Гарри Поттер и Падение во тьму / Harry Potter and the Descent into Darkness

      Гарри легко втянулся в свой новый распорядок. Каждый день после обеда он ускользал в поместье Волан-де-Морта и составлял «компанию» Темному Лорду, который все еще выполнял медитативное упражнение. Гарри читал, пока сидел; иногда Волдеморт снабжал его определенной книгой, а в другие дни Гарри просто читал учебники или делал домашнее задание к какому-нибудь уроку. Он снова проводил почти все свои вечера с Роном и Гермионой, но по-прежнему, как правило, проводил по крайней мере полчаса в день, продолжая копировать книгу в комнате. К вечеру среды он почти закончил ее переписывать. Он вышел из комнаты, имея всего пять страниц, которые нужно было переписать, и судорогу в руке. Он и Гермиона проводили много времени по вечерам, работая над переводом, и их усилия вызвали любопытство Джинни, которая начала «помогать» им — что на самом деле означало, что она сидела с ними за столом и задавала вопросы, которые замедляли их продвижение. Рона явно очень раздражал их скучный маленький побочный проект, и он проводил все больше и больше времени с Симусом и Дином. Наступило утро четверга, и Гарри просидел трансфигурацию во время первого блока, а затем было свободное время. Как только класс начал расходиться, Гарри повернулся к Рону и Гермионе и велел им идти вперед. Когда они посмотрели на него с любопытством и непониманием, он сказал им, что собирается поговорить с МакГонагалл о своих занятиях на следующий год, и они оба быстро все поняли. Гарри встал из-за стола и убрал последние книги как раз в тот момент, когда последний из других студентов вышел из класса. Профессор МакГонагалл подняла глаза и увидела, что он все еще стоит там, и вопросительно подняла бровь посмотрев в его сторону. — Вам что-то нужно, мистер Поттер? — спросила она. — Вообще-то да. Я надеялся поговорить с вами о моих факультативах и возможностях на следующий год. Она выглядела слегка удивленной этим, но быстро встала на ноги и пошла к двери в классную комнату. — Хорошо, мистер Поттер. Тогда продолжим этот разговор в моем кабинете? — Было бы здорово, — с ухмылкой сказал Гарри, выходя с ней из класса. После короткого пути по коридору они вдвоем добрались до кабинета заместителя директора и сели по разные стороны ее стола. Гарри быстро начал объяснять ей, что он надеется делать со своими занятиями в следующем году. — Это очень необычная просьба, мистер Поттер, — сказала МакГонагалл, закончив слушать. — Я действительно не понимаю, почему это не делается чаще. Я имею в виду, сколько людей действительно знают, что им будет интересно в более позднем возрасте, когда им всего двенадцать лет? Кроме того, худший сценарий таков, что я попадаю в класс с третьего курса и сдаю СОВ по древним рунам и арифмантике на седьмом курсе. МакГонагалл медленно кивнула, но по поджатым губам на ее лице он мог сказать, что она не убеждена. —Я также думаю о том, чтобы нанять частного репетитора этим летом по обоим предметам. По крайней мере, по теории. Если я смогу пройти тесты на компетентность в августе, я надеялся, что, возможно, меня поставят на четвертый курс. —Частного репетитора? — МакГонагалл повторила с удивлением. — Да. Я уже говорил с кое-кем, кто готов мне помочь. Как вы думаете, можно ли устроить тест и по древним рунам, и по арифмантике? — Ну, я…— нерешительно начала она, прежде чем немного фыркнуть, а затем несколько смиренно вздохнуть. — Мне нужно поговорить с профессорами Септимой и Бабблинг, чтобы узнать, что они думают обо всем этом. Также будет проблема, в том, чтобы занятия соответствовали вашему обычному расписанию пятого года обучения. Могут возникнуть конфликты по времени. — Если это станет проблемой, возможно, я мог бы обратиться в Министерство за маховиком времени? — спросил Гарри с большими невинными щенячьими глазами. МакГонагал подозрительно прищурилась, глядя на него, что только заставило Гарри усмехнуться. Гарри опустил голову, а затем принял более серьезное выражение. — Все веселье в сторону, профессор, я действительно серьезно отношусь к этому. Это важно для меня. Я сделал ошибку в конце второго года. Я выбрал неправильные предметы. Они достаточно простые, и я выбрал их поэтому. — И почему же? — Я выбрал их, потому что все говорили, что они легкие. Но теперь я понимаю, что просто теряю драгоценную возможность, которая выпадает раз в жизни. Арифмантика и древние руны — действительно ценные предметы, и мне очень интересно их