The Stupid, the Proud

Она всю ночь не смыкала глаз. Нервное напряжение отчаянно рвалось наружу, но не находило выхода и клубилось в районе грудной клетки, вызывая пугающую аритмию. Лежа на левом боку девушка чувствовала силу биения собственного сердца. Ей казалось, что уснув, она больше не проснется. Пытаясь извлечь из бессонницы хоть какую-то пользу, девушка старалась думать, но снова и снова истерично металась между несвязными мыслями, не находя ни одной утешительной. Она еще никогда не была столь уязвимой. Она еще никогда так реалистично не представляла нож, приставленный к ее горлу. Нос... Проклятый Нос... Она вышла из его покоев, будто вынырнула из-под толщи льда, где находилась, по ощущениям, целую вечность. И все это время ей управлял чистый, природный инстинкт выживания помноженный на необходимость держать лицо и откладывать подступающую истерику, начавшуюся еще когда рука Ника крепко обхватила ее горло, запуская незримый таймер, отсчитывающий секунды до точки невозврата. Никаких иллюзий. Никакого преувеличения. Никакой драматизации. Она хорошо знала, что такое риск, боль и смерть. Прекрасно понимала, что рабочие списки на завтрашний день не гарантируют, что ты до него доживешь, а любые сделки с первыми имеют свой срок, об истечении которого тебя никогда не предупредят. Ее тайна была раскрыта и пока ей нечего было предложить взамен. Особенно Носу. Человеку, который мог виртуозно управлять не только черно-белыми фигурам, но и живыми людьми. Ее судьба была в его руках. И нужно было срочно придумать, как вернуть ее обратно. ___________________________________________________________________________ Она хорошо усвоила одну вещь: те, кто мы есть и те, кем нам приходится быть, чтобы выжить — не одно и то же. В этом лагере не было ни одного "святого", чья репутация не была бы запятнана. Просто кто-то делал плохие вещи, а кто-то молчаливо позволял их делать. Кто-то пытался спасти свою шкуру, а кто-то стискивал зубы и ждал спасения. В сухом остатке всегда одно из двух: живой или мертвый. В таком случае разве можно осуждать тех, кто пытается управлять своей судьбой? Она была убеждена, что нет. Но при одном условии: вытягивая из болота себя — не утопи другого. Некоторые девушки из второго поколения, наверное, думали примерно так же, когда сознательно и планомерно сближались с парнями из первого. Инстинкт самосохранения подсказывал им, что под крылом наделенных властью безопаснее и тут они не ошиблись. Ошиблись в другом. Вся власть в лагере по сути принадлежала одному человеку. Тому, кто плевал с высокой колокольни на их милые лица и стройные тела. Она могла бы им это растолковать, но жаль было разочаровывать Эллу так дисциплинированно бегающую каждую ночь к Палачу. Разве ей будет приятно слышать, что в случае необходимости его рука не дрогнет? И лучше бы ей не любить его по-настоящему. Будет не так больно приземляться на дно колодца. — Плохо выглядишь, — ехидно шепнула ей стоящая рядом девчонка, убедившись, что Ник стоит к ним спиной, — заболела? — Да, — резко ответила девушка, отрываясь от работы и поворачивая голову в сторону язвы, с которой волей случая ей пришлось делить один стол на кухне, — бешенством. Смотри, сейчас и тебя заражу, — она стремительно сократила и так небольшое расстояние между их лицами и с улыбкой наблюдала как Седьмая шарахнулась в сторону роняя рукой металлический таз. Звук падения привлек внимание Ника. Тот резко обернулся и крикнул: — Криворукая! Подняла быстро! — обратился он к побледневшей от страха девчонке. Она подхватила с земли упавший таз и вцепилась в него, будто в щит, способный защитить ее от гнева надзирателя. Но тот уже даже не смотрел на нее. Его взгляд был устремлен чуть левее, туда, где стояла другая вторая — главная героиня всех его грязных фантазий. Рот Ника растянулся в кривой улыбке, демонстрируя желтоватые зубы и чуть выпирающие клыки, будто специально созданные для того, чтобы рвать добычу на части. Он смотрел не отрываясь несколько секунд, а заметив, что другие рабы начинают расслабляться, внезапно развернулся вокруг своей оси и во все горло завопил: — Работаем! Или еды сегодня не получите! Девушка не только выдержала взгляд Ника, но и продолжила бурить его глазами, отрубая широким лезвием тесака голову, дергающегося в руках карася, представляя на его месте отнюдь не рыбу. Из-за бессонной ночи ей не удалось выйти на охоту и уклониться от еще одной ненавистной работы — быть потрошителем. Запах в палатке хуже, чем отвратительный. Повсюду стояли тазы с уловом. Чешуя, которую счищала Седьмая, порывами ветра задувалась прямиком в лицо, все внутренности приходилось выгребать голыми руками, а мокрые рыбины норовили вырваться из рук, прыгая по столу. И все это под пристальным наблюдением законченного садиста. Наверное, именно так выглядит ее персональный ад. Спустя полчаса одинаковых манипуляций отвращение никуда не делось, но руки машинально запомнили последовательность действий, поэтому можно было не упираться взглядом в столешницу, а смотреть по сторонам, пытаясь убедить себя в том, что это кто-то другой распутывает рыбьи кишки как моток ниток. Из кухни было прекрасно видно всю площадь. Палач снова точил ножи. Каждый раз, когда он садился за станок его лицо становилось максимально сосредоточенным, хотя он делал это столько раз, что едва ли мог допустить ошибку. Так же и сейчас: парень горбился и наклонял голову максимально близко к вращающемуся камню, периодически прерываясь, чтобы большим пальцем проверить остроту лезвия. Несколько парней из второго занимались шкурами животных. Ник на них почти не смотрел и те, пользуясь этим, скорее имитировали деятельность, чем работали. Казалось, что всем сегодня повезло больше нее. В отдалении, в тени навеса расположился Лука и строгал стрелы. Ему явно мешали отросшие волосы, которые он то и дело поправлял рукой. Парень так ловко обращался