The Stupid, the Proud

— Пфф… — она еле заметно выдыхает и отворачивается в сторону, скрывая ото всех закатанные глаза. Лидия снова вещает со своего балкона. Снова завершает чью-то жизнь бездарной авторитарной эпитафией. А все у подножья кивают головой, будто существует неприкосновенность, которая дает гарантии, что завтра на бетонном ободке колодца не окажется кто-то из них. Них. Да нет никаких «их». Люди мешаются, как бочонки лото в мешке. По сто раз на дню. Кооперируются не по принципу «за», а по принципу «против». А поскольку никто не хочет быть на стороне мертвых, мальчишке на импровизированном эшафоте — пиздец. Через несколько секунд под оглушительные крики толпы, скандирующей призывы к убийству, тело парня из второго поколения камнем летит вниз на дно колодца. Звук столкновения с землей эхом доносится до лагеря и утопает во всеобщем помешательстве. Еще пару минут никто не расходится. Палач убеждается, что дело сделано, вглядываясь в темноту тоннеля. Люди ждут его сдержанного кивка, дающего понять, что смотреть больше не на что. Она разворачивается и скрывается в лохмотьях свисающей крыши ближайшей палатки, первой оставляя за спиной ненавистное лобное место. Ей вслед устремляется внимательный взгляд двух карих глаз, обрамленных нахмуренными бровями. ___________________________________________________________________________ Она резко опускает руку вниз, прямо между ног Ника и с силой сжимает, наверное, самое дорогое, что есть в его жизни. — А теперь ты послушай меня… — шепчет она ему на ухо, когда парень нагибается от боли, — еще раз сунешься ко мне и я доложу твоей хозяйке о том, как ты воруешь ее алкоголь и прячешь часть живности после охоты. Думаешь, легко будет снова заполучить ее доверие? Она усиливает хватку и под жалобный скулеж Ника спрашивает вкрадчивым фальшиво-нежным голосом: — Мы договорились, первый? — молчание в ответ. — Не слышу, повтори, пожалуйста, — ногти врезаются в плотную ткань комбинезона. — Да, сука, черт тебя дери! Пиздуй отсюда и не попадайся мне на глаза, мразь… — шипит парень, ударяя кулаком по каменной кладке рядом с ее головой. Она тут же убирают руку с его гениталий и грациозно ныряет под рукой Ника, освобождаясь из его незамысловатой телесной ловушки. Секунда и ее фигура исчезает в сумерках, скрываясь за палантином, служащим входом в палатку второго поколения. Другая тень наблюдает с противоположной стороны лагеря, как разъяренный Ник, со злости пинает на дороге консервную банку, а затем переводит заинтересованный взгляд на еще колышущуюся ткань палатки. ___________________________________________________________________________ Она была из второго поколения. Из детей, у которых не было ни выбора, ни шанса жить по-другому. Ей была отвратительна такая форма существования. Но еще больше она ненавидела уклад жизни первого поколения, где беспрестанно шли игры во власть и царил выученный пиетет перед ничего из себя не представляющей девчонкой, по сути ничем не отличающейся от всех остальных. Может быть поэтому получилось так, что ни там, ни там она своей не стала. Везде была сама за себя. — Три шкуры и мясо, — она опустила самодельный рюкзак возле кровати парня с номером три. — Договаривались же на зайца! — прикрикнул он, рискуя разбудить остальных вторых. — Вместо зайца три белки, — спокойно пояснила она, развязывая брезентовый мешок и показывая его содержимое. — Ладно… — недовольно протянул Третий, вставая с кровати и пряча добычу под прохудившееся одеяло. — Как и договаривались — два дня выходишь за меня на грядки. И старайся не привлекать внимание. Если кто-то из первых поймет, что мы поменялись работой влетит нам обоим… — она перешла на шепот и многозначительно приподняла брови, — а ты потом еще лично от меня получишь. Парень смиренно кивнул и девушка, развернувшись кругом, двинулась прочь из палатки насквозь пропахшей потом и землей. Светало. Скоро проснется город. — Почему ты это делаешь? — послышалось из-за спины. Третий спрашивал, пытаясь казаться равнодушным, но в интонации явно были нотки неподдельного любопытства. — Что «это»? — ответила она остановившись, но не оборачиваясь. — Ходишь в лес каждую ночь? Охотишься? Меняешься работой? Почему тебе не живется как всем остальным? — разошелся Третий, вставая с кровати. — Потому что могу жить по-другому, — пожала плечами девушка, посмотрев на любопытного парнишку, — а вы не можете, — она оглядела спящих подростков, мирно сопящих в жесткие матрасы. — Поэтому, будь добр, выполняй свою часть сделки и не суй нос