Lycanthropic

Атмосфера: https://youtu.be/TAFzpMOzUlg Чохи вылила клей на лист бумаги, тонко размазала его пальчиками и посыпала разноцветными блестками. Когда она склонила лист на бок (над газетой ради опрятности), лишние блестки осыпались, и показались неприкрытые белые участки. Заметив их, она втерла в них еще клея и насыпала сверху еще больше блесток, чтобы прикрыть каждый кусочек. В конце концов, лист представлял собой смесь стольких разных, блестящих цветов, что каждый отдельный был неотличим от остальных, а на расстоянии все и вовсе выглядело серебристым. Несмотря на то, что Субин был не в восторге, что Чохи создавала блестящие обои, чтобы позже развесить их у своей кровати, Ёнджун думал, что то был хороший компромисс, учитывая, что она все равно бы просто приклеила обертки к стене жевательной резинкой. Так было опрятнее и красивее, и Субину просто придется смириться с этим. Ёнджун какое-то время играл роль блюстителя, следил за тем, чтобы на полу не было беспорядка, и помогал всякий раз, когда она просила об этом. Но она была очень самостоятельна и большую часть времени молчала. И хотя она всегда была необычайно молчаливым ребенком, она все же стала более замкнутой за время их разлуки. Пока Кай лежал на диване в нескольких метрах от них, Ёнджун попытался начать разговор. Он не хотел вечно ненавидеть Кая, но, признаться, с ним было трудно говорить даже о самых незначительных вещах. И все же Ёнджун решил попробовать. - Так... это правда, что Бомгю пахнет землей? - Ага, - Кай ответил тут же, но ничего, что помогло бы Ёнджуну продолжить разговор. - Ох... какая жалость. - Что? - Кай взглянул на него, выглядя странно раздраженным. Ёнджун сразу же пожалел о попытке общения с этим альфой. - Нет, это не плохо. Это хорошо. Это как… - Кай на мгновение хмыкнул, глядя в потолок. - ...Это как найти участок нетронутой почвы на Амазонке после дождя, когда капли воды стекают по листьям с деревьев над головой, поглощая в процессе их аромат и, знаешь, когда поднимаешь комочек этой почвы, она мягкая и пушистая в твоих руках. - ...Ох. Ёнджун снова взглянул на поделку Чохи. Рядом с газетами, что он разложил для нее, лежало несколько отдельных блесток, так что он ткнул в них пальцем, пока они не прилипли, а затем сбросил обратно на газету.

ВНИМАНИЕ

Ёнджун дернулся назад, словно в него выстрелили, а затем прижал руку к своему бешено бьющемуся сердцу. Телевизор находился на приличном расстоянии от него, но он резонировал по всей комнате, словно Кай выкрутил звук на максимум. Телевизор успешно привлек его внимание, и он уставился на него широко распахнутыми глазами. Крупный текст прокручивался на экране, как заставка к «Звездным войнам», а низкий голос зачитывал его вслух.

Это сообщение от Движения Почитаемых Альф

Недавно мы выпустили в эфир новостной сюжет, в котором двое ведущих пренебрежительно отозвались о нынешнем Чи-Ээбе. Все записи были изъяты из эфира, а все записанные копии уничтожены. Мы приносим извинения за любые неудобства, которые это вызвало.

После этого телевизор вернулся к своему обычному новому витку, словно ничего не произошло. Ёнджун уставился на него, его глаза все еще были широко раскрыты, а сердце все еще бешено колотилось от громких слов. Но Чохи не обратила на него внимания, как и Кай. Он хотел что-нибудь сказать, спросить, видели ли они, что только что произошло, или то было лишь в его воображении, но дверь в гостиную открылась прежде, чем он успел даже сформулировать мысль. - Ёнджун! Вы видели, что... что вы делаете? - тон Джисока сменился с возбуждения на осуждение за полсекунды, повергнув Ёнджуна в шок. Но, учитывая, что Ёнджун понятия не имел, о чем тот говорит, он лишь склонил голову набок с вопросительным взглядом. - Угх, - Джисок покачал головой и подошел, схватив белую ткань, что была свободно обернута вокруг плеч Ёнджуна, и натянул ее на его лицо, пока его не стало видно. - Вы не должны позволять другим альфам, кроме Субина, видеть вас. Я знаю, что вы это знаете. Ёнджун слегка заскулил, но не приподнял вуаль. По крайней мере… пока Джисок не уйдет. - Но Кай… - не мой друг - …не просто случайный человек. В чем разница? - Биологии Субина это не понравится. К сожалению… на это не влияют социальные... группы друзей или типа того, - Джисок продолжал расправлять края ткани, пока Ёнджун не стал выглядеть презентабельно. Его внимание отвлеклось лишь, когда Чохи дернула его за край штанины. Казалось, это запустило у Джисока наклонности опекуна, потому что он опустился на колени рядом с ними, чтобы увидеть лист, который она ему протянула. - Это ты сделала? Очень красиво. - Ага. Я повешу это на стену. Джисок бурно отреагировал, и это заставило Чохи улыбнуться и рассмеяться. То, как Джисок вел себя с детьми, было… странно. Он был так воодушевлен и не боялся выглядеть глупо. Ёнджун раньше видел, как родителей и бабушек и дедушек изображали подобным образом в фильмах, но никто в его семье не делал подобного в реальной жизни, поэтому он всегда думал, что то было намеренно преувеличено. Корчить гримасы, издавать звуки и разговаривать с Чохи, будто она была единственным человеком в мире, все это было странно для Ёнджуна. Она была пятилеткой, не малышкой.

***

Группа омег преклонила колени в доме Ёнджуна. Их было человек пятнадцать, и все они расположились рядом друг с другом в три ряда, чтобы занимать как можно меньше места. Солнечный свет лился сквозь стеклянный потолок, заставляя их щуриться, и Ёнджун почувствовал некую благодарность за вуаль, что спасала его от той же участи. Мужчина, что сидел непосредственно перед Ёнджуном, был самым старшим, возможно, того же возраста, что и мистер Ким, и, похоже, он также был их представителем. - У нас есть просьба, - в его речи наступила пауза, во время которой Ёнджун ободряюще кивнул.- ...Нам нужна ваша поддержка в открытии публичного дома. Улыбка, которая прежде танцевала на губах Ёнджуна, тут же испарилась. Из-под вуали этого не было видно, поэтому ему нужно было лишь сосредоточиться на маскировке своего запаха. Но, сконцентрировавшись на нем, он не мог придумать, как им ответить, особенно без какой-либо информации о том, почему они этого хотели. - Просто, видите ли, ни у кого из нас никогда не будет пары, - продолжил мужчина, и Ёнджун не мог не нахмуриться. Конечно, омег было в избытке по сравнению с альфами, но… как они могли быть так уверены? Ёнджун провел несколько брачных церемоний между альфами, что служили здесь, и омегами, что уже здесь жили, так о чем они говорили? - Без пары будет почти невозможно заработать деньги, когда войне придет конец и продовольственные пайки закончатся. Таким образом, у нас будет надежный доход. Ладно, Ёнджун мог понять их позицию. Но... - ...