столик, за которым можно было бы сесть одному, когда голос и массивная рука, размахивающая в воздухе, привлекли его внимание (и половину студентов вокруг). — Нил! Мы здесь! — крикнул Мэтт со своего места за столом поближе к окнам. Он был одним из друзей Рене. Остальные уже были с ним, за исключением самой Рене. Нил часто разговаривал с ними, но не считал эту компанию своими друзьями, так как предполагал, что они общались с ним просто из-за его сестры. Он все равно подошел к их столику, чтобы избежать новых криков в его сторону, и сел в углу. Как он и подозревал, четверо старшеклассников заткнулись при его появлении. Это снова был Мэтт, который начал говорить с Нилом. — Как проходит первый день? У тебя появились какие-нибудь друзья? — Не совсем. — Потрясающе! Я имею в виду… Просто у Кевина уже есть Сет, у Рене есть Элисон, и я единственный в группе, у кого нет лучшего друга. Как насчет того, чтобы ты помог мне это изменить? Нил обернулся, задаваясь вопросом, как, черт возьми, он собирается заводить друзей для Мэтта, когда Нил не мог найти друзей для себя. — Эм… — Отлично, это его первый день, а ты уже сломал парня, — сказал Сет. Он был наименее любимым Нилом из всей компании. — Теперь он не захочет нам показывать. Нил повернулся, чтобы посмотреть на него более пристально, когда Элисон шлепнула его по затылку. — И то, что ты скотина, тоже не помогает. Нил боялся, к чему приведет этот разговор, но все же спросил. — Показать вам что? — О, ты не обязан, если тебе некомфортно, мы это полностью понимаем. С тех пор, как мы познакомились с тобой, Рене предупреждала нас, чтобы мы никогда не спрашивали, но мы бы очень, очень хотели увидеть твои ноги. Я имею в виду ненастоящие. Мы не флиртуем. — На самом деле она сделала несколько очень красочных угроз по этому поводу, — добавила Элисон, прежде чем Нил успел даже разинуть рот на них. — Нам просто любопытно, — сказал Кевин следующим. — Это правда, что ты можешь бегать? Нам нужен кто-то в легкоатлетической команде лучше, чем этот идиот, а твоя вторая сестра всегда хвастается, какой ты быстрый. — Кого ты называешь идиотом? — огрызнулся Сет. — Тебя, — ответил Кевин, забыв о Ниле, чтобы встретиться лицом к лицу со своим товарищем по команде. — Мы выигрываем половину гонок только потому, что ты выше всех, а не потому, что прикладываешь какие-то усилия. Итак, ты можешь? Все взгляды вернулись к Нилу. Он не должен так нервничать, когда уже поговорил со всеми друзьями Рене раньше. — Да, я могу. Я подумывал о том, чтобы позже попробовать себя в команде. Кевин одобрительно кивнул. Мэтт выразил свое волнение. — Отлично! Не могу дождаться, когда увижу тебя в действии. Ты всегда такой тихий. Нил больше ничего не сказал в пользу того, чтобы время обеда прошло в тишине. Он отправил сообщение Рене, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. — Рене в библиотеке, — сказал Нил на случай, если его друзьям было интересно. Они обменялись взглядами, которые Нилу не понравились. Собирались ли они драться с ним? Запугивать его? Издеваться над ним? Неужели они действительно думали, что ему нужна Рене, чтобы защитить его? — Итак… ты покажешь нам? Обещаю, мы просто хотим посмотреть, — снова спросил Мэтт. Нил посмотрел на каждого из них, ища скрытую насмешку. Даже Сет не подавал никаких признаков. — Здесь? — Мы можем выйти на улицу, — предложила Элисон, когда заметила, что Нил не решается это на виду толпы. — Никто не хочет поджариваться на солнце в такой час. Нил кивнул, все еще не уверенный, правильно ли это было. Он не хотел ссориться в свой первый день или в конечном итоге расстраиваться и заставлять Стефани устраивать сцену вместо него. Группа вместе вышла на улицу, привлекая несколько любопытных взглядов, которые перестали преследовать их в тот момент, когда люди заметили, что они направляются на улицу. Элисон подвела их к скамейке в тени дерева, которая также служила укрытием на случай, если кому-то еще придет в голову выйти на улицу. Четыре пары глаз пристально посмотрели на Нила. Кроме его семьи и армии врачей и медсестер, участвовавших в его выздоровлении, никто раньше не видел протезов Нила. Даже в своей другой школе, так как он всегда старался носить мешковатые длинные джинсы. Итак, он сделал храброе лицо, сел на скамейку, глубоко вздохнул и задрал низ брюк, чтобы показать свои ноги. — Вау. — Ты такой крутой. — Это больно? Нил не знал, как реагировать, когда никто из них не отшатнулся, но присел, чтобы поближе рассмотреть его ноги с разной степенью благоговения и недоумения на их лицах. — Значит, ты можешь делать с ними все, что угодно? — Кевин указал пальцем. — Вроде того. Удобнее использовать лопасти для бега и прыжков. — Как те, что использовались на Паралимпийских играх?! — спросил Мэтт чуть громче. Нил снова спустил джинсы и опустил взгляд. Он ненавидел быть калекой, а еще больше — когда другие напоминали ему, что он калека. Как будто смотреть на его незавершенное тело каждый день было недостаточно. — Да, — ответил он шепотом. — Это так чертовски круто! Не могу дождаться, когда увижу тебя на пробах. Ты должен летать в них, — сказал Мэтт. Когда Нил поднял глаза, четверо людей перед ним смотрели на него скорее с открытым удивлением, чем с жалостью, которую он ожидал. — Спасибо? Мэтт рассмеялся и схватил Нила за плечо. — Давайте зайдем внутрь, пока Рене не нашла нас и не убила всех. Нил принял смену темы без возражений и последовал за ними