Lycanthropic

Несколько минут Ёнджун смотрел на свое отражение и впервые чувствовал себя полностью от него оторванным. Словно его физическое тело и мир, в котором он находился, были реальностью, альтернативной той, что отражалась в зеркале. Он был восемнадцатилетним человеком с черными глазами и гладкой кожей, готовящийся в ближайшее время поступить в колледж. Но в отражении был парень с голубыми глазами и бледной, омраченной кожей. Чтобы не смотреть ему в лицо, Ёнджун перевел взгляд на повязку, обхватывающую правую руку. Прошло несколько дней с тех пор, как он мылся в последний раз и осматривал свои раны, но грязным он, вероятно, не привлечет существо, в котором нуждался. Было лучше помыться сейчас, пока оборотней не было в доме. Было лучше послушать Тэхёна, не так ли? Он был в Сеуле, в каком-то убежище, в окружении людей, которые знали мир гораздо лучше, чем Ёнджун. Они знали, что происходит и что волки делают с людьми; они наверняка могли бы перечислить каждое преступление. Если это правда было так, в чем Ёнджун не сомневался, то разве Тэхён не должен знать, что лучше для Ёнджуна? Потому что Ёнджун всего лишь хотел выжить. Все это время он делал все возможное, чтобы обезопасить себя и свою семью. На данный момент речь не шла о том, сможет ли он стать приманкой для оборотня; ответ был прост. Он мог отложить все это на задний план в своей голове. Он мог предоставить разбираться с этими эмоциями человеку по ту сторону зеркала. Не ему самому. Отражение Ёнджуна отвернулось от него и направилось к душевой. Он сможет это сделать. Он сможет разделить две свои личности и справиться с этим. Он не мог больше позволять себе страдать из-за оборотней в доме; он не мог больше позволять своим мыслям быть охваченными тревогой и страхом. Ему нужно было скрыть свои личные чувства за прочным стеклом своего разума и делать все необходимое, чтобы выжить. Он всегда был самым спокойным человеком, которого когда-либо знал, и пришло время позволить этой части себя вернуться. Но ему придется переосмыслить себя самого. Он был спокоен, он умел хорошо думать. Но он был настолько пронизан страхом смерти, что замирал и отказывался действовать. Объективно, ему хватало самонаблюдения, чтобы это осознать. Но пришло время перемен. Если он хотел выжить, чтобы однажды снова увидеть свою семью, ему стоило стать инициативным. В глубине души Ёнджун знал, что эти волки не причинят ему вреда. Пока не причинили и у них не было причин это сделать, пока они не узнают, что он был человеком. С рациональной точки зрения, его лучшим выбором было стать достаточно привлекательным, чтобы один из них его пометил. Он должен был это сделать, и он это сделает. Прежде чем шагнуть в ванну, Ёнджун стянул рубашку через голову и позволил ей небрежно упасть на пол. А затем посмотрел на бинты, обхватывающие всю правую руку, от бицепса до ладони. Они потускнели, превратившись из ярко-белого в серый с коричневыми пятнами. Медленно Ёнджун отцепил застежку и начал разворачивать ткань. Как только он добрался до нижнего слоя, который был обернут непосредственно вокруг кожи, Ёнджун понял, что он не отойдет. Он потянул немного сильнее, и его кожа оттянулась вместе с повязкой. Он потыкал верхнюю часть бинта там, где она стала коричневой, и вздохнул от того, насколько твердой она была. Ёнджун медленно поморгал, борясь с желанием снова разразиться слезами. Но он быстро отогнал это чувство и вместо этого склонился над душем. Он потянул кран вверх и воткнул пробку вниз, перекрывая слив. Когда ванна наполнилась водой, Ёнджун стянул штаны и какое-то время смотрел на них сверху вниз. Из них торчали клочки черных волос. Они прилипли к внутренней части, в основном покрывая центральный шов, соединяющий обе штанины. Он взглянул на собственное тело и заметил, что его лобковые волосы стали неоднородными и редкими. Когда Ёнджун провел рукой по нижней части живота, по оставшимся волосам, они начали выпадать от трения его пальцев. Он раскрыл ладонь и позволил им упасть в штаны, после чего вздохнул и снова потер кожу, пока они полностью не выпали. Большая часть его мужественности отпала вместе с ними. Он мог лишь предполагать, что это было частью становления омегой. Хотя он никогда бы не спросил Тэхёна об этом конкретном факте. Вместо этого Ёнджун проигнорировал его и выключил кран, как только в ванне набралось достаточно воды. Когда он окунул пальцы ног, она была холодной, хотя Ёнджун был уверен, что повернул кран на «тепло». Он вздрогнул и вытащил ногу, но заставил себя засунуть ее полностью в глубину, пока не почувствовал дно ванны. После чего окунулся полностью, тело тут же покрылось мурашками, а конечности сморщились от воды. Он не ожидал, что так быстро начнет замерзать. Несмотря на то, что воздух за пределами ванны был достаточно теплым, лицу было некомфортно находиться над водой. У него стучали зубы, болели уши, а челюсть словно застряла на месте, пока он отмачивал бинты в воде. Чтобы почувствовать утешение и тепло, Ёнджун провел руками по своей коже. Это не помогло, лишь взволновало спокойную гладь воды и покрыло льдом каждый сантиметр кожи, которого коснулись его пальцы. Но Ёнджун напомнил себе, что должен стать привлекательным для возможной пары. Он должен быть чистым и симпатичным. Или, по крайней мере, такими он считал омег. Он был не особо опытен. Вокруг него образовались маленькие спирали, похожие на крошечные торнадо. Он заметил, что небольшое количество оставшихся на теле волос унесло течением. И просто-напросто отвел взгляд. Он медленно повернулся к бинтам на руке и потянулся к ним дрожащей рукой. Затвердевшие кусочки снова стали мягкими, и он смог медленно оторвать их от кожи. Он отодрал корочки, которые пристали к ткани, соединяясь с кожей, но эти царапины были не слишком глубокими. Они перестали кровоточить и были свежими и влажными на ощупь. Разобравшись с царапинами и добравшись до ладони, Ёнджун без проблем размотал повязку. Склонив голову, он поднес руку ближе, чтобы рассмотреть ее получше. Но покрутив ладонью в обе стороны, ничего не обнаружил. Ёнджун просто глубоко вздохнул и без лишних сомнений опустил руку обратно в воду. На следующие несколько минут он снова замер и лишь смотрел на краску на потолке. В конце концов вода успокоилась и стала теплее на его коже. Словно небольшой тепловой барьер, защищающий его от ледяного потока. Дыхание Ёнджуна замедлилось, подстраиваясь под его прохладу. В последний раз он позволил себе сыскать утешение в небытие. Полная неподвижность мысли и движения, которая, он знал, будет недостижима в ближайшем будущем. И он утопал в ней, не зная, когда еще в его жизни представится такая возможность.

