Шаг навстречу

Ноябрь

      Вместе с ноябрём, самым грязным и промозглым месяцем года, наступил плановый осмотр. Туман, окутавший земли Малфоев, скрывал безобразие на затопленных дорожках, но обходил стороной рослые фигуры мужчин, одетых в министерские мантии. Они стояли неподвижно, заложив руки за спины, и дожидались приказа к отправлению, в то время как их начальник, невыносимо болтливый Боб, завершал приготовления в поместье.       Мэнор не спал с раннего утра. Портреты, годами жившие одними сплетнями, с упоением обсуждали скорый отъезд молодого господина. Делали ставки: что изменилось, как скоро род Малфоев обеднеет за неимением наследника и чего ожидать от больного мальчишки. Гермиона, которую Дэвид буквально стащил с постели, сонно болталась в пространстве. Драко и Нарцисса должны были вернуться из Мунго к вечеру, и ничего грандиозного, по её мнению, в их уходе не было. Малфой, расплывшийся в кресле бледной молью, похоже, имел такое же мнение. С трудом держа голову ровно, он смотрел в свинцовое небо и боролся с желанием впитаться в пол.       — Уверяю тебя, Боб. Мисс Мартин вообще волевая женщина.       — Будет с неё!.. Толку никакого. Что насчёт Бетси?       — О, она…       Мартин, Бетси… Гермиона не знала этих людей и вообще сомневалась, что они имеют хоть какое-то отношение к Мунго. Больше от недовольства, нежели от нетерпения, она затопталась на месте и заметила на себе взгляд. Драко на её смятение отреагировал просто: усмехнулся и вернулся к погоде за окном, — чем привёл её в ещё большее замешательство.       Не стоит быть провидцем, чтобы догадаться, что Хэллоуин сказался на их отношениях. Если тогда Гермиона не понимала, почему его прикосновение взбудоражило её сознание, то сейчас скрепя сердце признавала: Драко начинал ей нравиться. Осознание этого не пришло как гром среди ясного неба: она была достаточно взрослой девочкой, чтобы отдавать отчёт своим чувствам, — и всё же симпатия к Малфою оказалась, мягко говоря, нежеланной. Стремясь выяснить причину, Грейнджер провела целый сеанс самокопания, и результаты её… в общем-то, не обрадовали.       Во-первых, Малфой был красив. Как и любая девушка, Гермиона имела определённые стандарты, и Драко, как ни печально, под них подходил (стоит уточнить, что Рон, несмотря на полное отсутствие стиля, высокий и в целом симпатичный, хотя её привлекло его чувство юмора и мягкосердечность). Заметила это она ещё в школе, на курсе четвёртом, но тогда их связывали иные обстоятельства. На практике Гермиона в основном сталкивалась с неказистыми или престарелыми людьми — тут уж, сами понимаете, смотреть не на что. А, заключив контракт, она фактически подписала себе смертный приговор.       Поначалу Драко не вызывал в ней ничего, кроме тревоги и неприязни. Слишком бледный, слишком худой, слишком слишком. Но, чем больше они привыкали друг к другу, тем неохотнее он сопротивлялся лечению. Стала проклёвываться его истинная натура: неплохо сложенное тело, правильные черты лица, пронзительный взгляд.       Всё то, что ей по недоразумению нравилось.       Во-вторых, он многое знал и отличался редкостным остроумием. Тут даже пояснять не надо, почему Гермиона оценила это. Порой его шутки и замечания выходили грубыми, но по мере их общения углы сглаживались: Драко старался следить за словами.       …Что нравилось ей тоже.       В-третьих, Малфой доверял ей. Именно это зацепило её когда-то в Гарри и Роне. Они верили ей и считались с её мнением. Малфой поступал так же, правда, за маленьким исключением: он либо оспаривал её слова, затевая несерьёзный спор, либо начинал пускаться в размышления, чтобы понять, почему она считает так, а не иначе. Последнее, кстати, Гермионе льстило: он уделял время на то, чтобы узнать её.       В-четвёртых, он… флиртовал. По собственной инициативе. Только разбирая их прогресс за прошедшие недели, Гермиона выяснила, что Драко частенько норовил её потрогать: схватить за руку, скользнуть пальцами по коже или одежде. Если раньше это не бросалось в глаза, то во время бессонных ночей Гермиона пришла в ужас от того, насколько прикосновения были цикличны. С тех пор она не могла не подмечать, как он брался за её кисть, когда она вытаскивала неизвестную склянку, и подносил к своему лицу изучая; подсаживался ближе, когда она плюхалась на кровать; толкал её в плечо с ухмылкой…       Как бы то ни было, между принятием чувств и их отрицанием стояла одна неопровержимая истина.       