✦❘༻༺❘✧
Его широкая улыбка выглядит пугающей — один уголок губ ползёт выше — как-будто Чуя может на полном серьёзе её сожрать и, судя по тому, как обнажаются белые зубы от того, что Накахара улыбается шире, у Ичиë на лице весь испуг от ситуации вполне чётко написан:
«Какого происходит, а?».
— Че-чего? — с запинкой, слишком низким голосом, стараясь проглотить неожиданный комок поперёк горла, тихо спрашивает Хигучи.
Она искренне хочет услышать всё неправильно. Прижав руку к груди, смутившись, девушка медленно отползает от него, не разрывая зрительного контакта. Блондинка смотрит на него, выпучив глаза, а Чуя — с любопытством наблюдает за её действиями, его плечи мелко трясутся, а тыльная сторона ладони немного закрывает нижнюю часть лица.
— Ты рискуешь свалиться такими темпами, Хигучи, — молодой человек наклоняется в бок и смотрит ей за спину.
Мафиози поворачивается, опускает взгляд и видит, что сидит уже на самом краю. Повернувшись к шефу, она дёргается в его сторону, но замирает в нерешительности.
Чуя, оставаясь на месте, манит её как кошку безобидным жестом. Продолжает до тех пор, пока Хигучи не начинает двигаться и не оказывается на расстоянии вытянутой руки от него.
— Вот, промочи горло, — он протягивает ей кофе. Нетерпеливо запихивает ей в руку.
Хигучи благодарит одними губами, прокашливается в локоть, пьёт.
— Прям непрямой поцелуй, — как бы между делом в небо тихо-заговорчески произносит Чуя.
Хигучи сгибается пополам, резко дернувшись вперёд, громко сглатывает несчастный глоток.
Резко повернув голову в его, сторону, Хигучи пробегается быстрым взглядом по молодому человеку:
Его руки были свободно раскинуты по спинке их скамейки, ноги закинуты одна на другую, стопа постоянно двигалась из стороны в сторону медленно и изящно, как-будто поймала какой-то ритм. На лодыжке были очень заметны носки, которые выделялись из общей тёмной гаммы своим довольно-таки ярким цветом.
Хигучи зажмурилась, моргнула и подняла глаза выше.
Большая часть его тела была скрыта довольно симпатичным, но абсолютно бесформенно висящим на плечах пальто. Выделялся лишь ворот белой рубашки, на фоне которого были хорошо заметны кусочки ремней на груди и чекер на шеи.
Хигучи сглотнула, и, наконец-то подняла глаза на его лицо. Зря. Действительно зря.
Чуя метнул в неё быстрый, истинно «лисий» взгляд, не забыв при этом этот пугающей её, хищный оскал. Девушка вздрогнула, обхватив себя руками так, чтобы закрыться, отвела взгляд.
— Это совсем не смешно, сэр, — чётко, слышно, но всё равно тихо.
— А я шутил? — ухмыльнулся он, разворачиваясь к ней корпусом.
Ичиë вспыхнула. Вспыхнула совсем не от смущения, а от нарастающей внутри злости из-за того, что шеф так с ней говорит.
— Это ни капли. Не смешно, — бросила Хигучи ему в лицо, а потом с вежливой улыбкой добавила: — Сэр.
Этот навык — выплёскивать напряжение или недовольство начальством только частично, пряча всё за вежливостью и добрым личиком — Хигучи довела до идеала за время своей службы.
Накахара надвинул шляпу на глаза, так что хотя бы предположить ход его мыслей девушка никак не могла. Вместо этого она повернулась к нему, слегка опустила сложенные на груди руки, прижалась плечом к скамейке и опустила голову слегка в бок.
А злости в ней вдруг и не стало — губы тронула лёгкая, наверное, снисходительная улыбка: за то, как шеф с ней разговаривает, даже учитывая их недолгое личное знакомство, можно закрыть глаза на некоторые вещи.
Хигучи ведь может закрыть глаза на куда большее, если быть откровенной хотя бы с самой собой.
— В любом случае, — ей хотелось и было нужно перевести теперь тему. — Я рада, что смогла помочь вам с этой работой.
Молодой человек вздохнул, на секунду задержал дыхание и шумно, резко выдохнул — чёлка поднялась вверх и тут снова опустилась на лоб. Он снова посмотрел на Ичиë и в этот раз взгляд у Чуи был не таким резким, а скорее мягким. Хигучи подумала: «Как море у ног» — вспомнила любимые прогулки по пляжу.
— Сильно переборщил? Признаю, иногда заносит.
Блондинка задумалась и, стараясь не разрывать, зрительного контакта, ответила максимально честно.
— Та первая шутка была вполне неплоха, сэр. Не про Нацу, а про то, что вы меня ждали.
У Хигучи была не настолько низкая самооценка, чтобы считать, что её дар воспринимать стоит, как шутку, речь шла о том, что Чуя явно её провоцировал тем простым ответом.
Он молча смотрел на неё почти минуту. За это время ей в голову пришло несколько мыслей о том, что говорить всего этого ей не стоило. В конце концов, Накахара произнёс с чуть более серьёзной интонацией, чем раньше:
— Я не шутил, Хигучи.