с ножом, что мог бы продолжить даже с завязанными глазами. Девушка невольно вспомнила как он учил ее тому же и как тряслись ее руки, роняя нож, который Лука поднимал и терпеливо вкладывал ей в ладонь. Как только у нее получилось самостоятельно сделать стрелу он сдержанно улыбнулся и сказал: “Не охоться без необходимости. Кто бы что ни говорил, это тоже убийство.” И его наставление стало единственным указанием, которому она добровольно следовала. Погружение в приятные воспоминания прервалось громким смехом. Это стража бездельничала, устроившись на ступеньках перед домом Лидии. Их главный — бугай под два метра ростом — чистил ботинки. Проследив за кистями его рук, девушка подумала, что могла бы легко умереть от одной пощечины. По спине пробежали неприятные мурашки. Щурясь от солнечных лучей, девушка посмотрела на второй этаж дома и разглядела на балконе две фигуры: Лидию и Носа. Девушка стояла опершись руками на ограждение, а парень нависал над ней, шепча что-то на ухо. Судя по выражению ее лица, ей явно не нравились его слова. Она резко повернула голову в его сторону и перебила Носа на полуслове. Еле заметное напряжение челюсти выдавало его недовольство. В остальном он был абсолютно не читаем. Выслушав выпад Лидии Нос кивнул и оставил ее одну, скрываясь внутри дома. Девушка даже разочаровалась: больше смотреть было не на что. Спустя минуту, как бы почувствовав ее негодование, Нос появился в дверном проеме первого этажа. Стражники, сидевшие на ступеньках повскакивали на ноги расчищая ему путь. Он величественно спускался, почесывая взглядом площадь. Ник, заметив его появление показательно отвернулся. Это не укрылось от внимательных глаз Носа. Ухмыльнувшись своим мыслям он пошел в противоположную от надзирателя сторону и встал рядом с Палачом, облокотившись на выступ фасада дома. Его присутствие не было обусловлено никакими видимыми причинами. Он не стал проверять списки, отошел слишком далеко, чтобы контролировать работу вторых, не стал говорить ни с тем же Палачом, ни с кем-либо еще. Он просто стоял в стороне и лениво скользил взглядом из стороны в сторону, пряча руки в карманах пальто. Девушка была бы и рада смотреть на что-то другое, но наивно и по-детски ей казалось, что если она просверлит взглядом дыру в голове Носа, то сможет прочитать его мысли. А ей это настолько необходимо, что хоть несите еще двадцать ведер рыбы: пока он тут — она с места не сдвинется. Кто знает, о чем он говорил с Лидией? Может о ней? Все доложил и пришел посмотреть как ее арестуют? Или Луку? Или их обоих? От неопределенности хотелось швырнуть тесак во что-то габаритнее и разумнее рыбы. Мозг, пропитавшийся вонью и измотанный бессонной ночью срочно требовал выкинуть нечто, вернувшее ему контроль над ситуацией. Но пока что единственный "контролер" двумя пальцами опускал очки с переносицы на нос и пристально смотрел в одну точку. Видимо, наконец-то нашел объект достойный наблюдения. Проследив за его взглядом девушка удивленно вскинула брови. Прямо напротив нее на другой стороне площади стояли столы, где три девчонки из второго поколения занимались переработкой ягод. Самая крайняя из них, не имеющая никаких признаков интеллекта на лице, держала обеими руками деревянную толкушку и мяла кисти винограда в большой ступе. Каждый раз, когда она давила ягоды ее рот картинно приоткрывался, а локти сдавливали грудь внушительных размеров. Большие оленьи глаза смотрели вправо, куда постепенно разворачивалось все тело. Сначала она не поверила, но прочертив невидимую линию в голове убедилась: Нос смотрел прямо на нее, а она будто специально играла для него этот спектакль. Парень почти не моргал, а ухмылка застывшая на его лице, словно поощряла действия грудастой блондинки. — Таз полный, — голос Седьмой выдернул девушку из ступора. — Чего? — переспросила она недовольно, отрываясь от наблюдения за флиртом, который, казалось, замечала она одна. — Таз полный, говорю, — повторила подруга по отвратительной работе чуть громче. — Сейчас выкину, — ответила девушка, наклоняясь и поднимая с земли тяжеленный таз с рыбьими головами и внутренностями. — Психованная... — прошептала Седьмая, провожая взглядом напряженную спину девушки. Отойдя на несколько метров от палатки она сообразила куда идет: бочка с пищевыми отходами, которые потом закапывались в землю находилась в полутора метрах от места, где сейчас вальяжно расположился Нос. Даже когда она приблизилась к нему на расстояние вытянутой руки, он еще продолжал неустанно пялиться на девицу с виноградом, не замечая ничего вокруг. Мозг наконец-то получил возможность выкинуть что-то. И в прямом и в переносном смысле. Специально пройдя максимально близко к парню, девушка с силой приземлила переполненный таз на землю. Нос не дернулся, но резко посмотрел на нахалку, посмевшую нарушить его личное пространство. Открыв крышку бочки девушка подняла таз и медленно вывалила все его содержимое внутрь, чувствуя спиной пристальный взгляд. Холеный вид, стоящего рядом парня на контрасте с рыбьими кишками выглядел комично-неуместно. Будто сам он из девятнадцатого века, только что совершил путешествие во времени и материализовался из воздуха посреди средневекового города. Закрыв бочку девушка развернулась попутно сдувая со лба прилипшую на потный лоб прядь волос. — Работаешь по распределению? — с издевкой спросил Нос, подловив момент пока она не успела гордо проследовать обратно на кухню. Не упустил возможности ударить по больному.  — Хорошая девочка. — Не-а, — протянула она, дружелюбно улыбнувшись, — должна была стоять на винограде, но эта работа не для меня, — бросила девушка тут же опуская уголки губ вниз, стирая с лица фальшивое жизнелюбие и не оглядываясь пошла в сторону рыбного ада, стирая рукавом капельки пота, побежавшие по лбу. “Действительно, уж лучше так как я на рыбе, чем как она на винограде”, — думала девушка, смотря на блондинку, старающуюся изо всех сил вернуть внимание Носа. Безуспешно. Он следил за вялыми заторможенными движениями девушки, чей растрепанный рыжий хвост летал из стороны в сторону в такт шагам. Зайдя обратно в палатку она тут же поймала на себе взгляд карих глаз. Откуда-то снизу послышались характерные шлепки. Подкинутая Седьмой рыба била хвостом по столешнице, брызгаясь речной водой во все стороны. Ловко поймав ее левой рукой девушка схватила тесак и одним точным движениям отрубила ей голову, не прерывая дуэли взглядов. От громкого звука столкновения металла и деревянной разделочной доски все, кто был на расстоянии пяти метров посмотрели на девушку. Палач, Лука, стражники... Только Лидия ушла с балкона раньше. Даже Ник перестал отчитывать какого-то парня за криво нарубленные дрова. Нос капитулировал первым. Он опустил глаза и вместе с тем голову, пряча уже приросшую к его лицу усмешку, которая в этот раз больше напоминала подавляемую улыбку. Оттолкнувшись корпусом от стены он медленно двинулся в сторону Ника, возвращая очки обратно на переносицу. Настигнув главного надзирателя он прошептал что-то ему на ухо и развернувшись на пятках пошел прочь, исчезнув за углом дома. Только что переставшие глазеть люди снова уставились на вторых. Только в этот раз на противоположную сторону площади. — Кто так работает?! Может тебе сиськи мешают?! Так я сейчас быстро их уберу, овца! — орал Ник, подлетев к той самой блондинке. Он выхватил у нее толкушку и с силой швырнул на землю. Не понадобилось даже бить ее, чтобы та начала реветь и молить о прощении. — Ты сегодня не ешь, поняла меня?! Пока всеобщее внимание было приковано к расправе Ника, девушка за рыбным прилавком неотрывно смотрела на обезглавленного карася в своих руках, хвост которого все еще жалобно дергался. Может она сама была для кого-то такой рыбой? ___________________________________________________________________________ Темнело. Рабочий день был окончен. Измотанные подростки из второго поколения неторопливо заканчивали ужин, а те, кто был его лишен сидели в палатке и не приближались к кухне, чтобы зря себя не травить. Постепенно по всей площади зажигались факелы и масляные лампы. Караул сменился. Ночные постовые заняли свои позиции. Первые разбрелись по своим покоям, а надзиратели откровенно зевали и считали минуты до отбоя, чтобы наконец не мозолить глаза об лица осточертевших детей. Лагерь приобретал черты почти адекватного города. Ник и прочие деструктивные личности тоже хотели отдыхать. Из пыточного подвала не доносилось криков, а это значит, что сегодня все уснут легко и относительно спокойно. Все, кроме нее. Остывшая каша, к которой она даже не притронулась, совсем потеряла приемлемый вид. — Хочешь? — спросила она, пододвигая свою тарелку к Шестому, который ел с таким энтузиазмом, что весь подбородок был заляпан кашей. — Угу, — промычал он, не переставая запихивать пищу в рот. Аппетита не было от слова совсем. Ей предстоял серьезный разговор, которого она боялась весь день: с утра крутило живот, днем раскалывалась голова, а сейчас казалось, будто ноги отнялись. Весь организм говорил о том, что лучше самоуничтожение, чем предстоящая беседа. “А что еще лучше? Не рождаться? Идиотка", — отчитала она сама себя за трусливое промедление. То, что она собиралась сделать — правильно. И не важно, что будет с ней. Нужно отбросить эгоизм и впервые подумать о ком-то еще. Тем более, что этот "кто-то" этого заслуживал. Сделав глубокий вдох и резко выдохнув она ударила ладонями по столу и поднялась на ноги. Шестой поперхнулся от неожиданности и осуждающе зыркнул в сторону стремительно удаляющейся девушки. Она шла по лагерю и смотрела по сторонам. Искать долго не пришлось. В густой темноте лесной чащи девушка разглядела небольшой участок освещенной земли. Не было никаких сомнений в том, что там был тот, кто ей нужен. Знакомые черные кудри блестели на свету и она, озираясь, двинулась широкими шагами в их направлении. Лука сидел на лавке под широкой кроной тополя, почти у самой северной границы лагеря. Рядом с ним стояла небольшая лампа, а на коленях лежал колчан, который он штопал толстыми нитками, сделанными из жил животных. Инстинкты охотника позволили ему услышать приближение незваной гостьи еще до того как она вышла из темени. Лука уже безошибочно смотрел прямо на нее. Ничего не говоря девушка подошла к парню и сделав вид, что проходила мимо бросила наконечник стрелы на лавку рядом с его бедром. Это был их тайный знак — приглашение на разговор. Они пользовались им, когда не были уверены, что их не видят. "И у деревьев есть уши", — загадочно говорил Лука, объясняя ей почему им нельзя просто так подходить друг к другу. Она пошла дальше и достигнув северного укрепления вернулась другим путем, избегая постов караула. Убедившись, что никто не идет по ее следам девушка тенью начала пробираться в заросли бурьяна, недалеко от плантаций. Их постоянно вырезали, но, как и любой сорняк, — от этого кусты разрастались только сильнее. В их центре был небольшой пятачок — место, которое они с Лукой сочли самым надежным для редких встреч в границах лагеря. Конечно, они могли бы встретиться на рассвете в лесу, но девушка не могла тянуть. Чувство вины довлело над ней едва ли не больше, чем страх за собственную жизнь. И чем скорее она от него избавиться — тем легче ей будет взглянуть на ситуацию трезво. Она прождала минут пять перед тем как заросли начали двигаться и обеспокоенное лицо Луки оказалось напротив ее собственного — не менее обеспокоенного. — Нам не безопасно так встречаться, — сказал парень, пригнувшись и показывая рукой, чтобы девушка сделала то же самое. — Знаю, — ответила она, — но ситуация изменилась, — Лука, выжидающе смотрел на очертания женской фигуры перед ним. Лампу он затушил еще по пути сюда, поэтому сейчас их окружала лишь непроглядная чернота. Это играло на руку той, что не