изучать. Теперь, когда я понял, какую глупую ошибку совершил, я пытаюсь ее исправить. Неужели уже поздно? — закончил он умоляющим тоном. МакГонагалл еще раз смиренно вздохнула. — Я признаю, что обычно сказала бы тебе «нет» в этой ситуации. Однако огромное улучшение твоей работы в классе за год и тот факт, что другие профессора дали аналогичные отчеты на собраниях, заставляют меня уделить твоему запросу больше внимания, чем обычно. Гарри моргнул. — Собрания? — Учителя говорили о нем на собраниях персонала? Как-то это его не устраивало. —Да, твоя классная работа за последний год несколько раз упоминалась на наших встречах. Даже у профессора Снейпа не было иного выбора, кроме как признать, что твоя работа улучшилась, — сказала она с едва заметным намеком на улыбку на губах. Гарри выдавил из себя смешок, который попытался превратить в кашель. — Правда? — невинно спросил он. — Должно быть, ему было очень неприятно. МакГонагалл усмехнулась. Она будет отрицать это до самой смерти, но Гарри слышал это и никогда этого не забудет. Он заставил МакГонагалл усмехнуться. — Да, ну… Гарри… Принимая во внимание твое повышение этики и привычек к учебе, а также искреннее желание изучать предметы, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе в этом. Я не могу ничего гарантировать, но постараюсь. Гарри широко улыбнулся ей и щедро поблагодарил, прежде чем попрощаться и отправиться на поиски Рона. — — К вечеру четверга Гарри закончил переписывать последние несколько страниц древней эльфийской книги и вернулся в гостиную, чтобы помочь Гермионе с переводом. Книга словно была составлена из нескольких древних легенд, и чем дальше их переводили, тем все интереснее они становились. Однако перевод по прежнему шел очень медленно, и Гарри обнаружил, что в конце дня у него редко бывает достаточно энергии, чтобы полностью сосредоточиться на задаче. Напротив, Гермиона становилась совершенно преданной этому делу, а Джинни выступала в роли ее личной болельщицы. В течение последней недели Гарри не чувствовал такой сильной потребности или глубокого желания проводить час каждый день, занимаясь темными искусствами, как когда-то. Тревожное, беспокойное напряжение, которое каждый день разъедало его разум, пока он, наконец, не мог спуститься в комнату, значительно притупилось теперь, когда он проводил несколько часов в день в компании Темного Лорда. У Гарри не было абсолютно никакого объяснения тому, почему ежедневное общение с Волдемортом могло как-то повлиять на тот иррациональный зуд, который он испытывал уже несколько месяцев. Несмотря на то, что этому не было объяснения, тот факт, что это явно имело эффект, был очевиден. Гарри решил, что ему нужно попытаться поговорить об этом с Волдемортом и узнать, есть ли у него хоть какое-то понимание этого вопроса. Чем больше времени он проводил в компании этого человека, тем комфортнее он чувствовал себя, задавая вопросы, так что идея попытаться объяснить Волан-де-Морту свой опыт и узнать мнение этого человека не была такой ужасной или пугающей, как могла бы быть, как когда-то была. Но это также означало бы открыто затронуть тему того, как на него так странно повлияло присутствие Волдеморта, и это все еще заставляло его чувствовать себя немного нерешительно. Несмотря на то, что они признали, что взаимодействовали таким образом, который, вероятно, был немного странным для них обоих, но на самом деле они не обсуждали это детально. Если только для Темного Лорда не было нормальным проводить много времени с отдельными последователями и гладить их по волосам, если они сидели в пределах досягаемости. Но почему-то Гарри серьезно сомневался, что это так. Это действительно не похоже на то, что Волдеморт обычно делает. Наступила суббота, и Гарри отправился в поместье, как только покончил с обедом. Волдеморт уже был в своей обычной медитативной позе на полу, а Гарри занял свое обычное место в нескольких футах от него. Через час после самого сильного всплеска парселмагии Волдеморта, который Гарри до сих пор ощущал от этого человека, Волдеморт встал, потянулся и тяжело сел на стул. Он прочел пару маггловских газет, а затем просмотрел «Ежедневный пророк» — Гарри узнал, что домовой эльф Микси каждый день ходит за копией волшебной газеты для своего хозяина — Волдеморт вздохнул, отложил газету в сторону и встал. Гарри повернулся и некоторое время с любопытством наблюдал за мужчиной, ничего не говоря. Волдеморт сделал несколько шагов к двери, прежде чем повернуться и