Вне зоны доступа

      Со стаканчиком горячего шоколада в руках и подпевая композиции в наушниках, Хигучи спускается в подвал где по вечерам в этот день недели никого нет, и можно в одиночестве спокойно пострелять.       Резко и неожиданно она ощущает движение с боку, а потом один проводок, пролетая опасно близко к горячей жидкости, повисает, слегка болтаясь. Ичиë поворачивается, её раздражённый взгляд быстро смягчается, улыбка несколько секунд украшает лицо, а потом, замеревшая в самом начале Хигучи, снова идёт по ступенькам, но медленнее.       — Чем могу служить, сэр?       Шагающей рядом Чуя, сложив руки на груди, наклоняется к ней и спрашивает почти заговорчески:       — Как впечатления? — его довольная улыбка ещё чуть-чуть и ослепит её буквально.       — Это было неожиданно, сэр. — Девушка останавливается, поворачивается к нему и просит: — Пожалуйста, больше не подкрадывайтесь ко мне, работа и так рискованная.       Накахара пожимает плечами и идёт дальше, обгоняя её на несколько ступеней. Блондинка делает глоток и догоняет его, а молодой человек замедляет шаг.       Он аккуратно и быстро зажимает между пальцами один наушник, наклоняется к нему, прикладывая тот к уху. Ичиë снова дёргают в сторону, но в этот раз не так резко, как в первый. Она делает шаг — теперь они идут почти соприкасаясь плечами — её шеф сперва выглядит немного удивлённым, но это выражение лица быстро исчезает.       Ичиë решает, что Чуя Накахара не имеет возражений на счёт того, чтобы идти так близко к ней.       — Коë оказалась... Несколько не такой, какой я её представляла, — признается Хигучи, отпивая из стакана и задумчиво гладя вперёд.       — А какой ты её представляла, Ичиë?       «Чуть больше похожей на вас» — девушка не может сказать этого вслух.       Она задумчиво поджимает губы, сильнее, чем следует сжимает пальцами стаканчик и не знает как ответить.       Чуя долго смотрит на неё, потом улыбается улыбкой «опять ты за своё» — это читается и во взгляде, но что означает Хигучи не догадывается. Потом он отбирает у неё стакан и делает глоток.       Хигучи открывает рот, но лишь молча закрывает его. Она упирается руками в бока и смотрит на своего шефа, как на ребёнка, который опять что-то натворил.       — Вот. — Накахара двигает к ней стаканчик и показывает пальцам. — Этот взгляд гораздо лучше, чем твоё не-знаю-куда-деться-выражение-лица. Теперь отвечай на вопрос.       Блондинка хлопает глазами пару раз, тенет короткое «э-э» и убирает руки по швам. Ей кажется, что молодой человек, разочарован, но, пожалуйста, пусть только кажется. Вздохнув, девушка говорит:       — Мне казалось, что она будет больше похожа на вас, сэр. — Хигучи торопливо добавляет: — Хотя, конечно, вас я тоже не так знаю, чтобы что-то утверждать, сэр.       Выражение его лица сложно определить: то ли Чуя заинтересовался её ответом, то ли он им недоволен. А может быть, Хигучи удалось его рассмешить. Ей не понятно.       — Эй, а вот это интересно! — он снова обгоняет девушку, перегораживает ей дорогу, схватившись за перила и встав на расстоянии от Хигучи всего в ступеньку. — А я тогда какой, Ичиë?       «Приставучий» — Хигучи ощущает себя втянутой в детскую игру.       — Не такой, каким вас представляют, — блондинка шагает в сторону, стремясь обойти. — Сэр.       Чуя повторяет движение за ней, его улыбка становится шире, а глаза — может быть, дело только в освещении — горят искрами азарта и кажется немного серыми. «Точно в освещении».       — Ну, это же не ответ, самой так не кажется, м?       — Я опаздываю.       — Так ответь на вопрос и я тебя пропущу, — деловито предлагает Чуя.       У Хигучи не остаётся выбора. А по идее, вариантов не осталось, когда они начали этот разговор, идущей в некуда.       — Вас считают более громким и грубым в работе, чем остальных руководителей, сэр, — Ичиë вздыхает, — Озаки, по слухам, очень похожа на вас внешне вот я и ожидала похожести в характере.       