Lycanthropic

Действие происходит в 5 главе, когда Ёнджун подглядывает за Субином из прачечной. Та же сцена, но глазами Субина. У Субина были догадки, каким омегой был Чхве Ёнджун. Признаться, когда дело доходило до омег, выбирать было особо не из кого; тихий, застенчивый и послушный были самой основной вариацией. Чхве идеально подходил по всем параметрам, но обладал изюминкой неповиновения, когда того желал. И Субину это казалось интересным. Ёнджун был словно книги, что он читал, стихи, что он писал, и фильмы, что он смотрел. Этого было достаточно, чтобы заинтересовать его. Будущее его страны и его народа не давало покоя Субину с тех пор, как он занял место Чи-Ааба в этом новом обществе. Было бы заманчиво разрываться между группами беспомощных, осиротевших и одиноких омег, что обязательно появятся, когда погибнет больше альф. Более того, подобное было в планах его друзей. Искушение настигало его все сильнее каждый раз, когда он видел Ёнджуна, физическое воплощение всего, что могло подарить ему славного ребенка, но, вероятно, тот доставит больше хлопот, чем оно того стоило. Но это не походило ни на что, о чем читал Субин. Тонкая, серая грань между тем, чтобы заполучить любого омегу, что он выберет, и быть моногамным с одним из его стандартов опиралась лишь на его колеблющуюся мораль. Его любимые философы и романисты всегда дополняли свою нравственность моногамией, особенно Дейдре. Но другие новобранцы ЛДС были готовы войти в новую эру, где омеги будут достаточно отчаянны, чтобы просить большего, даже если их втопчут в грязь. Чужие глаза сверлили затылок Субина настолько явно, что он не мог заблуждаться. Не глядя, он знал, что это было. Когда любопытный омега подглядывал за ним, как застенчивый школьник, Субину инстинктивно хотелось ворковать. Очаровательная невинность омег мешала плохо с ними обращаться. Но, в конце концов, Субин был всего лишь альфой, и его следующим инстинктом стало трахнуть Ёнджуна под предлогом того, что ему вообще не следовало смотреть в сторону Субина. Субин поднял глаза, но не на Ёнджуна. Из трех альф, сидящих рядом с ним на диване, один смотрел мимо Субина и на прачечную за его спиной. Он чувствовал запах бесстыдной смеси похоти и недовольства, волнами исходящей от тела Джуну, и Субин сразу же принял решение. Он был Чи-Аабом и застолбит его первым. Ради секса или ради метки, ему было без разницы. Он поднял глаза и повернул голову, будто только сейчас заметил чужой взгляд, сверлящий его затылок. Едва его глаза встретились с глазами омеги, парень отшатнулся и скрылся из виду. Это было очаровательно, правда, но ему пришлось приложить усилие, чтобы проигнорировать инстинкт, грызущий его в глубине души. Тот, что велел Субину схватить этого мальчика за волосы и заявить на него права в гостиной, как на некую собственность. Он этого не сделает, по крайней мере не сейчас. А пока Субин положил свои записи на стол перед собой и встал, бросив взгляд в сторону Джуну, прежде чем отправиться в прачечную.

***

Действие также происходит в 5 главе, но это альтернативная сцена - что было бы, если бы Ёнбины занялись сексом, когда Ёнджун предложил в первый раз. Ёнджун стоял в прачечной, складывая те же белые полотенца, которыми мужчины прикрывали свою наготу, покидая дом во время бунтов. Он безусловно видел их тела, когда они раздевались и когда возвращались, но оба раза поворачивался к ним спиной. Тем не менее, их образ словно выжгли в его сознании. Даже быстрого взгляда, сразу же отведенного после секундного любопытства, хватило, чтобы он не смог забыть. Мысленным взором он все еще мог их представить. Его собственные гениталии были единственными, которые он когда-либо видел; его мягкий член был около тринадцати сантиметров в длину и торчал прямо над его яйцами под диагональным углом, почти свисая к земле, но недостаточно длинный для этого. Он покачивался во время ходьбы или прыжков, но не более. В сравнении с этими альфами он чувствовал себя убого. Их свисали над яйцами, достаточно длинные, чтобы свешиваться вниз, даже когда были мягкими. И, в отличие от