Lycanthropic

- Мы с друзьями были без ума от них в средней школе, - Ёнджун сложил небольшой квадрат бумаги по диагонали, затем развернул и снова сложил по центру тем же движением, - их называют предсказателями будущего, но вы можете написать в них все, что захотите, - Ёнджун продолжал складывать листок, пока он не уменьшился вдвое. Дети наблюдали за ним и тщательно копировали каждое движение. Несмотря на то, что его навыки оставляли желать лучшего, и его бумажный предсказатель получился кривоватым, многие дети не торопились, стараясь, чтобы края идеально совпадали, и проглаживали складки ногтями. - Ах... - улыбнулся Ёнджун. - У вас, ребят, получается лучше, чем у меня. - Он никогда не прилагал особых усилий, даже когда был младше. Но каждый желал обладать способностью сделать что-то хорошее в своей жизни, предположил он. Легкий смех Джисока, что стоял за барной стойкой, разнесся в тишине комнате. Ёнджун поднял взгляд и увидел предсказатель в пальцах Джисока, который свисал точно над его головой. - Они милые, Ёнджун! - сказал он, его голос был таким же ярким и громким, как у детей, которых он учил. Джисок легко выпустил из рук предсказатель, когда Ёнджун протянул руку и начал осматривать его работу. И вместо того, чтобы использовать свой собственный кривоватый предсказатель, Ёнджун использовал предсказатель Джисока. Он просунул пальцы в четыре бумажных окошка и протянул его одному из мальчиков, сидевших перед ним. Неторопливо он научил их играть. Дети уважительно наблюдали, лишь изредка смеясь над тем, какие нелепые предсказания придумывал старший омега. Ёнджун никогда бы не подумал, но время, которое он проводил с этими детьми, быстро становилось для него самым заветным. Не из-за материнского инстинкта, который Субин пытался в нем пробудить, а просто потому, что ему казалось, что он делает хоть что-то. Он обучал их математике, истории и корейскому языку; тому, что понадобится в жизни. Честно говоря, он должен был чувствовать себя противоречиво. Учить маленьких детей-оборотней, чтобы скрасить их будущее, вероятно, не то, чего люди хотели бы от него. В военном искусстве, что читал ему Субин, с детьми враждующей стороны следовало обращаться так же жестоко, как и со всеми остальными. Их жизни и будущее должны быть разрушены до того, как у них появится возможность стать такими же опасными, как их предки. Но здесь было больше нюансов. Морально дети были серой зоной. Они были невинны, но могли вырасти и убивать людей, используя его учения, как оружие. Он это знал. Но они также могли оказаться пацифистами, которые положат конец войне между людьми и оборотнями. Не любовь заставляла его возвращаться, а неопределенность. - Знаете… - он обратился к ним за несколько дней до того, как должна была состояться его брачная церемония. Джисок ушел в подсобку, оставив их наедине, уязвимыми. - Я надеюсь, что ваше поколение будет лучше моего, - он чуть не рассмеялся над собой, закончив мысль. Ёнджун никогда еще не был так похож на своего прадеда. Ему было интересно, видели ли эти дети его таким же старым и недосягаемым, как он видел своих собственных родственников. - Что это значит? - спросил мальчик постарше. Его черные глаза начали окрашиваться в опаленный красный по краям. Он был заметно самоуверенным, подумал Ёнджун. Конечно, он окажется маленьким альфой. Но Ёнджун лишь улыбнулся ему. - Долгое время оборотни и люди рождались и вырастали, имея все, что только могли пожелать. Они поставили все на кон, не зная, каково это потерять все это, и теперь их гордость не позволяет им это исправить. Я думаю, вы все достаточно молоды, чтобы вырасти со значимыми приоритетами. Молодой альфа нахмурил брови и открыл рот, чтобы ответить, и это сказало Ёнджуну все, что ему нужно было знать, прежде чем слова успели вырваться наружу, но его прервал мальчик намного моложе. Этот мальчик, лет шести, положил руки на чужие плечи, чтобы подняться. - Эй! Мой Ээб хочет поговорить с тобой! - воскликнул он. Глаза Ёнджуна расширились, словно его поймали на краже печенья. - Почему? - его первый инстинкт подсказал ему, что он сделал что-то не так. Может быть, он был слишком либерален в своих учениях о сосуществовании, и кто-то хотел наорать на него. Но маленький мальчик только пожал плечами, преувеличенно воздев руки. - Ну, ладно, - Ёнджун неловко поджал губы. - Что ж, сегодня мне нужно уйти пораньше. Так что твой... - Мой Ээб целый день сидит дома, потому что у него будет малыш. Он попросил меня проводить тебя к нам домой после уроков, - слова мальчика становились все менее и менее громкими по мере того, как он говорил. Ёнджун на мгновение неумышленно сузил глаза, но затем заставил себя слегка улыбнуться мальчику. Он следил за тем, чтобы его запах не выдавал негативных ноток, хотя поистине чувствовал себя странно. Он не мог предположить, почему чей-то родитель хочет его видеть, если только не от злости на его слова. Он очень надеялся, что это не так, но старался не волноваться. В конце концов, с ним хотел поговорить родитель-омега мальчика. Ёнджун хорошо управлялся с омегами; он умел затыкать их, когда они действовали ему на нервы. Но он все равно не хотел сжигать мостов. К тому времени, как Ёнджун покинул импровизированную школу, солнце уже было в зените. Его маленький ученик шагал рядом с ним, погруженный в бумажный предсказатель, который они смастерили накануне. Он попросил его поиграть с ним, но Ёнджун едва мог разглядеть очертания собственных ботинок, не говоря уж о крохотных каракулях на бумаге. Он не ожидал, что детям они так понравится, но ему следовало догадаться. Они с Тэхёном их обожали. Они делали их настолько маленькими, насколько было возможно, слишком маленькими, чтобы даже просунуть пальцы, не говоря о том, чтобы что-то написать внутри. Воспоминание заставило Ёнджуна улыбнуться, хотя он знал, что те дни никогда не вернутся. Было опасно сворачивать на тропу из мыслей обо всем, что он потерял в такие короткие сроки, поэтому он просто думал о том счастье, которое испытывал, когда был со своим лучшим другом. - Вот мой дом! - воскликнул мальчик. Ёнджун услышал улыбку в его голосе, а затем топот ног, когда он побежал к зданию справа от них. Ёнджун не мог разобрать всех деталей, но строение было похоже на японский ресторан, переделанный в школьное здание. Это было маленькое помещение на углу улицы с большими окнами, которые, казалось, были занавешены изнутри темной тканью. Ёнджун подумал, что это имело смысл, чтобы у этой семьи было немного уединения. Но ему было интересно, как они сюда попали. Если они укрывались в каком-то старом магазине, а не в доме, значит, они приехали из какого-то другого района, как и Ёнджун. Они не могли остановиться в большом отеле, как и он, потому что не были достаточно значимы? Ему придется позже спросить Субина об этом. Маленькая ладошка схватила его ладонь и повела вперед. - Ээби! - позвал мальчик. Он трижды постучал в дверь, прежде чем распахнуть ее и войти внутрь. - Подожди здесь, - сказал он, и Ёнджун кивнул, наблюдая, как мальчик исчезает за углом. Он продолжал щурить глаза под солнечным светом, пока впереди не показалась чья-то фигура, легким взмахом руки приглашающая его через порог. Как только Ёнджун оказался в тени за закрытой дверью, то вздохнул с облегчением. Облик солнца настолько отпечатался под веками и прожег сетчатку его глаз, что моргая он все еще видел желтый свет, медленно исчезающий с каждой секундой. Жилище было убрано и переделано достаточно, чтобы казаться, что оно всегда было домом. Ёнджун осмотрел убранство; обычные гирлянды были развешаны по комнате, а куски ткани свисали со стен, как гобелены. Висело даже несколько рисунков, которые Ёнджун опознал как художества, которые мальчик рисовал в классе. А потом вернулось то самое чувство. Неоспоримый инстинкт ворковать, прижимать кого-то к груди и нянчиться с кем-то. Как с щеночком, малышом, а иногда - с Субином. Ёнджун никогда не испытывал подобного до недавнего времени. Он осознавал, что инстинкт воспитания и защиты исходил от его нового тела омеги. Его тело хотело, чтобы он был омегой и имел детей. Но Ёнджун мог мысленно разделить себя на две разные личности, омегу и человека. И он мог подавить любые омежьи инстинкты, вырывающиеся наружу. - Чи-Ээб, - Ёнджун повернулся к мужчине, стоявшему перед ним. Он склонился в талии, действие удивило Ёнджуна своей формальностью. Его ребенок стоял рядом с ним и с любопытством наблюдал с тем же выражением лица. Ему стало немного легче от осознания, что удивлен не он один. И хотя он пока не был Чи-Ээбом, а станет им лишь через несколько дней, он все равно поклонился в ответ. - Спасибо, что пригласили меня в свой дом, - официально заговорил Ёнджун и выпрямился. Это дало знак другому омеге сделать то же самое, пока они не оказались лицом к лицу с некоторой неловкостью. Ёнджун проследил, чтобы его плечи были расправлены и высоко подняты, а спина была прямой, словно его поддерживала свисающая с потолка веревка. Расслабленность, которую он чувствовал перед Джисоком и детьми, исчезла в одно мгновение. Но ему было любопытно, ему просто было любопытно. В последнее время Ёнджун играл со своим запахом. Он чувствовал, что лучше усваивает над ним контроль, но было трудно сказать наверняка, учитывая, что он не чувствовал собственного запаха. Другие оборотни могли чувствовать запах собственных испускаемых феромонов и поэтому могли лучше контролировать свои эмоции. Без этого Ёнджун полагался на реакцию окружающих. Существовали определенные социальные ситуации, в которых испускание феромонов было приемлемым. Несмотря на то, что этот омега был незнакомцем, он уже признавал превосходство Ёнджуна, заблаговременно назвав его Чи-Ээб. Но когда он указал в угол комнаты, где всего в нескольких сантиметрах от пола возвышался небольшой импровизированный стол, его пальцы дрожали. Уголки его губ дрогнули, и Ёнджун был уверен, что почувствовал бы не что иное, как страх и нервы, если бы мог распознать чужой запах. Поэтому он думал об утешении и подбадривании. Он погрузился в нежное ощущение, охватывающее его тело каждый раз, когда он думал о детских рисунках, висящих на стене, или о Субине, читающем свои философские сочинения при свете свечи. Омеге потребовалось всего