***

Ёнджун стоял в прачечной, складывая те же белые полотенца, которыми мужчины прикрывали свою наготу, покидая дом во время бунтов. Он безусловно видел их тела, когда они раздевались и когда возвращались, но оба раза поворачивался к ним спиной. Тем не менее, их образ словно выжгли в его сознании. Даже быстрого взгляда, сразу же отведенного после секундного любопытства, хватило, чтобы он не смог забыть. Мысленным взором он все еще мог их представить. Его собственные гениталии были единственными, которые он когда-либо видел; его мягкий член был около тринадцати сантиметров в длину и торчал прямо над его яйцами под диагональным углом, почти свисая к земле, но недостаточно длинный для этого. Он покачивался во время ходьбы или прыжков, но не более. В сравнении с этими альфами он чувствовал себя убого. Их свисали над яйцами, достаточно длинные, чтобы свешиваться вниз, даже когда были мягкими. И, в отличие от его, не скрывались за лобковыми волосами, когда те слишком отрастали. Он чувствовал зависть, но отчасти ожидал этого. Он слышал истории о человеческих женщинах, умирающих после секса с альфа-оборотнем. Их члены, кажется, протыкали шейку матки или что-то типа того. Несмотря на то, что Ёнджун был голубоглазым оборотнем и, следовательно, был создан, чтобы принимать член альфы, он не мог представить, как на самом деле это сделает. Он не мог представить эту штуку внутри себя, просто не мог. Но ради своей жизни, своей безопасности и своей семьи ему придется. Он мог просто не думать об этом во время процесса, так? Он мог смотреть на потолок или подушку и отключиться в процессе. Он уже столько всего отложил на задний план в своем сознании, что плохого в еще одном факте? Кроме того, ему просто придется пройти через это несколько раз, и тогда все будет кончено. Его могут пометить, заявить права, что угодно, заняться сексом несколько раз, и тогда, в конце концов, все это закончится. Закончится. Должно закончиться. Поэтому Ёнджун стоял в прачечной, держа в руках сложенное полотенце, и поглядывал из-за двери на нескольких мужчин, сидевших в его гостиной. По телевизору транслировалась LBC, новостная станция, которую Ёнджун никогда раньше не слушал. Она транслировала политических деятелей и активистов-оборотней, так что он мог лишь предполагать, что они были так же предвзяты, как и человеческие новостные станции. И когда с экрана донеслись кричащие голоса, он осознал, что был прав. Честно говоря, это его разозлило. Ёнджуну было ненавистно разжигание страха, которое стало причиной всей этой катастрофы, но слышать, как оборотни заявляют, что люди уничтожают их народ, выбесило его еще больше. Оборотни уничтожили всю его семью и теперь сидели на его диване, поддакивая пропагандистам? В его гневе не было смысла, потому что Ёнджун знал, что ему некуда будет его выплеснуть. Он пытался просто игнорировать все сказанное и вместо этого наблюдал за четырьмя альфами. На самом дальнем краю дивана сидел мужчина с короткой стрижкой; он выглядел так, словно побывал в армии или что-то в этом роде. Мужчина рядом с ним был иностранцем. Вероятно, наполовину кореец и наполовину... русский или что-то типа того. Он не знал. Следующего альфу можно было узнать по родинке над бровью. Именно он украл вещи из комнаты Ёнджуна. Хотя, наверное, все они так или иначе обворовали его дом. Последний мужчина был единственным, кто не смотрел телевизор. Вместо этого он склонил голову вниз к листу разлинованной бумаги, на котором что-то писал. Когда он растянул уголок рта в сосредоточенной гримасе, кожа на его щеке втянулась внутрь, словно проткнутая иглой ткань. Он был единственным, кто прежде говорил с Ёнджуном напрямую, и единственным, кто установил некоторое подобие контакта. Наверное, он был лучшим вариантом? Раньше он не проявлял агрессии по отношению к Ёнджуну и, казалось, вел себя прилично, лишь слегка нетерпеливо. Ёнджун переживет нетерпение, если это значило, что его не будут убивать или насиловать. Хотя на самом деле он совсем не знал этого человека. Он мог убить Ёнджуна или причинить ему боль, может, просто пока не показывал этого. Но, в конце концов, Ёнджун искал кого-нибудь, кто смог бы быстро его пометить. А во время войны ты выбираешь для себя не лучшее, а лучше. Он знал, что этот высокий альфа с ямочками на щеках был лучше трех других. Ёнджун наблюдал за ним. Он позволил глазам скользнуть по пряди прямых, черных волос, спадающих на лоб, вниз по напряженным, темным бровям, а затем к красноте его глаз. Они напоминали Ёнджуну корректирующую ручку, которую прижимаешь к белой бумаге, пока не смажутся чернила. Сконцентрировавшись на этой картинке, он слишком поздно заметил, когда эти красные глаза повернулись и встретились с его собственными. Ёнджун тут же отвел взгляд и уставился в пол, надеясь, что парень не заметил, как он пялится. Затем он повернулся к маленькой корзинке со сложенным бельем и положил полотенце внутрь, словно возвращение к рутине принесет ему хоть какое-то облегчение. Оказавшись вне поля зрения из гостиной, Ёнджун замер в ожидании любого признака чужого гнева, но слышал лишь звуки телевизора. Судорожно вздохнув, он приказал себе собраться с духом. Ему нужно было придумать, как заговорить с парнем и как-то его соблазнить. Если он даже взглянуть на него не может, как ему его привлечь? Он сложил еще одно полотенце, мысленно готовясь. Через несколько секунд он снова выглянул из-за дверного проема в гостиную. Четверо альф сидели на том же месте, а тот, что с ямочками на щеках, снова смотрел в свои бумаги. Как Ёнджуну было лучше поступить? Они, казалось, всегда были вместе, так как же ему застать его в одиночестве? Должен ли он был сделать ему предложение на глазах у остальных? Или лучше было строить отношения так, словно альфа ему нравился? Разве отношения оборотней обычно не начинались с того, что альфа гонялся за омегой? Если он сделает что-то необычное, не пронюхают ли они о его человеческой личности и не убьют ли на месте? Что, если они уже знали? Поглощенный своими мыслями, Ёнджун снова с опозданием заметил, что альфа повернул голову, чтобы посмотреть прямо на него, и быстро попятился в прачечную. Смущение проступило на щеках, сделав их горячими и красными, словно извергающаяся лава вулкана. Было по-детски попасться на подобном, и он чувствовал себя младшеклассником, которого застали за наблюдением за своей первой влюбленностью; что-то настолько незначительное, что перерастает в большое дело, когда об этом слышит кучка десятилетних детей. И все же его пальцы дрожали от волнения, когда он схватил корзинку со сложенным бельем слабой хваткой. Желание сглотнуть было неизбежным, и он сделал это, чтобы успокоить дыхание. Сделав последний глубокий вдох, Ёнджун заставил тело слушаться. Дрожь прекратилась, и он запер свой страх в отдельном ящике в своем разуме. Самообладание было его единственной оставшейся сильной стороной, он должен был его сохранить. Он повернулся к двери с намерением отдать корзинку альфам в качестве прикрытия, почему он на них пялился. Отговорка была ужасной, но он надеялся, что она развеет любую возможную неловкость вокруг них. Едва переступив порог, он тут же остановился и врос ногами в пол, когда