его, не скрывались за лобковыми волосами, когда те слишком отрастали. Он чувствовал зависть, но отчасти ожидал этого. Он слышал истории о человеческих женщинах, умирающих после секса с альфа-оборотнем. Их члены, кажется, протыкали шейку матки или что-то типа того. Несмотря на то, что Ёнджун был голубоглазым оборотнем и, следовательно, был создан, чтобы принимать член альфы, он не мог представить, как на самом деле это сделает. Он не мог представить эту штуку внутри себя, просто не мог. Но ради своей жизни, своей безопасности и своей семьи ему придется. Он мог просто не думать об этом во время процесса, так? Он мог смотреть в потолок или подушку и отключиться в процессе. Он уже столько всего отложил на задний план в своем сознании, что плохого в еще одном факте? Кроме того, ему просто придется пройти через это несколько раз, и тогда все будет кончено. Его могут пометить, заявить права, что угодно, заняться сексом несколько раз, и тогда, в конце концов, все это закончится. Закончится. Должно закончиться. Поэтому Ёнджун стоял в прачечной, держа в руках сложенное полотенце, и поглядывал из-за двери на нескольких мужчин, сидевших в его гостиной. По телевизору транслировалась ЛСВ, новостная станция, которую Ёнджун никогда раньше не слушал. Она транслировала политических деятелей и активистов-оборотней, так что он мог лишь предполагать, что они были так же предвзяты, как и человеческие новостные станции. И когда с экрана донеслись кричащие голоса, он осознал, что был прав. Честно говоря, это его разозлило. Ёнджуну было ненавистно разжигание страха, которое стало причиной всей этой катастрофы, но слышать, как оборотни заявляют, что люди уничтожают их народ, выбесило его еще больше. Оборотни уничтожили всю его семью и теперь сидели на его диване, поддакивая пропагандистам? В его гневе не было смысла, потому что Ёнджун знал - ему некуда будет его выплеснуть. Он пытался просто игнорировать все сказанное и вместо этого наблюдал за четырьмя альфами. На самом дальнем краю дивана сидел мужчина с короткой стрижкой; он выглядел так, словно побывал в армии или что-то в этом роде. Мужчина рядом с ним был иностранцем. Вероятно, наполовину кореец и наполовину... русский или что-то типа того. Он не знал. Следующего альфу можно было узнать по родинке над бровью. Именно он украл вещи из комнаты Ёнджуна. Хотя, наверное, все они так или иначе обворовали его дом. Последний мужчина был единственным, кто не смотрел телевизор. Вместо этого он склонил голову вниз к листу разлинованной бумаги, на котором что-то писал. Когда он растянул уголок рта в сосредоточенной гримасе, кожа на его щеке втянулась внутрь, словно проткнутая иглой ткань. Он был единственным, кто прежде говорил с Ёнджуном напрямую, и единственным, кто установил некоторое подобие контакта. Наверное, он был лучшим вариантом? Раньше он не проявлял агрессии по отношению к Ёнджуну и, казалось, вел себя прилично, лишь слегка нетерпеливо. Ёнджун переживет нетерпение, если это значило, что его не будут убивать или насиловать. Хотя на самом деле он совсем не знал этого человека. Он мог убить Ёнджуна или причинить ему боль, может, просто пока не показывал этого. Но, в конце концов, Ёнджун искал кого-нибудь, кто смог бы быстро его пометить. А во время войны ты выбираешь для себя не лучшее, а лучше. Он знал, что этот высокий альфа с ямочками на щеках был лучше трех других. Ёнджун наблюдал за ним. Он позволил глазам скользнуть по пряди прямых, черных волос, спадающих на лоб, вниз по напряженным, темным бровям, а затем к красноте его глаз. Они напоминали Ёнджуну корректирующую ручку, которую прижимаешь к белой бумаге, пока не смажутся чернила. Сконцентрировавшись на этой картинке, он слишком поздно заметил, когда эти красные глаза повернулись и встретились с его собственными. Ёнджун тут же отвел взгляд и уставился в пол, надеясь, что парень не заметил, как он пялится. Затем он повернулся к маленькой корзинке со сложенным бельем и положил полотенце внутрь, словно возвращение к рутине принесет ему хоть какое-то облегчение. Оказавшись вне поля