Lycanthropic

- Эй, - позвал чей-то голос. Что-то ткнулось между губ Ёнджуна, приподняв его верхнюю губу, достаточно мягко, чтобы не потревожить его. - Ах... так мило, - сознание Ёнджуна оставалось окутано тьмой, мягкие слова и прикосновения откладывались лишь в глубине его сознания. Так было до тех пор, пока Ёнджун не почувствовал, как что-то коснулось одного из его зубов, потерев его с достаточной силой, чтобы разбудить. Он невольно откинул голову назад и открыл глаза, увидев лежащего перед ним Субина. Глаза мужчины слегка расширились от любопытства, но губы были растянуты в улыбке. Он лежал на животе, уложив локти на кровать и подпирая голову руками, и смотрел на него сверху вниз, и Ёнджун понял, что еще не скоро привыкнет к этому зрелищу. Лучи утреннего солнца падали Субину на спину, подчеркивая каждую выемку и ширину крупных мускулов желтоватым светом. Его черные волосы, с каждым днем становящиеся все длиннее, отбрасывали линии теней на лоб и глаза, как на рисунке в манхве. Ёнджун просто смотрел на него, словно это было так же естественно, как дышать и моргать. К несчастью, ему понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что его губы и подборок были влажными. Он быстро сел, прижав руку ко рту и избегая зрительного контакта. Улыбка Субина стала шире, и он наклонил голову, глядя на Ёнджуна с того же места. Ёнджун смущенно нахмурился, желая, чтобы Субин отвел взгляд. Раньше он не пускал слюни в постель, но пребывание в новом месте, особенно в таком жарком, вероятно, доконало его. Боже, он хотел, чтобы Субин отвел взгляд. - Все нормально, - заверил Субин. - Это мило. Ёнджун нахмурился сильнее. Пускать слюни было не мило. Но учитывая, как Субин его инфантилизировал, он не очень удивился его словам. Субин не отводил от Ёнджуна взгляда, пока тот вытирал подбородок и неловко осматривал комнату, избегая его взгляда. Вскоре его взгляд остановился на подушке, и ему стало любопытно, насколько очевидно было пятно от его слюней. Но, к его удивлению, она была пропитана красным. Ёнджун убрал руку от лица и, посмотрев на нее, увидел, что его ладонь была испачкана кровью. Его взгляд плавно перетек обратно на Субина, который все еще лежал с ленивой улыбкой на губах. Ёнджуну потребовалось несколько секунд, чтобы собрать кусочки пазла, после чего он опустил руку на колени. - Это из-за зубов? У меня полезли клыки? Субин кивнул и наконец приподнялся, садясь перед Ёнджуном. Они сидели лицом друг к другу, скрестив ноги, словно зеркальное отражение. Ёнджун - с окровавленным лицом, в одежде, которая нагревала его и без того порозовевшую кожу. Субин - с гордой улыбкой и обнаженным телом. Он расставлял ноги без колебаний или стыда, как будто совершенно не знал о существующих моральных устоях. Ёнджун задавался вопросом, как можно было о них забыть, будучи воспитанным людьми, и представлять себя в таком же положении казалось очень странным. Не совершенно ужасно, а просто странно. - Ты их чувствуешь? - спросил Субин. - Ощущается иначе, чем прежде? Когда Ёнджун начал говорить, Субин потянулся вперед и схватил его за руки. Он потянул их с колен Ёнджуна и осторожно переплел их пальцы. - Эм… - Ёнджун посмотрел в потолок, провел языком по клыкам и не почувствовал особой разницы. Он надеялся, что существенной разницы быть и не должно, но Субин уже их касался и знал, какими они вылезли, так что, должно быть, все было в порядке. - Не совсем. Может, они длиннее? - Давай посмотрим, - Субин выпустил его руки и встал с кровати. И снова он двигался, даже не задумываясь о том, чтобы прикрыться. Как будто он ни дня в жизни не носил одежду. Самым трудным во всем этом было не смотреть на него... внизу. Не каждый день Ёнджун видел чью-то наготу, помимо своей; хотя так теперь, вероятно, будет каждый день. Ему и правда стоит перестать отвлекаться на это. Субин привел его в ванную и уложил ладони ему на плечи, побуждая парня встать перед собой, лицом к зеркалу. - Смотри, - заявил он, и Ёнджун повиновался. Он открыл рот, а затем склонил голову набок, глядя на новые клыки. Как и ожидалось, особой разницы не было. Они выступали из десен немного выше его резцов и казались длиннее. Он предположил, что именно поэтому у него кровоточили десны, но к тому времени, как он проснулся, боли, к счастью, уже не было. - Ты знаешь что это значит, верно? - спросил Субин. Он положил подбородок на плечо Ёнджуна и обвил руками его тонкую талию. Прежде чем Ёнджун успел ответить, Субин снова заговорил. - Теперь твое тело готово к течке и сможет легче принять узел, - он говорил тихо, словно это был секрет лишь между ними. Но его улыбка и руки, лежащие на животе Ёнджуна, заставили его почувствовать себя женой, которая наконец нашла решение своего давнего бесплодия. На мгновение наступила тишина, и Ёнджун просто смотрел на свое отражение. Он пытался придумать любезный ответ, но страх беременности затуманил его разум. Что-то, что Субину казалось таким естественным и незначительным, для Ёнджуна было более глубоким нарушением самых внутренностей его тела. Внедрение в него ребенка-оборотня значило бы лишить его независимости. Потому что, как только он забеременеет и родит ребенка, то уже никогда не сможет игнорировать ту часть себя, которая была оборотнем. Если у него появится ребенок, он уже не сможет вернуться к людям, не будучи изгоем. Он никогда больше не сможет быть нормальным. И он знал, что не осмелится убить собственного ребенка, чтобы вернуться. Но, возможно, он просто не мог вернуться обратно. Возможно, он просто не мог. - Это то, чего я хочу. А ты? - тихо спросил Субин. Прошло некоторое время, пока Ёнджун варился в собственных мыслях. Он не заметил, как глаза Субина смотрели в его собственные через зеркало, так как был слишком сосредоточен на собственном отражении. Как обычно, Ёнджун не знал, что ответить. Субин ожидал, что он подарит ему ребенка, именно поэтому он хотел его пометить. Сказать «нет» даже не обсуждалось. Ёнджун задумчиво хмыкнул, главным образом для того, чтобы показать Субину, что он намерен ответить. - Могу я быть честен? - спросил он, и Субин сразу же кивнул. - Я не знаю; лишь потому, что сейчас опасное время заводить ребенка. Но я обещал тебе, что сделаю это, если ты меня пометишь, - его ответ был не конца честным, но ему было интересно, смогут ли разговоры о войне и о том, как трудно будет вырастить сына в подобной среде, повлиять на Субина, хоть немного. - Я понимал, что ты не уверен, но, Ёнджун, послушай, - Субин отстранился и, уложив руки ему на плечи, развернул его, пока они не оказались лицом к лицу. Ёнджун нервно взглянул на него. Он знал, что Субин не причинит ему вреда и не бросит его сейчас, но врожденный страх пойти против альфы разъедал его изнутри. - Я хочу, чтобы моего ребенка выносил именно ты. Твои гены подарят ему рост, силу и устойчивость к феромонам; все то, что дает огромное преимущество. Но я не хочу, чтобы это было не более, чем сделкой. Думаю, со временем ты поймешь, что мысль о детях не