Ну, если честно, это отчасти противоречит всему, что я говорил. Я был весьма… против проституции с самого начала. Входная дверь открылась, на мгновение привлекая к себе взгляд Ёнджуна. Субин ушел ответить на звонок почти час назад, но явно не ожидал такого большого количества людей в доме по возвращении. Он взглянул на них с замешательством, и Ёнджун решил, что тот просто пройдет в гостиную или их спальню, но вместо этого он с любопытством двинулся вперед. - Я знаю, - продолжил омега, - именно поэтому мы пришли напрямую к вам. Ваше мнение важно для нас, и мы хотели бы объясниться и изменить ваше мнение. Субин подошел ближе, чтобы сесть рядом с Ёнджуном, но омеги не признали его. Они даже не взглянули на него, и это было странно. Ёнджун подвергался остракизму, будучи единственным омегой в группе альф, но никогда не думал, что альфы проходят через то же самое. Колебание Ёнджуна, казалось, заставило омег занервничать, хотя он этого не хотел. Он был известен своей медленной речью, но это не мешало людям проецировать свои страхи на его молчание. - Здешние альфы будут заниматься с нами сексом, хотим мы этого или нет, поэтому заставлять их платить решит наши проблемы. - Вы недостаточно это продумали, - внезапно сказал Субин, и Ёнджун хотел заткнуть его, прежде чем он сможет полностью перехватить разговор, но пока ничего не сказал. Было бы неловко бранить Субина перед другими людьми. - У нас недостаточно ресурсов, чтобы безопасно легализовать секс-бизнес. Это слишком сложно, и у нас есть другие, более важные проекты. Наконец омеги взглянули на Субина, хотя с совершенно другим выражением, которое дарили Ёнджуну. Вместо надежды появилось более глубокое отчаяние. Некоторые из них переглянулись, прежде чем снова обратить внимание на Субина, словно между ними состоялся телепатический разговор. - У нас нет выбора. Рабочих мест нет и не будет, когда рынок труда снова откроется. Видите ли, мы либо будем жить в полной нищете, пока нас будут использовать незнакомые нам альфы, либо мы сможем зарабатывать деньги на еду и кров. - Но подумали ли вы о недостатках? - Субин поднял брови, слегка склонив голову вниз. - Как вы можете гарантировать, что каждый приходящий работать в бордель - один из вас? В каждой схеме зарабатывания денег есть мошенники и лжецы. Откуда ты знаешь, что невинного омегу родитель или партнер не продаст в секс-бизнес, чтобы заработать больше денег? Откуда мне знать, что ты не превратишься в сутенера и не начнешь скупать молодых омег лишь для того, чтобы присвоить все деньги, что они заработают? Кроме того, ты правда думаешь, что это нормально, если альфы начнут верить, что они могут трахаться с кем угодно, пока есть компенсация? Резкий тон Субина заставил Ёнджуна почувствовать себя неловко, но он не был неправ. Будет трудно удостовериться, что каждый человек, занимающийся секс-бизнесом, работает по обоюдному согласию, а не по принуждению. Ёнджун просто хотел, чтобы Субин был мягче с людьми, которые явно изо всех сил пытались защитить свое будущее. Ёнджун делал вещи, которых не хотел делать, неэтичные вещи, чтобы выжить. Он не мог их судить. Самый старший омега, явно разочаровавшись в Субине, повернулся к Ёнджуну. Он слегка наклонился вперед и, казалось, смог заглянуть Ёнджуну в глаза даже сквозь вуаль. - Мы наименее защищенный социальный класс. Мы лишь пытаемся вернуть некий контроль над собственной жизнью. Прошу. Ёнджун обдумывал свои мысли. Он мог по-настоящему понять обе стороны и мог прочувствовать мнение всех, кто ранее наставлял его. Хван велел бы ему подумать о своем имидже и о том, каким лицемерным он покажется, если согласится открыть бордель в своем городе после того, как сказал, что секс без продолжения рода - это неправильно. Субин, ну, Субин был очевиден. Он не хотел соглашаться ни на что, что не устраивало их ни экономически, ни политически. Но Ёнджун, как правило, думал о мистере Киме, который, в его представлении, поддержал бы омег превыше всего. Каждое решение Ёнджуна повлияет на само определение Чи-Ээба. Эти люди не знали, что это значит, Ёнджун должен был дать им понять. Поэтому он медленно потянулся, чтобы положить руку на руку Субина, как молчаливую просьбу не спорить с ним, когда он заговорит. - Я понимаю вашу позицию, но опасения Чи-Ааба обоснованы, - он видел, как омеги неловко ерзают, но еще не закончил. - Что бы вы ни делали в своем здании, это не мое дело, и офицеры не будут присланы, чтобы закрыть вас. Но я должен видеть лишь тех рабочих, что сейчас сидят передо мной. Если там начнут работать какие-то другие омеги, его закроют. - Спасибо, - быстро ответил старший омега. Он встал и слегка поклонился Ёнджуну, создавая эффект домино, когда остальные встали и также поблагодарили его. - Дайте мне немного времени, - попросил Ёнджун. - Я постараюсь найти способ улучшить ситуацию, но… просто дайте мне немного времени. - Разумеется, - омега кивнул и в последний раз поблагодарил его, прежде чем развернуться со своей маленькой командой. Они казались намного счастливее, чем когда только пришли, что подняло Ёнджуну настроение, хотя он все еще не был уверен во всей этой ситуации. Как только они остались одни, Субин сжал его руку. - Я не хотел проявлять неуважение к тебе перед ними, но думаю, что это было плохим решением. - Я знаю, - ответил Ёнджун, но без сарказма. Он правда знал, что Субину это не понравится, но должен был поставить своих людей на первое место. Никто другой не станет за ними приглядывать. - Я просто… не знаю, почему им казалось, что другого выхода нет. - Потому что то были йеханы, - легко ответил Субин. - Так что они, наверное, были правы, если честно. На самом деле у них не так много вариантов, но это не значит, что они должны тянуть за собой других людей. Если в это втянутся другие омеги, это станет серьезной проблемой. Ёнджун отпустил руку Субина и положил ее себе на колени, нервно теребя хлопок своих штанов. - Если мы будем следить за ними и сделаем это официальной работой, на которую они должны, не знаю, регистрироваться? И может… если мы будем проводить регулярные проверки, чтобы убедиться, что там работают только те, кто зарегистрирован, то… последствия будут крайне минимальными. - Однако ты играешь с чрезвычайно важным социальным статусом. Если мы упустим хоть одного человека, вся его жизнь может оказаться разрушена. А как насчет того, кого физически не заставляют это делать, а принуждают? Кто-то, чьи родители угрожают выгнать их на улицу, если они не будут зарабатывать дополнительные деньги. Это действительно человек, который решил стать проститутом? - Ах… - Ёнджун откинулся на твердый пол и уложил затылок на руки. - Все эти «что, если» и возможности, что мне делать? Невозможно угодить каждому человеку на планете; я даже не знаю, почему пытаюсь. На мгновение все стихло, прежде чем Ёнджун почувствовал, как с его лица стянули вуаль. Лежа лицом к потолку, ему пришлось зажмурить глаза, чтобы не ослепнуть. - Ты все еще наносишь его? - большой палец Субина прижался к щеке Ёнджуна и размазал краску по лицу. - Никто этого не видит. - Но это все еще я, - Ёнджун поцеловал палец Субина, когда тот опустился к его губам. - Ясно, ну, мне нужно тебе кое-что сказать, - Субин продолжал потирать большим пальцем нижнюю губу Ёнджуна, не сводя с нее взгляда. Вместо того, чтобы заговорить, Ёнджун хмыкнул, побуждая его продолжить. - Мне снова нужно уехать. Ёнджун рефлекторно открыл глаза и испуганно посмотрел на Субина. - Куда тебе нужно? Почему? На сколько? Субин надулся на него, слегка снисходительно. - Всего на несколько дней. Один из автобусов, перевозивших людей, перестал выходить на связь, поэтому нам нужно его найти. Я скоро вернусь; это совсем не опасно. - Если это не опасно, возьми меня с собой. Как он и ожидал, выражение лица Субина помрачнело. Он был явно раздражен, но сохранял то же фальшивое самообладание, словно разговаривал с ребенком. - Ты не можешь поехать, детка. Для меня это не опасно, но для тебя… Ладно, они оба знали, что это чушь собачья. Ёнджун схватил Субина за руки и потянул его вниз, пока мужчина не потерял равновесие и не упал на Ёнджуна, едва удержавшись на локтях и скрывая парня в тени, словно пляжный зонт. - Ты не можешь оставить меня одного; мне плевать, что ты говоришь, - Ёнджун обнял Субина за плечи, притягивая его ближе. - Либо ты остаешься здесь, либо я еду с тобой. Они смотрели друг на друга несколько долгих мгновений, прежде чем Субин со вздохом опустил голову на грудь Ёнджуна. - Ты такой избалованный. - Это соглашение? Сквозь ткань рубашки Ёнджуна донесся приглушенный голос Субина: - ...Да...