зрения из гостиной, Ёнджун замер в ожидании любого признака чужого гнева, но слышал лишь звуки телевизора. Судорожно вздохнув, он приказал себе собраться с духом. Ему нужно было придумать, как заговорить с парнем и как-то его соблазнить. Если он даже взглянуть на него не может, как ему его привлечь? Он сложил еще одно полотенце, мысленно готовясь. Через несколько секунд он снова выглянул из-за дверного проема в гостиную. Четверо альф сидели на том же месте, а тот, что с ямочками на щеках, снова смотрел в свои бумаги. Как Ёнджуну было лучше поступить? Они, казалось, всегда были вместе, так как же ему застать его в одиночестве? Должен ли он был сделать ему предложение на глазах у остальных? Или лучше было строить отношения так, словно альфа ему нравился? Разве отношения оборотней обычно не начинались с того, что альфа гонялся за омегой? Если он сделает что-то необычное, не пронюхают ли они о его человеческой личности и не убьют ли на месте? Что, если они уже знали? Поглощенный своими мыслями, Ёнджун снова с опозданием заметил, что альфа повернул голову, чтобы посмотреть прямо на него, и быстро попятился в прачечную. Смущение проступило на щеках, сделав их горячими и красными, словно извергающаяся лава вулкана. Было по-детски попасться на подобном, и он чувствовал себя младшеклассником, которого застали за наблюдением за своей первой влюбленностью; что-то настолько незначительное, что перерастает в большое дело, когда об этом слышит кучка десятилетних детей. И все же его пальцы дрожали от волнения, когда он схватил корзинку со сложенным бельем слабой хваткой. Желание сглотнуть было неизбежным, и он поддался, чтобы успокоить дыхание. Сделав последний глубокий вдох, Ёнджун заставил тело слушаться. Дрожь прекратилась, и он запер свой страх в отдельном ящике своего разума. Самообладание было его единственной оставшейся сильной стороной, он должен был его сохранить. Он повернулся к двери с намерением отдать корзинку альфам в качестве прикрытия, почему он на них пялился. Отговорка была ужасной, но он надеялся, что она развеет любую возможную неловкость вокруг них. Едва переступив порог, он тут же остановился и врос ногами в пол, когда увидел парня, стоящего перед ним. Какое-то время они оба смотрели друг на друга с одинаково пустым выражением лица. Взгляд Ёнджуна был прикован к губам мужчины, и он чувствовал, как красная пустота вглядывается ему в душу. Молчать было не лучшей идеей, и Ёнджун знал, что ему нужно что-нибудь сказать. Парень наверняка ждал объяснений, почему он пялился, так? Поэтому Ёнджун приглашающе протянул корзинку вперед. - Я постирал ваше белье. Мужчина схватил ее за ручку одной рукой и положил на стиральную машину. Ёнджун проследил взглядом за ее движением и удерживал на ней взгляд несколько долгих секунд, прежде чем снова взглянуть на воротник парня, когда тот заговорил своим низким, устрашающим голосом. - Спасибо. Почему ты себя так странно ведешь? Выражение лица Ёнджуна не дрогнуло, даже когда он почувствовал приступ тошноты. Он никогда не отличался сообразительностью, но теперь пришло время решить эту проблему как можно быстрее, не вызывая подозрений. - Честно говоря, потому что думаю, что был недостаточно уважителен. Я.. так и не показал вам собственную спальню, - закончив говорить, Ёнджун тут же смутился. Его намерения были ясны, по крайней мере, ему самому, но не покажутся ли они парню странными? Может, для первого раза это было слишком. Он был таким тихим все это время, а теперь предлагал ему заняться сексом? Из-за этого он вполне вероятно попадет под подозрение. Он лишь надеялся, что парень будет думать не мозгами, а другой головой. - Правда? Тогда тебе стоит сделать это сейчас. Мужчина говорил кратким, неукоснительным тоном, лишив Ёнджуна способности прочитать его реакцию. Он не мог сказать, испытывает ли парень удивление, похоть или отвращение. Но, возможно, так было даже лучше. Он опрометчиво нырял вперед головой и мог лишь надеяться, что альфа его не утопит. В последний раз взглянув на корзину для белья, Ёнджун забыл о ней и шагнул