— Вы опять, сэр? — Ичиë едва не закатила глаза.
— В каждой шутке лишь доля шутки, — пожал плечами её шеф.
Возразить на это можно было бы мало что, но девушка знала, что можно ответить.
— Хорошо, сэр. Вот я здесь, — она показала на себя, — рядом с вами, — красноречивый короткий взгляд на него, — и что мы будем делать?
Улыбка его была даже довольной. Или, может быть, ей только показалось. Чуя снова очень внимательно — почти изучающе — смотрел на Ичиë, прижав больной палец к подбородку.
Хигучи же рассматривала крону деревьев, представляя шум прибоя. Сквозь густую листву пробивались солнечные лучи и они были похожи на тот блеск, который часто есть на поверхности моря.
— Красиво, — под нос констатировала девушка. Казалось, что сам ветер тихо подтвердил её слова. Она снова посмотрела на Накахару. — Какие у вас на меня планы, сэр?
Чуя сложил руки на груди, расслабленное выражение лица, ей кажется, дрогнуло, но никуда так и не исчезло. Он спокойно, но с явным любопытством в голосе поинтересовался:
— С чего это у меня должны быть на тебя планы, м, котёнок?
Это обращение Хигучи проигнорировала, мысленно благодаря всех кого только могла, за то, что её не сравнили с кустарником или чем похуже.
Мазнув взглядом по часам, она ответила, скосив глаза в его сторону.
— Потому что до встречи с Коë Озаки несколько часов. Этого достаточно, скажем, — девушка наигранно задумалась, — на то, чтобы достать ещё информации про Рëна и его дела.
А может быть, и не про него. Скорее всего, не про него. Хигучи не стала бы выяснять про него.
— Зачем? Мы выяснили достаточно, тебе не кажется?
В начале, в моменте, ей так действительно казалось и казалось бы сейчас, и дальше, если бы не ряд нескольких странностей.
Или это всё она просто надумала.
Хигучи стушевалась. Может, шеф прав и не права она. Этот сценарий даже более реалистичный, если вспомнить обстоятельства.
— Слушай, да из тебя слова не вытянуть… Ты шпионам была, а, Хигучи? — протянул Чуя со смешком. — Засадных дел мастер, — добавил он, подмигнув.
Она только уронила голову на локоть руки, лежащей на спинке скамейки, чтобы спрятать лицо. Услышав уже ожидаемое хихиканье, девушка почувствовала, как кто-то аккуратно трясет её за указанный палец.
— Ты просто беседуешь со мной, а не теорему у доски отвечаешь, ты же в курсе, да?
Хигучи подняла на него глаза: Накахара всё так же улыбался.
— Просвети меня, Шерлок, что в этой растрёпанной голове за мысли?
Она всё ещё не уверена. Она редко в чем вообще когда-то уверена, если дело не касается Акутагавы Рюноске, которого теперь не будет.
Какая трагедия, божечки…
Что ж. Девушка мнётся, вздыхает, бегает глазами, цепляясь за несчастный стаканчик кофе, как за чёртову соломинку, и находит то, за что может зацепиться:
— Раз уж мы говорили о докторе Мори, сэр, то…
— «Доктор Мори», говоришь? — Чуя выглядит несколько сбитым с толку.
Это не удивительно, ведь Хигучи, наверное, единственный человек в мафии, кто упоминает предыдущей род деятельности Огая. Она хочет пояснить, но Накахара только отмахивается, мол, это ему вообще не интересно и просит продолжить.
— Исходя из того, что сегодня вы у него уже были, я думаю, что Коë в любом случае увидит предоставленные документы.
Предрекая возможные вопросы о том, как она поняла, что её шеф уже был на ковре у их начальства, Хигучи показывает на заколку, вспоминает ругань в коридоре и ещё раз показывает на досье секретаря Кима.
Молодой человек только кивает и внимательно слушает, подперев щеку костяшками пальцев.
— В личной встрече с Озаки, в случае, если всё известно боссу, я смысла не вижу, если честно, — пожирает плечами девушка.
— Я же говорил: она хочет тебя увидеть.
— Просто так? — поднимает бровь. — Не-ет, — посмеиваясь, отрицательно машет рукой. — Руководству всегда нужен результат, сэр.
— Где же нам найти информацию, чтобы Коë не надрала наши безрезультатные задницы, м?
— У Ким Пëль, — улыбается Хигучи, показывая ему папку.
— Правильный ответ, Ичиë — садитесь — пять.
Он смеётся и она вместе с ним.
Спускаясь на парковку, Чуя опускает глаза в телефон, а его помощница идёт немного впереди, сжимая в руке ключи от машины, мирно лежащие в кармане.
Спрыгнув с последней ступеньки, девушка чувствует прилив некоторых сил и желания закончить с этой работой. Допросы в любое время были самой любимой частью процесса.
— Сэр, — Хигучи разворачивается к нему лицом, сбавляя шаг, когда нужно идти спиной вперёд. — Могу я задать вопрос?
