Истинный наследник

Каждый шаг ощущался подобным раскаленному углю. Треснувшая подошва дорожного сапога зацепилась за камень, и Ара едва успела подставить руки, чтобы ее лицо не встретилось с холодным скалистым ландшафтом. На сей раз Хонджун выбрал путь еще сложнее, чем предыдущий, — через Волчий перевал. Каждый раз, когда они устраивали ночлег, забившись в небольшой отвес или пещеру и разведя тусклый костер, Аре было трудно уснуть из-за этого жуткого и протяжного воя, который отражался от камней вместе с завыванием ветра. Припасы заканчивались, пили они преимущественно воду из встречающихся иногда горных ручьев, но облегчение наступало только от одного — они уже не поднимаются, а спускаются с перевала. И Ара чуть не покатилась кубарем. Решив, что догонит позже, она привстала с болью в ладонях, поудобнее уселась на скалу и осмотрела свой сапог: совсем растрескался, да и ветер с ночной прохладой уже давно начали лизать ступни. Не верилось, что Ара думала об этом, но скорее бы уже на корабль, к своим вещам и теплой постели, которой ее всё же не обделили. А там, того и гляди, доберутся до прекрасного императорского дворца, который славился своими роскошными садами и постоянным весельем с приглашенными из разных уголков мира артистами, чайниками и музыкантами. Можно будет наконец-то вернуться в привычное русло, и там-то умеют относиться к принцессе подобающе ее статусу. Вдруг от скал отразился звон стали и ее удар о камень. — Коза кривоногая, ну смотри, куда ты прешь! — прикрикнул Доюн, и Ара тут же вскочила на ноги, зная, к кому он обращается. Едва не плача, Эрин прижимала руки к груди и смотрела на обезглавленный труп черной змеи, истекающей кровью. — Захотела поссать — так бы и сказала, я бы пошел с тобой и даже отвернулся, хотя уже всё видел! — Я сама о ней позабочусь, — Ара робко толкнула Доюна в плечо, и тот харкнул на змеиный труп, пойдя прочь, хоть еще и долго оборачивался. — Как ты? Не укушена? Не ранена? — Ара протянула руку, чтобы стереть с грязной щеки Эрин слезы, но в ответ получила хлесткий удар. — Что за?.. — Уйдите от меня! Просто уйдите! — Эрин вскочила на ноги и оттряхнула руки. — Не хватало мне тут еще вашей заботы и сочувствия! — Я только пыталась помочь, — мягко проговорила Ара, не осмеливаясь снова подойти ближе. — Что ты пристала, а?! Не хватало мне тут еще твоей помощи! Спасибо — уже помогла! Зачем дальше играть в эти игры?! — Эрин принялась с отвращением оттряхивать чан своего ханбока, чуть ли не рвя его в клочья. — Я беспокоюсь за тебя… Почему ты так… — Беспокоишься?! — Эрин взвизгнула и топнула ногой, обтянутой таким же потрескавшимся сапогом. — Если бы ты обо мне беспокоилась, то я бы не разгуливала сейчас здесь с грязными вонючими пиратами, которые только и делают, что трахают меня во все щели, не ходила бы посреди… — она заозиралась по сторонам. — Среди непонятно чего и стаи волков! Если бы мои родители не подсунули меня тебе в качестве прислуги, то я бы спала во дворце на теплой перине! И, в конце концов, я бы не носилась как козочка вокруг тебя! Эрин постаралась сделать несколько шагов вперед, но Ара схватила ее за локоть и прошипела на ухо: — Это была не моя прихоть, я просила за тебя! Напомнить тебе, что когда я нашла способ сбежать, то взяла тебя с собой?! Да, попытка оказалась неудачной, но я хотя бы старалась спасти нас! — хватка Ары стала еще сильнее. — Я бы тебя не бросила, потому что ты не только моя придворная дама, но и моя подруга! — Пошла ты дальше в лес и Хонджуну на член, подруга! — Эрин насильно вырвала руку, оборвав себе рукав, но в Аре уже запылал пожар злости. — Ты всё еще разговариваешь со своей принцессой! — Принцессой? — Эрин саркастично хмыкнула. — Ты еще не поняла, что мы не во дворце и что сейчас ты никто, да? Не поняла, что твое слово здесь ничего не стоит? А я, как дура, продолжаю подавать тебе воду и расчесывать твои волосы, пока ты спишь не тронутая, а меня кладут на скалу и по очереди трахают, как последнюю шлюху, и я не знаю, чем это обернется! Мое будущее закончилось в тот момент, когда я ступила вместе с тобой на тот корабль, и будь уверена, я позабочусь о том, чтобы твое будущее закончилось вместе с моим!.. Даже не дослушав, что Эрин еще хочет сказать, Ара неожиданно для себя самой отвесила ей пощечину тыльной стороной ладони и громко задышала, ощутив на ней жар, тогда как Эрин аж согнулась пополам и схватилась за ушибленное место. Но не осталась в долгу и вцепилась Аре в волосы, потащив к отвесу скал, несмотря на бурное сопротивление. — Хорошо, что ты показала свое истинное лицо, принцесса! Посмотрим, что мне предложат эти пираты, если я вдруг!.. И снова звон стали. — Если ты — что?.. Говори, мне интересно послушать, — проговорил шипящий вкрадчивый голос. Хватка на волосах Ары тут же ослабла, и та подняла голову, увидев у горла Эрин острие кинжала Хонджуна. — Думаешь, ты можешь мне предложить больше, чем она? Ну-ну… Напомнить, что случилось с другими твоими подружками? — Капитан, я… Это женский вопрос… — Эрин шумно сглотнула. — Пока вы находитесь в моей команде, все ваши распри — это мой вопрос! — прорычал Хонджун, окропив кинжал несколькими каплями крови. Ара тут же зажала рот ладонями, но Эрин всё так же стояла, живая и испуганная. — У тебя довольно грязный рот, девка, но давай спросим у принцессы, что мне с тобой сделать. Детка, — обратился он уже к Аре, — мне стоит отрезать ей язык за всё то, что успела тебе наговорить? Или, может, брюхо вспороть? — Хонджун медленно провел острием кинжала от шеи Эрин к ее животу, чуть разрезав верхний слой одежды. — Нет! Нет, не нужно! Она просто устала и хочет есть! — Ара подскочила к Хонджуну и опустила его кинжал к земле, сильно сжав держащую его руку. — Со мной всё, кхм, хорошо… Пожалуйста, не нужно, хотя бы сейчас… — Приказ принцессы — закон, — Хонджун растянул губы в широкой улыбке, засунул кинжал за голенище и сделал кривой издевательский поклон. Как и всегда, для него это всего лишь игра, но Ара подметила кое-что еще: после этого в глазах Эрин яда и ненависти прибавилось в несколько крат. — Доюн, позаботься о своей игрушке, пока она не прирезала нашу принцессу во сне! Соуль, Джисок — поохотьтесь, где-то здесь мы видели следы горных козлов. Чонвон, Тэян — разведите костер. Остальные разбейте лагерь по-человечески. Завтра спуск, а потом заночуем в какой-нибудь деревне, нужно пополнить припасы. Ваше Высочество, за мной! Все разбрелись кто куда, и Ара, хватаясь за голову, на которой до сих пор словно что-то оттягивало волосы и кожу, направилась вслед за Хонджуном, хозяйски усевшимся на выступ и положившего саблю себе на колени. Вскоре по лезвию заскользил камень, издавая неприятный для уха лязг. Тем не менее, Ара устало опустилась рядом. У нее не было настроения больше ни ругаться, ни препираться с кем-то, но кажется, и Хонджун тоже слишком вымотался для этого, поэтому спросил со всей серьезностью: — Зачем ты ее взяла, когда пыталась сбежать? Ясно же, что она тебе служила только потому, что ты принцесса, а не из большой любви и верности. Там, где статус, рядом и лицемерие, — Хонджун продолжил сосредоточено точить лезвие. — Потому что чувствую ответственность за то, что с ней случилось, и потому что действительно считала ее своей подругой, — Ара заправила растрепанные грязные волосы под плащ и получше закуталась в него. Горы недружелюбно наблюдали за ними, а ветер продолжал выть. — И до сих пор считаю. Вы сотворили с нею много ужасного, она к такому не привыкла. Быть может, на ее месте я бы тоже давно сломалась. Эрин завидует, что мне лучше, чем ей, и это понятно… — Вряд ли ты тоже привыкла, что прислуга грубит тебе. Обычно в рот заглядывает, — Хонджун выставил саблю так, что та блеснула на солнце, и продолжил процесс заточки. — Так или иначе, больше тебе не следует за нее беспокоиться. На Юг она с нами не поедет. — Не поедет?.. — Ара медленно повернула голову к Хонджуну. — Нет, не поедет, мне не нужен лишний голодный рот, да и парни уже с ума посходили с своей дележкой, — он нахмурился, облизав губы. — Завтра доберемся до ближайшей деревни, пополним там припасы, зайдем на рынок для покупки кое-каких цацек и сувениров, а потом двинемся к кораблю. Твою подружку пристроим куда-нибудь кухонной девкой или судомойкой — мне без разницы. И не начинай спорить, — прервал Хонджун, едва только Ара успела открыть рот. — Она сама сказала: у нее нет будущего при дворе. А так хоть выйдет замуж за какого-нибудь торговца или трактирщика и нарожает детишек. — И ты, конечно же, назовешь это благородством со своей стороны, да? — съехидничала Ара. Хонджун приподнял уголок губ. — Во всяком случае, ей повезет больше, чем ее компаньонкам. Тех давно сожрали рыбы на морском дне, — Хонджун задрал рукав и приставил к нему острие сабли, после чего провел вдоль, а Ара испуганно подернулась, зажмурив глаза. — Да не переживай ты за меня так, добрая душонка! Я только проверяю остроту, — он кивнул на полетевшие по воздуху волоски. — Я вовсе не… не пережи… — Ара облегченно выдохнула. — Научись хорошо врать, если хочешь и дальше выживать в своем придворном гадюшнике. Я так понимаю, тому, как вертеть своим богатым мужиком, няньки и сонби не учат? Всё познается на горьком опыте? — Хонджун невесело хмыкнул и, не дожидаясь ответа, вернул саблю за пояс. — Ну тогда научу я: смотри на всё, как на что-то, что к тебе не относится, как на картину, отключи эмоции. И вертеть людьми станет проще. Иначе ты просто не выживешь. — И давно ли пират обучен темной стороне придворной жизни? — Ара посмотрела на Хонджуна пристально, но его взгляд оставался всё таким же нечитаемым. Истина спряталась за ужимками и усмешками. — Я имею в виду, что я мало о тебе знаю… Должно быть, ты не раз бывал при дворе императора Пак Сонхва или когда-то сам был кем-то знатным. Или служил у знати? — она склонила голову набок, глядя на Хонджуна со жгучим интересом. — Чонвон рассказал мне, как оказался на корабле. А ты как же? Вряд ли он был куплен, правда? — Правда, — Хонджун сложил сцепленные в замок руки на коленях, весело хмыкнув. — Я украл его давным-давно, а до того был другой, но его сложно было починить после того, как мы с ребятами угодили в шторм в далеких западных землях, где воды так глубоки, что говорят, будто в них прячутся гигантские акулы, в три раза больше обычных. А еще огромные осьминоги и кальмары, которые топят корабли, принимая их за больших вкусных рыб, — Хонджун посмотрел вдаль, а Ара подбоченилась к нему, подперев голову ладонями. — Что? Что ты так смотришь на меня? — Жду продолжения рассказа, — Ара широко улыбнулась. — Раз уж мне суждено было попасть сюда и встретиться с вами, так хоть послушаю о лихих пиратских буднях и невероятных приключениях Морского тигра, которые войдут в историю и о которых будут слагать легенды. И всё из первых уст! Постараюсь забыть о том, что случилось в храме и… — Почему ты не ушла? — перебил Хонджун. — У тебя был такой потрясающий шанс попросить помощи, заплатить какими-нибудь украшениями, приютиться, а потом постараться найти того, кто тебе поможет. — Ты?.. — Ара испуганно сглотнула. — Я не дурак и понимал, куда тебя отпускаю. У Чонвона нежное сердце, он бы солгал и сказал, что убил тебя. Разумеется, я бы не поверил и вернулся за тобой, уже настроился на это, но вот ты здесь. Отчего же? — Хонджун тоже плохо скрывал свой интерес, а Аре пришлось тщательно обдумать свой ответ, потому что и сама толком не могла объяснить свой поступок. — Дай угадаю: решила, что Пак Сонхва тебе поможет, побоялась рисковать после того, как чуть не легла под стражу, или просто влюбилась в меня? — он обнажил зубы в шутливой улыбке, и Ара ткнула его локтем в бок. — А! Понял! В Чонвона! Говорят, женщины любят умных мужчин! Снова тычок, и Хонджун притворился раненым, схватившись за бок. Ара только закатила глаза, но позволила себе рассмеяться. — Всё вместе, кроме последних двух предположений о влюбленности, — сказала, наконец, она. — Трудно это признавать, но с вами я чувствую себя в большей безопасности, чем с кем бы то ни было. Мир… больше и опаснее, чем я думала, это правда. Принцессы редко выходят из дворца, — Ара пожала плечами, точно так же сложив руки в замок на коленях. — И лучше быть изнасилованной теми, кого ты знаешь, чем кем-то еще. — Звучит не весело. — Ситуация не располагает к веселью. — Тут ты права, — Хонджун прищурился, вглядываясь вдаль. Соуля и Джисока пока было не видно. — Что ж, можно и тому порадоваться, что я действительно не