вперед, чтобы лично показать путь в спальню. Однако альфа шагнул вперед, побуждая Ёнджуна следовать за ним. Как владелец дома, он должен был проводить своего «гостя», но очевидно, альфы очень гордились своей властью над теми, кто был ниже их. Но Ёнджун не был жалким омегой, он был мужчиной и главой семьи в отсутствии отца. Но ради собственной жизни он сдержит это внутри и позволит этому альфе расшагивать, как взрослому. Мысленная колкость заставила губы Ёнджуна изогнуться в ухмылке. Да, не было ничего плохого в том, чтобы оскорблять этих существ, до тех пор, пока он не говорит этого вслух. - Ладно, показывай, - мужчина остановился у двери его спальни и указал на нее. Место было таким знакомым, но таким чуждым и давним, что Ёнджун почувствовал укол ностальгии, увидев его. Ему очень хотелось пройти в свою комнату и почувствовать, как волна комфорта захлестнет его разум, едва он войдет. Ему очень хотелось иметь хоть какое-то место, которое он мог бы назвать своим. Ёнджун открыл дверь, понимая, что его желания невоплотимы, и убедился в этом, увидев, что было за ней. Его первым желанием было возмутиться, насколько та была разгромлена. Его вещи были сброшены в беспорядочную кучу в углу комнаты, а открытые ящики и шкаф были заполнены бумагами, скудными вещами мужчин и разной электроникой. Комната явно отличалась от той, в которую он их поселил, и любой нормальный человек негативно отреагировал бы на это зрелище, но Ёнджун притворился, что его это не тронуло. Потому что, по крайней мере, они оставили рисунки Чохи на стене. Снять их можно было лишь из садистской злобы, но он предположил, что еще не заслужил подобной ярости. Ёнджун вошел в комнату и встал перед своей незаправленной кроватью. Его всегда учили заправлять постель по утрам, и это правило внушалось ему с невероятно раннего возраста. Заставляло задуматься, кто воспитывал этих парней. Собаки, однозначно. Как только он услышал, как щелкнула и захлопнулась дверь, чужие руки коснулись его талии и свободно сжались спереди. Они потянули его назад, словно арканом, пока он не оказался прижатым к груди парня, и чужая голова подтолкнула голову Ёнджуна в сторону, а сам он прижался губами к шее Ёнджуна. Несмотря на то, что чувство было ошеломляющим и слишком незнакомым, он не двигался. Он позволил мужчине уткнуться носом в его шею, прижаться длинными пальцами к мягкой коже на его талии и медленно покачивать их тела, словно они знали друг друга много лет. Но такими были оборотни, верно? Они проживали жизнь так, словно им были отпущены собачьи года. Но Ёнджуну это не нравилось, он не был таким. И хотя он знал, что должен был сделать, он все еще боялся заходить дальше. - Ты подчинишься так просто? - пробормотал мужчина в кожу на его шее. - Я мог бы пометить тебя прямо сейчас, если бы захотел, - он открыл рот и поцеловал местечко точно между шеей и плечом Ёнджуна. Он совсем забыл, что брачная метка находится на шее омеги; его это никогда не касалось, и даже сейчас он осознал, что ему все равно. Теплое, легкое касание влажных губ на его коже было даже приятным, в голове возникла картинка, как французские тосты поливают сиропом, и навязчиво засела в сознании Ёнджуна. Он почти сказал мужчине «вперед, сделай, вперед, пометь меня», но передумал. В конце концов, он недостаточно знал об этом обществе, чтобы понимать, насколько важной на самом деле была метка. Если настолько же серьезна и обязующа, как брак, тогда добиваться ее показалось бы определенно странно, так? Ёнджун был так не уверен в себе; он так долго перетасовывал в голове заключения и варианты, что в конце концов это даже не имело значения. Тепло чужих губ покинуло его шею, и он испугался, что совершил ошибку, не ответив. Но он не мог этого допустить. Субин не мог передумать. Не сейчас. В момент отчаяния Ёнджун развернулся в объятиях мужчины, столкнувшись с ним лицом к лицу и пытаясь подавить нервы, скопившиеся в его груди от их близости. Он никогда раньше не видел этого мужчину так близко. Было немного страшно, если честно. Субин слегка походил на актера из старого, черно-белого