Гарри Поттер и Падение во тьму / Harry Potter and the Descent into Darkness

Это было 24 мая, ровно за месяц до третьего испытания. В 9 вечера чемпионы должны были собраться, чтобы узнать подробности задания. Конечно, Гарри уже имел смутное представление о том, что там будет, в основном благодаря Барти. Профессор МакГонагалл велела Гарри отправиться на поле для квиддича в 9 часов вечера, по пути он встретил Седрика. — Привет, Поттер — сказал Седрик, опустив подбородок в приветствии, когда он догнал Гарри. Он откинул голову назад и продолжил идти. — Есть идеи, что будет на этот раз? — спросил Седрик. Видимо, мальчик был настроен на светскую беседу. Гарри пожал плечами. — Нет. Понятия не имею, — солгал он. Они добрались до больших трибун поля, пройдя через них мимо раздевалок, вышли на поле. Вместо гладкого нетронутого газона, который обычно был там, ряды за рядами были посажены небольшие живые изгороди. Гарри ожидал этого, но все равно поморщился от увиденного. Седрик же, выглядел расстроенным. — Что, черт возьми, они сделали с полем?! — выдохнул он. Их обоих заметил Людо Бэгмен, который стоял немного впереди, а Флер и Крам стояли рядом с ним. — А! Вот и вы двое! Давайте, давайте устроим шоу! Не волнуйтесь, ваше поле вернется в исходное состояние, когда турнир закончится. То, что вы видите сейчас, скоро станет волшебным лабиринтом! — взволнованно сказал мужчина. — Через месяц эти изгороди вырастут более чем на два метра и сформируют лабиринт, который будет заполнен всевозможными опасными магическими существами и испытаниями. Ваша задача, четыре молодых волшебника и ведьма, — пробраться через лабиринт к центру! Тот, кто первым доберется до центра, получит высший балл! Каждый последующий чемпион будет оцениваться на основе времени, которое потребовалось ему для выполнения задания, а также магических приемов, которые они использовали для преодоления испытаний, встретившихся им на пути! Итак, у вас есть вопросы? – Гарри ушел с поля минут через двадцать. Бэгмен был чересчур болтливым, и о слишком долго описывал то, что было довольно простым. Он не собирался рассказывать чемпионам ничего конкретного о задании, только то, что там был лабиринт и что внутри него будет страшно опасное дерьмо. Как это можно было объяснять больше двадцати минут, было выше его понимания. Гарри обычно не посещал поместье так поздно ночью просто потому, что у него не было никаких веских оправданий, чтобы выскользнуть из замка так поздно, но поскольку он уже находился за пределами замковых охранных зон, он не видел причин не воспользоваться предоставленной ему возможностью и теперь направлялся к опушке леса, чтобы скрыться из виду. Он уже собирался активировать портключ, когда услышал странное бормотание, доносившееся немного дальше в пределах деревьев. Он вытащил свою кипарисовую палочку и начал осторожно пробираться вглубь леса. Он замер, когда увидел крайне оборванного и больного на вид мистера Крауча, стоящего там и что-то бессвязно бормочущего, обращаясь к дереву. Гарри моргнул, глядя на мужчину, гадая, не померещилось ли ему. Как, черт возьми, этот человек туда попал? Его должны были запереть в одной из камер в подвале особняка! Гарри медленно пошел вперед, держа палочку при себе. — Мистер Крауч? — осторожно спросил Гарри. Крауч продолжал говорить с деревом, как будто он говорил с кем-то живым. Похоже, он думал, что дерево было кем-то по имени Уэзерби, и Гарри смутно помнил, как Крауч-старший неправильно назвал имя Перси и несколько раз назвал его Уэзерби, поэтому сначала он предположил, что Крауч каким-то образом обманывался, думая, что разговаривает с Перси. Он стоял там, прислушиваясь, пытаясь понять смысл этой болтовни еще мгновение. Крауч, казалось, думал, что говорит с кем-то о своем сыне, но в его сознании Барти только что окончил Хогвартс. Он рассказывал мужчине обо всех ЖАБАх, которые набрал Барти. — Мистер Крауч! — Гарри сказал немного громче. На этот раз это, казалось, выдернуло Крауча-старшего из его тумана, и он внезапно начал дрожать и съеживаться. — Ты? Ты должен п-привести Дамблдора… Я должен его предупредить. Должен сказать ему. Это все моя вина. Я никогда не должен был… никогда не должен был… это все моя вина… должен был их предупредить! — Как вы сюда попали, мистер Крауч? — спросил Гарри немного громче. — Нужно п-предупредить Д-Дамблдора. Н-нужно… Гарри раздраженно закатил глаза. — Как Вы сбежали? Как вы попали в Хогвартс? Вы аппарировали сюда? — Пришлось бежать… пришлось убираться… Это все моя вина. Пришлось подслушать их. Толстый коротышка… Я украл его порт-ключ. Я должен п-предупредить Дамблдора! — Хвост, — сердито прошипел Гарри. Гарри снова сосредоточился на заикающемся мистере Крауче и направил палочку на мужчину. Глаза Крауча скосились, когда он удивленно уставился на палочку, которая теперь находилась всего в нескольких дюймах от его носа. — Остолбеней! — воскликнул Гарри, послав красный оглушающий заряд прямо в голову мужчины и вырубив его. Гарри опустился на колени рядом с ним и схватил руку Крауча. Он прижал ее к кожаному браслету на своей руке, прошептал Morsmordre, активируя порт-ключ и исчезая с тихим хлопком. Гарри и бессознательный мистер Крауч появились в вестибюле поместья. Гарри отпустил руку мужчины и презрительно усмехнулся. Гарри потянулся своими чувствами и быстро определил, что Том находится в кабинете. Он пробежал по лестнице и толкнул дверь. Том что-то писал и не сразу поднял голову, когда Гарри просунул голову в щель. — Том, у