— Ты только что это сделала, если не заметила, Хигучи.
Он резко оставался, убирает мобильный телефон в карман и тут же достаёт оттуда пачку с сигаретами. Прислонившись к бетонной колоне спиной, молодой человек начинает шарить по карманам в поисках зажигалки, но почему-то не находит.
Девушка подходит, молча протягивает ту самую — маленькую, дешёвую, ярко-салатовую, которую случайно выманила (выпросила) у соседа сверху, похожего на Хироцу.
— Спасибо, — говорит Накахара, с зажатой в зубах сигаретой. Прикрыв рукой огонёк, он прикуривает и после возвращает. — Что там у тебя за вопрос?
Возвращает сразу в карман, нарушая её границы так неожиданно, что Ичиë пропускает вдох, а он на выдохе снова просит её отмереть.
Блондинка, сделав пару шагов назад и ещё столько же в сторону, точно так же, как и Чуя прижимается спиной к холодному бетону, стоит в стороне, чтобы избежать двух простых вещей: дыма от чужих сигарет и его голубых глаз.
— Что будет, когда вы отчитаетесь о работе Озаки?
— Думал пойти по домам. У тебя есть другие предложения?
— Как думаете, на этом дело секретаря и банды будет закрыто?
— Это уже третий вопрос, Хигучи, — зажав сигарету между пальцами, молодой человек указывает этой рукой в её сторону.
Ичиë не задала бы ни одного, но только в том случае, если была бы уверена в том, что после этого дела ей не будут пренебрегать за ненадобностью.
«Тебя» — значило, что у неё подходящий дар, для этой работы. Точно так же считал и именно это сказал ей в начале сам доктор Мори. Блондинка всё это прекрасно понимает, но легче ей не становится.
— После этого, что я буду делать, сэр? Допросы и мой дар не необходимы мафии на постоянной основе.
Она не хочет быть той, кто трётся на заднем плане, предоставленная самой себе, пока не позовут — она уже была на том месте. Так всё началось, так всё было с Акутагавой, так не должно было продолжаться.
«Массовка умирает быстро, каким бы талантливым не был каждый».
Чуя молчит одну, другую затяжку и медленный выдох. Потом поворачивается к ней лицом, упираясь локтем в бетон. Наверное, если бы он был хотя бы немного выше неё, выглядело бы всё это так, словно он нависает над ней.
Повернув голову в бок, так что ухо почти касалась плеча, Накахара задумчиво спросил:
— Это хорошо, не думаешь? Сможешь больше времени проводить с семьёй.
Хигучи только пожала плечами. Она уже и сама плохо понимала причину, из-за которой решила задать этот вопрос.
— Вы правы, сэр. Я лишь хотела спросить, что будет входить в список моих ежедневных обязанностей?
Накахара снова затянулся, выдохнул в сторону и ответил, казалось бы, с самым безразличным тоном, но с ноткой чего-то заговорческого:
— Можешь работать секретарём, — и снова посмотрел ей в глаза, — мне вот как раз нужен новый.
Что ж, его ответ убедил девушку в правильности её мыслей, которые неожиданно, но крайне глубоко засели в светлой голове.
— Вы всё очень удачно спланировали, Накахара, сэр, — улыбнулась девушка. Чуя ухмыльнулся.
Сейчас всё то, что произошло с ней за эти дни, выглядело, как план: слова Мори о её полезности в штате Исполнителя, рекомендации Акутагавы, скорое увольнение и перевод, о котором Хигучи даже не предупреждали — всё это было игрой руководства, в которой, как всегда, собственно, ей отвалилось роль пешки.
В принципе, Ичиë всё устраивает.
Устраивает, что нервотрепка с Рюноске закончилось, даже с учётом её с ним истории, устраивает, что толком в жизни мало изменилось, устраивает движение, которое будет значить, что она может протянуть ещё дольше в организации.
Чуя Накахара, который не отрицает очевидного и не считает, что она дура, Хигучи тоже устраивает.
— Well, I beg your pardon, — немного шуточным тоном.
— l'am okay with that, sir. — Она отмахнулась, ответив, даже не задумываясь.
Они смотрели друг на друга с взаимным удивлением. Молодой человек протянул довольное «М-м-м...» многозначительно и слегка смущающее. Блондинка отводит глаза.
— И это я тоже запомню, Хигучи, — он тушит окурок в битон и куда-то выкидывает. — Поехали.
Хигучи привычно пролезает на водительское сиденье и заводит машину. Спустя пару секунд начинает играть радио: в эфире программа новостей с приятным женским голосом.
Этот выпуск про новый альбом одной из её любимых групп, но Ичиë всё равно выключает. Она раскладывает у себя на коленях папку, листает её и забивает в навигаторе адрес больницы, где находится тётя секретаря Ким Рëна.
Девушка выкручивает руль, придерживая его только одной ладонью, жмёт на педаль газа и скоро они едут по дороге к пункту назначения.
Чуя опускает шляпу на глаза, складывает руки на груди и немного опускает голову. Когда блондинка почти решает, что Накахара действительно уснул, он тихо произносит:
— Мне, знаешь ли, нравиться её голос.