могла заставить себя оторвать от земли глаз полных чувства вины. — О чем ты говоришь? — взволнованно спросил парень, обращая внимание на то, как изменилось поведение девочки, что пару месяцев назад готова была скорее умереть, чем продолжать жить как жила. Он помог ей обрести большое преимущество, обучив охоте, только потому, что видел в ее глазах непоколебимую решимость, а сейчас от нее будто не осталось следа. — Нос знает, что ты мне помогал, — прошептала она и стиснула зубы с такой силой, что вся челюсть завибрировала от напряжения. Как только до Луки дошел смысл прозвучавшей фразы, все мышцы на его лице разом расслабились, складка между нахмуренных бровей исчезла, а в глазах отразилось мгновенное осознание масштабов проблемы. — Как он узнал? Если бы за нами следили, я бы заметил... — произнес он спустя несколько секунд молчания. Сердце девушки будто полоснуло ножом: Лука, вместо того, что сразу заподозрить ее, начал искать просчеты в своих действиях. Как она могла подвести такого человека? — Я сказала ему... — голос прозвучал глухо и безжизненно. — Он пытал тебя? — резко перебил Лука, ища глазами какие-либо признаки побоев на теле девушки. — Нет. Ничего такого, — отвечая на вопросы Луки она сама задумалась, насколько нелогичным выглядит поведение Носа, учитывая, что владея компрометирующей информацией он до сих пор ей не воспользовался, — мы просто поговорили и я потеряла контроль. Не знаю, как так вышло, — озвучила она то, что только что дошло до нее самой. Она не знала, как так вышло. Что-то мешало ей совместить все части пазла в единое целое. — Зато я знаю, — уверенно заявил Лука, устремляя взгляд прямиком в ее растерянные глаза, — Знаешь, кто-то мастерски управляется с ножами, кто-то стреляет так, что всегда попадает идеально в глаз белки, кто-то непобедим в рукопашном бою, а Нос... - парень сделал паузу, подбирая правильные слова, — ... Нос способен забираться в чужую голову и делать там все, что пожелает. Так было всегда. И после бункера стало только хуже. С каждым словом кулаки девушки сжимались сильнее. Парализующее чувство вины отступало, а на его место приходила жгучая ненависть, заостряющая ум, до этого плавящийся от страха и бессилия. — Если он такой гений, то что делать нам? — спросила она, выпрямляя спину и переходя с боязливого шепота на нормальный голос. — Ничего, — ответил Лука, качая головой из стороны в сторону, считывая боевой настрой девушки, — если он до сих пор не доложил Лидии, значит ему что-то от нас нужно. Пока он не скажет что именно — держись от него подальше. Слышишь? — он хотел убедиться, что она почувствовала всю серьезность его совета. — Слышу... — утвердительно отозвалась девушка, хотя на деле была погружена в собственные мысли, где логические цепочки выстраивались с бешеной скоростью. Отрезвляющий эффект от слов Луки насчет умения Носа “забираться в чужую голову” подействовал как укол адреналина в сердце, — ... и прости меня за то, что выдала, — извинилась она, опомнившись, что пришла на разговор именно за этим. — Прощаю, охотница, — ответил парень с легкой улыбкой, — обо мне можешь не волноваться. Им придется постараться, чтобы избавиться от меня, — шутливо сказал Лука, но в его глазах не было ни капли веселья. — Будет лучше, если ты прекратишь выходить в лес на какое-то время. Нужно вести себя очень осторожно, — предостерег он, оглядываясь по сторонам. Они оба были так сконцентрированным на разговоре, что потеряли бдительность. — Я сама осторожность, не видишь что ли? — она спародировала его искусственную игривую интонацию лишь для того, чтобы еще раз увидеть, как уголки его рта поползли вверх. Раз Лука пытается храбриться, то и она будет. — Поздно. Тебе нужно идти, — прошептал он, высовывая голову из кустов и глядя в сторону палатки вторых. Свет там уже не горел, — давай, я выжду десять минут и пойду следом. В качестве прощания девушка кивнула и обернувшись в сторону главной площади начала пробираться сквозь заросли бурьяна. — Подожди, — внезапно остановилась она, поворачивая голову на парня, садящегося на корточки, — я задам тебе вопрос, только, пожалуйста, не спрашивай зачем мне знать это. Лука вопросительно вскинул брови, удивляясь необычной просьбе. — Какое настоящее имя Носа? — Марк. А что? — тут же на автомате поинтересовался Лука. — Я же просила не спрашивать, — возмутилась девушка, закатывая глаза и улыбнулась при виде милого замешательства Луки, который сам не понял, что сказал. — Удачи, — бросила она напоследок, перед тем, как скрыться в кустах. "Марк", - повторила она про себя и тут же заключила, что это имя совершенно точно ему не подходит. ___________________________________________________________________________ Нос был уверен: она — идеальный кандидат. Острый ум, сильная воля, готовность пойти на риск вкупе с множеством ниточек, за которые можно тянуть, не давая ей сбиться с правильного курса. Ему крупно повезло, что он вовремя разглядел в “муравейнике”, кишащем однотипными, выращенными в одном инкубаторе тварями, столь редкую особь. Девчонка всерьез боялась за свою жизнь, скрывая страх за дерзким поведением, думая, что оно, как предрассветная дымка спрячет все ее слабости. Она еще не осознала, но ее предназначение отлично от предназначения других вторых. Нос развеял туман одним движением руки. На самом деле, ей ни к чему опасаться за себя. По крайней мере пока. Пока она может быть полезной. А вот Лидия была другого мнения. И все попытки переубедить командующую заканчивались одинаково: она огрызалась и повторяла как мантру свою первостепенную задачу — найти и убить всех ученых. Ее одержимость ставила Носа в затруднительное положение, находясь в котором он был вынужден скрывать все больше информации от той, кого сам возвел на позицию лидера. Но Нос не был бы Носом, если бы признал свое решение ошибочным. Он не тратил время на сожаления о прошлом, а делал выводы