100 Days

Цвета никогда не имели для меня значения Все было серым и унылым Я был весь в черном и синем Пока ты не приехал сюда И жизнь, которую я наконец увидел.

День 10

В некотором смысле, быть слепым вполне уместно. Черная одежда, черное сердце, черный мир. По какой-то причине Ники жалуется больше, чем Эндрю. Как будто это что-то меняло. До аварии Эндрю и Аарон уже жили с Ники и Эриком, потому что Тильда оказалась неспособной ни на что и снова попадала в реабилитационный центр, Аарон проводил каждую свободную минуту, пытаясь заработать стипендию для колледжа, Ники и Эрик работали с комфортом с 9 до 5, а Эндрю проводил свои дни, сочиняя стихи, которые размещал в блоге в перерывах между домашним обучением и тренировками. Единственным недавним отличием были похороны Тильды, перепады настроения Аарона и то, что Ники взял отгул на работе, чтобы побыть с Эндрю, в чем он не нуждается. Он помнит дом до мельчайших деталей, поэтому может бродить по нему как ни в чем не бывало. Эндрю не нуждается в помощи. Он знает, где все, что ему нужно, и он может двигаться. Он позаботился о том, чтобы получить как можно меньше травм, и слепота – это не то, что его сильно беспокоит, пока она действительно временная. Сто дней, сказали врачи, и Эндрю верит им, потому что он может работать с обратным отсчетом. Через три месяца к нему вернется зрение, и он снова сможет публиковать стихи, потому что, если честно, это единственное, что он хотел бы иметь сейчас, и ему не хочется никому рассказывать об этом, чтобы получить помощь. — Перестань шептать. Я слепой, а не глухой, — говорит Эндрю Ники и Эрику, спускаясь по лестнице по пути в гостиную. Ники неловко прочищает горло, и Эрик замолкает, как в могиле. Если бы Эндрю был любителем ставок, он поставил бы 10 баксов на то, что Эрик смотрит куда угодно, только не туда, где Эндрю стоит, скрестив руки на груди. — Ты говорил обо мне, продолжай. Почти забавно, что потеря зрения не имеет большого значения, когда он может идеально представить сцену перед собой. Ники краснеет, потому что ему пришла в голову очередная глупая идея, Эрик смотрит вниз, разрываясь между тем, чтобы принять сторону Эндрю или Ники. Молчаливая дискуссия между ними продолжается до тех пор, пока Эрик, наконец, не выигрывает конкурс гляделок и не побуждает Ники выложить все начистоту. — Я разместил объявление в газете, — наконец говорит Ники. Эндрю остается неподвижным, надеясь, что его глаза прикованы к Ники, поэтому он продолжает говорить. Его двоюродный брат уточняет, возможно, потому, что Эндрю прибил бы его, или, скорее всего, потому, что Эрик подсказывает ему. — Чтобы найти тебе помощника. — Мне не нужна няня, — говорит Эндрю, уже уставший от этого разговора. Несколько дней назад он доказал, что способен к независимости, ему не нужен несносный человек, нянчащийся с ним без причины, и Эндрю чертовски хорошо знает, что Ники и Эрик копят на поездку в Германию. Они могут сэкономить на этом свои деньги и перестать доставлять ему головную боль. Он может позвонить Рене, если ему действительно захочется поговорить с человеком, чего он не делает. У него есть кошки. — Это не няня, о которой просил Ники, — говорит Эрик. Эндрю крепче прижимает руки к груди. — Есть кое-кто, кто поможет тебе писать, хорошо? — Ники говорит так быстро, как только может. — Что ты… — Я знаю, что ты пишешь! Мы все знаем! Мы слышим стук твоей клавиатуры весь день, а с тех пор, как ты вернулся, мы этого не слышали, и ты выглядишь… немного подавленным. Ты даже не поговорил с Рене, поэтому я подумал, что, возможно, ты будешь чувствовать себя увереннее с незнакомцем, так как ты не увидишь, осуждают тебя или нет, но, по крайней мере, ты мог бы продолжать делать то, что тебе нравится. Теперь все кончено, если ты пройдешь десять шагов по прямой, ты можешь убить меня. Я сижу за обеденным столом. Разум Эндрю на несколько секунд переходит в режим ошибка 404, пытаясь осмыслить слова Ники. Вся его семья знает, что он пишет, они знают это бог знает как давно, и они также заметили, что он не разговаривал с Рене, своим единственным другом. — Убери его. — Но Дрю! — Не зови меня. Убери его. Мне не нужна ни няня, ни ассистент, ни рабыня, печатающая на машинке, — говорит Эндрю, поворачиваясь вполоборота, чтобы вернуться в свою комнату. Стихи начинают складываться, когда он поднимается по ступенькам, но он загоняет слова обратно вниз. Нет смысла придумывать стихи, которые он не может выпустить в мир. Тук, тук. — Головная боль. Уходи. — Это Эрик. — Все еще головная боль, все еще уходи. — Мы должны были спросить тебя об этом, но Ники просто хочет помочь, понимаешь? Вы оба такие… замкнутые, и теперь, когда ты больше не пишешь, он просто подумал, что это хорошая идея. Как насчет того, чтобы попросить Рене о помощи? Я уверен, что она не стала бы возражать. — У Рене есть своя жизнь, а у меня болит голова. Убери объявление и оставь меня в покое. Если бы это был Ники, дискуссия превратилась бы в битву и переросла в истерику. К счастью, у Эрика больше мозговых клеток, и он уходит через мгновение. Помощник. Это всего лишь сто дней, и впереди еще девяносто. Эндрю напишет Рене, когда снова сможет видеть, чтобы они могли спарринговать, но писать за него стихи? Нет. Эта часть Эндрю принадлежит только ему, и он сохранит ее такой.