***

Они отправились рано утром следующего дня на бронетранспортере. С ними было несколько офицеров ЛДС, один за рулем и один за пулеметом в качестве наблюдателя. Субин заверил Ёнджуна, что это не всецело необходимо, лишь мера предосторожности, но Ёнджун от этого все равно чувствовал себя некомфортно. Почти не покидать пределов своего дома и маленького городка погрузило его в пузырь неведения о том, что война все еще продолжается. Столкнуться с этим было уничижительно, и он даже не видел и десятой доли того, что происходило на самом деле. Они ехали несколько часов, следуя по тому же пути, что и автобусы для перевозки людей. Открытый воздух обдувал их лица сильным сквозняком, и Ёнджуну пришлось заправить переднюю часть вуали за воротник рубашки. Он смотрел на Субина, что выглядел как щенок, высунувший голову из окна машины, и очень завидовал. Не столько от желания, чтобы альфы видели его лицо, сколько для собственного комфорта на этом пронизывающем ветру. Когда грузовик замедлил ход, Ёнджун ничего не увидел, кроме ярко сияющего солнца и нескольких темных пятен на дороге, что были намного больше людей. Субин вышел из машины и схватил Ёнджуна за руку поверх длинного драпированного рукава, чтобы помочь ему сделать то же самое. Прошло так много времени с тех пор, как Ёнджун носил обувь, и она казалась ему немного странной, слишком мягкой. Он чувствовал, как маленькие камешки гравия вонзаются в кожаную подошву, и ему хотелось вонзиться в них пальцами ног. Даже когда он устойчиво встал на ноги, Субин не отпускал его руки. Ёнджун слегка сжал ее, просто для успокоения, и вспомнил, насколько Субин был больше его. Он обхватывал пальцы и ладонь Ёнджуна такой свободной хваткой… что Ёнджун почувствовал себя немного комфортнее. - Что такое? - Субин позвал кого-то впереди, но его медленная поступь не казалась слишком обеспокоенной. Ёнджун сузил глаза, когда они подошли ближе. Оказалось, группа мужчин стояла у обочины дороги, сбившись в кучу и перегнувшись через край. - Оставь своего ребенка, это неприятно, - раздался знакомый голос, который Ёнджун не смог до конца определить. Но это, должно быть, был человек у власти, потому что Субин немедленно отпустил руку Ёнджуна. Как он посмел. Как только Субин собирался продолжить путь, Ёнджун схватил его за руку и крепко сжал пальцы. Он до сих пор не мог вспомнить, кому принадлежал этот голос, но присутствие Субина придало ему достаточно уверенности, чтобы возразить этому альфе, кем бы он ни был. - Я не ребенок, - он слегка выпятил грудь, чувствуя себя колючим, как дикобраз, но альфа лишь хмыкнул. - Мне сорок три. Вы оба дети. Даже малыши. Запах дыма проник сквозь вуаль на лице Ёнджуна, и на мгновение он поверил, что мужчина перед ним - мистер Ким. Каким-то образом он на полсекунды совершенно забыл о смерти мистера Кима. Но эти полсекунды были слишком долгими, и теперь Ёнджун чувствовал себя грязным. - Автобусу конец? - Субин проигнорировал их короткую перепалку и сосредоточился на траншеи на обочине дороги. Ёнджун так сильно хотел приподнять вуаль и понять, на что они смотрят, но знал, что не может. - Ага, - старший альфа бросил сигарету на гравий и раздавил ее сапогом, как жука. - Разумеется, то была не автомобильная авария. Особенно учитывая, как они аккуратно выстроены. Из канавы на обочине дороги исходил ужасный запах, который Ёнджун сразу же узнал. Его нос обжигал не только металлический запах железа, но и гнилое зловоние. Последний был достаточно легким, свидетельствуя, что тела были еще свежими, но Ёнджун слышал, как что-то движется над окружающими травинками, и не удивился бы, если там уже собрались личинки. Ёнджун предпочел бы, чтобы его легкие сжимались из-за вдыхаемого дыма. Но… он также хотел увидеть ужасный ущерб, что остался позади, как делал всегда. Каждый раз, когда Ёнджун видел что-то ужасное, у него возникало непреодолимое желание смотреть на это, пока оно не врезалось в его память навсегда. Но социальные ожидания, очевидно, предшествовали этому. Ёнджун смотрел на все это сквозь отделяющую маску и невольно избавлялся от реальности, но мог прищурившись разобрать красные пятна на зеленой траве и коричневой земле. - Ну… скажем, автобус все еще не найден, - Субин глубоко вздохнул, и Ёнджун понял, что тот проводит рукой по волосам только по тону его голоса. - Лучшая идея, - ответил старший альфа. - Я уверен, мы тоже не получим всех наших людей. - Мужчина издал недовольный звук и направился обратно к своей машине. - Ты правда собираешься взять его в Кванджу? Ёнджун нахмурился, но оставил все как есть. - …Зачем мне ехать в Кванджу? - в растерянном голосе Субина была легкая нотка, которой никогда не было, когда он разговаривал с омегами. Енджуну было интересно это услышать. Раздался глухой металлический щелчок зажигалки, а затем вернулся запах дыма. - Я, должно быть, забыл тебе сказать, но ты свободен до конца дня, верно? - Субин ничего не ответил, но, должно быть, поднял большой палец вверх или кивнул, потому что вскоре после этого другой альфа продолжил говорить. - Состоится слушание о предлагаемом указе об общественной морали омег. Ёнджун навострил уши. - Ты должен поехать со мной в Кванджу. Отправь свою семью домой. После слов мужчины Ёнджун повернулся к Субину. Он не мог сказать, правда ли Субин подумывал отправить его домой одного, но этому не суждено было случиться. Особенно, если эта встреча была сосредоточена вокруг опыта омег, которых альфы абсолютно не уважали и не понимали. - Что это? Какой указ? Субин какое-то время не отвечал, что очень беспокоило Ёнджуна. Когда дело доходило до политики, Субин всегда знал свое дело и был чересчур взволнован, чтобы не поделиться этим с Ёнджуном. - ...По сути, это предложение о том, что... без присутствия у омег пары или Ааба, они не могут разговаривать с другими альфами за пределами своей семьи. Едва запах Ёнджуна стал горьким и гнилым, другой альфа поправил Субина. - Давай не будем выбирать выражения. Он предназначен для защиты насильников, возлагая вину на омег. Субин ничего не сказал. В отличие от любого другого раза, у него не было какого-нибудь остроумного опровержения, подкрепленного знанием малоизвестной политической теории или альтернативной точки зрения, которая могла бы изменить всю интерпретацию того, с чем они столкнулись. Это просто ошеломило Ёнджуна; он понятия не имел, что думать. Помимо всего прочего, он просто не мог в это поверить. - Нет, вы… вы, должно быть, сейчас шутите, - Ёнджун почувствовал несоответствие между своим монотонным голосом и испуганным, полным отвращения сердцем, и это напугало его. Эмоции, кипевшие внутри него, казались такими сильными и материальными, словно коснись он своего живота, и они окажутся там, но барьер не позволял им выйти наружу. - Я серьезно. Это... это невозможно. - Возможно. Вот почему я предлагаю тебе упаковать себя и ребенка в машину и вернуться домой. Ты же не хочешь находиться в окружении сотни альф, которые так думают. По какой-то причине Ёнджун наконец вспомнил, почему этот голос казался таким знакомым. До этого он встречался с этим человеком всего несколько раз, но… - Вы Юджун, лидер Общества благородных ликанов, верно? Это предлагают ДПА, не так ли? - Так и есть. - Тогда вы понимаете, что я не могу позволить им этого сделать. Омеги, они мои дети. Я не могу этого допустить. Вы должны позволить мне высказаться против этого, пожалуйста. Ёнджун почувствовал, как рука Субина нежно схватила манжету его рукава. Его голос стал тихим, будто он не хотел, чтобы разговор услышал кто-то, кроме Ёнджуна. То была фантазия, учитывая, как близко к ним все еще стоял Юджун, но на удивление убедительная, пока Ёнджун не мог видеть их лиц или выражений. - Ёнджун, разве ты не знаешь, насколько это опасно? - Конечно, знаю. Я стою рядом с кучей трупов. - Ёнджун, - Субин оттащил его от обочины дороги к бронетранспортеру, прежде чем остановиться в нескольких метрах от него. Он звучал упрекающе, но Ёнджун не знал, почему. Он не был неправ. Он знал, что ДПА могут напасть на него, но станут ли? Станут ли, когда столько омег и даже некоторые альфы поклонялись ему как Богу? Ёнджун не был так уверен. Субин взял обе руки Ёнджуна в свои свободной и нежной хваткой. - Я знал, что ты захочешь что-нибудь сделать с этим указом, и поэтому не сказал тебе. Я не хочу, чтобы ты переживал или стресовал из-за этого, пока это не такое большое дело. Он не был принят, и им будет невероятно трудно получить три четверти голосов, которые им необходимы. Три четверти от ДПА и три четверти от нас. Этого никогда не произойдет, но, думаю, что они все равно захотели провести конференцию по этому поводу. Детка, тебе не о чем беспокоиться. И, честно говоря, это объяснение правда заставило Ёнджуна почувствовать себя немного лучше. Но только немного. Он сжал руки Субина и слабо улыбнулся, хотя тот и не мог этого видеть. - Я понимаю, - смягчился он, - но это мои люди. Я не могу бездействовать, когда есть хоть малейшая вероятность такого ужасного поступка. Ёнджун увидел, как Субин закрыл глаза, и на его лице появилось выражение окончательности. Удовлетворит ли он желание Ёнджуна или откажется от него, было пока неизвестно. - Я просто думаю… - Субин заколебался и вздохнул, прежде чем снова открыть глаза. - ...Это небезопасно. Мне жаль. Ёнджун чувствовал, что Субин стал непоколебимой силой в этом вопросе, и не знал, что сказать. Енджун нечасто вспоминал об этом чувстве, о своем месте в обществе. Как бы Субин ни уступал его желаниям, успех или неудача Ёнджуна полностью зависели от этой уступки. В итоге он был беспомощен. Молчания, хотя и не злонамеренного, было достаточно, чтобы подтолкнуть Субина к следующему объяснению. - Если мне придется выбирать между народом и своей семьей, я выберу свою семью не задумываясь. Ты должен понимать. Брови Ёнджуна приподнялись в скрытом раздражении. Его инстинктивной реакцией было недоверие, что Субин станет вот так лгать прямо ему в лицо после того, как почти год ставил Ёнджуна на второе место, но он быстро понял, что то была не ложь. Субин действительно ставил Ёнджуна выше народа, но ставил ЛДС выше их обоих. Был ли он просто косноязычен или намеренно вводил в заблуждение… ну, это не имело значения. Ради собственного счастья Ёнджун оставил все как есть. Но он не мог уйти, ничего не сказав. - Не позволь им принять этот законопроект. А если примут, не возвращайся домой. Я тебя убью, - то было сказано достаточно монотонно, чтобы сойти за шутку или реальную угрозу, в зависимости от настроения Субина. Пока другие не видели выражения его лица, что подтверждало бы, какие эмоции пытался изобразить Ёнджун, он легко и невозмутимо высмеивал любого, кто его раздражал, и альфы обычно легкомысленно относились к тому, что исходило от безобидного омеги вроде него. Послышался легкий выпуск воздуха, слабый смех Субина, как и ожидалось. - Ты уже угрожаешь убить меня, да? Обычно это происходит только за несколько месяцев до срока. Субин попытался схватить Ёнджуна за руку, пока говорил, но Ёнджун вырвал ее и сделал шаг к машине, что должна была вернуть его в Джилли. - Эй… - на этот раз голос Субина стал отчаяннее, он с опозданием осознал, что в его предыдущей угрозе была некоторая степень искренности. - Эй, пожалуйста, не злись. Я не запрещаю тебе высказываться против чего-либо, я просто хочу, чтобы вы были в безопасности. Я только наконец нахожу свою новую семью… Я не хочу снова их потерять. Ох, это заставило Ёнджуна почувствовать себя виноватым. Он все еще был расстроен… и он был оправдан в своих эмоциях, но и Субин был оправдан в своих собственных. Единственная разница заключалась в том, что Субин мог предотвратить убийство своей новой семьи; Ёнджун не смог помешать своим родителям отправиться на бойню, как не мог помешать Субину сделать то же самое. Не было никакой справедливости. И все же, когда Субин потянулся к его руке во второй раз, Ёнджун позволил ему. - ...Я на тебя не сержусь, - тихо сказал он. - Хотя и хотел бы. Это было бы проще, чем… чувствовать, что я ни на что не могу злиться. Субин хмыкнул, но, похоже, не воспринял ничего, кроме «Я на тебя не сержусь». Он слишком скоро ущипнул Ёнджуна за живот и повысил тон до чего-то игривого, пока Ёнджун все еще чувствовал себя несчастным. - Езжай домой и хорошо поешь; я скоро вернусь. Доктор прописал скорые объятия, ладно? - Ага, - Ёнджун повернулся к бронетранспортеру, на котором они прибыли. Он чувствовал себя неудачником.