внутрь, сказав еще одно слово, довольный тем, что наблюдал за их взаимодействием между собой. Он посетил остальные занятия и превратился в комок нервов только тогда, когда день закончился, и он направился в раздевалку спортзала. Там было полно учеников, готовящихся к отбору в разные школьные команды. Нил не собирался рисковать, поэтому он схватил свои вещи и направился в ближайшую ванную, чтобы переодеться и спокойно паниковать. Менять протезы в таком замкнутом пространстве было нелегко, но помогло то, что за несколько лет, проведенных в бегах, он превратил умение переодеваться в кабинках туалета в искусство. Когда он надел свои беговые протезы и спортивную одежду, Нил позволил себе целую минуту волноваться, прежде чем сделать храброе лицо и направиться на улицу. Как и ожидалось, каждый человек показывал в его сторону и шептался за его спиной. Нил шел впереди, как будто это не имело значения. Он направился на дорожки, передал свое заявление и ждал вместе с другими семью мальчиками, которые пытались занять места. — Похоже, мы готовы, — начал тренер Ваймак. — Поскольку вас всего восемь, мы проведем два раунда по четыре. Два победителя будут соревноваться друг с другом, а самый быстрый останется в команде. Если кому-то это не нравится — иди попробуй вступить в шахматную команду. Они ценят медлительность больше, чем я когда-либо ценил. Вытяните соломинку или что-нибудь в этом роде, чтобы знать, кто пойдет первым. Слова тренера заставили самых дерзких парней выйти на стартовую линию. Когда они заняли позицию, Ваймак свистнул в свисток и приказал им двигаться. Глядя на гонку, сердце Нила учащенно забилось в груди, и к тому времени, когда подошла его очередь, он больше не обращал внимания на взгляды, направленные в его сторону. Он занял позицию, подождал, пока Ваймак подаст сигнал, и рванул с места, не обращая внимания на других мальчиков. Слишком недолго оставались только он и равномерные удары его протезов по дорожке, прежде чем снова раздался свисток, и Нил остановился. — Уокер, ты в следующем раунде, — сказал Ваймак, прежде чем отпустить остальных. Некоторые из них протестовали, другие отошли в сторону, чтобы посмотреть на финальный раунд. Нил на секунду уставился на Ваймака, разинув рот. Он не смог бы победить остальных. Он больше не был таким быстрым. Нил вышел из оцепенения только потому, что Ваймак снова заговорил. — Уокер, Рамзи. Я не вижу, чтобы вы двигались. Команды было достаточно, чтобы заставить Нила идти. После он будет размышлять о своей первой победе. Победитель первого раунда — Джек — стоял на своем месте, скрестив руки на груди, даже когда Нил занял свою позицию. — Я не буду соревноваться с калекой. Очевидно, кто победит. — Да, без сомнения, — сказал Ваймак, доставая свой телефон. — Мистер Уиттиер ждет тебя в своем кабинете на неделю отстранения. — Извините? — Ты не будешь использовать эти слова в моем присутствии. У меня и так достаточно головной боли с этими придурками, чтобы добавить к этому еще и тебя. А теперь иди и сделай это быстро, пока я не передумал и не попросил о твоем исключении. Другие дети вокруг освистывали Джека и смеялись над ним. Он сошел с дорожек, ругаясь и топая ногами. — Чтобы сделать это официально, ты идешь против команды. Бойд, Дэй, Гордон, шевелитесь. — Да! — Мэтт ликовал, выходя на дорожку. Ладони Нила вспотели. Это не могло быть правдой. Он был слишком низкорослым и слишком медлительным, чтобы конкурировать с настоящей командой по легкой атлетике сразу. Однако Ваймак был предельно серьезен, поэтому Нил отбросил свою неуверенность и снова занял стартовую позицию между Кевином и Мэттом. — Это будет весело! — сказал Мэтт. — Покажи нам, что у тебя есть, — сказал ему Кевин. — Это чушь собачья. Я не должен был сегодня бегать, — Сет пожаловался с другой стороны Кевина. Прогремел голос Ваймака. — На старт… Возможно, Нил и не заслуживал этого места, и, возможно, он не был лучшим во многих вещах, но он собирался выложиться полностью после того, как побывал в аду и вернулся обратно. — …внимание… Сет еще что-то возразил себе под нос. Нил глубоко вздохнул, чтобы сосредоточиться на трассе, простиравшейся перед его глазами. Если он сейчас преуспеет, это могло бы стать его повседневной жизнью. — …марш. Нил забыл о Джеке, о людях вокруг, ожидающих, что он потерпит неудачу, о других более высоких парнях, соревнующихся с ним, и о том, что он был недостоин этого места, чтобы позволить своим протезам нести его по трассе в череде непрерывных пощечин. Он только начал, когда раздался свисток. — Черт возьми, Нил, ты — машина! — сказал Мэтт, подбегая к нему. Он был на фут ближе, чем Кевин, и тоже бежал трусцой к Нилу. Нил обернулся, когда не увидел Сета. Он был в нескольких ярдах от него, тяжело дыша, положив руки на колени. — Этот парень такой чертовски быстрый. — Да, да! — воскликнул Кевин с таким видом, словно ему только что подарили новую игрушку. — Ты — именно то, что нам нужно. Па– Тренер, мы оставляем его. — Конечно, это так. Добро пожаловать в легкоатлетическую команду, малыш. — У-у-у! — издалека донеслось безошибочный возглас Кейтлин. Нил снова повернулся и увидел, что она и Рене наблюдают за ним. Видели ли они соревнования с самого начала? Нил не мог зацикливаться на этом, потому что мгновение спустя Мэтт поднял его в воздух, чтобы отпраздновать с уверенным Кевином и протестующим Сетом. Возможно, быть замеченным было не так уж плохо, в конце концов.

