Любимец

1

Приглашение

†

Неловкое молчание. Том лишь прислушивался как шумит машина проезжая кочки пока водитель через зеркальце наблюдал за томасом, который сидел на заднем сидение. Они были одни. Тами они высадили давным давно и вроде бы Томас был в сомнениях ведь это и знакомый его подруги, но при этом они знакомы меньше часа. — Велик твой знатно пострадал, — заметил Ларсон — Да уж. Торд усмехнулся по-лисьи. Продолжая наблюдать краем глазом за пассажиром. — Всё в порядке, — сказал Томас, заметив его внимание. — Я просто испугался. Но они оба знали правду, что именно Торд толкнул Томаса заставив его испытать «смерть перед глазами» в буквально смысле или как обычно взрослые описывают когда чувствуют себя на грани жизни. Погрузившись снова в пейзаж который размыто мелькал с тем как сильнее Торд давил на газ — Слушай, позволь спросить: если ты обнаружишь в гнезде яйцо кукушки, выбросишь? Или оставишь? Томас задумчиво уставился на отражения водителя в зеркальце машины. У него на лице появилось озадаченное выражение. Что заставило улыбнуться ещё раз Ларсона. — Наверное. — прищурившись, он добавил: — Это делается ради победы за ресурсы. А недостатка в них нет. Найдя кукушкины яйца в своём гнезде, я взбесился бы. Так что если ты о моем личном решении, а не о законе морали. То разбить на хрен эти яйца надо. — Справедливо. Спасибо за то, что поломал вместе со мной голову над этической проблемой. — Ну да, ну да… Ладно. — Взглянув в окно движение остановилось, а по середине выстроился гнездышко Томаса. Томас вышел на улицу. Отрадно было то, что их отношения с Тордом или же новым парнем Тами заметно пытались потеплеть. И всё-таки это уютное тепло отступало на задний план, по мере того как Том приближался к дому. Помимо воли он заводился всё больше и больше. Что-то тревожило его, подобно инструменту дантиста, которое вереща приближалось к твоему рту. Возникло какое-то ощущение — странное, чуждое, чувство неуверенности, паники. Не позволяя выплеснуться, удерживая высокой психической стеной, дамбой, заботясь, чтобы оно никогда не захлестнуло его. Он не хотел идти домой и никогда не желал. У меня всё хорошо, говорил себе парень. В мире всё замечательно. Всё гораздо лучше прежнего. И всё-таки… И всё-таки… Откуда это ощущение, будто что-то сломалось? Будто где-то в самой глубине механизма отлетела шестеренка, и это заметят только тогда, когда будет уже слишком поздно? Сломался мир? Или он сам? Остановившись перед домом Томас услышав, как закрывается дверь машины, оборачиваясь на звук, он увидел как Ларсон вышел из машины, захватывая ключи от неё. — Что-то стряслось? — встревоженно спросил подросток, смотря как мужчина направляется к нему — Забыл, что с утра потерял ключи от дома. — Прежде чем Том успел спросить, он бросил через плечо: — Ничего серьезного, не бери в голову. Я думал остаться у Тами, но у нас появилось яйцо кукушки, которое я благородно решил оставить. Подходя к багажнику, он забрал велосипед кукушонка. Переднее колесо было погнуто к чертям. Из-за чего издавал писклявый звук при каждом вздохе на него. Много шума они натворили, как думал Томас раз пьяница отец вышел на улицу. Пьяница рассматривал происходящее Томас был не один. Вместе с ним был ещё один парень. Ухоженный, худой, словно койот в человеческом обличье. Самым примечательным были его синяки под глазами словно размазанная тушь Бросив свою бутылка, пьяница поспешил навстречу сыну — Что случилось? — привычно строго спросил он. — Твой велик… твоя одежда! Каждое слово произносилось с возрастающей злостью. — Всё в порядке, — отрезал Томас. — Знаю, сейчас ты всыплешь мне по полной, потому что я был неосторожен, и я обещаю, что в следующий раз обязательно буду внимательнее. — Так, так, — сказал папаша, кладя руку на плечо сына. — Я просто рад, что ты цел и невредим. Том недоуменно заморгал, но видимо ещё одно лицо позади превратило отца тирана в доброго служащего папу в Риме. — Спасибо, папа. Это Торд… он мне помог. — Привет, Торд, — поздоровался пьяница со вторым мальчишкой. Впрочем, называть его мальчишкой было не совсем верно — он был на пару лет старше Тома. Главная загадка заключалась в том, почему этот парень показался таким знакомым? Папаша был уверен в том, что где-то уже встречался с ним. А может, просто видел его в городе? Может, знал его родителей, когда жил здесь? Этот вопрос не давал покоя. — Здравствуйте, — сказал Ларсон. Он окинул округлое и красное лицо с опухшем носом от алкоголя в крови взглядом. Зубы у него были стиснуты, будто он на кого-то злился. — Кстати, ваш сын ни в чем не виноват. Я его напугал, что тот упал… До конца истории Томас перебил Ларссона, как маленький школьник быстро выплёвывая слова первоклассник рассказывающий стихи. — После чего помогли мне, — поспешно вставил он. — На внедорожнике. — Всё в порядке. Ладно. Забудь про велик. Просто оттащи его в гараж, а я посмотрю в выходные. Если твой друг хочет, он может остаться на ужин. — Хорошо.

