Lycanthropic

Ёнджун готовил мужчинам обед, когда заметил, что запасы провизии опасно истощились. Вообще-то он заметил это еще несколько дней назад, но пока ничего не говорил. Хотя Субин был с ним вежлив, он все еще не доверял, что остальные не ранят или не убьют его из-за малейшего промаха. Поэтому вместо того, чтобы сообщить о проблеме, он лишь надеялся, что они не заметят, что порции становились меньше, а воды в супе все больше. Он задавался вопросом, достаточно ли у его тети и дяди еды для них и Чохи. Но это имело значение только в том случае, если они были в безопасности. Если дом Ёнджуна был захвачен оборотнями, что, если и их тоже? Будут ли оборотни вообще заставлять человеческую семью приютить их? Или просто убьют на месте? Мысли заставили его вздохнуть. Было бы неплохо сходить проведать их, не вызывая подозрений. - В чем дело? Ёнджун быстро повернулся ко входу в кухню, где стоял Субин; со скрещенными руками, прислонившись к дверному проему, как обычно делал сам Ёнджун. Он еще мог представить, как сам там стоит, наблюдая, как мама готовит. Было странно чувствовать, что чужой человек занял его место, словно какое-то большое, темное облако недосягаемой силы. Ёнджун воспринимал как должное, сколько сил и энергии требуется, чтобы заботиться о ком-то, и понял, что ему ненавистно делать это для кого-то другого. Его душу затопила горечь, и он бы предпочел утонуть в ней в одиночестве, чем при зрителях. И Субин стоял в одних спортивных штанах, словно был хозяином в этом доме. Ёнджун уже видел его без одежды, но сейчас почему-то все казалось иначе. В отличие от лунного света, солнечный светил так ярко, что почти заставлял его казаться человеком. Утренний свет широкими полосами струился по его коже из окон, все еще заколоченных досками, и выявлял каждую деталь. Лунный свет придавал его коже сияние приглушенного совершенства до такой степени, что Ёнджун считал это простым миражом. Яркий солнечный свет, несомненно, мог только подчеркнуть недостатки этого мужчины, но почему-то свет лишь подчеркивал его мягкость. Он отражал мельчайшие светлые волоски на его теле; почти иллюзия невинности, которая могла и должна была поразить его, словно змея, в любой момент. Половина его живота была покрыта полосой света, а остальная оставалась в тени. Его мускулы были не очень видны в темноте, но были хорошо различимы там, где падал свет. Он падал на рельефные кубики его пресса и отбрасывал тень под ними, подчеркивая их объем, и, казалось, словно они были выгравированы Поликлитом. - Ёнджун? - снова позвал Субин, и его глаза метнулись выше. Эти альфа-глаза, спрятанные в короткой полоске тени от деревянной доски, уже не были такими страшными, как раньше. Они были тусклыми, почти черными. Почти нормальными. - Эм… - Ёнджун повернулся к стойке, словно намеревался вернуться к готовке. - Я в порядке. Как только он заговорил, Субин оторвался от дверного проема и направился к нему. Сердце Ёнджуна забилось быстрее, когда он представил сценарии того, что этот мужчина с ним сделает. Поцелует его? Возьмет его у кухонной стойки? Страх стать игрушкой все еще оставался в глубине его сознания, и он выпалил, не подумав: - Это было не приглашение, - его слова были такими же одеревенелыми и механическими, как и он сам. Он смотрел на стойку перед собой в убогой попытке самосохранения. Субин резко остановился, и Ёнджун инстинктивно почувствовал себя виноватым за то, что так неуважительно отверг альфу. Ёнджун медленно зажмурился, обдумывая это незнакомое чувство, прежде чем снова вздохнуть. - Извините, это было грубо. Я просто... стесняюсь. Ёнджун повернулся к нему, сложил руки у колен и коротко поклонился. - Извините, - он выпрямился, расправив плечи, но глаза смотрели в пол. Он не мог встретиться взглядом с альфой, опасаясь того, что увидит. Наверняка, гнев или раздражение, как минимум. Какое разочарование. Ёнджун только начал завоевывать ненадежную привязанность этого альфы и в одну секунду разрушил его из-за испуганного безрассудства. Именно из-за подобных глупых моментов ему приходилось так внимательно следить за собой. Но он просто не мог справиться с ужасным противоречием эмоций внутри себя. Он боялся альф и отчаянно хотел быть как можно дальше от них, но ему все равно приходилось притворяться, что Субин ему нравится, и он хочет быть помечен им. Ему просто нужно было быть более осторожным. - Ничего, но я хотел кое-что спросить, - заговорил Субин и продолжил, когда Ёнджун кивнул. - Ты пойдешь сегодня на митинг, верно? - Ёнджун некоторое время молчал, обдумывая свой ответ. Но, должно быть, прошло довольно много времени, потому что Субин заговорил сам. - То есть, я просто, эм.. Я написал речь, которую там зачитаю. Я бы хотел, чтобы ты это увидел. Ёнджун медленно поднял голову, удивленный вопросом, но не выдавая никаких эмоций. Он был приятно удивлен, что Субин не предпринял дальнейших действий после того, как он взял слова об отказе назад. Возможно, он смог прочитать мысли Ёнджуна и понимал, что тот извиняется лишь для того, чтобы сгладить любые обиды, но это было бы возможно только в том случае, если бы оборотень обладал способностью к самоанализу. Во-вторых, мужчина позволил так быстро сменить тему. Более того, его приглашение. Что ж, возможно, Ёнджун недооценивал, насколько сильно нравился этому альфе. - Ах.. - Ёнджун кивнул. - Конечно, я приду посмотреть, - Субин улыбнулся, с более счастливым выражениям лица, чем ожидал Ёнджун. Затем он внезапно шагнул вперед, обхватывая щеки Ёнджуна ладонями. Он наклонился и быстро поцеловал Ёнджуна в лоб, после чего приподнял вверх его голову и прижался к его лбу своим. Ёнджун чувствовал легкую влажность в том месте, где их кожа соприкасалась, достаточно, чтобы почувствовать, словно они связаны. Как старая застежка-липучка, которая клеится, лишь когда придерживаешь концы. Это произошло так быстро, что Ёнджун едва успел среагировать. Когда Субин находился так близко, его сердце начинало бешено стучать от страха. В результате его тело охватило странное, успокаивающее и знакомое чувство; чувство, которое ему пока не хватало опыта распознать как не что иное, чем сонливость. Субин улыбался с закрытыми глазами, и Ёнджун мог видеть под ними детский жирок. Сейчас он казался таким молодым. Таким непохожим на высокого, сильного альфу, который раньше пугал Ёнджуна. Его веки потяжелели. Не нужно было лишних размышлений, чтобы их прикрыть и почувствовать себя плывущим в океане, что было гораздо приятнее, чем стоять на кухонном полу. По какой-то причине он не беспокоился о своем теле. Он стоял неподвижно, прижавшись лбами, и Субин все еще оставался в нескольких сантиметрах от его лица. Теплые ладони соскользнули с его щек, провели вниз по шее и плечам, словно под действием груза. Они задержались на воротнике его футболки, прежде чем скользнуть вниз по рукам. Ему было так холодно, но пальцы Субина заставляли его кожу покрываться мурашками. Большие пальцы альфы прижались к рукам Ёнджуна по обеим сторонам, когда что-то постороннее коснулось его губ всего на секунду. Словно кукла, Ёнджун расслабился и слегка приоткрыл губы. Достаточно, чтобы почувствовать, как по ним пробежал теплый воздух. Два потока воздуха смешались, словно когда наливаешь молоко в горячий чай. Единственный уголек тепла в этой комнате стоял прямо перед ним, и Ёнджун хотел прижаться ближе, словно к камину в снежный день. Не