так страшна. До тех пор, мы можем наслаждаться друг другом, - Субин поднял руку и ткнул Ёнджуна в щеку, где была бы ямочка, если бы они у него были. - Кроме того, ты не сможешь забеременеть без узла, - он по-детски улыбнулся. Ёнджун кивнул и улыбнулся в ответ. Субин оказался более понимающим, чем он ожидал, но один вопрос все еще не покидал мыслей Ёнджуна. Когда Субин его пометит? На самом деле он предпочитал деловую часть их отношений, потому что мог шантажировать Субина сексом в обмен на метку. Но теперь Субин ожидал, что Ёнджун будет заниматься с ним сексом без метки, раз ему не нужно было принимать узел? Нет, так не пойдет. - Спасибо… - все равно сказал Ёнджун. Затем он медленно двинулся вперед, обняв Субина за талию. Его сердце забилось быстрее от ощущения обнаженной кожи Субина, но он сосредоточился на том, чтобы не источать никакого запаха. Он не чувствовал собственного запаха и не был уверен, какой именно будет источать, но он хотел попрактиковаться скрывать свой запах как можно чаще. С Субином попытаться это сделать было проще всего. - Кстати, - сказал Ёнджун через несколько секунд, - как прошла вчерашняя ночь? Я не помню, как ты вернулся. - Мы преимущественно захватили Киджан, - заявил Субин. Он прижал голову Ёнджуна к своей груди, проведя пальцами по его волосам, как будто его слова давали какое-то утешение. - Единственная проблема заключается в том, насколько невозможно по-настоящему избавиться от всех людей в этом районе, если они отказываются уходить. Прошлой ночью мы разрушили все их дома, но они все еще могут прятаться за деревьями или пустыми зданиями и пытаться убить оборотней в дневное время, - грудь Субина напряглась от небольших приступов смеха. - Таковы сельские люди; они гораздо охотнее готовы умереть за свою гордость. Но альфам, оккупировавшим район, не потребуется много времени, чтобы выгнать их. - ...Все человеческие дома были разрушены, - Ёнджун стоял неподвижно, его хватка на талии Субина становилась слабее. - Даже с детьми и женщинами внутри? Вы убивали людей, которые не могли себя защитить? Субин легко вырвался из объятий Ёнджуна и посмотрел на него сверху вниз. Каким бы напряженным ни был его взгляд, Ёнджун не встретил его. Вместо этого он смотрел прямо на ключицы Субина. - Как правило, мы этого не делаем. Но ты должен понимать, что человек привязал бы бомбу к своей жене или ребенку, если бы это значило, что под взрыв попадет оборотень. Ты видел, как они взрывали собственные дома, чтобы убить нас, во время того митинга, - Ёнджун закрыл глаза, когда перед ним предстало кровавое изображение тех, кто погиб на митинге. - У них есть шанс уйти, если они хотят жить, - заявил Субин окончательно. Ёнджун нерешительно кивнул, но внутренне не согласился. - В любом случае, - тяжело вздохнул Субин. - Пора начинать наш день. Мы устроили детей в старом суши-ресторане. Выйдя из здания, тебе нужно повернуть налево и пройти еще минут десять, и ты его заметишь, - Ёнджун нахмурился. - Ты не пойдешь? Субин протянул руку и провел ею по темным волосам Ёнджуна. - Оу, детка, ты такой милый, но мне тоже есть чем заняться. Увидимся вечером, хорошо? - Субин говорил с ним нежно, тем же тоном, каким владелец говорит с собакой или родитель - с ребенком. Почему-то это не совсем оскорбило Ёнджуна. Пожалуй, он осознал, что хочет, чтобы Субин чувствовал такую глубокую нежность. Это обезопасило бы его. - Я буду по тебе скучать, - тихо ответил он. Слова прозвучали естественно, даже близко не похожие на ложь, но и не то, в чем бы он легко признался без мотива; взрастить защитный инстинкт Субина. Ёнджун ненадолго задумался, мог ли он испустить какой-нибудь феромон, чтобы усилить чувства Субина, но быстро отогнал эту мысль. Если он понимал, когда Субин делает это с ним, то и Субин, безусловно, почувствует. - Я тоже буду по тебе скучать, - Субин наклонился и нежно прижался к его губам. Прошла всего секунда, прежде чем он чмокнул Ёнджуна в лоб с той же мягкостью, а затем отстранился. - Уверен, дети уже ждут. Ёнджун кивнул, и они оба начали одеваться.

***

Было странно наткнуться на маленькое угловое здание с яркой белой вывеской «Суши Отоко», где его встретили новые лица любопытных детей, как только он вошел внутрь. Человек тридцать теснилось в обеденном зале; помещение и так было небольшим, но казалось еще меньше из-за стойки, разделяющей пространство пополам. Все запасные стулья были сложены в углу комнаты рядом с грудой одеял и подушек. Дети, по большей части взлохмаченные и нечесаные, смотрели на него со смесью улыбок и широко распахнутых глаз. Но прежде чем Ёнджун успел что-то сказать, из задней двери вышел мужчина и подошел к нему с сжатой улыбкой. Они быстро поклонились друг другу, и к тому времени, когда Ёнджун поднял голову, мужчина уже стоял прямо перед ним. Он был голубоглазым, маленьким и гибким омегой. Похож на Бомгю, но без живописной диснеевской внешности. Волосы у него были такие же нечесаные, как у детей, одежда такая же грязная, а глаза так же расширились от любопытства. Несмотря на острый подбородок и женственные, мягкие губы, в нем было что-то необычное и отталкивающее, но Ёнджун не мог понять, что. - Большое спасибо, что пришли, эм, прошу, я пытался найти вещи, которые могут быть полезны, - омега положил небольшую кучку предметов на стойку перед Ёнджуном, при этом его руки заметно дрожали. Ёнджун проигнорировал это и вместо этого перебирал вещи, которые принес ему этот омега. Чистый блокнот, стопка фломастеров и стопка карандашей. Этого было мало, но ему не следовало забывать, что они находились в ресторане, а не школе. Ёнджун задумчиво хмыкнул, прежде чем снова повернуться к омеге, который тут же посмотрел на него, вынырнув из транса, в который впал до этого. - Как тебя зовут? - спросил Ёнджун. - Э-э-э, я… э-э, Джисок. Можете меня так звать, да. Ёнджун кивнул, снова игнорируя неловкость. - Ладно, Джисок. Я хотел узнать, есть у тебя для меня здесь конкретная работа? Мне на самом деле ничего не сказали. Джисок сглотнул и посмотрел на стойку, избегая взгляда Ёнджуна. Ёнджун не мог понять, почему этот человек казался таким напуганным. В компании Бомгю Ёнджун чувствовал себя отдохнувшим после стресса в окружении альф, было так естественно находиться рядом с другим омегой. Почему сейчас было по-другому? - Что ж... - заговорил Джисок так тихо, что Ёнджун едва расслышал его за тихой болтовней детей, что сидели недалеко от них. - Я просил в помощь кого-то, кто смог бы их учить. Я пытался, но альфы-мальчики уже опережают меня по знаниям... - Ёнджун посмотрел на детей, пытаясь выделить среди них альф, но все они были черноглазыми. Он предполагал, что разница, должно быть, была в запахе. - Я думал, они пришлют альфу, но, видимо, им некому было… - Я закончил школу несколько недель назад, - прервал Ёнджун. Он пытался не дать выход своему раздражению, но его раздражало, что свысока смотрели на него, а не на альф, которые были достаточно глупы, чтобы позволить ему войти в сердце