выжидающе посмотреть на Гарри. — Пойдешь? Гарри моргнул, но затем быстро поднялся на ноги. Он последовал за Волдемортом, и его длинные быстрые шаги быстро привели их вниз по лестнице и через коридоры к бальному залу, где они проводили ритуал воскрешения. — Так что мы делаем? — наконец спросил Гарри, когда ему удалось сделать свои шаги такими же, как у Волдеморта, и он пошел рядом с ним. — Я собираюсь обучить тебя нескольким важным навыкам во время твоих визитов сюда. Первый — это аппарация. Нога Гарри зацепилась за ковер, и он чуть не споткнулся от неожиданности, но взял себя в руки и догнал. — Аппарация? Вы собираетесь научить меня аппарировать? — спросил Гарри. — Да, Поттер. Я научу тебя аппарировать, — повторил Волдеморт, закатывая глаза. — Может ли Министерство обнаружить это? Насколько я понимаю, для аппарации нужна лицензия, и вы не можете даже пройти тест, пока не исполнится семнадцать. — Министерство не может обнаружить это, потому что твой след исчез. — О, ну, это блестяще, — размышлял Гарри, когда ухмылка расползлась по его губам, и они вдвоем вошли в бальный зал. Волдеморт быстро начал объяснять стоящую за этим теорию, а затем аппарировал из одного конца бального зала в другой и обратно, чтобы Гарри мог почувствовать его магию во время действия. Как только он узнал, что Гарри вообще никогда не сталкивался с аппарацией, он сделал ее сам неподалеку, просто чтобы убедиться, что Гарри знает, чего ожидать. Следующие две минуты Гарри провел на корточках на полу, пытаясь убедиться, что он не потерял свой обед. — Я думал, портключ — это плохо… — проворчал Гарри, когда наконец почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы встать прямо. — Что происходит со всеми видами магического транспорта, которые ужасно дезориентируют? Я не могу нормально использовать камин, чтобы не упасть на задницу, и я только начал приземляться после путешествия с портключом, не спотыкаясь, а теперь это. Тьфу… Волдеморт весело усмехнулся. — Ты привыкнешь к этому. — Итак… Мне любопытно, когда вы аппарируете, я почти не слышу от вас ни звука. Это почти так же тихо, как хлопанье домового эльфа. Все остальные, кого я видел аппарирующими, всегда издавали громкий треск. — Опять же, это просто требует практики и силы. Я уверен, что с некоторой работой ты также будешь более чем способен к почти бесшумной аппарации. У тебя определенно есть резервы силы для этого. Гарри задумчиво кивнул головой. — Знаете, у меня был еще один вопрос, который я собирался задать с тех пор, как мы начали это. — Да? — сухо сказал Волдеморт со вздохом нетерпения. — Мы аппарируем внутри поместья, но я думал, что поместье окружено защитой от аппараций? — Я подключен к оберегам, и я также подключил тебя. Так что мы сможем аппарировать в поместье и из него, а также апарировать в его пределах. Никто другой не сможет сделать то же самое, если я не введу их тоже. Гарри моргнул. — Вы ввели меня в свои аппарационные защитные барьеры? Волдеморт вызывающе приподнял бровь, и Гарри наклонил голову, пытаясь скрыть огромную ухмылку, расплывшуюся на его лице. — Теперь ты достаточно удовлетворил свое любопытство? Я был бы признателен за продолжение урока. Гарри усмехнулся и улыбнулся мужчине. — Да, я в порядке. Давайте продолжим. Волдеморт закатил глаза, глядя на Гарри, но быстро впал в то, что Гарри назвал неким «режимом учителя». В тот вечер ему не удалось аппарировать, но Волан-де-Морт был уверен, что Гарри сделает это за несколько уроков с относительной легкостью. Когда урок подошел к концу, Гарри легко поблагодарил Волдеморта и сказал «до свидания», прежде чем отправиться в комнату маховика времени, а затем вернуться в Хогвартс. — — Было воскресенье, обед. Гарри, Гермиона и Рон сидели в большом зале и ели. Вернее, Рон ел, Гермиона переводила еще несколько отрывков из древней эльфийской книги, а Гарри листал книгу по окклюменции, которую нашел в кабинете Слизерина. Он замаскировал обложку книги, чтобы она выглядела как учебник по чарам, а также наложил на нее мягкое заклинание «отвлечения внимания», и до сих пор никто этого не заметил. — Гарри, ты уверен, что скопировал эту часть, верно? — Внезапно его внимание привлек голос Гермионы, и он посмотрел на нее с пустым выражением лица. — Что? Ее лицо было устремлено в копию переплетенной тетради, которую он ей дал, а книга по старому языку Олдрика лежала на столе рядом с ней. — Эта часть здесь… Я нигде не могу найти это слово… Я думаю, что ты, возможно, переписал его