планирую заставлять тебя согревать свою постель, как бы мне того ни хотелось, но что-то есть в тебе такое… Думаю, еще пригодишься, — он привстал и уселся на бревно, подставив ладони к разгоревшемуся костру. — Что тебе рассказать? — Ты правда хочешь развлечь меня сказочкой о своих похождениях? — не поверила своим ушам Ара, тут же присоседившись к Хонджуну и мельком взглянув на Чонвона. Тот снова что-то сосредоточенно писал на бумаге, а потом зачеркивал и томно вздыхал. — Как вы выбрались из этого шторма? Ты видел тех гигантских осьминогов и кальмаров? Они пытались потопить корабль? — Нет, не они. Я уже плохо помню, мы плыли к востоку от тех земель после того, как ограбили пару рыбацких лодок и торговое судно с овечьей шерстью, — глубоким голосом, с едва различимой хрипотцой, проговорил Хонджун, словно погрузившись в приятные воспоминания. — Надвигающийся шторм видно сразу, и мы попытались сбежать от него: я не захотел оставаться на берегу, где нас могут поймать. А в итоге угодили в самое жерло, паруса метало так, что многие из них оборвались, даже когда мы их сложили. Корабль трясло, палубы размывало водой, вся живность давно залегла на дно и попряталась, и всё равно море подбросило нам пару рыбешек. — Но вы же выжили как-то… — Не все. Некоторых парней из моей команды выкинуло за борт, один прицепился к поломанной корме, но отвалился где-то к берегу… Когда шторм утих, от корабля не осталось практически ничего, грот-мачта раздавила половину судна. Мы причалили на обломках, вытащили всё, что осталось ценного, и потащились скитаться по неизвестным землям, — Хонджуна так захватил собственный рассказ, что он не мигая смотрел на пляшущие языки пламени. Ара же слушала, затаив дыхание. — Мы наловили какой-то рыбы у берега, насобирали ягод, которые оказались ядовитыми. Так померло еще пара парней или тройка… Я уж не помню. И шагали по лесу несколько дней. А края ему всё не было и не было. В итоге показался какой-то храм, похожий на тот, в котором мы были недавно. Мы попросили убежища и сложили всё оружие, как нас и просили. — И что? Там шаманы тоже потребовали плату? — Естественно! И сказали об этом, когда мы подкрепились и собрались уходить. Был у меня парень в команде, имя почти как у меня — Хаджун. Он единственный отказался платить свою долю, а вслед за ним и мы. Как думаешь, что случилось, когда мы покинули храм? — спросил Хонджун, на что Ара сделала первое пришедшее в голову предположение: — Вырезали всех? — Э-э-э, не-е-е! — возмущенно протянул Хонджун. — Тогда у меня было всего одно железное правило: не грабить храмы и не убивать шаманов. На остальных мне было насрать, так как у меня и было кое-что еще в свое время — истово верующая семья. Шаманы должны были накормить и приютить нас в том храме безвозмездно, но в итоге остались с пустыми руками, а Хаджун через пару дней умер. Просто шел, пылал здоровьем, а потом свалился с открытыми глазами, даже не дышал. Его прокляли. И я не собирался повторять ту же ошибку, знаешь ли. — Но ты же понимаешь, что ту резню ничем не оправдать? — спросила Ара, ощутив, как к горлу подступила тошнота, едва только стоило вспомнить те лужи крови на белом камне. — Ты шантажировал шаманов, у тебя были деньги заплатить. Ты мог оставить их, забрать свои бумаги и уйти. Такой грех, который ты совершил, ничем не искупить. — Я знаю, — Хонджун снова обнажил зубы в широкой улыбке. — И не притворяюсь, что хочу этого. Но кровь лицемеров, которые должны были безвозмездно служить богине и людям, слишком уж сладка на вкус. Если я и окажусь в каком-нибудь ужасном месте после смерти, меня будет радовать, что все эти шаманы-вымогатели окажутся там вместе со мной. И рада бы Ара была поспорить, но ощутила аромат свежего мяса и крови, вслед за которым появились грязные Соуль и Джисок, тащащие вниз рогами за копыта огромного горного козла. Хонджун довольно хлопнул в ладоши и приказал принести ножи, и скоро мужчины принялись свежевать несчастное животное, срезая с него клоки шерсти и кожу, вместе с тем обнажая мышцы и сухожилия. Зрелище просто отвратительное, хоть и Чонвон с Хонджуном выглядели до странного притягательно с закатанными до локтей рукавами и запачканными кровью руками, в которых лежали окрашенные в бордовый ножи. Ара бы и рада была пожалеть этого козла, но когда ей подали кусок его прожаренной ноги, то ей показалось, что ничего вкуснее она в этой жизни не пробовала. Настолько спустя несколько дней поедания сухарей и вяленой трески ей показалось это мясо пряным, вкусным и сочным, даже без особых специй и приправ. Разговор с Хонджуном оставил странное послевкусие: Ара и понимала его, и не могла при этом оправдать. Просто теперь знала, что в какой-то мере та резня была не бессмысленной жестокостью из развлечения, а искренней ненавистью к тем, кто сам не чист на руку и не может называть себя служителем богини. Но Хан Каджун и оставшаяся сиротой девочка, изнасилованные и убитые придворные дамы — эти образы из головы Ары не шли каждую ночь, появляясь снова и снова, стоило только лишь закрыть глаза. Ким Хонджун — странный, очень непонятный и жестокий человек, но со своим кодексом чести и подобием морального компаса. Наверное. И Аре очень хотелось бы узнать, как он на самом деле к ней относится. Доюн попытался накормить Эрин, но та сидела комком, накуксившись и шипя на каждого, кто пытался к ней подойти. Правда, не слишком настойчиво: всем было на нее откровенно всё равно и очень хотелось избавиться от этого груза и лишнего рта на корабле. Поначалу и Ара хотела поднести ей мясо, но вспомнила о том, что случилось несколько часов назад, еще до того, как стемнело, и передумала. Если Эрин будет легче от того, что она кого-то ненавидит и винит в своих бедах, пусть так оно и остается. Ара и сама не хотела ее больше видеть, просто надеялась, что Эрин сможет жить если не счастливо и богато, то хотя бы с каким-то подобием спокойствия. После сытного ужина Ара сама не заметила, как уснула, укутавшись в плащ у костра, а проснулась, когда Чонвон потряс ее за плечо и сказал, что нужно идти, но перед этим протянул флягу со студеной водой, собранной в горном ручье. Они наспех позавтракали остатками козла и вновь отправились в путь. Всю дорогу вниз Хонджун молчал, не