***

Настоящее

Нил нарочно ведет себя нелепо? Возможно. Признается ли он в этом кому-нибудь в ближайшее время? Никогда. Тем не менее, в течение дня он притворяется, что Эндрю не случалось; ходит на занятия, тренируется с командой по легкой атлетике, прикладывает реальные усилия ко всем домашним заданиям и тусуется со своими друзьями, когда у них есть планы. Он смеется, и разговаривает, и бегает, и шутит так, как будто последних нескольких месяцев не существовало. По ночам история меняется. Он почти не спит, и эти несколько часов наполнены кошмарами об Эндрю. В какой-то момент Нил начинает обнимать лисицу Рокки, чтобы напомнить себе, что его недели с Эндрю были хорошими и что, может быть, он сможет сделать их еще лучше позже, когда Эндрю восстановит зрение. За исключением того, что «может быть» прямо сейчас кажется чрезвычайно маловероятным. Первый удар по его решимости наносится однажды днем, когда он дома делает домашнее задание. Он глубоко сосредоточен на решении уравнений, когда раздается стук в его открытую дверь. — Нил? Это твое? — спрашивает Кейтлин у него за спиной. Нилу требуется несколько минут, чтобы закончить текущую задачу, прежде чем он забывает, на чем остановился, и поворачивается только для того, чтобы его живот ударился о ноги. Кейт держит книгу, которую Эндрю купил для Нила. Должно быть, он оставил ее в машине и забыл о ней из-за всего, что произошло потом. Он проглатывает воспоминания, чтобы ответить. — Да. Когда он не двигается, чтобы взять его, Кейт подходит и садится на его кровать. — Ты откроешь ее? Нил снова сглатывает, но не может найти свой голос, чтобы сказать Кейт, что он не может, что если он это сделает, потеря Эндрю будет реальной. — Ты хочешь, чтобы я ушла? — спрашивает она дальше, кладя книгу на кровать рядом с собой. Нил не может оторвать глаз от простой голубой упаковки и, наконец, протягивает руку, не отвечая сестре. Тяжесть книги в его руках навевает воспоминания о том, как он держал Эндрю за руку на улицах, в кофейнях и магазинах мороженого. Нил ненавидит себя за то, что позволил этому так сильно повлиять на себя, и начинает разворачивать книгу, не задумываясь больше об этом. Зная Эндрю, он мог бы подарить Нилу книгу стихов или детективный роман, чтобы «просветить» его. Нил, конечно, не ожидает книжку с картинками с девушкой в серебристом костюме на обложке. Кейтлин прикрывает рот, когда бросает взгляд на книгу. Так что, может быть, это не просто книжка с картинками и не девушка в серебристом костюме. — Просто скажи это, — подсказывает Нил, страстно желая, чтобы Кейт покончила с тем, что, как она знает, не знает Нил. — Это манга о девочке-киборге, которую удочерили и которая борется со злом с помощью своего нового суперсовременного тела, которое дает ей ее приемный отец. Нил заставляет свои руки перестать дрожать, когда он перелистывает страницы. Он видит достаточно, чтобы понять, что не готов читать все это целиком, и захлопывает книгу, но не выпускает ее из рук. — Если тебе от этого станет легче, он, должно быть, немного сожалеет о своем выборе. Нил фыркает. Как будто Эндрю и сожаление были совместимы. — Теперь я оставлю тебя в покое. Если тебе нужно поговорить, мы здесь для тебя, и, как бы то ни было, Аарон говорит, что Эндрю ведет себя как большая задница, чем обычно, так что он, должно быть, скучает по тебе, даже если не говорит. Не в силах больше слушать, Нил поворачивается на своем месте, чтобы возобновить свою домашнюю работу. Кейтлин понимает намек таким, какой он есть, и уходит, больше не настаивая. За два уравнения до конца Нил сдается и берет чертову мангу, надеясь в глубине души найти записку или что-то в этом роде. Это просто история. Нил проходит через это быстро, забывая о своей собственной истории, когда он листает страницы и погружается в мир перед его глазами. К концу книги он немного ненавидит Эндрю за то, что тот заставляет его так долго сидеть неподвижно, даже если его там нет, бросая сухие замечания на каждое действие Нила. Может быть, пришло время сделать шаг и перестать скучать по Эндрю раз и навсегда.