несколько секунд, чтобы перестать дрожать и застенчиво улыбнуться Ёнджуну. На полу по обеим сторонам маленького стола лежали небольшие коврики. Для современного вкуса Ёнджуна это было слегка старомодно, но он полагал, что им приходилось обходиться без привычных стульев или столов, как в обычном доме. Даже если они были... в ресторане? Тогда Ёнджун не знал, куда могли деться стулья и столы. Еще кое-что, о чем следует спросить Субина. Однако пока он все еще находился в компании незнакомца. Это привлекло его внимание, хотя бедный омега все еще не мог найти слов. - Вы что-то хотели мне сказать? - мягко спросил он. Омега улыбнулся ему, поколебался, а затем выставил ребенка из комнаты, прежде чем сесть перед Ёнджуном. - Да… - начал мужчина, но снова спохватился. Он мысленно хмыкнул и посмотрел на Ёнджуна с непрерывной нервной улыбкой. Это было бы очаровательно, если бы сам Ёнджун самую малость не нервничал. Он все еще не мог понять причины, по которой этот родитель захотел с ним поговорить, если только не отругать за его слова. Несмотря на то, что этот омега был кротким, это все равно было бы неприятно. - Что ж, - продолжил мужчина, - мой экин каждый день рассказывает мне о ваших уроках; он всегда очень восторжен, - Ёнджун улыбнулся этим словам и мысленно отложил слово экин для дальнейшего использования. - Обычно он очень застенчив с незнакомцами и раньше ходил в человеческую школу, так что с авторитетными лицами у него особенно плохо. Так что, полагаю, спасибо, что хорошо с ним обращаетесь. И... вообще-то, я приготовил кое-что для вашей брачной церемонии. Омега быстро встал со своего места, коротко поклонился ему и направился к холодильнику, что стоял в нескольких метрах. Когда он повернулся к столу, в руках у него было что-то. Ёнджун не смог сдержать улыбки, которая появилась на его лице, как только он увидел, что это было: замороженный сикхе. Воспоминания из детства, когда он с трудом заглядывал на стойку, где мама зачерпывала для него рис в сладкий напиток, заставили его улыбку стать шире. И воспоминания стали только ярче, когда он вспомнил, как Тэхён утрировано изображал отвращение, передавая свою чашку сикхе Ёнджуну. Но эти яркие и живые воспоминания медленно меркли наряду с его улыбкой, оставив его в освещенном свечами, сером мире. И тогда он вспомнил, что этот омега делал ему подарок на его собственную брачную церемонию с оборотнем. Омега протянул контейнер, и Ёнджун, кивнув, принял его. - Я не смогу присутствовать на церемонии, потому что ношу ребенка, но надеюсь, это станет достойным извинением. Уверен, вам много чего нужно подготовить, поэтому надеюсь, что это вам поможет. Ёнджун взглянул на контейнер и уложил его на колени, когда холод начал морозить кончики пальцев. Он чувствовал себя виноватым, принимая еду от этого омеги, хотя знал, что им приходится платить невероятную цену. Ёнджуну не нужно было платить за продукты ничего, так как же он мог принять подарок с чистой совестью? Но вместо того, чтобы грубо отказаться от еды, он сделал мысленную пометку вернуть услугу позже. Что ж, он не очень хорошо справлялся с выполнением поставленных задач или вообще с чем-то еще. Но он попытается. - Спасибо, - он улыбнулся, и омега вернул улыбку. - Уверен, это пригодится на церемонии. Спасибо большое. Ёнджун зашевелился, собираясь встать, но омега снова заговорил. - Ох! Я хотел спросить кое-что еще.. ну, кое-кто хотел, чтобы я вас спросил. Вы закончили старшую школу? - Ёнджун медленно кивнул. - Тогда ничего, если вы поучите и некоторых из нас? Задав вопрос, омега прикусил губу, его глаза были полны надежды, и Ёнджун понял, что хочет помочь этому человеку. Он склонил голову набок в задумчивости. Большую часть дня он проводил, обучая детей, посещая старейшину с Бомгю, чтобы подготовиться к церемонии, а затем, по возвращении домой, заботясь о Субине. Но это было его рутиной только в последние несколько дней; как только церемония будет проведена, он, вероятно, сможет посвятить это время помощи старшим омегам. - Если Чи-Ааб будет против, то я понимаю, - омега заговорил через несколько секунд молчания. Ёнджун быстро покачал головой. - Нет, я думал лишь, когда у меня появится время, - пояснил он. Если бы он был посообразительней, то послал бы еще немного успокаивающих феромонов, но он пока не очень хорошо справлялся с двумя делами сразу. - Я помогу вам с учебой. Это будет после церемонии, но я вам помогу. Ничего, если я вернусь позже и дам знать? - Конечно. Спасибо, - омега быстро кивнул. Он снова поклонился и позволил Ёнджуну встать. Ёнджун понимал, почему Субин смотрел на омег как на научные эксперименты, предназначенные для изучения. Было в них что-то очень интересное.

***

Солнечный свет палил так, словно в лицо Ёнджуна направили настоящее пламя. Тем не менее, он добрался до дома мистера Кима, лишь слегка вздрагивая, когда мимо пролетали жуки. Они больше не казались длиннохвостыми стрекозами с большими красными глазами. Теперь они походили лишь на быстро движущиеся, большие, черные точки. Раздражало лишь то, как сильно Ёнджун вздрагивал, когда что-то пролетало мимо, когда на деле это были лишь маленькие жуки или что-то столь же безобидное. И хотя на улице было не так уж много людей, он знал, что его ловили на этом несколько раз, и это было неловко. Не так уж помогало его плану быть настолько незаметным, насколько возможно. Но все это забылось, едва он вошел внутрь здания. Или, в данном случае, под него. Нахмурив лоб, Ёнджун отдернул занавеску, за которой скрывался дом мистера Кима. Проведя здесь последние несколько дней, он больше не колеблясь скользнул вниз по камням в маленькую обитель. - Привет! - позвал Бомгю, направляясь к Ёнджуну. - А это что? - он кивнул на контейнер с сикхе, и Ёнджун проследил за его взглядом. - Один из омег в городе подарил мне сикхе для церемонии… он сказал, что носит ребенка и не сможет прийти, - тихо сказал Ёнджун. Он передал контейнер в протянутые руки Бомгю. Хотя Ёнджун ценил этот жест, он все еще не мог избавиться от странного чувства жалости. Не только потому, что омега потратил свои деньги на Ёнджуна, но и потому, что мысль о беременном мужчине просто не казалась ему правильной. Этот омега казался невысоким, худощавым мужчиной. Но все же мужчиной. Живота еще даже не было видно, он был еще маленьким, и все же Ёнджун чувствовал себя странно. Это было неестественно. И именно это Субин хотел сделать с ним. Но Бомгю не разделял подобных эмоций. Более того, он начал ворковать. С улыбкой он повернулся и поместил сикхе в большой холодильник, а затем закрыл крышку. Ёнджуну было интересно, сколько времени потребуется, чтобы на дне растаял лед. Под зданием, где грунт давал тень, было прохладнее, но Ёнджун все же вздохнул с облегчением, сняв куртку. Ему было интересно, когда снова дадут электричество; это бы намного облегчило им жизнь. Готовить еду без необходимости вручную зажигать плиту и каждый раз по неопытности обжигать кончики пальцев было, безусловно, удобством, которое он никогда не считал привилегией. И когда вернут электричество, может быть, он сможет раздобыть новый телефон. Может быть, он сможет снова написать Тэхёну. Тем не менее, он не знал, в какой ситуации находились люди. Потеряли ли они электричество, не уничтожен ли телефон Тэхёна, жив ли Тэхён вообще… Ёнджун не мог знать. Но одно он знал точно: его жизнь может радикально измениться всего через несколько дней. Тэхён может быть совершенно другим человеком в следующий раз, когда они заговорят, как и Ёнджун. - Это так мило с его стороны, - невинные размышления Бомгю вернули Ёнджуна в настоящее. - Что ж, можем вычеркнуть это из нашего списка. Прелестно. Ёнджун кивнул, а затем повернулся к мистеру Киму, который клал травы в маленькую миску с водой. Старик взглянул на него, и Ёнджун склонил голову в поклоне. Он улыбнулся, и мужчина ответил улыбкой. Признание взаимного уважения со стороны старших всегда вызывало у Ёнджуна чувство гордости, хотя ему было интересно, изменит ли метка Субина эти отношения. Человеческое общество опиралось на уважение к старшим, а общество оборотней опиралось на уважение к сильнейшим. Однако Ёнджун знал, что не может игнорировать влияние ассимиляции в корейскую культуру. Если бы оборотням было наплевать на опыт старших, Субин не попросил бы мистера Кима провести их церемонию. Ему приходилось задумываться, где именно проводилась черта. Будет ли Ёнджун важнее мистера Кима, потому что он Чи-Ээб? Или ему все равно придется проявлять больше уважения, чем оказывали ему? Субин, вероятно, поможет ему разобраться, если возникнет проблема, но Ёнджун проводил много времени, налаживая контакты в омежьем обществе самостоятельно. На данный момент он решил проявлять уважение ко всем, пока они не дадут ему знак, что они ниже его. - Чем я могу помочь? - он подошел к мистеру Киму, над которым возвышался на несколько десятков сантиметров. Бомгю тоже был выше старика, но между ним и Ёнджуном все равно была очевидная разница. До такой степени, что он почти чувствовал себя неловко. Субин был единственным, кто говорил об этом напрямую, но они, должно быть, и сами заметили. Мистер Ким передал ему маленькую деревянную миску с толстым мраморным пестом. Он оказался тяжелым, когда Ёнджун его приподнял, и ему стало интересно, где мистер Ким его раздобыл. Он казался красивее и дороже, чем что-либо еще под зданием. - Вот, - мужчина бросил в миску горсть маленьких коричневых специй. - Разотри это в порошок. Это займет время, но думаю, ты справишься, - мистер Ким хлопнул его по бицепсу, а затем развернулся и начал рыться в какой-то коробке. Ёнджун на мгновение рассмеялся, его плечи слегка подпрыгнули, когда он взглянул на то, что ему передали. Что бы мистер Ким ни положил в эту миску, такого Ёнджун раньше не видел. Они напоминали проросшие цветы, но были коричневыми и твердыми, как чешуйки сосновой шишки. Он вдавил в них пест и покрутил, отрывая стебли от луковиц, а затем склонил голову набок. - Должно быть, это глупый вопрос, но что это такое? - спросил он, продолжая толочь. Мистер Ким снова придвинулся к Ёнджуну, держа сигарету между средним и указательным пальцами одной руки, а другой перемешивая водянистую субстанцию перед собой. - Это гвоздика, - сказал он, прежде чем