Но она всё равно вздрагивает от неожиданности. Переведя на него взгляд, Хигучи так же тихо уточняет:
— Вы про ведущую? — моло ли он имеет ввиду солистку той самой группы.
— Ага.
— И? — её рука тянется к кнопке радио. — Мне включить?
— Ага.
Дальше едут в тишине, если не брать во внимание программу и подпевающую шёпотом Ичиë.
Заснувшего шефа она будит минут через сорок, протягивает ему кофе и улыбается. Оглядываясь вокруг заспанным взглядом, Чуя понимает, что находиться на заправке.
Хигучи сообщает, что на месте они будут минуту через пять, может семь, говорит, что взяла на себя смелость купить и ему что-нибудь раз он купил ей сегодня перекус. Накахара только отмахивается.
Девушка интересуется его планами насчёт Ким Пëль: что её шеф надеется найти в её памяти и что они будут делать, если не получается выяснить что-нибудь полезное?
— Я тут почитала о ней. У Пëль был удар головой во время аварии, возможно, что будут проблемы.
— Ничего страшного.
— Вы не понимаете, сэр, — Хигучи быстро смотрит на него и возвращается к дороге. — Я вряд ли смогу что-то вытянуть.
Ей не хотелось бы этого признавать, но опыта всё ещё не хватало и, приближаясь к своей цели, блондинка всё больше сомневалась в своих силах.
Сжав руль покрепче, девушка приготовилась к вопросам о том, на месте ли у неё голова, где мозги и почему она раньше не сказала.
Вжавшись в спинку сидения, Ичиë очень часто, закусив губу, бросала взгляды на Накахару, который молчал и выглядел очень даже спокойно.
— Я же сказал: ничего страшно, — он посмотрел на неё. — Босс говорил, что ты только учишься пользоваться своим даром.
Хигучи, хихикнув почти нервно, прибавила скорости и спросила:
— Зачем мы едем?
— Учиться, Хигучи. Учиться.
Накахара помогает ей выйти из машины — Хигучи, совсем не ожидая такого, мнётся и нерешительно подаёт руку. Чуя одобрительно кивает, улыбается и дёргает её на себя, переходя на бег.
Ичиë едва умудряется сообразить и не успевает затормозить перед белой, высокой оградой, опутанной зеленью и каким-то цветами. Она выкрикивает, зажмуривает глаза, но удара не происходит, а над ухом звучит хрипловатый смех:
— Ты можешь открыть глаза.
Она видит, что находится высоко над землёй, в чужих руках. Молодой человек стоит на тонкой ограде так спокойно, словно это не стоит для него и капли усилий. Хигучи смотрит на него большими глазами.
— Не кричи больше, хорошо?
Блондинка кивает. Накахара отталкивается, на удивление плавно и быстро опускает их на другую сторону.
Времени оглядеться у неё не остаётся, потому что шеф действует быстро, затаскивая её в удивительно густую растительность у стены.
Они огибают здание и выходят в безлюдное место у стены. Чуя, придерживая шляпу, посмотрел на окна, под которыми остановился и, обернувшись на девушку за ним, шепнул:
— Она здесь.
Хигучи, согнутая, упирающуюся руками в колени, пытающуюся восстановить дыхание, быстро поднимает голову, кивает, при этом агакая и возвращается к дыханию. Вдох-выдох. И ещё раз.
Спустя пару минут отдыха блондинка подходит к своему начальнику, смотрит на большое, открытое окно, на плавно «танцующую» в потоках ветра белую занавеску и, сложив руки на груди, таким же шёпотом интересуется:
— Пëль является членом семьи вашего человека, почему мы проникаем к ней тайно? В связи с обстановкой, вас здесь увидеть ожидаемо, сэр.
Накахара смотрит на неё так, словно даёт шанс самой догадаться, но Хигучи только пожимает плечами, открыто признавая, что не всё понимает.
— Потому что босс откусит мне голову, если я нарушу его приказ «игнорировать Ким Пëль».
Понятнее от того, что он сейчас сказал, к сожалению, не стало.
— И всё же здесь мы оказались, потому что?.. — тянет она, мысленно закапывая свою самооценку и хороший образ в глазах Чуи.
— Потому что Коë надерёт мой зад, если я буду игнорировать такого важного свидетеля, Хигучи.
— Но, сэр, это прямое нарушение приказа!
Молодой человек поднял на неё взгляд и улыбнулся. Девушка так же внимательно смотрела на него и только поджатые губы с сжатыми кулаками, выдавали то, что эту игру в гляделки Ичиë — не удивительно — проигрывает.
— У нас есть пространство для манёвров, не стоит так переживать.
Он имел ввиду ставку доктора Мори на собственный ум своих подчинённых: руководство обозначало общую позицию организации, но босс часто давил на отдельных членов, побуждая их к какому-либо действию.
У Хигучи, например, возможность совершить такой ход, исходя из своих соображений, была одна — это операция по спасению Акутагавы.