***

За три года и четыре месяца до Эндрю

Нил жил в доме Уокеров чуть больше месяца и был… мягко говоря, дезориентирован. Привыкание к новому имени и новому месту жительства стало его второй натурой после нескольких лет, проведенных в бегах, но получать привязанность, поддержку и добрые слова? Кто-то, кто защищает его от самого себя и всего мира? Люди, пытающиеся устроить его поудобнее, отвлечь и постоянно сопровождать? Каждый день был похож на пробуждение в другом измерении. Наверное, ему пришлось обменять свои ноги на все странные, хорошие вещи, которые он получал, и это было еще более сбивающим с толку. Просыпаться каждый день и уделять себе несколько минут, чтобы его разум догнал его тело, замедлиться, чтобы ему помогали и наблюдали. Иногда он был благодарен за редкий второй шанс, иногда ему хотелось, чтобы его жизнь закончилась рядом с мамой, а иногда он просто хотел, чтобы ему позволили немного независимости. Он устал от стольких перемен и постоянного присутствия кого-то рядом. О том, как спал в гостиной на арендованной больничной койке, а Стюарт каждую ночь дремал на диване, просыпаясь при каждом звуке, чтобы убедиться, что Нилу удобно. О Стюарте, Стефани или другом незнакомце, помогающем ему принять душ, одеться и сходить в туалет. О неловком ощущении вакуума, которое давали ему протезы. О том, что ему нужны средства для ходьбы, чтобы твердо стоять на своих новых ногах. О том, что он выбивался из сил всего после нескольких шагов, в то время как раньше пробегал мили, не сбиваясь с дыхания. Если это должно было стать его жизнью, Нилу нужно было что-то изменить, и все началось с того, что он показал своей новой семье, что может позаботиться о себе. Семья, какое странное понятие. Возможно, он никогда не привыкнет к этому так же, как никогда не привыкнет к ощущению парения при ходьбе по кускам пластика и металла вместо своих настоящих ног. Однажды вечером в четверг Нил решил, что с него хватит, и в следующую пятницу ему представился шанс. Стюарт проснулся до рассвета, чтобы присутствовать на вызове. Нил подобрал несколько слов, достаточных, чтобы дать ему понять, что у его дяди были дела, но он устал оставлять Нила наедине с Уокерами, хотя девочки и сама Стефани оказались слишком увлечены заботой о Ниле, как будто он был ребенком… или калекой, которым он был на самом деле. — Ты можешь идти, если тебе нужно, — сказал Нил Стюарту, когда вернулся со своего звонка. — А как насчет тебя, малыш? Я бы предпочел, чтобы мир сгорел, — ответил Стюарт, проверяя Нила в темноте. Нил заставил себя смотреть на Стюарта вместо того, чтобы проследить за взглядом дяди на его прикрытые одеялом ноги. — Ты не можешь находиться со мной всегда. Иди. У меня есть Стефани, Рене и Кейтлин. Стюарт поджал губы, переводя взгляд со своего телефона, все еще зажатого в руке, на Нила и снова на телефон в течение бесконечной минуты, пока он принимал решение. — Я должен вернуться до обеда. Нил кивнул и позволил Стюарту помочь ему сходить в ванную, накормить легким завтраком и снова лечь в постель, чтобы убедить его дальше. Нил услышал, как Стюарт собирается, и начал придумывать ложь, чтобы убедить Стефани тоже пойти, прежде чем он снова заснет. В следующий раз, когда Нил проснулся, было уже утро. Стефани приходила и уходила, что-то бормоча себе под нос. Нил сел на кровать, чтобы наблюдать за ней, думая о том, как приблизиться к своему плану, не разрушая его. Стефани, сама того не замечая, облегчила задачу. — Привет, милый. Как ты себя чувствуешь? — Я… — Нил вовремя спохватился, прежде чем сказать, что с ним все в порядке, и поэтому заставить Стефани суетиться вокруг него. — Я в порядке. Ты в порядке? Спешка Стефани прекратилась вместе с вопросом Нила. Она села на кровать и взяла его за руку. Нил позволил ей, даже если все еще было слишком странно, что она обращается с ним как с чем-то хрупким и ломким теперь, когда ожоги на его руках и лице были просто злыми красными шрамами, которые больше не болели. — На бумаге была небольшая заметка, но все в порядке. Это может подождать, пока не вернется Стюарт. — Который сейчас час? — Половина одиннадцатого. — Он сказал, что вернется поздно утром, — Нил солгал. — Почему бы тебе не пойти? Нил надеялся, что у него было убедительное невинное выражение лица. Вероятно, так и было, учитывая, как