поднести сигарету к губам и затянуться. - Они действуют, как болеутоляющие; поверь мне, они тебе пригодятся, - с каждым словом с его губ срывались круглые клубы дыма. Его голос не дрогнул ни на мгновение, и Ёнджуну стало любопытно, как долго он курит. Когда они были здесь с Субином, место показалось слишком чистым, и он даже не догадался. Оно было в идеальном порядке, и не пахло ничем, кроме земли. В хорошем смысле. - Не говорите ему такое! - сказал Бомгю высоким голосом. - Я думаю, он будет в порядке. Субин не похож на человека, который… ну, вы знаете. Ёнджун раздавил гвоздику сильнее, скручивая запястье и разрывая ее на кусочки с каждым толчком. Он понимал, что они имели в виду последнюю часть их церемонии, секс, и ему это не понравилось. Сама мысль о том, что Субин будет достаточно груб, чтобы причинить ему боль, очень беспокоила Ёнджуна, хотя он и согласился с Бомгю. Он не думал, что Субин из тех, кто проявляет грубость, но как он мог знать наверняка? Он слышал заявление о «диких альфах» на протяжении всей своей жизни. Более того концепция того, что чей-то сын превращается в омегу и принуждается к спариванию с жестоким, сексуально девиантным альфой, была очень распространена в политическом дискурсе. Ёнджун всегда считал это простым нагнетанием страха, но если омеги сами подтверждали этот стереотип, что он мог возразить? - Ты будешь в порядке, - Бомгю положил руку на плечо Ёнджуна. Его тон был настолько ласковым, что Ёнджун понял, что не уделял внимания собственному запаху. Проведя так много времени в поисках утешения в собственном разуме, защищая свои эмоции от внешнего мира, было трудно помнить маскировать их и дальше. Ему приходилось активно думать ни о чем. Что было чертовски невозможно. Поэтому он отбросил свои горести и вздохнул, ослабив хватку на песте и опершись рукой на край чаши. - Я просто... - Напуган? Встревожен? - ... нервничаю. Мистер Ким выпустил струйку дыма, заботливо не выдыхая в сторону Ёнджуна. Он задумчиво хмыкнул и стряхнул пепел с кончика сигареты. - Я тоже нервничал. Единственный совет, который я получил, - «нет ничего невозможного». Бомгю обнял Ёнджуна за талию и наклонился вперед, оглядываясь через него на старика. - И? - спросил он. - Каков ваш лучший совет? - Нет ничего невозможного, - повторил мистер Ким, а затем рассмеялся над собственной шуткой. Бомгю присоединился к нему, но Ёнджун смог лишь выдавить улыбку, сосредоточившись на подавлении своего негативного запаха. Это была всего лишь шутка, но он знал, что в ней должна быть доля правды. Он не хотел знать, правда ли это, потому что сейчас уже не мог избежать метки с Субином. Он стремился к этому с самого начала, и если струсит сейчас, то окажется в гораздо худшей ситуации, чем просто больная задница. Было лучше быть втянутым в ситуацию, где ему не хватало контроля, потому что у него оставалось меньше времени для беспокойства по поводу предстоящего. Ёнджун продолжил разминать гвоздику. Он сосредоточился на том, как листья разрушались при каждом повороте и нажатии. Это заставляло его чувствовать себя промышленной машиной. Прикосновение Бомгю на талии исчезло, когда парень схватил банку с кокосовым маслом и начал откручивать крышку. Масло внутри полностью растаяло. - По сути, мы делаем гвоздичное масло, которым натрем твою шею во время церемонии. Когда Субин тебя укусит, будет не так больно… - Бомгю замолчал и нервно рассмеялся в конце предложения, заставив Ёнджуна прищурить глаза. - Серьезно! Будет не больно. - Ну… - начал мистер Ким, но Бомгю шикнул на него, а затем расхохотался. Ёнджун посмотрел на старшего мужчину, который просто улыбнулся, вдохнув еще одну затяжку дыма от своей сигареты. Выражение его глаз не выдавало ничего, кроме туманного блеска, когда он посмотрел вдаль и кивнул головой. Тот факт, что его, похоже, не беспокоило неуважение Бомгю, показался Ёнджуну очень странным. Конечно, были хёны и старшие, которые могли расслабиться и позволить своим донсэнам пошутить, но это происходило в близких отношениях. Бомгю пришел сюда всего неделю назад; невозможно было, что он настолько подружился с мистером Кимом, что мог говорить с ним так неуважительно. Слегка покачав головой, Ёнджун продолжил разминать гвоздику. Бомгю и мистер Ким шутливо переругивались, выполняя свою работу, но Ёнджун в этом не участвовал. Он улыбался и слегка смеялся, когда от него этого ожидали, но не путался у них под ногами, как самый младший в комнате. Закончив, он высыпал порошок гвоздики в банку с кокосовым маслом и закрыл крышку. После встряхивания кокосовое масло стало немного темнее, но его все равно можно было принять за чистое масло. Однако, когда он снова открыл банку, аромат стал намного сильнее. Это напомнило ему о Рождестве, и ему стало любопытно, использовала ли мама эти специи в каком-нибудь из своих рецептов. В их семье никогда не устраивали большого празднования, но он помнил, как она готовила им вкусный ужин и угощала их печеньем с корицей в конце вечера. Вот что напомнила ему эта специя, печенье с корицей. Когда он заметил, что Бомгю улыбается ему, Ёнджун поставил банку на место. Его щеки начали гореть румянцем от застенчивости. - Ёнджун, ты раньше слышал о диете на сливках? - спросил мистер Ким, но его голос был слишком душевным для образа, который возник в голове Ёнджуна. Он медленно покачал головой, надеясь, что мистер Ким имел в виду не то, о чем он подумал. - Что ж, - старик начал наливать миндальное молоко в большую пластиковую чашку, - с сегодняшнего дня это все, что ты будешь пить до церемонии. - О… - Ёнджун наблюдал, как мужчина разрывает пропитанные водой листья на более мелкие кусочки, прежде чем бросить их в чашку. Затем он взял ложку и начал перемешивать смесь, пока кусочки листьев не отделились от своего водянистого комка и не начали окрашивать молочный цвет в пастельно-зеленый. - Для чего это? - тихо спросил он. Мистер Ким схватил лимон и начал выжимать его в чашку. Ёнджун содрогнулся от того, как прозрачный сок лег на молоко тонкой пленкой. Семена проскользнули вниз через оба слоя жидкости, но не смешали их. Только когда мистер Ким снова начал помешивать содержимое, лимонный сок, казалось, растворился в смеси. - Очищает организм от любых примесей или токсинов, - перемалывая черный перец в смесь, заговорил мистер Ким. Ёнджун внимательно слушал, но Бомгю стоял рядом и смотрел на него. Когда Ёнджун посмотрел ему в глаза, Бомгю медленно покачал головой, а уголки его губ растянулись в легкой улыбке. - Это должно быть единственное, что ты потребляешь до церемонии. После этого твоя пара станет первым, кто тебя покормит. Это знаменует начало его жизни в качестве твоего опекуна. Тут Бомгю наконец рассмеялся. - Ха, - выдохнул он. - Этот бред до сих пор меня смешит. Ёнджун не считает это забавным, а я считаю. Знаете, может, им наконец вычеркнуть эту часть из нашей церемонии. Или, по крайней мере, изменить стоящую за ней предысторию, - Бомгю тяжело вздохнул, когда закончил говорить. Ёнджун согласился с его заявлением, но не понимал, почему Бомгю всегда говорил на эти темы, словно это были шутки. В его тоне всегда была легкость и лишь немного мрачного оттенка. Мистер Ким пожал плечами и протянул чашку Ёнджуну, который принял ее, слегка склонив голову. - Что ж, похоже, это проявление вашего поколения, а не моего, - он вынул изо рта сигарету и раздавил ее о стол, за которым они работали. Черный пепел рассыпался вокруг смятого коричневого окурка, но мистер Ким просто провел своей морщинистой рукой и швырнул все это на пол. - Когда я был моложе, для оборотня было неслыханно заниматься сексом вне метки. Как только дети начали переезжать в Сеул, заводить знакомства с людьми и заниматься сексом с незнакомцами, альфы больше не могли видеть их прежними. Их инстинкт состоит в том, чтобы защищать достоинство своих омег, но нельзя ожидать, что альфа будет охранять то, что уже отнято. - Но разве это справедливо? - спросил Бомгю. - Насколько это справедливо по отношению к тем из нас, кто сохранил достоинство? - его голос был более четким и громким, чем Ёнджун когда-либо слышал раньше. Ему было крайне неудобно стоять между ними, и его инстинкт подсказывал ему отойти, но он не хотел, чтобы они на самом деле ссорились. - Разве мы не можем просто быть честными? - сказал Бомгю после минутного молчания. - Можем ли мы быть честными и признать, что альфы просто отстой? Другие омега-шлюхи не имеют никакого отношения к тому, как мой альфа обращается со мной. Я устал от оправданий. Мистер Ким промычал в ответ и вытащил из кармана еще одну сигарету. - Если ты так уверен, то сделай с этим что-нибудь. - Это работа Ёнджуна, а не моя, - усмехнулся Бомгю. - А... - Просто шучу! - Бомгю вернулся к своей яркой улыбке и обнял Ёнджуна за талию. - Извини, что мы обсуждаем это прямо перед твоей церемонией! Это должно быть счастливое время, знаешь? И Субин кажется нормальным парнем. Ты будешь счастлив с ним, - изменение тона заставило Ёнджуна нахмуриться. Становилось все очевиднее, когда Бомгю лгал, а когда был честен. Он был удивлен, что Бомгю напрямую оскорбил альф, даже если лишь за их спинами. Должно быть, было наивно считать оборотней единым целым без внутренних проблем, и теперь он чувствовал себя глупо из-за того, что верил, что омеги не имели ничего против получаемой жестокости. Мистер Ким отвернулся, чтобы выпустить дым, а затем снова посмотрел на Ёнджуна. - Он прав. Если переживаешь, не нужно. Мы говорим не о вас с Любовничком; вы первая девственная пара, которую я встретил за долгое время. Ёнджун поджал губы и сжался в неловкой тишине. Вопрос девственности Субина раньше даже не приходил ему в голову. Если уж на то пошло, Ёнджун просто предположил, что он уже ее потерял, учитывая, как настойчиво Субин приставал к нему ранее и как он брал на себя инициативу каждый раз, когда они делали нечто интимное. Ему было любопытно, есть ли у альф какой-то инстинкт, который подсказывает им, что делать, как двигаться, как прикоснуться к омеге… точно так же, как инстинкт Ёнджуна подсказывал ему просто лечь и позволить Субину делать все, что он хочет. И снова мысль о сексе с Субином в ближайшие дни заставила Ёнджуна забеспокоиться. Бомгю крепче сжал талию Ёнджуна. - Ну ладно! Давайте начнем с печенья.