и неустанно двигался вперед. — Входи, — равнодушно бросил Нос, даже не смотря на вход в его покои, откуда секунду назад послышался троекратный стук. Девушка решила не врываться в его комнату без приглашения и предвосхитила свое появление ударами костяшек о деревянную оконную раму. — Надеюсь, ты хорошо вымыла руки, — протянул он, медленно разворачиваясь на стуле в сторону вошедшей. Он сидел в той же позе и на том же месте, что и прошлой ночью. На столе перед ним красовалась шахматная доска. Казалось, будто Нос вовсе не выходил из своей комнаты, а весь день ждал ее, — не хотелось бы заляпать фигуры рыбьими потрохами, — желая вывести девушку из себя он метнул в нее уничижительную фразу острее любого ножа Палача после тщательной заточки, при этом внешне оставаясь спокойным и доброжелательным, с легкой улыбкой на губах и глазами, в которых плясали языка пламени, отражающиеся от факела, прикрепленного к стене сбоку. — Почему ты так уверен, что я к ним вообще прикоснусь? — ответила девушка, в точности копируя интонацию и выражение лица Носа. — А зачем же ты тогда пришла? — задал он резонный вопрос, — помниться, ты хотела отыграться и я любезно предоставил тебе эту возможность, — удивительно, как ловко он переворачивал ситуацию, выставляя ее в выгодном для себя свете. — Хотела, — согласилась девушка, слегка прикусив язык, чтобы не начинать бесполезно доказывать ему, что никогда не опустилась бы до просьб, — но я не буду играть по твоим правилам, — произнесла она, сцепляя руки за спиной и тут же врезаясь ногтями в кожу правой ладони, огрубевшей от ежедневного физического труда. — Неужели? — Нос вскинул брови вверх и, опустив голову тихо рассмеялся, однако, когда он вернул ее в прежнее положение и столкнулся взглядом с глазами стоящей напротив, его лицо резко приобрело серьезный вид, — объяснись, — сказал он приказным тоном. Они оба понимали, что речь идет далеко не о какой-то там игре. Нос уперся локтями в подлокотники и медленно соединил пальцы двух рук друг с другом, образуя ладонями подобие пирамиды. Параллельно он внимательно следил за действиями девушки, которая вместо того, чтобы начать говорить, сделала два небольших шага вперед, сокращая расстояния между ними и заставляя парня задирать голову выше, чтобы не терять зрительного контакта. Он никак не прокомментировал ее перемещение, лишь саркастически приподнял одну бровь. Казалась бы прозаичный жест, но на его лице он выглядел как немая угроза. Да, пока что он позволял ей играть в доминирование, но при желании мог в любой момент уложить на лопатки, выбивая всю прыть. — Интересно получается, — заговорила наконец она, прерывая затянувшееся молчание, во время которого можно было без труда расслышать как снаружи под окном стрекочут сверчки, — я скрывалась от Ника целую неделю, но вчера стоило мне на две минуты выйти из палатки, он появился на моем пути, будто из воздуха, — девушка пристально следила за каждой эмоцией, которая ненароком могла отразиться на лице Носа, но тот был не только абсолютно не читаем, но и недвижим настолько, что даже его грудная клетка не поднималась в такт дыханию, — а потом вдруг появился ты и прогнал его как медведь стаю падальщиков, — продолжала она, еле сдерживаясь, чтобы сохранить хладнокровный вид, все четче осознавая, что Нос нисколько не удивляется ее рассуждениям, а это почти равносильно досрочному подтверждению догадок. — И я никогда в жизни не поверю, что ты сделал меня должницей, привел к себе и достал на моих глазах шахматную доску только для того, чтобы через минуту просто отпустить, — она выдержала паузу, глядя на то, как парень напротив делает глубокий вдох, шумно выдыхает и отведя глаза в сторону поджимает губы. — Ты знал, что я не упущу возможности отбиться от долга, а тебе нужно было имя предателя. И ты получил, что хотел, мои аплодисменты, — прошипела девушка сквозь зубы, расцепляя руки и несколько раз показательно хлопнув в ладоши. — Сама догадалась или помог кто? — равнодушно спросил Нос, поправляя лацканы пальто. — Единственное, что я не понимаю, как ты узнал, что я умею играть? — она проигнорировала его вопрос-издевку. Вместо ответа Нос потянулся одной рукой к внутреннему карману и извлек из него знакомую до мельчайшей царапины фигурку черного коня. — Отправил Ника обыскать твою кровать, когда понял, что ты сбегаешь в лес. Доказательств преступления он не нашел, зато под подушкой обнаружил это, — сказал парень указывая пальцем на шахматную фигуру, которую только что поставил на край стола. В голове девушки возникла подробная картина того, как Ник шарится руками по кровати, поднимает подушку и жадно нюхает ее, прижимая к носу. А ведь она потом спала на ней... От отвращения захотелось срочно нырнуть в бочку с дождевой водой и остервенело содрать весь верхний слой кожи. Она дернула головой, прогоняя навязчивые мысли так не к месту завладевшие разумом. Не время. Вернув себе самообладание, девушка в первую очередь схватила со стола свою вещь и убрала в карман. Вспомнив, что Ник трогал и ее тоже, она рефлекторно обтерла ладонь о штанину. А ведь она даже не заметила пропажи... Такой маленький, но такой важный предмет оказался в руках людей, которые не имели никакого морального права его трогать. Своими грязными руками, по локоть испачканными в чужой крови, они отобрали у нее последнюю частицу "дома". Эту фигуру она крутила между пальцев, когда дверь бункера открылась. Девушка полминуты ломала голову, решая, как стратегически лучше ее переместить, пытаясь выиграть у себя самой, а спустя мгновения это уже было не важно. Жизнь разделилась на две части, а рука навсегда нерешительно замерла в воздухе. Девушка вскочила из-за стола и бегом понеслась на звук скрипящих петель, сжимая в кулаке кусок отполированного дерева, а найдя его же у себя в кармане спустя сутки, опешила: просто не узнала. Мир вокруг нее перевернулся, а шахматная фигура