†

— Итак, Торд, откуда ты? — спросил главарь дома. Парень поднял взгляд, застыв со свисающей изо рта подобно щупальцам кальмара китайской лапшой. Шумно втянув лапшу в рот, он загадочно усмехнулся. — Не знаю. Отовсюду. — Ты из семьи военных? — Нет, просто из дерьмовой. — Почему же она дерьмовая? — спросил мужчина — Да кто знает… — Торд пожал плечами, постукивая вилкой по зубам. Затем он вонзил её в неестественно оранжевую курятину. — А если хотите узнать, на какой манер она дерьмовая, то это совершенно другое дело. — Пап, — вмешался Томас чувствуя легкое напряжение — Мой… Друг не обязан отвечать на подобные вопросы — Все в порядке. Незачем контролировать слова своего папани, пусть спрашивает, о чём хочет, а если вопрос мне не понравится, я сам скажу — Рот Торда сжался в твердую линию, но его глаза — в них была ухмылка. Как будто ему нравилось пререкаться с пьяницем языками Мысленно пьяница приказал себе успокоиться: Торд— новый друг его сына, и он помог ему несколько миль тащить сломанный велосипед. То есть все споры должны решаться в его пользу. Ведь показаться таким каким его знает вся округа было бы не красиво со стороны бывшего военного. — В общем, справедливо. — Торд натянуто улыбнулся. — Нет, честное слово, если ты не хочешь, ничего страшного… — начал было Томас. — Как-то раз мой отец, — сказал Торд, не отрывая взгляда от соседа на против с красным носом, — Усаживал мою мать на стул или удерживал силой, а сам выбивал из меня сопли. А если кто-то с ним спорил, он превращал его жизнь в ад. Прятал еду или запирал туалет, чтобы никто не мог туда зайти. Или рвал в клочья подушки и одеяла, и приходилось спать на голом матрасе. Он издевался надо мной, чтобы наказать мою мать, издевался над ней, чтобы наказать меня. И это только часть моей замечательной жизни после моего переезда сюда. Томас не мог этого скрыть свой шок. Лежащие на столе руки дрожали, словно пауки в нервном припадке. Он понимал нового друга как никто другой только вот мамы у Томаса не было. Ему бы хотелось ощутить тепло рук, а не тяжёлый метал по телу. — Эй, все в порядке! — Ларсон похлопал его по плечу. — Ты тут ни при чем. Ты ничего не знал. Гость снова искоса ядовито посмотрел на пьяницу. «Отчего он так на меня злится?» — подумал тот. И вдруг до него дошло: «Он мне не доверяет, он не доверяет ничьим родителям».