***

Атмосфера: https://youtu.be/_FJIH0Yi2Mk Без присутствия Субина Ёнджун чувствовал себя несерьезно. Он попытался продолжить работу Чи-Ээба, но это оказалось труднее, чем когда-либо прежде. С постоянным освещением встреч ЛДС по телевидению и многочисленными сообщениями Субина все должно было быть хорошо, но так не казалось. Старые привычки, от которых, как думал Ёнджун, он избавился, начали возвращаться. И завершая свои проповеди и встречи с омегами, он обнаруживал, что стоит у окна своего дома и ждет возвращения Субина домой. Он знал, что чем больше будет кормить своего монстра паранойи, тем больше он будет становиться, но ему было все равно. Если он потеряет Субина сейчас, это будет самое худшее, что с ним когда-либо случалось. Все остальные случаи, когда он был напуган, были просто глупостью по сравнению с этим. Встреча казалась совершенно безопасной, по крайней мере, судя по тому, как ее изображали по телевидению, но Ёнджун все равно боялся. Он некоторое время следил за репортажами, видел, как много обычных гражданских протестовало против принятия указа… сколько там было гражданских альф… он был потрясен, увидев, как много Аабов держат своих детей-омег на камеру, спрашивая репортеров, что произойдет, если они умрут и оставят своего ребенка без защиты, и просто… в целом, это противоречило тому, чего ожидал Ёнджун. Но, разумеется, они протестовали. Разумеется, существовали альфы, у которых были любимые омеги, что нуждались в защите, и, разумеется, альфы хотели бы, чтобы они были защищены. Опыт Ёнджуна о том, как альфы обращаются с омегами, был полностью основан на молодых, бездетных мужчинах из армии. Он правда понятия не имел, как нормальные люди относятся к принимаемым законам или затруднениям, с которыми сталкиваются, и все же он считал, что все альфы в целом предрасположены к тому, чтобы быть мудаками. Но нельзя было винить в этом Ёнджуна; большинству военных альф не удавалось изменить мнения Ёнджуна относительно той идеологии, в которой он вырос. Но гражданские были другими. Они не хотели впадать в смятение, они хотели вернуться к нормальной жизни, как и Ёнджун. Но это было не единственное, что показал ему их протест. Он показал ему, что гражданские лица не были такими необразованными и глупыми, как он считал раньше. Ёнджун не понял бы, что этот указ является оправданием для сексуального насилия, если бы ему не сказали, но эти люди сами пришли к такому выводу. Они не любили или ненавидели что-то, просто исходя из своих низших иерархических потребностей и желаний пещерного человека, и они не были безликими приспешниками масс. То были люди с большим жизненным опытом и образованием, чем Ёнджун, но они возлагали на него надежду и доверие. Однако Ёнджуну все же пришлось выключить телевизор, когда заговорили участники ЛДС. Ему было ужасно ясно, что они гораздо больше заботились о выигранных очках для своей стороны, чем о своих людях. Все эти мысли кружились в его голове и не давали ему уснуть, пока все остальные спали. Несмотря на то, что он не ожидал возвращения Субина до завтра, он не мог не выглядывать в окно просто на всякий случай. Но затем в поле зрения появилась тень человека, идущего по подъездной дорожке, полностью окутанная ночной тьмой. Крайне редко омега приходил в гости в такой поздний час, и обычно это происходило при ужасных обстоятельствах. Поэтому Ёнджун быстро отошел от окна и схватил свою маленькую вуаль. Не успев завязать ее вокруг талии, он просто засунул конец за пояс брюк, а остаток натянул на лицо. Чохи спала в своей постели, но он все равно чувствовал себя виноватым, оставляя ее одну. Если она проснется, пока его нет, то расстроится. Ему придется поторопиться. Ёнджун открыл входную дверь до того, как человек успел в нее постучать. Тот выглядел удивленным и даже слегка вздрогнул. - Ой, прости! Я напугал тебя? Омега начал качать головой еще до того, как Ёнджун закончил предложение. - Нет! Я просто… не ожидал, что вы выйдете так скоро, вот и все. - Ах, - Ёнджун какое-то время постоял в ожидании. Если омега не хотел прикасаться к его ногам в качестве приветствия, это было ничего, но тот просто… стоял там. Он не бросился в полноразмерные разъяснения своих горестей, как Ёнджун привык ожидать от тех нескольких несчастных омег, что посещали его в такой поздний час. С легким замешательством на лице Ёнджун сделал шаг назад и махнул рукой в сторону дома. - Хочешь войти внутрь и поговорить? - Нет… есть… есть проблема, - омега схватил Ёнджуна за руку и потащил обратно на порог входной двери. - Один из омег прошлой ночью родил ребенка, но оставил его в лесу. Я пришел... - Что?! - Ёнджун наклонился вперед с широко раскрытыми глазами. - Что? Где? Почему ребенок не с тобой? - он вышел из дома и закрыл дверь, погрузившись в темноту вместе с другим омегой. Ёнджун ничего не видел, но схватил парня за руку в надежде, что тот приведет его к младенцу. - Я спросил тебя, где ребенок, - повторил он, заметив, как напрягся омега. - Отведи меня к нему. Он не мог сказать, какое выражение лица было у парня, но тому потребовалось долгое мгновение колебания, прежде чем он повел Ёнджуна по гравийной дороге и по грунтовой тропе, ведущей к остальной части города. Его темп был осторожным и довольно медленным, поэтому Ёнджун первым пустился в бег. У его тела было достаточно запасов энергии после столь долгого малоподвижного образа жизни, а его быстро бьющееся сердце также помогало ему оставаться в режиме «бей или беги». - Как далеко! - спросил он, все еще держа омегу за руку. Он не слышал ни плача, ни даже активности других омег, которые знали, что произошло. Должно быть, это было далеко. И действительно, омега начал уводить его с тропы в глубокие, густые заросли и деревья, высокие настолько, чтобы заслонять даже малейший лунный свет. Каким-то образом омега, казалось, все еще знал, куда идет. - Еще немного! - они продолжили двигаться в лес, но Ёнджуну пришлось притормозить, чтобы не споткнуться о различные ветки и корни, растущие из земли. В конце концов, омега подстроился по его темп, и они быстрым шагом двинулись по небольшому холму. Листья и трава хрустели под его ногами, а ветер свистел в кронах деревьев над головой, но звук плача новорожденного все еще не достигал его ушей. Ёнджун гадал, может, оборотни-младенцы просто не плакали, но воздержался от вопросов, чтобы казаться знающим. Но они уходили все глубже и глубже в лес, не останавливаясь ни на минуту. Ёнджун начал задаваться вопросом, почему омега зашел так далеко, чтобы бросить ребенка, который наверняка умрет к утру. Но еще менее разумным казалось то, почему другой омега забрел так далеко без видимой цели. Как он мог случайно наткнуться на брошенного младенца? Так далеко от грунтовой тропы, он не смог бы его учуять. Темп Ёнджуна замедлился, пока не превратился в не более чем прогулочный шаг. Он не перестал двигаться полностью, но хриплое дыхание, вызванное его встревоженным сердцем, создавало впечатление, что он просто не привык к кардио. На самом деле, его ноги так тряслись, что он смог бы пробежать еще десять километров. Спокойным, но слегка запыхавшимся голосом он спросил: - Как звали омегу? - Ёнджун видел, как парень повернулся к нему лицом, но оно было слишком окутано тьмой, чтобы разглядеть какое-либо выражение. Через несколько секунд он повторил свои слова. - Родитель ребенка, как его звали? - Ох, я не знаю. Я пришел сюда только после того, как ребенка бросили, поэтому никого не видел. Ладно. Ёнджун, признаться, не знал многих омег по именам, но предположил, что гражданские были в более близких отношениях. Он также знал, что количество беременных омег к настоящему времени было довольно небольшим, учитывая, что они были на войне уже более пяти месяцев. Несложно определить, кто был близок к родам к этому времени. Ёнджун издал низкое мычание, чтобы заполнить тишину, пока они продолжали идти. Он не хотел звучать обвинительно, но многое из этого уже не складывалось. - Так… - он вздохнул, прежде чем продолжить, пытаясь успокоить свой голос, - …что ты делал здесь после комендантского часа? Я не злюсь, мне просто любопытно. - О, я просто… я просто… эм… - Ёнджун едва заметил движение руки омеги, когда та поднялась, указывая на дерево перед ними. Когда хруст листьев у его ног стих, а его затененная фигура перестала