была атрибутом прошлой жизни — ограниченной, но безопасной. В ее “новой” жизни она утратила свое применение, зато обрела нечто большее — смысл. Она стала символом девочки, которая верила в светлое будущее, старательно училась, не умела врать, плела косички с петухами и надеялась, что щербинка между зубами однажды утром просто исчезнет. И она хранила этого коня, вращая его в руках перед сном, давая себе обещание, что что бы завтра не случилось — она не предаст память той девчонки. Возвращаясь из воспоминаний, девушка обнаружила, что уже не стоит над Носом, а ходит из стороны в сторону по комнате. Парень дал ей время подумать и молча устремил немигающий взгляд куда-то в сторону. — Хорошо, — сказала она, остановившись и выдохнув, — ты вычислил меня, узнал имя предателя, но не сдал нас Лидии. Почему? — Неправильный вопрос, — подал голос Нос, поднимаясь со стула, — ты умная девочка, — сделал комплимент он, обходя стол и облокотившись на него скрестил руки на груди, — подумай и спроси еще раз. — Что тебе нужно от нас? — ей не пришлось думать. Лука был прав и теперь она это понимала. — От "вас" — ничего, — ответил Нос, качая головой в отрицающем жесте.  — А вот от тебя... — протянул он, пробегая взглядом по фигуре девушки. —Ты в незавидном положении. Совершила серьезное преступление, сдала своего пособника, нарушила общие правила, — перечислял он, будничным тоном, будто пересчитывал закатанные на зиму банки, — тебя казнят за это, а может, и не тебя одну, — намекнул он на Луку, замечая, что это единственное, что заставило ее нервно поджать губы. — Но к твоему счастью, я могу предложить альтернативу. — И какова цена твоего молчания? — перебила она, показывая, что его витиеватая речь не спрячет он нее сути диалога. — Сядь, — приказал он, указывая рукой на стул, на котором недавно сидел сам. Ей не хотелось садиться. Она и так чувствовала, что “зависла” посреди комнаты без какой-либо опоры, а Нос мало того, что завладел инициативой, так еще и пытался вернуть ей долг за трюк с доминированием. Однако ее желание не имело никакого отношения к реальности, где она не могла не подчиниться такому тону. — Зима близко, — заговорил он совсем по-другому. В его интонации не было привычной издевки. Скорее, он размышлял вслух и его голос был соответствующим: тихим, серьезным и немного усталым. — Скоро откроются бункеры третьего поколения и мы не сможем разместить их среди вас. Нужно расширяться, делить работу по специальностям, перестать наконец тратить время на бессмысленную муштру, — развивал он свою мысль, не глядя в сторону собеседницы. Поймет или нет — ее проблемы. Он и так делал ей большую честь, проговаривая все вслух.  — Нужно выстроить иерархию. Лидия не сможет в одиночку удерживать столько людей в узде. Второе поколение станет наставниками для третьих, но для этого они сами должны перестать вести себя как безмозглые рабы. Девушка впитывала каждое его слово как губка. Такая информация — нечто из разряда недостижимого для представителя вторых. Ей казалось, что не сам Нос добровольно ей все рассказывает, а она стоит под балконом Лидии и греет уши. — Им нужен лидер. Кто-то, в кого они будут верить, а не бояться, — Нос впервые за весь монолог перевел взгляд на девушку, сидевшую на стуле слева от него. Ее лицо было на уровне его живота, поэтому она не задумываясь о каких-то играх во власть задрала голову, чтобы прочитать в глазах Носа безапелляционную уверенность, — свой человек, который будет направлять, контролировать и в случае чего — докладывать первым. — Почему я? — глухо спросила девушка, не веря своим ушам. Она металась взглядом по комнате и никак не могла выкинуть из головы мысль о том, что это и есть цена молчания. Нос не продешевил. — Потому что можешь, — просто ответил Нос, пожимая плечами. — А если я не хочу? — вопрос прозвучал чересчур по-детски, но ей было плевать. — Лучший лидер тот, кто не хочет им быть, — моментально ответил Нос, будто готовился заранее отвечать на подобные вопросы. — Не волнуйся, я всегда буду рядом, — заверил он, склонив голову в сторону, пытаясь поймать увертливый взгляд девушки, которая специально смотрела куда угодно, но не на него. — Ты ошибся в выборе. Я не пользуюсь популярностью среди вторых. Назначь лучше Первого, — попыталась она давить на здравый смысл. — Много на себя берешь. Ты не в том положении, чтобы раздавать советы, — огрызнулся Нос. Он не мог позволить какой-то малолетке общаться с ним так же, как общается с ним Лидия, упрямая и вечно убежденная в своей правоте. Оттолкнувшись бедрами от стола Нос убрал руки с груди и за два шага оказался напротив девчонки, что нелепо застыла на стуле, пряча ладони между коленей. Поначалу он с интересом наблюдал, как она после его указания сесть пыталась непринужденно расположиться на сидении, а сейчас лишний раз убедился, как легко выбить у нее почву из-под ног. Еще немного и он дожмет ее до конца. — Послушай меня внимательно, — начал Нос, медленно наклоняясь к лицу девушки, которой все таки пришлось на него посмотреть, — твоя “популярность” — это твои проблемы. Делай что хочешь, но к моменту выхода третьего поколения ты должна стать для этого полчища бестолковых детей сестрой, боевой подругой и матерью в одном лице, — он перестал наклоняться только когда между их головами оставалось сантиметров пятнадцать. — Подчиняешься лично мне. Каждую неделю будешь приходить сюда и докладывать обо всем, что происходит среди вторых. И если кто-то попытается хоть на полшага ступить за ворота, тебя я казню первой, поняла? — Под конец предложения он перешел на драматический шепот и не дождавшись ответа на свой вопрос резко схватился руками за подлокотники по обе стороны от девушки. — Поняла? — повторил он громче. Она продолжала молчать, хотя понимала, что делает этим только хуже. Но, как и в ситуации со спасением от Ника, она не могла ответить ни положительно, ни