неправильно, — сказала она, нахмурив брови, продолжая внимательно просматривать две книги. — Хм… Полагаю, что это, безусловно, возможно, но я пытался тщательно перепроверить свою работу. Она раздраженно фыркнула и с грохотом положила блокнот на стол, из-за чего чашка Рона с тыквенным соком на мгновение ненадежно качнулась. Глаза Гермионы расширились, когда она с ужасом наблюдала за ним секунду, прежде чем стало ясно, что он не собирается проливаться на блокнот. Она вздохнула с облегчением, прежде чем вернуться к Гарри. — Ты уверен, что не можешь просто принести мне оригинал книги? — спросила она умоляющим голосом. Гарри покачал головой. — Нет. Прости, Гермиона, но я не хочу забирать его из комнаты, где он хранится. Он должен оставаться там. Она сузила глаза и сурово посмотрела на него. — Могу я тогда просто пойти в комнату? — спросила она через секунду невинным тоном. Гарри долго и пристально смотрел на нее. Прошло много времени с тех пор, как они в последний раз ссорились из-за загадочных секретов Гарри. — Извини, Миона. Я не скажу где она. Она фыркнула, скрестила руки на груди и сердито посмотрела на него. Долгую минуту она тихо кипела. Гарри предполагал, что она просто отпустит это, но на этот раз она этого не сделала. — Почему! — воскликнула она во внезапном взрыве сдерживаемого разочарования. — Что почему? — сказал Гарри, ошеломленный интенсивностью ее взрыва. — Почему ты не говоришь мне, куда ты идешь! Что ты делаешь? Ты нарушаешь школьные правила? Ты покидаешь территорию? — Я не нарушаю никаких правил, и нет, я не покидаю территорию. Куда я иду, так это в пределах школы, — легко солгал Гарри. — Тогда почему ты не можешь сказать мне, где он находится! Почему ты не доверяешь мне! Ты говоришь о том, что мы заслужили твое доверие, но ты знаешь, что доверие — это «улица с двусторонним движением», Гарри Джеймс Поттер! В таком виде, как мы можем тебе доверять? Гарри пришлось бороться с желанием закатить глаза. Ему надоело оправдываться перед ними, и он понял, что ему придется дать ей что-то, чтобы задержать ее на некоторое время. — Может быть, мне нравится иметь секретное место, куда могу попасть только я, и никто другой не может меня беспокоить, тебе это когда-нибудь приходило в голову? — спросил Гарри с довольно резким взглядом и приподняв брови. Гермиона остановилась, нахмурилась и выглядела вполне обиженной. — Значит, ты идешь туда, чтобы сбежать от нас? — Я иду туда, чтобы сбежать ото всех, Гермиона. Видишь ли, во время первого семестра случилась такая штука, когда каждый чертов ученик в школе вдруг возненавидел тот самый воздух, которым я дышал, и все, чего я хотел, — это сбежать от всей этой суеты. Взгляды, хихиканье и ехидные замечания. Я нашел место, где я мог бы побыть один, и я к этому привык. Я обнаружил, что мне искренне нравится проводить время в одиночестве, и что это позволяет мне мыслить яснее и добиваться большего. Так что даже после того, как люди решили сделать еще один шлепок и перестали ненавидеть меня, тот факт, что мне нравилось проводить время в одиночестве, не изменился, я привык к этому. — Тебе никогда не приходило в голову, что, может быть, я на самом деле не скрываю ничего серьезного? Может быть, я просто нашел секретную комнату в этом большом сумасшедшем замке, наполненную старыми забытыми секретами, и в этой комнате есть несколько книг, и мне нравится находиться там, чтобы читать и выполнять свою работу? Вот и все. Никакого большого сумасшедшего заговора. Никакого нарушения правил или коварных скрытых мотивов. Я действительно ходил туда для моей практики анимага, но теперь я просто хожу туда, чтобы побыть одному и читать в тишине. В этот момент Гермиона все еще выглядела довольно подавленной и не такой убежденной, как он надеялся, поэтому Гарри раздраженно фыркнул и продолжил. — Возможно, ты не совсем осведомлена в моей личной истории, Гермиона, но до Хогвартса я всегда был один. Мое время в одиночестве в темном маленьком пространстве без какой-либо компании. Когда я добрался до Хогвартса, я подумал: «Это мой шанс, наконец, завести друзей без того, чтобы их прогнал Дадли, и попытаться быть общительным и проводить время с людьми.» Но для меня это всегда было принуждением. Я заставлял себя быть общительным. Заставлял себя быть социальным и понял, что по своей природе я не социальный человек. Как будто я снова могу дышать. Я провожу некоторое время в одиночестве, чтобы восстановиться, а потом снова чувствую способность быть среди людей. — И