не в свое дело. Третий не успел ничего ответить. Он только открыл рот, а его собеседница уже выскользнула наружу. В промозглое утро. Ей было невдомек, что всего в каких-то пятнадцати метрах на юго-запад высокая статная мужская фигура в пальто замерла в недоумении перед брешью в казалось бы неприступном ограждении лагеря. И ей совершенно точно даже и не снилось то, что эта же фигура ходит за ней по пятам целую неделю. ___________________________________________________________________________ Нос презирал «умных» почти так же сильно как и «глупых». Но «умных» он не любил все-таки сильнее. Бернадский был умным. И куда это его привело? Что его мозги сделали для того, чтобы он выжил? Ни-че-го. Глупый на его месте хотя бы не гнушался применять силу. Не старался бы выглядеть лучше, чем есть на самом деле. Самомнение — вот, что по-настоящему его сгубило, а не удавка не шее. Все эти разговоры о муравьях и инстинктах… Нос пошел дальше. Он стал разводчиком муравьев. — Проверил по спискам? — спросил Нос, подходя к бедовому Нику, который уже не знал куда себя деть от скуки. Наблюдать за работой вторых весело только когда кто-то из них совершает проступок и только на пять минут пока провинившийся не потеряет сознание от побоев. — Проверил. Все на месте, — угрюмо ответил местный надзиратель, явно не обрадовавшись приходу Носа. — Ммм, хорошо, — довольно протянул парень, отдергивая рукава пальто, которые и без этого идеально смотрелись на бледных худощавых запястьях. — Не возражаешь? — поинтересовался он вальяжно вытягивая руку, намекая на свернутые листы бумаги торчащие из кармана заношенной куртки Ника, казавшейся еще более жалкой на фоне одежды первого советника Лидии. — Да пожалуйста, — проворчал Ник сквозь зубы, подавляя приступ неконтролируемой агрессии. Нос принял бумаги из рук Ника и внимательно пробежался по номерам-именам и отметкам напротив них. Затем он за несколько секунд посчитал по головам всех трудящихся в поте лица подростков. Сошлось. Третья колонка в списке внезапно привлекла его внимание. Там, как и всегда, было указано конкретное занятие, которым тот или иной раб должен был сегодня заниматься. Взгляд на бумаги — взгляд на поле. На бумаги — на поле. — Не так что-то? — глупо промычал Ник, заметив замешательство Носа. Тот проигнорировал вопрос, стараясь догнать мысль, которая маячила у него в сознании, но никак не вписывалась в единую картину. Между напряженными бровями залегла глубокая морщина, губы сжались в одну линию. Точно. Как же он сразу не понял. Она. Опять эта девчонка. Стоит дальше всех, буквально сливается с кустом смородины. «А должна быть?» — мысленно спросил сам себя Нос, устремляя взгляд в строку с ее номером. На грядках. Вскапывать промерзшую после ночи землю. А вместо нее обливается потом, кряхтит и горбится Третий, пока тонкая девичья кисть изящно цепляет спелую ягоду и бросает точно в корзину. — Ха, — усмехается Нос, глядя исподлобья на раскрытую им дезертиршу. — Да че не так-то?! — начинает вскипать Ник. — Почерк у тебя как у курицы, — резко бросает Нос, окидывая недоумка презрительным взглядом, — вот что не так. Глаза оскорбленного парня блестят от напряжения, а кулаки с силой сжимаются. Ему осточертели комментарии этого самовлюбленного индюка. Если бы не патронаж Лидии он бы с удовольствием превратил лицо ее любимчика в кровавое месиво. И он верит, что такой день настанет, а пока он в сотый раз глотает злость и смотрит вслед царственно удаляющейся мужской фигуре с идеальной осанкой. И держите его семеро, если бы он увидел довольное, почти смеющееся выражение лица Носа в этот момент. Ведь ему, в отличие от Ника, с каждым днем становилось все интереснее жить. ___________________________________________________________________________ Еще с первых дней жизни в лагере она возненавидела просыпаться по команде, когда какой-то незнакомый парень из первых заваливался в их палатку и оглушительно кричал до тех пор, пока все не выйдут на улицу. Ее отвращение росло с каждым днем пока однажды она не проснулась раньше почти что на целый час. Удивительно, но в рассветных лучах солнца лагерь выглядел намного лучше, а отсутствие людей позволяло на время притвориться, что тут и вовсе никого никогда не было и не будет. Целый час спокойствия и одиночества казался глотком свежего воздуха. С тех пор каждый день она вставала почти самой первой в городе, не считая круглосуточных постовых. С тех пор она на час становилась относительно свободным человеком. — Думаю, если мы увеличим количество