единственного города, над которым они господствовали. Он мог найти людей-заложников и освободить их, чтобы Сеул взорвал это место и навсегда избавился от оборотней, но он этого не сделал. И то, что это неуважение исходило от другого омеги, который, несомненно, всю жизнь сталкивался с той же дискриминацией, что и Ёнджун, раздражало еще больше. К счастью, Ёнджуну было намного легче возражать омегам. Честно говоря, он их совсем не боялся. И эта установка лишь укрепилась , когда Джисок нервно улыбнулся и потер ладонями штаны. Тем не менее, он не смотрел Ёнджуну в глаза. - Да, я... ясно. Я понимаю. Чи-Ааб пометил бы запахом лишь самого лучшего. Ёнджун улыбнулся ему с оттенком помпезности, текущей по венам. Впервые кто-то упомянул запах Субина на нем, заставив Ёнджуна почувствовать себя влиятельным. Словно знакомый кайф от альфа-тестостерона, он почувствовал подлую гордость, когда чужие глаза забегали после того, как он его отчитал. - Я сделаю все возможное, - заявил он, а затем посмотрел на детей. Он не знал, что с ними делать. Возраст варьировался от детского сада до начальной средней школы; как он мог преподавать на уровне, подходящем для всех? Через несколько мгновений Ёнджун схватил блокнот и вырвал несколько страниц. Затем он разорвал каждую страницу пополам, схватил связку фломастеров и направился к группе детей. - Я уверен, что вы, мальчики, все знаете друг друга, но я хотел бы тоже вас узнать, так что давайте попробуем вот что. Следите за тем, что я делаю, - он вручил каждому из них лист бумаги и маркер и уселся перед ними. Он прижимался спиной к стойке, а дети - к стене, но они все равно сидели достаточно близко, что он смог разглядеть пятнышко грязи на носу одного из мальчиков. Ёнджун сложил свой квадрат бумаги пополам, написал на нем свое имя, а затем развернул и положил получившийся треугольник на пол. Так дети могли видеть перед собой его имя, написанное жирным шрифтом. Все они молча последовали за его действиями, за исключением нескольких младших ребят, которые сперва написали свои имена не той стороной, из-за чего буквы казались перевернутыми, когда они поставили таблички на пол. Пока они переписывали, у него было время взглянуть на каждого из них. Было невозможно преподавать какой-либо из основных предметов так, чтобы младшие не оставались в стороне или старшие не заскучали, но он был уверен, что справится. Если он разобьет их на группы по возрасту и станет учить одну за другой, пока остальные будут заниматься делом или просто играть, это может сработать. Ёнджун не был уверен, почему он относился к этому так серьезно, когда мог просто работать вполсилы и не обращать внимания на то, что кто-то сбит с толку или скучает, но он действительно хотел преуспеть. - Отлично! - он хлопнул в ладони, когда все закончили. - Пожалуйста, сохраните эти бейджики до следующего моего прихода, ладно? - ребята дружно кивнули. - Сейчас я разобью вас на группы. Пожалуйста, поднимите руку, если вам пять или шесть лет, - семь детей смело подняли руки и улыбнулись, и Ёнджун улыбнулся в ответ. Затем он записал их имена на своем листе и снова посмотрел вверх. - Теперь поднимите руку, если вам семь, восемь или девять лет, - еще больше детей подняли руки, и Ёнджун продолжил, пока не записал каждое имя. Тридцать два ребенка были разделены на три разные группы, самой старшей из которых было двенадцать. Хотя Ёнджун не был учителем, он достаточно помогал Чохи, чтобы помнить, что она изучала в школе, когда ей было пять. Вероятно, было бы лучше начать с этой группы. - Итак, мои пяти- и шестилетки, сядьте, пожалуйста, все вместе вот здесь, - он указал на небольшую область ближе к двери и наблюдал, как они двигаются, после чего повернулся к остальным детям. - Хотите порисовать, ребят? - спросил он. Некоторые кивнули, а некоторые просто пожали плечами или смотрели на него. - Вам не обязательно; можете пописать, если хотите, или просто поговорить, я не против. Но я бы хотел посмотреть на ваши рисунки, - он стянул блокнот со стойки позади себя и вырвал еще несколько страниц, протягивая их детям. - Есть еще и карандаши, если нужно, - он улыбнулся и, наконец, направился к первой группе учеников.

***

К тому времени, как Ёнджун обошел каждую группу, он осознал, что яркий, белый солнечный свет начал переливаться в четкий красно-оранжевый на растрескавшейся улице. Он был искренне удивлен, что прошло так много времени, и все же он чувствовал незавершенность. Дети, несомненно, добились бы гораздо большего прогресса, если бы их всех можно было учить одновременно. Но Ёнджун не мог разорваться. Со вздохом он встал и повернулся к стойке, на которую опирался локтями Джисок. Он наблюдал и слушал все это время, но его было легко игнорировать, пока он оставался по ту сторону стойки. - Ты знаешь, сколько сейчас времени? - спросил Ёнджун, и омега покачал головой. - Извините, здесь только электрические часы, но, - он перевел взгляд на стеклянную дверь и прищурился, - я бы сказал, что уже около семи. - Семь, Боже… - тихо сказал Ёнджун. Его голос был перекрыт растущей болтовней детей, поэтому Ёнджун переместился за барную стойку рядом с Джисоком. Вместо того, чтобы опереться на нее локтями, он откинулся назад, упираясь в нее поясницей. Таким образом они были обращены лицом к противоположным стенам, но могли видеть друг друга, повернувшись. Уставшим взглядом сверля пробковую доску, приколотую к стене ресторана, Ёнджун снова вздохнул. - У меня есть вопрос. Джисок повернулся к нему, но Ёнджун не удосужился посмотреть на выражение его лица. - Не все дети здесь сироты, верно? - спросил Ёнджун. - Я заметил, что некоторые из них прилично одеты и, кажется, довольно хорошо ухожены. - Да, некоторых из них отправляют сюда, пока их родители работают. Особенно, если единственный выживший родитель - Ааб, - Джисок снова повернулся вперед, глядя на детей. - Поскольку работающих школ больше нет, я думаю, здорово, что они приходят сюда, где могут быть среди своих сверстников и снова учиться. Но это подводит меня к моему вопросу к вам. - О, у тебя есть ко мне вопрос? - Да, - Ёнджун видел краем глаза, как двигаются пальцы Джисока, и задавался вопросом, не потирает ли их омега из-за нервозности. - Мне было интересно, почему вы не разделили их на альф и омег, а не по возрасту? Бедные омеги отставали, и им нужна была дополнительная помощь; не лучше ли было бы, чтобы они были в отдельной группе? Ёнджун принял к сведению слова Джисока и обдумал свои собственные. - Хм… - ему действительно приходилось помогать некоторым детям больше, чем другим, но он также был внутренне против идеи разделять мальчиков на альф и омег. - Ну, я заметил, что чем они младше, тем меньше разница в их интеллекте, - заявил он. - Единственная причина, по которой старшим омегам приходится тяжелее, заключается в том, что всем на них наплевать. Я думаю, что они смогут наверстать упущенное с поддержкой. - Полагаю, что так, - ответил Джисок, но в его голосе не было особой уверенности. Вскоре