двигаться, то же самое сделал и Ёнджун. Он проследил за линией руки омеги и всмотрелся в темноту впереди. Кругом стало так тихо, что Ёнджун отшатнулся, когда раздался голос. - Чхве Ёнджун. Он был глубоким, неузнаваемым. Он не мог принадлежать никому из его знакомых, но если то был не товарищ перед ним, то кто? Восстановив равновесие без чьей-либо помощи, Ёнджун прижал ладонь к груди. - Кто ты? - спросил он, слишком сбитый с толку и напуганный, чтобы контролировать свой отчаянный тон. Человек ответил недостаточно быстро. И хотя Ёнджун был напуган, он предпочел переждать, вместо того, чтобы продолжить беседу, как ему хотелось. Его глаза беспомощно бродили по окрестностям в поисках выхода, который он никогда не найдет, не будучи в состоянии видеть нихрена. - Мы просто хотим поговорить, - сказал голос, и, ладно, Ёнджун начинал немного паниковать. Находиться в пятнадцати минутах ходьбы в глубине леса и еще дальше от своего дома с двумя незнакомцами при ложных обстоятельствах было ужасно в параноидальном смысле. Обычно у Ёнджуна было врожденное доверие к омегам, даже когда они делали ужасные вещи, но здесь он просто этого не чувствовал. Все казалось неправильным. Но, несмотря на то, что его запах, несомненно, выдавал его страх, Ёнджун попытался изобразить спокойствие. Последнее, что ему было нужно, это потерять контроль над ситуацией. Поэтому, незаметно сглотнув, он кивнул. - Хорошо, что вам нужно? Последовало еще одно легкое колебание. - Мы хотели бы поговорить о твоем отце. Ёнджун ничего не сказал. - Мы знаем, что ты человек. Тем не менее, он ничего не сказал. - У тебя был друг-человек по имени Кан Тэхён, а человеческая девочка, которую ты воспитываешь, - твоя биологическая сестра. Ох, он был в заднице. Ёнджун почувствовал, что у него кружится голова от приближающейся панической атаки, и у него не было возможности сделать глубокий вдох, чтобы отбить ее. Он едва мог даже ломать голову над планом побега, но ни одна мысль не была последовательной. Мог ли он кинуться обратно к грунтовой тропе и надеяться, что по пути не врежется прямо лицом в дерево? Сомнительно. Мог ли он попытаться напасть на этих двоих, а затем убежать? Еще более сомнительно. - Это не угроза; у нас просто есть предложение для тебя, - третий мужчина продолжил говорить, хотя Ёнджун хотел бы, чтобы он этого не делал. Это отвлекало от внутренних предположений о побеге. - Здесь опасно для юной девочки. Мы хотели бы воссоединить ее с ее отцом в Сеуле, чтобы о ней могли должным образом позаботиться. Ёнджун сделал глубокий вдох и выпустил его, слыша и чувствуя его дрожь. Он действительно понятия не имел, что думать об их предложении и уж тем более, как на него реагировать, поэтому решил собрать как можно больше информации. - ...Кто вы? - Мы работаем в Сеуле; вот откуда мы знаем. Но мы не хотим причинять вам боль, мы хотим вам помочь. И снова Ёнджун сглотнул. Но горло его оставалось сухим и напряженным. - ...Значит, вы люди. - Да. Ладно. Ёнджун был уверен, что его запах уже пропитался горечью, но достаточно ли он был силен, чтобы омеги пришли ему на помощь? Он закрыл глаза, как будто под вуалью это все равно имело большое значение, и начал испускать более сильный, более влиятельный негативный запах. Если эти люди были готовы солгать, чтобы привести его сюда, они несомненно могли солгать и о помощи Чохи, чтобы усыпить его бдительность. - Он делает это! - закричал тот, кто заманил его. Ёнджун едва успел открыть глаза, как почувствовал, как в него плеснул густой поток холодной жидкости. Он промочил переднюю часть его одежды и потряс его настолько, что он отшатнулся, издав звук замешательства. - Мы не хотим причинять тебе боль, но тебе нужно сотрудничать. Запах духов сильно ударил ему в нос, и Ёнджун застонал. Он потянулся под вуаль, чтобы вытереть лишнюю жидкость с лица, и при этом слегка отвернулся от других мужчин. Он даже не был чувствителен к запахам, как другие оборотни, но это дерьмо было крепким, и он так промок, словно только что соскользнул с горки. - Мы хотим, чтобы эта война закончилась… так же, как и ты. Сейчас идут мирные переговоры, но на их завершение могут уйти месяцы и годы, прежде чем они повлияют на гражданское население. Мы хотели бы провести свои собственные переговоры, только между нами. Ёнджун вздохнул, но вздох превратился в кашель из-за паров, все еще проникающих в его легкие. Выведя их из своего организма, он продолжал отворачиваться от них, по крайней мере, частично, на случай, если они снова обольют его духами. - Переговоры… - выдохнул он. - Я думал, ты делаешь предложение взять Чохи. - Да, но за каждый акт доброты приходится платить небольшую цену. Так что скажешь? Проведешь с нами короткое совещание? Мужчина наконец почувствовал, что объяснил достаточно, чтобы замолчать и передать инициативу Ёнджуну. Но несмотря на его откровенные слова, Ёнджун легко узнал тон. Здесь была лишь иллюзия выбора. У Ёнджуна не было возможности отказаться от их предложения об обсуждении. Тем не менее, его мысли блуждали по возможным сценариям побега. Все казалось очень безнадежным теперь, когда он исчерпал свой единственный далеко-идущий вариант, но, может… может, если он просто хорошенько подумает, то сможет придумать что-нибудь получше. - Ладно... ладно, - Ёнджун глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, но это не особо помогло. В этот момент он, честно говоря, не удивился бы, если бы они решили его убить. - Что… чего ты хочешь? - Во-первых, это правда, что ты носишь ребенка Чхве Субина? Ёнджун глубоко желал увидеть их лица. Они утверждали, что были такими добродушными, но было невозможно сказать, о чем они на самом деле думали, пока он их не видел. Он предполагал, что именно в этом был смысл увести его во тьму, но, черт возьми, он не знал, что делать. Единственное, что он мог сейчас сделать, это подчиниться и надеяться, что они отпустят его, если он это сделает. - Д... ну да. Это так. - Ты хочешь этого? Ёнджун сунул руки под вуаль, чтобы снова вытереть лицо, но на этот раз чисто из-за стресса. - Да. - Хм, - мужчина замялся, явно не ожидая такого ответа. Ёнджун не мог его винить, любой, кто знал о прошлом Ёнджуна и как он встретил Субина, наверняка подумал бы, что его вынудили на эту роль. И хотя это было отчасти правдой, Ёнджун навлек это на себя, преследуя Субина так же сильно, как Субин преследовал его. - Тогда мне будет трудно это сказать. Над ними нависла тишина, но Ёнджун отказывался ее нарушать. Он скрестил руки на груди для некоторого чувства защиты и ждал, пока они заговорят. - Чтобы воссоединить твою сестру с семьей, нам нужно, чтобы ты избавился от ребенка. Ёнджун тут же понял, что никогда этого не сделает, это даже не обсуждалось. Если его отец действительно был жив и готов забрать Чохи, Субин обязательно найдет его и отправит Чохи обратно самостоятельно, как только между двумя народами воцарится мир. Им определенно не нужен был посредник, когда Субин занимал самую высокую должность у власти. Тем не менее, Ёнджун придержал язык. Он мог предположить, что эти люди направляли на него оружие, готовые убить его, если он откажется. - Я знаю, что ты заботишься о своей настоящей семье, Ёнджун, иначе ты бы не привел свою сестру жить с тобой. Но мы с тобой оба знаем, что это опасная ситуация, и ее нужно вывести из нее как можно скорее. Мне нужен ответ прямо сейчас. Ёнджун ломал голову, как бы отсрочить эти ситуацию. Его внутренний Хван говорил ему заставлять мужчину продолжать говорить, не говоря ничего по существу и не давая прямого ответа самому. Чем дольше он будет тянуть время, тем больше у него будет времени подумать о побеге. - Гм… - его голос был низким и тихим, почти гулом. - …Я не знаю, как избавиться от ребенка. Типа... я не... я не знаю, как сделать это самостоятельно. - Ох, не беспокойся об этом. Мы поможем тебе избавиться от него. Мужчина больше ничего не сказал, заставив Ёнджуна вздохнуть и попытаться продолжить тянуть время. - Но как? И когда? Я... я имею в виду, мне нужна информация. - И почему? Хотел добавить он; Субин мог с легкостью снова его оплодотворить. Хотя потеря этого ребенка ударит по Ёнджуну и Субину, с точки зрения людей это не имело смысла. - Мы сделаем это завтра. Завтра… Субин вернется завтра… Если Ёнджун притворится, что принимает сделку, у него будет больше