сводя взгляда с сапог Ары, только изредка что-то приказывал и подбадривал команду, настаивая на том, что они все почти у цели. Солнце в горах светило, как зимнее, так же скупо и болезненно, однако по мере спуска мир вдруг начинал приобретать новые краски — яркие, насыщенные, даже трава стала встречаться чаще и казаться зеленее. — Капитан, я вижу дым! — крикнул Джисок, убрав от лица подзорную трубу, которую тут же выхватил из его рук Хонджун и, взглянув вдаль с ее помощью, наконец улыбнулся. — Мы идем через деревню? — Да! Заночуем в гостинице, обогнем земли якбана Чан с другой стороны и сядем на корабль. Детка, у меня к тебе будет добровольно-принудительная просьба, — Хонджун вернул подзорную трубу Джисоку и повернулся к всматривающейся в небо Аре. — Вернее, две. Первая — пойдешь со мной на рынок, тебе нужны новые сапоги, а мне — твоя помощь, чтобы выбрать какую-нибудь интересную красивую штучку, которая понравилась бы даме. — А вторая? — не без доли напряжения спросила Ара. — А это мой маленький и грязный пиратский секрет. Но я надеюсь, что ты сможешь сделать его чистым, не ей же мне это доверять, — он кивнул головой в сторону насупившейся Эрин. Та стояла, поджав губы, с огромным синяком под глазом. Видимо, кто-то ночью не выдержал ее истерики или оскорблений. — Доюн, позаботься о милой даме в гостинице, нужно найти ей там работу. Чонвон, Соуль — на вас пополнение припасов. Возьмите что-нибудь хорошее на первое время и что-нибудь дрянное на потом, путь предстоит неблизкий. Джисок, на тебе — устроить нас в комнатах и проследить за тем, чтобы трактирщик молчал после нашего ухода. А мы с милой принцессой прогуляемся по рынку, как только доберемся до деревни. Господин пират-загадка. Но если судить по намекам, «вторая просьба» вряд ли окажется приятным занятием, вот только Аре было уже практически всё равно. Всё, чего она хотела — это лечь на теплую и мягкую перину, перед этим наевшись вдоволь, и уснуть сладким сном. А всё остальное можно и потерпеть. Каждый шаг снова отзывался болью, склон казался таким крутым и до отвратительного нелегким, но Ара заставляла себя идти, убеждая разум и усталость, что с каждой секундой она всё ближе к заветному покою и сытости. — Принцесса, позволите? — Чонвон выставил вперед руки, присев на корточки, тем самым предлагая забраться к нему на руки. — Вы устали, я отнесу вас. — Принцессе не подобает лежать на руках мужчины, который не является ее мужем, и я… — Ара не закончила: Чонвон наплевал на ее слова и подхватил под колени и лопатки, со стоном приподняв худое женское тело и затем зашагав дальше. — Надо было давно привыкнуть, что пираты берут свое… — вздохнула Ара, крепко обняв шею Чонвона кольцом рук. Остальные члены команды тут же заулюлюкали и начали с сальными улыбками переговариваться между собой. — Осталось недолго, а там, того и гляди, будет проще, — ласково проговорил Чонвон, неприязненно зыркая на остальных. И теперь только Хонджун поглядывал на них через плечо со странной усмешкой. — У меня больше не было сил смотреть на то, как вы мучаетесь от холода и боли в ногах, принцесса. — Тебе бы быть придворным сонби — под венец быстро бы утащили, а придворные дамы вздыхали бы, жалея, что им не положено быть рядом с тобой по статусу. Если хочешь… — Ара огляделась по сторонам и приникла губами к уху Чонвона, отчего тот встрепенулся. — Если мне дадут уехать домой, я могу взять тебя с собой. Скажу отцу, что ты заботился обо мне, и поведаю о твоих умениях и достоинствах. Мы можем уйти с этого корабля вместе. Тебе там не место. — Ошибаетесь, принцесса… — Чонвон еле заметно покачал головой и сделал шаг с высокого выступа, посильнее прижав Ару к себе, чтобы ненароком не уронить. — Именно там, под флагом Морского тигра, мне самое место. Ара не стала спорить, решив вернуться к этому разговору в более подходящее время, но к ее счастью, путь вниз на руках у Чонвона прошел куда быстрее и легче, чем если бы она преодолевала его сама. Однако как только спуск закончился и мимо прошел первый покосившейся на них, как на сумасшедших, крестьянин, Хонджун приказал разделиться, и на землю снова пришлось ступить самой, хотя теперь отдохнувшие ноги еще меньше хотели двигаться самостоятельно. Пятки словно отбивало чем-то острым, пальцы ныли, а икры забились так, что хотелось их растереть. — Не переживай, красотка, скоро твои мучения закончатся. Прикупим тебе сапожки, благо, твоего приданого еще полно. И не забывай: для всех ты моя жена. — Я помню. Хонджун приобнял Ару за талию, сложив ладонь на выпирающую косточку бедра, а вторую сложил на рукоять сабли, орлиным взглядом высматривая потенциальную угрозу. Теперь, после всех бед, что они натворили в Силле, их могли узнать где угодно, даже в глухой деревне, больше похожей на маленький провинциальный городок. Издалека виднелась небольшая гостиница, далеко не такая роскошная, как та, в которой они останавливались по приезде, но она так и манила скорее пройти туда. Крестьянка, несущая ведра воды, покосилась на подол чана Ары: тот совсем растрепался, а точнее сказать — превратился в обыкновенную тряпку, которой даже жалко было бы вытереть пол. Живот завывал словно кит, завтракали они еще рано утром, едва успела проснуться заря, а время явно шло к вечеру. — Я тоже голодный, — услышав урчание, вздохнул Хонджун и немного погодя остановился возле крестьянина, продающего фрукты. Молча взял два яблока, играючи кинул серебряную монету и подал одно Аре, которая даже не подумала о том, чтобы протереть его рукавом, сразу вкусив сладкий сок. — Что голодание делает с принцессами… Ешь, как базарная девка. Не позорь меня. — Не буду, если скажешь, что мы ищем, — не успев прожевать, проговорила Ара и совсем не благородно вытерла рот рукавом. Яблоко и правда было очень сочным и вкусным. — Зачем вдруг Морскому тигру понадобилась моя помощь? Только не говори, что я должна кого-то отвлекать, виляя мягким местом, пока ты будешь тырить сокровища! — Ты перечитала каких-нибудь идиотских романов? Нет! — Хонджун пренебрежительно фыркнул. — Я ищу что-нибудь симпатичное и утонченное, не успел об этом подумать в храме. Нужно что-то такое… Ну что вы там, благородные девки, любите? Что-то изящное, но диковинное, что подарить не