Справедливости ради, Чуя и Коë действительно похожи внешние. Настолько, что, когда блондинка только начала работать в организации, наткнулась на слух, что между ними есть кровное родство. Размышляя об этом, Хигучи, склонив голову, разглядывала своего шефа.       В ответ он тоже смотрит на неё в упор, улыбаясь с долей хитринки.       — Скорее, я на неё, — задумчиво произносит Чуя и голос у него вдруг становится очень мягким.       — Думаю, что так, сэр, — кивает блондинка.       Накахара не мешает ей сделать шаги в сторону и поравняться с ним на ступени, но стоит ей спуститься чуть ниже — он хватает девушку за локоть, не давая шагнуть дальше. Прикосновение снова отдаётся теплом, но Хигучи поднимает на молодого человека уставший взгляд.       Чуя пьёт её шоколад, а девушка молча хмурит брови и устало вздыхает. Он совсем не мешает ей выдернуть руку, а она никуда не бежит, прижимаясь к стене и сложив руки на груди.       — Озаки похожа на красивую ледяную скульптуру.       — Думаешь, Коë холодная?       Хигучи знала, что люди женщины являются мастерами пыток. И могла предположить, что их руководительница равнодушна ко всякого рода воплям, треску костей или виду крови. Ичиë прошлось заметно «похолодать» после работы с человеческой смертью, так что она могла сделать выводы.       Девушка пожимает плечами: разве её дело что-то думать о руководстве? При том, о руководстве, с которым она виделась впервые.       — Или на изящную фарфоровую куклу, как у неё в кабинете.       — Думаешь, Коë хрупкая?       — Ничего я не ней не думаю, сэр, — устало отвечает блондинка.       — А если я скажу, что в чём-то ты близка к истине, Ичиë?       Ей кажется, что она задаёт даже слишком много вопросов. После того, как сказал, что сегодня больше она ему не нужна. Почему-то возникает ощущение, что Чуи Накахары в её жизни стало как-то очень много.       «Тебе просто кажется», — убеждает саму себя, — «сравниваешь с Акутагавой вот и проблемы. Всё нормально».       — А скажите?       Вдруг внутри возникает смелость. А может, это просто осознание того, что застряла она тут надолго и торопится смысла уже нет.       Накахара о чём-то думает. Хигучи успевает за это время написать «Ещё ждёшь?» и сразу в догонку: «Спускаюсь».       — «Фарфоровая кукла» — это больше про Кëку.       Хигучи поднимет брови от удивления. Они, кажется, обсуждали Озаки, а не Изуми. Хотя, если у этой женщины есть кто-то, кто действительно на неё похож — это именно Кëка.       — Хотите обсудить девочку, сэр?       — Ну, о ней-то ты что-то точно думаешь. — Молодой человек пожимает плечами, но в голосе чувствуется уверенность. — Я всё-таки читал твоё досье.       Она думает. Молча смотрит на него и вдруг начинает движение вниз по лестнице.       — Мы можем обсудить это по дороге? — она оборачивается на него через плечо. — Если вы, конечно, не, заняты, сэр.       Она слышит, как шеф идёт за ней и спиной чувствует довольную улыбку.       Рюноске привёл девочку в её квартиру, когда в Йокогаме пошёл первый снег: на чёрном пальто пятнами таили белые снежинки, а ещё ими была усыпана вся его голова.       «Красиво» — это была первая мысль Хигучи.       Девушка поборола желание стряхнуть с волос и одежды мусор и предложить чаю, но, естественно, сдержала этот неуместный порыв.       — Сэмпай?       — Хигучи.       Перед глазами метнулось что-то яркое и маленькое — слишком яркое, и слишком маленькое на фоне его тёмной, высокой, худощавой фигуры. Девушка сделала шаг назад, когда слишком близко к ней оказался ребёнок.       Первым в глаза бросилась красная одежда, которая выделялась своей явной принадлежностью к традиционной Японии. Потом блондинка опустила глаза на затылок с длинными, чёрными волосами, убранными в низкие хвостики.       Маленькая девочка мёртвой хваткой вцепилась в ночную рубашку на уровне бёдер и подняла свой взгляд — Хигучи вздрогнула — холодный, пустой, такой как-будто перед ней старуха, прожившая не один десяток для, а не малышка. Глаза были голубыми, на самом деле, очень даже красивыми, вот только напоминали бездонную пропасть без капли света.       — А ты? Сможешь меня убить? — первое, что сказала ей незнакомка. — И «Демонический Снег» тоже.       У Хигучи по спине пробежал холодок и собрался по позвоночнику, в район поясницы, где лежали маленькие ледяные ручки. Она, положив руки на худые плечи, отодвинула от себя ребёнка. Усилий прикладывать совсем не пришлось и, глядя на эту слабое тельце, ощущая боль в хриплом голосе в взгляде, Ичиë почувствовала, как почти буквально сжалось её сердце.       — Как тебя зовут? — с трудом выдавила из себя девушка. В горле встал комок.       — Кëка, — прошептала девочка.       Блондинка, нахмурив брови, оглядела малышку: ей на вид было столько же, сколько Нацуко. Наверное, поэтому так больно видеть её худой и уставшей, к тому же промокшей, хоть они видятся впервые.       — Меня зовут Ичиë, Кëка, — Хигучи изобразила улыбку, хотя это было не слишком уместно. — Проходи внутрь и подожди меня.       Конда дверь за Кëкой закрылась, хозяйка квартиры позволила себе вздрогнуть от той атмосферы, которая окутала лестничную площадку.       Акутагава, всё время их разговора, молча наблюдавший снег в окне, скосил на свою подчинённую взгляд.       Они долго молчали, а Хигучи ещё и буравила его недовольным взглядом. Её не устраивало многое: то, что он не предупредил о своём приходе, то, что притащил с собой маленького ребёнка, то, что от него пахло кровью и то, что Акутагава выглядят равнодушным, хотя в таком состоянии может заболеть.       — Хотите чаю, семпай?       — Я и так задержался с этой девчёнкой, — безэмоционально ответил Рюноске, конечно же, подразумевая, что не останется.       Хигучи вздохнула. Ну и черт с ним, сейчас важно другое:       — Она одарённая? — «Демонический Снег» наталкивал на такие мысли.       — Скорее всего, но я не проверял.       Её поразила наивность этого человека. А если это шпион и Акутагава мог пострадать?! Что, если это ловушка? Хорошо, что сестра уже давно не живёт дома.       Впрочем, Хигучи хотела дожить этот день спокойно и, если начальник с Кëкой на пороге, подпортили планы, скандал на фоне её опасений полностью разрешит её тихий вечер.       — Что вы вообще о ней, знаете?       — Зовут Кëка и она хочет, чтобы я её убил.       Хигучи не нравилось, что семпаю приходилось лишней раз пачкать руки в крови, поэтому она старалась сделать всё сама. Но на убийстве ребёнка у неё скрутило живот. Ичиë не пыталась скрыть своё отношение к этому, а относилась она резко против таких вещей.       А ещё она все-таки знала семпая достаточно хорошо, чтобы быть вверенной в том, что Акутагава Рюноске не любит бессмысленное насилие и убил бы сразу.       — Вы же её не убьёте.       — Она может быть полезной, — пожал плечами юноша. — Хочу, чтобы побыла у тебя, пока объясняю это начальству.       — Это я знаю, — отмахнулся Чуя, когда девушка закончила свой рассказ. — Рю ко мне пришёл.       — К вам?       — Конечно. Поэтому Коë про неё и узнала.       — Тогда, зачем же вы спросили, сэр? — блондинка неуверенно глянула на него.       — Мне было интересно, что ты о ней думаешь, Ичиë. Не то, как Акутагава появился на пороге.       Хигучи отвернулась и, глядя в пол, дёрнула бровями, даже не зная, что толком можно сказать про Изуми. Она ведь всего лишь выполняла приказ и провела с ней всего несколько дней.       Эти дни Кëка практически не выходила из комнаты Нацу, в которой девушка её временно поселила. Она вообще ничего не говорила, почти не ела, не беспокоилась, казалось, ни о чём. Лёжа на кровати, смотрела в одну точку на стине или спала.       На третий день Хигучи завладела не сильная, но всё же злость: дело было не в том, что готовила она в пустую, а в том, что пассивная Кëка думала о смерти, это по ней было невооружённым глазом видно. Конечно, человек вроде Ичиë мог бы плюнуть и она бы плюнула, если бы это не была маленькая девочка.       