***

— Нет! Нет, я отказываюсь это принимать. Давай еще раз, — жалуется Мэтт, несмотря на то, что он распластался на беговой дорожке. — Ты жульничал. — Это было три раза подряд. Просто прими это и дай мне этот бесплатный ужин, ты же знаешь, что я всегда жульничаю, — отвечает Нил, снимая бандану, чтобы тряхнуть потными волосами над Мэттом. — Фу, да ладно тебе, чувак! — Мэтт снова жалуется, не пошевелив ни единым мускулом, чтобы вытереть капли пота, смешивающиеся с его собственным. Нил смеется и подходит к тому месту, где лежит Мэтт, тяжело дыша. — Если ты планируешь остаться тут, просто дай мне денег, я умираю с голоду. — Я сомневаюсь, что смогу сдвинуться. — Позор. Как раз в тот момент, когда я собирался сказать тебе, выиграют ли четыре из пяти. — Правда? — спрашивает Мэтт, приподнимая голову на дюйм. Нил снова смеется. — Конечно нет. Двигай. — говорит он, протягивая руку, чтобы помочь Мэтту встать. — Боюсь, тебе придется вызвать эвакуатор; я не могу двигаться, и мы не выиграем следующий забег. — Как насчет того, чтобы вместо этого позвать Дэн? Она как раз идёт. В мгновение ока Мэтт вскакивает и ищет Дэн, как сурикат. — Где она? Нил не может удержаться от улыбки, несмотря на отдаленный укол обиды. Мэтт всегда обращается с ним так, как будто ничего не происходит, за исключением тех случаев, когда нужно подняться на этаж. Если это Нил, Мэтт без проблем протянет руку; однако, когда это Нил, протягивающий руку, Мэтт никогда ее не примет, независимо от того, сколько раз он видел, как Нил на своих протезах делает очень нездоровое количество безумных вещей, таких как бег по снегу или попытка кататься на коньках на замерзшем озере. Итак, Нил должен проявить творческий подход. Однако с тех пор, как Мэтт положил глаз на Даниэль Уайлдс из волейбольной команды, Нилу стало намного легче. Одно упоминание о ней, и Мэтт встает и работает. — Нигде, я просто умираю с голоду, — отвечает Нил, возвращаясь, чтобы забрать свои вещи и сменить беговые протезы на обычные протезы ног. — Ты – зло, ты знал это? — Ладно, я не солгал, и Дэн действительно была поблизости, не мог бы ты поговорить с ней и, наконец, пригласить ее на свидание? — внезапно бутылка с водой становится в тысячу раз интереснее, и Мэтт пьет так, как будто не пробовал воду десять лет. — Это то, о чем я думал. Будучи в душе провокатором, Нил готов продолжать приставать к Мэтту за недостаток смелости, когда звонит его телефон. — Рене спрашивает, можем ли мы забрать ее из офиса Стефани, — прямо синхронно с урчанием в животе Нила. Нил испытывает искушение ответить ей "нет". Он голоден, ему нужен душ, который он не примет в школе, и ему не нравится офис Стефани, но 1) Рене – подруга Дэн, поэтому она может помочь Мэтту, 2) Рене может убить Нила во сне, не моргнув глазом, и он никогда не узнает, что произошло, и 3) Рене – его приемная сестра, так что второго пункта достичь намного легче. — Конечно. Пойдем. Но я не буду платить за ее ужин. Ты и так ешь слишком много для моих бедных карманов. — Хорошо. Нил быстро отвечает Рене, чтобы она взяла Дэн с собой, если они будут вместе, и готовится к беспорядку в редакции. Не поймите его неправильно; Нил благодарен Стефани Уокер за то, что она нашла его и взяла к себе вместо того, чтобы снимать документальный фильм, который привлек бы к ней внимание лучших журналистов мира, но это не значит, что ему нравится быть окруженным газетами и спешащими работниками, когда он может быть снаружи с Мэттом, бегать или кататься на коньках, или заниматься чем-то другим, но не писать в четырех стенах. Нил входит в здание первым и направляется прямо в офис Стефани. Рене, должно быть, с принтерами, а Нил не пойдет туда без крайней необходимости. С момента похищения прошли годы, но он все еще не может справиться с закрытыми помещениями без окон. — Привет, Стеф. Ты можешь позвонить Рене? — говорит Нил, как только заходит в офис. — Привет, Нил. О Боже, от вас обоих пахнет хуже, чем от гнилой фермы, — отвечает Стеф, корча гримасу и бегом открывая окно. — Это вина Нила, — спешит сказать Мэтт. — Это твоя вина, что ты не принял свой проигрыш с первой попытки. — На что ты поставил сейчас? — Бесплатный ужин для победителя гонки на полной трассе, — говорит Мэтт, ссутулив плечи. — И ты проиграл три раза, так