не то чтобы я не пытался. Я имею в виду, вы должны признать, что я провожу там меньше времени, чем раньше! Я был с вами, ребята, каждый вечер в течение последних двух недель! Даже включил тебя в этот проект с моей книгой! Так что дай мне передышку, ладно? Рон и Гермиона сидели, глядя на него с несколько шокированными лицами в течение долгой, тяжелой минуты, прежде чем челюсть Гермионы начала немного двигаться. — Тебя запирали в шкафу? — спросила она слабым голосом. Гарри моргнул. — Я уже упоминал свой шкаф раньше, не так ли? — спросил он, слегка удивленный и сбитый с толку ее ответом. Разве он не упоминал об этом раньше? Он действительно полагал, что в прошлом много раздумывал над этим. Он не хотел их жалости. Кроме того, он вспомнил, что на самом деле ему было довольно стыдно за это. Как будто это была его вина, что его родственники обращались так с ним. Однако он больше не придерживался этих иллюзий. Это была вовсе не его вина. Его дерьмовые маггловские родственники были просто чудовищными придурками. Для них все было связано со страхом перед тем, что они не могли понять или контролировать. Магия пугала их, и Гарри олицетворял ее. Гарри понял, что это просто человеческая природа — мгновенно пытаться уничтожить все, что их пугает или смущает. Его родственники были напуганы и растеряны им, и когда-нибудь он отплатит им за их жертву и доброту. Гарри саркастически заметил это про себя. — Что за шкаф? — спросила Гермиона, ее голос стал жестче и немного холоднее. Гарри вздохнул и уронил голову на руку. — Э-э… шкаф для ботинок, я думаю. Под лестницей. Они поставили там маленькую кроватку для меня. Я жил там, пока мне не исполнилось одиннадцать, и я получил свое письмо из Хогвартса. Дурсли запаниковали, когда увидели, что мое письмо о зачислении было адресовано «мистеру Г. Поттеру, шкаф под лестницей». Они подумали, что за ними наблюдают, и в конце концов перевели меня в дополнительную спальню. — У них была дополнительная спальня, но они держали тебя в шкафу! — Гермиона чуть не завизжала. Глаза Гарри расширились, когда он на секунду окинул взглядом большой зал, а затем жестко посмотрел на нее. — Не могла бы ты быть тише! — сердито прошипел он. Гарри вытащил палочку и сделал несколько быстрых движений, молча произнося в уме нужное заклинание. Звуки большого зала внезапно слились в отдаленное жужжание, когда они втроем оказались в маленькой уединенной барьером зоне. — Послушай… как, черт возьми, мы вообще до этого дошли? Разве мы не спорили о том, что я улизнул в секретную комнату или что-то в этом роде? — Как они могли сделать это?! — сказала Гермиона испуганным, грустным голосом, видимо, не слушая Гарри. — Они до сих пор ужасно обращаются с тобой, не так ли? О, Мерлин! Решетки! Решетки на твоем окне! — Она перевела взгляд на Рона, который внезапно стал довольно бледным. — До второго курса, когда Рон и близнецы спасли тебя… о, Гарри! Как они могли так с тобой обращаться? — Да, у меня есть вопрос получше. Как Дамблдор мог оставить меня младенцем и ни разу меня не проверить? Или, что еще лучше, как он может знать об этом сейчас и все равно заставлять меня вернуться? «Это единственное место, где я в безопасности», — саркастически усмехнулся Гарри, закатывая глаза. Гермиона выглядела испуганной. — Он не мог знать! Гарри, ты должен сказать профессору Дамблдору! Если бы он знал правду, он бы никогда не заставил тебя вернуться! — Он знает, Гермиона, — сказал Гарри сквозь стиснутые зубы. — Он прекрасно знает, как они относились ко мне всю мою жизнь. Моя тетя писала ему письма на протяжении многих лет, умоляя его принять меня обратно и оставить с кем-то другим. Он знает, как сильно они меня ненавидят и хотят избавиться от меня. И я рассказал ему, как они обращаются со мной. Что они не кормят меня и каждое лето я работаю, как чертов домовой эльф. Он знает, Гермиона. Честно говоря, я думал, что ты тоже знаешь. Или по крайней мере, я думал, что ты догадалась по всем подсказкам. — Нет… — слабым шепотом сказала Гермиона, начав качать головой из стороны в сторону. — Нет… я никогда не знала… О, Мерлин, Гарри… прости… я никогда не понимала… я… — Гермиона, — жестко сказал Гарри, — просто остановись. Тебе не за что извиняться… — Нет, есть! — настаивала она. — Есть, Гарри! Я должна была понять! Я не могу поверить, что была настолько глупа, что никогда не слушала! Ты упоминал о шкафе раньше, но это всегда было мимоходом, и ты вел себя так пренебрежительно по отношению к этому, что