***

С самого утра в день церемонии Ёнджун старался не поддаваться панике. Он не мог перестать думать о том, что позднее этим же днем ему предстоит секс с Субином. Хотя мистер Ким и Бомгю создали впечатление, что хуже всего была грубость альфы, Ёнджуна беспокоило не это. Он был силен и знал, что сможет справиться с возможными синяками. Его беспокоило то, что Субин, наконец, увидит его обнаженным. Субин увидит, что он, несомненно, человек. Если только Ёнджун не ошибся, и эти журналы по ошибке отредактировали яйца омег, тогда Субин узнает. Тем не менее, у Ёнджуна не хватило духу поднять этот вопрос. Он решил просто притвориться, что он ничем не отличается, и посмотреть, что произойдет. Если Субин закричит, увидев его голым, а затем решит обезглавить его за обман, то так тому и быть. Возможно, Ёнджун заслуживал умереть, как и остальные члены его семьи. - Вот, - донесся голос Субина из дверного проема ванной. Ёнджун стоял перед зеркалом, с обернутым вокруг талии полотенцем, а на стойке стояла нетронутая чашка той самой смеси из миндального молока и лимонного сока. Перед ним стояли также три чашки меньшего размера с разноцветным порошком, и когда Субин его прервал, он уже обмакивал пальцы в одну из них. От одного его вида у Ёнджуна в груди запорхали бабочки, и ему пришлось сделать глубокий вдох, прежде чем посмотреть на то, что протягивал ему Субин. - Что это? - спросил Ёнджун. Он взял предмет, оказавшийся светло-голубой тканью, и схватился за верх, чтобы полностью ее развернуть. Он старался не касаться ее теми пальцами, которые уже были покрыты фиолетовой пудрой, чтобы не испачкать. Только когда ткань полностью развернулась, Ёнджун осознал, что узнает, что это. В средней школе он изучал краткую историю оборотней и видел фотографии с брачной церемонии оборотней. В это был одет омега. По сути, это был комбинезон. Штаны были длинными и свободными, но соединялись с верхом эластичным поясом. Верхняя часть была без рукавов, с толстыми лямками, которые напоминали майку. Ёнджун почти обрадовался надеть на улицу что-то без рукавов, пока Субин не протянул ему другую одежду. Ёнджун засунул комбинезон под мышку и взял другой предмет одежды, держа его перед собой так же, как предыдущий. Вот только этот выглядел как прямоугольная фиолетовая ткань. Ёнджун склонил голову набок и посмотрел на Субина. - Тебе придется накинуть это на плечи, когда мы выйдем. Как шаль, - когда Ёнджун нахмурился, Субин снова заговорил. - Не волнуйся, у меня такая же. Я буду страдать вместе с тобой, - он улыбнулся и потянулся вперед, чтобы погладить Ёнджуна по голове. - Продолжай дуться, это очень мило, - Ёнджун повиновался, выпятил нижнюю губу и опустил брови, но только на мгновение. Субин слегка рассмеялся над ним, а затем ущипнул его за щеку. Ёнджун, хныкнув, отвел голову в сторону, что заставило Субина посмотреть на него тем самым взглядом. Как будто Ёнджун был котенком, который мог поместиться на его ладони. Но Ёнджун снова повернулся к зеркалу, его щеки горели от смущения. - Нам нужно скоро идти. Иди одевайся... хён, - закончил он тихо. Как только Субин ушел, Ёнджун улыбнулся и снова посмотрел на пудру. Бомгю рассказал ему, как накрасить лицо, но Ёнджун все равно хотел, чтобы омега был здесь, чтобы помочь ему. От нервов у него дрожали пальцы, когда он снова окунул их в пурпурный порошок и покрыл им средний и указательный пальцы. Внимательно посмотрев в зеркало, он поднял руку и коснулся пальцами центра верхней губы, после чего провел ими прямую линию вниз. Как только пурпур спустился к центру его подбородка, он убрал руку и вытер ее сухим полотенцем. Затем он окунул два пальца в синюю пудру и провёл короткую линию поперек лба, а от нее нарисовал вверх несколько неровных линий, словно вздымающиеся волны. Последним, красным, порошком он нарисовал пальцами большой красный круг в центре синей линии на лбу. А затем нарисовал еще два красных круга на щеках. Смотреть на себя в зеркало было странно. Он выглядел как совсем другой человек, но в каком-то смысле чувствовал себя симпатичным. Зрелище не беспокоило его так сильно, как он думал, по крайней мере, не в экзистенциальном смысле. Видеть себя в подобном образе определенно напомнило ему, что его брачная церемония на самом деле происходила, и это вызывало беспокойство. Ёнджун судорожно вздохнул и отложил полотенце, чтобы переодеться. Ёнджун распахнул глаза, едва они с Субином вышли из здания. Снаружи собралось больше людей, чем он когда-либо видел, и больше людей, чем жило здесь. Все они были одеты в разного рода коричневые одежды, их лица были чисты, и Ёнджун и Субин существенно выделялись. Большинство людей сидели лицом к зданию отеля, подогнув под себя ноги и положив руки на колени, но небольшая группа омег сидела перпендикулярно отелю, лицом к небольшой группе альф, их разделял только небольшой деревянный столик. Мистер Ким стоял выше всех, спиной к отелю и лицом к остальной толпе. Он держал маленькую, знакомую Ёнджуну миску, и ему пришлось снова глубоко вдохнуть, чтобы успокоить нервы. Он знал, что делать. Бомгю и мистер Ким несколько раз вдолбили ему это в голову. Его шаги затрудняла лишь тревога. Ну, она и тот факт, что он три дня подряд не ел ничего, кроме миндального молока. Он и Субин неохотно разделились, но далеко не ушли. Чтобы держать себя в руках, Ёнджун не сводил глаз с Бомгю, что сидел с остальными омегами, которых Ёнджун никогда раньше не видел. Бомгю улыбнулся ему и ободряюще кивнул, когда Ёнджун сел перед ним. К сожалению, эта уверенность была потеряна, когда Ёнджун повернулся спиной к остальным своим друзьям. Он поджал икры под бедра и уложил кулаки на колени. Его плечи, прикрытые свисающей фиолетовой тканью, что скрывала открытые участки кожи, были выпрямлены. Он взглянул вперед сквозь утреннюю зарю, и его светлые глаза остановились на Субине. Мужчина сидел в той же позе, всего в полутора метрах от него. Все альфы позади Субина смотрели вперед, некоторые на Ёнджуна, а некоторые на омег позади него. Ёнджуну потребовалось мгновение, чтобы понять, почему большинство людей просто сидели в стороне и наблюдали, а не разделились на альф и омег. Казалось, что те, кто сидел позади Субина и Ёнджуна, были в расцвете сил; были наиболее сильны. Все остальные были либо слишком молоды, либо слишком стары. Это определенно было интересно, хотя он не мог ничего поделать с этой информацией, кроме как отвлечься на нее, чтобы не зацикливаться на собственных нервах. - Чхве Субин, - заговорил Мистер Ким. Он повернулся к альфе и поклонился. Субин лишь склонил голову в ответ. - Чхве Ёнджун, - затем мужчина повернулся к нему и снова поклонился. Ёнджун поклонился, слегка склонившись вперед, дальше, чем Субин, но не так сильно, как мистер Ким. Он чувствовал, как его сердце начинает биться чаще, когда старый омега давал Субину инструкции о том, что делать в первую очередь. Ёнджун сделал еще один глубокий вдох и на мгновение закрыл глаза, чтобы прийти в себя. Убедившись, что он не источает запаха, Ёнджун снова открыл глаза. Теперь Субин стоял перед ним. С этого ракурса он выглядел таким высоким. И штаны его светло-красной одежды этого не скрывали. Ёнджун сосредоточился на одежде Субина как на объекте опоры. Она походила по стилю на его собственную, у него была та же фиолетовая шаль, но на нем она просто выглядела по-другому. Выглядела по-мужски, хотя, возможно, это было не то слово. Он выглядел как альфа. Субин, стоящий в одиночестве перед Ёнджуном, но разделенный столом, поклонился ему в талии, прежде чем снова выпрямиться. Он посмотрел на Ёнджуна, а Ёнджун на мгновение посмотрел на него, прежде чем почувствовал, как кто-то касается его босой ноги. Ох. Он думал, что Субин будет кланяться ему с земли, а не сверху. Но как только осознание ударило в голову, Ёнджун почувствовал себя глупо, что верил в это. В конце концов, Ёнджун был омегой. Поэтому он поднял руки вверх, не сводя глаз с Субина, и положил пальцы левой руки на правую. Медленно он поднес обе руки ко лбу и опустился на землю, пока его руки не оказались между землей и головой. Он задержался на несколько мгновений, пока нежная рука Бомгю не обвила его локоть и не помогла ему медленно встать с прямой спиной. Как только он встал на ноги, Ёнджун кивнул Субину. - Альфа Чхве Субин… - выдохнул он, его слова дрожали. Затем он снова опустился на колени с помощью Бомгю и снова медленно поклонился до земли. Он на мгновение закрыл глаза, ожидая, пока Субин заговорит. По словам Бомгю, это была самая неприятная часть брачной церемонии. Ёнджун должен был оставаться в самом уважительном поклоне, прижавшись лбом к земле, пока его альфа не велит ему встать. Он мог лишь представлять, как долго некоторые несчастные омеги должны были оставаться в этом положении лишь для того, чтобы альфа подтвердил их статус низшего партнера. Согнувшись пополам в талии, Ёнджуну было трудно дышать, и, казалось, время замедлилось. Он не мог сказать, было ли это просто его воображение или Субину действительно потребовалось так много времени, чтобы позволить ему снова встать. Но когда раздался мужской голос, Ёнджун почувствовал облегчение. - Встань. Бомгю снова помог Ёнджуну встать, но на этот раз его ноги были значительно тяжелее. Он вдохнул и посмотрел на