фильма. У него было лицо с идеальными чертами, в котором очаровательно сочетались зрелость и юность. Округлость щек, но острота глаз. Устрашения было достаточно, чтобы Ёнджун закрыл глаза. - Чего ты хочешь? - голос Субина превратился в тихий шепот. Они находились на достаточном расстоянии от других мужчин, чтобы говорить с нормальной громкостью и не быть услышанными, но Субин говорил так, будто они прятались в этой самой комнате. Я хочу, чтобы ты занялся со мной сексом, я хочу, чтобы ты меня пометил, я хочу, чтобы ты взял меня. Эти фразы вертелись у него на языке, но ни одна не сорвалась с губ. Какой-то ментальный блок помешал ему сказать, что он хочет этого, даже если то была ложь ради самосохранения. Он не хотел этого, не особо. Он был в ужасе, но никогда бы не сказал этого. - Ты хочешь, чтобы к тебе прикоснулся кто-то другой? - подтолкнул альфа. - Один из других альф? Хочешь, чтобы они и трахнули тебя? Ёнджун ненавидел вульгарность, и от этих слов ему хотелось съежиться. Их лица были так близко, что он хотел, чтобы Субин просто поцеловал его. Он хотел, чтобы Субин просто взял его без любезностей. Но снова наконец открыв глаза, Ёнджун увидел на лице другого мужчины, что тот пытается понять, как между ними обстоят дела. Возможно, в его предыдущих вопросах действительно было искреннее любопытство. - Нет… - тихо ответил Ёнджун. Он произнес свои слова, слегка покачав головой, а затем поборол сомнение, обняв Субина сзади за шею и прижавшись губами к чужим. Он знал, как целоваться только из того, что видел в кино, и следовал инструкциям соответственно. Закрыв глаза, он слегка наклонил голову, пока не ткнулся носом в нос Субина и надул губы. Но кончики его пальцев похолодели, руки слегка дрожали, а ноги пошатывались. Ёнджун знал, что все равно это преодолеет, он знал, что сможет. Но Субин не особо… реагировал. И Ёнджун не знал, что делать. В фильмах они двигали головами, так? И открывали рты, так? Но прежде чем Ёнджун успел что-то попробовать, Субин отстранился. Он посмотрел на Ёнджуна, сперва с пустым выражением лица, а затем уголки его губ изогнулись в ухмылке за несколько мгновений до того, как он рассмеялся. То был скорее позабавленный вздох, чем унизительный приступ смеха, но этого было достаточно, чтобы Ёнджун почувствовал себя слегка подавленным. - Мило, - сказал мужчина, легкая улыбка все еще играла на его губах. - Ты такой неприкосновенный. Очаровательно, - прежде чем Ёнджун успел задуматься над ответом, Субин внезапно толкнул его назад. Когда его колени коснулись края кровати, он упал и приземлился на матрас с глухим ударом и вскриком. Тут же вспомнив о мужчинах в гостиной, Ёнджун зажал рот и снова начал садиться. Он закинул ноги на матрас и приподнялся всего на несколько дюймов, прежде чем Субин оказался перед ним. Мужчина схватил его за лодыжки и потащил вниз по кровати, пока его ноги не свисали с края, а талия едва касалась края. В следующий момент мужчина положил обе руки по бокам от головы Ёнджуна. Субин навис над парнем, его волосы упали вперед под таким углом, что Ёнджун впервые увидел его лоб. Его фигура затмила свет на потолке настолько, что затемнила зрение Ёнджуна, пока он не стал видеть ничего, кроме кроваво-красных глаз, что смотрели настолько пристально, что Ёнджун сглотнул. Не говоря ни слова, Субин раздвинул ноги Ёнджуна и втиснул колено между ними, грубо прижимая его к промежности Ёнджуна. Хотя было слегка болезненно, давление на члене стало достаточной стимуляцией, чтобы тот начал твердеть. Он попытался передвинуться вверх, но Субин уловил легкое движение и схватил Ёнджуна за лицо, его большой палец впился в одну щеку, а остальные пальцы - в другую. - Я здесь не для игр, Чхве. Ты бы хотел помочь нам в нашем деле, так? - когда Ёнджун не ответил, он сильнее впился пальцами, сжимая надувшиеся щеки Ёнджуна и вытягивая его губы вперед. - Хм? Разве не поэтому ты так сильно хочешь, чтобы тебя трахнули? Чтобы выносить ребенка альфы и помочь нам размножаться? Ёнджун съежился и зажмурил глаза, прежде чем с трудом кивнуть. Он лгал Субину и лгал