открывая глаз, Ёнджун слегка приподнял голову и почувствовал, как нос Субина касается его собственного. Его губы разомкнулись больше. Как они могли находиться так близко, что дышали одним воздухом, но не встречались в полноценном касании? По какой-то причине Ёнджун чувствовал легкое головокружение, ему было слегка трудно дышать. Это было чувство такое чуждое и в то же время врожденное; ускорение его сердца, глубина его дыхания, покалывание, пробегающее по его груди и наружу, словно молния. Когда он, наконец, почувствовал мягкое прикосновение губ Субина к своим, это чувство усилилось в десятки раз. Но это было лишь легкое касание, мягкое прикосновение кожи к коже, а затем все закончилось. Ёнджун ткнулся вперед, утыкаясь носом в щеку Субина. Затем он приподнял голову, слегка меняя положение, пока его губы не оказались на губах Субина. Он прижался губами с большей силой, чем альфа, но с такой нежностью, что губы Субина оставались неподвижными, пока Ёнджун его целовал. Мягкой хваткой он держал Субина за талию так же, как Субин держал его руки. Голая кожа под кончиками его пальцев заставила Ёнджуна невольно сдавить ее, словно тепло могло перетечь от кожи Субина к его пальцам, как вода. Было странно чувствовать его разум настолько затуманенным и поглощенным, но он же говорил ему, что он этого хочет, поэтому он действовал. Ёнджун вздохнул, понимая, что его эмоции были поглощены этим мужчиной. Он отстранился всего на секунду, прежде чем Субин крепче сжал его руки и наклонился вперед, снова ловя его губы своими. Ёнджун упал в его объятья, его руки соскользнули и обвились вокруг талии Субина, пока они не оказались грудь к груди. На этот раз их губы двигались вместе. Ёнджун наконец ощутил мягкое, теплое и нежное движение, которого так хотел. Запах мяты достигал его носа, заставляя глубоко вдыхать. Было легко вернуться на эту орбиту, словно он никогда ее не покидал. Субин поколебался, а затем улыбнулся, давая Ёнджуну время бездумно целовать его там, где он хотел. Инстинкт вел его вниз по подбородку Субина, к линии его челюсти и вниз по шее. Там он помедлил и задержался, прижавшись к местечку губами. Это было похоже на глоток мятного чая, освежающий вкус земли. Он крепко обнял Субина за спину, его руки скользнули вверх по мягкой коже, чувствуя каждый дюйм мышц, спрятанных под ней. Ёнджун чувствовал вкус мяты на губах, мягкий и слабый. Недостаточно. Когда он снова поцеловал, то позволил губам разомкнуться всего на мгновение, ровно настолько, чтобы почувствовать еще немного мятного чая. Он никогда не чувствовал, как что-то подавляет его обоняние до такой степени, что он может ощутить, как оно оседает на языке и заполняет рот. Ёнджун пососал кожу и почувствовал, как мышцы под лопатками Субина напряглись под его пальцами. Затем, не задумываясь, он впился ногтями в спину Субина и в тот же момент укусил его за шею. Субин издал удивленный звук, прежде чем отстраниться и вырваться из объятий Ёнджуна. Ёнджун тут же вспомнил, что они были на его кухне. - Ты пометил меня своим запахом, почему? - спросил он, прижимая руку к тому месту, куда укусил Ёнджун. - Простите, я не знал, что делаю... - честно ответил Ёнджун. Он выдохнул, все еще ощущая в комнате слабый запах мяты. Он заставил его сглотнуть, легкое покалывание все еще струилось в груди. Вместо того, чтобы отреагировать остро, как Субин, он просто стоял, избегая резкого взгляда мужчины. - Что ж, постарайся так больше не делать. Это обычно делают только альфы. Ёнджун медленно кивнул. - Прошу прощения. - Покажи мне свою шею, так будет честно. Субин стоял, скрестив руки на груди, пока Ёнджун с опаской наблюдал за ним. Он не был до конца уверен, как он пометил Субина своим запахом или что именно это значило, но он поищет информацию позже. Что действительно его интересовало, так это то, что его тело не чувствовало желания двигаться само по себе и следовать приказу альфы. Предыдущей ночью Субин сделал то же самое: отдал ему прямой приказ. Этого было достаточно, чтобы тело Ёнджуна отреагировало. Он хотел спросить, почему сейчас все по-другому, но не хотел показаться подозрительным. Были ли причиной ментальные способности Ёнджуна? Вероятно, нет. Скорее всего, альфа мог решить, когда полагаться только на свои слова, а когда заставить омегу действовать. Как раздражало. Ёнджун медленно склонил голову в сторону, и Субин сразу же шагнул вперед. Это не казалось настолько сказочно или романтично, как раньше. Субин все еще казался немного суровым и раздраженным, что сразу же напугало Ёнджуна. Несколько долгих секунд он терся носом о его кожу, самую мягкую и уязвимую часть тела Ёнджуна. Он был так уязвим прямо сейчас; Субин мог бы разорвать ему горло и оставить истекать кровью на полу прямо сейчас, если бы захотел. Его большие ладони легли ему на бедра, и Ёнджун едва не вздрогнул от этого движения. Затем Субин, не теряя времени даром, впился в его кожу, как только Ёнджун почувствовал, как приоткрылся его рот. Он вздрогнул и схватил Субина за бицепс одной рукой, когда альфа не дал ему пошевелиться. Он толкнул мужчину в плечо и закричал, когда Субин укусил его сильнее. Когда он, наконец, отпустил его, Ёнджун отшатнулся назад, пока его бедра не уперлись в стойку. Прижав руку к собственной шее, Ёнджун наблюдал в ожидании следующего шага альфы. Его сердце бешено колотилось, и он был уверен, что этот идиот мог чувствовать его страх. Видеть, как довольная улыбка расцветает на лице Субина... это его выбесило и в то же время больше напугало. На короткое мгновение он был уверен, что Субин набросится на него. Видеть, как Ёнджун забился в угол и съежился, как ребенок, как добыча, вероятно, пробуждало в нем своего рода кровожадный инстинкт. Как и монстру, который жил внутри него, Субину нельзя было доверять. - Перестань волноваться, - лицо Субина вернулось к своему обычному, лекторскому выражению. - Это называется "держать омегу в узде". Нельзя кусать людей без разрешения. Ёнджун подавил инстинкт кивнуть. Он не хотел уступать, ему назло. Даже если бы для него это было лучше. Этот парень думал, что было весело играть с инстинктами Ёнджуна? Ему нравилось проверять, сможет ли он заставить Ёнджуна погрузиться в состояние покорности, как он только что сделал, а затем запугать его, чтобы он подчинился? Что ж, гордость Ёнджуна, безусловно, была этим задета. Он не будет бороться с Субином ни физически, ни словесно, но и не доставит ему удовольствия от победы в какой бы тот не затеял игре. Ёнджун будет бдительным, будет себя контролировать. Он не позволит никому из этих идиотов победить. Вместо этого он медленно опустил руку с шеи и выпрямился, возвращаясь к той позе, в которой был, когда Субин впервые вошел в комнату. Затем он склонил голову в легчайшем поклоне, на который был способен, и снова посмотрел на альфу. - Мне нужно готовить, - как только слова слетели с его губ, он увидел, как довольное выражение сползает с лица Субина. Без лишних сомнений Ёнджун шагнул вперед и вернулся на прежнее место, толкнув Субина в грудь плечом, чтобы снова встать перед разделочной доской. - Это все? - спросил Субин. - Больше ничего не скажешь? Ёнджун продолжил нарезать тофу квадратиками, как делал до прихода Субина. - Да. Я уверен, что мои гости проголодались. Краем глаза он увидел, что Субин улыбается. Чудик. - Хорошо, но ты все равно должен прийти на митинг. Я буду искать тебя в толпе.