Субина, как только они оказались лицом к лицу. Прикосновение Бомгю оставило его, когда парень снова сел с остальными омегами. - Наш альфа сегодня не просто альфа, но Альфа для всех нас. Выбранный им для метки - наш новый Чи-Ээб, - Мистер Ким смотрел мимо Ёнджуна и Субина, когда говорил. У Ёнджуна не хватило смелости взглянуть на аудиторию, но он знал, что они жадно обращали внимание, даже когда мистер Ким повернулся к Ёнджуну. - Тебе выпала честь пометить нашего Чи-Ааб. Пожалуйста, вырази ему свою благодарность. Ёнджун поклонился ниже пояса и вытянул обе ладони лодочкой перед собой, как будто пытался набрать воды. Субин уложил свою руку на ладони Ёнджуна, и омега поднес ее к губам для поцелуя. Тепло кожи Субина и ощущение его вен, нарушающих ее гладкость, заставили Ёнджуна сильнее прижаться губами. Как только он выпрямился, то посмотрел в красные глаза Субина, и Субин с чистым, безупречным лицом послал Ёнджуну едва сдерживаемую улыбку. - Омега Чхве Ёнджун, - сказал он, демонстрируя ямочки с каждым словом. - Прошу, - мистер Ким указал на маленький деревянный столик между Ёнджуном и Субином. - С этим новым единством между Альфой и Омегой приходит новая жизнь для людей. Обязанность альфы - заботиться о своем омеге; и с его руки омега должен вкусить. Ёнджун и Субин сели друг напротив друга с напряженной, но идеальной осанкой. На столе было несколько разных блюд: кимчи из огурцов, ломтики сырого тунца и миска риса. Мистер Ким говорил ему, что каждый из этих продуктов символизирует разные достоинства, и альфа выберет то, что ценит больше всего в своем омеге. Кимчи символизировало материнство, тунец - силу, а рис - интеллект. В этот момент Ёнджун с удовольствием съел бы все три блюда, если бы у него была возможность, но формальность и его крутящий желудок взяли верх. Как жаль. Когда Субин поднял руку, Ёнджун сглотнул и внимательно наблюдал. Без колебаний мужчина взял металлические палочки и окунул их в миску с рисом. Затем он протянул их Ёнджуну, который наклонился вперед и легко принял угощение. Вкус показался ему замечательным. Улыбки Субина с прикрытыми глазами было достаточно, чтобы Ёнджун начал тихо смеяться. Он быстро поднял руку, чтобы прикрыть рот, когда его плечи слегка затряслись. К счастью, казалось, что они начали преодолевать барьер дискомфорта, и зрители в толпе коротко захихикали вместе с ними. Тем не менее, как только Ёнджун взял себя в руки, он проглотил рис и поправился, чтобы убедиться, что его осанка снова стала прямой. - Чхве Субин и Ёнджун, могу я занять место ваших родителей? - спросил мистер Ким. Субин и Ёнджун оба кивнули ему, и старик наклонился и подхватил с земли несколько камней. Субин размотал шаль с плеч и взялся за один край, а другой протянул Ёнджуну. Они держали концы слабой хваткой, и ткань повисла между ними, словно гамак. Субин улыбнулся Ёнджуну, его щеки порозовели, на них выступили ямочки, и Ёнджун не мог не ответить тем же, несмотря на то, что его сердце грозилось выскочить из груди. - Как думаешь, сколько у вас будет детей? - спросил мистер Ким, глядя на Субина. - Около десяти, - улыбнулся альфа. Ёнджун издал звук удивления, отчего омеги позади него начали смеяться. Он присоединился к ним, чувствуя некое чувство товарищества и понимания. Он думал, что мистер Ким задаст ему тот же вопрос, но мужчина просто швырнул камни, заставив Ёнджуна изловчиться, чтобы помочь Субину поймать их с помощью ткани. Он слышал, как люди смеются, и Субин тоже, но мистер Ким покачал головой. - Где они? - спросил он, и Ёнджун наклонился вперед. На шали не было камней; они все, должно быть, отскочили. - Это проклятие, - прошептал Бомгю позади него, а затем начал смеяться вместе с другими омегами. Ёнджун фыркнул, а затем снова посмотрел на мистера Кима, который просто схватил еще одну горсть камней. На этот раз им удалось поймать семь. Очевидно, это было гораздо лучшее число, учитывая, как им зааплодировала их маленькая аудитория. Ёнджун не мог удержаться от мысли, какой была бы эта церемония, если бы здесь была их семья, а не незнакомцы. Но, что ж, у Ёнджуна не было возможности испытать этого в своей жизни. Даже если бы его родители были живы, он бы не смог. - Хорошо! - позвал Мистер Ким сквозь шум. - У нас осталось только одно. Можете вы оба встать передо мной? - Ёнджун и Субин повиновались. Вскоре Ёнджун почувствовал, как рука Субина свободно схватила его собственную. Он сжал ее, и Субин сжал в ответ. Этот небольшой жест заставил Ёнджуна почувствовать себя жарче. Но его эмоции сегодня безусловно обострились на тысячу градусов. Мистер Ким вытянул фиолетовую шаль из рук Субина и обернул ее вокруг его талии. Он завязал ее спереди и туго затянул, стягивая талию Субина и подчеркивая разницу между ней и его плечами. Сделав то же самое с Ёнджуном, мистер Ким потянулся к маленькой миске, которую держал. Он втер жидкость в левую сторону шеи Ёнджуна, но кокосовое масло стало достаточно жидким под растущим утренним солнцем, поэтому стекло ему на плечо и начало впитываться в толстую лямку его одежды. Мистер Ким начал было убирать руку, но заколебался, а затем с легкой улыбкой похлопал Ёнджуна по щеке. - Все будет хорошо, малыш. Ёнджун улыбнулся ему в ответ, не обращая внимания на масло на щеке, прежде чем повернуться к Субину. Как только он встретился глазами с альфой, его сердце снова забилось сильнее. Ох, Боже. С приближением времени становилось все труднее себя контролировать. Субин мягко притянул его ближе, когда мистер Ким обошел их и направился к группе омег. Завязывание шалей означало конец брачной церемонии, и Ёнджун видел, как люди начинают вставать и разговаривать между собой. Он был рад иметь на себе меньше взглядов, но это означало только то, что ему и Субину пора остаться наедине. Предвкушение нарастало в его груди и мешало глотать, но Ёнджун заставил себя посмотреть на Субина, не колеблясь. Альфа снова сжал его руку. - Теперь мы можем пойти в нашу комнату, - тихо сказал он, - или мы можем остаться здесь немного дольше. Скоро принесут еду, если ты голоден. Субин стоял близко, не нарушая их уединение тихим, нежным и глубоким голосом. Он провел большим пальцем по щеке Ёнджуна, где гвоздичная смесь прилипла к коже. Ёнджун сглотнул и покачал головой. - Я хочу вернуться в нашу комнату, - заявил он, а затем глубоко вздохнул. - Да, я хочу уйти прямо сейчас. - Хорошо, - подтвердил Субин с улыбкой, а затем они повернулись к отелю позади них. Подняться на шесть лестничных пролетов Ёнджуну оказалось гораздо труднее, чем Субину. Несмотря на то, что у него было от природы подтянутое тело, его выносливость оказалась скверной из-за жесткой удавки постоянной борьбы на выживание на шее. К тому времени, как они достигли своего этажа, Ёнджун слегка задыхался, а Субин выглядел точно так же, как и на первом этаже. Однако, как бы он ни пытался это скрыть, Ёнджун был уверен, что его запах выдавал его тревогу. У этой ситуации было слишком много плохих исходов, и он не мог не прокручивать их в своей голове. Субин мог взбеситься и убить его или выгнать, как только увидит его голым. Субин мог просто грубо, болезненно трахнуть его и причинить ему боль, чтобы заявить свои права. Или Субин мог сделать ему приятно, и это казалось худшим вариантом. Если Ёнджуну понравится, если Субин доведет его до оргазма, заставит его забыть о своем человеческом статусе... что ж, это будет насилием над его разумом, а не только над телом. Как только они добрались до спальни, Субин притянул его к себе. Они даже не успели закрыть дверь, как Субин обвил Ёнджуна руками и уткнулся лицом в его шею. Обычно он утыкался в левую сторону шеи Ёнджуна, но из-за гвоздичного масла сунул нос в правую. - Мне это не нравится, - пожаловался он. - Слишком сильный запах; перекрывает твой. - Знаю, - прошептал Ёнджун, не в силах отдышаться. Он снова сглотнул, пытаясь избавиться от сухости в горле. - Помоги. Субин тут же начал испускать успокаивающий феромон. Ёнджун делал глубокие вдохи, жадно вдыхая столько феромона Субина, сколько мог. Его легкие наполнились галлонами соленой воды на уровне груди, и Ёнджун был уверен, что слышит волны, мягко катящиеся по песку вместе с приливом. На выдохе в горле остался привкус мяты. Напряжение в его конечностях начало ослабевать, как будто он вернулся после спа-массажа. Но расслабление и легкость начали ощущаться как облако, и оно ударило Ёнджуну в мозг, заставив почувствовать себя немного отрешенным. Его разум затуманился, как растущая плесень на персике, и он споткнулся, потеряв чувствительность в ногах. Субин быстро схватил его и приподнял, удержав под руки. - Ох, детка, - он крепко обнял Ёнджуна и прижал голову парня к своей груди. Это было приятно, решил Ёнджун и закрыл глаза. Он потерся щекой о рубашку Субина, горя желанием почувствовать кожу под ней. - Ах, это так мило, что мне с тобой делать? - голос Субина становился все легче и легче. Сила его нежности пробивалась наружу, но альфа все равно продолжил. - Ты в порядке? Ёнджун кивнул с улыбкой на лице, когда услышал каким тихим, милым тоном Субин с ним говорил. Он знал, что его разум немного расплывался из-за резкого вдыхания феромона, но не сильно беспокоился. Он все еще был в здравом уме, просто чувствовал себя немного под кайфом. Это напомнило ему