стыдно. Ара на несколько мгновений встала как вкопанная, приподняв одну бровь. — Только не говори мне, что на Юге у великого Морского тигра есть милая розовощекая жена, которую он хочет обрадовать или перед которой собирается загладить вину за измены с благородными дамами… Кто она? Знает, чем ты занимаешься? Или для нее ты торговец прославленных южных драгоценных камней? Или что-то менее солидное? Скажем, шерсть? — Ара трещала без умолку, а на лице Хонджуна всё отчетливее проступало изумление, пока он, наконец, не заставил замолчать одним жестом руки. — Так что из этого? Хонджун раздраженно вздохнул и снова прижал к себе Ару, крепко и требовательно обняв за талию. — Ничего, глупое создание! — гаркнул он, всматриваясь в каждую лавку на полупустом рынке. Торговцам даже кричать и зазывать купить товар было лень: они просто сидели на месте, искоса поглядывая на прохожих, и вновь погружались в свои думы. — Нет у меня никакой жены! Мы сейчас занимаемся очень важным и ответственным делом: выбираем подарок для принцессы Сурё! — Боюсь, вряд ли император Пак Сонхва отдаст ее тебе в жены, — хохотнула Ара. Она знала, что Хонджун уже на грани бешенства от ее бесконечной болтовни и досужих домыслов, но не могла остановиться: усталость выбила последние опасения. — Я видела принцессу Сурё лишь однажды издалека, и она произвела на меня мало впечатления, чтобы я могла дать дельный совет. Поэтому буду подсказывать и выбирать по своему вкусу. — Для этого я тебя и взял, — Хонджун свернул влево и пошел по другой улице, как вдруг вместе с Арой услышал звук, похожий на стук вбивающегося гвоздя. В небольшом сарае копошился сапожник, приколачивающий подошву к коже, и изредка отрывался от своего занятия, чтобы посмотреть на результат. — Но для начала займемся твоими принцесскиными ножками, детка. Негоже моей женушке ходить в обносках. — Вы очень милы, мой дорогой супруг! Ара весело приподняла уголки губ и застыла у сарая, когда Хонджун отпустил ее талию. Мужчины говорили о чем-то некоторое время, прежде чем сапожник встал и достал из деревянных ящиков несколько низких кожаных сапог, явно не из самых дорогих и достойных материалов, но что есть, то есть. На глаз Хонджун выбрал пару вариантов по своему вкусу и, подойдя к Аре, заставил примерить сначала черные, а потом бурые, но первые однозначно победили. — Нравится? — не слишком любезно спросил Хонджун, скрестив руки на груди, когда Ара закружилась на месте и пощелкала друг об друга пятками сапог, довольная тем, что пока можно поиграть в немного капризную и глупую жену. — Нравится, спрашиваю?! Удобно? По размеру? Беру или нет?! — Не гневайся, милый! Я лишь присматриваюсь! — Ара снова покружилась вокруг своей оси. — Думаю, этот вариант мне подойдет, ты тоже так считаешь? Может, примерим еще? Тут столько всего! Как тебе вон те, например, которые блестят? Интересно, чем они покрыты! Господин, вы искусный мастер! — Ара похлопала ресницами, подойдя к сапожнику, и тот сделал неглубокий поклон. — Благодарю, госпожа, но мои навыки еще далеки от совершенства. — Так что же, дорогой? Какие тебе больше нравятся? — Мне глубоко нас… — Хонджун стукнул себя по лбу, стараясь унять ярость. Ара только усмехалась, глядя на то, с каким упорством он пытается скрыть свое истинное лицо, которое несколько секунд спустя озарила улыбка. — Главное, чтобы твоя душенька была довольна, любимая! Бери эти, ведь они отлично сидят на твоей ножке! — Ты правда так думаешь? — с сомнением проговорила Ара, взглянув на сапоги. — Правда! Бери и пойдем! Сколько это стоит?! Они вышли от сапожника только после того, как Хонджун вдоволь наторговался о цене, а Ара всё это время подхватывала, предлагая взглянуть и на другие варианты. Старые сапоги тут же были выброшены в грязный угол между домами и подхвачены немытой растрепанной девчонкой-оборванкой. Зато ноги теперь не так сильно болели, да и злость Хонджуна стала для Ары хорошим развлечением. Они прошли еще немного, прежде чем оказаться у лавок с разными вкусностями и драгоценностями. Престарелый мастер выставлял резные фигурки из дерева, другой торговец развешивал сушеные ароматные травы, женщина ругала мальчишек, которые пытались стащить у нее что-то. Не сказала бы Ара, что жизнь кипела, но после нескольких дней скитания в лесу и в горах ей стало хорошо и совсем не так одиноко. — О, смотри! — воскликнула она, указав на лавку с украшениями. — Это браслет из нефрита! Мой отец покупал такие для матери и для нас с сестрами только у искусных мастеров! Не часто такое встретишь! — И что? Нефрит есть не только в Силле, — покачал головой Хонджун. — Ты не прав. Все остальные империи и княжества покупают нефритовые украшения в Силле по дорогой цене, а резчиков по нему осталось очень мало, они же буквально на вес золота! — Ара подбежала к лавке и взяла наугад одну фигурку. Это оказалась черепаха. — Смотри, как красиво! — Странно тогда, что этого мужика еще не обокрали… — Хонджун упер руки в бока и подошел поближе, небрежно взяв в руку фигурку хамелеона и погладив его голову и закрученный в спираль хвост. — Ладно, твоя правда, это красиво. Я не видел у нее в коллекции такое… Сколько вы хотите за такую штуку? — спросил Хонджун у торговца, показывающего увлеченной Аре все свои творения. — Пять серебряных монет, добрый господин! Работа искусная, с нефритом нужно быть осторожным! — елейным голосом ответил торговец и указал и на браслеты, висящие над столом. — Я здесь проездом, уже завтра на заре повезу товар на другие рынки, так что вам и прекрасной госпоже нужно выбрать побыстрее! — Выбирай, — Хонджун безразлично махнул рукой. Ара тут же растянула губы в широкой хитрой улыбке и не успокоилась, пока не выбрала самую большую фигурку герба Силлы, раз уж подарок отсюда, и один аккуратный браслет, дополненный серебряной окантовкой с узорами. Заплатить пришлось аж целых двенадцать монет, но Хонджун накинул сверху еще пять и указал на небольшую статуэтку, затем молча и настойчиво вложив ее в руку Аре. — Тигр?.. — спросила она, коснувшись средним пальцем мордочки и затем бережно сжав фигурку в ладонях. — Это мне?.. — На память, если судьба будет к тебе милостива и наши пути разойдутся, — вложив в голос максимум безразличия, ответил Хонджун, даже не