нас проблема, — сказал Гарри, и голова мужчины резко поднялась, и он нахмурился. — Проблема? — Тебе стоит это увидеть, — Гарри кивнул через плечо, и Том быстро поднялся на ноги. Гарри быстро повернулся и направился обратно к лестнице, сбежав вниз, перескакивая через две ступени за раз. Том последовал за ним с такой же скоростью, но значительно более грациозно. К тому времени, как он достиг центра лестницы, он увидел бессознательное тело Бартемиуса Крауча-старшего на полу у основания, его глаза сузились, и в нем начал нарастать гнев. — Как это произошло? — Я нашел его в Хогвартсе, — сказал Гарри, скрестив руки на груди и приподняв бровь. — В Хогвартсе? — сердито прошипел Том. — Сначала он нес чушь. Он бродил между деревьев, словно думал, что находится на званом ужине или что-то в этом роде. Я накричал на него несколько раз, прежде чем он, казалось, пришел в себя и начал хныкать и скулить о том, что ему нужно предупредить Дамблдора. Гарри наблюдал, как ярость Тома начала расти в геометрической прогрессии. — Мне удалось заставить его рассказать что-то о том, как он попал в Хогвартс. Он упомянул, что украл порт-ключ у невысокого толстяка. Том взревел. — ХВОООСТ! – Гарри испытывал значительные трудности со сном в ту ночь. Все его тело было словно в огне. В хорошем плане. Возбуждающий, энергичный, «я слишком проснулся, чтобы спать» — вид огня. Гарри был удостоен чести и огромного удовольствия держать Хвоста под Круциатусом почти две полные минуты. Прошло слишком много времени с тех пор, как он в последний раз использовал это проклятие на настоящем живом человеке, и он почти забыл, как это было чертовски потрясающе. Как необъяснимо волнующе держать кого-то под своей властью так полностью. Слушая мучительные крики человека, он испытывал болезненное извращенное удовольствие. Его нервные окончания горели темной магической силой. Каждый раз, когда он вспоминал, как невероятно это ощущалось, он ловил себя на том, что тихонько хихикает себе под нос. Сдержать это было непросто. Однако самым сложным испытанием было покинуть особняк в ту ночь, не приставая к Тому. Он был полон сильнейшего желания, которое он когда-либо испытывал, просто наброситься на мужчину и неустанно обнимать и касаться его, пока они оба не начнут снова тот прекрасный эротический танец тел. Он был так возбужден, наблюдая, как Том наказывает глупого маленького человека, и также, несомненно, кайфовал от мощных темных проклятий. Наблюдать, как Том бросает проклятия в кричащего, хнычущего, жалкого маленького человека, было настоящим развлечением, но именно чистая сила и контроль, которыми обладал этот человек, заставили его совершенно благоговеть и необъяснимо возбудиться. Он прильнул к губам мужчины, как только Хвоста грубо вышвырнули из комнаты, и Том ответил, прижав его к стене на горячую, страстную минуту. Но затем Том внезапно прервал его и сказал Гарри, что ему нужно вернуться в замок, чтобы Том мог снова обезопасить камеры и вернуть Крауча-старшего «под замок и ключ». Сказать, что Гарри «надулся», было бы преуменьшением. И теперь он остался лежать в постели, практически вибрируя от мощного темного магического кайфа и раздражающе сильного возбуждения. Разочарованный Гарри полез под подушку и вытащил палочку из остролиста, чтобы наложить чары уединения вокруг кровати. Он спустил свободные хлопковые штаны вместе с боксерами и начал осторожно проводить большим пальцем и ладонью по своему напряженному возбуждению. Стон сорвался с его губ, когда образы губ, глаз и рук Тома с длинными пальцами пронеслись в его сознании. Его завершение было почти смущающе быстрым. Он был таким чувствительным, и был так сильно взвинчен. Он лежал в своей постели, слегка задыхаясь и все еще купаясь в сиянии всех событий и безумия своего позднего вечера. Схватив свою палочку, он заклинанием очистил одежду, прежде чем рухнуть в беспокойный сон. — — Теперь оставалось три недели до третьего испытания и четыре недели до конца семестра. Гарри ждал до сих пор, чтобы отправить зачарованное письмо Дурслям, «убеждая их» позволить ему остаться с другом на каникулы. Он знал, что они были бы рады возможности избавиться от него, но он также знал, что им будет не хватать его услуг по дому и саду. Не говоря уже о том, что Вернон был бы рад любой возможности сделать жизнь Гарри невыносимой, и если отказ позволить ему куда-то пойти сделает жизнь того еще более невыносимой, Вернон это сделает. Почтовое отделение в Хогсмиде не только сдавало в аренду сов и почтовые ящики, но и предлагало доступ к маггловской почте, и Гарри планировал воспользоваться этой услугой, чтобы отправить письмо Дурслям. Послать им сову было бы катастрофой, поэтому он даже не стал пытаться это сделать. Была суббота, и Гарри намеревался отправиться в Хогсмид, как только закончит завтракать. Однако в середине трапезы к нему сзади подошла МакГонагалл и спросила, не присоединится ли он к ней в кабинете профессора Дамблдора. Гарри почувствовал, как лед пробежал по его венам, и ему с трудом удалось сохранить нейтральное выражение лица. Ему приходилось постоянно напоминать себе, что это может быть связано с чем угодно, и не паниковать. Также было важно не говорить и не делать ничего, что могло бы что-то выдать, пока они не скажут первыми, и он не будет иметь представления, о чем идет речь. — Конечно, профессор, — сказал Гарри, запихивая последний кусок завтрака в рот и вставая на ноги. Он молча последовал за ней на седьмой этаж, чтобы встать перед