увидел парня, стоящего перед ним. Какое-то время они оба смотрели друг на друга с одинаково пустым выражением лица. Взгляд Ёнджуна был прикован к губам мужчины, и он чувствовал, как красная пустота вглядывается ему в душу. Молчать было не лучшей идеей, и Ёнджун знал, что ему нужно что-нибудь сказать. Парень наверняка ждал объяснений, почему он пялился? Поэтому Ёнджун приглашающе протянул корзинку вперед. - Я постирал ваше белье. Мужчина схватил ее за ручку одной рукой и положил на стиральную машину. Ёнджун проследил взглядом за ее движением и удерживал на ней взгляд несколько долгих секунд, прежде чем снова взглянуть на воротник парня, когда тот заговорил своим низким, устрашающим голосом. - Спасибо. Почему ты себя так странно ведешь? Выражение лица Ёнджуна не дрогнуло, даже когда он почувствовал приступ тошноты. Он никогда не отличался сообразительностью, но теперь пришло время решить эту проблему как можно быстрее, не вызывая подозрений. - Честно говоря, потому что думаю, что был недостаточно уважителен. Я.. так и не показал вам собственную спальню, - закончив говорить, Ёнджун тут же смутился. Его намерения были ясны, по крайней мере, ему самому, но не покажутся ли они парню странными? Может, для первого раза это было слишком. Он был таким тихим все это время, а теперь предлагал ему заняться сексом? Из-за этого он вполне вероятно попадет под подозрение. Он лишь надеялся, что парень будет думать не мозгами, а другой головой. - Правда? Тогда тебе стоит сделать это сейчас. Мужчина говорил кратким, неукоснительным тоном, лишив Ёнджуна способности прочитать его реакцию. Он не мог сказать, испытывает ли парень удивление, похоть или отвращение. Но, возможно, так было даже лучше. Он опрометчиво нырял вперед головой и мог лишь надеяться, что альфа его не утопит. В последний раз взглянув на корзину для белья, Ёнджун забыл о ней и шагнул вперед, чтобы лично показать путь в спальню. Однако альфа встал перед ним, заставляя Ёнджуна следовать за ним. Как владелец дома, он должен был проводить своего «гостя», но очевидно, альфы очень гордились своей властью над теми, кто был ниже их. Но Ёнджун не был жалким омегой, он был мужчиной и главой семьи, пока отца не было. Но ради собственной жизни он сдержит это внутри и позволит этому альфе расшагивать, как взрослому. Мысленная колкость заставила губы Ёнджуна изогнуться в ухмылке. Да, не было ничего плохого в том, чтобы оскорблять этих существ, до тех пор, пока он не говорит этого вслух. - Ладно, показывай, - мужчина остановился у двери его спальни и указал на нее. Место было таким знакомым, но таким чуждым и давним, что Ёнджун почувствовал укол ностальгии, увидев его. Ему очень хотелось пройти в свою комнату и почувствовать, как волна комфорта захлестнет его разум, едва он войдет. Ему очень хотелось иметь хоть какое-то место, которое он мог бы назвать своим. Ёнджун открыл дверь, зная, что его желания невозможны, и убедился в этом, увидев, что было за ней. Его первым желанием было возмутиться, насколько та была разгромлена. Его вещи были сброшены в беспорядочную кучу в углу комнаты, а открытые ящики и шкаф были заполнены бумагами, скудными вещами мужчин и разной электроникой. Комната явно отличалась от той, в которую он их поселил, и любой нормальный человек негативно отреагировал бы на это зрелище, но Ёнджун притворился, что его это не тронуло. Потому что, по крайней мере, они оставили рисунки Чохи на стене. Снять их можно было лишь из садистской злобы, но он предположил, что еще не заслужил подобной ярости. Ёнджун вошел в комнату и встал перед своей незаправленной кроватью. Его всегда учили заправлять постель по утрам, и это правило внушалось ему с невероятно раннего возраста. Заставляло задуматься, кто воспитывал этих парней. Собаки, однозначно. Как только он услышал, как щелкнула и захлопнулась дверь, чужие руки коснулись его талии и свободно сжались спереди. Они потянули его назад, словно арканом, пока он не оказался прижатым к груди парня, и чужая голова подтолкнула голову Ёнджуна в сторону, а сам он прижался губами к шее Ёнджуна. Несмотря на то, что чувство было ошеломляющим и слишком незнакомым, он не двигался. Он позволил мужчине уткнуться носом в его шею, прижаться длинными пальцами к мягкой коже на его талии и медленно покачивать их тела, словно они знали друг друга много лет. Но такими были оборотни, верно? Они проживали жизнь так, словно им были отпущены собачьи года. Но Ёнджуну это не нравилось, он не был таким. И хотя он знал, что должен был сделать, но все еще боялся заходить дальше. - Ты подчинишься так просто? - пробормотал мужчина в кожу на его шее. - Я мог бы пометить тебя прямо сейчас, если бы захотел, - он открыл рот и поцеловал местечко точно между шеей и плечом Ёнджуна. Он совсем забыл, что брачная метка находится на шее омеги; его это никогда не касалось, и даже сейчас он осознал, что ему все равно. Теплое, легкое касание влажных губ на его коже было даже приятным, в голове возникла картинка, как французские тосты поливают сиропом, и навязчиво засела в сознании Ёнджуна. Он закрыл глаза и кивнул. - Можешь, - заверил он, но затем мужчина поднял лицо от шеи Ёнджуна, заставив того снова открыть глаза. Это было поразительно, мужчина, казалось, был шокирован, и эта мысль напугала Ёнджуна. Он сказал что-то не то, конечно же. Брачные укусы оставались на всю жизнь, так почему же он так торопился быть помеченным незнакомцем? - Чхве Ёнджун, сколько тебе лет? Вопрос на мгновение заставил его слегка остолбенеть. Его ровный тон в сочетании с использованием его фамилии заставил Ёнджуна почувствовать себя отчитанным ребенком. - Восемнадцать, - заявил он. - У тебя уже была первая течка? - спросил парень, и Ёнджун покачал головой. Не было... или, по крайней мере, он думал, что не было. Он правда не знал, как ощущалась течка, и уж точно не собирался проводить исследование по собственной воле. - Сразу ясно... твои клычки еще не вылезли, - мужчина издал небольшой смешок. - Мило; ты очень неприкосновенный. - После чего руки исчезли с его талии и легли на плечи, разворачивая его, пока они не оказались лицом к лицу. Он склонился ближе, в личное пространство Ёнджуна. Красные точки приближались, словно цунами из кровавой воды. Ёнджун закрыл глаза. Он ждал, что мужчина поцелует его, прикоснется к нему, лишит неприкосновенности последний дом, который Ёнджун знал: его собственное тело. Но вместо этого он просто стоял. Утопая в утешении и темноте своего разума. Думая о том времени, когда он мог безопасно лежать в своей постели. Когда его сердцебиение замедлялось, а мысли погружались в безопасную черную пустоту; максимальный комфорт, позволяющий погрузиться в сон. Он был готов сдаться. - Ёнджун, - позвал мужчина, и его голос оказался дальше, чем Ёнджун ожидал. Он медленно моргнул, открыл глаза и сфокусировал взгляд на воротнике мужчины, который теперь стоял примерно в пятидесяти сантиметрах от него. - Ты ведь знаешь, что я могу чувствовать твой страх? Ёнджун рефлекторно кивнул, хотя вовсе этого не знал. Он не знал, было ли это правдой, или альфа просто играл с ним или лгал. Каждый раз, когда кто-то задавал ему риторический вопрос, Ёнджуна охватывал страх, что