***

В последний раз, когда Ёнджун был на улице, его укусил молодой оборотень. Даже сейчас эта картина все еще была выжжена в его сознании. В то время как Субин и другие альфы шли небрежной походкой, с расслабленными конечностями, мышцы Ёнджуна оставались напряженными, а глаза скользили по каждому сантиметру домов в округе. Его район казался пустым, за исключением нескольких незнакомцев, идущих в том же направлении, что и они. Он следил взглядом за каждым прохожим, хотя и предполагал, что они безобидны, поскольку альфы игнорировали их существование. Ёнджуну было интересно, напади на него кто-нибудь, спасут ли его альфы? Он всегда слышал, что в альфах живет своего рода охранный инстинкт, но распространялся ли он на других оборотней или только на помеченных ими омег? Что ж, информация и вовсе могла быть ложной; возможно, у оборотней вовсе не было никакого охранного инстинкта. Ёнджун уже ошибался насчет того, что они могут чувствовать запах людей, и в этом факте он всегда был уверен. Странно, однако, было то, что Ёнджун не мог распознать запах оборотней. Разве он не должен был? Он был... теперь одним из них или типа того. Он терялся в догадках. Но в статье Национального университета Сеула говорилось, что оборотни могли чуять друг друга, так почему же он не мог? Только у Субина был отчетливый запах, и то только тогда, когда Ёнджун находился рядом. Хотя он смог почувствовать запах возбуждения того другого альфы... но он просто пах как член. Ёнджун содрогнулся от унизительного воспоминания. Возможно, другие оборотни тоже не сильно различали запахи. Возможно, они просто подмечали цвет глаз прохожих. Ёнджун, однако, не мог. Его глаза болели от постоянного прищуривания, и он уже чувствовал, как в затылке начинает формироваться головная боль. Он не мог выделить детали в окружающих силуэтах и вздрогнул, когда черная точка пронеслась мимо его лица. Субин, который, по-видимому, наблюдал за ним, сказал, что то была всего лишь стрекоза. Ёнджун смущенно опустил лицо. - Может быть, я смогу найти тебе солнцезащитные очки, - заявил парень. Он шел медленным шагом рядом с Ёнджуном, который намеренно шел позади других альф, чтобы его не донимали. - Ну, если только их не разворовали... если так, я просто найду тебе парочку, как только мы возьмем Сеул, - Ёнджун хмыкнул в ответ. - Что ты имеешь в виду? - О чем? О взятии Сеула? - Ёнджун кивнул. - Ох, ну, большинство людей сбежали в Сеул, и они, вероятно, планируют там какое-то дерьмо, поэтому нам нужно уничтожить их и вернуть его как можно быстрее. В этом и суть этого митинга. Нам нужна поддержка. - Ясно, - тихо ответил Ёнджун. Он не ожидал, что Субин так небрежно расскажет об их плане по захвату Сеула. Вероятно, это была как раз та информация, на которую надеялся Тэхён. Может быть, помочь людям будет проще, чем Ёнджун думал изначально. Он прикусил губу, скользя ладонью по переднему карману, где был спрятан телефон. Тэхён еще не ответил на его последнее сообщение, но он велел Ёнджуну перезвонить, когда сможет. Он задавался вопросом, сможет ли он смешаться с толпой достаточно хорошо, чтобы.. нет, он не мог говорить с Тэхёном о таких вещах в окружении оборотней, идиот. Что за глупая мысль. Лучшим решением для него было уйти подальше от толпы и скрыться в переулке или в другом укромном месте, где его разговор не смогут подслушать. Но даже это было рискованно. Весь город явно кишел оборотнями. Они без труда смогут его услышать. Ему просто придется подождать. Однако, у Ёнджуна были и другие планы на этот митинг. Он не мог связаться с тетей и дядей, потому что у них был только стационарный телефон, который принимал прямые звонки, но не текстовые сообщения. У него было чрезвычайно мало личного времени в этом доме, которое приходилось лишь на ночное время суток. Если альфы услышат его телефонный звонок, жизнь Чохи окажется в опасности. Однако он знал, что может быть достаточно осторожен, чтобы поговорить по телефону в толпе, не вызывая подозрений. До тех пор, пока Субин не смотрел прямо на него и не задавался вопросом, с кем он говорит. - Так… когда будет твоя речь? - спросил он, заламывая руки перед собой. - Сколько мне придется ждать, чтобы тебя увидеть? - Ёнджун намеренно продумал свои слова и тон. Изображать застенчивого, влюбленного ребенка было лучшим способом заманить Субина ложным ощущением защиты. Если Ёнджун намеревался заставить альфу себя пометить, то ему нужно было вести себя так, словно парень ему нравился, даже если это не имело никакого смысла. Кажется, это сработало. Субин улыбнулся ему и положил руку на плечо Ёнджуна, притягивая его ближе, пока они шли дальше. - Я буду основным спикером. Хван представит меня в начале, а затем я произнесу свою речь, но со мной будут еще несколько человек, и они, возможно, тоже захотят выступить в конце. На самом деле все зависит от того, как отреагирует толпа. Если они не будут заинтересованы, что ж… - Субин медленно вздохнул. - Я немного нервничаю, - Ёнджун посмотрел на него и сквозь прищуренные глаза смог разобрать, как он улыбается сжатыми губами. Субин нервничал? Ёнджун ненавидел митинги, но это откровение пробудило его интерес. На самом деле, у него было еще много вопросов, но их лучше было приберечь до тех пор, пока он не услышит речь Субина. Он задавался вопросом, какой будет интонация и направленность. Будет ли Субин нагнетать страх и подстрекать оборотней к кровопролитию? Или он из тех, кто излагает факты и позволяет толпе принимать собственные решения? Нет, вероятно, нет. Субин сам сказал; он хотел, чтобы толпа была заинтересована. Их могла заинтересовать только сенсация. - Кто такой Хван? - спросил Ёнджун. Это был простейший вопрос, который он смог придумать, чтобы получить больше информации для Тэхёна, а также показать Субину, что он заинтересован темой. - О, он мой друг. Я познакомился с ним на первом курсе университета. Кажется, он был на третьем курсе. Ёнджун кивнул и открыл рот, чтобы заговорить, но затем замялся. - Мм… - он поколебался несколько секунд, прежде чем заставить себя заговорить. - Как.. на каком ты сейчас курсе? - Ёнджун прикусил губу, озвучив свой вопрос, опасаясь, что он прозвучит так, словно он требует информации. Но ведь спрашивать о подобном было обычным делом? - Мне сейчас двадцать один. Вообще-то я должен был закончить учебу в декабре этого года, - Субин вздохнул. - Но Хван попросил меня вернуться, и я вернулся. Я бы предпочел лучше сделать что-нибудь полезное в своей жизни и защитить людей, которых люблю, чем страдать над учебниками, понимаешь? Ёнджун снова кивнул, его глаза были закрыты, он ориентировался на шаги Субина. - Это замечательно, Субин. Возможно, ты сможешь поделиться своей силой с другими. По какой-то причине Ёнджун действительно наслаждался этим разговором с Субином. Не потому, что узнавал больше о парне или потому, что их связь крепла, а потому, что чувствовал власть. Прятать свои истинные чувства под маской заинтересованности и юношеской