о том, как ему прописали оксиконтин для восстановления после травмы. Все казалось немного нечетким, но размытость заставляла все острые грани страха и скованности размываться, словно их никогда и не было. Он все еще боялся того, что произойдет, но его тело отказывалось сотрудничать с тревогой. Это было прекрасно, это было здорово. Субин медленно двинулся вперед, все еще придерживая Ёнджуна под руки и не давая ему упасть. Как только его колени коснулись кровати, Ёнджун позволил Субину уложить его. Ему снова стало трудно дышать, даже если физически он больше не ощущал порхающих в груди бабочек. Субин навис над ним, ничего не говоря, просто глядя ему в лицо. Ёнджун попытался сохранить зрительный контакт, но вместо этого сглотнул и посмотрел на одежду мужчины. На воротнике его рубашки виднелась темно-красная полоса, из-за чего Ёнджун бездумно потянулся к собственной щеке. Ему было любопытно, насколько сильно точка размазалась на его лице, но Субин ничего не говорил и не смотрел на него как-то странно. Он просто положил свою большую руку на руку Ёнджуна, обхватывая теплую кожу. Затем он наклонился и медленно прижался губами к губам Ёнджуна. Поцелуй был мягким и целомудренным, как и ожидал от него Ёнджун. Никакого языка, никакого чрезмерного возбуждения. Несмотря на то, что Ёнджун мог чувствовать быстрое сердцебиение Субина, где его ладонь сжимала его собственную, мужчина сохранял маску контроля, как будто делал подобное уже тысячу раз. Возможно, он был так же под кайфом от своих феромонов, как и Ёнджун. - Ёнджун, - тихо сказал он после того, как отстранился. Его лицо оставалось достаточно близко, чтобы Ёнджун мог наклониться и поцеловать его, если бы захотел, а его слова овеяли кожу Ёнджуна, как жар от камина. - Могу я взять тебя? Ёнджун кивнул, и мягкость ладони Субина исчезла. Он снова поцеловал Ёнджуна с чуть большей силой, наконец, двигая губами с чувственностью, которой Ёнджун раньше не испытывал. Он попытался повторить действия Субина, но по неопытности замялся и тихонько фыркнул. Субин разорвал поцелуй и улыбнулся, но продолжил покрывать подбородок Ёнджуна короткими, сладкими поцелуями с расслабленной стабильностью. Его руки плавно стянули лямки с плеч парня, вызывая покалывание в нервах Ёнджуна даже при малейшем случайном соприкосновении их кожи. Как только лямки майки сползи на плечи, Субин начал развязывать ткань на талии Ёнджуна, спускаясь поцелуями с шеи на обнаженную кожу ключиц. Места его поцелуев начали гореть холодом, когда их касался воздух. Ёнджун хотел потянуть Субина вверх, спрятаться под его фигурой и снова окунуться в тепло его кожи, но крошечных отметин, оставленных на его теле, становилось все больше, и Ёнджун не мог заставить себя остановить мужчину сейчас. Губы Субина наконец разомкнулись на коже груди Ёнджуна, чуть выше его соска. Но вместо того, чтобы оставить на коже засос, как ожидал Ёнджун, он впился в нее зубами с достаточной силой, чтобы Ёнджун напряг мышцы и быстро втянул воздух. Острые кончики его клыков вонзились в кожу, и, когда Субин отстранился, он почувствовал небольшое натяжение, после чего почувствовал покалывание на оголенной коже. Субин стянул развязанную ткань с талии Ёнджуна и отбросил ее в сторону. Затем он снова наклонился и укусил Ёнджуна в центр груди. Это было похоже на то, как мать-кошка берет своего котенка за шкирку. Субин не мог сильно оттянуть кожу зубами, поэтому лишь слегка вонзался ими в плоть. Ровно настолько, чтобы Ёнджун почувствовал укол булавкой, когда они пронзили кожу, а затем покалывание, как только Субин отстранился. Его нервы онемели, и ему стало любопытно, не вводит ли мужчина яд в его тело. Но чем ниже Субин опускался, чем ближе он подбирался, тем больше Ёнджун был благодарен за успокаивающий запах мяты, который все еще витал по комнате. Ёнджун обвил рукой шею Субина и осторожно потянул его вверх, встретив его губы, когда их лица сблизились. И хотя, будучи ведущим, он не обладал таким же контролем, он пытался. Он толкнул голову мужчины вниз, сближая их сильнее, пока у него не осталось другого выбора, кроме как открыть рот. Их языки встретились, и Субин снова взял на себя инициативу, когда Ёнджун не знал, что делать. Он скользнул своим языком по чужому, а затем отстранился, пока их губы не встретились с влажным чмоком. Ёнджуну было легко следовать за медленным, повторяющимся действием, и вскоре он целовался с большим пылом, чем альфа над ним. Какими бы милыми ни были целомудренные поцелуи, Ёнджун предпочитал так, по крайней мере, сейчас. Когда руки Субина потянули комбинезон вниз по талии Ёнджуна, минуя его промежность, с намерением, повисшим в воздухе, Ёнджун не мог представить иных поцелуев. Но под его одеждой не было нижнего белья. Ёнджун снова начал дрожать, когда воздух коснулся оголенной кожи. Его пальцы дрожали, когда он крепче сжал волосы Субина, прижимая его ближе, ближе, пока Субин почти не потерял равновесие над Ёнджуном. Мужчина оттолкнулся от Ёнджуна и снова посмотрел на него сверху вниз. Его глаза были прикованы к лицу Ёнджуна, не смещаясь ниже. Его губы порозовели, а нижняя блестела от слюны после того, как Ёнджун втянул ее в рот. - Бедняжка, ты не понимаешь, что делаешь, да? - заговорил он, и его глаза скользнули по обнаженному бицепсу Ёнджуна. Они были прижаты к матрацу, делая его мускулы более очевидными. Субин поднял руку, чтобы потереть его, а затем снова посмотрел на Ёнджуна, ожидая ответа. Ёнджун просто покачал головой, его широко раскрытые, голубые глаза были прикованы к Субину. - Позволь мне вести, хорошо? - спросил он, и Ёнджун кивнул, резко вздохнув. - Давай снимем это, - тихо сказал Субин, и Ёнджун приподнял бедра, чтобы мужчина стянул комбинезон с его бедер и полностью снял его. Он ждал, что Субин психанет, увидев его тело, но этого не произошло. Альфа даже глазом не повел, когда увидел обнаженное тело Ёнджуна. Более того, легкая улыбка тронула уголки его губ, и он, казалось, до этого затаив дыхание, наконец выдохнул. Его глаза просканировали каждый сантиметр тела Ёнджуна, снизу вверх, и снова остановились на его лице. - Ах, - выдохнул он, - я так давно хотел увидеть твое тело, - Субин положил руки на оба бицепса Ёнджуна и сжал мышцы. Было немного щекотно, и Ёнджун издал удивленный звук, от которого лицо Субина расплылось в широкой улыбке. - Я хотел этого, Ёнджун. Каждый чертов раз, когда видел тебя, - его голос вдруг стал намного мрачнее, - я хотел тебя трахнуть. Субин двинул руками, впился пальцами в бедра Ёнджуна и наклонился, чтобы прижаться губами к его животу. Нежность длилась всего секунду, прежде чем Субин укусил его сильнее, чем булавочный укол, заставив Ёнджуна вскрикнуть. Он чувствовал каждый сантиметр клыков Субина под своей кожей, но как только мужчина отстранился, не осталось ничего, кроме онемевшего покалывания кайфа, которого он и ожидал. Когда Субин снова укусил его, Ёнджун зарылся пальцами в волосы мужчины, толкая его ниже, но не зная почему. Чувствовать укусы было не особенно приятно, но слова ободрения почему-то застряли у него в горле. Его переполняло желание заставить Субина взять все, чего он хочет, и взять сейчас. Единственное, что мог сделать Ёнджун, это подтолкнуть его ниже, когда Субин впился в кожу его бедра, а затем его человеческие инстинкты заскулили, что Субин был так близко к его члену. Он чувствовал, как близость пробуждает его интерес, и, хотя он боялся, что член встанет, Ёнджун не мог ясно мыслить. Ощущение прикосновения к собственному члену было таким знакомым и успокаивающим, что он захотел этого сейчас. Он потянул волосы Субина в сторону, наблюдая, как его голова слегка наклоняется. Мужчина, все еще впиваясь зубами в кожу Ёнджуна, издал звук, настолько похожий на рычание, что глаза Ёнджуна расширились. Он немедленно отпустил волосы Субина, и альфа воспользовался этой возможностью, чтобы отпрянуть от его бедра и толкнуть Ёнджуна выше на кровати. Он раздвинул ноги омеги и устроился перед ним. - Я стараюсь быть любезным. Брось свои попытки вести. Ёнджун почувствовал себя так, словно из него вышибли воздух. Он был слишком слаб и взволнован весь день, чтобы сопротивляться воздействию Субина. Мрачный тон, которым он говорил, сопровождался подавляющим запахом мяты, который немедленно расслабил его мышцы. Потолок начал кружиться над головой Ёнджуна, возвращаясь на место лишь когда он моргал. Подушка под его головой стала больше походить на плывущее облако. И его дыхание замедлилось до такой степени, что ему почти казалось, что он вот-вот заснет. Субин схватил его за бицепс и осторожно перевернул на живот, и Ёнджун сжал одеяло в кулаках. Он сглотнул, но затем расслабился, когда рука Субина начала гладить его по макушке. Теперь, когда запах мяты исчез, Ёнджун почувствовал, что медленно возвращается в мир. Он все еще был в тумане, и мир все еще вращался, когда он открывал глаза, но он чувствовал, как воздействие выветривается, когда Субин перестал излучать свои феромоны. Ожидая, пока его чувства вернутся в норму, Ёнджун почувствовал, как рука Субина соскользнула с его волос на изгибы его плеч. Было так странно, что свободной хватки Субина хватало, чтобы полностью покрыть его лопатки, словно это было ничто. В этот момент Ёнджун с трудом мог осмыслить, насколько