«Босс был хорошим стратегом, который просчитал все сценарии развития сюжета и выбрал благоприятный для мафии, но вместе с этим обладал симпатией и некоторой привязанностью к своим подчинённым», — Ичиë довольно часто давала доктору именно такую характеристику. — «Не удивительно, что он решил спровоцировать самостоятельную операцию», — девушка вспоминала, как он почти по-настоящему ломал её кости, перечисляя травмы Рюноске. — «Это не значило бы открытый конфликт, потери были бы минимальны, а в случае успеха в строй вернулся бы ударный одарённый».
Размышляя обо всём этом, Хигучи, оглядев Исполнителя с головы до ног, пришла к очевидному выводу о том, что у Чуи Накахары возможностей для самостоятельного решения большое, чем у неё. Если у него получится здесь, что выяснить, Озаки предоставит отчёт боссу, если нет — их здесь вообще не было.
Как простому человеку, Ичиë это казалось несколько странным, слишком сложным, но её дело было в том, чтобы подчиняться шефу.
— Что ж, надеюсь, что это не пустая трата времени, сэр, — блондинка протянула ему руку. Без дара Накахары на такую высоту подняться было бы крайне сложно.
Чуя подхватил её, в два прыжка отказался на подоконнике, опустил девушку на пол и тихо спрыгнул рядом.
Пëль лежала там: похожая на мальчишку, худая, бледная, с тонкой кожей, дрожащими веками и дыханием, которое было единственным, кроме пиканья всяких мониторов, источником звука в пустой, белой комнате, казавшейся Хигучи мертвенно-холодной, как-будто на металлическом стуле со светлой, изношенной обивкой сидела сама Смерть.
Единственным пятном цвета в этой белой комнате были давно засохшие, грязно-коричневые цветы или, точнее, то, что когда-то было розами. Тремя, наверное, красными и совершенно точно яркими розами.
Гладкая, невысокая ваза, где стояли слишком коротко обрезанные остатки цветов, имела очень странную — по не озвученному мнению Ичиë, даже вульгарную — форму: это были женские бёдра, виднелся рельеф части ног, верх обрезался, чуть не доходя до пупка. Девушка скривила губы и быстрее отвела взгляд.
На круглом столике с длинной ножкой кроме вазы была книжка в светло-серой обложке: толстая, с идеальными страницами, даже всё ещё упакованная в прозрачную плёнку, неровную только там, где по корешку шёл шов.
Хигучи, не доходя пару шагов до стола, слегка наклонившись, прочитала: «БЕГОМ К ТЕБЕ». Это была книга известной певицы, скорее всего, сборник стихотворений.
Почувствовав на себе слишком пристальный взгляд Чуи, девушка, повернувшись к нему в пол оборота, скрепила ладони на уровне живота, бросила взгляд обратно на столик и тихо произнесла, не глядя на Накахару:
— Это странно, сэр.
— Что именно?
— Эта, так сказать, композиция, — блондинка обвела ладонью в воздухе общее черты всего того, что было на столе.
Молодой человек подошёл ближе к ней и девушку обдало едва ощутимой волной тепла. В этой палате, где к неё телу почти лип неприятный и непонятный холод, Хигучи вдруг почувствовала себя спокойно.
Шеф, помолчав с прижатыми к подбородку пальцами, пришёл к тому же выводу, что и Ичиë:
— Эти цветы и книга совершенно не подходят друг другу.
Это было правдой: новая книга, то есть, совсем новая книга не смотрелась вместе с мёртвыми цветами. Странно. Очень странно.
Присев на корточки, она подула. Слоя пыли, который должен был быть, на плёнке не наблюдалось. Блондинка, закусила губу, сплела между собой холодные пальцы, посмотрела на Чую, которой косился на неё сверху вниз.
— Что прикажете делать, сэр?
Накахара пару раз посмотрел на вазу, потом на книгу и наоборот, всё ещё в этой задумчивой позе, пока Хигучи, подняв сложенные друг к другу ладони перед лицом, положила подбородок на отставленные большие пальцы, а остальные уперла между бровями.
— Бестолково выяснять имя её визитера в памяти?
Вместо ответа девушка только пожала плечами. Молодой человек похмыкал, сложил руки за спиной и сделал несколько шагов в сторону двери.
Раздался щелчок, который заставил девушку повернуть в его сторону голову и проследить поход шефа до прежнего места. На лице его появлялась ухмылка, которая могла означать многое, но в этот конкретный момент это была идея:
— Ты помнишь голос Ким Рëна?
Хигучи слышала его не так часто, но обладала хорошей памятью на слух.
— Помню, сэр.
— Отличить сможешь?
— Смогу, сэр.
Чуя, громко шепнув «отлично, Хигучи», развернулся на каблуках в сторону кровати и указал на Ким Пëль.
— Картинку мы не увидим, но может услышим интересное кино, м?
Такой вариант её дар предполагал, возможно, это было бы даже проще, чем и видеть, и слышать чужую память.
— Зная предлагаемый голос, мы сузим круг поисков, — догадалась девушка. Использовать журнал посещений, они не могли, но могли пробить всех знакомых и зная голос, это было сделать проще.
