Chaotic energy

      В первый раз Арсений проснулся, придавленный чужой расслабленной рукой, и этот факт едва не заставил его подскочить, но он только распахнул глаза. Полупустую спальню заполнял серый свет, за окном шумел ветер, а в десятке сантиметров от уха слышалось сопение.       Арсений осторожно повернул голову, вспоминая разом все, и оказался лицом к лицу с крепко спящим Антоном: расслабленные черты, чуть оттопыренная нижняя губа, пробивающаяся щетина, светлые ресницы. Такой же, как и всегда — и откуда взялось подспудное ожидание, что теперь что-то кардинально изменится? Антон ведь не царевна-лягушка, дождавшаяся заветного поцелуя. Он вообще имел мало общего с царевной: тело было непривычно жестким и тяжелым, дыхание шумным, от волос пахло дымом, и прижимался он хоть и деликатно, но явно не в инстинктивном поиске защиты. Итогом чего стало одеревеневшее тело — видимо, Арсений не шевелился несколько часов, опасаясь потревожить чужой сон.       Дожил, обреченно подумал тот. Докатился. Доигрался. В голове крутились обрывки вчерашних разговоров, лейтмотивом — его «попробовать», вспышками — реакции Антона, распахнутые глаза, красные щеки, рваные выдохи — и другие, подчеркнуто размеренные, которыми тот пытался успокоить себя в ходе разговора после череды крышесносных поцелуев.       Арсений осторожно пошевелился, чувствуя ломоту в пояснице, но пока не рискуя кардинально менять положение. Он... не жалел, нет. Но действительно охреневал от себя вчерашнего. Пропасть между теоретическими соображениями о том, что подобное возможно, и реальной инициативой казалась безграничной и непреодолимой, но вчера каким-то образом они ее пересекли. И что теперь делать? С этой мыслью он прикрыл глаза, прячась от света нового дня, когда нужно будет... нет, решение уже было принято, теперь с ним предстояло жить.       В другой раз он проснулся часа через два. Все в той же позе, с еще более отлежанной спиной, Антоном на плече и простой и понятной потребностью навестить уборную. Оная заставила его отложить все экзистенциальные вопросы и наконец пошевелиться. Морщась от боли, он очень осторожно продвигался к краю кровати, освобождаясь от перекинутой через его грудь тяжелой руки. Когда босые ступни коснулись прохладного паркета, он перевел дыхание и неслышно направился к выходу из комнаты.       Вернулся спустя несколько минут и глянул на собственную кровать с подозрением — то ли ожидал, что наваждение развеется, то ли не исключал, что Антон в его отсутствие сбежит куда подальше — сам не решил. Но кудрявая макушка все так же виднелась из-под толстого одеяла, и от осознания того, что теперь он может прикасаться к ней — и заодно всему остальному Антону — не украдкой, не подыскивая оправданий, в груди поселилось тепло.       И дурной энтузиазм.

***

      — Арс, зубы!       — Я же не кусаю.       — Баклан. Я не чистил.       — Тогда в моем распоряжении все, кроме рта?       Антон собирался неискренне возмутиться, но подавился воздухом, когда Арс, сонный и лохматый, сполз ниже и уткнулся носом куда-то под его ключицу. Он не наваливался, а прижимался сбоку, даже не пытаясь проникнуть под ворот футболки, и это было хуже, чем откровенное домогательство — его, по крайней мере, можно было счесть эротическим сном и успокоиться. А это…       По всем законам вселенной ничего такого быть не могло в принципе. Потому что не-бы-ва-ет. Арс — это вдохновение, порция дофамина, любопытная загадка, доверительный социальный контакт, рука помощи, причина считать человечество небезнадежным… Но никак не потенциальный партнер — потому что если в других случаях Антон был готов поспорить со вселенной, то тут было очевидно без вариантов.       Очевидно, ага.       Очевидно, что нихрена он в этой жизни не понимает, и вся его благоприобретенная мудрость — это травмы, которые могут поднасрать в самый неподходящий момент. Не то чтобы Антона не устраивал итог — сонная постельная возня, пододеяльное пространство, согретое их телами, и Арс, который слишком близко, чтобы пугающее утреннее выражение глаз получилось рассмотреть — но своей вчерашней тихой истерикой он был ошарашен.       С утра стало попроще. Мрачные мысли не клевали мозг, смазанность ощущений и приглушенность эмоций получалось свалить на раннее пробуждение, а Арса хотелось чувствовать рядом и касаться в ответ. Хотя больше всего его тянуло коснуться одним определенным образом: прибить, потому что это же надо — подорваться еще до девяти утра и начать бессовестно тормошить сову вроде него! Антон мог не спать по двое суток и не чувствовать усталости за кофе и энергетиками, но вот просыпаться было мучением. Тем более с его режимом, благополучно сбитым за время вынужденного отпуска. Зато Арс привык к шести утра быть в депо и теперь с теплым весельем наблюдал за его страданиями. Скотина.       