влюбленности к человеку, которого он едва знал, было гораздо проще, чем быть самим собой. В глубине души Ёнджуна не заботило образование Субина или его намерения предоставить оборотням больше возможностей для убийства. На самом деле, ему было это ненавистно. Но он отложил полученную информацию, чтобы позже продать Субина Тэхёну. Несмотря на то, что Ёнджун занимал себя бессмысленными делами, чтобы забыть о затруднительном положении, в котором находился, казалось более эффективным позволить своему разуму размышлять о чем-то еще. Когда Субин нежно смотрел на него сверху вниз, а Ёнджун думал о том, как лучше всего провернуть свою небольшую манипуляцию, он чувствовал себя в некоторой безопасности, обманывая этого парня. Беспокойство грызло его разум, но решение было принято. Ёнджун не был омегой, он не был оборотнем. Возможно, он обратился в одного из них, но он прожил жизнь человеком, и было не так-то просто ее забыть или отказаться от нее. Он всегда был человеком. Он всегда был добычей. Отныне и навсегда он оставался верным тому, что было привычным. Вскоре они оказались на городской площади. Светло-коричневые камни, которыми была выложена дорога, по которой они шли, перетекла в выгоревший на солнце кирпич. Кирпичи складывались в большой красный круг, диаметром с целый километр. Выход в каждый из четырех окружающих кварталов можно было увидеть из центра. Ёнджун еще помнил, как шел по этой дорожке, когда навещал Тэхёна. Это заставило его задаться вопросом, что случилось с этой собственностью, захватили ли ее оборотни. Это была бесполезная мысль, потому что он ничего не мог с этим поделать. Но ему все равно было любопытно. В самом центре круга стояло маленькое, деревянное здание суда. Оно было возведено задолго до рождения Ёнджуна. Ёнджун был хорошо знаком с этим зданием, воспоминания о том, как он проходил мимо почти каждый день, приносили ему некоторое утешение. Однако он едва мог разглядеть его за толпой людей. Сотни людей стояли в кругу, и каждую секунду к ним присоединялись новые. Ёнджун в шоке глядел вперед. Он никак не ожидал, что появится так много людей, он предполагал, что наверняка придет меньше сотни. - Мне пора идти, хорошо? Но я буду искать тебя во время своей речи. Поделись своим мнением, когда все закончится, ладно? Ёнджун кивнул, и Субин ушел вместе с двумя другими альфами, оставив его наедине с последним. Он боялся его не так сильно, как остальных, потому что слышал, как парень говорил о Гю, который, как он предположил, был его омегой. Ёнджун мог только надеяться, что его не станет донимать уже занятый альфа. Он на самом деле не был уверен, насколько моногамны были оборотни, но и не удивился бы, окажись они сборищем диких шлюх. Оборотни жили прошлым, они до сих пор относились к жизни так, словно ночевали в пещерах. Их единственная цель состояла в том, чтобы поматросить и бросить как можно больше омег, чтобы привнести их семя в этот мир, как слышал Ёнджун. Поэтому, когда альфа посмотрел на него сверху вниз блестящими на солнце красными глазами, Ёнджун распахнул свои и на несколько секунд перестал дышать, пока парень не обернулся к толпе. - Ты Ёнджун, да? - спросил он, заслужив кивок в ответ. - Меня зовут Кай, мой партнер ждет нас там, его зовут Бомгю. Кай направился к кругу, но остановился, когда Ёнджун не последовал за ним. Он склонил голову набок, но Ёнджун остался неподвижен, скрестив руки на груди и щурясь в землю, пока яркий, раздражающий солнечный свет обволакивал его кожу. - Честно говоря, я бы лучше остался в одиночестве. И ему стало немного не по себе, когда он это сказал. Было грубо не принять его приглашение, и наверняка еще более грубо теперь, когда Ёнджун принадлежал к более низкому социальному классу, чем Кай. Он мог сказать, даже не глядя, что альфа был раздражен. - Реально? - спросил парень, и Ёнджун снова кивнул. - Ладно. До скорого. Ёнджун вздохнул, все еще утешительно обхватывая себя руками. Он наблюдал, как Кай пробирается к площади и кладет руку на плечо парня поменьше, который повернулся, чтобы обнять его. Рядом с ними было еще двое мужчин, которые заговорили с Каем, один покрупнее, другой поменьше. Ёнджун не видел их глаз, но предположил, что это были Бомгю и его родители? Эта мысль вызвала горькую улыбку на его лице. За ней было не скрыть его подлинного отчаяния, но Ёнджун позволил себе свободно выражать свои эмоции, зная, что никто из его знакомых не сможет этого увидеть. Теперь в его голове крутилась только одна мысль. Похоже, этот парень-оборотень смог сохранить свою семью. Он все еще мог чувствовать их защиту, мог положиться на них, когда нуждался в этом. Но Ёнджун не мог. Ему не на кого было положиться, кроме самого себя. Бросив последний взгляд на их расслабленные лица, Ёнджун направился к противоположному концу толпы. Он не был уверен, где находился Субин и трое других альф, но предположил, что они стоят перед зданием суда. Перед главным зданием всегда была небольшая деревянная платформа; на этом месте вешали людей давным-давно, но так никогда и не убрали. Он подумал, что было вполне уместно проповедовать против людей, стоя на том же месте, где они были убиты. Возможно, он торопился со своими обвинениями. Никто пока еще не ступил на платформу, но он готов был поспорить на последнее зернышко риса, что они это сделают. Ёнджун стоял в нескольких метрах от конца толпы, легко сливаясь с людьми, которые двигались вокруг, искали друзей, вливаясь и выливаясь из толпы. Это была лучшая маскировка, которую он только мог представить, хотя он все еще надеялся, что никто из его знакомых не выделит его запах и не выследит его. Он быстро достал телефон и трясущимися пальцами набрал номер телефона своей тети. Было почти смешно придавать такое большое значение простому телефонному звонку. Его тело реагировало так, словно он вот-вот пойдет по канату. - Алло? - почти сразу же в телефоне раздался голос его тети, и какое-то время Ёнджун не мог выдавить из себя ни слова. Какая-то его часть ожидала услышать чужой голос на другом конце провода, оборотня, который сказал бы, что понятия не имеет, кто его тетя... но она была там и была жива. - Ёнджун, это ты? - подтолкнула она. Он глубоко вздохнул и бессмысленно кивнул, прежде чем взять под контроль выражение своего лица, чтобы не выдать оборотням поблизости, что делает. - Да, - машинально ответил он. - Как у вас там дела? Говоря Ёнджун постоянно оглядывал толпу, выискивая любопытные взгляды, но не видел ни одного. Субин и его друзья были полностью вне поля зрения Ёнджуна, как и Кай и его партнер. Несмотря на это, Ёнджун пытался говорить ровным, уклончивым тоном и простыми фразами, которые не передавали серьезности ситуации. - Сейчас мы в безопасности, но с каждым днем становится все хуже. Твоя мать еще в порядке? Твой отец еще не вернулся? Расскажи мне все, Ёнджун. Можем ли мы что-нибудь сделать? Ёнджуну потребовалось несколько секунд, чтобы осознать каждый вопрос. Каждую секунду, проведенную