времени, чтобы потянуть время, и больше времени, чтобы получить защиту. Даже если эти люди заставят его провести ночь в лесу вместо того, чтобы отпустить домой, народ сразу же начнет его искать, едва взойдет солнце. А Субин… когда Субин вернется, он разнесет весь лес в поисках Ёнджуна. Несмотря на то, что человек не полностью ответил на вопросы Ёнджуна, он определился со своим планом. Он все равно желал иметь более надежный вариант, но симулировать сотрудничество было его лучшим вариантом на данный момент. - Ладно. Ладно, я сделаю это. Наступившая тишина заставила Ёнджуна молиться, что он не слишком легко принял их предложение. С его стороны было глупо утверждать, что он хочет этого ребенка, а потом сразу же соглашаться на его уничтожение, но… Он никак не мог избавиться от него. Ему просто нужно было выиграть время, чтобы Субин нашел его. - Тогда мы отведем тебя обратно в наш лагерь. Никогда не позволяйте преступнику отвести себя в другое место. Ёнджун позволил одному из мужчин схватить его за руку и потащить дальше в лес. Итак, у них был лагерь. Помимо того, который Субин нашел ранее, была еще одна активная человеческая база рядом с убежищем Ёнджуна. Того самого, о котором люди не должны были знать. Субин был так уверен, но он ошибался. И теперь, в зависимости от того, как далеко она находилась, Ёнджун совершенно не представлял, что произойдет. Потому что, если они собирались раскрыть Ёнджуну местоположение своего лагеря, они должны были быть уверены, что он не уйдет и не раскроет их прикрытие в ближайшее время. Удивительно, но путь был не таким далеким. Ёнджун не считал секунды напрямую, но прошло около десяти минут, прежде чем он увидел свет за вуалью. Его оттенок был желтым, таким же, как пламя костра. И когда хруст углей, трещащих о толстые куски дерева, достиг его ушей, Ёнджун понял, что был прав. В поле его зрения появилось несколько объектов, пусть и размытых, темные пятна людей, сидящих вокруг костра, и несколько больших треугольных палаток, установленных недалеко от них. Кустарники вокруг, должно быть, были срублены, потому что огонь казался слишком большим, чтобы его можно было полностью контролировать. Чтобы удовлетворить желание увидеть все, что его окружает, Ёнджун мог бы приподнять вуаль. Она все еще была пропитана духами и изрядно обжигала его чувствительные глаза, но он не станет. Не удостаивать их своим лицом выглядело почти как безмолвный протест, хотя он был уверен, что никого из них это на самом деле не волновало. Они, вероятно, не поймут, что его действия были вызваны чем-то другим, кроме успешного промывания мозгов. Вскоре сильное желтое свечение костра стало единственным, что Ёнджун мог видеть сквозь свою вуаль. Ни людей, ни пятен, ничего. Мужчина, что помогал ему идти, затем осторожно надавил на его плечо, пока Ёнджун не присел рядом с костром. Было странно тихо, настолько, что Ёнджун подумал, что вокруг никого нет, если бы не тот факт, что он видел фигуры, когда шел к лагерю. - Он согласился на наши условия. Ёнджун закрыл глаза, уже чувствуя себя виноватым, хотя еще ничего не сделал. Даже слышать слова из уст другого человека казалось неправильным. Он чувствовал себя плохим человеком. Наконец, заговорил другой голос, которого Ёнджун никогда раньше не слышал. - Добровольно? - Да. Он сказал, что хочет его, но все же принял наше предложение в обмен на безопасность своей сестры. Странная формулировка, подумал Ёнджун, но предпочитал, чтобы они разговаривали между собой, а не с ним. В любой другой ситуации он бы разозлился, но это дало ему время собраться. Он сделал несколько глубоких вдохов, закрыл глаза и попытался найти свой центр. Он снова представил себя сидящим в Кымджоне, как в тот день, когда медитировал снаружи, и японские репортеры пришли взять у него интервью. Тогда Ёнджун так хорошо контролировал себя, свои эмоции и свой запах. Было так необычно обнаружить в себе скрытую силу, как в кино. Он мог распространить свой запах на километры, это было бы так полезно в будущем! Но теперь пришло время, когда он нуждался в этом, и его немедленно пресекли. Они предположительно были людьми, но каким-то образом узнали, что он начал распространять свой запах, как? И обрызгивание его духами заблокировало его, как? Ёнджун ничего не знал, пока не стало слишком поздно. Хотел бы он заполучить новую силу, что-то, что его похитители не смогли бы почувствовать, что-то, о чем даже Ёнджун не думал. Но что оставалось? Он напряженно думал. Был ли у Ёнджуна способ передать свой запах только тем людям, которым он хотел его направить? Подобно телепатии, когда он подумал бы о Кае или Бомгю, и только они смогли бы почувствовать его запах, в то время как все остальные его не замечали? Возможно ли это было? И будет ли слишком рискованно попытаться прямо сейчас, когда неудача была крайне опасна в такой запутанной ситуации? Нет, он пока не мог попытаться. Люди верили, что он готов был избавиться от своего ребенка. Если он потерпит неудачу, они узнают, что он лжет. Ему придется подождать еще немного, просто чтобы понять, что происходит. - Ты уверен, что это Ёнджун? - кто-то спросил. - Ты видел его лицо? - Эй, покажи нам свое лицо. Ёнджун тут же схватил передний край своей вуали и сжал его в кулаках. - Вы должны понимать, как много это значит для... для этого общества. Я не могу позволить вам увидеть меня без нее. Но... вы можете понять по моему голосу, не так ли? Уверен, вы слышали мои выступления. Конечно, его слова звучали, словно он был сторонником оборотней, но они звучали разумно для Ёнджуна, который забыл, как общаться с людьми. - Хм. - Люди снова устрашающе замолчали, не оставив мыслям Ёнджуна ничего, кроме горящего пламени рядом с ним. - …Ты рассказал ему только первую половину, прежде чем привести его сюда, да? - Да. - Ясно, что ж, Ёнджун. - Мужчина снова обратил внимание на Ёнджуна, и его голос внезапно стал громче, будто он наклонился вперед. - К сожалению, у нашей сделки есть вторая часть. Но так как ты уже согласился на первую, уверен, она не станет для тебя проблемой. Ёнджун сделал вдох и задержал дыхание. Затянувшаяся тревожность начала истощать его, и он почувствовал легкое головокружение, ожидая чего-то ужасного. - Хёну, почему бы тебе не принести нашему гостю воды? Уверен, он сейчас в стрессе. Боже, Ёнджун не хотел воды, он просто хотел, чтобы они покончили с этим. Но если это небольшое отступление отнимет у них немного времени, он полагал, это было отлично. - Итак, Ёнджун, ты согласился избавиться от ребенка? Ёнджун выдохнул и заговорил достаточно тихо, чтобы его голос поглотил треск углей. - Да, - он коротко кивнул, чтобы компенсировать отсутствие громкости, и, вероятно, ему следовало добавить бодрости в свой тон, если он хотел показаться хоть в малейшей степени убедительным. Но хотел ли он быть убедительным? Все, что ему действительно было нужно, это выиграть время, и соглашаться было ужасно. Ужасно. Он чувствовал себя таким виноватым. - Мы бы хотели, чтобы ты выносил ребенка от другого мужчины. Ёнджун ничего не сказал. - Уверен, ты видел наших альф. - Те мерзости. - Они такие же, как ты, раньше были людьми. Мужчина сделал долгую паузу, но Ёнджун не нашел бы слов, даже если бы хотел ответить. - У нас были некоторые трудности на этом пути, уверен, ты можешь себе представить. Я уверен, что у тебя были собственные трудности. Самые большие трудности были с созданием полноценного альфы; ни один из них не мог заделать ребенка. Но теперь у нас наконец появился альфа, который может. Ёнджун слегка наклонил голову вниз, глядя на землю, которую он даже не мог видеть. - На самом деле ты встречался с похожим в Сансо. Тогда ты еще не носил ребенка. Но теперь да... так что нам придется избавиться от него и поместить в тебя нового. - ...