отрицательно. Первое означало бы покорное принятие, а второе — открытое неповиновение. —Ты сильно вляпалась, — вкрадчиво произнес он, толкая стул обеими руками. Девушка почувствовала, что передние ножки оторвались от земли. Ее худоба позволяло Носу без труда удерживать ее на весу, не давая упасть назад. — Но знаешь, что хуже? Смерть, — ответил он сам, наклоняя стул еще больше. — Знаешь, иногда люди падают с большой высоты и умирают не сразу. Иногда они еще долго и мучительно истекают кровью от полученных травм. Нужно лишь знать, как правильно столкнуть. Поверь, я знаю, — сказал он, смотря не мигая в глаза напротив. Мир вокруг моментально схлопнулся, будто улетел в черную дыру, оставляя на земле лишь крошечную заплатку в виде двух людей, незамечающих, что мира-то вокруг больше нет. Они упрямо продолжали держать оборону взглядами, а одна из них была критически близка к добровольному падению в забытье. — Не ответишь сейчас и завтра на рассвете умрешь, — пригвоздил он ее одной фразой, затмевающей собой все вышесказанное. Вместе с тем Нос синхронно отпустил оба подлокотника и стул по инерции вернулся в привычное положение, тряхнув сидевшую на нем девушку. Передние ножки с громким отзвуком приземлились на пол. — Тебе придется постараться, чтобы избавиться от меня, — заявила девушка, вскидывая голову вверх и тут же вставая со стула. Всего час назад то же самое ей сказал Лука. “А еще он сказал держаться от Носа подальше”, — съязвил внутренний голос. — Буду считать это твоим согласием, — Нос усмехнулся и снова надел маску ироничного сноба. — Кстати, можешь не бросать свою подпольную деятельность. Корми вторых. Пойдет на пользу твоей “популярности”, — он сделал акцент на последнем слове, — только безвозмездно. Нос отошел в сторону и одним движением рук снял пальто, вешая его на спинку второго стула, которому повезло не стать реквизитом в противостоянии двух упрямцев. — Если нет вопросов, можешь идти, — по-отечески разрешил Нос, махнув рукой в сторону выхода. — Лидия ведь не в курсе твоего плана? — спросила девушка пользуясь возможностью. Она обошла парня полукругом, не поворачиваясь к нему спиной. Выучка охотника дала о себе знать: потерял хищника из виду — считай умер. — Разумеется в курсе, — заверил ее Нос, примерно с тем же успехом, с которым пытался прошлой ночью поставить детский мат. Очевидно, что он солгал. Будь это правдой, она сейчас говорила бы с самой Лидией. — Разумеется, — с фальшивой улыбкой протянула девушка. Она не понимала, как он одновременно может быть с ней настолько откровенным, чтобы разглашать сценарии ближайшего будущего всего их лагеря и одновременно лгать в очевидных вещах. Разговор был окончен. Цепляться больше не за что. Нос красноречиво бросал взгляды на дверь, всем видом показывая, что ей лучше убираться от греха подальше. А что ей, собственно, еще оставалось? Жалкие мольбы и агрессивные выпады? Пустая трата сил. Если бы существовал способ переубедить Носа, она бы им уже воспользовалась. Если бы существовал хоть малейший, призрачный шанс изменить положение здесь и сейчас, она бы, черт возьми, костьми легла прямо посреди этой проклятой бетонной коробки, что стала для нее пострашнее подвала пыток, башни с решеткой на окнах и постели Ника вместе взятых, но продолжила бы сопротивляться. Но правда была в том, что по крайней мере сегодня она проиграла. Причем по всем фронтам. И единственное правильное действие как назло совпадало с волей Носа. — Спокойной ночи, Марк, — сказала она и развернувшись таки спиной к Носу поспешила навстречу свежему воздуху. Пусть комната и продувалась насквозь через многочисленные щели в стенах, дышать полной грудью не получалось, будто был тут какой-то лимит на количество вдохов и она его расточительно исчерпала. — Вижу ты не умеешь проигрывать, — донеслось из-за спины, когда до долгожданной свободы оставалось каких-то два шага. Она остановилась. — Но иногда нужно пожертвовать пешкой, чтобы уберечь короля. Тебе ли не знать? — он говорил таким тоном, будто искренне хотел открыть ей глаза на то, что по его мнению было непреложной истиной, — это твой шанс на лучшую жизнь. Используй его. Она молча вышла как только он закончил говорить. По ее мнению закончил. А на самом деле с его губ вот-вот должна была сорваться фраза, которая теперь повисла в воздухе так и не дойдя до адресата. — Королева ходит как ей угодно... ___________________________________________________________________________ В бункере им давали концентрированную, сжатую до необходимого минимума информацию. Те, кто составлял программу обучения старались заложить в детские умы как можно больше достижений человечества наработанных за все время его существования: памятники искусства, математические открытия, позитивные и негативные исторические прецеденты, основы биологии и анатомии. Этого было достаточно для поддержания определенного,“среднего”, уровня просвещенности, но фатально мало для выживания. Цикл жестокости и озлобленности на весь мир, запущенный взбунтовавшимся первым поколением, на корню пресек представления ученых о новой цивилизации. Всего лишь кучки подростков оказалось достаточно, чтобы столетия непрерывного прогресса канули в лету. Они снова оказались в средневековье. Они снова жили по принципу “кровь за кровь”. Они так же как и их предки выбрали путь разрушения, а не созидания. Правая нога влетела в хитросплетенные корни, выпирающие из-под земли и даже то стремление и скорость, с которой она бежала не позволили ей разорвать этот клубок. Столкновение с землей едва ли было безопасным. Колени приземлились на мелкую крошку острых камней, смешанных с сухими еловыми ветками, а руки в последнюю секунду уберегли лицо девушки от той же участи. Выдохшаяся и обессиленная она перекатилась на спину и закрыла глаза. Эхо собственного хриплого дыхания застилало уши. Вокруг был один лишь непроглядный лес, погруженный во тьму, чернее