на телефоне, он рисковал быть пойманным. Даже если Субин или другие волки не знали, с кем он разговаривал по телефону, просто видеть его говорящим по телефону в целом было достаточно, чтобы что-то заподозрить, не так ли? И даже если им было все равно, лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. Он должен был принять любые меры предосторожности, чтобы остаться живым и невредимым. - Я, эм… - Где ты? - быстро спросила она. - Очень шумно; ты на улице? - Да, но.. - Тебе нужно вернуться немедленно, Ёнджун. Там небезопасно. Там бунты! - Я знаю, но.. - Я серьезно. Ты не герой, как твой отец. Береги себя ради Чохи. Она не заслуживает потерять вас обоих. Ёнджун закрыл глаза и глубоко вздохнул, чтобы сосредоточиться. Он позвонил с простым намерением убедиться, что с его сестрой все в порядке, и убедился в этом. Теперь же желание просто повесить трубку убедившись, было почти непреодолимым. Его тетя, она не понимала. Да и как она могла? Он не сказал ей, что на этом митинге он в безопасности, потому что был одним из них, он не сказал ей, что пытался ухаживать за одним из ораторов, и он даже еще не сказал ей, что случилось с его матерью. На ее месте он чувствовал бы то же самое. На самом деле, она хорошо сохраняла спокойствие; она была спокойнее, чем многие другие семьи, оказавшиеся в тех же обстоятельствах. - Я понимаю, - сдался он. - Я уже иду домой, пожалуйста, не волнуйся за меня, - тихо добавил он. Его взгляд метнулся к окружающим людям, он надеялся, что громкая болтовня заглушит его голос. - Дома тоже все в порядке. Я позвоню тебе позже, хорошо? - Хорошо, дитя. Я буду ждать, - вздохнула тетя. Ёнджун повесил трубку и сунул ее в карман, скрещивая руки на груди. Возможно, он должен был рассказать тете с самого начала. Возможно, ему следовало быть с ней честным и позволить ей попытаться помочь ему. Но какое-то эгоистичное чувство долга перед семьей и гордость не позволяли ему просить о помощи, пока он не оказался за ее пределами. Он должен был убить мать раньше и покинуть их семейный дом вместе с Чохи. Но он этого не сделал, и теперь ему оставалось лишь попытаться пережить этот шторм в качестве участника команды противника. Он прищурил глаза, не в силах ничего разглядеть за растущей толпой. К этому моменту собралось больше людей, оттеснив его дальше в центр. Чужие тела становились к нему неуютно близко, одни крупнее, другие меньше. Странно, подумал он, не совсем соответствовать физическим характеристикам альфы или омеги. Он замечал это раньше, и это помогало не слишком задумываться об оборотнях. Поскольку он не был похож на них, он не мог быть одним из них. Он был слишком крупным, чтобы быть омегой; слишком высокий, слишком широкоплечий, слишком мужественный. Он был человеческим мужчиной и таким всегда и останется. - Внимание! - прозвучал мощный голос. После этого в воздухе раздался громкий статичный гул от микрофона, предположил Ёнджун, хотя он плохо видел, чтобы разобрать наверняка. Толпа начала затихать и перевела внимание на здание суда. Ёнджун прищурился от солнечного света и разобрал фигуру, возвышающуюся над остальными. Он был прав; для речи использовали платформу для виселицы. Однако он не ожидал, что будет установлен микрофон. Это было довольно прогрессивно, не так ли? - Некоторые из вас пришли сюда сегодня как преданные сторонники ЛДС, и некоторые из вас пришли сюда сегодня заинтересованы ЛДС. Какой бы ни была причина, мы приветствуем вас с распростертыми объятиями. Я верю, что вы уйдете с просвещенными взглядами. Я верю, что наше послание и наша решимость сделать эту страну безопасным местом станут очевидны благодаря нашим поступкам, - заговорил мужчина на сцене. Его аура была довольно величественной. Он произносил каждое слово максимально четко и делал акцент на повторяющихся словах, после чего делал паузы, чтобы проиллюстрировать их важность. Несмотря на то, что Ёнджун не знал, что такое ЛДС, харизма этого человека создавала атмосферу совершенства. Словно он говорил об уважаемой организации или правительстве. - Все вы уйдете сегодня со знанием того, что вы в надежных руках. Когда вы доверитесь ЛДС, когда вы доверите ЛДС свою жизнь, то получите взамен только единую и любящую страну. В отличие от Кореи, которую вы знали раньше, мы изменим страну. Создадим страну, которая защищает наш народ и исцеляет раны. С ЛДС у власти оборотни наконец-то смогут заботиться друг о друге, как Ааб заботится о своем ребенке. Никто не расскажет об этом лучше, чем Чи-Ааб, Чхве Субин. Глаза Ёнджуна расширились, когда вперед выступила хорошо знакомая ему высокая фигура. Он понятия не имел, о чем они говорили, и, даже вспоминая свои разговоры с этим парнем, он не мог понять, что такое Ааб или Чи-Ааб. Звучало как нечто важное, но пока Ёнджуну лучше было об этом не думать. Когда Субин подошел к микрофону, его аура была настолько же значительной и всеохватывающей, как ранее уже признал Ёнджун. Даже порывы ветра начали источать запах мяты, напоминая ему, что Субин пометил его своим запахом ранее. Он задавался вопросом, был ли он так же сильно ощутим для окружающих или просто растворялся в какофонии запахов. Он видел, как Субин улыбается, стоя перед всеми этими людьми. Глаза Ёнджуна также скользнули по толпе. На площади было так много людей, они наверняка пришли откуда-то еще. Ёнджун не думал, что в этом районе живет так много людей, и уж точно не так много оборотней. Он мог пересчитать по пальцам, сколько семей оборотней располагали средствами, чтобы здесь жить. Когда его глаза вернулись к Субину, который стоял с нейтральным выражением лица, Ёнджун задумался, каково это стоять перед такой толпой. Все молчали, ожидая, пока он заговорит, и уделяя ему все свое внимание. Субин, должно быть, чувствовал себя влиятельным, чувствовал себя важным. И они этим наслаждались? Что за альфа. Ха. - Столетие назад люди пообещали прекратить массовое производство серебряных пуль после того, как человеческие группы линчевателей незаконно использовали их для уничтожения наших семей. С тех пор в этой стране было произведено более десяти миллионов упаковок серебряных пуль, - Субин говорил быстро и холодно. Менее харизматично, чем первый мужчина, но обращаясь к фактам, а не к эмоциям. Ёнджун сосредоточился на том, как он говорил, отстраняясь от слов и фокусируясь на тоне и формулировках. Он не был согласен со словами, потому и не хотел слушать. Субин был частично прав, но это очень вводило в заблуждение. Серебряные пули были единственным способом убить Ликана, чудовищную форму альфы, они не предназначались, как основное орудие для убийства семей оборотней. И да, эти люди незаконно использовали серебряные пули для убийства Ликанов, но это не значило, что правительство должно прекратить их массовое производство для вооруженных сил и полиции. Для людей уже было незаконно владеть оружием, что еще могло сделать правительство? И все же Ёнджун продолжал наблюдать, как Субин говорит. Он устремил взгляд