горгульей, которая блокировала вход в кабинет Дамблдора. — Шипучка, — сказала МакГонагалл горгулье, и она отпрыгнула, открыв вход и вращающуюся винтовую лестницу. Гарри чувствовал, как все его тело напряглось от волнения, когда он поднялся вместе с МакГонагалл и вошел через две большие двери. Когда он вошел, то обнаружил, что Гермиона была там, сидя в одном из двух мягких кресел напротив профессора Дамблдора и выглядя довольно неловко и явно напуганной могущественной властной фигурой, перед которой она сидела. Дамблдор спокойно улыбался и смотрел на Гарри и МакГонагалл с этим бесяще-раздражающим блеском. Гарри заставил себя не усмехнуться. Ухмыляться было бы плохо. Очень, очень плохо. Гарри жестом пригласили сесть на другой свободный стул, а МакГонагалл подошла и встала рядом с Дамблдором за его столом. — Я так рад, что ты смог присоединиться к нам, Гарри, — сказал Дамблдор с этой своей дедушкиной улыбкой. — Лимонную дольку? — Э-э… нет, спасибо, сэр. Могу я спросить, в чем дело? — нерешительно спросил Гарри. — Да, конечно. Миссис Грейнджер пришла к старосте вашего факультета, чтобы выразить обеспокоенность по поводу твоего летнего проживания. Я надеялся, что мы сможем уладить все это недоразумение. Гарри почувствовал, что значительно расслабился. Он наконец понял, что происходит. Все, что он мог сделать в этот момент, это надеяться, что Гермиона приняла его предупреждение близко к сердцу и не упоминала о его намерениях уехать куда-то еще на лето. — Недоразумение, сэр? — Да, — сказал Дамблдор, кивнув головой. — Кажется, у нее сложилось впечатление, что твои родственники тебя не очень любят и не плохо к тебе относятся. Гарри невозмутимо ответил — Это была бы точная оценка. Если нет, то, возможно, немного щедрая по отношению к Дурслям. — Что ты имеешь в виду, Гарри? Я знаю, что у тебя и твоих родственников не самые теплые отношения, но они все равно твоя семья. Конечно… — Профессор, это бессмысленно, — довольно резко оборвал его Гарри. — Мы оба знаем, как они ко мне относятся. Мы оба также знаем, что вы больше никуда меня не отпустите. — Как они относятся к вам, мистер Поттер? — спросила МакГонагалл, на мгновение бросив на Дамблдора обвиняющий взгляд. — Они по сути презирают меня. Они ненавидят и боятся магии и всего, что с ней связано, и, конечно, меня, потому что я заставил их взаимодействовать с магией. Повзрослев, они поставили себе цель попытаться «выбить из меня всю эту ненормальность». Они осыпают меня оскорблениями, называют никчемным и намекают, что я ниже человека и что я не заслуживаю жить. Они называют меня нахлебником и бездельником, а затем заставляют меня убирать их дом сверху донизу, стричь газон, красить дом, чистить карнизы и заниматься садоводством. Мне приходится готовить им еду, а потом они отказываются давать мне есть хоть что-то из этого. Пока я не получил письмо в Хогвартс, они заставляли меня жить в шкафу под лестницей и запирали меня там. Теперь в качестве наказания они запирают меня в самой маленькой настоящей комнате в доме. Несмотря на то, что это настоящая спальня, на окнах у нее все еще есть решетки, многочисленные замки на двери и дверца для кошек как единственный доступ во внешний мир. Они кормят меня черствым хлебом и холодным чаем через дверцу и выпускают раз в день в туалет и очень быстрый холодный душ. Единственное другое время, когда мне разрешено выходить из комнаты, — это убраться в их доме или приготовить им еду. И если этого недостаточно, в детстве мой кузен Дадли превратил избиение меня в официальный вид спорта, а тетя Петуния била меня сковородками каждый раз, когда я портил их еду. Если это не угнетающая обстановка, то я не знаю, как это еще можно назвать. Лицо МакГонагалл побледнело, а рот слегка приоткрылся. Она выглядела совершенно напуганной. Дамблдор все еще улыбался, хотя блеск был менее заметным, чем обычно. — Ну-ну, Гарри, ты наверняка немного преувеличиваешь, — сказал Дамблдор, наклонившись вперед, сложив руки и говоря тоном, которым можно подшутить над маленьким ребенком. — Как это ни прискорбно, сэр, я нисколько не преувеличиваю. Но вы, конечно, можете утверждать, что уже прекрасно знаете точный характер моих летних жилищных условий. — Альбус! — сказала МакГонагалл, поворачиваясь и осуждающе глядя на него. — Вы не можете просто так отмахнуться от такого заявления! Если хотя бы половина того, что говорит Гарри, правда, вы не можете всерьез рассматривать возможность отправить его обратно к этим людям! — Минерва, ты знаешь, как важно, чтобы Гарри вернулся под защиту, которую ему дала жертва его матери. Защита, существующая вокруг дома Дурслей, непревзойденна. Нет другого места, где Гарри был бы в большей безопасности. — Безопасно?! Гарри только что рассказал вам, что кузен избивает его, а тетя бьет его сковородками! Что они запирают его в комнате и морят голодом! — ахнула Гермиона. — Конечно, Гарри преувеличивает, все не так уж и плохо, — сказал Дамблдор тоном, который Гарри теперь распознал как оскорбительно-снисходительный. — Сэр! — ахнула Гермиона, а Минерва посмотрела на него с ошеломленным недоверием. — Я отправлю письмо семье Гарри, в котором выражу свое желание, чтобы они относились к нему с уважением и считали его членом своей семьи, но я просто обязан настоять на том, чтобы Гарри вернулся в дом своих родственников. Гарри фыркнул. Гермиона выглядела испуганной и посмотрела на Гарри. Он ответил, приподняв одну бровь и бросив на нее довольно очевидный взгляд типа — Я же