себе, но надеялся, что никогда не забеременеет. Субин выпустил щеки Ёнджуна и той же рукой приподнял его рубашку. Он натянул ее чуть выше торса, прикрыв тканью лицо и руки Ёнджуна, прежде чем провести рукой по груди Ёнджуна. Там особо не за что было схватиться, но он все равно сжал плоть. Ёнджун подумал, что тот наверняка чувствовал беспорядочное сердцебиение под своей большой ладонью. Грудь Ёнджуна вздымалась и опускалась с каждым тяжелым, судорожным вздохом, и он с трудом стянул ткань с головы. Едва ему это удалось, и вспышка искусственного света ударила ему в сетчатку, Ёнджун почувствовал горячее и влажное скольжение языка по своему соску. Ударная волна удовольствия ударила так сильно и быстро, что Ёнджун смог лишь непреднамеренно выгнуть спину вверх. Его руки, свободные от рубашки, в которой он запутался, быстро двинулись вниз, чтобы схватить Субина за волосы, но остановились, не успев этого сделать. Он не знал, понравится ли Субину, если его схватят или дернут за волосы, но его разум все еще гудел от ощущения, как мужчина посасывает его сосок, и ему нужно было за что-то схватиться. В итоге он раскинул руки в стороны, сжимая одеяло в кулаках, пока костяшки пальцев не побелели. Такую сильную реакцию Ёнджуна вызвала скорее ошеломляющая напряженность ситуации, чем возбуждение, но он решил, что лучше продемонстрировать Субину наслаждение в надежде, что его удастся удержать. Мужчина оторвался от груди Ёнджуна, его колено больше не упиралось в промежность парня, и опустил руки ниже. Опустившись на джинсы Ёнджуна, те начали их расстегивать. Ёнджун какое-то время смотрел на чужие руки, в его груди снова поднималась паника, пока он не осознал, что Субин наблюдает за ним. Когда они встретились взглядами, Ёнджун откинул голову назад, чтобы избежать чужого взгляда. - Скажи мне, те другие альфы тебя трогали? - внезапно спросил Субин. Ёнджун покачал головой, но его ответ, казалось, был позабыт, едва мужчина начал стягивать джинсы с его бедер. Последовала короткая пауза, а затем насмешка. - Никакого нижнего белья? - Субин стянул ткань с ног Ёнджуна, позволив им без труда упасть на пол. - Хорошенький, маленький омега в доме, полном больших, похотливых, территориальных альф, решает не носить нижнее белье? Мм… теперь мне интересно, не искал ли ты неприятностей все это время. Ёнджун захотел сжать ноги вместе, едва его тело оказалось полностью оголено, но Субин продолжал стоять между ними. Его бедра находились на уровне края кровати, и он стоял достаточно близко, чтобы член Ёнджуна касался ткани его штанов при каждом легком движении. Было отчасти унизительно, нет, было унизительно находиться в таком положении. Он не мог ответить ни на одну из фраз Субина и не мог толком вразумить, что с ним должно было произойти. Стянув свои штаны и боксеры, Субин тут же обхватил рукой основание своего члена. - Может, ты ждал, что кто-то придет и трахнет тебя, - заявил Субин, по-видимому, продолжая свою предыдущую мысль. - А может, ты и в самом деле такой невинный и глупый, каким кажешься. Из гордыни Ёнджун нахмурился. - Нет, я не… - но его слова, казалось, лишь подстегнули словесную перепалку Субина. Его брови удивленно приподнялись, и он свободной рукой начал приподнимать одну ногу Ёнджуна за бедро. Ёнджун тут же почувствовал, как участилось его сердцебиение. Член Субина казался огромным, даже когда был мягким, невозможно было, что тот допускал мысль заняться с Ёнджуном сексом прямо сейчас, так? - Подожди! - Ёнджун выпустил простыни и выставил руки вперед, будто мог что-то сделать. Субин взглянул на него с легким раздражением. - Что? Передумал? - Он не... - выдохнул Ёнджун, не в силах говорить конкретно. - Тебе сперва нужно сделать кое-что другое... - В чем проблема? И снова Ёнджун откинул голову на кровать, чтобы ему не пришлось смотреть в сторону Субина. - Он не войдет; ты сделаешь мне больно, - он закончил свою фразу крошечным, смущающим хныканьем. Он знал, что разорвется, если Субин попытается трахнуть его без предварительной подготовки. Даже тогда он не был уверен, что он войдет. Субин