что технически у меня есть три бесплатных ужина. Стефани смеется. Нил, вероятно, никогда бы в этом не признался, но звук смеха Стефани – один из его самых любимых. Она всегда может улыбаться, что бы ни бросал ей мир, и именно благодаря этой способности Нил и Рене оба могут смеяться после американских горок, которые они оба пережили. — Три года дружбы с этим парнем, и ты все еще думаешь, что сможешь победить его? Когда на кону стояла бесплатная еда? О, Мэтти. — Я сказал ему, — говорит Нил, наполовину рассеянно, оглядывая разбросанные бумаги. Порыв ветра из окна отбрасывает небольшую стопку рядом с Нилом, поэтому он подходит, чтобы помочь поставить ее обратно. Он и так беспокоен, потому что здесь слишком тесно, а Рене слишком долго возится. Он хватает бумаги и кладет их обратно на стол. На записке вверху стоит большой штамп "Аннулировано", и Нил хватает его, чтобы прочитать. Довольно редко кто-то что-то отменяет из газеты, когда это такой маленький городок с большим количеством пожилых людей. Требуется помощник по набору текста. От пяти до десяти часов в неделю. 10 долларов США в час. Терпение просто необходимо. Ниже приведены телефон и адрес Николаса Хеммика. — Разве это не тот парень, который связан с той автокатастрофой неделю назад? — спрашивает Мэтт через плечо Нила. — Да, это он, и тебе не следует заглядывать в мои бумаги, — говорит Стефани, забирая записку из рук Нила. — Зачем им нужен помощник по набору текста? — У его двоюродного брата, который попал в аварию, временная слепота, и, по-видимому, он был писателем, поэтому Ники хотел оказать ему некоторую помощь, но, похоже, мальчик отказался. Отсюда и отмененная реклама. — Готов? — Рене выбирает именно этот момент, чтобы появиться. — Господи! Предупреждай! — восклицает Мэтт, прижимая руку к груди. — Клянусь, вы двое доведете меня до смерти. — Никто не говорил, что быть родителем легко, — говорит Стефани с игривой улыбкой. — А теперь убирайтесь из моего кабинета, пока здесь целый месяц не воняет вонючими мальчиками. Не возвращайтесь слишком поздно! — Мы не будем. Увидимся дома. Они втроем покидают офис Стефани, помахав на прощание и направляясь к чудовищному грузовику Мэтта. Нил действительно проголодался, и он слишком долго ждал, чтобы увидеть, что будет делать Мэтт, когда он наконец приблизится к Дэн и будет вынужден поговорить, но реклама не может перестать его беспокоить. Все люди, о которых он заботится, знали его после, а это значит, что все они прошли через то, что Нил называет Процессом. Сначала они делают двойной дубль. Да, это я, похищенный мальчик Мясника. Затем их глаза наполняются жалостью. Да, он действительно отрезал мне ноги, чтобы помешать мне бежать. После этого им становится неловко притворяться, что они не хотят пялиться на фальшивые ноги Нила. Поворот сюжета! Я все еще бегаю, и намного быстрее, чем раньше. И, наконец, они забывают об этом и начинают относиться к нему как к нормальному человеческому существу. Это в некотором роде жестоко, Нил знает это, но встреча со слепым человеком – это его единственный шанс с самого начала получить отношение как к нормальному человеку, и единственная перспектива получить это хотя бы раз в жизни наполняет Нила тревожной энергией. — Арх, Кевин хочет встретиться, — Нил лжет, смотря в свой телефон после того, как Рене и Мэтт садятся в грузовик. — Это не может подождать? — спрашивает Рене. — Тише, женщина. Отпусти его. Таким образом, я сэкономлю целое состояние. — Ты же знаешь, как Кевин ведет себя перед забегом. Я вернусь, чтобы встретиться с ним. — Разве ты не хочешь, чтобы тебя хотя бы подвезли? Это было бы неплохо, но школа находится в противоположной стороне от дома Николаса. — Нет, я в порядке. Увидимся завтра. — Увидимся. Нил машет на прощание и почти поддается искушению вернуться к своим беговым протезам, чтобы быстрее добраться до места встречи со Слепым Мальчиком. Стефани дала бы Нилу по голове за то, что он так его назвал… В конце концов, он догадывается, что прибытие без приглашения, безногий и потный – не самое лучшее первое впечатление, поэтому он соглашается на прогулку и несколько брызг дезодоранта, который он держит в рюкзаке, прежде чем постучать в дверь, готовый к тому, что должно стать лучшей первой встречей в его жизни.