Стефани немного крепче сжала его руку и положила другую руку ему на затылок. — Девочки в школе. Я не оставлю тебя одного. — Это не займет много времени. Со мной все будет в порядке. Стюарт помог мне перед отъездом. Так же, как и Стюарт, она на минуту перевела взгляд со своего ноутбука на Нила, принимая решение. — Это не займет много времени, хорошо? И ты можешь позвонить мне в любое время. Я оставлю твой телефон здесь. Нил не стал бы звонить Стефани, даже если бы потерпел неудачу. Он все еще кивнул, хотя его желудок скрутило от неожиданной волны предвкушения того, что его план сработает, но он подыграл телефону, чтобы порадовать Стефани и заставить ее уйти с миром. Время, которое потребовалось ей, чтобы собраться и, наконец, выйти из дома, казалось длиннее, чем все недели, которые Нил провел в больнице, но наконец-то она вышла из дома. Он отсчитал целых три минуты, чтобы убедиться, что она ушла, и принялся за работу. Первый шаг: встать и ходить самостоятельно. Он проглотил тошноту, которую вызывал у него взгляд на свое незавершенное тело, чтобы надеть носки-протезы, а затем и сами протезы. Когда они были закреплены, он потянулся, чтобы взять костыли у кровати, и встал. Дойти до лестничной клетки было не так сложно, как увидеть лестницу перед собой. Нил глубоко вздохнул и стал подниматься по ступеньке за раз. Целую вечность спустя Нил был весь в поту и тяжело дышал, но уже на втором этаже. Он прошел в спальню, которая должна была принадлежать ему, чтобы взять чистую одежду, и направился в ванную. Ему посоветовали не принимать душ в течение дня, потому что от этого у него распухнут ноги, и он не сможет удобно влезть в протез, но он спешил, и ему пришлось пережить гораздо худшее, чем холодный душ, поэтому он включил воду, чтобы сделать ее немного теплее и снял с себя ноги и одежду, чтобы попасть внутрь. Принимать душ сидя и в одиночестве было медленно, болезненно и невероятно полезно. Это были месяцы, когда глаза смотрели на его шрамы, а люди прикасались к его телу. Наличие этой маленькой комнаты уединения и независимости стало кульминацией новой жизни Нила с момента знакомства с Уокерами. Еще миллион лет спустя Нил вылез из ванны, тяжело дыша, вытираясь и переодеваясь в чистую одежду. Его протезы встали на место, поэтому он позволил себе минуту отдыха, прежде чем снова встать. Его план состоял в том, чтобы спуститься вниз и дождаться того, кто придет первым, но небольшая экскурсия выбила его из сил, поэтому он пошел в свою спальню и заснул, как только его голова коснулась подушки. — Нил? — Нил! — НИЛ. Нил постепенно просыпался от шагов на лестнице и приглушенных криков. Незнакомые стены и мебель дезориентировали его так же, как и давление от его шагов. Он забыл снять протез перед сном. Нил потер глаза, чтобы окончательно проснуться, когда голоса на заднем плане начали обретать смысл за секунду до того, как Рене ворвалась в комнату. — Здесь! — сказала она, моргая снова и снова, как будто не могла понять, что она видит. Нил посмотрел вниз, чтобы убедиться, что правильно оделся, когда приблизились еще несколько шагов. — Нил, о Боже мой. О Боже мой. — Что случилось? С ним все в порядке? Через секунду замешательство Нила сменилось удивлением, когда Стефани заключила его в короткие объятия, прежде чем спрятать его лицо в своих ладонях. Рене держала Кейтлин в нескольких футах от них. — Ты принимал душ? — спросила Стефани. Нил кивнул. Стефани заключила его в еще одно объятие в тот момент, когда Кейтлин разинула рот, а Рене прикрыла рот обеими руками. — О, Нил. Мой сильный мальчик. Ты не пострадал? — Я устал. Я собирался спуститься до твоего возвращения. Стефани поцеловала его в макушку, приглушив рыдания. Кейтлин теперь была ближе к ним, так что Стефани услышала, как она говорит. — Означает ли это, что он может переехать в свою комнату? Стефани провела пальцами по волосам Нила. Он стоял совершенно неподвижно, ожидая ее ответа. — Похоже на то. У Стюарта будет сердечный приступ. Секунду спустя Стефани рассмеялась, за ней последовали радостные возгласы Кейтлин и более сдержанная улыбка Рене. Невольно Нил тоже улыбнулся. Ему еще предстояло пройти долгий путь, прежде чем он полностью исцелится, и все уже никогда не будет по-прежнему, но в тот день он узнал, что большие перемены начались шаг за шагом.