один из старших детей подошел к стойке и похлопал Ёнджуна по плечу, заставив его обернуться. - Вот! - мальчик протянул руку, в которой лежала стопка листов с рисунками учеников. Ёнджун принял их с улыбкой. - Спасибо, - сказал он, и мальчик улыбнулся ему, прежде чем развернуться к остальным. Ёнджун крепко сжал бумаги, уже чувствуя себя удивительно привязанным к ним. - Что ж, мне пора домой, - сказал он, но заколебался, прежде чем поклониться. - А в этом городе есть библиотека? Джисок задумчиво посмотрел в потолок. - Эм, ну, была. Но... эм... Ёнджун склонил голову набок. - Но что? - он внутренне съежился из-за того, что побуждал омегу говорить, когда его самого раздражало, если Субин делал подобное. Но это побудило Джисока говорить быстрее. - Просто... ах, я не хотел этого говорить... но, когда сюда пришли ЛДС, группа альф сожгла библиотеку. Она была довольно огромной... - мрачно поделился Джисок и уставился в пол. - Я часто ходил туда, когда был ребенком, но, думаю, сейчас это не имеет значения. - Ох, извини, - тихо заговорил Ёнджун. - Может, однажды появится другая. - Да, возможно, - и снова омега, казалось, не поверил ни собственным словам, ни словам Ёнджуна, но с этим ничего нельзя было поделать. Ёнджун фактически дал ему пустое обещание, но он поступил так от неловкости. Когда он, наконец, ушел, он не мог отделаться от странности этого разговора. Конечно, сжигание знаний никогда не бывает к добру, но, вероятно, оно использовалось для контроля над населением. Но учитывая, какое большое значение Субин придавал интеллекту, казалось странным, что он сжег библиотеку. Но в конце концов, это была просто библиотека. Это было не так важно, когда каталоги книг хранились в интернете для всеобщего обозрения. Ну, когда интернет подключится. Ёнджун шел прогулочным шагом под заходящим солнцем. Его страх перед темнотой уменьшился после времени, проведенного с Субином. Прошло так много времени с тех пор, как он выходил из дома по ночам, и страх перед нападением Ликана почти полностью исчез. Вместо этого страх перед альфой в человеческом обличье нервировал гораздо больше, и на них он мог натолкнуться в любое время дня. Во время прогулки Ёнджун с легкой улыбкой просматривал детские рисунки. Он не требовал от них сдавать свои художества, но не мог отрицать, насколько это было мило. Но страница за страницей его улыбка начала меркнуть. Большинство рисунков содержали те или иные увечья. Будь то по-детски простая фигурка из палочек, похороненная под кучей грязи, в то время как меньшая фигура стояла над землей, или более подробное изображение человеческого тела, наполовину раздавленного каким-то камнеподобным объектом, каждый рисунок был посвящен одной и той же теме. Смерть, плач, небеса, иногда даже призраки. Ёнджун был скорее опечален, чем обеспокоен, потому что мог понять их точку зрения. Не так давно он был огорчен тем, как общество заставило его быстро повзрослеть и стать суррогатным родителем для своей сестры, но его разум не мог даже сравнить это с тем, какой была его жизнь сейчас. Он считал, что его детство было потеряно из-за такой строгой системы, не понимая, насколько хуже может стать, если система и вовсе будет разрушена.

***

Вернувшись в отель, Ёнджун не ожидал, что Субин будет дома. Он думал, что у него будет время приготовить еду и убраться, готовясь к возвращению Субина, но он совершенно ошибся. Он услышал несколько голосов изнутри еще до того, как открыл дверь. Они были глубокими и зрелыми, на мгновение напоминая ему о том, какими он представлял себе деловые встречи своего отца. Отсутствие более высоких омежьих голосов заставило Ёнджуна поколебаться. Он не хотел снова оставаться наедине с группой альф. Это слишком напоминало о том времени, которое он провел с теми четырьмя альфами в собственном доме, и хотя это было не так давно, ему стало комфортно от мысли видеть только Субина. - Заходи! - позвал голос Субина, и Ёнджун вздрогнул от звука. Он на мгновение задумался, как они узнали, что он здесь, прежде чем вспомнил, что оборотни обладают способностью чувствовать запах других на расстоянии. Его отсутствие обоняния действительно начинало заставлять его выглядеть глупо. Поэтому Ёнджун сначала вздохнул, а затем открыл дверь. Как он и ожидал, он столкнулся с группой альф. Несколько человек сидели на диване спиной к нему, в то время как другие, в том числе и Субин, отодвинули стулья от обеденного стола, чтобы сесть перед диваном. Казалось, что старшие мужчины имели приоритетное право на более кофмортное место. Ёнджун смог узнать только Субина, Кая и Хвана, которые посмотрели на него, когда он вошел. Они были самыми молодыми, единственными без седых волос. - Могу я что-нибудь сделать? - спросил он, и даже пожилые мужчины повернулись, чтобы посмотреть на него. - Чай, еда, что-нибудь? - Ёнджун понял, насколько неестественной стала его речь, и неловко откашлялся. Ему было ненавистно, каким взглядом они смотрели на него, особенно старшие. Он чувствовал, как их взгляды скользят по его лицу, его рукам, ногам, каждому оголенному кусочку кожи. Это заставляло его переносить вес с ноги на ногу, двигаясь взад и вперед в ожидании ответа. - К черту чай; у вас есть алкоголь? - спросил Хван, и другие мужчины согласились с улыбками и смехом. Ёнджун медленно кивнул альфе, чувствуя себя странно, когда они встретились глазами. Мужчина не отводил взгляд, и это казалось неправильно. Как будто этот короткий, незначительный взгляд был каким-то глубоким табу. Что ж, если так, тогда почему Хван продолжал на него смотреть? Ёнджун отмахнулся от бессмысленных мыслей и положил рисунки на стойку, прежде чем повернуться к холодильнику. Он не брал алкоголь, когда выходил с Бомгю в магазин, но отель предоставлял несколько бутылок, чтобы гости могли угощаться и оплатить позже, хотя он знал, что платить они не будут. Когда он повернулся к мужчинам, то сперва заметил Субина, наклонившегося вперед, пока один из старших альф говорил ему что-то на ухо. Затем он заметил, что Хван все еще наблюдает за его движениями. Ёнджун пытался его игнорировать и достал несколько маленьких рюмок под соджу в попытках успокоиться. Он не хотел, чтобы его запах пропитался страхом. Это было бы неловко. Ему просто нужно было напомнить себе, что Субин не позволит Хвану или кому-либо из этих мужчин взять Ёнджуна, пока он находится рядом. Ведь так? Он подошел к мужчинам и вручил им маленькие рюмки. К счастью, они продолжали беседовать, пока он это делал. Он всегда предпочитал быть невидимым рядом с альфами. Ему правда не нравился никто из них. Несмотря на это, он все еще склонял голову перед мужчинами, чьи рюмки наполнял. Они улыбались ему, все еще разглядывая его тело, но беседы друг с другом было достаточно, чтобы сдержать неловкость. Он не был уверен, почему воздух был таким густым или почему им было трудно поддерживать тему разговора, когда он подходил ближе, но ему это решительно не нравилось. Закончив, он поставил соджу на журнальный