задумался лишь на мгновение, а затем продолжил прижимать ногу Ёнджуна к его груди. Что выставило на обозрение приз, к которому Субин стремился с их самой первой встречи. Страх Ёнджуна ощущался по всей комнате, нервный и напряженный. - Не войдет, да? - спросил Субин, но без сочувствия. - А почему нет? - Потому что! - Ёнджун схватился за чужую руку на своем бедре, чувствуя, как растет тревога. - Не войдет... просто не войдет... - И хотя он был почти уверен, какого точно ответа хотел Субин, он не мог этого сказать. На этот раз Субин двинулся дальше. Удерживая одной рукой основание своего члена, он прижал его к только что обнаженной дырке перед собой, пока головка почти не скользнула в омегу. Снаружи было сухо, но он был уверен, что внутри будет влажно; то была естественная реакция любого омеги, увидевшего и почувствовавшего член альфы. Особенно такой свежий и здоровый, как этот. - Скажи мне, почему. Почему ты боишься, что он не войдет, хм? - Субин позволил своему члену скользнуть по краю дырки парня, а не внутрь. Он слегка отстранился и снова двинулся вперед, оказывая давление на задницу Ёнджуна, будто собирался ее трахнуть. И снова он лишь скользнул по краю, размазывая растущую смазку по коже парня. Ёнджун издал недовольный звук, вздрагивая каждый раз, когда Субин делал вид, что собирается протолкнуться внутрь. Он чувствовал, каким толстым был его член, а то была лишь головка. Но он надеялся, что Субин хоть немного посочувствует его затруднительному положению, и поэтому наконец выдавил из себя слова. - Ты слишком большой, он не влезет. Ты меня порвешь... - Ахх, - Субин ответил преувеличенным тоном, будто никогда не задумывался о такой возможности, что лишь заставило щеки Ёнджуна еще больше покраснеть от смущения. - Твоя девственная задница не может принять член, вот как? Ты настолько узкий? Потому что это лишь заставляет меня хотеть тебя еще больше. Субин прижался членом к дырке Ёнджуна с чуть большей силой. На этот раз он почувствовал, как та раскрывается вокруг головки, но не настолько, чтобы обхватить ее. Субин чувствовал тепло и влажность внутри Ёнджуна, но Ёнджун застрял в неприятной стадии от ощущения члена едва ли внутри себя. Его глаза были зажмурены в ожидании, когда же придет боль, но ее так и не последовало. Субин оставался в таком положении, пока Ёнджун смущенно не посмотрел на него снизу вверх. - Ты делаешь сейчас хорошее дело, не так ли? - сказал Субин. Он медленно поглаживал основание и ствол своего члена, пока головка находилась внутри Ёнджуна. - Ты помогаешь нашему делу, Чхве, и я хочу услышать, как ты это скажешь. Ёнджун продолжал смотреть на него умоляющими глазами, но все равно заговорил. - Я помогаю вашему делу… - тихо пробормотал он, но Субину это показалось приемлемо. - И как ты помогаешь? - Потому что… - Ёнджун на мгновение задумался. - Потому что я помогаю размножаться…? Субин издал звук, тихий стон, прежде чем подтолкнуть еще дальше. - Попроси меня втрахать в тебя ребенка. Попроси меня сделать это. Рука Ёнджуна упала с того места, где сжимала руку Субина на своем бедре. Он держался за простыни, скручивая их в небольшие узлы в своей хватке, а затем максимально расслабился в постели. - Мм… - на мгновение это было все, что он смог выдавить, прежде чем заставить себя заговорить. - В-втрахни в меня ребенка… - попросил он, заплетаясь от смущения. Он думал, что Субин заставит его снова заговорить, заставит повторить громче или четче, но этого не произошло. Субин наконец толкнулся бедрами вперед. Он входил медленно, длинным, слитным толчком. Он чувствовал, как мышцы бедер Ёнджуна напряглись под его болезненной хваткой, и к тому моменту, когда он полностью толкнулся внутрь, спина парня непреднамеренно выгнулась над кроватью, а его легкие наполнились вдохом, который тот не мог выпустить. Больно не было. Первое, что осмыслил разумом Ёнджун. Он по-прежнему казался огромным, ошеломляющим, а давление на стенки было весьма отчетливым, но больно не было. Более того, он в основном не чувствовал ничего, кроме странного давления внутри себя. Это нервировало. Субин