на фигуру, стоящую так далеко, так высоко на этой сцене и выше всех остальных. Это было завидно, правда. - Два столетия лет назад люди обещали нам отсрочку от закона о гомосексуализме. Еще десять лет назад они все еще считали омег мужчинами и все еще штрафовали и сажали наших людей в тюрьму за естественный, репродуктивный секс. Некоторые члены толпы начали кричать, их гнев на корейское правительство разгорался с каждой минутой. Это спровоцировало других, которые начали проклинать людей, и всего за несколько секунд их голоса настолько перемешались, что стали неразборчивы. Во всей этой суматохе Ёнджун мог лишь пытаться не показывать на лице микс страха и беспокойства. Почему Субин говорил так, словно омеги не были мужчинами? Оборотни были геями, это был просто факт, так? Так? Субин сделал паузу, ожидая, пока толпа угомонится. И Ёнджун просто за ним наблюдал. Субин казался привыкшим к подобному; он знал, когда сделать паузу, а когда продолжать, он и раньше делал подобное? Ёнджун задался вопросом, каково было бы стоять там перед этими заядлыми сторонниками. Перед людьми, которые цеплялись за каждое его слово и чувствовали его послание так глубоко в своем сердце, что просто не могли контролировать всплеск эмоций. Ёнджун завидовал. Он смотрел на Субина, такого неестественно недосягаемого, и представлял себя на том же месте. Если бы это он обращался к людям, что бы он сказал? - Три столетия назад люди пообещали, что дадут нам право присоединиться к их обществу, если мы взамен даруем им защиту. Мы всегда были на передовой в их войнах, мы всегда умирали первыми. Даже когда технологии продвинулись вперед, и наша страна обрела мощь пушек, танков и самолетов, они все равно посылали нас на заведомо смертельные миссии. И все же они не смогли выполнить свою часть сделки. Нас подвергали изгнанию, жестокому обращению, лжи, и я не позволю этому продолжаться дальше. Эта страна выживала за наш счет сотни лет, и наконец настало время ее вернуть. Толпа вокруг Ёнджуна начала аплодировать, когда Субин закончил свою речь с улыбкой на лице. Они кричали и прыгали, проталкиваясь вперед, словно весь монолит митинга пытался придвинуться ближе. Ему некуда было идти, и Ёнджун почувствовал, как заваливается на человека впереди, пока другие наступали ему на ноги и врезались в его бока. Он выставил руки вперед, стараясь не врезаться ни в кого слишком резко. Но затем он почувствовал, как что-то резко прижалось к его заднице, достаточно сильно, чтобы снова толкнуть его вперед. Ёнджун оступился в толпе и поморщился, когда ударил кого-то в плечо. К счастью, люди перестали толкаться, как только Субин снова заговорил. И Ёнджун хотел послушать, действительно хотел. Он хотел видеть, как парень тщательно подбирает слова, чтобы добиться от этих людей желаемой реакции, даже если его факты были искажены и недостаточно детализированы, чтобы учитывать человеческую сторону. Но он не мог сфокусироваться. Он застыл на месте, потому что кто-то прикасался к нему. В том же самом месте, куда его толкнули раньше, кто-то схватил Ёнджуна сзади за штаны и сжимал его зад. В его голове пронеслась сотня различных мыслей, и все они сводились к страху. Страх, что на него нападут, если он позволит этому продолжаться, страх, что он будет ранен, если попытается это остановить, страх, что один из альф, что жили в доме Ёнджуна, увидит, расскажет Субину, и тогда Субин рассердится на него, и страх, что окружающие его альфы увидят, что происходит, и присоединятся. Его почти поразило, сколько мыслей одновременно пронеслось в его голове. За несколько секунд, которые потребовались Ёнджуну, чтобы осознать, что происходит, чужая рука зарылась в задний карман его брюк, чтобы схватиться покрепче. Ёнджун медленно повернул голову и увидел мужчину, нависшего над его плечом. Он был выше Ёнджуна, с гораздо более рельефными мышцами. Он слабо улыбался, приподняв брови. - Извини, здесь немного тесно, правда? - сказал он. На краткое мгновение Ёнджун подумал, не слишком ли он остро реагирует. Он ожидал, обернувшись, столкнуться с гневом и жестокостью, а не с дружелюбным лицом парня по соседству. Это было естественно? Альфы могли свободно пользоваться омегами, когда того хотели? Что ж, Ёнджун не был омегой. По крайней мере, не настоящим. Но как бы ему ни хотелось накричать или ударить его, он также понимал, что омеги с их незначительной независимостью, должны были быть более тактичными. Он снова повернулся вперед, заслышав еще один взрыв аплодисментов от того, что сказал Субин. На этот раз никто не толкался и не пихался, но мужчина все равно придвинулся ближе к Ёнджуну. Его пальцы впились в кожу Ёнджуна, как краб в песок. Ёнджун быстро подвинулся и снова повернулся лицом к мужчине. Его встретила та же улыбка, но она дрогнула, когда мужчина увидел стоическое выражение лица Ёнджуна. Вместо широко раскрытых глаз и опущенных губ на него был направлен совершенно пустой взгляд. - Почему вы меня трогаете? - спросил Ёнджун, его взгляд был решительным. Он спросил из чистого любопытства, стараясь, чтобы его тон не звучал обвинительно или провокационно. Если этот мужчина был неправ, Ёнджун надеялся, что прямого столкновения перед публикой будет достаточно, чтобы остановить его. Однако, если для альф действительно было в порядке вещей прикасаться к людям на публике, то он надеялся, что мужчина это прояснит; хотя Ёнджун не был уверен, сможет ли он в таком случае скрыть отвращение на своем лице. Словно коснувшись горячей плиты, мужчина тут же вытащил руку из кармана Ёнджуна и прижал к своему боку. - Не осознавал этого, извини, - заявил он, Ёнджун кивнул и снова повернулся вперед. Он все еще чувствовал некоторое отвращение к себе за то, что сразу же не ударил мужчину или насильно не убрал его руку. Так поступил бы его отец. Честь его тела была важнее, чем пострадать от этого альфы. Но Ёнджун просто не смог этого сделать. Он не мог вести себя импульсивно, не мог просчитаться. Может, очевидец подумал бы, что он хотел этого или что он сделал недостаточно, но он сделал это. Это сработало, он был в порядке. Удача ему улыбнулась. К тому моменту, как он снова перевел взгляд на сцену, Субина там уже не было. Внезапно солнце стало слишком ярким, и Ёнджун почувствовал, как головная боль, словно лезвие, режет напряженные глаза. Он не мог слушать, о чем сейчас говорит мужчина. Он ненавидел политику; он не хотел знать, о чем они говорили. - ... и теперь нам нужна ваша помощь, - говорил мужчина. - Единственные, кто будут бороться за наши жизни и жизни наших детей, - это мы сами. Мы единственные, кто может обеспечить наше выживание против людей. Как одна команда, мы победим их. ЛДС представляет всех оборотней, и пришло время собраться вместе. В полночь одиннадцатого июня мы станем одним целым. Ёнджун склонил голову набок, когда все вокруг начали аплодировать. Единственный без улыбки на лице, единственный, оставшийся равнодушным. Что должно было случиться одиннадцатого июня?