обернувшись, и ускорил шаг. — Ну ты идешь или мне опять тебя хватать за рукава? Ара тут же посеменила за ним, сильнее сжав в руках нефритовую фигурку. Мелочь, а приятно. Путь по гостиницы был близок, остальная команда уже позаботилась о том, чтобы заказать себе ужин, и Чонвон больше всех — выбрал самые вкусные кусочки баранины с овощами и фруктовое вино для своего капитана и для Ары. И пока та изо всех сил старалась сохранять манеры и есть осторожно, Хонджун закинул ноги на стол и совсем об этом не заботился, держа мясо голыми руками и запихивая в рот приличного размера куски. Остальные тоже не церемонились, и только Эрин след простыл. — Доюн, ты уже ее?.. — наклонившись над столом, спросила Ара, а Доюн только кивнул, не удостоив ее взглядом. — Куда? — Сюда, на кухню. Пусть учится работать ручками, с моим членом у нее лучше получалось ртом, — было Аре ответом, и она больше не стала спрашивать. Может, это и к лучшему, зато теперь Эрин не придется терпеть насилие пиратов и общество ненавистной ей отныне принцессы. Эту гостиницу сложно было назвать большой или многолюдной, всё же не портовый город, но Ару так разморило из-за сытного ужина и усталости, что она практически заснула за столом и не заметила, как он наполовину опустел. Сегодня им с Хонджуном снова предстоит спать в одной постели, и вряд ли он позаботится о том, чтобы никого не смущать, и не будет бесстыдно прижиматься или делать еще что-то непристойное… Он говорил, что не будет насиловать, но всего остального не обещал. А Хонджун всегда очень ловко играл словами. Но все эти мысли были уже едва уловимы, фоном шумел женский смех и звон посуды да разговоры пиратов. Через некоторое время кто-то потряс за плечо. — М-м-м… — замычала Ара, стараясь наощупь стряхнуть с себя руку. — Чонвон?.. — она кое-как открыла глаза. — Можно пойти спать? Где Хонджун?.. — Принцесса, он… — Чонвон прикусил нижнюю губу и подбоченился. — Капитан сейчас отдыхает с… с девушкой. Ушел несколько минут назад, придется подождать. Если хотите, я могу пока уступить вам свою кровать или можете подремать у меня на плече. — Не стоит, — отрезала Ара, отчего-то разозлившись. Ее грубо разбудили, клюющую носом над столом, да еще и эта скотина-пират изволит развлекаться с девушкой. И всё это при том, что у него под боком подставная жена, которой он в глазах общественности прямо сейчас изменяет, уложив в постель другую. Ну и пускай! Хоть до утра, Ара не будет проситься в кровать поспать и так унижаться, несмотря на то, что в сон всё еще тянет, хоть несколько глотков фруктового вина и помогли освежиться. Остальные пираты тоже ушли спать, счастливцы, и один только Чонвон сидел здесь и молчал, попеременно таская сыр и виноград с обсыпленных одними объедками тарелок. Аре показалось, что где-то наверху послышался стук и громкий женский стон. Ара и сама не заметила, как зажала уши руками. — Она хоть добровольно пошла или он сам ее утащил? — прошипела она, покачнувшись и затем исподлобья взглянув на Чонвона. — Сама. Немногословный ответ, но судя по всему, честный. Тем не менее, Ара недолго мучилась. Уже скоро довольная и улыбающаяся девушка спустилась вниз и не без гордости и злорадства шепнула, что Хонджун «ждет свою обожаемую жену наверху». Захотелось броситься на эту девицу и надавать ей по губам, но Ара только стиснула зубы и, соскочив со стула, отправилась к «мужу», который, небось, сейчас будет читать ей очередные морали или делать непристойные намеки. Однако оказавшись в их комнате, Ара никого не обнаружила, пока не услышала плеск воды. — Детка, подойди ко мне сюда, не стесняйся! — крикнул Хонджун так, что у Ары кровь застыла в жилах. Что еще он придумал?.. — Ну же, не бойся, я ничего тебе не сделаю, дорогая женушка! Чего стесняться? Было чего. Едва ступив в соседнюю комнату, Ара уронила лицо в ладони и крепко зажмурилась. Хонджун лежал в деревянной ванне, абсолютно голый и мокрый, и кажется, на его губах была победная усмешка. Еще один всплеск воды, звук шагов, и Ара ощутила, как ее руки отнимают от головы и берут в свои, а потом кладут на обнаженный живот, усыпанный каплями, и ведут вниз. — Не хочу! Не надо! — завизжала Ара, едва коснувшись члена. Затопала ногами и так и не открыла глаз. — Да ладно тебе, можно подумать, ты никогда не видела голого мужика. У тебя же, кажется, был тот, чьи письма ты так бережно хранишь? — Хонджун попятился назад и вальяжно разлегся в ванне, указав на мочалку. — Будь так добра, потри мне спинку, заодно и расскажешь мне о своем опыте. Наверняка он был велик, да? Ты ведь хотела целовать шею того богатого красавчика. История обещает быть интересной. — Ничего не было там интересного… — Ара не стала спорить и выхватила намыленную мочалку из рук Хонджуна, стараясь не смотреть туда, вниз, хотя какая-то часть души желала этого из любопытства. — Я любила его, он любил меня, мы надеялись пожениться, он даже просил моей руки… Тяжело вздохнув, Ара коснулась мочалкой плеча Хонджуна и осторожно провела по голому телу, засмотревшись на россыпь белых шрамов между лопатками и на несколько татуировок, которыми было покрыто тело. Самая яркая — на руке и на пояснице. Знать бы еще, что они означают, да спросить как-то ситуация не располагает. — Но что-то пошло не так? — вырвав Ару из легкого оцепенения, спросил Хонджун. — Отец ему отказал. — Почему же? Жених был не по нраву? — как ни в чем ни бывало, спросил Хонджун и нагнулся, подставляя спину, всю в белых полосах и рубцах. — Я была обещана другому. — Тому, который сказал, что обесчещенная пиратами невеста ему не нужна? — Хонджун повернул голову, и Ара кивнула. — Значит, не так уж ты им всем была и важна, раз никто не пошевелился, чтобы вызволить тебя. Готов руку дать на отсечение, что твой ненаглядный обо всем узнал и палец о палец не ударил, чтобы тебя спасти. — Не говори о том, чего не знаешь! — вспылила Ара, надавив мочалкой сильнее. — Он редко бывал при дворе, он мог и не ведать о том, что со мной стало… Если бы ты видел, с какой болью он отпускал меня, когда я прибежала к нему и сказала, что отец нашел мне «более достойного мужа». Он плакал. Ты на такие чувства не способен, — Ара сжала ямку между шеей и плечом Хонджуна ногтями и надавила мочалкой ему на лопатку. — Чх! Правильно, я