это никогда не обсуждалось. Я не слушала. Я должна была… я должна была… — Что должна была, Гермиона? Что ты могла сделать? — сказал Гарри, откидываясь на спинку сиденья и скрещивая руки на груди. — Ну, я должна была что-то сделать! Сказать профессору или что-то в этом роде! — Я говорил учителям. Еще в начальной школе я пытался рассказывать людям, и это только навлекло на меня неприятности. Единственный раз, когда мой дядя когда-либо действительно бил меня, был после того, как я рассказал об этом людям в школе, и они посетили Дурслей или позвонили им. Всю оставшуюся жизнь они просто игнорировали меня. Дадли развлекался, выбивая из меня все дерьмо, но я неплохо научился убегать от него и его друзей, и он сдался, когда узнал, что я волшебник. — Я рассказал обо всем этом Дамблдору, и ему просто наплевать. Рассказ МакГонагалл не принесет никакой пользы, потому что, в конце концов — по какой-то непостижимой причине — Дамблдор думает, что он имеет право решать, куда я поеду на чертовы каникулы. Что ж, хорошо. Как угодно. Пойти куда-то еще не получится. Так что я просто не буду спрашивать. — Но ты не можешь туда вернуться! Они не могут так с тобой обращаться! Это преступление! — Да, теперь я знаю об этом. — Профессор Дамблдор, должно быть, просто не понимает, насколько это плохо. Гарри, ты должен просто сказать им! —Нет. — Но ты ведь не хочешь вернуться к Дурслям, верно? — Правильно. И я не собираюсь возвращаться. Гермиона открыла было рот, чтобы заговорить, но тут же остановилась, и на ее лице появилось смущенное выражение. — Что же ты будешь делать? — Я не вернусь. Но я и не спрошу разрешения у Дамблдора. Какое его дело, чем я занимаюсь летом? Юридически — никакое. Пойти куда-нибудь на лето, это все, что имеет значение, потому что они мои законные опекуны. Дамблдор не имеет права голоса в моей жизни, пока я не в школе. Так что я иду куда-то еще, и я не говорю ему. — Что! Но… куда? Гарри, это опасно! Ты же не думаешь сбежать с Сириусом? Это просто небезопасно! Ты же видел, как Сириусу приходится жить, Гарри… — Я не собираюсь оставаться с Сириусом, — вмешался Гарри. — Но куда ты тогда идешь? Что, если кто-то придет за тобой! Было нападение Пожирателей Смерти на чемпионате мира, и мы все знаем, что кто-то хочет твоей смерти, потому что они организовали весь этот турнир. Гарри, это просто небезопасно — сбежать, не сказав Дамблдору, куда ты идешь. —Если никто не знает, куда я иду, то никто не сможет найти меня. Вот почему я никому не говорю. И мне очень жаль, но это касается и вас двоих. *Заставил себя сказать им вот так. Красиво и просто.* — И, кстати, Гермиона, если ты сбежишь к директору до конца учебного года и скажешь ему, что я планирую сбежать этим летом, клянусь, я никогда больше не заговорю с тобой. Ты меня понимаешь? Ты можешь свободно пойти и сказать ему, что я подвергался насилию и пренебрежению со стороны моих родственников, и просто убедишься сама, насколько «серьезно» он к этому относится, но упомяни ты, что я сбегу летом, и мы закончим на этом. Я никогда больше не доверю тебе секреты, никогда. Ты поняла? Гермиона отпрянула, как будто ее только что ударили. —Гарри… я… — Я хочу, чтобы вы кое-что поняли. Я доверяю вам эту информацию, видите? Я только что сказал кое-что, чего никто не знает, и я не собираюсь говорить кому-либо еще. Если вы расскажете кому-то еще, то предадите мое доверие. Вы уже однажды серьезно предали меня, в этом году. А в моей игре лишь две попытки, третьей не будет — Гарри! Притормози-ка! — сказал Рон, заговорив впервые за многие годы. До этого момента он сидел с потрясенным и совершенно ошеломленным выражением лица. — Это касается и тебя, Рон. Я не видел, чтобы ты бежал к директору, как это делала Гермиона, но предупреждение касается и тебя тоже. — Почему ты думаешь, что я побегу и буду стучать ему?! — возмущенно спросила Гермиона. — Потому что ты убедила бы себя, что делаешь это, чтобы помочь мне. Чтобы защитить меня. Чтобы я не совершил ошибку или что-то в этом роде, это так. Насколько я понимаю, это просто предательство. Рон слегка кивнул головой и выглядел задумчивым. — Он подловил тебя, Гермиона. Ты бы, наверное, убежала и рассказала. Это как с «Молнией» в прошлом году. — Рон! — воскликнула Гермиона. Она посмотрела то на Рона, то на Гарри с болью в глазах, прежде чем немного опустилась на сиденье и посмотрела себе на колени. — Я никому не скажу, — слабо сказала она. Она замолчала на мгновение, а затем, казалось, что-то решила. — Но