посевных работ, то к наступлению холодов накопим достаточно провизии, — размышляла Лидия, массируя пальцами виски. «И как у нее до сих пор не образовалось две симметричные дырки в голове?» — ехидно вопрошал Нос про себя. Его порядком бесила эта привычка командирши. — Для увеличения работ нужно увеличить рабочую силу. И где ты возьмешь еще людей? — лениво отвечал ей Нос, стараясь мягко намекнуть Лидии на то, что должно быть понятно и малолетнему ребенку. — В этом и проблема… — на выдохе произнесла девушка, прикрывая глаза от усталости. Нос терял самообладание. Они уже битый час ходят по кругу, а этой курице хоть бы что. Непробиваемый инфантилизм. Стараясь держать себя в руках и не сболтнуть лишнего резкого слова, Нос поднялся со стула и пересекая покои Лидии вышел на балкон. Ему нужен был перерыв. — Почему они не могут работать больше…? — доносились из зала обреченные риторические вопросы. «А почему ты не можешь думать головой?» — Нос продолжал мысленно парировать каждую реплику Лидии, попутно ища глазами на что бы отвлечься. Пустой лагерь. Ни одно человека. Еще слишком рано. Нос разочарованно склонил голову и оперся руками на широкие перила. Мозг плавился от количества мыслей. Внезапно откуда-то сбоку послышалось шуршание ткани. Парень резко вскинул голову и увидел тонкую, явно женскую фигуру, вышедшую из палатки вторых. Несколько секунд потребовалось, чтобы безошибочно распознать в ней ее. Нос и раньше видел какую-то пигалицу из младших примерно в это же время, когда не мог уснуть всю ночь, безуспешно борясь с роем зудящих мыслей в его голове. Под утро он обычно терял надежду заснуть и выходил на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Боковым зрением Нос замечал девчушку, умывающуюся над бочкой с водой или стирающую одежду. Раньше он проходил мимо и даже не смотрел в ее сторону, но сейчас, когда он понял, что это она — это она, он впервые обратил внимание. Девчонка двигалась неторопливо. Не смотрела по сторонам. Шла тихо и плавно, как дикая кошка на охоте. На ходу она пальцами расчесывала рыжие волосы собранные в высокий хвост и ладонью второй руки прикрывала рот, зевая. Когда она примерно поравнялась с балконом, Нос внезапно захотел прервать ее утреннюю идиллию. — Доброе утро! — сказал он довольно громко, с извращенным удовольствием наблюдая, как девушка вздрогнула всем телом, буквально подскочила на месте от испуга и с широченными глазами уставилась на балкон. Но удовольствие быстро сменилось удивлением, ведь через какие-то три секунды она собралась и стерла испуганное выражение со своего лица, натянув маску невозмутимости. — Доброе, — ответила холодно девушка, прищурившись. Она проницательно-цепко просканировала Носа взглядом, который он принял с ироничной усмешкой. — Нос! Куда ты пропал?! — крикнула Лидия раздраженная долгим отсутствием советника. Он не заставил себя ждать. Развернулся и зашел обратно внутрь здания, разрывая зрительный контакт с объектом запугивания. Его провожал настороженный взгляд и бешено стучащее сердце в груди девушки, чей час спокойствия был бесповоротно испорчен. ___________________________________________________________________________ Казнь парня из второго поколения не прошла бесследно. Не в этот раз. Он был другом для многих, товарищем, первой влюбленностью. Невысказанная скорбь копилась в сердцах детей, заставляя их задуматься о собственных судьбах. Что их ждет? В чем смысл повиновения, если их друга, не менее дисциплинированного, это не спасло? Зачем это все, если месяцы рабского труда может перечеркнуть один неосторожный поступок? Вначале мысли, затем робкие диалоги, а теперь коллективные обсуждения — градус напряжения повышался с каждым днем. — Когда выйдет третье поколение — они станут рабами, а нас повысят. Вот увидите, осталась недолго ждать, — шептал Первый, склонившись над тарелкой. Он обращался к другим вторым, сидящим за обеденным столом. — Если кто-то из нас доживет до этого момента… — пессимистично парировала какая-то худосочная девчонка размазывая кашу по дну тарелки. — Она права, — вклинился Третий, привлекая всеобщее внимание, — нас перебьют раньше. Ты разве не понимаешь, что им плевать на нас? Больше или меньше, какая разница? — И что ты предлагаешь, умник? — едко спросил Первый, отставляя тарелку с недоеденной пищей в сторону. Фраза прозвучала громче, чем нужно. Пара людей опасливо озиралась по сторонам. — Мы можем… — стушевался парень, не выдерживая напористого взгляда негласного лидера, — ... мы можем попытаться сбежать. — Ха, — усмехнулся