— А я тут осмотрюсь. — Он взглянул на часы и предупредил: — У нас минут тридцать.
Один глаз был закрыт толстой повязкой, на щеке под ним виднелось несколько рубцов и глубокий шрам, достающий — пересекающий — уголок губ. Кислородная маска мешала разглядеть лучше, да и у Хигучи не то, чтобы было большое желание.
Шрам куда больших размеров, но не такой глубокий, рассекал бровь над одним глазом, проходил вниз, криво пересекая переносицу и описывал полумесяц под вторым глазом. Было ещё несколько рубцов меньше, но внимания они не привлекли.
Хигучи вздохнула — наверное, ей было жаль эту красивую женщину, у которой не будет больше этой её красивой улыбки, взгляд будет полон боли, а волос на голове совсем не осталось. Это в том случае, если Пëль очнётся, конечно.
Она уже видела такую картину, когда сводились на Рюноске, вцепилась в холодный металл каталки, чтобы удержаться и просила отрыть глаза из последних сил. Вроде бы, работа предполагает подобное, а что тогда, что сейчас — тело кажется тяжёлым, сил никаких вдруг не оказывается.
Ичиë садится на стул, сгорбившись, устало вздыхает, закрывает глаза. Ей тяжело. Может, из-за Акутагавы, может, из-за казни Рëна, может, потому что тяжело лесть в голову к человеку, который лежит перед ней такой беспомощный, что не дышит сам.
Наверное, всё и сразу. А может, ничего из этого.
Она хватает тощее запястье, стараясь едва его касаться, в том числе и потому, что боится сломать почти.
Хигучи боится. Сломать чертовы кости. Хочется смеяться — что с ней, чтоб её, не так?
Взяв себя в руки, Ичиë применяет дар. Она погружается в тишину, разбавленную ритмичным пиканьем техники и удивительно редкой болтовнёй медсестёр, которые, если судить по голосам, совсем юные, а по теме разговоров — или только-только пришли, или практику проходят.
Голос Рëна появляется чаще: измотанный, уставший, но нежный, полный самых светлых чувств, как кажется в начале, но Хигучи, к своему сожалению, прослеживается:
Слова племянника приобретают неприятный тон, а когда в голове возникает странный шёпот, блондинка, наклонив голову, водит ухом по плечу, скорчив гримасу.
Дальше становится мерзко, живот крутит, её лицо выражает отвращение и хочется отдернуть руку, даже помыть, но возникает ещё один голос.
То ли молоденькие парень, то ли девушка. Голос громче, чем у Кима и звучит немного отдалённо — мафиози поворачивается к столику.
Много трепа про любовь, про красоту Пëль, про то, что она сильная и не одна. Очень долгие разговоры, которые перескакивают с темы на тему, из разряда «Сегодня мой день прошёл...».
Это гораздо приятнее и Хигучи расслабляется. Она погружается в чужую рутину, в чужие чувства, туда, где всё гораздо проще, чем умы тех наёмников или Рëна — его грязи.
Чуя касается её плеча, проводит рукой до предплечья и только там останавливаться. Она поднимает глаза на его лицо над ней, моргает, переводит взгляд на мобильный телефон в его руке. Время вышло.
Наверное, по ней видно, что всё не очень хорошо, потому что Накахара, хватает её обеими руками за предплечья, направляет к окну, а блондинка едва перебирает ногами.
— Не вздумай тут вырубился, поняла, Хигучи, — молодой человек поворачивается её к себе лицом и встряхивают.
— Поняла, — девушка резко кивает, почти прижав подбородок к шее.
Потом она чувствует лёгкость, ветер в волосах, крепкие руки и узел в животе, когда приходиться резко набирать высоту.
Она любит чувствовать полёт.
Хигучи казалось, что она давно это переросла.
Приходит в себя Ичиë, находясь в полулежачем состоянии на переднем пассажирском сидении. Она чувствует себя отдохнувшей, немного заспанной и самую малость слабой, но это не значительно.
Повернув голову, девушка упирается в Чую за рулём в очках. Очках. Молодой человек с ухмылкой и смешком желает ей доброго утра, а Хигучи смотрит в окно, как наступает вечер и смотрит на часы, успокоившись, выдыхая, ведь на встречу к Коë Озаки они успевают.
Она тоже хихикает, точно так же, как шеф, потому что ситуация слишком похожа на то, что с ней уже случалось и это вообще не смешно.
Восстановив положение кресла, она, поправляет волосы, глядя в зеркало опального козырька от солнца.
— Спасибо вам, сэр. Дальше могу повести я.
Накахара только пожимает плечами и сворачивает.
— Я так плохо езжу, что-ли, а? — ей кажется, что вопросу пытаются придать обиженный тон.
Она чувствует чужую неуверенность в стиле вождения и жёсткость, хотя, конечно, это может быть особенностью этого самого стиля.
— У вас перерыв в вождении, сэр? — и быстро добавляет: — Ну, мне так кажется.