Но ни прибить, ни попросить прекратить Антон не мог. Потому что поцелуи, которыми тот покрывал его ключицы и плечи, были чуть ли не самым восхитительным опытом в его жизни. Это было неловко, немного нелепо, и прическа Арса в другое время довела бы его до истерического хохота, но прямо сейчас все было прекрасно. Ради такого даже проснуться было не жалко, но это не означало, что этот процесс проходил легко и приятно: омерзительность факта пробуждения не мог отменить даже впавший в лирическое настроение Арс.       — Свяжись с Позовым, — напомнил тот, проводя носом по сбившейся ткани футболки на груди. — Чтобы он притормозил своего вояку. Если ты не передумал оставаться.       — Не передумал, — согласился Антон, отчаянно зевая и зарываясь пальцами в его волосы, мягкие и шелковистые. — Ты меня только за этим разбудил? — он издал мученический стон, перехватил руку, которая щекотно коснулась его живота, и потянулся за телефоном. Потом бросил его в складки одеяла, поднес перехваченную руку к губам и коротко поцеловал костяшки — неосознанно повторил за Арсом жест, который накануне навел суеты в его внутреннем психосоматическом инсектарии.       Сегодня с утра его исстрадавшиеся обитатели были на месте: трепетали крылышками, шевелили усами и щекотно перебирали лапками. В отличие от кукарачей, которые, похоже, предпочитали просыпаться после обеда и нарушать привычный распорядок не собирались, бабочки были тупыми и легкомысленными. Научили бы.       — Я разбудил тебя, чтобы убедиться, что мне не приглючился вчерашний вечер. На тебя готовить завтрак или будешь досыпать? — ответил Арс, и, невзирая на его приподнятое настроение и невозмутимость, было ясно, что ему немного не по себе.       Поправка. Бабочки не только были на месте, но и пребывали в лучшей своей форме, а то и эволюционировали за ночь в какую-то энтомологическую аномалию. Но когда это в эмоциональном хозяйстве Антона все было тихо и спокойно? Он опустил подбородок, чтобы рассмотреть Арса, который устроился прямо над его сердцем, и решил, что раз тот справляется, то и он справится тоже.       — Я буду досыпать. Но сначала почищу зубы и приду целоваться, — проворчал он несколько смущенно. — Если хочешь.       — Хочу, — просто ответил Арс. — Приходи.

***

      Антон пришел, причем намного быстрее, чем рассчитывал Арсений, и был не сонно-уютным, а мрачным и серьезным.       — Мне пришли уведомления о куче комментов к подкасту, — сказал он, куснув губу. — Полез смотреть — а там новый эфир. У Окси был доступ к админке, она вчера провела. Послушаешь? Там всего четыре минуты.       — Конечно, — Арсений отложил нож, оценил состояние Антона и сунул ему один из приготовленных бутербродов. — Включай.       Антон перетащил ползунок на дорожке в начало, нажал на play, положил телефон на столешницу и автоматически откусил.       — ... Доброй ночи, дорогие слушатели, — молодой женский голос был нетвердым и слишком высоким. — Так, кажется, начинал Антон? Я думаю, кто-то уже в курсе, что полиция ищет именно нашего Антона. Действительно, — Оксана истерически хихикнула, — кто еще мог так влипнуть... — долгая пауза, судорожный вздох. — Короче, это все, что я знаю. Я... запустила этот эфир не потому, что мне есть, что сказать. Скорее, я не знаю, что еще сделать. Все говорят, что Дима погиб, и Антон пропал, я... Не знаю. Что-то не так. Они, раз уж на то пошло, поделились бы планами, если бы задумывали какую-то акцию. Потому что, знаете, я бы поучаствовала, — она шумно выдохнула. — Я не понимаю, что происходит. Я не верю, что Димы нет. Мне никто не может ответить, нашли ли они… что-то, и никто не знает, были ли у него родственники. А Антон… Черт, я зря это затеяла. Не знаю зачем. Не думаю, что вы настолько привязаны, чтобы переживать об отсутствии эфиров. Наверное, я надеюсь, что это шанс связаться с ним... Черт. Я ничего не понимаю… — следом послышался приглушенный всхлип, тишина, а потом девушка совсем уж неразборчиво начала бормотать что-то о своих друзьях, периодически шмыгая носом.       Когда дорожка подошла к концу, еще с минуту они оба стояли молча. Антон без энтузиазма жевал.       — Прости, но мне кажется, твой Позов повел себя как урод, — наконец подал голос Арсений. — Значит, начальству он сообщил, что жив, а вашей общей подруге...       — Поз параноик, — Антон потер лоб ладонью и взял телефон. — Он в принципе редко думает о чувствах других людей, мог просто упустить ее из внимания. К сожалению, себя я так оправдать не могу.       Арсений коротко вздохнул, собирался возразить, но в итоге не стал — едва ли какие-то слова были способны унять вину, написанную на все еще чуть помятом лице.       — Звонишь ей? — спросил он, наблюдая, как Антон вбивает в незнакомое приложение какой-то номер. — Или Позову?       — Ей, — тот вздохнул и покосился на него. — Этот звонок не отследят, если что, и…       — И? — не понял Арсений, оттесняя Антона от плиты, на которой гейзерная кофеварка начала издавать булькающие звуки.       — Я к тому, вдруг ты против такого риска… — тот неопределенно повел рукой.       — Я уже сказал, что думаю на этот счет. Не будьте уродами, которые не стоят девичьих слез. Поделиться кофе?       Антон невесело улыбнулся, глядя ему в глаза.       — Арс, — выдохнул он, вложив в это имя больше тепла, чем способна вместить длинная и прочувствованная речь.       — Звони, горе, — фыркнул тот.       Разлил кофе по чашкам — в случае Антона, скорее, очень условно обозначил его присутствие в возмутительном количестве молока, коснулся кудрявой макушки в коротком жесте поддержки и присел к столу. Достал телефон, но зацепился взглядом за босую стопу с поджатыми пальцами, стройные ноги… Вид Антона в одних трусах и мятой футболке будил в нем целую гамму незнакомых чувств, но Арсений велел себе не слишком-то пялиться и открыл диалог с Матвиенко.       Конечно, раз тот приехал вчера под вечер, то сегодня должен быть чудовищно занят с самого утра, но, с другой стороны, за день у него непременно появятся вопросы, и кто сможет ответить на них лучше, чем ведущий местного новостного подкаста и сотрудник интересующего ФСБ предприятия в одном лице? А там и о взрыве и обвинениях можно поговорить, и о неизвестных, преследующих Антона…       — Окси? — подал голос тот, прижав телефон к уху. — Привет, Окси, я... Почему? Да, да, я... в порядке. Что? Какое платье?..       Буквально на глазах он стал бледным и крайне собранным. Арсений машинально поднялся со своего места, Антон скользнул по нему взглядом и невидяще уставился куда-то сквозь.       — Послушайте, — проговорил он спустя минуту, и его голос звучал сухо, но без агрессии. — Во-первых, я уже давно не в Приавске, и не могу приехать так быстро, не ставьте условий... А во-вторых, какое к чертовой матери платье, о чем вы говорите? — Арсений различил в трубке грубый мужской голос, но не смог разобрать слов. — Повторяю, я сейчас далеко, — Антон помолчал еще пару секунд, потом раздраженно убрал телефон от уха и прикрыл глаза.       — Что там? — негромко спросил Арсений, уже примерно понимая.       Антон помолчал, сгорбившись и уперев угол телефона между бровей. Потом поднял глаза, в которых не было страха, только негодование.       — Они пришли к Окси домой сразу после эфира. Надо было догадаться, что так будет.       — И? — по крайней мере, девушка была жива.       — Хотят, чтобы я принес им какое-то платье, — Антон прикусил краешек губы, быстро вбивая в приложение ник пользователя, состоящий из набора букв и цифр. — Что вообще происходит... — он нахмурился, гипнотизируя экран, пока устанавливалась связь. — Поз! Что, блядь, происходит? Ты слышал эфир Окси? Я ей звонил… — зачастил Антон, едва тот ответил, резко замолчал на пару секунд, раздраженно выдохнул, и продолжил с расстановкой, будто говорил с ребенком: — Я позвонил ей, потому что она была расстроена, Поз. И у нее дома какие-то уроды, скорее всего те же, что были на ПХК... Им нужно, чтобы я привез им какое-то платье. Я не... — Арсений не дослушал, потому что в этот момент раздался звонок в дверь.       Очень надеясь, что обойдется без очередного неприятного сюрприза, он пошел открывать. А вернувшись уже с Катей, застал Антона полным задумчивости.       — Он понял, — убежденно заявил тот, подняв голову, и рассеянно кивнул девушке. — Не признался, но я уверен, что он понял. И бросил трубку, долбоеб.       Арсений поджал губы, глянул на экран своего телефона, где только что отправленное сообщение пока оставалось непрочитанным, и уточнил:       — Они у нее дома? Знаешь адрес?       — Заводская, 17, — автоматически ответил Антон. — Отсюда не очень далеко, минут пятнадцать. Но я не представляю, с чем к ним идти… Трубку возьми, кретин, все равно ведь заебу, — раздраженно пробормотал он себе под нос, снова пытаясь дозвониться.       Арсений отправил еще одно сообщение и заблокировал экран. Катя озадаченно оглядела их, поставила объемную сумку на пол и внимательно всмотрелась в лицо Антона.       — Побрился, — резюмировала она через несколько секунд. — Мы с тобой где-то раньше виделись. Не узнала с бородой. Что у вас уже произошло? Хотя нет, не хочу знать.       Антон поднял голову и нахмурился, разглядывая гостью. Потом нахмурился сильнее и оттолкнулся от столешницы. Выглядел он при этом ничуть не комично, хоть и стоял босиком и в трусах. Не великовозрастный балбес, а помятый мужик под тридцатку, столкнувшийся с проблемой. Даром что над своими неприятностями юморил, не переставая — тут в опасности был другой человек, и Антон был серьезен.       — Кать, — проговорил он с незнакомой интонацией. — Хорошо, что ты пришла. Скажи, а ты вообще кто?       Та посмотрела на него, как на идиота.       — Я просто подумал, — продолжил Антон, умерив напор — наверное, вспомнил, что девушка вооружена, — ты же знаешь Поза, вдруг у тебя есть идеи, что происходит? Мне кажется, ты в любом случае понимаешь больше, чем я.        — Какое лестное предположение, — сухо хмыкнула Катя, поджав губы. — Но я вообще не представляю, о ком речь. Кто живет на Заводской?       