бы не плакал! — подтвердил он, никак не реагируя на ее грубость. — Я бы просто не смирился и всеми правдами и неправдами забрал бы свое. Сбежал, утащил тебя под венец, заплатил шаману за обряд, который не разорвать, и поставил бы твоего отца перед фактом, что ты моя. Ара ненадолго застыла. — Ты ничего не понимаешь… — тихо промолвила она. — В вашей так называемой любви? Ничего. В порядках — очень даже. Я только знаю, что по натуре своей борец и просто так не отдам то, что мне дорого. А теперь потри мне лучше руки, у тебя хорошо получается, — Хонджун начал вставать с последними словами, и вскоре взору Ары предстал он весь обнаженный: крепкие ягодицы и ноги, талия, спина, шея, видная из-за копны русых волос. — Тебе нужно повторить? — Я не понимаю, зачем ты каждый раз это делаешь, — стушевалась Ара, послушно соскребая с рук грязную огрубевшую кожу. — Зачем каждый раз, когда я начинаю думать, что ты не такой уж плохой, ты пытаешься задеть меня или унизить? Принцессе полагается видеть обнаженным только своего мужа, всё остальное — похоть и бесчестие. — А чего ты еще ждала от пирата? Что я буду добрым и хорошим? — равнодушно спросил Хонджун. — Ты давно должна была понять, что мы не пираты из твоих глупых книжек. — Не все такие уж и ужасные, — отрезала Ара. — Чонвон не такой. — Чонвон! Да, он не такой, но он живет по нашим законам, потому что теперь он с нами. Но спроси его о том, как поступил бы он на месте твоего женишка, которого ты так любишь, и Чонвон ответит так же, как и я. А знаешь почему? — Хонджун развернулся, и теперь Ара не стала закрывать глаза, обиженно глядя в его лицо. — Потому что так поступил бы любой, кто уважает себя и свой выбор. А Чонвон верен своему выбору, поэтому и остается на моем корабле, хотя сотни раз мог сбежать на любой земле, кроме Пэкче. — Он благодарен тебе и хочет, чтобы его спасение окупилось. А вот в тебе нет ни чести, ни благородства, ни благодарности! — Ара швырнула мочалку в ванну и испуганно отшатнулась, когда Хонджун ступил на деревянный пол и сложил ладонь на хрупкую нежную шею, однако не сдавил. Вместо этого переместил руку на затылок, затем прижав Ару к стене. — Ч-что?.. — потерянно прошептала она. — Скажи еще, что я не права! — Ты совершенно права, детка, потому что я пират. И я не стараюсь быть в твоих глазах хорошим, — Хонджун наклонил свое лицо близко к Аре и коснулся своим носом ее. — И тем не менее ты хочешь, чтобы я был таким, и стараешься во мне что-то разглядеть, даже после всего. Зачем? Она растерялась. Стоять вот так, будучи прижатой к стене абсолютно голым и теперь пахнущим мылом мужчиной, было до стыдного странно и тяжело. Дыхание Хонджуна оказалось теплым и неровным, он, кажется, не на шутку зол и раздражен. Дальше спорить с ним и что-то доказывать не имело никакого смысла. — Давай помоем тебя и покончим с этим. Я выкупаюсь сама, — Ара обиженно отвернула голову, чуть сглотнув, и Хонджун отступил, снова погрузившись в ванну. Дальше они только молчали, и Ара хотя бы за это была благодарна.

◇─◇────◆─◈─◆────◇─◇

Решиться пойти в армию оказалось сложно, но еще сложнее — убедить в правильности этого поступка мать и практически переступить через нее, когда она упала на колени на пороге дома и заслонила дорогу собой. У Чонхо не было поводов сомневаться в настоятельном совете шамана после случая с той сороконожкой, когда жизнь снова заиграла другими красками. Еще недавно угроза остаться сиротой висела на душе темной тучей, но теперь мать пылала здоровьем, словно не лежала, будучи прикованной к постели несколько недель, да еще и появился шанс снова подарить ей то, чего она больше всего желала — возможность печь пирожки и жить, не думая, чем зимой перекрывать крышу. Жаль только, что мать этого не понимала и продолжала твердить, что ей нужна не хорошая крыша и не сытный стол, а живой и здоровый сын. И никакие слова о том, что шаман пророчил великий подвиг, не помогали. Однако Чонхо уже решился и сейчас стоял у дома наместника в длинной очереди, состоящей из юношей, зрелых мужчин и престарелых мужичков, которые отважились испытать себя и проверить, на что они будут годны на войне. Вот только практически всех отправляли по домам за негодность, не дав и шанса выступить против самозванцев, рискнувшими провозгласить себя императорами. Все знают, что истинный только один и что династия Чон правит уже много столетий, тогда как династия Пак — лишь ее ответвление, пошедшее от сестры одного из императоров, муж которой заявил свои права на трон. Хотя в некоторых источниках писали, что сама принцесса решила свернуть своего болезненного брата. Чонхо стоял здесь уже несколько часов, терпя на себе косые взгляды. Разумеется, весть о чудесном выздоровлении матери уже разнеслась по деревне благодаря аптекарю, кто-то начал приплетать колдовство, ведь у их семьи и так была не самая добрая слава по ряду причин. Человеческая зависть — один из самых мерзких пороков, и кто-то уже успел проклясть семью Чхве просто за удачное нахождение столь редкого и вымирающего как вид корня женьшеня. «Чудо» — сказал бы всем Чонхо, «мерзкое колдовство» — ответили бы ему. Как же хотелось убежать скорее из этой проклятой обедневшей и полной отвратительных людей деревни, заодно прихватив с собой мать. Но та не уедет, не желая отпускать и сына, однако Чонхо не собирался слушать ее. — Интересно, каков сам император и генерал, — сказал молодой парень, не старше пятнадцати, за спиной у Чонхо. А вот его мать сама когда-то служила во дворце, только он что-то не догадался расспросить об этом подробнее. — Я слышал, что генерал Чхве сам руководил осадой какой-то крепости… — Да не осадой, а защитой, когда на нас напало Пэкче! — возразил другой, постарше. — Он удержал крепость с пятьюдесятью воинами против четырех сотен! Мне рассказывал один торговец, что на Пэкче обрушивалось масло и огненные стрелы! — Ну это часто такое случается… Хотя я бы посмотрел… — вклинился в диалог местный кожевник, на радость Чонхо, которому было интересно послушать. — Вообще тогда, насколько помнится, генерал Чхве был еще чином пониже, не помню кем, и после того, как перебили чуть не всё войско стрелами, сам со своими людьми выступил против Пэкче и перерезал их всех, а потом