Субин был больше, чем он. Он нависал, во всех смыслах. Даже когда Ёнджун не мог его видеть, мужчина находил способ напомнить ему. Субин не торопился, мягко оглаживая каждый изгиб широкой спины Ёнджуна, пока не добрался до самой узкой точки его талии. Наконец-то ощущая то, чего всегда хотел и что, наконец, принадлежало ему. Затем он провел обеими руками по изгибу ягодиц Ёнджуна, и снова его руки полностью их обхватили. На какое-то мгновение он замер, просто держа их ладонями, но в конце концов сжал. Его хватка была жесткой и крепкой, до такой степени, что Ёнджун чувствовал дрожь силы в его руках. Но Субин старался сжимать саму плоть, а не мышцы, поэтому Ёнджун не чувствовал боли. Через несколько секунд он, наконец, отвел одну ягодицу в сторону, обнажая Ёнджуна своему пристальному взгляду. Ёнджун зажмурил глаза и крепче сжал кулаки. Его лицо и шея горели красным, он был охвачен застенчивостью, но не мог ничего сделать или сказать. Тот же рычащий звук вернулся, заставив Ёнджуна снова задрожать. Он не знал, когда стал таким слабым перед Субином. Раньше он мог стоять на своем и не поддаваться влиянию, если хотел, но казалось, что на него нападают со всех сторон, и каждый подавленный омежий инстинкт вылезает на поверхность. - Я стараюсь быть любезным, - повторил Субин больше себе, чем кому-либо другому. Но в голове Ёнджуна горел образ Субина, который был далеко не любезным. Кто нагнет его и трахнет, вонзится в него узлом и не отпустит. Ёнджун знал, что не будет готов, если это все же произойдет, но что-то внутри подталкивало его устроить это. Он зажмурил глаза и уткнулся лицом в подушку, когда из горла вырвался стон. Он никогда в жизни не издавал такого звука, но у него даже не было времени подумать об этом. Все его тело дрожало, словно при ломке, и он шире раздвинул ноги, даже не осознавая, что делает это. Кровать сдвинулась, и обе руки Субина легли на задницу Ёнджуна. Прикосновение было нежнее, чем в первый раз, теперь он потирал кожу большими пальцами, словно был заворожен. Ёнджун раздраженно выдохнул и повернулся, чтобы посмотреть на сидящего альфу. Когда темные, прищуренные глаза Субина встретились с его собственными, Ёнджун надул нижнюю губу. - Помоги мне, - выдохнул он, и выражение лица Субина почти сразу же изменилось. Брови альфы опустились, неумышленно копируя выражение Ёнджуна, и он снова посмотрел на распростертое перед ним тело омеги. Прикосновением более нежным, чем ботаник касается лепестка цветов, Субин провел двумя пальцами между ягодицами Ёнджуна, по дырке. Кожа была настолько чувствительнее, чем хотел признавать Ёнджун, что касание заставило его прижаться к простыням под ним, в попытке отодвинуться куда-нибудь. Он поднял обе руки над головой и спрятал лицо в локтях, смущенный тем, как сильно покраснел. Субин позволил это и сосредоточился на том, чтобы ввести оба пальца одновременно. Ёнджун не мог понять, как это было возможно сейчас, хотя несколько месяцев назад это было бы совершенно невозможно. Это просто выскользнуло из его головы, как информация, столь же недостижимая, как экзистенциализм. Он не был слишком мокрым, но, похоже, это было не важно. Оба пальца Субина без проблем вошли в него, и Ёнджун почувствовал, как в горле нарастает очередной стон, когда альфа задвигал ими. Для него это было самое необычное чувство. Когда Субин вытащил пальцы, коснувшись краев дырки Ёнджуна, он понял, что там был наиболее чувствителен. Когда Субин снова толкнулся внутрь, Ёнджун почувствовал давление на стенки и заполненность внутри, но это не имело такого же эффекта. Но спустя несколько любопытных прикосновений Субин полностью вытащил пальцы и устроился на животе между ног Ёнджуна. Ёнджуну понадобилась секунда, чтобы уловить изменение, и к тому моменту, когда он осознал, Субин склонился и поцеловал местечко, где бедро Ёнджуна перетекало в ягодицу. Затем он схватил Ёнджуна за талию, сжимая нежно, но так внушительно, что казалось, что кончики пальцев могли сойтись точно посередине. Ёнджун почувствовал себя стебельком, зажатым между двумя длинными пальцами Субина. Вскоре мужчина прижался губами к дырочке Ёнджуна. Он вздрогнул, и его тело пронзили искры электричества, чего он никогда раньше не испытывал. Субин медленно провел губами по самой чувствительной части тела Ёнджуна, едва касаясь ее. Его пухлая нижняя губа прижалась ближе, чем верхняя, задержалась на мгновение, а затем губы разомкнулись. Ёнджун чувствовал его дыхание, теплое и ровное, всего секунду, пока оно не сменилось жаром его рта. Губы Субина прижались к его коже с усердием и осмысленным намерением, скрытым за каждым коротким движением. Ёнджун не мог не думать о том, как ощущение губ Субина на его плоти походило на минет. Место вокруг его дырки было настолько чувствительно, что он думал, что сможет прожить всю жизнь, никогда больше не касаясь своего члена. Его бедра напрягались каждый раз, когда Субин отстранялся с тем же влажным звуком, как если бы они целовались, он приподнял ноги в коленях, а затем уронил их обратно, когда Субин слегка высунул язык, и пальцы его ног поджались, когда Субин удовлетворенно хмыкнул от вкуса. Руки альфы сжались на талии Ёнджуна, его большие пальцы гладили кожу небольшими, успокаивающими движениями. Ёнджун чувствовал, что возбуждается, но его разум мог сосредоточиться только на целомудренном, легком прикосновении Субина к его дырке, а не на растущей твердости его члена. И хотя он мог легко потереться о матрац, его тело даже не предприняло ни единой попытки. Вместо этого Ёнджун позволил себе обмякнуть, когда Субин ввел внутрь язык. - Ах, - выдохнул Ёнджун, - ты такой хороший, Субин, ты так мил со мной, - в ответ он почувствовал, как руки Субина скользят по его спине и бедрам, где он вжался пальцами в плоть. Он продолжал медленно скользить языком в Ёнджуна, а затем вытащил его и сосредоточился на внешней стороне, где Ёнджун был наиболее чувствителен. Это возбудило омегу; его ноги напряглись, а дыхание сбилось. Когда Субин сделал это снова, Ёнджун сглотнул и опустил руки по бокам, просто чтобы чем-нибудь их занять. Руки Субина покинули его бедра и вместо этого схватили его собственные. С этого ракурса они не могли их переплести, но Субин все равно крепко держал Ёнджуна в своей хватке. И Ёнджун сжимал в ответ. Субин лизнул дырочку омеги, а затем прижался к ней губами, имитируя поцелуй, прежде чем слегка отстраниться, чтобы прикусить кожу на ягодице. Этого было недостаточно, чтобы проткнуть кожу, укус был не таким сильным, как до этого, но достаточно, чтобы вырвать из горла Ёнджуна нехарактерный стон. Он закусил губу и пошевелил нижней частью тела, ожидая продолжения. Движение заставило влагу стечь между его ног, по яйцам и вниз к основанию его твердого члена. Ёнджун судорожно вздохнул, не осознавая, как сильно Субин его распалил. Его тело нагрелось до такой степени, что Ёнджун был уверен, что румянец покрыл все тело. Но, подумал он, Субину это, вероятно, покажется цветочным румянцем, а не капиллярами крови под кожей. - Ты так добр ко мне, Субин… - повторил он. - Пожалуйста, Субин, хён, будь добр ко мне, - он бормотал, пока Субин не подчинился и снова не прижал рот к его дырке. К этому моменту тепло его дыхания на каждом влажном участке кожи Ёнджуна только заставило его тело дрожать. Язык Субина прошелся по Ёнджуну снаружи, массируя то место, от которого омега таял на простынях. Хотя он больше не толкался языком внутрь, Ёнджун понимал, что раскрылся шире, и Субин мог бы вместить больше двух пальцев внутрь, если бы захотел. Трясущимися пальцами Ёнджун сжал руки Субина и потянул. Он хотел, чтобы Субин был ближе, чтобы чувствовать его кожу, тело и сердцебиение напротив своих. Альфа поднял голову и сел на колени позади Ёнджуна. Он вытянул одну руку из хватки омеги, а затем медленно ввел один палец в дырку парня. Когда он вытащил его, Ёнджун почувствовал, как вытекает смазка. Субин размазал ее пальцем, издав ласковый звук, когда Ёнджун выгнул спину ему навстречу. - Можешь повернуться, детка? - спросил альфа, поглаживая рукой спину Ёнджуна. Ёнджун оттолкнулся трясущимися руками. Устроившись перед Субином, он раздвинул ноги и снова захныкал, запрокинув голову и обнажив шею. Он чувствовал собственную влажность под задницей, что впитывалась в простыни, чем дольше он оставался в этом положении. С каждой секундой, которую Субин тратил на то, чтобы раздеться, отчаяние все сильнее разрасталось в груди Ёнджуна. Только когда альфа наклонился над ним, прижимая его к кровати, Ёнджун снова открыл глаза. Субин поцеловал его, его губы захватывали губы Ёнджуна медленным, нежным движением. Одной рукой он убрал волосы Ёнджуна с его лица, а затем протянул свободную руку вниз, все еще лениво удерживая их губы вместе. Когда Ёнджун почувствовал, как член Субина слегка коснулся его мокрой дырочки, его сердцебиение пронеслось через грудь и достигло ушей. - О, Боже, - вздохнул он, чувствуя, как сжимается горло. Субин снова чмокнул его в губы, и провел большим пальцем по его щеке, намереваясь успокоить. - Субин… - Ёнджун судорожно вздохнул и обхватил руками плечи альфы, чтобы притянуть его еще ближе и прижаться носом к шее мужчины. И снова Субин выпустил феромоны, которые вернули Ёнджуна на пляж. Ветер развевал его волосы, чайки