говорил». — Альбус… — предостерегающе произнесла МакГонагалл, но Дамблдор поднял руку, словно давая понять, что они поговорят позже. — Теперь, Гарри, я подумаю о том, чтобы разрешить тебе навестить твоего друга, мистера Уизли, после того, как ты проведешь со своей семьей хотя бы несколько недель. Необходимо, чтобы ты проводил с ними определенное количество времени каждый год, чтобы гарантировать продолжение работы защитных чар. Как только я почувствую, что дом под защитой, и поверю, что для тебя можно найти достаточно безопасное место, мы сможем рассмотреть вопрос о твоем переезде. Гарри сохранял непроницаемое выражение лица, слушая речь Дамблдора. Он не позволял эмоциям проявиться на лице, потому что даже малейший намек на его истинный гнев наверняка выдал бы его. Он был слишком близок к концу года, чтобы рисковать чем-либо сейчас. — Теперь, Гарри, мне нужно, чтобы ты пообещал мне, что останешься в доме своих родственников, пока я не смогу организовать для тебя безопасное место, куда ты сможешь поехать, — сказал Дамблдор, устремив на Гарри сильный взгляд. Гарри встретился с ним взглядом на мгновение и почувствовал, как что-то начало давить на его разум. С огромной силой воли он мгновенно отвел глаза и наклонил голову, глядя на свои руки, сжатые на коленях. Он мог только надеяться, что Дамблдор не будет думать об этом слишком много. Большинству людей было бы трудно разорвать этот зрительный контакт. Гарри чувствовал сильное желание сохранить зрительный контакт и не моргать. Если бы не уроки Тома, он, вероятно, не смог бы разорвать его так легко, как он это сделал. Окклюменция Гарри проходила достаточно хорошо, но он не думал, что сможет выдержать полномасштабную атаку Дамблдора. И даже если Дамблдор не был готов сделать это при двух свидетелях в комнате, щиты, которые Гарри установил, только привлекли бы к нему внимание и заставили бы Дамблдора начать сомневаться в нем. Потребовался бы значительно более высокий уровень мастерства, чем тот, которым обладал Гарри, чтобы обмануть кого-то, проводящего легилимиссивную атаку, заставив того думать, что его не обнаружили, и одновременно переключить «безопасные» мысли и воспоминания, удерживая его подальше от более беспокойных. Гарри сердито хмурился, но позволил своей длинной челке упасть на лицо, чтобы скрыть это из виду. Он начал теребить подол своей мантии, пытаясь выглядеть нервным, а не разъяренным. — Я обещаю, сэр — пробормотал Гарри. Снова, изо всех сил стараясь казаться запуганным директором, а не яростным адским гневом. Тот факт, что этот человек пытался читать его мысли… пытался ли бы он вообще манипулировать его мыслями? Он знал по собственному опыту, а также по чтению и урокам Тома, что можно внедрять мысли и идеи в разум человека. Имплантировал ли Дамблдор мысли ему в голову раньше? Ярость становилось все труднее сдерживать. Он знал, что ему нужно выбираться отсюда, и как можно скорее. — Гарри… — снова сказал Дамблдор, и Гарри почувствовал, как его накрывает новая волна принуждения, чтобы он посмотрел в глаза старика. Но он знал, что это такое было, и не собирался позволить этому сработать. На самом деле, все, что это сделало, — это еще больше разозлило его. Он стиснул челюсти, скрежетнул зубами, пытаясь сдержать себя. Взрыв в кабинете директора разрушит его планы определенно. Он должен был контролировать свой темперамент. Он чувствовал, как его компаньон в глубине сознания вытаскивает воспоминания о его сеансах с Томом, наставляя его о важности сокрытия своих истинных эмоций и контроля гнева внутри себя. Он поднял свои самые мощные щиты окклюменции и попытался затолкать все свои эмоции за крепкую, непроницаемую стену. Он был особенно благодарен, когда почувствовал, что его спутник присоединился и укрепил стену вокруг его мыслей, воспоминаний и эмоций. Он почувствовал, что полностью онемел и похолодел, и тихо содрогнулся от внезапного облегчения после громоподобного гнева. — Мне действительно пора идти, сэр, — категорически сказал Гарри, все еще решительно глядя на свои руки на коленях. — У нас выходные в Хогсмиде, и у меня есть несколько заданий, которые я собирался выполнить сегодня. Он чувствовал малейшие признаки напряжения и любопытства в магии старшего волшебника и испытал огромное облегчение, когда услышал, как Дамблдор отодвинул свой стул и наконец позволил Гарри и Гермионе уйти. Они вдвоем спустились по винтовой лестнице и прошли половину коридора седьмого этажа, когда Гермиона взорвалась. — Я просто… Я не могу в это поверить! — закричала она в отчаянии. Гарри резко остановился. Оцепенение растаяло, а ярость грозила взорваться снова. Ему нужно было что-то разрушить. Он бросил взгляд в коридор и увидел поворот, который должен был привести в Выручай-комнату. Том рассказал ему больше о комнате за последние недели. Том не мог часто посещать Тайную комнату после смерти Миртл и был вынужден полагаться на Выручай-комнату для практики Темных искусств. В ней не хватало книг Слизерина, но это была все еще засекреченная комната, и она была защищена от чар, которые уведомляли директора о незаконном, сомнительном и опасном использовании магии. Там он мог выпустить пар. — Как он может относиться к этому так, будто это ничего не значит! — продолжала она ворчать, ее собственный гнев рос, поскольку она была совершенно слепа к текущему настроению Гарри. — Как будто он думал, что ты лжешь! Как он может называть себя учителем! Как он может игнорировать такие обвинения! Это, это… неэтично! Разве он сделает это с