отстранился на несколько сантиметров, а затем медленно вжался внутрь. Его бедра прижимались к бедрам Ёнджуна лишь на мгновение при каждом толчке, прежде чем он выходил и продолжал движение. - Видишь? - спросил Субин спустя некоторое время. - Больно? Ёнджун покачал головой, но Субин внезапно снова схватил его за подбородок, сжимая щеки. - Скажи мне словами. Тебе больно, когда я трахаю тебя? Голос мужчины стал мрачнее, когда он заговорил, более властным и строгим. Ёнджун попытался заговорить, но слова были слегка искажены из-за хватки на его лице. - Нет, нет, не больно. - Хорошо. Тогда я могу трахнуть тебя так, как хочу, - сразу же после этих слов Субин начал набирать скорость. Через несколько мгновений он врезался в Ёнджуна, втрахивая его в матрас. Больно по-прежнему не было, но давление от того, что что-то настолько большое толкалось в него снова и снова в таком грубом темпе, доставляло его внутренностям странные ощущения. Его стенки казались чувствительными, что было слегка неприятно, и Ёнджун не мог не ерзать в попытках как-либо изменить их позу. Но Субин не позволял этого. Более того, он начал трахать Ёнджуна сильнее. - Больно? - спросил он еще раз, но без истинной вопросительной интонации. Звучало так, словно он ловил с этого кайф. Сперва Ёнджун покачал головой, но потом вспомнил, что должен говорить. - Н-нет, мне не больно. На этот раз Субин не ответил. Он продолжал трахать Ёнджуна быстро и грубо, в то время как парень ничего не мог сделать, кроме как лежать и терпеть. Ему отчаянно хотелось чем-нибудь занять руки, но он не знал, что делать, кроме как продолжать держаться за синее одеяло на своей кровати. Сквозь мысленный гул одновременного недоверия и тревоги Ёнджун какое-то время ничего не слышал. Только когда он начал привыкать к ритму толчков Субина, что сжимал его ягодицы достаточно сильно, чтобы остались синяки, и время от времени наклонялся, чтобы прикусить чересчур чувствительный сосок, он начал слышать, насколько они громкие. Яйца Субина ударялись о его кожу при каждом сильном толчке, пружины кровати скрипели, каркас стучал о стену, и сам Ёнджун издавал тихие звуки при каждом особенно сильном толчке. Его щеки горели от унижения, и он понимал, что другие альфы наверняка их слышат. Через несколько минут Субин внезапно отстранился от Ёнджуна и выпустил его ягодицы из рук. Он пошлепал парня по лицу и подождал, пока тот поднимет глаза. Потребовалось несколько дезориентирующих секунд, но когда Ёнджун наконец взял себя в руки и посмотрел на Субина, мужчина жестом велел ему перевернуться. - Так будет удобнее, - заявил он, и Ёнджун был слишком одурманен, чтобы раздумывать об этом. Он просто сделал, как ему велели, и перевернулся на живот. Субин тут же снова вошел в него, и неприятное давление вернулось. На этот раз, когда Субин снова начал его трахать, он почувствовал, как по его бедрам скатилась влага, и на этот раз было намного унизительнее, когда звук влажных, хорошо смазанных шлепков эхом разнесся по комнате. Одной рукой Субин схватил бедро Ёнджуна, а другой - его волосы на затылке. Он толкнул Ёнджуна лицом вниз, пока тот не перестал видеть что-либо, кроме своего одеяла. Этот ракурс не так уж и плох, подумал он. Вытяни он шею вверх достаточно и увидит календарь «Звездных войн», висевший на стене. Через несколько минут толчки Субина начали слегка осекаться. Он шлепнул Ёнджуна по заднице и резко потянул назад за волосы. Он провел ногтями по спине Ёнджуна и даже обхватил рукой бицепс парня, сжимая мышцы. С каждым последующим действием Ёнджун становился громче. Был ли то крик боли или стон удовольствия, и то, и другое его смущало. Но Субин, намеренный выбить их из него, именно это и делал. И едва он наконец сделал достаточно, чтобы довести себя до оргазма, он вошел так глубоко, как только мог, и не выходил. Ёнджун попытался вывернуться от неприятного ощущения тепла, наполняющего его внутренности, но Субин не позволил. Он удерживал Ёнджуна в том же положении, удерживая его за бедра. - Ты пока не можешь от меня сбежать. Так что устраивайся поудобнее.