А ещё она ненавидела самоубийц и даже мысли о смерти — не хотела проживать это ещё раз. И вообще смерти в её жизни было больше, чем достаточно.       Вечером того же дня, когда уговоры принесли ровно ноль прогресса и блондинка устала продолжать эту бессмысленную борьбу, она достала шприц и вколола Кëке препарат, чтобы та не сопротивлялась во время мытья. Правда потом стало понятно, что можно было справиться и так.       Изуми не сопротивлялась в следующий раз. И когда Ичиë приводила её волосы в порядок. И когда подшивала одежду. И когда её кормили с ложки.       Кëка оставалась такой же равнодушной к миру. Но она делала всё, о чем её просили.       — Она была очень послушной девочкой, сэр.       — А ещё?       — А что ещё? — выдохнула она.       Хигучи пожала плечами и задумалась. Поджав губы она вспоминала лицо Изуми, её равнодушный взгляд и эту жуткую усталость. А ещё запах крови был с ней, а не с Акутагавой.       — Тихая, грустная, равнодушная. Одинокая. Пустая. — Ичиë подняла на Накахару глаза. — Продолжить?       — Нет, больше не нужно.       За этими разговорами он оставил её у дверей тира, где они с Тачихарой отрабатывали навык стрельбы в гордом почти-одиночесиве.       Хигучи крикнула в догонку, что вечер с Коë и Миюки был замечательным. Чуя не обернулся, но громко рассмеялся.       Тачихара направил на неё свой пистолет — Хигучи, закатив глаза, резким движением достала свой, нацеливаясь на его ногу. Между ними была тишина и только старая, блеклая, вытянутая по серому потолку лампа, потрескивая, мигнула.       У неё болела голова от неприлично частых напряжённых ситуаций, с тяжёлым молчанием, которое только мешало привести мысли в порядок: они начали лесть из всех щелей, какие только могли быть в голове, но стоило отдать им должное за то, что Одасаку последний раз вылезал лишь когда решил откомментировать «металлический запах» Озаки и Мори.       Ичиë кривовато улыбнулась, они сделали одновременный шаг на встречу друг-другу. И ещё один. И ещё, и всю дорогу она проклинала себя за свою слабость, из-за который этот поразит теперь позволяет себе так вести себя с ней. Боже, какая тупость.       — Ну хватит уже, Тачи, — девушка убрала пистолет. — Меня задержал Накахара, вот и всё, — она пожала плечами.       В конце недели нужна разгрузка. Ей и ему когда-то в равной степени, потому что Акутагавы головная боль обоих — Гин его до сих пор бесит, а её всю жизнь, наверное, будет волновать старший брат брюнетки.       — Я представил грёбанную «Русалочку». Пардон, мамзель.       «Что за дурацкая привычка давать им клички в честь диснеевских принцесс, а?» — Хигучи бросила пистолет на столик перед целями и пошла за наушниками. — «Собаку подарить, чтоб дурью не маялся?».       — И хотел её пристрелить? Романтично. — Ичиë, наклонившись над стеллажом с инвентарем, искала среди одинаковых жёлтых, свои любимые белые наушники. — Пару дней назад всё было супер, что случилось без меня?       Тачихара бросил куртку на пол, сложил руки на груди и подошёл к ней. Он быстро нашёл нужный аксессуар и молча положил в руки. Потом оперся на на стеллаж и, вздохнув, продолжил:       — Всё нормально. Всё нормально до того, как она надевает эту грёбанную маску и запихивает язык себе в зад-...!       — Эй! — Хигучи накрыла его рот рукой. — Гин не смешивает работу и личную жизнь, вот и всё.       По правде, в этом девушка коллеге даже завидовала больше, чем тому факту, что иногда по вечерам её ждёт сэмпай, они вместе идут домой и, вероятно, разговаривают о чём-то кроме приказов Огая. Ей хотелось быть такой же — уметь отделять одно от другого, уметь не быть сосредоточенной на Рюноске 24/7, уметь не думать о работе всё время.       Но кто знает, может быть, Гин как раз из тех «цветов», которые не могут жить без мафии, а для Ичиë это всё ещё её работа.       Может быть, блондинке повезло гораздо больше.       