любым ребенком, который придет к нему с жалобами на насилие над детьми! Сколько детей-волшебников было отправлено обратно в дома, где царило насилие, потому что этот — этот человек имел наглость… БОЖЕ! Гарри обнаружил, что его постепенно вытаскивает из растущего безумия шок от того, что Гермиона так явно проявила неуважение к Дамблдору. «Вот это девушка», а? — подумал Гарри. — «Возможно, для нее еще есть надежда…» — А ты! — продолжила Гермиона, — Я не могу поверить, что ты не старался лучше, Гарри! Почему ты просто позволил ему настоять на том, что тебе нужно вернуться? Как ты мог просто сидеть там и позволять ему намекать, что ты лжешь о чем-то столь важном! — Так проще, Гермиона, — просто сказал Гарри, глядя прямо перед собой. — Если бы я выступил против этого, он бы забеспокоился, что я могу взбунтоваться. Он бы заподозрил, что я могу что-то сделать, и тогда бы следил за мной более внимательно. Но теперь, когда я пообещал вести себя хорошо и вернуться к Дурслям, он оставит меня в покое, и мне будет легче уйти. — Но… но как насчет всего того, что ты сказал, что у него нет никаких законных оснований контролировать, куда ты ходишь? В этом ты прав, он действительно не имеет права! Он не имеет абсолютно никакого права говорить тебе, что ты должен продолжать возвращаться к этим ужасным людям! Ты можешь обратиться в Министерство по этому поводу! То, что делают твои родственники, — это преступление! Пренебрежение и насилие над несовершеннолетними — это серьезное преступление, и им может грозить тюремный срок! Я имею в виду, ты можешь обратиться даже в полицию магглов, но если не к ним, то наверняка в Министерстве есть какой-то отдел по делам детей. Это просто так… так… АРГХ! Я это ненавижу! Это просто бесит! Я не могу поверить, что он позволил этому продолжаться! Это просто так меня злит! Гарри внезапно пришла в голову идея, и на его лице скользнула легкая ухмылка. Это могла быть хорошая идея… — Хочешь пойти и выпустить пар со мной? — внезапно спросил Гарри, отрывая Гермиону от ее гневной тирады. Она остановилась и посмотрела на него в замешательстве. — Что? Гарри мотнул головой в сторону коридора и сказал: — Пошли, — а затем быстро зашагал прочь, не дожидаясь, пока она последует за ним. Конечно же, она так и сделала, и через минуту они уже стояли перед стеной напротив гобелена с изображением Варнавы Безумного — старого сумасшедшего волшебника, который пытался научить троллей танцевать балет. — Гарри, что мы здесь делаем… Гарри поднял руку, чтобы прервать ее, и начал расхаживать взад и вперед перед глухой стеной. Том рассказал ему, что именно нужно просить у комнаты, чтобы гарантировать, что она скроет любое использование темных искусств. Он не собирался использовать их, пока Гермиона была там с ним, но он все равно решил, что это будет хорошей мерой предосторожности. Гермиона ахнула, когда дверь материализовалась в стене из ниоткуда. Он потянулся вперед и открыл ее; обернувшись через плечо и дьявольски ухмыльнувшись ей. — Гарри, что это? — Это, — он сделал паузу для драматического эффекта, — Выручай-комната. Она может стать всем, чем ты ее попросишь. Просто пройдись вперед и назад перед стеной три раза и сосредоточься именно на том, чего ты хочешь, и комната появится. Она ахнула. — Это то место, куда ты ходил весь год? — Ага, — легко солгал Гарри. Честно говоря, это было идеальное прикрытие. И не так достойно беспокойства, как его проникновение в тайную комнату Салазара Слизерина. Он провел ее внутрь, и комната оказалась очень большим открытым пространством с манекенами для практики и большими глиняными горшками, расставленными через каждые несколько футов. Он хотел что-нибудь разрушить, и глиняные горшки помогли бы выплеснуть часть его гнева. Манекены были чем-то, что он еще не пробовал, но Том рассказал ему, как сильно он ценил их, когда был студентом Хогвартса и использовал Выручай-комнату для собственных тренировок. Судя по всему, если указать это, тренировочные манекены могли даже имитировать эффекты, которые заклинания будут иметь на реальных людях. Если это было заклинание, которое разрывало плоть человека, оно срывало тканевую кожу с манекена. Они даже могли истекать кровью, хотя она должна была быть черной, как чернила. Однако на этот раз он не запрашивал эти характеристики, потому что подозревал, что Гермиона сочла бы это немного тревожным. — Гарри, что это за место… Я имею в виду… что это за горшки и… — Гермиона замолчала, оглядывая большое открытое пространство с явным замешательством. — Я злюсь, Гермиона. Я пытаюсь держать это в себе, но мне нужно выпустить это наружу, и самое безопасное место для этого — здесь. Если я буду держать это в себе, я просто сорвусь на одном из учеников, — монотонно сказал Гарри, заставив ее удивленно на него посмотреть. — Что именно ты собираешься делать…? — медленно спросила она, когда Гарри сделал несколько быстрых шагов в комнату и вытащил свою палочку из остролиста. Он не собирался делать ничего темного там, где была Гермиона, и он не хотел рисковать, чтобы она увидела его палочку из кипариса и начала задавать вопросы. Он принял мощную дуэльную стойку, которую Том вдалбливал ему в голову, вытащил палочку и продолжил послав мощное рубящее проклятие в один из глиняных горшков. Он разбился вдоль большого разреза, который он сделал по его поверхности, и громко грохнулся на землю. Гермиона ахнула, но Гарри не стал терять времени. Он быстро послал взрывное проклятие в другой горшок, заставив его