столик, чтобы они могли дотянуться, если понадобится, а затем повернулся, чтобы выйти из гостиной. Прежде чем он успел, Субин схватил его за запястье и потянул вниз, пока он не сел на колено альфы, как ребенок. - Привет, - тихо сказал Субин, притягивая Ёнджуна в объятья, пока его грудь не коснулась спины парня. Ёнджун слегка одеревенел, полностью устроившись на коленях Субина, и огорчился из-за публичной демонстрации перед другими. Это напомнило ему о том, каким самодовольным Субин выглядел перед Джуну; как неловко. По крайней мере, альфы больше не пялились, но все же. Субин ткнулся лицом в шею Ёнджуна, а затем в щеку. - Спасибо, - сказал он, снова негромко. Ёнджун кивнул и в ответ сжал бедро Субина. - Тебе не нужно больше ничего делать. Можешь пойти спать, почитать или что хочешь, хорошо? - Хорошо, - Ёнджун кивнул, пытаясь не позволить облегчению и волнению просочиться в его голос. Но как только он собрался встать с колен Субина, мужчина снова заговорил. - Мы выгнали людей из Киджана; поэтому все довольны, - Субин улыбался, касаясь его кожи, когда говорил, а затем прикусил линию подбородка Ёнджуна. Это было странно, и Ёнджун резко вдохнул, протянул руку и прижал ее к щеке Субина. Он не мог оттолкнуть его лицо или дать ему пощечину, поэтому просто оставил свою руку там, слегка отклонив голову. Ёнджун сохранил на лице небольшую улыбку, чтобы никто не подумал, что он серьезно раздражен или пытается оттолкнуть Субина. Проводить грань между консерватором и ханжой было странно и трудно, но, похоже, он поступил правильно. Теплое прикосновение губ Субина вернулось на шею, снова слегка покусывая, в то время как его руки сжались на талии Ёнджуна, чтобы он не мог ускользнуть. - Ты такой милый, - Субин вжался пальцами в живот Ёнджуна, а его обоняние начало наполняться запахом мяты. Он не понял, что Субин пометил его запахом, учитывая, насколько легким был укус на шее. Но это лишь означало, что запах продержится меньше времени; Ёнджун мог только предполагать, что Субин «заявляет на него права» перед другими альфами. И хотя это было немного неловко, он предпочел бы это, чем привлекать внимание этих гуманоидов. Поэтому Ёнджун нежно провел пальцами по волосам Субина, а затем сжал мочку его уха. Он не поворачивался к мужчине, потому что чувствовал, что они поцелуются, если он это сделает. Нет, это стало бы излишним проявлением чувств на публике. Хватка Субина ослабла, и Ёнджун поднялся и встал. Мужчина сразу же вернулся к разговору с другими альфами, и никто из них не обратил внимания на Ёнджуна, когда он направился в их спальню и закрыл за собой дверь. Наконец-то. Ёнджун глубоко вздохнул и плюхнулся на кровать. Он распластался подобно морской звезде, повернув голову набок, чтобы свободно дышать. Это был такой долгий день, Боже. Хотел бы он продолжать жить, как обычный человеческий парень, чтобы избежать всех домашних хлопот. Он не очень то хотел учить детей, готовить, убирать или прислуживать, но у него не было другого выбора, кроме как смириться. Как несправедливо, что Бог даровал ему член и яйца лишь для того, чтобы забрать их, прежде чем он мог ими воспользоваться. Со временем Ёнджун в конце концов перевернулся на спину. Он не мог не обдумывать каждую из проблем, с которыми имел дело на данный момент. Он думал о том, что Субин, казалось, до сих пор понятия не имел, что он родился человеком, хотя это казалось невозможным. У омег не было яиц; они не могли возбуждаться. Субин несколько раз чувствовал твердый член Ёнджуна; он не мог не знать, если только не знал этого факта об омегах. Возможно ли, что Субин был девственником и никогда раньше не видел омега-порно? Если он вырос в человеческом доме, в человеческом сообществе, то возможно ли, что он видел только людей и предполагал, что омеги выглядят так же? Именно это и произошло с Ёнджуном... но это все еще казалось настолько маловероятным, что Субин не знал. Шанс был таким ничтожным, но, по крайней мере, он все же был. Если бы Субин знал, он бы уже упомянул об этом. У него не было причин не сделать этого. Но он полагал, что не узнает, пока Субин об этом не заговорит. Поэтому Ёнджун пытался просто не думать о новом осложнении, когда дело коснется парной метки. Вместо этого он думал о чем-то гораздо худшем. Что же случилось с Чохи. Если все люди покинули Киджан или умерли там, Чохи в их числе. Ёнджун понятия не имел, какова ее судьба, но она казалась очень мрачной. Даже если его тетя и дядя вывезли ее из Киджана, у них не хватит ни еды, ни денег, чтобы выжить. И теперь он понятия не имел, где они и живы ли. Он должен был приложить больше усилий, чтобы помочь им. Он даже не пытался. Он просто сидел здесь, надеясь, что они смогут как-нибудь выбраться из этой неразберихи; разберутся сами, пока все складывалось против них. Они ждали, когда он принесет им еду. Он обещал, но ничего не сделал. Как всегда. Он пока не осознавал до конца всю серьезность ситуации. Он осознавал, что сделал не так, и каков был вероятный исход, но мысль о том, что он больше никогда не увидит никого из своей семьи, не укладывалась в голове. Это напомнило ему о том, что он чувствовал, когда впервые столкнулся с атеизмом, когда он думал о загробной жизни просто как о прекращении всех мыслей и существования, а не о входе в другой мир. Даже по сей день он не мог полностью осознать эту концепцию. Это дарило ему лишь надвигающееся чувство депрессии и пустоты; он чувствовал то же самое, пытаясь осмыслить возможную смерть Чохи. Но он не узнает, пока не увидит ее перед собой, живую или мертвую. До тех пор она не была ни тем, ни другим. Так же, как его отец, и так же, как Субин каждый раз, когда они были в разлуке. Невозможно было приучить себя отпускать каждого человека, которого он любил. Так что они просто оставались в состоянии неопределенности, пока он не увидит их снова. Поэтому Ёнджун сосредоточился на мягком смехе Субина, раздавшемся из-за двери. Вскоре наступила ночь, и Ёнджун оказался поглощен тьмой, так как все свечи в отеле были зажжены для альф. Он не возражал, правда. Обида на альфа-оборотней из-за того, что они постоянно ставят себя на первое место, не обращая внимания ни на кого другого, переросла в посильное смирение. Ёнджун отчасти предпочитал, чтобы они были настолько поглощены собой, что даже не замечали его. Казалось, что они замечали его только тогда, когда смотрели на него с запугиванием или похотью. Возможно даже, и то, и другое. Он мог лишь радоваться, что выбрал Субина, а Субин выбрал его. Ёнджун мог легко смириться с приливами и отливами поэтизма, которого придерживался альфа, что резко контрастировало с его личностью. Ему не слишком нравилась эта личность, хотя он видел лишь небольшие ее части. Субин становился грубее с ним, когда чувствовал необходимость быть большим, крутым альфой, а Ёнджун не мог вынести того, что его сбивали с толку. Большую часть времени у него не было другого выбора, кроме как принять общественные нормы, но те моменты, когда он