***

Настоящее

Через пару дней после того, как Кейтлин нашла книгу Эндрю, Нил получает сообщение от Ники, в котором говорится, что к Эндрю возвращается зрение. То немногое мужество, которое он собрал, испаряется, превращая его в полный беспорядок. Нилу нужно взять себя в руки, прежде чем он попытается что-то сделать с Эндрю, иначе все закончится хуже, чем сейчас. Поэтому, естественно, он игнорирует проблему и притворяется, что все в порядке, продолжая жить своей обычной жизнью. Пока, конечно, реальность не вернется, чтобы ударить его по лицу. Мэтт и Элисон тащат Нила во вторник в библиотеку, чтобы закончить несколько незавершенных проектов. Ему нужны какие-то книги для урока английского, поэтому он соглашается. Они выбирают столик подальше от других студентов и приступают к работе. Через несколько минут Нилу понадобился его фломастер. Элисон не взяла его с собой, а Мэтт так и не удосужился им воспользоваться, поэтому Нил роется в своей сумке, чтобы найти его. Чертова штука не находится, и довольно скоро Элисон и Мэтт начинают жаловаться, когда он разбрасывает свои вещи по столу в поисках своего… это буклет? Скорее смущенный, чем раздраженный, Нил бросает остатки своей сумки на стол, чтобы посмотреть, что это за штука. Выпадает простой маленький буклет в переплете от руки. Бумага для принтера удерживается шнуром, а два черных картона служат крышами. Он знает, кто его сделал, еще до того, как открывает. Несбыточная мечта. Нил пролистывает первую страницу с названием, чтобы найти сборник стихов Эндрю. Не те, которые Нил печатал или отвечал на комментарии, а оригиналы, в которых рассказывается о каждом смысле, который он исследовал с Эндрю. Эти разговоры о нем. — Нил, ты в порядке? Голос Элисон превращается в шум, пока он продолжает перелистывать несколько страниц, задаваясь вопросом, когда Эндрю сделал это и сколько времени прошло с тех пор, как буклет потерялся в его сумке. — Может, нам отвести тебя к медсестре? Ты становишься очень бледным. Нил снова читает все стихи. Каждое слово подпитывает трепещущую надежду, растущую в его груди. Возможно, Эндрю все еще верит во все, что он написал, несмотря на то, что произошло в конце. Может быть, Нил сможет вернуть своего друга. — Нил, приятель, ты собираешься упасть в обморок? Щелчок пальцев заставляет Нила вернуться в библиотеку и обнаружить, что его друзья смотрят на него с перекошенными от беспокойства лицами. — Что? Нет, я просто… я в порядке. — Дорогой, ты можешь обманывать других, но ты не можешь обмануть меня, скажи мне, кто это, — говорит Элисон, опуская руки, чтобы он не возобновлял свою домашнюю работу. — Кто «кто»? — Тот, кто влюбил тебя в себя по уши. Даже не думай, что я этого не заметила. — Я не… Элисон поднимает в воздух идеально наманикюренные ногти, чтобы начать считать на пальцах. — Ты все время отвлекаешься, ты почти не ешь, ты краснеешь всякий раз, когда кто-то произносит определенные слова, ты смотришь в пространство с мечтательным выражением лица, ты слишком много бегаешь, и прямо сейчас ты смотришь на меня убийственным взглядом. — Что, у тебя есть девушка, и ты мне не сказал? Это из-за того, как много я говорю о Дэн? — Нет, нет! — Так что же это, если не подборка любовных писем? Рот Нила