Драко Малфой — её бывший однокурсник. Если Люциусу удастся создать противоядие, а Драко после принятия не забудет всё, что происходило, он разорвёт её в клочья. Ведь ему, как ни прискорбно, никогда не нравилась Гермиона Грейнджер.       Она старалась ссылаться на то, что между ними, как целителем и подопечным, образовалась связь. Напоминала себе, что это непрофессионально — симпатизировать пациенту. И уже который день сыпалась, когда Малфой ни с того ни с сего обращал на неё внимание. В эти моменты в ней просыпалась глупая и наивная девочка.       Тут Боб решительно воскликнул «пора!», напугав её до чёртиков, и хлопнул мистера Берроуза по плечу. Дэвид обернулся к Гермионе с лёгкой улыбкой.       — Дорогая, если ты смотрела на пациентов с таким укором, я не удивлён, почему они тебя слушались.       Молчание.       — Ладно, ладно, прости старика! Заговорился, бес попутал! Кстати, — он воровато оглянулся на миссис Малфой и, пока она что-то выясняла с работником Министерства, полез в чемоданчик. — Извини, что поздно. Поговорил с Кингсли, вот, — ей в ладонь лёг кулон с небольшим светящимся камнем. — Как ты просила. Сильнейший против сглазов. Пусть не пропадут твои руки.       — Спасибо.       — Как выяснишь что-нибудь, дай знать. Кингсли хотел написать тебе письмо, но побоялся, что его перехватят. Твоё задание очень важно, не забывай о нём. А то, смотрю, расслабилась… Шучу я, шучу, не сердись.       Её ужалило раздражение, и наставник, пожав её сжатый кулак, поспешил на выход. Он слишком пренебрежительно относился к её работе. Да, она не целитель его уровня, не член известных магических организаций, но быть сиделкой — это не просто «принеси, подай, иди нахрен, не мешай». Она тоже уставала, и он смеет укорять её за то, что она «расслабилась»? А не пойти ли ему и Кингсли в…       Словно почувствовав её настроение, Драко, за кресло которого взялся Боб, оглянулся и подмигнул ей. Двумя глазами. Гермиона улыбнулась.       Отпустило.       Ледяной воздух заставил поёжиться и плотнее запахнуть кардиган. Последнее, что она увидела, прежде чем двери закрылись, — то, как ветер подхватил волосы Малфоя. Не надевает шапку из принципа. Идиот.       Защитный амулет загорелся жёлтым, стоило Грейнджер ступить на территорию библиотеки. Стеллажи с треугольниками степенно ждали её возвращения, упёршись тёмными сводами в потолок. Подходящее место, чтобы спрятать артефакт, если руководствуешься правилом «положи на видном месте». Милостивый Хогвартс! Одно лишь Акцио помогало с поисками, в крайнем случае зачарованный путеводитель рядом со столом мадам Пинс, а здесь приходится осматривать всё самой.       За два месяца, казалось, она сумела проверить только десятую часть библиотеки. Зря Дэвид считал, что она просиживает дни в комнате. Секция с безопасными книгами была изучена вдоль и поперёк и не вызывала никакого интереса с точки зрения «Врат». Зачем докладывать о подвижках, которых нет? Гермиона примирилась с мыслью, что огорчит министра, но у самой огорчений по этому поводу не возникало. После инцидента с почти оторванными пальцами её внутренний исследователь умер окончательно. Теперь её куда больше занимало раскрытие Драко с новой — приятной — стороны.       Шли часы. Уже не страшась быть убитой, Гермиона сидела и неторопливо листала «Чудовищную книгу о чудовищах». Ею завладели воистину пугающие твари, о которых в хогвартских источниках не нашлось и слова. Немудрено: эта редакция книги не просто кусалась и царапалась, но и попыталась обглодать ей лицо. К сожалению, она встретилась с силовым полем, воздвигнутым амулетом, и шлёпнулась обратно с поскуливанием. То, что кулон оберегал хозяйку таким образом, делало поиск намного продуктивнее.       Неожиданно Гермиона услышала, как распахнулась дверь и потревоженные книги зашуршали страницами. Кто это? Домовой эльф?       — Мисс Грейнджер…       Нет. В библиотеку пожаловал Эдгар.       «Как же ты достал…»       Девушка подорвалась на ноги, запихнула книгу на полку и на носочках ринулась по проходу. Отметка на часах достигла одиннадцати утра — вероятно, дворецкий просто хотел пригласить её на завтрак, но искушать судьбу не хотелось. Залетев в ближайший удобоваримый поворот, она схватилась за первый попавшийся справочник.       — Мисс Грейнджер, Вы здесь?..       — Да, — выдохнула она и повторила чуть громче: — Да, Эдгар! Вы что-то хотели?       Она выглянула из-за угла с наигранным удивлением, прижав справочник по котлам к груди. Эдгар показался на другом конце прохода. Как оказалось, ему требовалась её помощь, но в чём — Гермиона понять не успела. Она послушно последовала за мужчиной, надеясь, что он не заметил её бегающих глаз и неровного дыхания.       Так, они вышли на кухню, где столпились домовики. Эдгар разогнал их негромкой, но твёрдой просьбой, и перед Гермионой открылся вид на мешки из-под круп, рваные и опустевшие.       — Это… мыши? — протянула она неуверенно. Он позвал её ради этого?       — Нет, мисс. Полагаю, это гномы.       Дворецкий схватился за мешок и поднял его одной рукой. Гермиона не сразу сообразила, что следует смотреть не на вздувшиеся под пиджаком мышцы, а на существо, что напоминало картофелину и лежало без движения, раскинув в стороны лапки.       — Сегодня эльфы обнаружили, что бó‎льшая часть продуктов пропала. Как выяснилось, это гномы. В последнее время они зачастили, и я бы хотел, чтобы Вы помогли мне найти их норы.       Дворецкий Малфоев просит её об… выдворении гномов? Что за нелепица?       — Но почему Вы не поручите это эльфам?       Горе ей — спрашивать о таком! Но и промолчать выше её сил. Когда Наземникус исчез вместе с вещами Сириуса, Кикимер и Добби нашли его в два счёта. Вряд ли кухонным и садовым эльфам пришлось бы нелегко отыскать норы.       Однако вместо разумного ответа дворецкий сказал следующее:       — Пусть в моей жизни будет хоть капля авантюризма.       И Гермиона смирилась, что все её представления об этом мире ложны.       В первую очередь они осмотрели кладовую и обнаружили в углу комнаты, за ящиками с овощами, приличных размеров дыру. Маленькие отродья прорыли ход и прогрызли половицы, чтобы добраться до залежей пшеницы. Об этом твердили неровные края досок и перерытая земля в глубине прохода. Гермиона подумала залить дыру водой (так миссис Уизли иногда выкуривала гномов), но, по словам Эдгара, те давно покинули подполье. Вот только этот проход являлся не единственным. Эдгар, вновь продемонстрировав недюжинную силу, развернул бочки. За ними нашлись внушительные щели, из которых торчали иссушенные тельца. Крохотные по росту, но крупные вширь, гномы застряли при побеге. Выглядели они при этом как настоящие картошины, и, не будь Гермиона знакома с Молли Уизли, приняла бы их за овощи и отправила на суп.       Дав задание залатать отверстия, Эдгар предложил Гермионе выбраться на улицу и вместе поискать гномов. Это фантастически несуразное предложение она не отвергла из-за проснувшегося интереса. Если её передвижения и контролировали, то способ выбрали весьма необычный.       К полудню показалось солнце — те несчастные крупицы, что не съела знаменитая английская серость. Неспешно прохаживаясь по саду и перепрыгивая через лужи, любители-детективы проверяли каждый встречный куст. Кое-где виднелись намёки на норы, но ни одна из них не принадлежала гномам. Ориентировались по чутью: след из хлебных крошек полностью истребил дождь.       Долго искать не пришлось. Со стороны грядок послышались звуки, не похожие ни на шелест ветра, ни на шорох птиц. Переглянувшись, Эдгар и Гермиона направились на зов. Бесстрашный гном, чья влажная голова сверкала на солнце, как галеон, заходился в экстазе и хрипло напевал «трам-пам пам, трум-пум пум». Дёргая короткими ручонками вверх, он приплясывал вокруг пышного гриба, и это настолько не укладывалось в голове, что язык не поворачивался назвать происходящее дурным. Уродцу не хватало только бубна, чтобы ударять в него на особых «пам» и «пум».       — Он что, вызывает дождь?       Эдгар улыбнулся уголками губ и зашумел, чтобы напугать гнома. Обычно садовый народец не отличался умом и при возникновении опасности бросался к своему жилищу, но это же Малфой-мэнор! Отчаянная картофелина бросила пляски и встала в позу.       — Готовьтесь, Гермиона.       — К чему?       