бросал вызов Субину и оставался безнаказанным, действительно становились самыми яркими моментами его жизни. Омеги, у которых не было этой возможности, должно быть, вели безрадостную жизнь. К тому времени, когда входная дверь с грохотом распахнулась, закрылась, а затем в гостиничном номере воцарилась тишина, луна полностью затмила небо. Ёнджун смотрел и искал ту единственную звезду, то проваливаясь в сон, то просыпаясь. Он раскинул конечности по кровати, понимая, что Субину придется его подвинуть, когда он вернется, и предвкушая этот момент. Ёнджун не понимал, почему ему необходимо быть в сознании, когда вернется Субин; Боже, он даже не покидал отеля. Но это было то же чувство, что испытывали его родители, когда Ёнджун задерживался после комендантского часа. Он просто должен был знать, что Субин в безопасности рядом с ним, прежде чем он сможет отдохнуть. Когда дверь спальни открылась, Ёнджун приподнялся на локтях, наполовину приняв сидячее положение, и взглянул на нее. Субин заглядывал в комнату, хотя его лица не было видно в тени без света горящих свечей. Он, должно быть, затушил их, прежде чем пойти спать. - Почему не спишь? - Субин вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Его слова были слегка невнятными, движения - немного несбалансированными, а его волосы торчали парой милых вихров. Он преодолел лишь небольшое расстояние, но Ёнджун мог видеть его так ясно, как не смог бы, оставаясь человеком. Ёнджун заставил себя полностью сесть посреди кровати и улыбнулся Субину, когда мужчина подошел ближе. В глубине души Ёнджун немного нервничал. Он был свидетелем опьянения издалека, но никогда не сталкивался с ним напрямую. Никто из его семьи или друзей не пил регулярно; по крайней мере, не перед ним. Видеть Субина в состоянии, непохожем на себя, было неуютно, но Ёнджун ничего не мог с этим поделать. - Я ждал тебя, - ответил он просто и честно. - Я всегда жду тебя. Субин улыбнулся, но ничего не сказал в ответ. Он расстегнул первые три пуговицы на своей рубашке, а затем забрался в кровать к Ёнджуну. Ёнджун подавил дискомфорт и протянул Субину руки для объятий. Когда они встретились, Субин сразу же обхватил обе щеки Ёнджуна ладонями и быстро поцеловал его в губы. Это было слишком мило и слишком нежно, далеко от грязной похоти, которую он ожидал. - Ты такой милый, - прошептал Субин, все еще держа ладонями щеки Ёнджуна. Он потер большими пальцами скулы Ёнджуна настолько мягким движением, что едва мог ощутить мельчайшие светлые волоски на лице омеги. - Я действительно хочу тебя пометить, Ёнджунни. Мужчина посмотрел в глаза Ёнджуна, явно разрываясь между двумя огромными океанами. Несмотря на то, что Ёнджун желал услышать эти слова несколько недель, он колебался. Он так сильно этого хотел, но раньше Субин всегда был не уверен. Непоколебимая сила его слов теперь отличалась, и Ёнджун не мог не задаваться вопросом, говорит ли он это только из-за своего опьянения. Как трагично было бы согласиться с ним и принять его предложение, только чтобы понять, проснувшись следующим утром, что оно было ложным? По этой причине Ёнджун усилил зрительный контакт с Субином и просто спросил: - Почему? Он сказал это достаточно тихо, чтобы его не расслышали. Он ожидал, что Субин выразит недовольство ответом без ответа; что-то непредсказуемое и пьяное, но нет. Субин прервал их зрительный контакт и отпустил его щеки с мечтательной улыбкой на лице. Он опустился с легким выдохом и положил голову на колени Ёнджуна. Глаза Субина, яркие и понимающие, но затуманенные мечтами задумчивого школьника, смотрели в потолок, не сосредотачиваясь ни на чем, кроме того, что показывало ему его мысленное зрение. Болезненная вспышка напомнила Ёнджуну о мужчине, которого он видел на земле после бомбежки в его районе, смотрящего на облака расфокусированным взглядом и бессмысленно играющего пальцами. Единственным отличием была невинная улыбка Субина по сравнению с ровной линией губ умирающего. - Ох, Ёнджунни… - выдохнул Субин. Его сердце билось так сильно, что Ёнджун чувствовал его пульс на своем бедре, где лежала голова мужчины. Легкий, сказочный тон его голоса позволил Ёнджуну забыть травмирующие образы, хотя бы на эти несколько мгновений. - Ах, как бы это сказать? - мужчина тихо сказал сам себе, а затем вдохнул. - Когда я увидел тебя впервые, я просто хотел тебя. Я уже говорил это раньше, но физически ты совершенен. И, в общем, могу я быть абсолютно честен? - его взгляд скользнул на Ёнджуна, и Ёнджун нерешительно кивнул. - Если бы ты мне позволил, я бы трахнул и повязал тебя сразу же, - он хихикнул, но Ёнджун не стал. Во всяком случае, он чувствовал себя немного умнее, что не позволил Субину заняться с ним сексом без парной метки. - Но, не знаю… - пробормотал Субин, а затем вздохнул, проводя рукой по волосам и лохматя вихры еще больше. - Я рад, что не стал. Не потому что... не потому что... ну, в этом есть много нюансов, которые я не могу сейчас выразить словами. Честное слово, обычно я силен в разговорах. Но, - Субин поднял ладони к потолку, как будто разговаривал с кем-то там наверху, а не с Ёнджуном. - Я пытаюсь сказать, что знаю, что омеги сейчас в дерьмовой ситуации, все сразу. И я не хочу, чтобы это продолжалось. Но... почему я говорю об этом? - Субин преувеличенно вздохнул и посмотрел на Ёнджуна. Ёнджун вздохнул в ответ и начал проводить пальцами по волосам Субина, осторожно распутывая образовавшиеся небольшие узлы. - Ты объяснял, почему я тебе нравлюсь. - Ах да, ты правда привлекателен, но также довольно умен. Мне нравится слышать твое мнение, и я правда хочу тебе читать и учить тебя, что ты смог стать умным мальчиком, - Субин ухмыльнулся ему, и Ёнджун мягко улыбнулся в ответ. Лоб Субина был открыт, и Ёнджун почувствовал сильное желание в груди; инстинкт наклониться и поцеловать его. Это было странно, словно витиеватое чувство, когда воркуешь с щеночком. Боже, Ёнджун не мог этого сделать. - Спасибо, - сказал он и провел рукой по лбу Субина, откинув его волосы назад и наблюдая, как брови мужчины слегка приподнялись от действия. - Тогда… тогда… - выражение лица Субина внезапно изменилось, улыбку сменили легко и, вероятно, непреднамеренно надутые губы. - Ты станешь моей парой? Я думаю, что ты, безусловно, лучшая кандидатура на роль Чи-Ээб для нашего народа. Ёнджун кивнул. Если Субин собирался предложить ему больше власти и уважения, чем он получал, то как Ёнджун мог отказаться? Было возможно, что завтра утром Субин заберет свои слова обратно и скажет, что все это было пьяным бредом, но до тех пор Ёнджун не узнает. На данный момент он примет слова Субина такими, какими они были. - Если ты хочешь меня, я буду твоим, хён. Лицо Субина превратилось в физическое воплощение энтузиазма. В отличие от Ёнджуна, он не боролся с желанием сесть и поцеловать Ёнджуна в лоб, а затем в губы. Сила его поцелуев стала сильнее, но он целовал его сжатыми губами и без похотливого отчаяния. К тому времени, как Субин отстранился, он снова