выдает его. — Это стихи. Мэтт и Элисон одновременно разевают рты. — Даже лучше, — она говорит первой. — Ты покажешь нам? И кто она такая? — Это не… мы не… — у Нила заканчиваются слова, чтобы объяснить, что это Эндрю, и они ничто, всегда будут ничем, потому что Нил все испортил из-за своей неуверенности, и теперь все, что осталось от его времени с Эндрю, — это фаршированная кукуруза, манга, сборник стихов, и фотографии, сохраненные в облаке. Ничего больше, кроме небольшой надежды, что они смогут когда-нибудь снова поговорить, чтобы Эндрю ненавидел его немного меньше. — Я закончу дома, — говорит он, складывая все обратно в свою сумку. — Нил, подожди! Тебе не обязательно рассказывать нам все подробности, мы просто хотим знать, нашел ли ты кого-нибудь, — Элисон вздрагивает. — Мы все согласны с тем, что тебе нужен второй человек, который разделит с тобой твою жизнь. Нил готов уйти, когда вспоминает, что в последний раз, когда он сделал это, он потерял Эндрю. Итак, он проглатывает это и откидывается на спинку стула, пытаясь дать объяснение. — Слушайте, никого нет, ясно? У меня был друг, просто друг, и я все испортил, так что все, что у меня осталось, — это «это». — Приятель, даже я знаю, что друг, который пишет стихи, не хочет быть просто друзьями. — Это потому, что он меня не видел. — Он… ты гей?! — Я ТАК И ЗНАЛ! — Вот почему я не хотел говорить. Я не хочу участвовать в ваших ставках и не хочу, чтобы вы суетились из-за того, что я делаю или чего не делаю. Мы были просто друзьями, и я был бы признателен, если бы ты оставил это в покое. Мэтт выглядит действительно виноватым, в то время как Элисон только продолжает смотреть на Нила, как будто он собирается сказать ей больше. — Мы просто счастливы, что ты находишь кого-то, кто делает тебя счастливым. Ты заслуживаешь этого больше, чем кто-либо другой, независимо от того, мальчик это, девочка или и то, и другое. — Или ни то, ни другое. — Да, или ни то, ни другое. Ты все еще наш друг и младший брат Рене, и мы будем беспокоиться о тебе, хорошо? — Мы все еще можем не говорить об этом снова? Элисон пожимает плечами, Мэтт отпускает это после того, как взъерошил волосы Нила, и они заканчивают свою домашнюю работу в тишине. Когда Нил возвращается домой, его сердце замирает в тот момент, когда он мельком замечает сумку Рене для спарринга у входа. Он поднимается по лестнице, чтобы спросить вопреки здравому смыслу, была ли она с Эндрю, когда его телефон чирикает сообщением. Потом еще одно. Готовый сказать Элисон, чтобы она перестала его беспокоить, он достает свой телефон только для того, чтобы чуть не уронить его с лестницы.

Воскресенье. Ботанический сад в 12 часов у павильона роз. Я сам плачу за свое мороженое

— Нил? Нил отрывает взгляд от телефона и видит, что на него смотрит избитое лицо Рене. — Эндрю сделал это? — Да. Нил сжимает телефон в руке так крепко, что пластик хрустит под его пальцами. — Он также сделал это, — говорит она, указывая на свое лицо. — Но я не держу на него зла. Вам двоим нужно научиться разговаривать. — Он хочет видеть меня в воскресенье. Несмотря на синяки, покрывающие ее лицо, и на то, что она очень любит левую сторону, Рене улыбается. — Я надеюсь, что ты идешь. Нил оставляет ее одну в коридоре.