они с подозрением относятся к его статусу волка и лишь пытаются уличить его в очевидной лжи. Но он должен был утаивать этот страх. Было легче прятать любые негативные эмоции, если он действительно их не испытывал. - Хорошо… - мужчина на мгновение задумался, и Ёнджун периферийным взором видел, как его взгляд плавает по комнате. Как только его взгляд вернулся к Ёнджуну, он опустил свой ниже, в пол. - Что ж, на войне всегда есть трофеи, и ты один из них. Кажется, ты уже это знаешь. Тем не менее, тебе не следует бросаться на первого встречного альфу. Брови Ёнджуна нахмурились от суровых слов. Он чувствовал себя так, словно школьный учитель сделал ему выговор, только это было более резко. Возможность остаться относительно невредимым ускользала из его рук. Возможно, для альфы это ничего не значило, но для Ёнджуна это был вопрос жизни или смерти. Не отрывая глаз от пола и несчастно и обиженно сжав брови, он начал качать головой. Он несколько мгновений пытался выдавить из себя слова, зная, что должен опровергнуть суждение альфы, хоть то и было правдивым, но каждую секунду чувствовал себя поглощенным туманом. - Нет, нет, я выбрал не случайного альфу. Вы не понимаете... - Я понимаю, - прервал мужчина. - Должно быть, страшно омеге жить в этом доме одному, особенно в такое опасное время, как сейчас. С тех пор, как мы пришли сюда, я не чувствовал от тебя ничего, кроме страха… это объяснимо, - альфа скрестил руки на груди, а Ёнджун лишь слушал его слова. Он думал, что держал себя в руках и скрывал свои истинные эмоции взаперти, но это лишь напомнило ему, насколько он был слеп. Конечно, он совершил ошибку, полагаясь лишь на зрение и не осознавая, что оборотни пользуются носом. Глупый человек. - Знаешь, - продолжал альфа, - я не почувствовал в этом доме ни малейшего намека на запах альфы; твоего Ааб, должно быть, уже давно нет дома. Снова это слово... Ёнджун хотел спросить, что оно значит, но он явно должен был знать. Не зная этого, он не мог привести разумный аргумент. Поэтому он молчал, позволяя мужчине говорить дальше. - Теперь я вижу, что ты жаждешь нового альфу для этого дома. И ты в идеальном возрасте, чтобы иметь подобные мысли, пусть пока и не осознаешь этого. Знаешь, мы вчетвером много говорили о тебе, - Ёнджун кивнул в ответ, хотя и не хотел. Здравый смысл подсказывал ему, что они будут говорить о его жалком существовании, даже если он попытается незаметно уйти в тень. Какая жалость; он просто хотел быть незаметным. - Позволь задать тебе вопрос, омега, - укол гнева пробежал по коже Ёнджуна при этом слове. Словно оно было грубым и унизительным. - Ты хочешь отношений или быть повязанным, чтобы внести свой вклад в следующее поколение оборотней? Ёнджун какое-то время размышлял о своих вариантах. Его внутреннее чутье не хотело ни того, ни другого, затем он хотел сказать «Чего вы пожелаете», но он знал, что оба варианта приведут к неудовлетворительным результатам. Этот альфа только что отчитал его за то, что он торопился заняться сексом, так что он понадеялся, что первого варианта будет достаточно. Ёнджун лишь надеялся, что это не очередной риторический вопрос. - Я хочу отношений. Мужчина хмыкнул. - Ты знаешь мою фамилию? - Нет. Затем альфа кивнул, но Ёнджун не знал, почему. - Чхве, как у тебя, - он сделал паузу, но Ёнджун ничего не сказал. - Знаешь, у меня завтра митинг. Тебе следует прийти. Ёнджун был немного сбит с толку, как многократно и круто менялся ход беседы всего за несколько секунд, но все равно кивнул. - Хорошо, - сказал он спустя несколько секунд тишины. Ему не очень хотелось идти на митинг, но он чувствовал, что у него не было особого выбора. Если он хотел установить связь с этим парнем, то должен был делать то, что тот ему велел, но нравился ли он вообще этому альфе? Он посылал неоднозначные сигналы, но у Ёнджуна не было достаточного романтического опыта, чтобы понять, какой из них верный. Он был военным трофеем, предназначенным для размножения? Или он был консервативным мальчиком, который не искал никакого сексуального внимания? Возможно, он должен был быть и тем, и другим. Возможно, ему следовало считать себя консервативным, пока эти альфы лишали его этого наивного достоинства. Так все было? Они хотели кого-то, кто вел себя невинно и в то же время распущенно? Субин был готов поцеловать и трахнуть его, пока Ёнджун не облажался, упомянув о своей раскованности. И что? Эти дикие альфы хотели трахнуть незнакомого омегу под предлогом, что их принуждают? Или питали иллюзии, что они были особенными для впечатленного и ослабленного омеги? Как этот парень мог ожидать, что омега, глупая и слабая добыча, поддастся ухаживаниям, как в старые добрые времена. Он сам это сказал; они были лишь военными трофеями для альф. Рано или поздно Ёнджуна возьмет какой-нибудь альфа, хотел он того или нет. Придя к этому парню, Субину, он перенял минимальный контроль над своим будущим. Будь он проклят, если этот мужчина его отвергнет. На самом деле, это действительно его разозлило. Альфы должны были быть без ума от любого встреченного омеги, и поначалу так и казалось, так почему же теперь складывалось ощущение, что его отвергли? - Прошу прощения, мне нужно готовить ужин, - заявил Ёнджун. Его голос был ровным, но эмоции начинали закипать, и ему нужно было уйти, прежде чем этот альфа прочитает его мысли или еще что. Кроме того, Ёнджун не знал, какие эмоции этот парень чуял от него, или мог ли он чуять их все. Это сильно мешало его планам, и ему стоило изучить этот вопрос заранее. Теперь же он просто выглядел идиотом перед тем, кому пытался сделать предложение. Прежде чем мужчина успел ответить, Ёнджун оставил его одного в спальне. Он тяжело вздохнул, выходя в коридор, потирая лицо рукой и качая головой, когда остался один. Он не совсем понимал, отвергли его или нет, но все равно казалось, что он все испортил. Лучшим способом действий в этот момент казалось узнать как можно больше об альфах и омегах, а затем попытать счастья с другим альфой. Или... может, понаблюдать, как Субин будет с ним обращаться. Ёнджун явно его привлекал, так? Он поцеловал его шею. Это же что-то значило? Ёнджун добрался до кухни, поглощенный собственным замешательством и отключившись от остального мира. Ему было любопытно узнать о митинге. Субин не первый раз приглашал его прийти, но Ёнджун все еще не был уверен. И хотя он был уверен, что это не более чем пропаганда оборотней, может быть, это поможет установить контакт с этим парнем. И разве Тэхён не просил его получить как можно больше информации от этих альф? Может быть, на митинге он услышит что-нибудь полезное и затем передаст информацию Тэхёну. Что, если оборотни будут говорить о каком-нибудь секретном плане по уничтожению человечества? Что, если Ёнджун станет людским спасителем? Маловероятно, но фантазировать было приятно. - Эй! Ёнджун быстро обернулся, застыв на кухонном пороге и глядя в гостиную. Трое альф все еще сидели на диване, но лишь один обернулся к Ёнджуну, уложив руку на спинку. Его губы изогнулись в улыбке, которая достигала глаз, но Ёнджун не стал улыбаться в ответ. Он хотел быть вежливым, чтобы не сердить их и не причинить себе вреда, но его страх и обострившееся отвращение