улыбался. - Ты такой милый, что мне с тобой делать? - он сжал, а затем ущипнул Ёнджуна за щеки. - Ты прямо как маленький пришелец, понимаешь? Ёнджун не смог сдержаться и издал звук между смешком и насмешкой. Опять же, вероятно, было лучше, что Субин видел в нем маленькое беспомощное создание, которое нужно защищать, но это же заставляло его чувствовать себя странно. С ним не обращались так с тех пор, как он был малышом. С тех пор, как он вырос, в нем больше не было ничего милого. У него были обязанности, и он должен был быть мужчиной в доме. Но Ёнджун осознал, что давно не чувствовал себя так. Быть мужчиной вдруг стало чуждым чувством. Он должен был подавить это осознание, как только оно возникло; оно лишь его опечалило. Ёнджун оторвал руки Субина от своего лица и сложил их вместе на своих коленях без какого-либо отказа со стороны альфы. Их пальцы легко переплелись, напоминая цепочки цветной бумаги, которые Ёнджун сплетал вместе в начальной школе. Единственная разница заключалась в том, насколько руки Субина были крупнее, чем его собственные. У него были крупные ладони, с длинными пальцами и проступающими сквозь кожу венами. Контраст между этим и милым, юным лицом Субина был настолько разительным, что это действительно заставило Ёнджуна задаться вопросом, как работает генетика оборотней. Она явно дарила им большие размеры, но, похоже, не влияла на структуру лица. Почему? Человеческие женщины могли быть крупнее мужчин, если подобные гены передавались от родителей. Так почему же оборотни были такими бинарными? - Нам нужно стать парой до одиннадцатого июня, Ёнджун-а, - Субин произнес его имя, как будто это была шутка, но Ёнджун не мог понять, почему. Он заметил, что эти мужчины не используют почтительное обращение так часто, как люди, или даже вообще, но наверняка это не было так уж странно, что Ёнджун звал его хёном? В конце концов, оборотни присоединились к человеческому обществу. Разве они не должны быть более знакомы с этими социальными практиками? Если нет, то это было почти грустно. Ёнджуну на самом деле нравилось, как Субин произносил его имя. Но, не имея выбора, он закрыл на это глаза и слегка фальшиво улыбнулся Субину. - Не думаю, что ты когда-либо рассказывал, что произойдет одиннадцатого июня, - тихо сказал Ёнджун, а затем увидел, как изменилось выражение лица Субина, когда он осознал этот факт. - После нескольких недель повышенных цен на продовольствие в Пусане человеческие районы потеряют большую часть своей силы и желания сражаться. Мы надеемся, что сможем взять весь Пусан в ночь на одиннадцатое июня. Но если не полностью, то по крайней мере большую часть, - Субин поигрывал его пальцами, пока объяснял. Сжимая руки Ёнджуна, проводя большим пальцем по коже Ёнджуна, даже слегка тыкая ногтями в костяшки Ёнджуна, достаточно легко, чтобы оставить маленькие белые линии. Это была привычка, которую Ёнджун замечал раньше, но ему было интересно, было ли это из-за бездумной деятельности или из-за нервов. Если второе, то это был бы очень интересный способ читать язык тела Субина. - Это опасно? - спросил Ёнджун. - Поэтому ты хочешь сперва провести церемонию? - Это будет опасно, если у них есть серебряные пули. Мы с таким еще не сталкивались, но обязательно столкнемся, как только доберемся до скопления военных и полицейских в Сеуле, - Субин вздохнул и, казалось, начинал трезветь. - Прямо сейчас все гораздо проще, чем будет в дальнейшем. Будет только сложнее. Поэтому... я бы предпочел провести церемонию, пока все в приподнятом настроении. Ёнджун кивнул. Между ними воцарилось короткое молчание, Субин все еще постукивал пальцами по пальцам Ёнджуна и смотрел на их колени. Его настроение немного упало, и Ёнджуну внутренне это не нравилось. Он поколебался, но в конце концов наклонился вперед и поцеловал Субина, который тут же ответил. Действие, казалось, вывело мужчину из мыслей, и его внимание снова сосредоточилось на Ёнджуне, когда он откинулся назад. - Итак, - начал Ёнджун, - Бомгю уже упоминал о своей церемонии, но не в деталях. Мне нужно что-то сделать, чтобы подготовиться? Субин задумчиво посмотрел на стену позади Ёнджуна. - Ну, вроде того. Там много всего, но Бомгю может рассказать тебе об омежьей чепухе. Что касается нас, то в каждом сообществе должны быть Чи-Ааб и Чи-Ээб, но... с тех пор как династия Чосон запретила их в 1700-х годах, у нас их больше нет. Именно они должны благословлять и проводить церемонии… в наше время эта работа перешла к родителям тех, кто становится парой, но… - Субин скривился. - Думаю, завтра мы с тобой просто пойдем к старейшине и попросим благословения, - Ёнджун улыбнулся Субину, но не мог остановить поток мыслей. Он задавался, вопросом были ли человеческие родители мужчины мертвы или он лишь оборвал с ними контакт. Его только что осенило, как мало он знал о мужчине, который должен был стать его парой, и как мало Субин знал о нем. Ему казалось, что они сближаются и лучше понимают друг друга, но это было не совсем так. Ёнджун мысленно разделил свою жизнь на две половины: до становления омегой и после. И в этом плане Субин знал его ближе, чем кто-либо на планете. Но никто по-настоящему не знал о Ёнджуне больше, чем эти две его половинки. Он даже не думал, что сам себя знает. - Думаю, недели достаточно… - промычал себе под нос Субин. - Бомгю может тебе помочь; думаю, все будет в порядке. Ёнджун кивнул и отпустил руки Субина лишь для того, чтобы приглашающе протянуть руки. Субин без колебаний упал в его объятия, и его лицо оказалось в местечке между шеей и плечом Ёнджуна, где оно естественно вписалось. Тепло его дыхания заставило Ёнджуна вздрогнуть. Крошечные мурашки побежали по его рукам; жар ночи был ничем по сравнению с жаром, который исходил от кожи Субина, словно легкое дуновение. Ёнджун задавался вопросом, всегда ли это тепло окружало его тело, и мог ли Ёнджун стать его частью, если будет достаточно близко. Он обнял Субина за талию и медленно лег на кровать. Ёнджун прижал мужчину к себе, прижав одну руку к его затылку и удерживая его голову на своей шее. Он не до конца понимал, почему чувствует потребность так себя вести, но не сопротивлялся. И Субин был восприимчив. Быстрые движения его пальцев, теребящих рубашку Ёнджуна, начали замедляться, а затем прекратились. Это было странно, подумал Ёнджун. Он был почти уверен, что источает какой-то аромат или феромон ради Субина, но не мог быть уверен, ибо не чувствовал его сам. Субин ничего не говорил, и Ёнджун решил, что все в порядке. Пока они продолжали обниматься, Ёнджуна немного раздражало присутствие одежды. Он слишком привык к изгибам тела и кожи Субина; не чувствовать их было непривычно. Ёнджун хотел расстегнуть рубашку мужчины до конца или велеть ему раздеться, но воздержался. В тишине мысли его продолжали блуждать. После церемонии наступал сам процесс метки, говорил Бомгю. Но если Субин увидит его голым, то поймет, что Ёнджун не настоящий омега. Невозможно, что он не поймет. Ёнджун не знал, что делать.