Первый, — ключевое слово «попытаться». Знаешь, что с нами сделают, когда поймают? Ммм? — паясничал он, опершись предплечьями на столешницу. — Бунт? Ты правда этого хочешь? — Третий молча опустил голову. — А вы? Чего молчите? Вы с ним согласны? — подростки сидящие чуть поодаль как воды в рот набрали, пряча глаза. Им сильно повезло, что все старшие были заняты своей работой, поэтому на них никто не обращал внимания. Никто… кроме человека, чья работа — обращать внимание. Нос, так вовремя проходивший мимо, замер в паре шагов от входа на кухню. Его спрятала плотная ткань палатки, а тень затерялась в тени деревьев. Обойдя кухню сзади он приблизился к месту, где ткань не прочно сцеплена с металлическим основанием палатки и пальцами приоткрыл образовавшуюся щель. Перед его глазами предстала кучка вторых, каких-то особенно пришибленных и таинственных. Через один стол он обнаружил двух парней: один смотрел на собеседника в упор, а второй опустил глаза на пол. — При бунте всегда кто-то погибает, — твердый безэмоциональной голос послышался из угла палатки. Все как по команде посмотрели на его обладательницу. Нос на секунду растерялся. Он думал, что кроме вышеописанных в палатке никого нет. Изменив угол обзора, он проследил за взглядами детей и в отдалении ото всех разглядел ее, вальяжно сидящую на деревянной лавке со скрещенными на груди руками. Нос испытал настоящий эффект дежавю, ведь когда-то он сам произнес нечто подобное, а потом… — Посмотрите на Лидию и хорошо подумайте, готовы ли вы нести ответственность за чужую смерть, — округлившиеся глаза вторых безмолвно следили за тем, как девушка поднимается со своего места, берет в руки тарелку и идет к выходу из шатра. — Назад дороги не будет, — бросила она напоследок через плечо. В кухне повисла гробовая тишина. Нос еще пару секунд наблюдал за обескураженными подростками. Он и сам был озадачен. Выйдя из укрытия, всегда собранный и мыслящий на шаг вперед юноша, снял чужие очки, врезавшиеся в переносицу и покрутил их в руках, погружаясь в глубины своего разума. Как только ему показалось, что он понял эту девчонку, она снова перевернула все с ног на голову. ___________________________________________________________________________ Со стороны могло показаться, что она ничего не боится. Ни озлобленных первых, ни деструктивных вторых. Даже на чужой казни ни один мускул на ее лице не дрогнул. Даже вид окровавленного лица, поломанных конечностей и истошные крики, доносящиеся из так называемого «пыточного» подвала не могли заставить ее бояться. Со стороны могло показаться, что она и не человек вовсе. Так, ожившая каменная статуя, что всегда выше, прочнее и тверже уязвимой людской плоти. Со стороны виднее, говорят? Но глаза врут. Она боялась до блевоты. Каждое утро, возвращаясь из лесной чащи в деталях представляла, что у дыры, проделанной ею в заборе уже стоят стражники Лидии, готовые без суда и следствия сопроводить ее прямиком к колодцу. До крови кусала нижнюю губу, когда Нос просматривал трудовые списки и окидывал взглядом плантацию, ища отлынивающих от работы. Выворачивала за спиной до хруста кисти рук, когда Ник раздевал ее взглядом и пускал слюни, уставившись на обтянутую комбинезоном задницу во время прополки. Как загипнотизированная смотрела на искры, летящие в стороны от точильного станка, когда Палач заострял свои многочисленные клинки и невольно думала, каково это? Каково это, когда в твое тело вонзается пятнадцать сантиметров металла? Представляла до головокружения и темноты перед глазами. А потом щипала себя за запястье и повторяла три слова по кругу, пока сердцебиение не приходило в норму. "Я не боюсь." Рано или поздно это должно было случиться. Расплата за дерзость не заставила себя долго ждать. Ник, упившийся до чертиков вышел на ночную «охоту» в поисках той несчастной, что согреет его постель и утолит жажду близости этой ночью. Обычно он не выбирал. Просто брал первую, что попадется ему на глаза. Обычно ему никогда не отказывали. Рыдали, умоляли, торговались, но не отказывали. А она отказала. И что самое главное — унизила хрупкое мужское достоинство, а в мире Ника это хуже, чем быть его кровным врагом. Исполнение угрозы «не попадайся мне на глаза» было делом времени. В лагере невозможно прятаться вечно. Хотя до этой ночи ей неплохо удавалось избегать больного садиста. А сегодня будто злой рок привел ее в его лапы. — Ну что, пташка, набегалась? Готова поиграть во взрослые игры? — Ник тяжело сопел опаляя ухо девушки дурно пахнущим дыханием. Его