принес императору окровавленный плащ их предводителя. — А вот я такого не слышал! — крикнул тот самый мальчишка. — Зато слышал… — Да хватит уже! — рявкнул на них Пён Донджин, местный стеклодув, и в упор посмотрел на Чонхо, закатившего глаза. Только этого мерзкого идиота здесь и не хватало. — А ты что тут забыл, пухлый? Сколько бы твоя семья ни беднела, ты остаешься всё таким же. Я уже начинаю думать, что ты все запасы сожрал, а теперь, походу, решил и сожрать все императорские. Руки Чонхо тут же сжались в кулаки. — Закрой рот, Донджин, или я вмажу по твоему худому тельцу! — рявкнул он, уже уставший от этих бесконечных слухов, якобы его приютили родители, отобрав у какой-то шлюхи, а потом никак не могли прокормить, оттого и обеднели. — Будешь жрать только свое сраное стекло! — А ты чего такой резвый, сын шлюхи?! — с откровенным вызовом спросил Донджин, вскинув голову. — Давно по затылку веником или чем потяжелее не получал?! — Как ты меня назвал?.. — Чонхо обошел расступившуюся очередь и оказался вплотную к оппоненту. — Повтори, как ты назвал мою мать, я тебе говорю! — Шлюхой! — выплюнул эти слова Донджин вместе со слюной. — Или она тебе не рассказывала, как нагуляла тебя от!.. Чонхо не дал Донджину продолжить, сжав его шею рукой до багрового цвета лица и затем швырнув на землю, как тряпичную куклу. Кто-то закричал, прося прекратить, двое мужчин попытались отодрать за рукава Чонхо, наносящему удар за ударом по лицу противника, и отодвинуть его, но уже было поздно. То, что он сын шлюхи, слышно не впервые, но никогда — так нагло, в открытую, да еще и при воинах императора. Донджин что-то кряхтел, ругался, брызжа слюной, но повторял и повторял это раз за разом, пока Чонхо пинал его в бока коленями и бил куда придется: в грудь, шею и лицо то локтями, то кулаками. Послышался характерный лязг лат и обнажившегося меча. — Прекратить! А ну прекратить! — закричал человек в доспехах, однако Чонхо, ломавший слабое сопротивление, его не слышал и очнулся только тогда, когда ему самому прилетело железной перчаткой по лицу, раскроив щеку и губу. — Отставить, я сказал! В армии императора таких склок не потерпят, это вам не богадельня! За такое давно бы высекли. Встать! — приказал воин, и Чонхо повиновался, выпрямившись во весь рост. — Ты хочешь служить в армии императора? — Этот хрен назвал мою мать!.. — Я повторяю свой вопрос: ты хочешь служить в армии императора? — угрожающе спросил воин, обнажив треть меча. — Да, господин… — Чонхо виновато опустил взгляд. — Иди за мной, резвый и справедливый, — приказали ему, и воин повернулся спиной, направившись к дому наместника, минуя очередь. Чонхо ничего не оставалось, кроме как послушаться. Внутри было душно. — Полковник Нам, — воин отвесил поклон, оказавшись в нужной комнате, — привел вам тут одного драчуна, парень явно сильный и дерзкий, но дисциплины не хватает. Мы уже отмели много доходяг, может, этот подойдет. — Выйди, — приказал полковник, а затем грозно взглянул на Чонхо. — А ты — подойди. Как зовут? — он взял в руку перо. — Чхве Чонхо, господин. — Не «господин», а «полковник». В армии ко всем обращаются по чинам, — поправили его, и Чонхо окончательно присмирел. — Сколько лет отроду? — Двадцать, полковник. — Хорошо. Грамоте обучен? Каково твое ремесло? Есть лошадь для армии? — продолжал спрашивать полковник, что-то себе записывая, то макая перо в чернильницу, то проводя им по бумаге. — Читать умею, моя семья занималась выпечкой, я тоже… Лошади нет, но умею многое, учусь быстро, только прикажите! — самонадеянно заявил Чонхо, и полковник хмыкнул, продолжая писать. — Хочу служить императору и пойду в первый рядах, если нужно! Дисциплину приобрету! — Будем надеяться, Чхве Чонхо, очень надеяться. Какие-то болезни есть? Я имею в виду… — он поднял хитрый взгляд исподлобья. — То, которое может помешать тебе достойно служить? — Я здоров, — Чонхо тут же поспешил стереть кровь с губы и заложил руки за спину. — Замечательно!.. — снисходительно пропел полковник и поставил точку на бумаге. — Раз у тебя нет лошади, то до дворца императора тебе придется добираться пешком. У вас здесь мало толковых мужчин и парней, ты сойдешь. Заодно в дороге и проверим твою выносливость. Можешь идти, вознаграждение тебе выдадут. Ступай, — он вальяжно махнул рукой, и Чонхо после некоторой заминки покинул дом, направившись в свой с мешочком серебряных монет. Мать, очевидно, всё это время беспокойно сидела на крыльце, и поэтому, когда перед ней появился избитый железной перчаткой сын, тут же бросилась к нему, силясь стереть кровь, хоть и Чонхо настойчиво повторял, что он в порядке. — Кто тебя так?.. Он безразлично отмахнулся. — Тебя записали?.. — прозвучал новый вопрос. — Да. Только не начинай вторить одно и то же снова, я всё равно не передумаю, — Чонхо устало уселся на спальное одеяло и сложил руки в замок. Мать поджала губы, но спорить не стала, просто опустившись рядом. — Почему про тебя всё время это говорят? Что ты, ну… Ты понимаешь. — Я хочу предупредить тебя, прежде чем ты уедешь, — проигнорировав вопрос, госпожа Чхве устало вздохнула. — Императорский дворец — это опасное место, сынок. Ты еще юн, грезишь о подвигах и славе, но однажды я уже видела последствия битвы, и там всё совсем не так, как ты себе представляешь. Отрубленные ноги и руки, мертвые и истекающие кровью тела, вырванные глазницы… Риск погибнуть слишком велик. — И пускай, я всё равно уеду отсюда! Не понимаю, зачем ты, побывав там, вернулась, — Чонхо посмотрел на мать во все глаза, больше всего желая услышать ответ, и та стыдливо отвела глаза. — Скажи как есть. — Помимо прочего… Императорский дворец полон соблазнов, сынок, перед которыми не всегда можно устоять, но которые даются дорогой ценой. Я заплатила ее, однако получила свои крохи счастья в награду за страдания. У меня был твой отец и есть ты. И если вдруг… если тебя там… если ты… — госпожа Чхве не выдержала и заплакала, уткнувшись лбом в плечо сына, и тот крепко прижал ее к себе в объятья. — Шаман сказал, что я совершу множество подвигов. Обещаю, мама, ты будешь мной гордиться! — с жаром воскликнул Чонхо, стерев слезы матери своим рукавом. — Я вернусь к тебе героем и заберу тебя туда, где больше никто и никогда тебя не оскорбит!..