я все еще хочу попробовать поговорить с профессором МакГонагалл и директором о твоих родственниках! Я просто не могу поверить, что они знают о том, как они обращаются с тобой, и все равно заставляют вернуться туда! Гарри закатил глаза и вздохнул. — Попробуй. Гермиона несколько минут сидела, кусая нижнюю губу с выражением глубокой сосредоточенности, прежде чем посмотрела на Гарри с законным беспокойством в глазах. — Ты действительно не можешь сказать нам, куда идешь? — Нет, — просто сказал Гарри, снова сосредоточившись на своей книге. — Но откуда ты знаешь, что это будет безопасно? — Ты никогда не узнаешь таких вещей, Гермиона, но я знаю, что там я буду в большей безопасности, чем у Дурслей. — Но я думал, что в доме твоих родственников есть какие-то супер-причудливые обереги или что-то в этом роде? — Рон вмешался. — Кровавые обереги бесполезны против всех, кроме самого Волан-де-Морта, — начал Гарри, а затем тихо про себя добавил, *и, вероятно, теперь они бесполезны и против него, так как в его жилах течет моя кровь…* — Я думаю, Дамблдор сделал целую кучу защитных щитов поверх них, чтобы не пустить Пожирателей Смерти, но они работают только до тех пор, пока я нахожусь в самом доме. Если я выхожу из дома, чтобы пойти в парк или просто прогуляться по улице, тогда я вне их так называемой «идеальной защиты», поэтому, чтобы оставаться в «безопасности», я должен буквально быть узником в своем собственном доме. — И хоть обереги и защищают меня от Пожирателей Смерти, они не защищают от Вернона, или Дадли, или от кого-либо из его дерьмовых друзей. У меня было гораздо больше синяков и переломов от рук этих задниц, чем я когда-либо получал от Пожирателей Смерти. Понимаете? Я лучше рискну с Пожирателями Смерти. Рон выглядел бледным, а Гермиона казалась потрясенной до слез. — Сломанные кости! — Гермиона задохнулась. — Ты серьезно? Гарри фыркнул и раздраженно оторвался от книги. — Да, Гермиона. Сломанные кости. Моя левая рука и мое правое запястье, если быть точным. Возраст пять и семь лет. Возможно, за эти годы у меня тоже были переломы, но они не лечились. К доктору водили, если только кость практически чуть ли не торчала из кожи. Я подозреваю, что у меня есть что-то вроде магического исцеляющего фактора, потому что без него я сомневаюсь, что я все еще был бы жив со всеми избиениями, через которым меня подверг Дадли и его приятели. В этом случае, у меня тем больше причин держаться подальше от этих людей. Я не вернусь. —Хорошо, Гарри. Я полностью согласна с тем, что тебе определенно не следует возвращаться к этим ужасным людям, но ты уверен, что место, куда ты направляешься, действительно будет безопасным? — Да, Гермиона. Я действительно уверен. Я имею в виду, что технически у меня есть две разные идеи о том, что я мог бы сделать этим летом, но я определенно больше склоняюсь к одной, чем к другой, и этот вариант на самом деле поставил меня под обереги, даже более мощные, чем «суперпричудливые обереги», которые Дамблдор наложил у Дурслей. — В самом деле? — спросил до сих пор молчавший Рон. Гарри усмехнулся. — Да, ну, это новая резиденция, и она строится прямо сейчас, но там очень высокий уровень безопасности. Если уж на то пошло, я не совсем уверен, что смогу принять там даже сов, потому что я почти уверен, что там предусмотрена защита от них, но я обязательно отправлю вам письма, чтобы вы знали, что я все еще в безопасности. Челюсть Гермионы беспомощно дрогнула в течение нескольких минут. —Я… но… Гарри, как ты… Я имею в виду… это место, куда ты собираешься пойти, как все это произошло? Как долго ты планировал это! Гарри видел боль в ее глазах, когда Гермиона поняла, что он снова скрывает от них что-то. Гарри вздохнул, закрыл книгу и одарил Рона и Гермиону долгим, тяжелым взглядом. — Вы когда-нибудь слышали о легилименции? — Легилили… что? — сказал Рон. Он повернулся и выжидающе посмотрел на Гермиону, но она лишь беспомощно пожала плечами. — Вау, серьезно? — сказал Гарри, глядя на Гермиону с искренним удивлением. — Ты никогда не слышала об этом, Гермиона? Правда? — Нет, а что это? — Это магия разума. Магия действительно высокого уровня, и очень немногие люди могут ей научиться. Она позволяет вам читать мысли других людей, если только они не владеют контр-магией, называемой Окклюменцией. Единственное, что нужно при легилименции, чтобы прочесть каждую вашу личную мысль и воспоминание, — это зрительный контакт. — Вот это да! — прошептал Рон, выглядя испуганным. Эта новая информация