превращали его в робота. - Принеси мне большую миску теплой воды, размером с ведро. Ёнджун кивнул и схватил самую большую миску, которая была в доме. Он не знал, для чего она нужна была мужчине, и ему было все равно. Это была простая просьба, и Ёнджун был рад ее выполнить, если это означало, что он сможет вернуться на кухню и начать готовить ужин. Чем быстрее он с этим покончит, тем быстрее сможет снова остаться один. У него был список дел на эту ночь: поискать информацию об омегах и альфах, а затем поговорить с Тэхёном. Наполнив миску водой и двигаясь в сторону альфы, который ее попросил, Ёнджун грезил о приближающейся ночи, которой он раньше так боялся. Раньше он страшился грядущих бунтов, криков, грохотов и ликанского рева. Но теперь, по крайней мере, когда он был один в гостиной, он мог найти утешение в том, что эти звуки были снаружи и вдали от него. Эта часть его дня была наименее опасной. Когда он протягивал миску мужчине, разум Ёнджуна все еще был затуманен этими мыслями. Настолько, что он почти не заметил, как мужчина уставился на него, не принимая миску из его рук. Ёнджун перевел на нее взгляд, задаваясь вопросом, не так ли он расслышал инструкции. - Опускайся и помой мне ноги, пацан, мне не видно телевизор. Ёнджун посмотрел на босые ноги мужчины, а затем снова на его лицо, ожидая, что он скажет больше. Он не мог до конца осознать его слова, не мог в это поверить. Его глаза метнулись к двум другим мужчинам, сидевшим на диване, в ожидании, что они либо посмеются над шуткой, либо скажут своему другу, чтобы он прекратил, но они ничего не сделали. Мужчина с бритой головой смотрел точно в телевизор, а иностранец глянул на Ёнджуна. - Я сказал, помой мне ноги! - Мужчина повысил голос, глядя точно на Ёнджуна глазами, такими же глубокими, как кровь, которая прольется, если Ёнджун ослушается. - Слушайся, когда тебе отдают приказ, тупица. Ёнджун кивнул и медленно встал коленями на пол, поставив миску с водой перед ногами мужчины, который поднял ноги и опустил их внутрь. - Ха, почему ты ведешь себя так, словно все еще в армии? - спросил иностранец легким голосом, заставив двух других посмеиваться. - Гю должен радоваться, что я с ним так не обращаюсь. Ёнджун колебался. Кожа горела от щек до самых кончиков пальцев на ногах, заставляя его краснеть и гореть от унижения. Он чувствовал даже, что начинает потеть под мышками и коленями, и поерзал, усевшись скрестив ноги, чтобы избежать неприятной липкости. Ёнджун никогда раньше не испытывал такого глубокого стыда. Его спрашивали в классе, когда он не знал ответа, мать шлепала его, когда он не выполнял работу по дому должным образом, его отвергала девушка, с которой он пытался встречаться, но ничего из этого не было близко к тому стыду и гневу, которые он испытывал в этот момент. На краткое мгновение ему стало интересно, могут ли альфы это почувствовать, но даже если и могли, никак это не подтвердили. Его руки не хотели слушаться, казалось, что сила воли Ёнджуна с каждой секундой покидает его тело, но он знал, что ничего не может сделать. Может, если бы один из двух других альф сказал что-нибудь, чтобы это прекратить, он смог бы уйти. Но один омега против трех альф не давал ему никаких гарантий на выживание. - Только потому, что вы познакомилась до того, как мир пошел к чертям. Омеги сейчас в ходу; бьюсь об заклад, как только все это закончится, именно мы будем привередничать. Ёнджун лишь смутно слышал, о чем говорили альфы, и особо не обращал внимания на их разговор. Тем не менее, это отвлекало от действий, что было ему особенно необходимо. Ёнджун опустил руки в миску, набрал в них немного воды и вылил на ноги альфе. Он не знал, что именно делать, он никогда раньше не мыл никому ноги и никогда не видел, как моют ноги другим. У него даже мыла не было, но альфа его не просил, значит, оно ему было не нужно? Ёнджун только покачал головой и решил, стиснув зубы, работать с тем, что есть. Коснувшись чужих ног, он необдуманно скривился, слишком уверенный, что мужчины были поглощены разговором. Он мягко и осторожно их похлопывал, не желая делать больше. Ступни были большими, с длинными, неухоженными, темными волосами. Они росли от макушки стопы до пальцев ног, словно лобковые волосы. У него были неопрятные, обесцвеченные ногти, и Ёнджун даже не представлял, как такое могло случиться. Они выглядели шишковатыми, как у бабушки Красной Шапочки. Быть убитым альфой на самом деле было бы приятнее и уж точно менее унизительно, чем это. - Вот что бывает, когда всю гребаную работу делают альфы. Мы рискуем своими жизнями, чтобы защитить омег, которые ни хрена не делают. Я заслуживаю гребаный массаж ног время от времени. - Он вздохнул и посмотрел на Ёнджуна. - Ты, там внизу, тебе лучше сменить выражение лица. Мужчины замолчали и перевели внимание на телевизор, пока Ёнджун пытался сохранять бесстрастное выражение лица. Он прижал большие пальцы к стопам мужчины, в самом мягком местечке, и на некоторое время сосредоточился на этом месте, зная, что там чаще всего возникают судороги. Остальные четыре пальца оставались лежать на ступнях мужчины, и он чувствовал, как густые волосы плавают в воде. Рот Ёнджуна начал наполняться слюной, и он тут же закрыл глаза, чтобы его не стошнило. Разумеется, было легче не видеть чужие ноги перед собой, но он не хотел, чтобы альфа накричал на него за то, что ему не уделяют должного внимания. Лишь на несколько секунд Ёнджун позволил себе спрятаться за собственными веками. Затем он открыл глаза лишь для того, чтобы посмотреть, куда двигает руками. Он плеснул еще немного воды на ступни мужчины и провел большими пальцами по их длине. Ёнджун не хотел смотреть на чужие ноги, но не знал, куда направить взгляд. Они прошлись по правой штанине мужчины, а затем остановились на шве на промежности. Он бы продолжил блуждать взглядом и дальше, если бы не очевидная эрекция, выпирающая из его штанов. Ёнджун смотрел на нее несколько секунд, его руки дрожали, а кровь стыла в жилах, страх пронизывал его нервы, заставляя плотный комок встать в горле. Когда мужчина потянулся вниз и положил на ширинку ладонь, прижимая свободные штаны, пока Ёнджун не смог разглядеть полное очертание, он, наконец, снова посмотрел вниз и притворился, что никогда этого не видел. Даже склонив голову вниз, с прикованным к миске с водой взглядом, он мог видеть член мужчины периферийным зрением. Он был прямо перед его лицом. Затем мужчина убрал руку и поерзал, раздвигая колени и не вынимая ног из миски. Лишь тогда в нос Ёнджуна ударил странный запах. Он был совершенно незнаком его мозгу, и все же был присущ его психике. Его сердечный ритм начал ускоряться, вызывая внутри те же тревожные бабочки, но порхающие мягче. Они спускались вниз по животу, ниже, ниже, ниже. Когда в его голове начал воспроизводиться навязчивый образ того, как мужчина хватает и трахает его, Ёнджун с ужасом понял, что происходит. Он сглотнул, надеясь утопить бабочек в животе, а затем снова перевел взгляд на ноги альфы, вглядываясь в каждый волосок, родинку, мозоль и обесцвеченный кусочек кожи, пока его снова не начало тошнить. Благодаря этому, чувство исчезло. И Ёнджун продолжил игнорировать запах эрекции этого мужчины.