левая рука с силой сжимала ее запястья, удерживая их над головой «пташки», а вторая беспорядочно шарилась по телу брыкающейся девушки. — Только пикни — будешь собирать зубы с земли, — рычал парень, расстегивая ремень на женском комбинезоне. Его совершенно не волновало то, что он зажал ее в самом центре лагеря, прямо под балконом Лидии. Будь тут свидетели, его возбуждение наоборот утроилось бы. — Ты забыл, что я могу доложить Лидии о тебе? — она пыталась давить на старый рычаг влиянии, отчетливо понимая, что не существует аргумента, способного остановить пьяного Ника. — Значит придется после укоротить тебе язык, пташка, — слащаво протянул парень, демонстрируя собственный язык и быстро двигая им из стороны в сторону. — Посмотрим насколько ты влажная сучка, — с этими словами его правая рука потянула бегунок молнии комбинезона вниз. Когда разрез почти достиг груди ночную тишину неожиданно рассек спокойный, властный голос. — Развлекаешься, Ник? — фигура высокого молодого человека медленно приближалась к нарушителям комендантского часа, постепенно выходя на свет и рассекречивая себя. — Гхм… — натурально зарычал Ник, — вали отсюда, Нос! — он перестал расстегивать комбинезон, но все еще сдавливал руки девушки. Опомнившись, что она может прямо сейчас выдать на него компромат, Ник переместил освободившуюся руку ей на горло и предплечьем придавил его к стене, позволяя делать только короткие вдохи. — Как грубо… — сказал Нос, скользя взглядом по шатающейся фигуре начальника безопасности. Внезапно он обратил внимание на пунцовеющую девушку. Вопреки ожиданиям ее глаза не источали ни страха, ни мольбы. Она будто была равнодушна к происходящему и смотрела прямиком в глаза Носа с толикой вызова, будто ожидая его дальнейших действий. — Где смена караула? — спросил нос дежурным голосом, переводя взгляд обратно на Ника. — У покоев Лидии никого нет. Разберись со своими постовыми, а потом можешь развлекаться сколько угодно. — Блять! — выругался насильник, которому не дали закончить начатое. — Что значит нет караула?! Где их черти носят?! — Я не знаю. Это твои люди, — пожал плечами Нос, сцепляя руки за спиной. — И будь тише. Весь город разбудишь, — нравоучительно добавил он, снисходительно наклоняя голову в сторону. Разъяренный до предела Ник резко опустил руки, напоследок особо яростно придушивая девушку. Как только он отступил на шаг, она сползла по стенке вниз, садясь на корточки и беспорядочно задышала, растирая запястья. Ник нетвердой походкой двинулся в сторону палатки караула. Почувствовав, что это единственный шанс сбежать девушка вскочила на ноги и бросилась в противоположную сторону. — Не так быстро, — остановил ее голос за спиной, а чужая рука цепко ухватила за костлявое плечо. Казалось бы не самый накаченный на вид Нос, одной рукой развернул девушку лицом к себе. Либо он не такой уж и слабый, либо она настолько вымоталась, пытаясь избежать изнасилования. — Постовые на месте, — многозначительно протянул Нос, с легкой ухмылкой глядя на замешательство в глазах спасенной, не опуская при этом руки с ее плеча. — Я не просила мне помогать, — сообразила она к чему идет речь, сбрасывая руку Носа. — Не просила. Верно, — согласился он, вскидывая подбородок вверх. Ему было непривычно говорить с девчонкой, которая была почти одного роста с ним. — И я в любой момент могу вернуть тебя обратно, — играюче произнес Нос полушепотом. Девушка напротив подавила накатывающую злость. Он говорил так, будто речь идет о вещи, а не о человеческой жизни. Но она не могла ему ответить. Ни положительно, ни отрицательно. Она плохо знала Носа, никогда с ним лично не разговаривала, а все, что замечала своими глазами подсказывало, что ему ни в коем случае нельзя верить и тем более нельзя быть у него в долгу. —Молчишь… — вкрадчиво констатировал он, глядя исподлобья на блестящие от недавнего удушья глаза девушки. — Тогда смею сам предположить, что тебе не хотелось бы продолжить начатое. А раз я избавил тебя от этой участи… — подводил он к самому главному, — … получается, что ты мне должна. В ее голове проскользнула страшная мысль: «Лучше бы меня изнасиловали и дело с концом». — Что ты хочешь? — по-деловому спросила девушка, пытаясь вообразить, что речь идет о сделке по обмену работой. В этом она была специалистом. — Пойдем, — тут же ответил Нос, будто только и ждал этого вопроса. Не глядя на должницу, он снова сцепил руки за спиной и озираясь по сторонам пошел в неизвестном направлении. Ей ничего не оставалось, кроме как следовать за