***

В жизни Эндрю было несколько интрижек. Легкие перепихоны тут и там, чтобы убедиться, что ему нравятся мужчины, и это не было просто извращенным механизмом преодоления его ужасного детства. Все они следовали одним и тем же правилам: никаких прикосновений, никаких привязанностей, никаких отношений, связывающих их. Годы спустя Нил врывается в его жизнь со своими умными словами, язвительными замечаниями и непреклонным характером, чтобы разрушить все правила Эндрю, и вот он здесь, в павильоне роз в ботаническом саду в воскресенье, незадолго до двенадцати, ждет, надеется, хочет, чтобы Нил появился. Всегда мазохист, Эндрю принес с собой книгу, которую дал ему Нил, чтобы иметь возможность скоротать ожидание, не ударяя никого в отчаянии. К двенадцати часам Эндрю говорит себе, что дом Нила находится дальше от ботанического сада, чем его собственный. В пять минут первого Эндрю винит во всем пробки. Возможно, что-то необычное. К десяти минутам первого Эндрю думает, что Нил заблудился по пути к месту встречи, и обсуждает возможность отправки сообщения в другое место. К пятнадцати минутам первого Эндрю перестает лгать самому себе. Нил не придет. Однако он недостаточно силен, чтобы отказаться от победы без боя, поэтому он остается прикованным к скамейке, наполовину читая, наполовину думая о хорошем предлоге, чтобы появиться в доме Рене и заставить невозможного человека встретиться с ним лицом к лицу, даже несмотря на то, что вся семья будет против него. К восемнадцати минутам первого продолжительность жизни Эндрю сокращается на десять лет в мгновение ока. — Привет. Судя по его книге, первое, что он видит, — это кроссовки и джинсы, немного великоватые для узкого телосложения Нила. Он медленно проводит пальцем вверх, слишком медленно, чтобы запечатлеть в памяти каждую деталь на случай, если иллюзия разрушится в любую секунду. Взгляд Эндрю наконец достигает лица Нила, и ему приходится снова учиться дышать. — Привет, Нил. Мы снова встретились. Эндрю откладывает книгу и отодвигается на дюйм, приглашая Нила сесть рядом с ним. Он делает это, оставляя между ними больше, чем просто расстояние. — Я не кусаюсь, — говорит Эндрю. Нил смеется. Это коротко, но мгновенно наполняет Эндрю удовольствием, которого он не испытывал с тех пор, как ослеп. Нил пододвигается ближе и сжимает руки вместе. Видя его, читать становится намного легче. — Перестань так много думать, прежде чем ты что-нибудь сломаешь. — Это просто… я… ты хочешь… — Нил беспомощно показывает на свои ноги. — Поцеловать тебя, да, идиот. Нил смотрит еще раз, глядя на Эндрю своими чертовски гипнотизирующими голубыми глазами, широко открытыми, а щеки пылают, делая более заметными мелкие шрамы на его лице. — Но я… Ты… — Я сказал тебе, что независимо от того, что ты скрывал, я собирался остаться. Я сказал тебе, что хотел поцеловать тебя, и я все еще хочу. Если ты хочешь, чтобы я пожалел тебя, этого не произойдет, но если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду. — Нет. Я скучал по тебе. Эти четыре слова не должны обладать такой силой. Эндрю наклоняется на дюйм ближе, поднимая руку в направлении шеи Нила. — Да или нет? Чертов мученик снова поворачивается, чтобы посмотреть на свои ноги. Терпению Эндрю приходит конец, поэтому он хватает Нила за подбородок, чтобы заставить его посмотреть на Эндрю. — Да. Эндрю ждет, ища сомнение или страх в глазах Нила, но находит только открытое любопытство, как только он перестает смотреть на свои дурацкие ноги, поэтому он медленно наклоняется, позволяя Нилу убежать, если он внезапно передумает. Проходит минута, час, целая жизнь, пока их губы наконец не встречаются посередине, и Эндрю приходится обнять Нила за шею, прежде чем он взорвется на миллионы кусочков удовольствия. Поцелуй Нила неуверенный и неуклюжий, но его губы такие мягкие, как Эндрю и представлял, во рту вкус мяты, и разум Эндрю выходит из-под контроля, думая о том, сколько времени ему пришлось ждать, чтобы получить это. Руки Нила находят руки Эндрю, и он совсем не возражает против этого прикосновения. Это Нил. Глупый, вдумчивый, находчивый, остроумный Нил. Тот самый человек, который вел его по городу, когда Эндрю был наиболее уязвим, и не причинил ему вреда и не воспользовался им. Конечно, он не будет возражать против прикосновений Нила. Эндрю отпускает руку, чтобы вдохнуть, снова полюбоваться видом, убедиться, что это происходит на самом деле. — Мне понравилось, — говорит Нил. Эндрю фыркает. — Значит, ты не хочешь видеть? — Я смотрю на все, что имеет значение.

***

— Почему именно сад роз? — спрашивает Нил, когда у них обоих есть рожки с мороженым. — Потому что даже я знаю, что розы олицетворяют все формы любви, — отвечает Эндрю, вытаскивая из кармана единственную зеленую гвоздику, чтобы вложить ее в свободную руку Нила.