†

Томас вдруг встал и, указав трясущейся рукой, виновато улыбнулся. — Мне нужно в туалет. И поспешно удалился. — Он отличный парень, а? — неожиданно сказал Ларсон. Этот вопрос был с какой-то подоплекой, которую собеседник сперва не понял. — Лучший из лучших. Просто он… принимает все на себя. В эмоциональном плане слишком мягок, — Мужчина поморщился. Не нужно ему было рассказывать этому парню все это. Томас всё-таки сын военного значит и нет изъянов, которые он не мог бы выбить своим ремнём. — Значит, он подходит — Извини? — Мужчина поймал себя на том, что завелся не на шутку. — Что вы с ним делаете? Вы его бьёте? Порете? Или до такого вы не доходите, но говорите всякие жестокие гадости? Может, вы его гнобите, отнимаете у него уверенность в себе и самолюбие, подобно ножу, выстругивающему из ветки новую игрушку? — Тут ты уже перегнул палку. — Вы его трогаете? Может, вы что-то скрываете? Мужчина с силой грохнул кулаком по столу. Вся комната содрогнулась. Ему была ненавистна мысль о том, что какой-то мальчишка задел его за живое. Он попытался последовать примеру сына и проявить чуть больше эмпатии. Например, понять, почему Торд задаёт все эти вопросы. Просто чтобы влезть в душу? Возможно. Но может быть, дело в другом. — Твой отец тебя бил, поэтому ты полагаешь, что все родители одинаковые, — сказал тот, опуская подбородок хватаясь за бутылку. С лестницы послышались шаги. Томас только вернулся с уборной замечая типичную картину его жизни словно художник изображает самое несчастное зрелище перед взрослением мальчишки. Отец. И. Бутылка. — Чтож уже поздно, верно? — сменил тему Ларссон. — Я думаю будет с вашей стороны вежливо принять гостя на ночь На что пьяница с бутылкой у рта отмахнулся ему уже было всё равно лишь бы не оставаться со зверем наедине. Хотя кто из них был настоящим животным? — Тогда. Наверное тебе лучше лечь в моей комнате, — неуверенно сказал Том словно читая с записки написанной праведником о принятии гостей.

2

Чужие секреты

†

В сгущающихся сумерках, Торд щёлкнул пальцами, в руке у него была толстая тетрадь, которую он достал у Томаса под подушкой пока тот ещё не успел лечь спать .Старая и потрепанная, в хлипком переплете из скотча, с замусоленными от времени страницами, затрепетавшими в руках парня. На обложке — надпись от руки неровными буквами: «Дневник» Несмотря на то что уже стемнело, Торд раскрыл секретный «дневник» — на середине. Провел рукой по страницам, пережившим воду, и ветер, и даже огонь, но по-прежнему остававшимся такими же, какими были. Они не были ни мягкими, ни гладкими, а были жёсткими и шершавыми. Твёрдыми, как шкура мертвого животного, хотя и не такими толстыми и то было понятно многие страницы были склеены создавая неровности и даже как крутые волны для сёрфинга. Торд не мог читать написанное на этих страницах — скудный свет луны, пробивающийся сквозь пелену грязно-серых облаков, не позволял. Однако он чувствовал буквы, текстуру рукописных строк, вдавленных в страницы, и, проведя пальцами по этим неглубоким канавкам, заполненным чернилами, набрал полную грудь воздуха, и… И они начали двигаться под его пальцами. Словно извивающиеся черви, роющие проходы. Щёлк! Страницы мягко засияли под маленькой лампы на столе Томаса. Страница за страничкой дрожали под пальцами Торда. Тетрадка напомнила ему о том, что он уже близко, очень близко. Сообщала, что это семнадцатый, и возбужденно потребовала не облажаться. Всё зависит от этого. Он проделал такой путь, столь многого добился, и потерпеть неудачу теперь… — Я сделаю все как нужно, — сказал парень, обращаясь к спящему ребёнку. — Ты слаб и я помогу тебе. «Однако его семья сильна», — с гневом ответил сам себе в мыслях сумасшедший — Этот пьяница даже искать тебя не будет. — Ларссон вынужден был признать, что ему пришлось притормозить, потому что этот горе папаня не сломался хоть и был близок к провалу, а вот Томас тонок, словно салфетка. Сам мальчишка мягок — прямо бабочка. Нужно просто его поймать. И раздавить. Идеально.