Как. Мужчина рассмеялся, легко и гортанно, будто потешался над выходками малыша. - Так, как это обычно происходит. Ёнджун больше не мог сдерживать физическое напряжение. Он закрыл лицо руками, не заботясь о том, чтобы сначала сбросить вуаль. Его контроль над дыханием был потерян, он мог лишь вдыхать и выдыхать, словно у него была гипервентиляция. Может, и была. Он не знал. Он просто не мог поверить в то, что происходит, он не мог поверить, что его обманом заставили сюда прийти, что люди сделают с ним такое, что им вообще это нужно. Почему он? Существовали тысячи омег... их план не был логичным. Делать это с Ёнджуном было чрезвычайно рискованно для них, когда существовало так много других вариантов, что он просто не мог понять. - Так... что скажешь? - подтолкнул мужчина. Конечно, по реакции Ёнджуна он должен был понять, каким был ответ. Но Ёнджун пока не хотел его отвергать, ему нужно было выиграть больше времени. - Я просто не понимаю, - он вздохнул и потер ладонями уставшие глаза. - Если вы… знаете, экспериментировали… значит, вы так же создали и омег. Я не понимаю, почему бы вам просто… не использовать одного из них, чтобы… оплодотворить или... типа того. - Мы пытались, - мужчина ответил так быстро, что Ёнджун подумал - тот, должно быть, изучил каждый вопрос, который Ёнджун мог бы задать. - Наши предыдущие омеги не только были бесплодны, но и умирали каждый раз, когда мы пытались. - Чт… - Ёнджун пытался удержать себя от истерики, но она нарастала внутри него с каждой секундой, словно трескающаяся плотина. Если предыдущие люди-превращенные-в-омег умирали после совокупления с искусственными альфами, что, черт возьми, помешает Ёнджуну постичь ту же участь? - Но… откуда вы знаете, что я не умру? - Ни один человек-омега в задокументированной истории не был в состоянии выносить ребенка. Конечно, обращение человека было незаконно сотни лет, так что в принципе существует не так много истории, но это наш лучший вариант. Ёнджун покачал головой, скорее из-за собственного недоверия, чем в ответ на слова мужчины. - Я все еще, просто, я не понимаю. Я имею в виду... похоже, вы пытаетесь... не знаю, превратить это в эксперимент или что-то в этом роде. Но зачем вам это делать, когда война вот-вот закончится? Какой смысл экспериментировать с оборотнями, если вы скоро с ними помиритесь? Когда война закончится, вы больше не сможете этого делать, это будет не гуманно. Мир не позволит вам это делать. Может, он сказал слишком много, потому что мужчина надолго оставил его в тишине. Ёнджун все еще не ответил ему прямо «да» или «нет», но его вопросы и опасения были совершенно обоснованы. Даже если он был полностью против оборотней и готов предать Субина, как кто-то мог разумно ожидать, что он сделает что-то настолько опасное? Это было просто… невозможно. Этого не случится с Ёнджуном; это было слишком… за пределами. Нет, Ёнджун знал, что произойдет: он задержит людей до утра, Субин найдет его, и они сами отправят Чохи обратно к отцу. Их ребенок будет в порядке, все будет хорошо. Ничего плохого не случится. Он просто должен был продолжать себе это твердить. - Ах, Хёну вернулся, - сказал мужчина, и Ёнджун ждал, пока этот Хёну поставит перед ним бутылку с водой, но ничего не произошло. Со вздохом Ёнджун забыл об этом и начал готовить еще один монолог, чтобы продолжить разговор. Что еще он мог сказать? Задать еще вопросов? Этот парень не казался слишком восприимчивым к последнему, но какой другой выбор действительно был у Ёнджуна? Заговорил детский, юный, высокий голосок. - Ёнджун, я хочу снова вернуться в кровать. Ёнджун немедленно сорвал вуаль со своего лица и сильно заморгал, чтобы избавиться от ярко горящего огня, что поглотил его зрение. Предметы стали появляться в поле зрения медленно, слишком медленно, и огромные черные пятна оставались выжжены на его сетчатке, даже когда все остальное стало ясно. Прямо перед Ёнджуном сидел мужчина, а за ним двадцать человек, о которых Ёнджун иначе никогда бы не узнал. Но помимо их крепко сжатых пистолетов и злобных рож, там неподалеку стоял человек, державший Чохи на руках, как младенца. Ее одеяло все еще было обернуто вокруг нее и свисало до грязной земли так, как она бы возненавидела, если бы была полностью в сознании. Но она все еще казалась полусонной, и Ёнджун не был уверен, хорошо это или плохо. Видеть, как она удобно прижимается к какому-то случайному враждебному мужчине, было противно Ёнджуну, но она наверняка расстроилась бы, если бы полностью осознавала, что происходит прямо сейчас. - ...Почему, - выдохнул Ёнджун, измученный тем, что никто ничего не объяснял. - О, не волнуйся. Мы просто немного ускоряем процесс, так как ты уже согласился отправить ее в Сеул с вашим отцом. - Взгляд Ёнджуна снова обратился к человеческому мужчине, что сидел прямо перед ним. Выражение его лица было мрачным, но мужчина выглядел гордым. Их взгляды встретились, но было непривычно видеть кого-то с черными глазами. Это казалось чуждым, словно этот человек был даже не из той же вселенной, что и Ёнджун. - Так скажи мне, ты хочешь избавиться от ребенка сейчас? Взгляд Ёнджуна скользнул по каждому мужчине, сидящему перед ним. Весенняя ночь, казалось, холодила их кожу, но вместо этого они поместили его у костра. Это была хорошая идея, подумал он, разместить его рядом с огнем для комфорта, пока он сотрудничает. Потому что, как только он пойдет против них, они могут бросить его в него, как омеги сделали с теми человеческими гражданскими. - Прямо сейчас… - пробормотал Ёнджун, просто повторяя слова своим голосом. - Ты так и не сказал мне, как ты это сделаешь. - Избавиться от ребенка будет легко. Так же просто, как выпить чашку воды. На самом деле мы уже все подготовили. Мужчина небрежно махнул в сторону Ёнджуна, и к ним быстро подошел другой человек с маленькой серебряной флягой. Вместо того, чтобы протянуть ее Ёнджуну, ее вложили в протянутую руку мужчины, что сидел напротив. - Если ты выпьешь это, он умрет. Ты согласен? Ёнджун не хотел отвечать, но: - ...Как это вообще возможно? Это не так просто... сделать это с ребенком... типа, ты не можешь просто... сделать это с... выпив что-то. Прошло больше месяца… не слишком ли ребенок большой? - Нет, - мужчина так чертовски легко опроверг жалобы Ёнджуна. - Мы можем превратить взрослых людей в оборотней, ты действительно думал, что мы не сможем создать раствор, способный убить крошечный, крошечный плод? Ты должен понимать, четыре недели это по сути ничто. Он меньше размера твоего ногтя или рисового зернышка. Черт. Если этот мужчина был прав, тогда Ёнджун был полностью несведущ. Он ничего не знал о человеческих детях, не говоря уже о детях-оборотнях. Судя по тому, как Субин о нем говорил, он просто предположил, что он будет больше. Ёнджун представлял его младенцем с ручками, ножками, пальцами и улыбкой. Он представлял его с личностью, смехом, плачем, всем, что он помнил у Чохи, когда та была младенцем. Но он был не больше рисового зернышка внутри него? Логически Ёнджун понимал, что мужчина пытается обесчеловечить младенца, но, ну, это отчасти работало. Но действительно ли эта информация изменила отношение Ёнджуна к нему? Нет, это не так. Потому что Ёнджун знал, что он станет больше; у него вырастут конечности и появится личность, и он станет младенцем, которого он себе представлял. Даже ничего не зная о нем, Ёнджун знал, что если Субин поместит в него еще одного ребенка, он не займет того же места, которое занял первый. Это было совершенно исключено, Ёнджун уже знал это. Он не избавится от этого ребенка. Но казалось, что его задержке пришел конец. Он не мог придумать больше вопросов, и человек, казалось, хотел получить прямой ответ. Очевидно, он считал Чохи козырной картой, что Ёнджун сделает все, чтобы отправить ее в Сеул, но он ошибался. Любая созданная ими трудность могла быть легко решена Субином. - Итак, каково твое решение? - спросил мужчина, его голос был напряженным от нетерпения. Теперь, когда они могли видеть друг друга, он смотрел на Ёнджуна взглядом достаточно резким, чтобы его лицо вспыхнуло. Он хотел натянуть вуаль назад, просто чтобы избежать его, но, черт, не думал, что сможет. Так что он вздохнул с еще одним расчетливым выдохом, успокаивая нервы, что стали полыхать. - Я просто… у меня есть еще один вопрос, хорошо? Я просто хочу знать, кто… кто этот парень, с которым я должен переспать? Ёнджун наблюдал, как выражение лица мужчины изменилось с легкого раздражения на что-то более скрытое. Он казался неуверенным в себе, как будто не хотел говорить Ёнджуну ответ. И, честно говоря, ответ на самом деле не имел значения, он не хотел спать ни с кем, кроме Субина, но ему нужно было немного чертового времени. И оно было на исходе. Мужчина поднял руку и махнул ею за спину. Безупречной тишины солдат было достаточно, чтобы он не слышал ничего, кроме потрескивания костра и шелеста ветра по травинкам. Это было жутко. Любой нормальный человек проследил бы за его движением, но все они непоколебимо смотрели прямо на Ёнджуна. Как оказалось, мужчина, с которым Ёнджун должен был заняться сексом, был тем же, кто держал маленькую, спящую фигурку Чохи. Зрение Ёнджуна было недостаточно хорошим, чтобы разглядеть хоть капельку красного в глазах этого человека, и он даже не был уверен, что у созданных в лаборатории альф были красные глаза. Все просто казалось неправильным. Ему было ненавистно, что эти люди заманили его, схватили и пытались принудить к ужасающему соглашению. Но этого не произойдет, Ёнджун знал. Несмотря ни на что, с ним ничего не случится. Все будет хорошо. - Что ж? - снова спросил человек, и его определенно раздражало отсутствие у Ёнджуна четкого ответа. - Что это будет? Ты выпьешь его или нет? Ёнджун встретил его взгляд с легким вздохом. Он не думал, что сможет больше тянуть с этим. - ...