***

Ёнджун снова стоял в своей спальне. На этот раз лицом к Субину, его глаза были прикованы к воротнику чужой рубашки. Его пальцы с напускной уверенностью расстегивали белую рубашку мужчины. Наряд был довольно формальным для оборотня, особенно для жаркого, летнего полудня. И все же это был подходящий и в какой-то степени подкупающий выбор одежды для митинга. Было довольно странно чувствовать привязанность из-за этого, и все же Ёнджун чувствовал. В горле и груди, затаяенное ощущение теплой и мятной тревожности. Словно выпить чая после проваленного теста. Ёнджун сглотнул, его взгляд на мгновение метнулся к лицу Субина, когда он расстегивал вторую пуговицу. Мужчина уже смотрел ему в глаза. Он не улыбался, но Ёнджун мог видеть мягкую расслабленность в его чертах. Казалось, словно он потерял бдительность, словно Ёнджун мог вытащить нож и убить его прямо здесь, а Субин не способен будет себя защитить. Ёнджун медленно перевел взгляд на рубашку мужчины, расстегивая третью пуговицу. Каждый сантиметр оголенной кожи излучал тепло, которое он чувствовал на кончиках пальцев. Розоватый оттенок его кожи выдавал жар сцены и жар под рубашкой. Ёнджун помедлил, прежде чем провести большим пальцем по груди Субина, слегка впиваясь в кожу. Она была горячей и слегка влажной, и этого было достаточно, чтобы сердце Ёнджуна забилось сильнее. Он чувствовал, как оно бьется о кожу Субина. По какой-то причине образ Субина, потного, усталого и горячего, был очень привлекательным. Он вызывал у Ёнджуна желание попробовать на вкус его кожу и почувствовать его мускулы. Он хотел провести пальцами по волосам Субина, пока тот тяжело дышал, он хотел почувствовать, в какой хорошей форме был Субин. Он фактически мог представить альфу на себе, как он займется им так же, как занимался собственным телом. Потный, дышащий, стонущий.. Ёнджун выкинул из головы навязчивые мысли. Было ли неправильно так себя чувствовать, если Субин не внушил ему эту идею, как сделал это ранее днем? Ёнджун осознал, что он не был против идеи секса с Субином, но он знал, что лишь его инстинкт выживания заставляет это звучать правдоподобно. Как обычно, его мысли поглотили его настолько, что он перестал расстегивать рубашку Субина. Его пальцы застыли на коже мужчины, словно он все еще жадно всматривался в зрелище. Периферийным взором он видел, что Субин улыбался, но Ёнджун просто продолжил расстегивать оставшиеся пуговицы его рубашки. Он всего лишь пришел за грязным бельем, не для того, чтобы быть настолько поглощенным его телом. По мере того, как пальцы Ёнджуна работали, а живот Субина открывался все больше и больше, он чувствовал, как бабочки в его животе пикируют вниз. Покалывание нарастало в нижней части живота, а затем и в головке члена. О Боже. Ёнджун сглотнул и судорожно выдохнул, наблюдая, как выдохнутый воздух обволакивает обнажённую кожу Субина и вызывает лёгкие мурашки на коже секундой позже. Его глаза скользнули по каждому изгибу мягкой, сияющей кожи, вверх по его шее, мимо его привлекательных, приоткрытых губ и к его глазам. В уголках его глаз собрались морщинки, выдавая его явное веселье. Лишь от одной мысли, что Субин может знать, что он так взволнован, щеки Ёнджуна потемнели. Внезапно альфа протянул руку и схватил Ёнджуна за промежность, посылая по его телу резкую, сильную и подавляющую волну. Он резко вдохнул, на мгновение оступился и положил руку на предплечье Субина. На мгновение Субин замер, но Ёнджун не мог. Он закусил губу и зажмурил глаза, чтобы не издать ни звука, но не смог удержаться от того, чтобы незаметно привстать на цыпочки, чтобы попытаться вырваться из хватки. - Скажи мне нет, Ёнджун, - велел Субин. Он шагнул ближе, и в воздухе завитал запах мяты, словно кто-то зажег ароматическую свечу. Его хватка на руке Субина сжалась крепче, и он сглотнул от того, как легко его член и яйца помещались в чужую руку. Чувство должно было принижать его мужественность, но Ёнджун этого не испытывал. Он завидовал, когда впервые увидел их размеры по сравнению со своим, но теперь это казалось естественным. Просто казалось, что так и должно быть. Конечно, Субин мог всей рукой обхватить член Ёнджуна. Конечно, он был альфой, а Ёнджун - омегой. Так и должно было быть. Но на этот раз было слишком очевидно, что делает Субин. Запах мяты появился слишком быстро, и у Ёнджуна хватило ума выпрыгнуть из кипящей воды. Он знал, что не был омегой и не обязан был подчиняться воле Субина, но также и обязан был. Ему нужно было, чтобы его пометили, если он хотел выжить. И хотя ему был противен человек, который прикасался к нему на митинге, Ёнджун глубоко вдохнул мяту и напомнил себе, что он властен выбрать того, с кем он хотел быть. - Скажи мне нет, заставь меня остановиться, как раньше, - потребовал Субин, но Ёнджун просто покачал головой. - Я не хочу, - сказал он, приподнимая брови и даря Субину свой лучший умоляющий взгляд, на какой только был способен. Его бедра вздрогнули от еще одного сильного сжатия. Несмотря на то, что прикосновение не было задумано доставить удовольствие, Ёнджун был настолько невинным, что касание было похоже на раскаленное железо, прижатое к коже. Он чувствовал каждый сантиметр кончиков пальцев Субина сквозь тонкую ткань штанов, отделяющую их от его члена. Каждый кусочек неисследованной кожи ощущался как самая чувствительная часть, делая его член все тверже и тверже от любого простого прикосновения. Субин оставался абсолютно неподвижным, сжимая его снова, пока Ёнджун извивался в его руках. - Многим альфам нравится их контроль над омегами. Им нравится заставлять омег подчиняться их воле, потому что у них нет выбора. Но такое мне нравится больше, - выдохнул Субин, уткнувшись лицом в открытую шею Ёнджуна, когда тот откинул голову назад. Он вдохнул, а затем поцеловал местечко между его шеей и плечом. И Ёнджун, прочувствовавший на себе ошеломляющий запах шеи Субина, задавался вопросом, сколько выдержки требовалось альфе, чтобы лишь поцеловать его, не кусая. - Мне нравится, когда ты решаешь подчиниться. А тебе? Ёнджун быстро кивнул и вздрогнул, когда его оттолкнули назад. Он оказался лежащим на спине, а Субин был сверху, нависая над ним и глядя на него сверху вниз, как на добычу. На мгновение в голове Ёнджуна пронесся страх быть оскверненным незнакомцем на собственной детской кровати, но он быстро отогнал его; единственное вторжение, которое его разум не позволил бы прервать. Не чувствуя чужой руки на своем члене, Ёнджун мог мыслить немного яснее. Он откинул голову назад, подставляя шею. Он хотел быть укушен, хотел быть помечен. - Пожалуйста… - попросил он, закрывая глаза. Он не хотел, чтобы Субин трахнул его, потому что он был доступным, а затем оставил его на растерзание волкам. Этого не могло случиться. Они поймут, что его использовали, а затем он превратится не более, чем в секс-игрушку. Если Ёнджун потеряет девственность сейчас, он бы хотел, чтобы это того стоило. Он должен был либо стать помеченным, либо остаться девственником. Субин провел руками по рубашке Ёнджуна. - У тебя