***

Этой ночью Ёнджун сидел на диване, подключив телефон к зарядному устройству. В комнате было темно, но экран телефона освещал его лицо лучом белого света и был единственным источником яркого света в комнате. Как выяснилось, найти информацию об оборотнях было очень легко. Ему следовало догадаться, учитывая, что они были вовлечены в общество… или, по крайней мере, люди пытались их вовлечь. Так что, разумеется, у них были свои собственные новостные источники, журналы, веб-сайты и блоги. Однако за таким изобилием информации следовало и изобилие дезинформации. Большая часть передовых веб-сайтов до ужаса противоречили друг другу. Настоящий омега наверняка мог бы с точностью сказать, что было правдой, а что фальшивкой, но Ёнджун почти ничего не знал об этой жизни. «Omegasreborn.com» утверждал, что альфы могут читать мысли омег, чего можно было избежать, съев тюбик имбирной пасты, но «lycanthropycentral.com» говорил, что оборотни не могут читать эмоции друг друга, если они не очень сильны, и Ёнджун действительно не знал, чему верить. Из последних сил он зашел в расширенные настройки Google и разрешил результаты только из доменов .edu и .gov. Введя в строку поиска «преимущества альф над омегами», он наткнулся на статью Сеульского национального университета под названием «5 преимуществ (и недостатков), которыми обладают оборотни перед людьми». Ну, раз статья была опубликована университетом, то должна была быть официальной, не так ли? Ёнджун зашел на сайт.

1: Они могут чувствовать запах друг друга, но НЕ людей Вопреки распространенному мнению, оборотни не различают запах людей. Они могут найти других оборотней по запаху и даже отличить определенных омег или альф друг от друга, как ваша собака! Но, в отличие от вашей собаки, они совсем не могут чувствовать запах людей. Проходя мимо человека на улице, они поймут, что это человек, методом исключения, но не смогут почувствовать запах человека, который находится вне досягаемости (если только указанный человек не использует духи или не имеет очень сильного запаха). Этот слух получил широкое распространение после выхода популярного фильма 1970-х годов «Мой друг Даймей», в котором повествуется о серийном убийце-оборотне, способном находить людей по запаху их дерьма и банановому аромату. К сожалению, этот слух поддерживался как людьми, которые боятся оборотней, так и оборотнями, которые хотят, чтобы люди их боялись. К счастью, это ложь. У людей нет специфического для оборотней запаха.

Ёнджун медленно моргнул, принимая информацию к сведению. Он искренне верил, что оборотни могут чуять людей. Все вокруг это говорили: его семья, его друзья, даже его учителя говорили об этом. Ёнджун всегда думал, что он хорош в том, чтобы держаться подальше от пропаганды и думать своей головой, чтобы понять, когда что-то не так, но этому он верил. Это было нечто настолько безобидное, он слышал об этом всю свою жизнь, задолго до того, как возникло какие-либо напряжение. Как он мог попасться на такую вопиющую ложь? Он помнил отрывки из новостей, которые смотрел отец. Он помнил людей, репортеров и политиков, говорящих о том, что человечество должно быть в ужасе от того, что оборотни могли чуять их запах и отследить их дома. Ёнджун знал, что этим людям нельзя доверять. Он знал, что они хотели лишь повысить свой рейтинг или получить больше голосов, но не думал, что они настолько ужасны. Даже когда ситуация становилась все хуже и хуже, когда начались беспорядки и грабежи, они все еще не могли признаться в своей лжи? Ёнджун сам смотрел новости после исчезновения отца, и этот факт никогда не упоминался. Это заставило его все переосмыслить. Он уже давно говорил себе, что потребление любой информации равносильно потреблению ложной информации. И это мнение не было полностью ошибочным. Даже просматривая только академические статьи или исследования, Ёнджун понимал, что информация все равно может быть предвзятой в отношении людей или оборотней. Человек, пишущий или проводящий исследование, всегда был человеком или оборотнем, золотой середины не было. Всегда будет присутствовать неотъемлемая, извечная предвзятость и повод для искажения результатов, даже если она была неосознанной или очевидной лишь при оформлении выводов. Кроме того, не исключено было наличие неких тайных инвесторов проекта, которые могли бы заставить ученых предоставлять желаемые результаты. Но даже понимая все это, Ёнджун осознал свою собственную предвзятость. Он настолько увлекся постоянными разговорами о политической обстановке Южной Кореи, что возненавидел их. Он ненавидел все, что имело отношение к политике, и ненавидел, когда слова «люди» и «оборотни» использовали в одном предложении. Он больше не мог этого выносить и уж точно никогда снова не станет использовать свое свободное время для дальнейших исследований. Какая-то его часть считала, что, игнорируя все это, он спасает себя от лжи. Но теперь было ясно, что пренебрежение лишь делало его неосведомленным. Это его собственное эгоистичное утешение заставляло его бояться, что Ликаны обнаружат его в собственном доме. Вздохнув Ёнджун снова уставился на сайт.

2: Только альфы могут превращаться в Ликанов Этот факт более общеизвестен, чем предыдущий. Альфа-оборотни - единственные в мире существа, способные менять форму. Хотя до сих пор не было обнаружено, как и почему эти существа могут менять свою форму, Сеульский национальный университет занимается разработкой усовершенствованной технологии для получения большей информации. Пожалуйста, посетите нашу страницу пожертвований, чтобы помочь финансированию по программе сканирования мозгов альфа-смертников, которые были пожертвованы нашему университетскому медицинскому корпусу! 3: Альфы могут превращаться в Ликанов только при наличии луны Большинство людей знают, что альфы превращаются в Ликанов ночью, но это лишь половина правды! Альфы могут оборачиваться, пока луна находится в небе. Во время лунного затмения можно увидеть Ликана и днем! Опять же, это явление можно изучить и лучше понять гораздо быстрее, если вы решите пожертвовать хотя бы один доллар нашему медицинскому институту. 4: Омеги могут забеременеть, лишь когда сформирован узел Это как и очень большое преимущество, так и очень большой недостаток для оборотней. Альфе может быть довольно затруднительно сформировать узел. Для этого требуется либо гон, либо течка, либо хотя бы полчаса регулярного секса с омегой. Учитывая, что гоны и течки занимают всего два месяца в году (не считая гоны и течки, совпадающие друг с другом), и сложность формирования узла при регулярном сексе, рождаемость оборотней всегда была значительно ниже, чем у людей. Несмотря на то, что низкая рождаемость является недостатком, очевидным преимуществом является возможность заниматься незащищенным сексом. В исследовании 2019 года говорится, что «только 15% оборотней когда-либо покупали презервативы», а число оборотней, которые действительно их использовали, может быть еще меньше! Это, разумеется, усилило стереотип, что оборотни - дикари, зависимые от секса. Но в каждом стереотипе есть доля истины; у оборотней в среднем на 300% больше секса, чем у людей. 5: Единственный способ убить Ликанов - выстрелить в них серебряной пулей В человеческом обличии альфа может быть убит, как и любой другой человек. Однако альфу в форме Ликана можно убить только серебряной пулей. К сожалению, серебряные пули чрезвычайно трудно достать из-за недавнего усиления мер самообороны. Серебро, криптонит для Ликанов, все еще может обжечь их кожу одним касанием. Поэтому, если найдете слиток серебра в сейфе своего прадедушки, попробуйте бросить его в Ликана, если возникнет необходимость. Если хотите узнать больше об оборотнях, сделайте пожертвование в наш медицинский центр.