летали над головой, а красный закат опускался за горизонт океана и выглядел точно, как глаза Субина. Оборотень нависал над ним, глядя ему в глаза большими, красными глазами; единственное, что мог видеть Ёнджун. В следующий момент Субин наклонился, чтобы поцеловать его в последний раз, прежде чем они прижались друг к другу лбами. - Не волнуйся. Твое тело создано для меня, - успокаивающе прошептал он. Затем Ёнджун снова почувствовал, как головка члена Субина касается его дырки. Субин посмотрел ему в глаза, и Ёнджун встретил его взгляд, когда мужчина толкнулся вперед. Он входил медленно, но решительно. Ноги Ёнджуна задрожали, а пальцы на ногах напряглись от ощущения того, как нечто проникает внутрь. Больно не было, но он чувствовал невероятное давление вокруг своего отверстия, а затем глубоко внутри себя. И когда он почувствовал, что Субин наверняка не сможет двинуться дальше, тот все равно продолжал. И Ёнджун задумался, как это возможно, как он мог чувствовать Субина внутри себя глубже, чем мог когда-либо представить. В конце концов, он почувствовал, как бедра Субина соприкасаются с его кожей, а затем альфа тут же перенес руку от своего члена к щеке Ёнджуна. Он держал лицо омеги обеими ладонями и продолжал смотреть на него сверху вниз в течение долгого времени. Наконец, он поцеловал Ёнджуна с мягкой невинностью, и двинул бедрами в первый раз. Дыхание Ёнджуна сбилось, и он крепче сжал плечи Субина, не совсем привыкший к ощущению давления глубоко в его теле. Тем не менее, они не размыкали губ, когда Субин вышел на несколько сантиметров только для того, чтобы снова вдавить бедра внутрь. Движение его бедер по коже Ёнджуна стимулировало чувствительность вокруг его отверстия, и Ёнджун почувствовал, как в ответ подергиваются мышцы его ступней, рук и бедер. Под ним скапливалось все больше влаги, а с члена капало на живот. Вскоре Субин пошел дальше. Он вышел немного больше и вжался немного сильнее. Тем не менее, его губы не отрывались от губ Ёнджуна, который водил большим пальцем по коже на лопатке Субина. В ответ Субин провел по волосам омеги, его ногти прошлись по голове Ёнджуна, как будто он усыплял парня. Когда его нежные покачивания переросли в небольшие толчки, Ёнджун услышал влажность между ними и почувствовал, как член альфы прижимается к его животу изнутри. Ритм Субина оставался медленным и расчетливым; ровно настолько, чтобы дать Ёнджуну то, в чем он нуждался, каждый раз, когда Субин толкался внутрь. Но он чувствовал учащенное сердцебиение альфы и дрожь его бедер каждый раз, когда он останавливался, чтобы не врезаться внутрь Ёнджуна слишком сильно. Поэтому Ёнджун протянул руку от плеч Субина к его затылку. Он гладил волосы альфы так же, как Субин делал с ним. Когда он снова почувствовал, как Субин дрожит, Ёнджун оторвался от его губ. - Ты такой добрый, альфа, ты так хорошо обо мне заботишься. Субин поколебался в своих движениях, а затем уткнулся лицом в шею Ёнджуна. Несмотря на то, что это была сторона с гвоздичным маслом, Субин не двигался. Он что-то сказал, но его губы были приглушены кожей Ёнджуна. Несмотря на это, Ёнджун прекрасно его понял. - Я люблю тебя. Ёнджун закрыл глаза и мягко обхватил затылок Субина ладонью. Он чувствовал, как под веками собираются слезы, но не позволял им стекать по щекам. Не имея средств, чтобы предотвратить испускание любого запаха, Ёнджун даже не пытался. Он почувствовал вдох Субина, и альфа не стал ждать ответа после этого. Вместо этого он поцеловал Ёнджуна в шею, а затем внезапно вжался глубже в омегу. Ёнджун выгнул спину, сжав брови, когда ощущение того, что Субин движется внутри него, стало намного приятнее, чем несколько мгновений назад. Альфа ускорил темп, толкаясь с такой силой, что Ёнджуна двинуло вверх по кровати, но все же придерживался ровного ритма. Омега обхватил ногами талию Субина, так что их тела оказались связаны между собой при каждом движении. Субин держал одну руку на бедре Ёнджуна, а другую на его щеке, в то время как Ёнджун все еще обнимал Субина за плечи. С каждым толчком альфы внутри него он чувствовал, как бабочки наполняют его живот. Ощущение покалывания зашевелилось вокруг его дырки и поднялось к груди, его дыхание стало горячим и прерывистым. Субин покрывал поцелуями его губы и щеки, лоб, нос и остальные части его лица. Ёнджун издавал хриплый стон, когда покалывание превращалось в искру электричества каждый раз, когда Субин толкался в него и задерживался на мгновение. Его спина выгнулась, и он закусил и без того покрасневшие губы. Субин внимательно наблюдал за ним, продолжая те же самые движения, пока его омега раскрывался все больше. Ёнджун выгнулся и отпустил Субина, вместо этого сжимая простыни внизу и сминая их в кулаках. Его дыхание стало затрудненным, грудь неровно вздымалась и опускалась. Ёнджун почувствовал, как в нижней части живота нарастает узел удовольствия, и посмотрел на Субина, который пристально смотрел на него сверху вниз взглядом, полным нежности. Его рука, сжимающая бедро Ёнджуна, смягчилась и погладила его живот. Он провел большим пальцем по нижней губе Ёнджуна и продолжил толкаться в него с чувством, растущим на каждом миллиметре внутри и снаружи. В нем не осталось ни частички, которой не владел Субин. Сделав последний толчок, Субин прижался к телу Ёнджуна ровно настолько, чтобы отправить его за грань. Ёнджун напрягся от оргазма и вцепился в простыни так, что подумал, что может их разорвать. Каждый толчок удовольствия приходил в виде разбивающейся волны, такой же подавляющей для его чувств, как и запах Субина. Она омывала его тело и охватывала каждое место, которого коснулся Субин. К тому времени, как Ёнджун отошел от оргазма, он понял, что Субин вошел внутрь как можно глубже и впился зубами в шею Ёнджуна. Первоначальная боль была поглощена его оргазмом, но по мере того, как он отступал, покалывание становилось все более очевидным. Более того, челюсть Субина была полностью сжата вокруг него и вдавливалась в его трахею настолько, что ему было трудно дышать. Он чувствовал, как Субин кончает внутри него каждые несколько секунд и наполняет его даже глубже, чем его член. Сперма оказалась теплее, чем ожидал Ёнджун, и становилось все более неприятно, поскольку Субин выпускал все больше и больше. В конце казалось, что она достигает даже желудка. С каждой волной оргазма зубы Субина впивались глубже в его шею. Он продолжал так же удерживать Ёнджуна, ожидая конца, и Ёнджун ждал вместе с ним. Как только альфа расслабился, Ёнджун снова обнял мужчину за плечи. Субин выдохнул, его дыхание обвилось вокруг шеи и плеча омеги. Когда он отстранился, боль от выскальзающих клыков заставила Ёнджуна вздрогнуть. Затем Субин пошевелился, вытаскивая свой член из омеги, который снова вздрогнул. Он почувствовал, как из него тут же вытекает абсурдное количество спермы, но Субин не обратил на это внимания. Вместо этого он положил ладонь на живот омеги и уставился на него с непроницаемым выражением лица. Нижняя часть живота Ёнджуна явно увеличилась в размерах, и зрелище было настолько странным, что Ёнджун испуганно посмотрел на Субина. Но альфа лишь улыбнулся ему, нежно удерживая руку на месте. - Если бы я тебя повязал, ты бы уже понес ребенка. Ёнджун смотрел на него усталыми глазами. Его сердце колотилось, а разум кружился. Чем дольше Субин с нежностью смотрел на его живот, без сомнения думая об их будущем, тем больше Ёнджун чувствовал себя подавленным. Те же самые слезы, которые появились в его глазах от признания Субина, вернулись. И на этот раз Ёнджун не смог их остановить. Как только первая скатилась по его щеке, глаза Субина метнулись к нему. - Ах… - он легко притянул парня на свои колени и прижал к себе. Он попытался уткнуть Ёнджуна лицом в свою шею, но Ёнджун смущённо отстранился. Он позволил Субину обнять его и провести рукой по волосам, но старался не вдыхать слишком много успокаивающих феромонов, которые посылал альфа. - Нет, детка, что случилось? - спросил Субин, его тон был светлее, чем парень когда-либо слышал раньше. Ёнджун небрежно вытер слезы со щек и попытался перестать плакать. Из-за болезненного комка в горле ему было трудно говорить, но Ёнджуну нужно было объясниться, пока Субин не понял неправильно. Но что тут неправильно понять? Ёнджун не совсем понимал, почему он вообще плачет, он просто знал, что был ошеломлен. - Мм… - Ёнджун всхлипнул и резко вытер глаза, прежде чем Субин убрал его руки и сам вытер его слезы. Его прикосновения были мягче и более чуткими, тогда как прикосновения Ёнджуна были суровыми в наказание. - Я в порядке, я в порядке. - Ты уверен? - спросил Субин, и Ёнджун кивнул. Его слезы быстро высыхали, но комок в горле увеличился, словно камень в плотине, которая вот-вот рухнет под давлением. - Я в порядке, - снова заверил он. - Я просто... наверное, я думал, что будет плохо. Я думал, ты сделаешь мне больно... Выражение беспокойства на лице Субина сменилось чем-то гораздо более мягким. Он обнял Ёнджуна обеими руками и крепко прижал парня к груди. - Но ты понимаешь, что я не стану, - заявил он, и Ёнджун кивнул, хотя его чувства были немного сложнее. Было лучше, если Субин видел лишь самые простые части души Ёнджуна. Он даже не был уверен, что сам смог бы сложить их воедино на данный момент.