Молодой человек говорит, что не кажется и своей машины у него нет уже несколько лет. Добавляет, что «всё из-за того грёбаного придурка», хотя Хигучи не спрашивала и она только пожав плечами, вежливо настаивает на то, что сама поведёт, заверяя, что всё с ней очень даже хорошо.
По радио, которое включает Накахара, после того, как они меняются местами, идёт программа про десять лучших хитов дня. Ведущие какие-то вообще другие — не те, кто ведёт программу с утра и нет приятного женского голоса — они нравятся Хигучи меньше всех ведущих станции.
Чуя, видимо, солидарный с ней, спрашивает можно ли это выключить, а Ичиë, улыбаясь, напоминает, что он начальник и может её не спрашивать. Исполнитель говорит про личное пространство и прочие, странные для мафии понятия, но блондинка не спорит — просто выключает музыку.
На светофоре, уже достаточно близко от офиса, девушка спрашивает:
— Как думаете, к Озаки пустят такой помятой?
Накахара оглядывает её придирчивым взглядом.
— Со мной вместе пустят, куда денутся?
Она тоже на него смотрит. Долго смотрит — говорит только, когда загорается зелёный.
— Вы выспались, сэр?
Ей с самого утра интересно, потому что то, как её шеф себя ведёт, наводит на мысли о том, что он работал почти всю ночь: кофе, завтрак, то, что Элес что-то нацепила ему на голову, а Чуя не заметил. В конце концов, он вырубился у неё в машине.
— Вам стоит больше отдыхать, — советует девушка так же, как когда-то Рюноске. — А в переутомлении нет ничего хорошего.
— Со мной всё хорошо, спасибо, — Накахара тянется за сигаретой. — Расскажешь что-нибудь по делу, м?
Хигучи мрачнеет. Она открывает окно с его стороны и снова протягивает зажигалку.
— Ну?
— Ну-у... — тянет блондинка, входя в ещё один повод. Собирается с мыслями. — Выходит, Рëн очень любил свою тётю, сэр.
Она паркуется недалеко от места работы. Обогнув машину, Накахара подходит к ней.
— Это мы уже поняли.
— Нет, вы не поняли, сэр.
Чуя смотрит на неё, стараясь подстроится под девушку на каблуках, а она, остановившись, хватает его за локоть, чтобы затормозить и прямо в глаза произносит:
— Он
очень её
любил.
Коë Озаки всегда казалась подчинённым приверженцем традиций, в противовес Мори Огаю с его европейскими настроениями.
Увидев высокую женщину с густыми рыжими волосами, строящемся вдоль прямой спины, в брючном костюме нежно-розового цвета, блондинка была неожиданно удивлена — это явно не вписывалось в образ обладательницы «Золотого Демона», который годами выстраивался среди сотрудников.
Чуя, как будто бы понимающе хмыкнув, протолкнул её перед собой в комнату, попутно простукивая по косяку.
Женщина, до того сидевшая к ним лишь в пол-оборота, поглощённая видом из окна и чаем, повернулась. На её лице появилась лёгкая улыбка.
— Чуя, дорогой, добро пожаловать, — Коë быстро-бесшумно-изящно поднялась со своего места. — Добрый вечер, Ичиë.
Блондинка не успела что-то ответить, Озаки появилась перед ней слишком неожиданно, сразу протягивая руку.
— Здравствуйте, мэм, — Хигучи пожала холодную руку.
Сейчас была возможность разглядеть Озаки получше: верх её брючного костюма напоминал, скорее, плотное платье без рукавов, длиной до колен и с разрезом сбоку. Из-за брюк того-же цвета коже было не видно, а всё открытое тело — это шея, руки и стопы. Ичиë обратила внимание на традиционное украшение с цветами сакуры в части волос, всё же собранной в небольшом пучке.
— Вы чудесно выглядите, мэм.
— Благодарю. Прошу, проходи и присаживайся.
Оставив позади себя руководителей, девушка подошла к столу, за которым неожиданно обнаружила ещё одну женщину — Миюки.
Миябэ улыбалась ей самой доброжелательной улыбкой, слегка помахала рукой и предложила сесть рядом, постукивая по соседнему стулу. Новая гостья приняла приглашение.
— Замечательно выглядите, Хигучи, вам идёт этот цвет. — Миюки отпила чая и потянулась к чайнику, который был словно из другой эпохи. — Ничего не бойтесь, заверяю, что мы вас не укусим, — подмигнула она.
Ичиë оглядела свою знакомую. На Миябэ не было косметики, постельно-голубой брючный костюм и белая рубашка в сравнении с одеждой Озаки выглядела простовато, но много мелких косичек, собранных в высокий хвост, большие часы и несколько цепочек на шеи разом делали образ запоминающимся.
— Вы тоже очаровательная сегодня, Миюки.
— Благодарю, мэм, — пепельная блондинка пододвинула ей чашку чая.
— Позвольте спросить, что вы здесь делаете? — ей правда только интересно.
— Раскалываю о вас Коë, — Миюки снова подмигнула. И рассеялась. — Не волнуйтесь, всё хорошо, — женщина взяла Хигучи за руку.