Арсений обошел ее со спины и встал в стороне, внимательно наблюдая за обоими. Происходящее не нравилось ему категорически, в особенности — решительное настроение Антона. Арсений не был уверен, что сможет встать между ним и его подругой, если тот задумает нечто героическое и самоубийственное. Матвиенко, которому он предпочитал доверять подобные дела — желательно, за какое-то время до того, как в качестве аргумента сторона противника начинает использовать заложника, ну да ладно — пока был недоступен. А на лице Антона тем временем крепла готовность занять место Оксаны, если в ближайшие минуты не появится более удачных идей.       — Наша с Позом подруга, — ответил он, сбрасывая очередной вызов после минуты ожидания и тут же набирая заново. — Она сейчас в очень неприятной компании. Из-за нас, но я не понимаю, что конкретно им нужно. Откуда вы с Позом знакомы?       — Мы не знакомы, — ошарашила его Катя после короткой паузы. — Я кое-что о нем слышала, но в основном сплетни.       — Как тогда он на тебя вышел? — не понял Антон, переводя взгляд с нее на экран телефона и обратно. — Ну, когда прислал тебя сюда в первый раз?       — Он не прислал, а оплатил мои услуги, — недовольно поправила девушка. — Просто позвонил, сказал, что от Шеминова. Моего работодателя. Я присматриваю за его детьми.       — Что? — опешил Антон.       — Как для няни, ты отлично вынимаешь пули и разбираешься в оружии, — заметил Арсений.       Катя перевела на него взгляд, рассматривая внимательно и мрачно, и он вдруг подумал, что она довольно молода. И наверняка очень обаятельна, когда не выкручивает холод и подозрительность на максимум. Впрочем, ее можно было понять.       — Такой уж работодатель, — она прошла к кухонной раковине, чтобы вымыть руки. — К тому же раньше я работала на скорой.       — А Поз? — вернул ее к теме Антон, хотя было видно, что в иных обстоятельствах он бы с удовольствием расспросил ее о подробностях или даже затащил на интервью.       — Ты о нем явно знаешь больше, — с каким-то странным выражением ответила Катя.       — А о каких сплетнях ты говорила? Что он упорол?       — Да ничего не упорол, — вымыв руки до середины предплечья, Катя выключила воду и потянулась за кухонным полотенцем. Оценила его чистоту, сочла предсказуемо недостаточной и присела рядом со своей сумкой, чтобы достать салфетку. — У Шеминова свое охранное агентство, и парни иногда делятся байками с работы.       — И? — не понял Антон.       — Когда меня набрал твой друг, — терпеливо объяснила Катя, поднимаясь с корточек, — я спросила Шеминова, что это за хер с горы. Он ответил, что действительно дал мой номер, и я могу смело ехать, потому что это его техническая поддержка. Вот об этом человеке я наслышана от ребят. Но тебя едва ли интересуют его профессиональные достижения. Как его зовут, кстати?       — Дима, — машинально ответил Антон, хмурясь. — Подожди. Хочешь сказать, Поз подрабатывает в этом…       — «Стаффорде», — со вздохом помогла Катя, и Арсений вспомнил вездесущие наклейки на бронированных дверях. — Но зачем ему… И он им тоже… Или, подожди, чем они занимаются помимо собственно охраны?       Катя взглянула на него устало и снисходительно.       — Что еще тебе рассказать? — риторически поинтересовалась она. — Я ничего не знаю, Антон. Я присматриваю за детьми. Иногда нас сопровождают ребята из «Стаффорда», когда обстановка в городе становится тревожной, иногда я этих ребят зашиваю… Но мне не докладывают. Спроси сам у своего друга, что у него за дела с Шеминовым.       — Он больше не берет трубку, — поморщился Антон. — И это плохо. Поз умеет кошмарить из безопасного места, но заложник все меняет.       Катя вздохнула, и сквозь отстраненную сдержанность стало различимо сочувствие.       — Я правда не могу тебе помочь.       — Это не обязательно имеет отношение к Шеминову и его агентству, — задумчиво проговорил Арсений, глядя на Антона. — Почему бы Позову не фрилансить, зная его таланты. Ты же сам рассказывал про видеонаблюдение, — он помолчал. — Важно, что все шишки достались тебе. Мне все больше кажется, что он тебя подставил. Нет, — Арсений поднял руку, не давая Антону возразить, — не обязательно намеренно, но, согласись, довольно странно: ты говоришь, он понял, чего именно от тебя хотят, он присматривал за лабораторией, будто ожидал нападения…       — Он уже несколько лет вот так присматривает за лабораторией, — возразил Антон. — Это… сложно объяснить, он совершенно адекватный, но у него пунктик. Я первое время думал, это юмор такой, но нет. И он действительно прекрасно в этом разбирается, — он покачал головой, потом печально улыбнулся. — А химик из него посредственный. Или просто притворяется, чтобы лишний раз не напрягали, не знаю. Но, Арс, он не мог подставить меня. Сглупить да, но…       — Так, — решительно оборвала его Катя, и колебания на ее лице сменились привычной мрачностью. — Ладно, давай попробуем разобраться. Но если у меня из-за тебя возникнут неприятности, я выкручусь, а потом найду тебя и придушу. Рассказывай с самого начала.       И Антон рассказал, начав со дня взрыва, четко и очень подробно. Про спор с Окси, про внеплановый поход на работу, про видеокамеры и подземный переход, звонок Позова и последующее бегство, про небольшую диверсию в цехе, которая закончилась разрушением корпуса.       — Мне кажется, он не только старался задержать твоих преследователей, когда устроил взрыв, — задумчиво проговорил Арсений, когда Антон замолчал, закончив с событиями того вечера, и собирался заговорить о патрулях. — Либо ему нужно было уничтожить что-то, что осталось в вашей лаборатории, либо он опасался, что на следующий день поднимется шум, и ваш замысел раскроют.       — Подожди, ты хочешь сказать, то платье, за которым все охотятся, могло остаться в лаборатории? Что вообще имеется в виду? На нем были контрабандные бриллианты, как в фильме? Или это вообще некий шифр, и я ничего не понимаю…       — Так вот где я тебя видела, — вдруг выдохнула девушка. — Ты приходил в «Город» на Космонавтов, забирал пакет.       Антон нахмурился сильнее, демонстрируя скрытые прежде возможности мимики, а потом осененно выдохнул, каким-то образом уловив смысл ее слов:       — Позов скотина... Конечно, он знал! — сбросил вызов, прикрыл глаза, устало объяснил: — Поз попросил встретиться за него с какими-то людьми, потому что у него социофобия и отрицательные коммуникативные навыки. Дал мне адрес. Там было это платье? Почему все с ним так носятся? — требовательно поинтересовался он.       Выражение, с которым он сверлил Катю взглядом, сделало его почти неузнаваемым. Арсений отстраненно подумал, что несколько лет назад постарался бы во что бы то ни стало переманить его в свою контору — он очень ценил людей, готовых нагибать обстоятельства.       — Если я все правильно поняла, то оно с той девушки, которую убили зимой, — ответила она. — Вокалистки какой-то группы, которая к нам приезжала.       На кухне будто разом потемнело, как если бы упало напряжение и лампа над столешницей светила вполмощности, а сумрак за окном из среднестатистического сделался предгрозовым.       — Убили? — переспросил Арсений, когда стало ясно, что продолжать Катя не торопится, а Антон пока что едва ли способен что-то сказать — его губы сжались, а взгляд был устремлен вникуда.       Катя с сожалением кивнула. Вот так, оказывается, выглядел уровень осведомленности простой няни.       — «Город» — это заведение супруги Шеминова, там часто собираются все причастные, — продолжила та. — Насколько я помню, Стас передал пакет через официанта.       — Но откуда у него платье с мертвой девушки? — не понял Арсений. — Какое он имеет к этому отношение?       — Ребята из «Стаффорда» прятали ее тело.       — Мордовороты твоего начальства убили девчонку? — неверяще переспросил Антон, который справился с оцепенением.       — Если бы убили, я бы так и сказала, — недовольно поправила Катя. — Но они только избавились от тела.       — Тогда кто ее убил? — негромко поинтересовался Арсений.       — Почему вы решили, что я знаю? — прищурилась она, помолчала, неуловимо смягчилась и ответила, обернувшись к Антону: — Я бы обратила внимание на твоего начальника.       — Тиму Вивиановича? — опешил тот.       — Не знаю, как его по имени отчеству, помню, что-то странное, — она пожала плечами.       — Чего? — Антон шумно вздохнул. — Хочешь сказать, наш Тима, с его тридцать четвертой стадией рака, убил какую-то девчонку и велел твоим мордоворотам спрятать тело?       — Они не мои мордовороты.       — Но Тима Вивианович не мог...       — Откуда ты знаешь про онкологию? — вдруг спросила Катя. — И почему об этом никто не говорит? Учитывая, сколько левых людей имеет денег с комбината, новость, что его глава скоро откинется, должна устроить настоящую истерику...       — В смысле «глава»? Тима просто зав. цехом...       Катя мгновение помедлила.       — То есть этот хмырь не умирает, — резюмировала она. — Жаль.       — Хочешь сказать, это наш главный кого-то убил? — окончательно запутался Антон.       — Меня там не было, — сухо напомнила она. — Я могу только пересказать то, что слышала от ребят из «Стаффорда». Несколько человек на постоянке обеспечивали безопасность его дома. Он позвал девчонку в гости после выступления, бухущий и уверенный, что она просто мечтает провести с ним ночь. Почему она согласилась, чтобы Макс ее к нему отвез — другой вопрос, может, пообещал что-то. Что между ними случилось потом, думаю, догадываетесь. Он, едва стоя на ногах, заставил ребят вывезти и закопать тело, дал денег. И если для Ильи это не было… дебютом, то Макс, его напарник, не смог, пожалел девчонку. Снял с нее окровавленное платье — со следами твоего главного, сам понимаешь какими. Чуть не подрался с Ильей и в итоге принес платье Шеминову вместе с описанием места и фотографиями. Чтобы тот что-то сделал. Макс… — Катя вздохнула, — не очень умный был, но добрый, любил детективные сериалы и боготворил Шеминова за то, что он его после тюрьмы на работу принял.       — Был? — уловил ключевой момент Арсений.       — Да, — подтвердила девушка, и между ее бровями залегла скорбная складка. — Его напарник, Илья, видимо, решил, что Макс собирается шантажировать вашего главного, и захотел в долю. А когда узнал про Шеминова — пошел прямо к этому уроду, — теперь презрение, с которым Катя упоминала главу ПХК, стало понятно, — чтобы тот заплатил за информацию. Вероятно, тот поручил Макса убрать, или это была инициатива Ильи... Он совершенно отбитый мудак, — она помолчала, сочувственно глядя на Антона. — Илья больше не выходил на работу, иначе Шеминов бы его прикончил по-тихому, но он мог узнать от кого-то еще, что ты забрал пакет.       — Но зачем платье передали Позову? — Арсений коротко глянул на экран телефона, но Серега по-прежнему был оффлайн.       — Откуда я знаю? Возможно, Шеминов посчитал, что так надежнее. Доверял ему или не хотел держать в доме, рядом с детьми... Твой главный, — Катя глянула на Антона так, будто тот лично нес ответственность за свое начальство, — слишком беспринципная тварь, и живучая, к сожалению. Его многие хотят убрать, возможно, Дима тоже.       — Или он ввязался просто из любви к искусству, — вздохнул Антон. — И что он собирается делать?       Катя прикусила губу с таким видом, будто теперь переживала не меньше них.       — Зависит от того, где платье, — заметил Арсений. — Хотя, даже если оно уцелело и у него, вряд ли он захочет его лишиться.       — Это дело принципа, — задумчиво согласился Антон. — Больше всего мне не нравится, что он не берет ни один телефон. Потому что самый очевидный вариант — чтобы я перезвонил Окси, потянул время, возможно, приехал и заговорил им зубы… Значит, он придумал что-то еще.       — У него есть Шеминов, — напомнил Арсений. — И его… стаффорды. Зачем подставлять тебя сильнее? — он рассеянно посмотрел за окно, а потом, ухватив неожиданно промелькнувшую мысль, поинтересовался у Кати:       — Слушай, а ты знаешь их в лицо? Охранников из «Стаффорда».       — Лучше, чем хотелось бы, — невесело ухмыльнулась девушка, и Антон, судя по короткому взгляду, тут же уловил причину вопроса.       — На ПХК в ту ночь был такой, двухметровый... — начал он.       — Они все такие.       — Седеющий, со лбом как у питекантропа...       — Толик, — спустя секунду раздумий кивнула Катя и тут же сопоставила дальше: — А у Паши есть переделанный травмат. Он без уха.       — Веришь, я в тот момент не смотрел на его уши, — мрачно ухмыльнулся Антон. — Но, видимо, «Стаффорд» отпадает. Если твой… окей, не твой Илья подключил к этому делу коллег, то Поз об этом давно знает, у него ведь сохранились видео с завода.       — То есть на этот раз это снова могут быть они. А остальные не станут стрелять по своим, значит, просить Шеминова о помощи бесполезно, — продолжила Катя.       — Мне кажется, раз Шеминов никого не уволил после инцидента на ПХК, он вообще не знает, что там были его люди. Значит, Позов это скрыл, то есть не доверяет.       — Он вообще никому не доверяет, — горько хмыкнул Антон. — И опосредованное отношение имеет к человечеству. Придурок.       Арсений мысленно согласился. И, главное, чего ради они устроили все это?       — Почему они просто оставили это платье у себя? — спросил он, чтобы отвлечь Антона от бессмысленных сожалений.       — Ждали удачного момента, чтобы использовать, — ответил тот, и Катя согласно кивнула. — Сейчас это дело слишком легко замять.       — Легко замять убийство? — усомнился Арсений.       — Этому человеку — да, — криво улыбнулась Катя. — Тем более, тело наверняка перезахоронили, Макс мертв, Илья не расколется. Платье может указать на убийцу, но для этого нужны обыски и экспертизы, но этого никто не допустит. Нужно ждать, когда его положение пошатнется.       И во что превратился город его детства? Или он всегда таким был?       — Что нужно сейчас — это помочь Оксане, — напомнил Арсений себе и остальным — рефлексировать можно и позже, когда та окажется в безопасности.       — Да, — кивнул Антон. — И найти Позова. Окси, блин, зачем ты в это влезла? — Антон крутанул в руках телефон.       — Она не обязательно сама это придумала, — нехотя озвучил свое подозрение Арсений. — Ее могли заставить записать эфир, чтобы выйти на тебя.       — Черт, — Антон потер лоб. — Арс, слушай, может, я поеду к ней? Я не собираюсь показываться им, просто, ну. Хочу быть поблизости на случай... чего угодно. Не знаю, не могу просто сидеть. Если бы я знал, где живет Поз...       — Хорошо, — кивнул Арсений, ободряюще сжимая его локоть. — Только не один.       — Нет, — тут же вскинулся Антон. — Арс, тебе там точно нечего...       — Я действительно ничего не понимаю в освобождении заложников, — кивнул Арсений и собирался продолжить, но Катя сурово перебила его:       — Если ты намекаешь на меня, то я на такое не подписывалась. И мне нужно отвезти детей, — две пары глаз взглянули на нее с изумлением.       — Я не это имел в виду, — заверил ее Арсений и посмотрел на Антона. — Помнишь, я говорил, что тебе стоит встретиться с моим другом? Он может помочь.       Тот с сомнением поджал губы, собирался что-то возразить, но Катя его опередила:       — Как бы там ни было, сначала дренажи, — она достала из сумки латексные перчатки. — Еще раз я сюда не поеду, идите к черту.       Антон молча переводил взгляд с одного на другую. На экране телефона Арсения под сообщением «Долбоебы» от контакта «Серёня» появилось еще одно: «Жди».