взорваться, а затем диффиндо в один из манекенов. Ощущение от заклинания, воздействующего на манекен, было гораздо более приятным, чем от пустого глиняного горшка. Никакой «крови» не вытекло, но порезы оставили торчащий клубок хлопкового наполнения. Он начал терять себя в привычных движениях, и гнев вышел на поверхность, подпитывая более взрывоопасные и разрушительные проклятия и заклятия. Несмотря на мощный бушующий ад ненависти и отвращения, который он чувствовал, пульсирующий в нем к своему бывшему наставнику и разрушителю всей его жизни, ему все еще удавалось сохранять достаточно разума, чтобы придерживаться одобренных школой заклинаний — хотя большинство из них были уровня ЖАБА. Он был поражен, когда услышал звуки разбивающегося горшка позади себя, и обернулся, чтобы обнаружить, что Гермиона послала свое собственное заклятие в один из них. Она наклонила голову и застенчиво улыбнулась ему. Он широко улыбнулся и ободряюще кивнул ей. Он в основном сосредоточился на своем эмоциональном освобождении, но уделил Гермионе достаточно внимания, чтобы увидеть, что она все больше и больше погружается в это, чем дольше они продолжали. Она даже начала становиться немного более креативной по мере продвижения. Ее арсенал атакующих заклинаний был значительно меньше, чем у него, но он много работал над расширением числа известных ему заклинаний нейтрального родства, чтобы использовать их во время третьего испытания. Барти уже предупредил его, что у директоров есть способ отслеживать все заклинания, используемые внутри лабиринта, чтобы они могли более адекватно оценивать магическую работу чемпионов и соответствующим образом их оценивать. Наконец, Гарри услышал, как атаки Гермионы затихли, и остановился, чтобы повернуться и посмотреть на нее. Она сгорбилась, положив руки на колени и тяжело дыша. Он внезапно понял, что она уперлась в стену от магического истощения. Она израсходовала все свои магические резервы, так как просто не привыкла творить такие разрушительные заклинания. Гарри знал, что он даже на половину не исчерпал свои магические резервы, но Том уже сказал ему, что они с Томом — аномалии среди волшебников. Мало кто обладал такой грубой силой, как они. Он задавался вопросом, каков его собственный уровень силы по сравнению с Томом, но казалось невежливым задавать такой вопрос, когда они на самом деле вели этот разговор. Кроме того, он знал, что даже если они каким-то образом были близки по магической энергии, между их арсеналами заклинаний и практическим опытом все еще была огромная пропасть. Том был просто другого уровня. Ведь он — Темный Лорд. — Ты в порядке, Миона? — спросил Гарри с легкой усмешкой. Она кивнула головой и продолжила переводить дыхание. Наконец она встала и бросила на него испытующий взгляд. — Ты даже не устал! — с досадой обвинила она. Гарри усмехнулся и пожал плечами. — Практика немного помогает. Твое магическое ядро ​​во многом похоже на мышцу. Чем больше ты его тренируешь, тем лучше, быстрее и сильнее оно будет тебе подчиняться. Это было правдой — но это не могло дать большой прогресс. Даже если бы она тренировалась 24/7, она никогда не смогла бы развить свое ядро до уровня Гарри. — Ты часто приходил сюда на тренировки? — удивленно спросила она. По правде говоря, Гарри в последнее время проводил очень мало времени в Хогвартсе в компании Гермионы, Рона или Джинни. У него почти всегда было алиби для своих перемещений за пределы школы. Поскольку он использовал маховик времени всякий раз, когда был в поместье, у него было достаточно времени для всех его внеклассных занятий, без необходимости исчезать от своих «друзей», как он делал раньше, чтобы спуститься в тайную комнату. Возможно, ему придется начать оставлять час или два времени, когда его на самом деле нигде не было видно, просто чтобы освободить время для «тренировок». В конце концов, испытание приближалось. Это имело бы смысл. Гарри пожал плечами. — Я стараюсь. Иногда я встаю рано утром, чтобы сделать это, иногда я делаю это в один из своих свободных периодов, когда Рон занят с другими ребятами. Мне на самом деле действительно нужно начать делать это более регулярно, поскольку третье испытание через три недели. — Твои заклинания были невероятны, — сказала она. — Я никогда даже не слышала о половине заклинаний, которые ты использовал. — Я пытался расширить число известных мне атакующих и оборонительных заклинаний, — пренебрежительно сказал Гарри, махнув рукой. — С этим дурацким турниром это оказалось довольно важным. Она кивнула головой, а затем оглядела почти полностью разрушенную комнату. — Эта комната может стать всем, чем ты захочешь? — спросила она. Гарри кивнул. — Ага. Ты даже можешь вносить изменения, уже находясь внутри, — сказал он, прежде чем сосредоточиться и попросить комнату. Она мгновенно начала меняться и преображаться вокруг них, и Гермиона ахнула от удивления. То, что несколько мгновений назад было большой открытой комнатой, заполненной раскрошенными глиняными горшками и рваными учебными манекенами, теперь стало удобной на вид библиотекой-гостиной. Стены были забиты книжными полками, заполненными книгами, а в центре стояла коллекция кушеток и маленьких столиков. — Мерлин! — ахнула Гермиона, подбежав к ближайшей книжной полке. — Что это за книги? — Я могу принести сюда копии любой книги, которая есть в школьной библиотеке. Включая ограниченный раздел. Если книга есть в школьной библиотеке, она может быть и здесь. Но ее нельзя выносить из комнаты. Если положишь