Надев наушники перед целью, Хигучи медленно выдохнула. Она сосредоточилась на том, что совсем не заботилась о Кëке — позволила Акутагаве превратить её в послушную куклу. Сосредоточилась на том, что Коë обрушила бы на него весь свой гнев, узнав о подрыве своей любимицы, и Акутагава должны был понимать это ровно как и то, что огребали бы они вместе. Сосредоточилась на том, что Озаки ничего не сделала, хотя о полных «Лимонника» и Рюноске всё было известно, и кто-нибудь — может, тот же Чуя — рассказал ей всё. Она должна была знать.       Выстрел.       Ичиë вспомнила, призналась самой себе, что злилась на Коë Озаки за то, что ей пришлось вспомнить ту девочку и ужас через который она — Хигучи, у которой есть сестра — заставила её пройти, дав закрепить ту бомбу. (Хигучи не то, чтобы брала ответственность за эту чужую жизнь).       Выстрел. — Она до боли в сердце понимала, что была единственной в той комнате, кого волновала жизнь Кëки Изуми. «Какая же дурость!».       Ещё выстрел.       И Чуя Накахара, который заставил выпотрошить себе память, анализируя свою — совсем чужую ей — наставницу и её любимую ученицу, не пойми зачем.       Выстрел. — Он. Выпил. Её. Успокоительное. Сладкое.       Она стреляет. И ещё.       От проклятого Сакуноске уже несколько дней болит голова. И эти навязчивые — давно забытые ею и свойственные его натуре — наивнее мысли, смахивающие на откровенно детскую мечту. «Что за бред!».       Ещё раз.       Ким Пëль и её ублюдок-племянник Рëн . Сколько раз за эти несколько минут она прострелила его пустую голову. А ещё эта проклятая белая комната, которая не выходит из головы.       Ещё один громкий, резкий, короткий звук.       И Одасаку. В этой блятски-белой комнате с мёртвыми цветами. Улыбается. А её сейчас стошнит.       Выстрел.       Хигучи падает, а на холодный пол с противным звукам падают металлические пистолет и наушники.       Тачихара оказывается рядом быстрее, чем она успевает сообразить, что с ней случилось. Он толкает её на скомканную рядом куртку, и, когда она лёжа, морщится от света лампы, спрашивает:       — Ты как?       — Зачем ты меня толкнул?       — Я тебя поймал, дурëха, — он щёлкает перед глазами и она стонет. — Что это с тобой?       — А. Я просто применила дар. И с Коë встречалась. Перенервничала.       — С Озаки, что-ли? — Тачи удивлён. — Опять накрутила себя почем зря.       Она слабо кивнула.       Усталость накопилась как-будто бы разом за весь день, хотя Ичиë ведь отдыхала. Она кладёт руку на живот, вторую ладонью к верху, прикрывая от мерцающего света лицо и закрывает глаза.       «А всё ведь было хорошо». — И всё правда так и было: Накара целый день был к ней внимателен, не давал на неё в больнице и вечер с Миябэ и Озаки был вполне тёплым, если бы Хигучи не злилась по пустякам, которые её касались в начале, а теперь находятся у Детективного агентства. — «Чего ты тут устроила, а?».       Причин упасть вот так перед этим парнем не было. Весь день она была в полном порядке.       — Может, в больницу?       Хигучи чуть открыла один глаз и скосилась на парня.       — Надо бы, — блондинка дёрнулась, чтобы подняться. — Но зацепок пока маловато, как-то.       — Каких ещё таких зацепок? — поднял брови Тачихара. — Знаешь, я не собираюсь тащить тебя до дома снова, Ичи, — серьёзно добавил он.       Девушка, уже в сидячем положении, хмуро зыркнула в его сторону.       — Забей, Тачи, — «и на зацепки, и на всё другое», — просто... Помоги мне встать.       Молодой человек был явно недоволен, но у неё не было сил обращать внимание на его лицо и эмоции, которое оно выражало. Нужно было подняться в свой кабинет и отдохнуть, хорошо, если поспать перед тем, как ехать домой.       — Тебе в медблок надо бы.       — Тебе слушать руководство надо бы.       Рыжий хихикнул. Это должно было бы её взбесить, учитывая состояние, но почему-то только заразило этой его идиотской улыбкой.       «А действительно ли, его?» — мелькнуло в голове. Хигучи, зажмурившись, помотала в разные стороны, чтобы отогнать бестолковую мысль с голосом Одасаку.       — Ты не моё руководство, вообще-то.       — Я приближенная, Исполнителя, вообще-то.       — Пардон, мамзель, —Тачихара в жесте «сдаюсь, не стреляйте» поднял руки, встал сам и одним рывком поднял её.       Ичиë зашипела, слабо ударив его. Кто же так дёргает человека, которому плохо. «Вот же бестолочь. Дайте Рюро сил и нервов».       — Проводить?       — Ты же не хочешь париться лишний раз, Тачи, — Хигучи улыбнулась и отошла назад. — Прибери здесь.       Блондинка медленно, но уверенно и прямо пошла к лестницам.       Длинное письмо улетает на почтовый адрес человека, который уже никогда не ответит. Ичиë, облегченно выдохнув, откидывается на жёсткую спинку стула с практически довольной улыбкой — в голове, наконец-то, наступает настоящая тишина.       Она делает последний глоток холодного, неприлично сладкого кофе с молоком, давно остывшего и оставившего тёмные круги на вчерашней газете.       Закрыв ноутбук, Хигучи поворачивается к небольшим, красным цветам, стоящим в другой чашке. Подарок от Коë из того торта с улиткой нашёл отражение в письме, потому что никогда она не узнает как выглядели розы в той странной, но немного симпатичной вазе.       Указанный палец слегка касается одного вытянутого, небольшого, алого лепестка. Девушка сгибает руку, ложиться на стол и, повернув голову, задумчиво смотрит на цветы. Вздыхает.       Картина рисуется даже красивая, если не обращать внимания на то, что блондинка в домашнем, тоненьком, выцветшим, растянутом свитере, который таковым назвать будет большим комплиментом: слабая резинка спадает с плеч, оголяя родинки, а каре едва достаёт до основания шеи.       На столе лежит упаковка с гуашью Нацуко, кисти, палитра и это хорошая причина надрать ей уши за бардак на кухне, где такого не должно быть, но как-то не хочется.       Хигучи наливает воду в пустую кружку, тёмной гуашью обводит вторую прямо на газете и закрашивает. Потом мешает белила и синюю, обводит кружок по контору, рисуя очертания блюдца. Добавляет некоторые детали тонкой кистью и вот — кружки с кофе или чаем стоят на газете. Она улыбается.       Рисовать всегда любила Нацу. Ичиë даже отравила её в художественную школу и у неё самой никогда не получается, как у сестры. Но и не нужно — у ставшей Хигучи были другие интересы. Ну, до того, как всё время стала отнимать работа.       В детстве девушка любила не так уж и много: любила, когда отец учил стрелять, помогала матери по дому, каталась во дворе на тяжёлых, синих качелях. И писала. Много писала.       Она всё ещё думает о Кëке Изуми: интересно, всё ли хорошо с девочкой на новом месте? Нормально ли с ней обращаются в агентстве, после всего, что ей пришлось сделать? Не бросил ли её паренёк-обратень?       Информация о ней засекречена и след уже простыл. Вероятно, успех будет такой же, как и с этим номером, да и пытаться что-то выяснить у блондинки, вообще-то, нет никаких причин. Всё, что ей сейчас важно — это то, что маленькая Кëка подходит для плана.       «К слову о планах», — она снова открывает ноутбук и открывает папку с делом семьи Ким. — «Я могу взломать голову, но номер будет проще». — Можно попытаться порыться в телефоне Пëль.       «Если подбить номер в базе организации, можно выйти на список всех звонков абонента». — То есть ещё больше сузить круг подозреваемых. Пробить подходящие варианты и выйти на человека, который подарил книгу Пëль.       «А шпионить — не вариант?»       Не вариант: она не может часто появляться у больницы. И лучше будет иметь страховку или хотя бы представление, кого нужно искать.       «Нужно найти этого человека», — уверяла себя Хигучи. — «Так спокойнее».       По воле Ичиë у больной женщины остался он один. Что-то внутри хотело убедиться, что это не псих вроде её племянника и всё может быть хорошо. Да, это только ради себя самой.