***

      Когда Катя разобралась с дренажами и торопливо ушла, чтобы забрать детей и отвезти в музыкалку, Арсений перехватил Антона в коридоре и притянул к себе.       — Я собирался все-таки почистить зубы, если есть несколько минут, — объяснил тот, не делая попытки высвободиться из объятий, наоборот, подаваясь ближе.       — Матвиенко наберет, когда будет подъезжать, — Арсений провел ладонью по напряженной спине.       Знакомая ткань толстовки в едва различимых катышках навевала воспоминания о том, как две недели назад он тащил Антона из депо, почти взвалив на себя. Как будто в другой жизни.       — Главное, не усложняй ему работу. Он на нашей стороне.       Арсений скорее почувствовал, чем услышал сдавленное фырканье.       — Забавно, что решив попробовать быть со мной, ты спустя двенадцать часов заимел такой интерактив, — пробормотал Антон, прижимая его к себе.       — Не ищи лишних закономерностей. Это все равно случилось бы, — Арсений медленно втянул воздух рядом с его виском. — А теперь я, по крайней мере, могу тебя обнимать.       Антон проворчал что-то неразборчивое, а потом нехотя признался:       — Ты не представляешь, что со мной делает словосочетание «наша сторона». Наверное, это сопливо…       — Ну, это не твои слова, к тебе никаких претензий со стороны полиции мужественности, — напомнил Арсений, которому слетевшая с губ формулировка показалась едва ли не более интимной, чем проведенная в одной постели ночь, непривычно крепкие объятия и поцелуи, для которых приходилось поднимать подбородок, а не сутулиться. Собрать в одном предложении Серегу, одного из главных людей в его жизни, и их с Антоном… В этом было что-то светлое и обнадеживающее.       — Полицию мужественности следует обоссать, — отрезал Антон, и его пугающую мрачную решимость потеснила знакомая улыбка. — Я хочу говорить то, что думаю.       — Ты и так это делаешь.       — Нет, Арс, — он положил голову на его плечо. — Даже не на двадцать процентов. Потому что здесь в дело вступает полиция милосердия.       — Признателен, — фыркнул Арсений. — Но, думаю, однажды я окажусь готов воспринять все, чем ты захочешь поделиться, — он чуть отстранился, коротко коснулся его губ сомкнутыми губами и велел: — Вали чистить зубы. Хочу поцеловать тебя по-человечески, прежде чем отдать на растерзание Матвиенко.       От полного благодарности взгляда неожиданно стало неловко: в самом деле, ничего особенного Арсений не сделал, чтобы так на него смотреть.

***

      Утреннее солнце казалось гигантским из-за ореола подсвеченного его лучами странного марева, привычного для Приавска. В чахлой молодой зелени тополей и лип, что за мусорными баками, каркали вороны, холодный влажный воздух благоухал котами. Антон, подставляя бледное лицо слабому ветру, рассуждал о том, что, кажется, заработал агорафобию, но осекся, когда во двор заехал черный тонированный бус.       — Типа он настолько ФСБшник? — скрывая изумление за иронией, уточнил он.       — Именно, — дверь переднего пассажирского места открылась, и на чуть влажный асфальт спрыгнул Матвиенко, в бронежилете с тремя белыми буквами поверх гражданских шмоток.       Арсений и забыл, какое умиротворение вызывает в нем вид вопиюще неуставной прически, тяжелого взгляда из-под бровей, которым можно приземлять самолеты, и глубоких складок у рта. Вид его, вымотанный и несколько помятый, был способен пробуждать сострадание в случайных свидетелях, но близкие знали, что Серега ловит от своей работы настоящий кайф, а мешки под глазами сопровождают его с молодости и здоровым сном не изживаются. Арсений медленно выдохнул и вполголоса сказал:       — Напоминаю, что ты не имеешь отношения к взрыву.       Антон, пристально наблюдая за приближающимся ФСБшником, одними губами поинтересовался:       — Боишься, что шею тебе намылит?       — Именно, — с улыбкой подтвердил Арсений и, когда Матвиенко оказался рядом, пожал тому руку. — Рад тебя видеть.       Мужчина встретился с ним глазами, на мгновение смягчился, потом окинул Антона цепким взглядом, собирался что-то сказать, но решил поберечь время и молча кивнул на бус, дверь которого тут же отъехала в сторону. Антон, махнув Арсу, повиновался, хотя весь опыт неправедной молодости и последних двух недель вопил, что он ебнулся добровольно садиться в машину, где маячили силуэты вооруженных людей. За спиной он разобрал, как Арс негромко просит вернуть его в сохранности, а ФСБшник ворчливо отвечает «да понял уже» так, будто понял больше, чем нужно.       Когда сдвижная дверь захлопнулась, пять мрачных мужчин, устроившихся в салоне, скептически уставились на Антона. Следом за этим на переднее сиденье вернулся Матвиенко, и бус, который провел во дворе в общей сложности не больше двух минут, круто развернулся и выехал на дорогу. Под густой рокот мощного мотора Антон почувствовал, что жизнь входит в свою колею.       — Итак, ФСБ, — дружелюбно проговорил он, хотя суровый низкорослый безопасник его напрягал, а от скорости, которую бус развил за десяток секунд, начинало подташнивать.       Тот обернулся и посмотрел оценивающе и устало.       — Служба экономической безопасности, — уточнил он спустя минуту. — Правда, сегодня не по профилю из-за твоей девчонки.       — Она не моя девчонка, — возразил Антон, невольно перенимая интонации Кати. — Она просто девчонка. Знаете про платье?       — В общих чертах, — кивнул безопасник. — С остальным разберемся в ходе допросов. И мне очень нужен твой друг.       Антон поморщился. Он бы тоже не отказался пообщаться с Позом, выписать трындюлей и злорадно выслушать все, что он думает по поводу участия спецслужб. А не надо было выебываться, вот что.       — Не думаю, что он согласится, — предупредил он Матвиенко. — Я даже дозвониться до него не смог.       — А вот это уже твои проблемы, — отрезал тот, утыкаясь в телефон.       Пару минут они ехали молча, явно превышая скорость, но из-за того, что бус наконец выехал на проспект, Антона почти перестало укачивать.       — Я связывался с Окси анонимно, так что они не могут перезвонить сами, — проговорил он, когда Матвиенко заблокировал телефон и уставился на линию горизонта. — Может, стоит? Поз наверняка станет разбираться напрямую с нашим главным, так что они могут до сих пор ждать, пока я наберу или приеду. Собственно, я могу пойти к ним — потянуть время, отвлечь, заболтать, чтобы они озвучили признание… Хотя... Что?       Матвиенко, обернувшись, молчал и был очень похож на Арса в самом начале их знакомства — усталое любопытство, офигевание и легкое раздражение. Один из спецназовцев тихо хмыкнул.       — Гражданские, — философски резюмировал водитель.       — Что не так? Если не надо — не пойду. Просто предлагаю, вдруг вам совесть не позволит мной рисковать.       Теперь зафыркали почти все присутствующие.       — Думаешь, мы заехали за тобой, потому что нам нужна помощь в штурме? — с непередаваемой интонацией вопросил Матвиенко.       — А зачем? — спокойно уточнил Антон, не позволяя ему уловить его напряжение.       — Потому что нам нужна твоя версия событий под подпись. И Позов.       — А Окси?! — возмутился Антон.       Первой мыслью было, что Арс поручил его своему другу только затем, чтобы он не рыпнулся на Заводскую сам и не нажил себе проблем, а Окси ему была до лампочки. Второй — что Арс бы так не поступил, а значит, Антон устроит террор ФСБшнику, который с чего-то взял, что умнее остальных. Оружие, звание и связи — это, конечно, прекрасно, но не тогда, когда Антону что-то очень-очень нужно.       — Суркову уже везут в управление, — буднично сообщил Матвиенко. — С ней все в порядке. Когда мы грузились, она как раз подкатывала к полицейскому.       От внезапности, с которой его решимость и мрачный азарт стали неактуальны, на мгновение даже закружилась голова. Антон отстраненно подумал, что день обещает быть долгим и безумным, на резком повороте вцепился в черный кожзам соседнего сиденья и, почему-то сразу поверив, что Окси больше ничего не угрожает, спросил о другом:       — Арс знал?       — Нет, — сухо ответил безопасник, и Антон снова ему поверил. — Я не сказал, чтобы ты не свалил. И было бы отлично, чтобы он не знал и дальше, иначе начнет… — он поморщился.       Что именно Арс может «начать», Антон догадывался. Сожрать не сожрет, друг все-таки, но нервы приведет в состояние ветхой тряпочки. Матвиенко останется только посочувствовать.       — Их задержали? Тех, кто к ней пришел? — шумно выдохнув, спросил он.       Матвиенко собирался было ответить, но отвлекся на телефонный звонок и развернулся по ходу движения буса. Антон покосился на парня, сидящего через кресло от него — тот казался наиболее адекватным и самым заскучавшим — и принял вид, которым обычно располагал к себе таких людей: доброжелательность, признание чужого превосходства и легкий расфокус во взгляде.       — Так что было? — негромко поинтересовался Антон у него. — Хоть в двух словах.       — Эти говнюки сами свалили, — неожиданно охотно ответил парень в черном экипе — видимо, воспринимал его юридический статус свидетеля фикцией, — а мы их приняли на выходе из подъезда, так что штурм обломился. Судя по всему, кто-то убедил их, что ФСБ копает под главу ПХК и в ближайшие дни его сместят, так что смысла в лояльности нет. Еще и припугнул чем-то личным вдогонку, потому что девчонку не тронули, хотя она свидетель.       — Откуда только узнал, паршивец, — добавил Матвиенко, закончив разговор и разворачиваясь к своей группе.       — А вы действительно под него копали? — изумился Антон. — Так вот почему экономическая безопасность! Подождите, и нашего главного собираются сместить? Как вам это удалось?       — Просто очаровательно, насколько неуязвимым его здесь считают, — ухмыльнулся Матвиенко, понимающе переглядываясь с водителем, и объяснил: — Несколько месяцев работы, вот как. Мы в любом случае собирались его задержать по обвинению в коррупции, ждали ордер. И то, что твой друг сегодня в пять утра прислал дополнительные материалы, ничего не изменило. Разве что ордер получили буквально за час и все сделали быстро. Он уже у нас.       — Поз придурок, — выдохнул Антон. — Какой же придурок! Значит, еще до моего звонка знал, что Окси провела эфир и подставилась...       — Полный придурок, — согласился Матвиенко. — Думаю, если бы не твоя Оксана, он бы так и оставался наблюдателем. Учти, он мне действительно очень нужен.       Антон недовольно вздохнул. Поз, конечно, был придурком... Но звать его придурком могли только близкие друзья, а никак не залетные ФСБшники.       — Если все так, как вы говорите, и он в курсе расследования, вряд ли вам удастся его выманить. Он вас-то хоть не шантажирует?       Искреннее изумление на лице Матвиенко успокоило Антона: значит, Поз все-таки не настолько отбитый.