***

Поэтому он не делал ничего. Ёнджун проснулся на следующее утро, все еще в объятьях Субина, и позволил мужчине отвести его в маленький городок. Солнце палило прикрытую одеждой кожу Ёнджуна и врезалось в его голубые глаза, что приходилось щуриться так, что он почти полностью закрывал глаза. В прошлом это было бы сравнимо с направлавленным посреди ночи в глаза фонариком. Господи, он даже не видел земли перед собой. Но, к счастью, Субин держал его за руку и вел вперед. Край тонкой куртки Ёнджуна время от времени касался запястья мужчины и поднимался вверх, вызывая мгновенную передушку от жара, заключенного под курткой. Лето еще даже не ударило в полную силу, и переносить солнце с длинными рукавами и в брюках было невыносимо. Ёнджуна пометили запахом, он был с Субином, почему в этом все равно была необходимость? Ни один альфа не напал бы на него в присутствии своего лидера. - Ладно, - начал Субин, когда они подошли к углу здания, - тебе не нужно ничего говорить, если не хочешь. Это не должно занять много времени, - Ёнджун кивнул и увидел, как Субин опустился на колени. Небольшой переулок, в который они свернули, был шатким, в самом верху был разлом, предположительно, от удара Ликана. Нижняя половина здания была еще цела, но никакой активности внутри не было, так что она казалась заброшенной. Однако примерно в метре от земли свисала небольшая занавеска, закрывавшая небольшую часть стены. Субин откинул ее, обнажая открытое пространство между каменистой землей и кирпичным зданием наверху. Хотя в жилище внизу сияли огни свечей, Ёнджун все равно нахмурился от того, насколько ненадежным оно выглядело. Субин наклонился и опустился в проход, прежде чем снова повернуться к Ёнджуну и раскинуть руки, заметив его нерешительность. Это было мило, подумал Ёнджун, потому что спуск был всего в метр длиной. Его больше беспокоил тот факт, что над этим местом стояло целое здание. Тем не менее, он спрыгнул в проход и позволил Субину поддержать его за талию. Несколько камней посыпались за ним, и Ёнджун тут же нагнулся, чтобы их подобрать. - Извините… - он быстро склонил голову в поклоне и швырнул камни обратно в переулок. - Не переживай, пол здесь не сильно отличается, - позвал голос сквозь свет свечей. Ёнджун задернул занавеску и повернулся лицом к голосу, осматривая жилище. Оно было заполнено свечами самых разных размеров, симметрично расставленных по полу, Ёнджун даже и не думал сделать то же самое в их с Субином комнате. Они собирались в спирали в каждом углу комнаты, начинаясь с коротких свечей в хвосте и заканчиваясь более толстыми и длинными ближе к центру. Некоторые даже свисали с потолка вместо разбитых лампочек. Несмотря на то, что стены и пол в заброшенном подвале были сделаны из камня, Ёнджун завидовал тому, как хозяин преобразил пространство. Этот человек был стар; около семидесяти или восьмидесяти. Он был маленького роста, с узкими плечами и торчащими костями. Его кожа была покрыта морщинами, а волосы - сединой. Самым поразительным в его внешности были его глаза. Через всю комнату Ёнджун их даже не видел. Только когда они подошли поближе, он понял, что у мужчины глаза такого светло-голубого оттенка, что они казались затуманенными и почти белыми. И как только глаза мужчины остановились на нем, Ёнджун понял, что он не слепой. Конечно, он и раньше видел оборотней постарше, но они все равно не казались настоящими. По какой-то причине его разум не мог представить, что геи существовали и пятьдесят лет назад, хотя он знал, что должны были. Ёнджун и Субин сели напротив мужчины, удобно устроившегося на сложенном спальном коврике. - Ах… - бездумно сказал Ёнджун. - Бьюсь об заклад, ночью здесь очень круто, - он бездумно потянул за край куртки, наблюдая, как глаза мужчины следят за его движениями. - Можешь снять куртку, здесь нет других альф, - мужчина указал на пустую комнату. Ёнджун посмотрел на Субина, тот кивнул, и он начал стягивать куртку. Под зданием было прохладнее, чем снаружи, и, сняв куртку, дышать стало еще легче. - Спасибо, - он вздохнул с улыбкой, адресованной старшему мужчине. Субин некоторое время наблюдал за ним, прежде чем повернуться к старику, глубоко вздохнув. - Мы пришли просить вашего согласия на нашу церемонию, мистер Ким, - быстро объяснил Субин. Он открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но вместо этого остановился и прикусил нижнюю губу. Тем не менее, его глаза были прикованы к человеку перед ними. Мистер Ким посмотрел на них обоих по очереди, и уголок его улыбки дрогнул. - Ясно. Ты хочешь пометить этого омегу? - Субин кивнул, а затем мужчина повернулся к Ёнджуну. - И ты хочешь, чтобы этот альфа тебя пометил? - Ёнджун кивнул. - Тогда кто я такой, чтобы отказывать вам? Субин слегка наклонился вперед. - Тогда вы проведете нашу церемонию через неделю после сегодняшнего дня? Я знаю, что прошу о многом, но у нас больше никого нет… Губы Ёнджуна опустились, он был недоволен малейшим оттенком печали в голосе Субина. Старик задумчиво хмыкнул. - У меня было трое собственных детей, так что я сделаю все, что в моих силах, Чи-Ааб. - Спасибо, - Субин кивнул. - Я буду вам нужен, или только Ёнджун? Мистер Ким встретился взглядом с парнем, о котором шла речь, но тот молчал. - Твой омега выглядит достаточно сильным, чтобы толочь растения и просеивать рис. Ёнджун закусил губу, чтобы не рассмеяться, но не смог сдержать легкого выдоха. Когда Субин посмотрел на него, Ёнджун опустил голову и прикрыл рот рукой. Через несколько мгновений Субин снова посмотрел на мистера Кима. - Думаю, он справится, - Ёнджун услышал улыбку в голосе Субина, и это его осчастливило. Хотя Субин ранее говорил, что с этого момента их счастье может только угаснуть, Ёнджун не был уверен, что верит ему. Их отношения становились только лучше, и он не мог представить, что они станут хуже, если только не произойдет что-то серьезное… Как например, если Субин узнает, что он не настоящий омега. От этой мысли настроение Ёнджуна испортилось. Он пытался не позволить ей повлиять на его запах, пытался игнорировать ее и вызвать улыбку на своем лице. На данный момент он не мог ничего исправить, не тогда, когда уже согласился на метку. Он мог только надеяться, что Субин влюбился в него достаточно, чтобы не заботиться о происхождении Ёнджуна. Когда они вышли из дома мистера Кима, Ёнджун глубоко вздохнул. Это должно было успокоить его нервы, но совершенно не помогло. Субин склонил голову набок и схватил его за руку, пока они шли. - Что такое? Ёнджун обдумывал свои слова всего мгновение, прежде чем заговорить. - У меня просто много дел, вот и все. Помогать учить детей, помогать с церемонией, готовить и убирать для тебя… - он искоса взглянул на Субина для выразительности, но альфа только рассмеялся и сжал его руку. - У меня тоже много работы. За исключением того, что в моем случае речь идет о ружьях, картах и мертвых телах, - Ёнджун скривился от этих слов, побудив Субина снова заговорить. - Извини, знаю, ты чувствителен к подобным вещам. Я тоже был, но не сейчас. - Да… - нерешительно кивнул Ёнджун. - Я понимаю. Кстати, ты проводишь меня в, эм, школу? Не уверен, как еще ее назвать, - он быстро сменил тему. Субин провел большим пальцем по тыльной стороне ладони Ёнджуна, и на его лице появилась легкая улыбка. - Да, конечно.