такое красивое тело; ты бы подарил мне крепких детей... - сказал он тихо, словно разговаривал сам с собой. Затем он оторвался от шеи Ёнджуна и привстал на локтях, пока его лицо снова не оказалось над лицом Ёнджуна. Его глаза были темными, а голос низким. - Позволь мне оплодотворить тебя, Ёнджун. - Пока он говорил, его пальцы скользили по штанам Ёнджуна, снова гладя ладонями его твердый член и начиная расстегивать молнию. - Субин, - позвал Ёнджун. В его голосе было столько уверенности, сколько он смог собрать, и он схватил альфу за запястье. - Ты не можешь меня трахнуть, пока не пометишь. Субин смотрел на него мгновение, пока улыбка не скользнула по его лицу. Он сел, устроив ноги по обе стороны от талии Ёнджуна, и его грудь сотрясалась от очевидных смешков. - Умный мальчик, - сказал он спустя несколько секунд. - Вижу, ты не просто так продержался так долго.. иди сюда, - он помог Ёнджуну сесть и переместился, пока не слез с его колен. Затем Субин наклонился вперед и нежно укусил его за шею, даже не вполовину так сильно, как в прошлый раз. Ёнджун протянул руку, чтобы коснуться этого места, пока запах мяты и песка начал распространяться по комнате. - Эм… - он взглянул на простыни между ними. Было немного неловко теперь, когда момент был упущен без всякого объяснения. Каждый раз, когда Ёнджун заговаривал о метке, Субин всегда отступал, но почему? Он был не готов связывать себя обязательствами? Разве его глупые волчьи инстинкты не должны были велеть ему пометить первого встречного? Вздохнув, Ёнджун решил просто смириться с этим и сменить тему. - Я хочу тебя кое о чем спросить, но… - Да? Ёнджун вздохнул. - Во-первых, ты был прав. Меня усыновили люди. Я просто не хотел этого говорить, потому что мне было стыдно, - он произносил каждое слово спокойно, удивляясь своей способности лгать. Конечно, он лгал во благо, когда был младше, но ожидал, что будет труднее солгать о такой значительной части его жизни и прошлого. Он ожидал, что будет заикаться или с трудом найдет оправдания, но нет. Все было гладко. Это придало ему уверенности. - Я никогда не знал ни альф, ни вообще других оборотней до вас, парни. Поэтому знаю, что кажусь напуганным, но именно поэтому. Наверное, я просто ничего не знаю об этой жизни. Он взглянул на Субина, чтобы оценить его реакцию. Парень только кивнул ему и слегка улыбнулся. - Что ж, как я уже говорил, меня тоже воспитывали люди, так что я понимаю. Но я все еще альфа и мало что знаю об омегах. Можешь спросить меня о чем угодно, но если я не знаю... что ж, я могу попросить Бомгю тебе помочь. Уверен, он будет рад; отвлечет его мысли от всего, что происходит. Ёнджун склонил голову набок. - Бомгю? - Да, он омега Кая. Я думал, вы встречались на митинге? О, он забыл, что Кай упоминал его имя. - О, ты прав. Извини, у меня плохая память, - щеки Ёнджуна вспыхнули, и он почувствовал, как горит его кожа от страха быть пойманным на лжи. Он не знал, расстроится ли Субин из-за того, что он не остался с Каем и его парнем, но решил не думать об этом. Он не говорил, что остался с Каем, было ли это на самом деле ложью? Неа. - В любом случае… - выдохнул Ёнджун. - Причина, по которой я об этом заговорил, заключается в том, что я был немного сбит с толку. Я не совсем понимаю, что это значит, когда ты кусаешь меня за шею. Ты назвал это "пометить запахом", верно? Субин издал небольшой смешок. - Вау, ты правда ничего не знаешь, да? Ничего, - тихо ответил он и прочистил горло. - Метка запахом похожа на обычную метку, просто держится всего несколько часов. По традиции она предназначалась, чтобы альфы заявляли права на омег во время гона, а омеги заявляли права на альф во время течки, чтобы никто другой их не трогал. Как только оборотни стали частью человеческого общества, это.. эм, ну, я могу очень углубиться в историю на эту тему, - уголки губ Ёнджуна приподнялись в легкой улыбке, когда Субин попытался не отходить от темы. - По сути, - продолжил он, - теперь альфы пользуется ей, чтобы объявить омегу своим партнером. Например, когда встречаются. Но сейчас я ставлю ее для тебя, потому что вокруг много альф, которые трахают любого немеченого омегу, которого увидят. Естественно я не хочу, чтобы с тобой случилось подобное. - О… Ёнджун выдавил легкую улыбку. - Это... мило. Именно об этом и предупреждал его Тэхён. Альфы, разгуливающие кругом и «трахающие» немеченых омег, хотели они того или нет. Ёнджун был искренне напуган, что с ним случится подобное. Он всегда слышал, что омеги считались никчемными, как только были осквернены альфой. При подобном положении дел в мире это может стать смертным приговором. Если Ёнджуна возьмет случайный альфа, и никто другой его после этого не захочет, как он сможет выжить? Они просто будут трахать его снова и снова, пока он не умрет. То же сказал и Тэхён. Ёнджун сглотнул. - А еще, что такое Ааб? - спросил он. Он больше не хотел раздумывать о возможных вариантах и не хотел беспокоиться о том, достаточно ли он нравился Субину, чтобы тот его пометил, потому что Ёнджун правда не мог сказать наверняка. На данный момент, если Субин действительно не был против, чтобы его расспрашивали об оборотнях, то Ёнджун примет его предложение, чтобы немного больше понять, что происходит. Однако, он не станет задавать слишком много вопросов. Это было бы подозрительно. - Ааб - это родитель-альфа, а Ээб - родитель-омега, - Субин вдохнул. - Знаешь, я, наверное, мог бы найти твоих родителей по твоему запаху, если ты когда-нибудь захочешь узнать, кто они такие. Ёнджун в замешательстве нахмурил брови. - По моему запаху? - Ага, - пожал плечами Субин, - у каждого оборотня два запаха. Один из них передается от каждого родителя, поэтому ребенок получает по одному запаху от каждого. - Ха… - Ёнджун задумался. Это странно, подумал он и снова посмотрел на Субина. - Чем я пахну? Субин улыбнулся. - Как французские тосты и… это может быть странно, но ты пахнешь горячими леденцами с корицей. Ты случайно не знаешь «Hot Tamales»? Ёнджун прикусил губу, пытаясь сдержать улыбку, но короткий смешок все равно вырвался наружу. Он не знал причины; ему было до непонятного смешно. Просто это звучало нелепо и слишком конкретно. - Кажется, я впервые вижу, как ты улыбаешься. Чхве Ёнджун, я настолько смешон? - спросил Субин, и Ёнджун снова рассмеялся. Он не мог сказать наверняка, действительно ли Субин говорил в подобной манере или просто напускал своего рода лингвистический фасад, но в любом случае это было забавно. Тем не менее, он покачал головой с дразнящей улыбкой. - Это были тяжелые несколько недель. Планка очень низкая. Некоторое время они добродушно подшучивали друг над другом. Хотя Ёнджун был дружелюбен и более разговорчив, чем когда они впервые встретились, он продолжал держать себя в руках. Он не совершит ошибку, доверившись оборотню. Его секреты были слишком велики, и судьба его жизни зависела от того, сможет ли он заставить этого альфу пометить его. Он напомнил себе, что его первым и единственным приоритетом была его безопасность и безопасность человечества.