Очевидно, что Ичиë нервничала и кроме этого относительно недавно использовала «Мутный Поток», по этой причине чувствуя небольшую усталость.
«Всё это», — успокаивала себя девушка, оглядываясь по сторонам, — «Совсем не так ощущается, в сравнении с атмосферой кабинета доктора Мори».
У Коë Озаки был целый этаж прямо под этажом босса. Всё пространство, которое только могла охватить свои взглядом Хигучи было заставлено цветами, тут и там поблескивали разные предметы роскоши, хотя, вероятно, это было что-то антикварное. Конечно же, замечались и отсылки к древней Японии: парочка традиционных музыкальных инструментов, несколько лисьих масок, на одной стине висели катаны, вокруг было много фарфоровых фигурок гейш.
У Мори Огая пахло спиртом и, может быть, кофе. У него в стеллажах со стеклянными дверцами много книг, отдельно стоят разные лекарства. На столе стоят шахматы, которые каждый раз, когда Хигучи заходит к нему, выглядят по-разному. Всё сдержанно, но часто на полу кача одежды, которую никогда не оденет Элис, а на столе много сладостей, которые девочка не съест.
От этой женщины пахло духами, вокруг доктора можно было уловить антисептик. У него руки часто были в медицинских перчатках со следами крови, а у Коë яркий маникюр и нежелание пачкать руки.
У неё голос мелодичный, немного низкий, слегка картавый и как будто всегда чуть охрипший от слез, а у Мори — приятный тембр, похожий на кошачье мурчание, но не терпящей возражений. Хигучи всегда казалось, что в нём есть какие-то родительские нотки.
От них двоих исходит холод, который Ичиë называет металлическим и помнит по острию «Демонического Снега» у горла, дулу пистолета у головы — своей или чужой — без разницы.
«Пахнет металлом?»
Хигучи знает, что это невозможно. Хотя помнит запах старых качелей во дворе родительского дома, где всё уже давно заросло и развалилось.
«Ты ещё скажи, что у них и привкус металлический».
Ну, кровь точно сопровождает и Мори Огая, и Коë Озаки. Впрочем, дела босса и женщины рядом с ним такую как Хигучи Ичиë никогда не касались.
— Ну, что? — спрашивает Чуя, шёпотом, близко подвинувшись, улыбаясь.
— Что? — так же шёпотом спрашивает девушка, тоже наклоняясь к нему.
— Похожа ведь, да? — он дёргает головой в сторону женщины, что-то обсуждающую по телефону.
Когда до неё доходит, что речь о сходстве Пëль с Коë, блондинка приглядывается, но только снова пожимает плечами.
— Не заметила, сэр.
— Но вы уже долго пялитесь на Озаки, мэм, — напоминает о своём существовании Миюки. — Добрый вечер, шеф.
Накахара отстраняется, кивая Миябэ, а Хигучи не знает куда себя деть. Молодой человек поворачивается к ней и, глядя в глаза, просит расслабиться.
— А сама-то, Юки? На Хигучи только и пялишься.
Девушка хочет провалиться под землю. Она бросает на шефа взгляд, но тот только широко улыбается.
— Словно сам не заметил, какая она сегодня красивая, — Миюки ей подмигивает и продолжает сверлить Чую взглядом.
— Заметил.
«Убейте меня, кто-нибудь!» — Ичиë ставит локти на стол и прячет лицо в ладонях.
Становится только хуже, когда модой человек хватает её за плечи и двигает на себя.
— Прекрати смущать её, Юки.
— Тебя это тоже касается, Чуя, — рядом раздаётся голос Коë.
Рука исчезает, Хигучи выпрямляется и открывает глаза: Накахара сидит с поднятыми в воздух руками, а Озаки улыбается ей.
Присев напротив девушки, женщина складывает руки на столе и пристально на неё смотрит.
— Ичиë, могу я кое-что спросить?
— Конечно, мэм. Что угодно?
— Будь любезна, скажи, что из этого тебе больше всего нравится?
Блондинка впадает в некоторый ступор и шарахается от духа женщины-война с подносом, на котором несколько маленьких тортиков.
Больше прочих запоминается простой белый, с очень реалистичной улиткой, усыпанный ягодами с одной стороны и с несколькими живыми красными цветами. На него Хигучи и тыкает.
Пока «Золотой Демон» вытаскивает все несъедобные элементы и режет торт на четыре части, Ичиë аккуратно интересуется:
— Для чего это, мэм?
— Я слышала, что ты была добра с моей милой Кëкой, — отвечает Коë. — И что у тебя на днях был День рождения.
Большой воин вплетает один из цветов ей в волосы, а Озаки улыбается.
Поздно вечером дома Ичиë, с чашкой кофе за компьютером пишет на давно забытый вами и молчащий годами адрес письмо, в котором описывает ту белую палату во всех красках.
Потом ищет в интернете и заказывает ту самую книгу, почему то бросает взгляд на свежие цветы в большой чашке на столе и думает, что не всё так просто.
В последнюю очередь Хигучи безрезультатно возится с номером, с которого ей позвонили лишь однажды.