Ёнджун скопировал ссылку на сайт и отправил Тэхёну.

Ён Это правда? А еще, знаешь ли ты что-нибудь о том, что Альфы способны или неспособны чуять Я имею в виду эмоции, а не запахи в целом

Ёнджун не был уверен, что Тэхён все еще бодрствует в час ночи, но даже если он не сможет ответить до утра, ничего страшного. Ни один из альф не мог увидеть его входящие сообщения, так как он старался не задерживаться рядом с ними так долго, чтобы они увидели его телефон. Однако он все равно позволял себе использовать телефон лишь ночью, перед сном, потому что переживал, что сможет привлечь лишнее внимание или показаться шпионом. Он не был шпионом на самом деле. Если бы был, то давно бы ушел. Он не хотел добывать от них информацию или слушать, о чем они говорят... он просто хотел вернуть свою семью. Он хотел, чтобы эти люди бросили то, чем занимались, перестали убивать людей и оставили его в покое. В голову Ёнджуна внезапно пришла идея, о которой он раньше не думал. Правительство Южной Кореи целиком состояло из людей. Разве они не могли помочь ему выгнать этих оборотней из своего дома? Разве они не были бы более заинтересованы в информации, которую могли предложить эти люди? Особенно, если они были мятежниками и бунтовщиками? Они были подстрекателями, наверняка правительство захотело бы покончить с ними. Ёнджун открыл страницу набора номера, но его пальцы не спешили действовать. Ему нужно было нажать три цифры, только и всего. Всего три цифры. Но что, если один из альф его услышит? Что, если они еще не спят? Ёнджун понятия не имел, как далеко его голос будет разноситься из гостиной. Если они услышат, что он звонит в полицию, не убьют ли они его? Если они услышат, что он звонит в полицию, это будет его последняя ошибка в этой жизни. Ёнджун отключил телефон. Он ворочался в постели всю ночь напролет. Стукнул час ночи, потом два и три. В три тридцать Ёнджун сдался и, разочарованно фыркнув, сел на диване. Тело ныло от онемения, а в черепной коробке уже назревала сильная головная боль. У него не было одеяла, а альфы поддерживали в доме неприятно холодную температуру. Кондиционер, дующий ему в лицо из вентиляционного отверстия сверху, лишь усилил боль за веками. Безусловно, больше не было смысла пытаться уснуть, поэтому Ёнджун встал и подошел к окну рядом с входной дверью. Он знал, что это бессмысленно. Каждый прошедший день заставлял его терять надежду когда-либо снова увидеть своего отца, но Ёнджун все еще находил утешение и отвлечение в поисках. Его глаза блуждали по одному и тому же километру улицы, словно это был неизведанный участок Марианской впадины. - Почему ты еще не спишь? - голос напугал его, и Ёнджун быстро повернул голову в сторону. Он мог видеть лишь тень фигуры, что стояла в коридоре, ведущем к его и Чохи комнатам. Это было видение, которое легко могло бы сойти за детский ночной кошмар, если бы только Ёнджун не узнал говоривший голос. - Смотрю на звезды, - солгал он. Фигура шагнула вперед, в круг лунного света, и его черты оказались окутаны его сиянием. Он встал рядом с Ёнджуном и посмотрел в окно, но Ёнджун не мог отвести от него глаз. Лицо Субина было освещено луной, но белизна его кожи и чернота волос придавали ему мрачную эстетику персонажа из старого фильма. Резким контрастом на черно-белом фоне выделялись его глаза. Как только он встал в отражении звезд, они, казалось, собрали свой свет в увеличительное стекло и, словно прожектор, отражались в его глазах, заставляя их светиться красным, словно расплавленный металл, выкованный в оружие по выбору Ёнджуна. С этого ракурса, когда Субин не смотрел на него, он внезапно перестал казаться таким устрашающим; он не олицетворял кровавую агонию всего человечества, его аура была приглушенной и расслабленной, чего Ёнджун никогда раньше не чувствовал. И хотя она была не совсем похожа на комфорт угасающего камина, он, по крайней мере, смог на мгновение подавить страх быть убитым. Альфа смотрел в окно, между деревянных досок, к которым Ёнджун привык, но от которых больше не было толка. Он не осознавал, что все еще стоит напротив Субина, пока мужчина не заговорил с ним. - Я хочу кое-что сказать, но не уверен, что это уместно. Его тихий голос казался продолжением ночи и не нарушал тишину. Как только он окончил фразу, и завеса ночной атмосферы снова опустилась на них, в воздухе вокруг них, казалось, чего-то не хватало. Ёнджун медленно скрестил руки на груди, отчетливо слыша, как при этом шуршит его рубашка. Он ничего не сказал, но кивнул головой, зная, что Субин может его видеть, даже глядя вперед. Он чувствовал себя немного странно и слегка социально неподобающе, не сводя глаз с Субина, в то время как тот смотрел в окно, но ему было все равно. Как бы он ни старался придерживаться социальных норм, разве они теперь имели какое-то значение? Разве они не были разрушены и не перестали существовать вместе с остальным обществом? - Я ходил вокруг да около, но ты не даешь никаких подсказок. - Ёнджун сглотнул, но продолжал смотреть на альфу непоколебимым взглядом. - Я хочу знать, Ёнджун, где твои родители? В доме воцарилась тишина, пока Ёнджун делал глубокий вздох. Его первым инстинктом было сказать, что он понятия не имеет, но прежде чем он успел заговорить, голос Субина быстро разрезал воздух. - Они были людьми, не так ли? - Глаза Ёнджуна расширились, а руки напряглись на груди. - То есть, это не редкость, когда люди усыновляют оборотней. Меня тоже усыновили, и я лицо нашего движения за свободу. Тебе не нужно нас бояться, тебе не нужно это скрывать. Мы не навредим тебе только потому, что ты воспитан людьми. - Нет, это не.. - Я буду откровенен, - прервал его Субин, наконец повернувшись к Ёнджуну лицом. Он скользнул рукой в карман спортивных штанов, и глаза Ёнджуна проследили за его движением, чтобы не смотреть ему в лицо. По какой-то причине на альфу было гораздо легче смотреть, когда он не смотрел в ответ. Когда его темно-красные глаза фокусировались на Ёнджуне, они становились слишком ошеломляющими. - Вот, - сказал Субин, протягивая скомканный лист бумаги. - Я нашел это у тебя под подушкой, ты не можешь врать. Как только взгляд Ёнджуна сфокусировался на нем, он начал качать головой. Ему даже не нужно было видеть его целиком, чтобы понять, что это такое. Он совершенно забыл выбросить флаер протеста на Затонувшей площади, который прислал ему Тэхён. Его глаза метнулись к Субину лишь на мгновение, прежде чем он снова закачал головой в сторону флаера. - Нет, это не мое. Я не... я не знаю, не знаю, где... Боже... - Эй, эй, - Субин шагнул вперед, а Ёнджун отступил назад, все еще крепко обхватывая себя руками. - Я не пытаюсь тебя напугать. Я просто хочу знать, где твои родители. Я не злюсь, правда. Успокойся. Ёнджун расстроенно нахмурил брови и сделал еще один шаг назад. Парень перед ним излучал знакомый запах океанских волн, но он читал, что альфы могут выпускать какой-то дурацкий успокаивающий феромон. Нет, он этого не хотел. Он не хотел, чтобы ему велели