ее в сумку и выйдешь, то она просто исчезнет из сумки. Гермиона помедлила, а затем повернулась, чтобы посмотреть на него. — Вот почему ты не смог достать старую эльфийскую книгу? Ты мог получить к ней доступ только отсюда, и всякий раз, когда ты пытался уйти с ней, она просто исчезала? Гарри моргнул. Это было разумное объяснение, но теперь, когда она была в комнате, она ожидала увидеть настоящую книгу, а он все еще не мог этого сделать. — Эм… ну, вроде того, — медленно и нерешительно сказал Гарри. — Но я не думаю, что эта книга вообще существует в школьной библиотеке. Возможно в ограниченном разделе или запретной секции… Это как-то сложно. Она появится только для меня. Не думаю, что я смогу сделать так, чтобы она появилась здесь, если бы со мной был кто-то еще. — Что ты имеешь в виду, говоря, что это будет видно только тебе? Какой в ​​этом смысл? — Гермиона, как эта комната может иметь смысл? Гермиона фыркнула и уперла руки в бока, на ее лице отразилось явное раздражение. — Слушай, — начал Гарри, — Я не могу объяснить почему, но я знаю, что не могу заставить эту книгу появиться здесь для тебя, ясно? Пожалуйста, просто брось эту идею. — глаза Гарри молча умоляли Гермиону оставить эту затею. Она выглядела раздраженной и рассерженной но больше ничего не сказала. — В любом случае, — быстро сказал Гарри, чтобы сменить тему, — У меня есть кое-какие дела, которые нужно сделать очень быстро, но потом мне нужно будет пойти в Хогсмид. Я сбегаю в свою спальню, чтобы захватить и подготовить несколько вещей. Гм… — он сделал паузу и оглядел комнату. — Если хочешь, можешь остаться здесь. Любую книгу, которую хочешь, можешь просто представить мысленно, и она появится для тебя. Это гениально. Лицо Гермионы резко просветлело от внезапного осознания того, насколько полезной может быть эта комната. Она прикусила нижнюю губу, словно разрываясь между желанием остаться в комнате и преследованием Гарри вопросами. Ее желание учиться победило, и Гарри смог сбежать из Выручай-комнаты, в то время как Гермиона осталась. Он помчался в свою комнату в общежитие, но не потому, что оставил там что-то нужное. Вместо этого ему нужно было изменить заклинания, которые он наложил на письма, которые он собирался отправить Дурслям. Дамблдор сказал, что он также отправит им письмо, и Гарри подозревал, что Дамблдор включит в него некоторые собственные чары принуждения. Гарри нужно было действовать быстро. Час спустя он прогуливаясь по главной улице Хогсмида, уходя от почты, он отправил свое письмо и был совершенно уверен, что оно послужит своей цели. Пока он стоял в очереди в почтовом отделении Хогсмида, у Гарри возникла идея, которую он обсудит с Томом позже этим днем, когда пойдет в гости. Вокруг особняка были мощные антисовиные чары. Том не хотел иметь ничего общего с совиной почтой, потому что она делала его защиту слишком уязвимой для «идиотски глупых, простых атак». Но он все равно был бы благодарен за возможность получать письма во время летних каникул. Особенно, если он собирался убедить Гермиону и Рона, что он жив и в безопасности. Идея была довольно проста. Он арендовал почтовый ящик. Он мог сделать это в почтовом отделении в Косом переулке, но, возможно, какая-нибудь другая случайная деревня волшебников была бы хорошей альтернативой. Почтовое отделение Хогсмида предлагало услугу проверки за дополнительную плату. Они бы убедились, что каждое полученное и помещенное в ваш почтовый ящик письмо не имеет никаких следов, проклятий, принуждения и т. д. чар. Том все равно мог бы настаивать на дополнительных мерах предосторожности, потому что он был Томом, а он был крайне параноидальным, но Гарри, конечно, не мог винить его за это. Гарри понял, что он также мог бы отправлять Микси забирать его почту каждые несколько дней, так что ему даже не пришлось бы выходить самостоятельно одному. Это был бы отличный план. Конечно, Том должен был бы сначала его одобрить. Гарри также должен был бы выяснить, почту какой волшебной деревни использовать. Возможно, у Тома было бы предложение или два… — — — Франция, — сказал Том, пренебрежительно махнув рукой. — Хм? — Если ты собираешься тратить время и деньги на использование почтового ящика для получения почты, то следует воспользоваться почтовым ящиком в другой стране. — Э… почему? — Во Франции нет законов, запрещающих заниматься магией несовершеннолетним во время летних каникул. Так же, как и в Испании, Германии или Болгарии, если уж на то пошло, но у меня в любом случае есть кое-какие дела во Франции, и я буду периодически отправлять туда Микси, чтобы он мог ходить туда и заодно получать твою почту. — Какая разница, что во Франции нет законов, запрещающих несовершеннолетним заниматься магией? — Ты можешь утверждать, что место, где находишься, во Франции. Следовательно, ты находишься в стране, где разрешено заниматься магией тебе, — немного раздраженно сказал Том. Глаза Гарри засияли, и он ухмыльнулся. — Это неплохо, — сказал он. Том закатил глаза, но уголок его рта слегка приподнялся. — Я также мог бы сделать так, будто встретил одного из студентов Шармбатона, и сбежал во Францию поэтому. Это было бы идеальным объяснением и отличным поводом, особенно для того, чтобы отправить Дамблдора во Францию ​​на мои поиски, когда я на самом деле здесь. Том ухмыльнулся. — Именно так. Влюбленный подросток, сбежавший в другую страну, вызывает гораздо меньше подозрений, чем задумчивый, скрытный подросток, который исчезает без каких-либо объяснений или связи