ним. ___________________________________________________________________________ Все, кто хоть отдаленно знал Носа думали, что он мнит себя лучшим. Во всем. Просто лучшим. Это неправильно. Нос никогда не мыслил такими категориями. Не существует понятий «лучше» и «хуже». Наше отношение делает вещи таковыми. Единственная оптимальная шкала сравнения, который пользовался Нос — жизнеспособность. Где «ноль» — мертвый, а «десять» — выживший. И если так посмотреть, то да — Нос считал себя самым жизнеспособным из всех в городе. И не потому что он страдал нарциссическими замашками. Нет. На то были объективные причины. Во-первых, в отличие от большинства, Нос никогда не руководствовался эмоциями. Все его действия или бездействия — результат системного мыслительного подхода, что уже уберегло и еще много раз убережет его от дорогостоящих импульсивных решений. Во-вторых, Нос никогда не пытался быть героем. Он сознательно не становился лидером, хотя мог бы и справлялся бы с этой должностью куда успешнее Лидии. Просто Нос понял, что когда ты пытаешься спасти всех — на самом деле ты уменьшаешь шансы на спасение для каждого в отдельности. Не лучше ли, если все будут спасать в первую очередь самих себя? А, Иван? И наконец в-третьих, Нос умел жить настоящим, а не прошлым. Он смог принять и отпустить то, что произошло в бункере. Смог смириться с тем, что они все по сути тупиковая ветвь искусственно созданной популяции. Смог посмотреть правде в глаза и стоически выдержать эту дуэль взглядов. Идти долго не пришлось. Нос вышагивал по направлению к левому крылу дома, в котором располагались покои приближенных Лидии. Уже через минуту у девушки появились догадки на тему конечного пункта их маршрута. — Входи, — приказал Нос, отодвигая рукой кусок брезента, висящий вместо вырванной с петлями входной двери. Она зашла внутрь просторной комнаты и первое, что бросилось ей в глаза — окно, широкое и длинное, оно было почти полностью забито досками. Вид выходил прямиком на главную площадь. Из щелей хорошо просматривалась кухня, вход в палатку второго поколения, в палатку караула, если хорошо присмотреться, то вдалеке можно было рассмотреть даже плантации. Она задумалась, почему раньше никогда не обращала внимания, что на этом фасаде есть окно? Снаружи оно выглядело настолько неприметным, будто его специально сделали таковым. А потом девушка вспомнила где находится и все вопросы разом отпали. Конечно, Нос хотел следить за всеми, а вот его самого видеть не должен был никто. Кроме окна взгляд притягивала большая кровать, покрытая приличным на вид одеялом и шкурами животных. По центру стоял стол с парой стульев, на столе масляные лампы и какие-то бумаги. Вот, пожалуй и все. Никаких предметов роскоши: кубков, подсвечников, «особенной» еды, по типу ягод, выращиваемых специально для Лидии. Никаких пафосных выходов на балкон и тронов. Все выглядело аккуратно и даже педантично. — Раздевайся, — сказал Нос так внезапно, что девушка, погруженная в осмотр незнакомого пространства вздрогнула. Это слово прозвучало в миллион раз страшнее, чем все угрозы Ника. И вызывало панику в миллион раз больше, чем звук приземления тела на дно колодца. Даже столкнувшись лицом к лицу с медведем в лесу она чувствовала, что контролирует ситуацию надежнее, чем здесь и сейчас, оцепенев под абсолютно серьезным взглядом Носа без всякой надежды на то, что это всего лишь неудачная шутка. — Оглохла? — спросил Нос, подходя к столу и садясь на один из стульев, перед этим грациозно откинув пола пальто назад. — Я сказал — раздевайся, — повторил он, закидывая ногу на ногу и скрещивая руки на груди. Он вперил свой коронный проницательный взгляд в хрупкую женскую фигуру, худоба которой нисколько не скрывалась за комбинезоном. Нос просканировал ее с ног до головы и остановился на его самой любимой части человеческого тела — на глазах. Из них исходил арктический холод презрения, смешивающийся с вулканическим жаром ненависти. Образованная смесь прожгла бы любого до костей, но Нос был не «любым». — Не буду, — чуть ли не по слогам отчеканила девушка. — Не будешь возвращать долг? — искусственно удивился Нос приподнимая брови. — Не буду раздеваться, — пояснила она, выделив интонацией последнее слово. — А это не одно и тоже? — Нос откровенно издевался, вел какую-то свою игру. — Для Ника и прочих может быть. Но не для тебя, — девушка постепенно обретала уверенность, страх отступал и на его место пришел адреналиновый всплеск. — Почему ты так решила? Как там тебя… — задумался парень, хмуря