которой представить себе невозможно. Мышцы ног неприятно гудели. Она бежала не оглядываясь и не сбавляя темпа дольше, чем когда-либо в своей жизни. Лагерь давно исчез с горизонта, похоронив шанс на возвращении раньше рассвета. Но разве ее тревожили мысли об обратном пути, когда выйдя из комнаты Носа, она как под гипнозом пробралась к бреши в заборе и рванула со всех ног в гущу леса, ведомая одним лишь желанием — забыться. И отнюдь не потому, что ее буквально принудили быть крысой на поводке среди, вроде как, "своих" людей. В сущности, ей было наплевать на вторых. Они тоже были далеко не праведниками, хоть и прикидывались жертвами при любом удобном случае. Да, в них не было извращенной жестокости первых и будь у них шанс прожить другую жизнь, возможно, они росли бы другими, лучшими, но какое она имеет отношение к их судьбам?! Она в равной степени не хотела ни спасить их, ни предавать, но Нос не оставлял другого выбора. Вернее он вообще не оставлял выбора. Теперь "она" не она. Вместо нее — функция — пасти вторых как стадо овец и отвечать за них головой. Юное тело, скрутил приступ кашля, от которого в уголках глаз собралась влага. Она поспешила ее сморгнуть, но приоткрыв веки как зачарованная уставилась на россыпь звезд. Они были повсюду, перекрываемые только мохнатыми верхушками деревьев. Подумать только, эти раскаленные небесные камни люди видели тысячелетиями и вот теперь все они мертвы, а там, наверху, ничего в сущности не изменилось. До одури красивое небесное зрелище было так не к месту и так иронично подчеркивало уродство земное, что ей бы больше подошло лежать сейчас посреди выжженного поля и смотреть не на созвездия, а на стаю стервятников, кружащих в воздухе в ожидании, когда же еда наконец-то сдохнет. И пусть в реальности не было ни пустоши, ни стервятников, едой она все таки была. “Лес не спит”, — говорил Лука. Пора бы уже привыкнуть к тому, что он всегда прав. Куст в пяти метрах от девушки шелохнулся. Оттуда вылетело несколько маленьких птиц, соорудивших гнезда на переплетенных ветках. Что-то или кто-то заставило их покинуть дом с громкими криками. В тот же миг девушка машинально вскочила на ноги и присела, вращая головой во все стороны. Прятаться? Бежать? Притвориться мертвой? Вариантов действий было множество, но выбрать правильный получится только узнав, кто именно представляет опасность. Для этого ей даже не пришлось напрягать зрение: чутье и здравый смысл подсказывали — волк. Или того хуже — стая волков. Утешала лишь мысль о том, что будь их много, скорее всего, ее бы уже растащили на куски. Девушка начала медленно пятиться назад почти не отрывая ног от земли и не переставая оглядываться. Эмоции подталкивали ее немедленно развернуться и рвануть прочь со всех ног, петляя между стволов деревьев, но разум говорил голосом Луки то требуя, то умоляя хоть раз в жизни послушаться его. Воображение нарисовало рядом высокую мужскую фигуру, которая пятилась точно так же, держа одной рукой лук, а второй крепко схватив ее предплечье, страхуя на случай если паника возьмет вверх. Бежать от волка — самоубийство чистой воды. Медленно шаг за шагом она отходила все дальше от куста, который шелохнувшись единожды, замер, пугая этим еще больше. Он почти скрылся из виду, когда спина девушки внезапно столкнулась с каким-то препятствием. Оборачиваясь несколько секунд назад она своими глазами четко видела, что на ее траектории нет деревьев. Она успокоилась моментально. Медленно выпрямила ноги в коленях вытягиваясь в полный рост, расправила плечи и сжала кулаки приблизительно рисуя в голове картину того, как будет отбиваться от стражников Лидии, если, конечно, ей предоставят такую возможность, а не пустят пулю в висок прямо сейчас. Волк ее больше не тревожил. Вообще больше ничего не имело смысла. Вот так бездарно, сорвавшись на импульсивные действия, продав себя Носу за возможность пожить еще немного и из жалости к себе разгуливая по лесу воображая себя свободной, по итогу она была бы не против умереть. Хотя бы для того, чтобы порушить планы умника, возомнившего себя рекрутом на должность главной крысы в современной истории. Последняя мысль перед резким разворотом и замахом: если ей суждено умереть сейчас, она попробует забрать с собой кого-нибудь из первых, чтоб хотя бы на одного тюремщика в этом мире стало меньше. ___________________________________________________________________________ Острие ножа замирает в сантиметре от пульсирующей вены на бледной девичьей шее. Одно неосторожное движение и она — труп. Уже не удивляет и не страшит. — Крадешься за спиной как вор, — шипит парень в протертом кожаном плаще. От резкого разворота прядь длинных черных волос упала на нос. Рука вытянута во всю длину, кисть крепко удерживает древко холодного оружия, а тело развернутое в профиль продолжает невидимую направляющую, заданную клинком. — Кто дал тебе право шляться здесь, вторая? Взгляд девушки скользнул по комнате, заваленной всяким хламом: шкуры животных висели на крюках, прибитых к потолку, на полу валялись грязные тряпки, а столы были заставлены разными бутылками, склянками и банками. Свет восходящего солнца еле-еле проникал сквозь окна, забитые досками, а кровать больше походила на склад оружия всех размеров и форм. Видимо, Эла не пришла этой ночью и поэтому цепной пес Лидии такой агрессивный. Она перевела взгляд на густые нахмуренные брови и плотно сжатые челюсти. Он продолжал старательно играть в хладнокровие, не отодвинув нож ни на миллиметр. Кто бы мог подумать, что Палач на проверку окажется на таким уж преданным... — Я видела раненого медведя, — сказала она, не замечая, как перенимая чужую привычку заводит руки за спину и сцепляет между собой, — но он все еще жив. Тишину разрезает скрежет клинка, возвращающегося в ножны, а вместе с ним вернулась и надежда на то, что как бы эта партия не кончилась, белая королева будет жить.