Нет. Возможно, глупый ответ. - Ясно, - человек раздраженно приподнял брови и уставился на землю между ними. - Ну… думаю, мне просто нужно убедить тебя получше. Ёнджун нахмурился, когда его сердцебиение резко ускорилось. Ответ был отрицательным, и любое разумное соглашение тут же было бы расторгнуто, но, конечно, от бывалых солдат ничего хорошего ждать не приходилось. Мужчина открутил крышку фляги, избегая зрительного контакта с Ёнджуном. - Я изменю ставки, хорошо? - он положил маленькую крышку на твердую землю рядом с огнем, а затем уставился на Ёнджуна усталым взглядом. Из его груди вырвался вздох, как будто он говорил уже три часа. Это было нелепо, подумал Ёнджун, потому что именно его тут наебывали. Каждый бешеный удар сердца, отдающийся в груди Ёнджуна, был более чем заслужен. - Вот твое новое предложение: избавься от ребенка, или Хёну укусит твою сестру. Ёнджуну потребовалось некоторое время, чтобы переварить услышанное. Он взглянул на мужчину, что держал Чохи, слегка наклонив голову в растерянности, но мужчина выглядел совершенно безэмоциональным. Чохи спала у него на руках, совершенно несведуща о том, что происходит. И она была так молода, Ёнджун даже не был уверен, что она поймет, что происходит, если будет укушена. Мужчина протянул Ёнджуну фляжку, маленькую, квадратную и серебряную, и его глаза сказали Ёнджуну, что, по его мнению, принять ее будет легко. Но Ёнджун не смог бы взять фляжку, даже если бы захотел; казалось, словно все мышцы испарились из его тела. - Ты не собираешься ее взять? - человек какое-то время протягивал фляжку, даже осторожно потряхивал ею перед глазами Ёнджуна несколько секунд, но в конце концов со вздохом поставил ее на землю между ними. - Ты же знаешь, что будет, если твою сестру укусят, не так ли? Конечно, Ёнджун знал. Образ его матери с разжиженной кожей и стекающими с тела мышцами, с глазами, опустившимися по бокам черепа под действием силы тяжести, и тягучей, похожей на сено консистенцией ее волос, выбивающихся из-под скальпа, был нахрен выжжен в его мысленном взоре, как в фильме ужасов. Но этого не могло случиться с Чохи. Это была Чохи, его сестра. В конце концов, она будет в порядке. Просто… с ней ничего не случится. Но… с его ребенком тоже ничего не случится. Неа. Все выживут и все будет хорошо. Ёнджун тоже будет в порядке, однажды. Ему не придется ничего делать. Субин явится и найдет его до того, как случится что-то плохое. Ёнджун взглянул на небо, твердя себе, что лишь хотел проверить время суток. Но не было никаких признаков рассвета, даже проблеска красного или оранжевого света, пробивающегося сквозь белые звезды. Он глубоко вздохнул, но это совсем не помогло. - Каков твой ответ? Мне нужно знать сейчас же, - голос мужчины был краток и бессердечен для Ёнджуна. - …Мне просто… нужно подумать. Просто… немного времени. - У тебя было достаточно времени подумать. Если не хочешь смотреть, как умирает твоя сестра, выпей это, - он резко указал на фляжку, махнув рукой достаточно близко, что чуть не опрокинул ее, прежде чем совладать со своим раздражением. И снова Ёнджун вместо ответа сделал глубокий вдох. Все было слишком подавляющим. Он надеялся, что Субин найдет его прежде, чем нужно будет принять какое-либо решение, но с каждым моментом все становилось все мрачнее. Ему просто нужно было потянуть время как можно дольше. - Хорошо, иди сюда, - когда человек сказал это, глаза Ёнджуна снова метнулись к нему. Сначала он подумал, что мужчина разговаривает с ним, но его глаза расширились, когда мужчина, держащий Чохи, двинулся вперед. Он опустился на колени рядом с другим мужчиной, и Ёнджун наконец увидел несколько красных капель в его глазах. Совсем не похоже на настоящего альфу, и это напугало Ёнджуна. Когда они встретились глазами, стало еще хуже. Чертов незнакомец, человек, с которым он никогда раньше не разговаривал, и Ёнджун должен был… Это не имело никакого смысла. Этого не могло случиться. - Он ничего не сделает. Просто укуси ее. - Нет! - закричал Ёнджун прежде, чем мужчина успел даже пальцем пошевелить. Их внимание сразу же было приковано к Ёнджуну, явно не ожидая его внезапного проявления эмоций. Похоже, Чохи тоже проснулась из-за его вспышки гнева, хотя он и не хотел этого. - Пожалуйста, подождите, я могу решить. Я могу. Чохи заскулила что-то неразборчивое и начала ерзать в руках мужчины, чувствуя себя явно неловко и растерянно. И, конечно же, вместо того, чтобы попытаться ее успокоить, мужчина просто захотел ее задушить. Его хватка вокруг нее сжалась, пока она не пихнула его в грудь с жалостливым воем. Ситуация развивалась так быстро, что Ёнджун понятия не имел, что делать. Он не мог достаточно сосредоточиться, чтобы даже испробовать какую-либо атаку феромонами, как он себе представлял, но и не мог просто сидеть и смотреть, как с Чохи обращаются, как с собакой. - Остановись, - Ёнджун попытался прозвучать сурово и властно, но словно вообще ничего не сказал. Крики Чохи легко заглушили его слова, и мужчина выглядел настолько не в своей тарелке, что не мог заметить ничего, кроме живой истерики в своих объятиях. - Перестаньте! - Ёнджун закричал на них, пока его голос не достиг ветра, разносившегося в верхушках деревьев на головой. - Чохи! Она успокоилась на достаточно долгое время, чтобы взглянуть на Ёнджуна, но ее лицо быстро скривилось от страха и волнения. Через несколько секунд она снова кричала и плакала, пытаясь дотянуться до него. - Отпусти ее! Она паникует, потому что ты, нахрен, не отпускаешь ее! И снова мужчина не ответил ему, будто Ёнджун вообще ничего не говорил. Но Чохи все еще была в его руках, взывая к нему, поэтому Ёнджун потянулся, чтобы самостоятельно его оттащить. Но как только он двинулся вперед, несколько мужчин, сидевших позади искусственного альфы, подняли свои пистолеты с колен и плеч и направили их на Ёнджуна. Он немедленно остановился, но видел, что Чохи продолжает паниковать, и его сердце разрывалось. Он не хотел, чтобы ему причинили боль или причинили боль ей, но чувствовал себя ужасным человеком, позволяя этому продолжаться. - Просто укуси ее и покончим с этим, - потребовал человек, его голос был хриплым и глубоким, прорезавшись сквозь шум. Вопль Чохи стал еще громче, когда мужчина схватил ее за руку и повернул к своему лицу. Крик, что вырвался из ее маленького тела, был поистине худшим звуком, который Ёнджун когда-либо слышал в своей жизни. - Остановитесь! - он вытянул руки перед собой. - Извините, прошу, подождите, я принял решение! Альфа остановился, оскалив зубы на коже Чохи. С крайне раздраженным фырканьем он откинулся назад. Но его хватка оставалась на ее руке, удерживая ее в ужасно неудобном положении, из-за которого она плакала и стонала. - Я принял решение, понятно? Я сделал это, - грудь Ёнджуна быстро вздымалась и опускалась, и он был близок к потере сознания, но не мог. - Какое оно? - спросил человек, глядя на Ёнджуна с ужасающей напряженностью. Но это было ничто по сравнению с тем, как плакала Чохи. Ее круглое лицо было красным, словно яблоко, и полностью покрыто мокрыми слезами. На это было чертовски больно смотреть, но Ёнджуну пришлось. Он должен был видеть последствия каждой неудачи и запечатлевать их в хранилище своей памяти навечно. Но как бы ни было больно это видеть, Ёнджун мог утешаться лишь тем фактом, что, едва он примет это решение, Чохи вскоре избавится от мучений.