со своими друзьями. — Знаешь ли ты какие-нибудь хорошие варианты? Я имею в виду волшебные деревни во Франции, в которых я мог бы получить почтовый ящик? — Я организую для тебя один. Микси может пойти и настроить его, — пренебрежительно сказал Том. — С надлежащими чарами, наложенными на ящик, все совы, отправленные «Гарри Поттеру», будут автоматически перенаправлены в твой почтовый ящик. Тебе даже не придется сообщать людям свой адрес, хотя в последний день семестра, вероятно, было бы полезно, если бы ты дал его своим двум друзьям. Девчонке Грейнджер и этому парню Уизли. Дамблдор наверняка допросит их прежде, чем кого-либо еще. — Хорошо, я сделаю это, — сказал Гарри, улыбаясь Тому. Он поднялся с того места, где лежал на диване, положив голову на колени Тома, подтянулся в сидячее положение и наклонился, коснувшись губами губ Тома. Мужчина ухмыльнулся и ответил на поцелуй, поднял руку и запустил ее в волосы Гарри. Переживания Гарри в отношении Тома резко ослабли за последнюю неделю, он был настойчив и нетерпелив. Он не видел смысла плясать вокруг да около, если он этого хотел, поэтому никогда не колебался, чтобы поцеловать или обнять Гарри, когда тот этого хотел. Из-за этого уверенность Гарри в себе возросла, и он редко был осторожным, когда дело доходило до того, чтобы зайти дальше, чем они зашли, именно Том всегда был инициатором. Гарри не возражал, он не торопился, по сути. Его либидо, конечно, было любопытно зайти дальше, но часть его также была встревожена. Он медленно осознавал, что именно делают двое мужчин вместе и должен был признать, что его немного волновало то, что будет происходить с его задницей. В нехарактерном для себя проявлении беспокойства о ком-то другом, Том не спешил с ним. У Гарри было ощущение, что мужчина иногда был расстроен темпом, но он редко позволял этому разочарованию проявиться. Чаще всего они просто целовались. Глубокие поцелуи с тесными объятиями, поглаживаниями и жаркими касаниями, но редко чем-то большим. На самом деле, Гарри теперь редко видел Тома без рубашки. Мужчина снова стал носить ее во время утренних тренировок. Он сказал, что ему нужно было что-то делать каждое утро, и если гормоны Гарри будут сходить с ума, это только помешает этому. Гарри все еще дулся и что-то пробормотал в защиту о том, что он может себя контролировать. Том фыркнул и закатил глаза. Их поцелуй становился все более и более жарким, и Гарри почувствовал, как руки Тома обвились вокруг и с силой сжали его бедра. Том начал вести Гарри к себе на колени, и он с нетерпением скользнул в эту позицию, оседлав мужчину. Гарри застонал, когда их пахи соприкоснулись, и он ощутил возбуждение Тома, тот зарычал ему в губы, а после вернул руку к волосам Гарри и сжал их в кулак. Гарри громко застонал от болезненного рывка, возбуждение быстро росло, находя болезненное дерганье за ​​волосы безумно распаляющим, что, вероятно, было хорошо, поскольку Тому явно нравилось это делать. Он снова прижался к мужчине, прежде чем снова слиться в поцелуе. Все только становилось интереснее, когда прозвучал тихий звонок будильника. Пара игнорировала его несколько минут, продолжая свои жаркие поцелуи, но будильник становился только громче, пока Том не отстранился, тяжело дыша и хмурясь от раздражения. — Что это? — Гарри ахнул с явным раздражением. — Северус сегодня вечером приведёт Игоря. Они будут здесь через двадцать минут, — прорычал Том. — Каркаров? — удивленно спросил Гарри. — Он, казалось, был в полном ужасе от твоего возвращения. — Он такой, — сказал Том с ухмылкой. — Так и должно быть, особенно, когда рядом Барти. — Я тебя не понимаю. — Именно Игорь дал показания о том, что Барти был одним из моих Пожирателей Смерти. Игорь выдал множество имен, пытаясь выбраться из Азкабана. — Ох, теперь понятно, почему он так напуган. — Да, — протянул Том. — Однако, несмотря на его предательскую трусость, он сумел занять очень полезную позицию. — Контролируя школу, ты будешь контролировать будущее, — сказал Гарри, повторив то, что Том говорил ему несколько раз за последние несколько недель. — Именно так. А в Дурмстранге очень впечатляющая программа по темным искусствам. Выпускные классы идеально подойдут для набора новых Пожирателей смерти. В Шармбатоне преподают теорию магии как для светлой, так и для темной магии в равной степени, но нет никаких занятий по темной магии. Шармбатон всегда предпочитал преподавать только нейтральную магию и позволял частным преподавателям преподавать более специфическую светлую или темную магию во время летних каникул. — В то время как в Хогвартсе, — продолжил за него Гарри, — обучают нейтральной и светлой магии, осуждая темные искусства, как будто они являются злом. Том усмехнулся. — Даа… — Если бы мне не было так важно остаться в Хогвартсе, я бы подумал о переводе, — проворчал Гарри, а Том усмехнулся. — Ну и к тому же я не говорю по-болгарски или по-французски. — Ты хочешь сказать, что полученное тобой от меня образование в области темных искусств недостаточно? — спросил Том с притворным удивлением. Гарри рассмеялся. — Вряд ли. Мне трудно представить, чтобы кто-то еще в мире получал образование лучше в области темных искусств, чем я получаю от тебя. Гарри наклонился и легко поцеловал Тома и замурлыкал от удовольствия, когда Том ответил ему тем же. Будильник снова запищал, и они оба застонали от раздражения. — Тебе лучше уйти, Гарри. Я пока не готов рисковать, чтобы Игорь узнал о нашем союзе. Гарри вздохнул и слез с колен Тома. — Хорошо. — –