брови и обращая взгляд на потолок. —… пташка, — протянул он растягивая гласные и вместе с тем губы в притворной улыбке. Когда он заметил как некомфортно стало его заложнице от озвученного прозвища, улыбка стала почти настоящей. — Воруешь идеи Ника? А корона не упадет? — сорвалась «пташка», на секунду испугавшись, что разозлила Носа, но тот пропустил колкость мимо ушей, не переставая ухмыляться. — Все парни первого поколения уже спят с кем-то. Все, кроме тебя, насколько мне известно. Не думаю, что сегодня что-то изменится, — продолжила она, показательно застегивая комбинезон под самое горло. — Ник ошибался. Ты не пташка, — улыбка мигом исчезла с его лица, а глаза забирались в самое нутро, куда дальше, чем исподняя комбинезона. — У пташек не бывает таких клыков. Да и разве пташке хватило бы смелости обманывать своих хозяев? Да-да, убери это глупое выражение лица, — прокомментировал он расширившиеся от удивления глаза девушки, — Я все знаю. И если будешь хорошо себя вести я сохраню твою тайну. Сейчас даже она готова была признать себя «пташкой», потому что по ощущениям ее только что посадили в метафорическую клетку, а ключ оказался в руках самого коварного человека на земле. — И как мне нужно себя вести? — спросила она отрешенно, параллельно прикидывая в голове все возможные исходы такого поворота событий. — Хорошо, — таинственно произнес Нос, наклоняясь вперед, будто их могли подслушивать, — Я же сказал, — он откинулся на спинку стула и огляделся по сторонам, будто потерял интерес к собеседнице. Обнаружив то, что искал, он сгреб бумаги, лежащие на столе в сторону и вытянул из-под них прямоугольную плоскую коробку, раскрашенную в черные и белые квадраты. — Можешь идти, — сказал Нос равнодушно, даже не смотря на свою гостью. «Как бы не так» — обрадовалась про себя девушка, распознав в руках Носа обычные потрепанные шахматы. — С кем здесь можно играть в шахматы? — ей действительно было интересно. В бункерах всех детей учили по одной и той же программе и в том числе их знакомили с азами некоторых игр: шашки, шахматы, судоку. В общем со всем, что могло помочь одинокому ребенку убить время способом чуть веселее, чем решение квадратных уравнений. И неважно, что ему придется играть за двоих. Однако она еще не встречала человека, который бы хоть отдаленно помнил правила. — Ты знаешь что это? — ответил Нос вопросом на вопрос, с плохо скрываемым замешательством. — Знаю. Поэтому и спрашиваю, кто в этом городишке составляет тебе компанию, — брови парня поползли вверх. — Я не играла с тех пор, как вышла из бункера, а другие вряд ли помнят как выглядят фигуры. — Вот ты и ответила на свой вопрос, — Нос неторопливо расставлял черные и белые фигуры по своим местам, — Никто. Я играю за двоих. — Иронично, правда? — Нос оторвался от своего занятия и прищурившись посмотрел на ухмыляющуюся девушку. Она была довольна собой. Так ловко подколоть его за то, что он выполняет роль сиделки для Лидии. — Все как в жизни… — Пошла вон, малолетняя грубиянка, — беззлобно, но достаточно устрашающе бросил Нос, отворачиваясь и показывая всем видом, что разговор окончен. Девушка сама не понимала, почему все еще стоит вытянувшись по струнке как на допросе. На улице уже была глубокая ночь, а на рассвете она планировала выбраться в лес. Кивнув своим же мыслям, девушка развернулась и сделала несколько шагов в сторону выхода. И тут будто электрический разряд пробежал по ее венам, концентрируясь в голове, рождая небывалую по абсурдности мысль. На дав себе передумать, она снова повернулась лицом к парню уже двигавшему фигуры на доске. — Я хочу сыграть с тобой, — выпалила она на одном дыхании. — Разумеется, — потянул Нос так, будто знал, что она это скажет. — Дай угадаю, хочешь отыграть свой долг? — он вальяжно подпер голову рукой, расположив локоть на столе. — Нет, — решительно возразила девушка. Она действительно хотела не этого. — Допустим. Но ты же не просто так нарываешься? — он верно считал ее боевой настрой, — На что хочешь играть? Он выдержала театральную паузу, насладившись тем, что внимание Носа от и до принадлежало ей. — На твое имя. ___________________________________________________________________________ В последнюю неделю Нос спал так плохо, как никогда в жизни. Его преследовали навязчивые мысли о приближающейся зиме, скором пробуждении третьего поколения и об импульсивности Лидии, которую с каждым днем все сложнее и сложнее контролировать. Но все это было не ново. Нос расплачивался безмятежным сном за способность соображать сколько