успокоиться, когда он был спокоен. Ёнджун был самым спокойным человеком, которого знал. Но как он мог не заикаться, когда ему угрожала потенциальная смерть за то, что он был связан с людьми и человеческими протестами? Ему было все равно, что Субин был воспитан людьми, если это вообще было правдой, Ёнджун ему не доверял. - Я спокоен, — заявил он, медленно скользя глазами по телу Субина, пока не вонзился ему точно в глаза. Он держался неподвижно, его взгляд был темным и прищуренным, непоколебимым, пока Субин смотрел в ответ. Эти глаза выражали не что иное, как кровь принесенных в жертву людей, к которым очень скоро мог присоединиться и Ёнджун. Когда он смотрел в эти глаза, то видел свое собственное будущее. Столбы черного дыма, словно капля чернил в стакане воды, поднимались от бушующих пожаров их горящей страны. В огне стоял Ёнджун. И кем он был? Сожженным на костре за то, что был жалким мешком с мясом? Субин и другие оборотни разорвут его на части, если он позволит себе стать еще одной жертвой. Что бы сделал его отец? Что бы сделал мужчина? - Чхве Ёнджун, опустись, - сказал Субин, и его голос изменился. Вместо легкого бриза, витающего в ночном воздухе, он теперь стал глубинным грохотом полуночной грозы. Его глаза сузились, а губы скривились в явном недовольстве. И Ёнджун был напуган. Он знал, что этот человек может стать единым целым с лунным светом, превратиться в чудовищного Ликана и раздавить череп Ёнджуна пальцами. Но Ёнджун не был собакой, которая выдавала свои истинные эмоции явным языком тела. Нет, он не был похож на Субина. Ёнджун держал на лице ту же маску неповиновения и продолжал соревноваться в гляделки. Его ноги были прижаты к полу, когда Субин шагнул ближе, и внезапное желание просто повиноваться ему поползло по носу и задушило горло, а Субин даже пальцем не пошевелил. - Омега, - позвал парень, подойдя достаточно близко, и заговорил тихим, сердитым голосом. - Опустись. Субин оказался всего в нескольких сантиметрах от лица Ёнджуна, словно близость могла усилить его приказ. Так оно и было. Потому что голова Ёнджуна настолько затуманилась дымкой послушания, что та начала проникать в его мозг. Он чувствовал ее на своей коже, словно шариковый одеколон, словно слой дезодоранта, словно воду, стекающую с кожи после душа. Когда он сглотнул, показалось, словно он проглотил соленой воды. Но Ёнджун решил, что не позволит себе попасться на эту уловку, несмотря на чувство затопления, которое он испытывал каждую секунду неповиновения. Он лишь резко вскинул подбородок вверх, вызывающе приподнял брови и поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с Субином. Теперь, когда они были так близко, он наконец смог разглядеть детали в этих темно-красных глазах. Вокруг зрачка и внутри радужной оболочки был очень тонкий черный контур; он имел форму пятиконечной звезды, в центре которой находилась черная дыра. Ёнджун отвлекся, пытаясь составить полный образ и изо всех сил стараясь игнорировать растущий дискомфорт в теле и прилагая усилие, чтобы колени не подогнулись. Он предначертал собственную судьбу. Он не позволит отнять у него последнее безопасное место. Он не потеряет собственный самоконтроль из-за глупого животного. Они могли забрать и забрали все, что было снаружи: его семью, его дом и его труд. Но если они лишат его собственного внутреннего контроля над разумом и телом, тогда он действительно станет не чем иным, как мешком костей, который можно использовать в качестве игрушки. Он превратится в манекен. И какой тогда будет смысл жить? Он никогда не мог позволить этому случиться. - Господи, - Субин вздохнул, и черты его лица начали смягчаться, когда он взглянул на Ёнджуна. - Господи, что ты за омега такой? Когда туман из соленой воды и песка рассеялся в сознании Ёнджуна, он, наконец, почувствовал, как прохладный воздух снова наполняет легкие. Он даже не осознавал, как сильно феромоны душили его, пока не настал этот момент облегчения. Но теперь, когда лицо Субина все еще было так близко к его собственному, он не мог полностью расслабиться. Он держал его взгляд своим, непоколебимым и контролирующим, в то время как губы Субина изогнулись, приоткрываясь в ошеломленной улыбке. Он выдохнул небольшой смешок и слегка покачал головой. - Ты и правда просто нечто, - он разорвал зрительный контакт с Ёнджуном, и его глаза скользнули по его мягкому лицу. Лунный свет размывал каждую пору и несовершенство, делая его неотличимым от картины. - Я должен был принять твое предложение… - тихо сказал Субин, на мгновение задержав взгляд на губах Ёнджуна, прежде чем наклониться и с легкостью накрыть их своими. Его руки cлабо сжимали талию Ёнджуна, а флаер, все еще смятый в его кулаке, прижимался к его боку, напоминая о том, что едва не произошло. Опасность, в которой он едва не оказался, просто потому, что не был достаточно умен, чтобы расставить все точки над i. Но он не допустит, чтобы это повторилось. Он застыл на мгновение, не зная, что делать, но поцелуй был кратким. Несмотря на то, что он казался невинному парню затянувшимся, все закончилось всего через несколько секунд. И когда Субин оторвался от него, у Ёнджуна даже не было времени понять, на что это было похоже. Но все было отлично. Каким-то образом он заставил альфу себе симпатизировать, и это было все, что он должен был сделать. Пусть альфа касается его или целует, как захочет; единственное, чего он не мог отнять, это разум Ёнджуна. - Я... раньше никого не целовал, извини, - тихо признался он. Субин ничего не говорил, и это заставляло его нервничать. Он не мог позволить Субину думать, что они не хотели одного и того же. Если Субину понравился поцелуй, то ему следовало думать, что и Ёнджуну тоже. И если у Субина сложилось впечатление, что Ёнджуну не понравилось, Ёнджуну следовало объясниться. Это был самый очевидный способ заставить альфу взять его, так? И кроме того, он не врал. Он еще ни с кем не целовался. - Ничего, - сказал Субин, его выдох скользнул по лицу Ёнджуна, словно успокаивающий бриз. Он снова наклонился, и на этот раз Ёнджун закрыл глаза. Это было еще одно простое касание губ. Никакого языка или непристойных шевелений губами; Ёнджун это ценил. Хоть он и не стал бы жаловаться, целоваться без явного намерения заняться сексом, которого так боялся Ёнджун, все же было приятнее. Он с легкостью принял тепло Субина. Ёнджуну было легко повторять и возвращать нежное, медленное движение. Легкая влажность позволяла их мягким губам легко скользить в унисон. Чтобы продемонстрировать собственное удовольствие, Ёнджун нежно коснулся рукой плеча Субина и сжал ткань его рубашки, скользя рукой вниз, пока она не легла на бицепс парня. Это, казалось, подстегнуло Субина, и он притянул Ёнджуна к себе за талию, но на этом все закончилось. Они остались напротив окна. Лунный свет лился сквозь деревянные доски и окрашивал их лица тусклым сиянием, в то время как остальная часть дома по-прежнему была окутана тьмой, делая их двоих последними людьми на планете.