Отвечая на её вопрос, из роз напротив выскочил другой гном и налетел на её сапог, начиная яростно его дубасить. Глаза Гермионы полезли на лоб. Это что ещё такое? Она отвела ногу и вдарила гному, отправляя его обратно в цветы.       — Здесь находится нора, верно?       Эдгар, нахаживая круги вокруг скалящегося танцора, кивнул:       — Возможно, даже под этим грибом.       Так началось выдворение.       Гермиона со смешанными чувствами разглядывала гнома, который пытался подтянуться и впиться острыми зубками ей в пястье. Давненько она не занималась подобной ерундой. Неужели гномов невозможно убрать, да так, чтоб с концами? Она попробовала перехватить существо поудобнее, но взвизгнула. Укусил! По ощущениям — типичный закидон хомячка, но в последний раз Гермиона видела хомячков ещё в младшей школе, поэтому отшвырнула гнома с диким писком. Наглая картошка упала и, немного подрыгавшись на спине, вскочила и скрылась.       — Не беспокойтесь, Гермиона. Смотрите, достаточно просто сделать так, — Эдгар крепко обхватил очередного монстрика за черепушку, — и… — второй рукой сжав ножки, отвёл руку и, размахнувшись, кинул сопротивляющегося гнома в небо.       И, когда тот начал падать обратно, пнул его как футбольный мяч.       — А Вы мастер.       Это были не глупые зверёныши из Норы, а хитрые изворотливые создания. Они нападали то по одному, то все вместе, и всегда с разных сторон, не давая и шанса узнать, где находится их дом. Впрочем, то, что они защищали гриб, стало очевидно: чем ближе Эдгар подходил к нему, тем больше живых овощей его атаковало. Тем не менее дворецкий выдворял гномов профессионально, не останавливаясь ни на одном дольше двух минут, — выстоять против него было просто невозможно.       Вскоре поднялся ветер, безжалостно проникающий под пальто и леденящий руки. Грейнджер, устав, спрятала ладони в карманах и отошла в сторонку, пока Эдгар разделывался с последними гномами. Явно довольный собой, он вырвал гриб и показал ей нору, где белели пшеничные зёрнышки.       — Нужно позвать эльфов.       До возвращения Малфоев всего ничего — они решили провести время за чаем. Эдгар заваривал его вручную, выбирая травы и ягоды по личному усмотрению, и Гермиона следила за уверенными движениями его рук, не веря, что такие могучие кувалды способны удерживать миниатюрную ложечку. Она ощущала себя на редкость комфортно даже в тишине и теперь гадала, как Эдгар — мужчина, разбирающийся в ботанике, сумевший заслужить преданность домовиков и расположенность аристократов, — оказался в поместье без наличия магических сил.       — Как давно Вы работаете в Малфой-мэноре?       Она пришла к этому выводу, когда предложила использовать Люмос, чтобы осмотреть гномью нору внимательнее, но Эдгар никак не отреагировал на это. Он не стушевался, не поощрил её, не разозлился — но в глазах появилась странная обречённость. Сопоставив слова Полли о том, что «зря мистер Эдгар магией не пользуется», и то, что дворецкий предпочитал магии силу, Гермиона решила, что он либо сквиб, либо магл. Возникал вопрос, как Люциус, всей душой презиравший не магов, взял его под своё крыло.       — Год и семь месяцев.       — Получается, Вы застали Драко здоровым? — кивок. — Скажете по секрету, каким Вы его видели?       — Что конкретно Вы хотите узнать?       — Ну… — она несколько притупилась, не желая говорить ничего резкого и компрометирующего. — Мой друг, Гарри Поттер, работал с Драко последние несколько лет. Я же видела Драко до своей практики и ничего не знаю о нём. В школе он был… как сказать… непонятным мне человеком. А сейчас он изменился, если можно так выразиться. Мне интересно, какой он был при Вашем… — она взмахнула рукой, не в силах подобрать нужное слово, — появлении.       — Я не могу говорить плохо о семье, которой служу, мисс Грейнджер, — невзирая на тон, на губах дворецкого появился намёк на улыбку.       — Ничего плохого! Только…       — Есть пару вещей, которые расскажут вам о мистере Малфое больше. Поскольку Вы составили мне компанию, я могу поделиться, — Эдгар пододвинул ей ароматную чашку. — Когда я впервые приехал в поместье, он уже много работал. Зная, что он нём писали в газетах, я был удивлён. Нечасто встретишь «избалованного ребёнка», пропадающего днями на работе. Сейчас я могу судить наверняка, что успехи Драко продиктованы его способностями. При этом работа аврором требует много душевных сил, и он уставал. Что касается грубости, то этого я не замечал. Прекрасные манеры — не без вспышек агрессии, конечно. Мистер Малфой уважал семью, но двигался своей дорогой. Тоже хорошая черта.       — А… при проклятии… когда начали уходить целители. Каким он был? То есть мне говорили, что ему не нравились его помощники, но я не верю, что никто не сумел достучаться до него.       — Я не уверен, что должен рассказывать это вместо Драко, мисс Грейнджер, поэтому без подробностей. И я бы хотел, чтобы это осталось между нами.       — Обещаю.       — Вы не единственная, с кем мистер Малфой хорошо обращался. Однако та девушка поступила очень незрело, дав надежду и отобрав её. Не буду говорить, что она перевернула всё с ног на голову, но определённо повлияла на Драко. После неё не задерживался ни один целитель.       — Имя, как я понимаю, Вы не скажете?       — Правильно понимаете.       Что за девушка? Может, Астория Гринграсс? Они, если ей не изменят память, когда-то планировали обручиться. Об этом даже в газетах писали. Но она же не целитель. Если бы была, Гермиона непременно бы об этом знала. Или?..       Стараясь заполнить ставшую неловкой тишину, Грейнджер осторожно подала голос:       — А как Вы оказались здесь? Можете не отвечать, если не хотите. Мне просто любопытно.       Эдгар задумчиво огладил край чашки, остановив взгляд на малиновой воде, и Гермиона поняла, что его история выходит за грань обычной. Быстро, пока разговор не перерос во что-то откровенное и болезненное, она дополнила:       — Если Вам трудно, Вы не должны…       — Всё в порядке, Гермиона, — Эдгар посмотрел ей в глаза. — Сейчас — в порядке, — и, вздохнув, начал рассказ: — Моя жена, Эмили, магла. Я же, как Вы могли догадаться, лишён магической силы. Нет, мисс Грейнджер, я не сквиб. Вам, как целителю, должны быть известны случаи, когда при большом потрясении силы волшебника блокируются. Могут пройти месяцы, годы, прежде чем они вернутся; но я, если честно, не испытываю дискомфорта. Мы с Эмили жили в Хогсмиде почти на самом краю и содержали небольшую лавку. Она безумно любила волшебство. Не понимаю, как, с рождения имея такой интерес к магии, она не получила дар. Это просто несправедливо. Впрочем, я сделал всё, чтобы она не чувствовала себя другой.       Тем летом мы собирались начать ремонт и расширить лавку. Купили мебель, кое-что по мелочи. Ей очень нравились всякие безделушки вроде часов или движущихся статуэток. Если бы дела пошли в гору, возможно, мы бы завели детей… — он усмехнулся и потёр нижнюю часть лица. — Началась война. Гонения маглорождённых. Пожиратели крушили всех и вся. Когда они вторглись в Хогсмид, я попытался аппарировать вместе с Эмили, но не успел. Банально не успел. До сих пор корю себя за это. Эмили отправили в Министерство, где пытали. Круциатусом, Вам же известно это заклятие? Она не помнила меня. Ни меня, ни себя. Никого. Я был раздавлен настолько, что сам заблокировал свои способности. И…       — Но Люциус, он же…       — Дослушайте, мисс. Не буду отрицать, что, увидев мистера Малфоя на пороге своего дома, я захотел выхватить палочку. Однако я многому ему обязан. Именно он предложил мне помощь. Деньги и лучшую палату в Мунго — благо у него есть знакомые целители разума. Эмили, к счастью, обошла участь Лонгботтомов, и сейчас она успешно идёт на поправку, понемногу вспоминая события прошлого.       — Так много лет… Вы оставите войну в её памяти?       — Нет. Никогда. Я не хочу, чтобы она помнила о том, как те, кем она так восхищалась, мучили её.       Разговор совсем расклеился, но Гермиона хотела узнать ещё одну вещь:       — Вы поэтому пропадаете? Навещаете её?       — Да.       Ясно. А она его подозревала…       Они ещё немного поболтали на отвлечённые темы (целительство — самая стабильная из всех), и Эдгар, пожелав ей прекрасного дня, удалился. Гермиона, желая отвлечься от мыслей об Эмили и её судьбе, с затаённым нетерпением ожидала возвращения Драко.       Что ж, за сегодня она сделала три вещи: впервые за несколько лет пнула гнома; узнала интригующую информацию о Драко; и, кажется, подружилась с Эдгаром. Хоть и взбередила при этом старые раны.       Кое-что может ей пригодиться.