себя помнит. Однако в эту неделю ситуация значительно ухудшилась. Одна особа из второго поколения не давала ему покоя. Сначала он думал, что та готовит диверсию, затем решил, что собирается бежать, а потом и вовсе стал свидетелем того, как буквально одна ее фраза в зачатке подавила зреющий среди вторых бунт. Днем ему даже нравилось вести за ней ненавязчивую слежку боковым зрением. Так он отвлекался от сидения за столом в покоях Лидии и утолял внутреннюю жажду раскрытия чужих секретов. Но с наступлением темноты все его наблюдения каруселью крутились перед глазами. И даже когда он понял, что девчонка сбегает в лес на охоту, чтобы подкупать вторых и выбирать самой себе работу, бессонница не отступила ни на йоту. Наоборот. Он сам поймал себя в ловушку, выбраться из которой можно лишь докопавшись до самой сути — до ее мотивации. Что она за человек раз зная, что ее казнят она идет на такой риск? Что она о себе возомнила? Кто ей помогает? Как она провернула это прямо перед его носом? Как в его муравейнике завелась бракованная особь? Он согласился играть с одним условием: в случае его победы она должна назвать имя человека, научившего ее охотиться. Сомнений в том, что это кто-то из первых не было, но Носу нужно было знать точно. На секунду девушка задумалась, стоит ли садиться на предложенный стул, ведь не было никаких гарантий ее выигрыша, а она по сути играла на судьбу другого человека. Кто может дать ей обещание, что он не пострадает? Никто. И издевка, читавшаяся на лице носа это подтверждала. Но как же хотелось стереть ее с его лица… И она не выдержав соблазна, села за стол напротив убежденного в своей победе соперника. Нос негласно уступил ей белых, а через две минуты попытался провернуть детский мат, от которого девушка уклонилась, закатывая глаза. Он считал ее идиоткой, раз всерьез проверял такими комбинациями. Через полчаса он был уже не так самоуверен, а через час начал хмуриться и перестал давить ухмылки после каждого ее хода. — Зачем тебе знать мое имя? — спросил Нос серьезно, наблюдая как кисть девушки плавно опускается на очередную черную фигуру и убирает ее с поля. — Подумала, что должников у тебя должно быть много, а вот сколько из них знают твое настоящее имя… Нос наклонил голову в сторону, будто сам искал ответ на этот риторический вопрос. — Хочешь быть особенной должницей? — предположил иронично он. — Я уже особенная, — не без самодовольства заключила девушка. — Или скажешь, что это не так? Парень еще секунду задержал взгляд на вздернутом подбородке соперницы и ничего не ответив передвинул ферзя вперед, перенося вербальную перепалку в плоскость шахматного поля. Спустя еще полчаса партия закончилась. Нос выиграл. Можно сказать, что из последних сил. Он никогда это не признает, но игра вышла сложная. Все решилось в эндшпиле, где он чувствовал себя чуть увереннее соперницы. И в этом «чуть» умещалось все преимущество, позволившее ему овладеть желанным именем учителя юной охотницы. — Лука, — тихо проговорила она имя парня, которому была обязана чуть ли не всем хорошим, что есть в ее жизни. И как она его отблагодарила? Проиграла в шахматы. — Лука… — повторил Нос, — Очевидно. — Не трогай его, — тут же выпалила проигравшая, не прося, а декламируя. — Оставим это между нами. Ты же не палач. Тебе важно владеть информацией — так вот она. Нос вымотался и устал. Все, что ему хотелось — это лечь в кровать и уснуть. Сил на игры не осталось. А напряженное лицо напротив было еще полно энтузиазма стоять на своем. Нос даже завидовал. И почему-то ему не хотелось ее добивать. Хотя мог… — Все честно. Игра — проигрыш — вознаграждение. Остальное тебя не касается, — отрезал парень. — Но я дам тебе шанс отыграться. Между строк читался намек на то, что пока что Луке ничего не угрожает и считав его девушка ощутимо расслабилась. — Приходи завтра в то же время и постарайся сделать так, чтобы тебя никто не видел, — велел Нос складывая фигуры внутрь доски. — А теперь проваливай. Дважды повторять не пришлось. Девушка легко поднялась со стула и быстрым шагом пересекла комнату по направлению к выходу. Отодвинув рукой кусок брезента, она обернулась и негромко сказала: — Спокойной ночи. Не дожидаясь ответа, который так и не последовал, она вышла в сумрак ночи, молясь о том, чтобы Ник не вышел из своей комнаты. В ту ночь Нос спал таким глубоким и безмятежным сном, как никогда в жизни. Ему снились шахматы и слегка расстегнутая молния комбинезона. ___________________________________________________________________________