вызвала у Гермионы отвращение, но потом она выглядела очень задумчивой. — Гарри… — нерешительно начала она, глядя на него, — зачем ты нам это рассказываешь? — Я обучался окклюменции, так что никто не может читать мои мысли. Ни у кого из вас нет такой защиты. Вытащи это знание из ваших голов, а вы даже не узнаете об этом. — Кто на такое способен? Ты хочешь сказать, что в Хогвартсе есть кто-то, кто может выполнять легилименцию? — Я знаю как минимум двух человек в школе, которые могут, — пренебрежительно сказал Гарри. — КТО? — одним шепотом спросили Рон и Гермиона. — Снейп и Дамблдор. Гермиона задохнулась. — СНЕЙП?! — взревел Рон, его лицо отражало смесь ужаса, гнева и отвращения. — Снейп может читать наши мысли? — Рон сделал паузу, скривившись в задумчивости на мгновение, прежде чем он снова ахнул. — Но Снейп — Пожиратель Смерти! — Мы не знаем этого, Рон! — Гермиона немедленно сделала выговор. — И это профессор Снейп! Затем Гарри откинулся на спинку кресла и наблюдал, как эти двое начали спорить о Снейпе и о том, что это может означать, что он может читать их мысли, и все, что Гарри хотел сделать, это указать, что ему наплевать на Снейпа, и его гораздо больше волновало то, что Дамблдор мог сделать это. Теперь, когда Гарри знал признаки, на которые нужно обращать внимание, в ретроспективе было несколько случаев, когда он сидел с директором и был уверен, что этот человек применил к нему легилименцию. Первый год, второй год, даже третий год. Если бы Дамблдор читал его мысли в тех случаях, когда он подозревал, что человек это сделал, это означало бы, что Дамблдор знал о Гарри и его друзьях, исследующих камень, и что Дамблдор знал о том, что Гарри нашел дневник задолго до того, как Джинни забрала его обратно… Черт, Гарри знал, что дневник принадлежал Тому Риддлу, и если Дамблдор читал его мысли, когда он подозревал этого человека, он, несомненно, видел это. Все это только увеличивало доверие к его теориям о том, что Дамблдор хотел, чтобы Гарри продолжал сталкиваться с Волан-де-Мортом, Пожирателями смерти и смертельными испытаниями. Главный вопрос — почему? Гарри снова сосредоточился на Гермионе и Роне, как раз в тот момент, когда Рон весь покраснел от собственной разочарованной уверенности в том, что Снейп — чистое зло и ему нельзя доверять, вопреки аргументам Гермионы о том, что Дамблдор никогда не позволил бы этому человеку учить, если бы он не заработал доверие директора. Это был старый спор, и Гарри закатил глаза. — В любом случае — перебил их Гарри, — Дело в том, что если я расскажу вам слишком много, ребята, кто-то может вытащить информацию из ваших голов, даже если вы не заметите, что они это сделали. Если бы вы двое знали, как я наткнулся на это место, куда я собираюсь пойти, Вы могли бы выяснить, что это за место. Любой, кто знает легилименцию, мог бы прочитать ваши мысли и вытащить знание прямо из ваших голов, и вы ничего не могли бы с этим поделать. Когда люди поймут, что я не вернулся к Дурслям, как я должен был, и они не могут меня найти, вы двое обязательно будете первыми, к кому они пойдут. Любые подсказки, которые я вам дам, будут просто путями, которые используют другие люди, когда они попытаются найти меня. Мне лучше всего оставаться в безопасности, если никто не знает, где я. А это значит — абсолютно никто. — Но что, если об этом узнает Пожиратель Смерти или кто-то, кто хочет тебя вытащить, а потом никто из нас не знает, где ты, и не может прийти на помощь? — Тебе действительно не о чем беспокоиться. Я не дурак, Гермиона. Ты знаешь — постоянная бдительность и все такое? Я принял совет Грюма близко к сердцу. Помните его? Мистер «Не-параноик-если-люди-действительно-не-могут-тебя-достать»? Поверьте мне, когда я говорю, что принимаю множество мер предосторожности. Гермиона тяжело, сокрушенно вздохнула и кивнула головой. —Хорошо, Гарри. Но, пожалуйста, будь осторожен! И ты должен пообещать писать нам по крайней мере несколько раз в неделю, чтобы мы знали, что с тобой все в порядке. Гарри немного скривился, понимая, что это будет довольно раздражающе, но это был довольно простой шаг, чтобы заручиться их сотрудничеством. — Хорошо, но я, наверное, буду отправлять на обычных почтовых совах. Хедвиг слишком выделяется, и ее легко заметить. — Гарри… ты упомянул «он» ранее, значит, ты остановился у кого-то конкретного? — Гермиона начала нерешительно спрашивать. — А? — Ну, я имею в виду… как ты можешь быть уверен, что можешь доверять этому человеку? Я понимаю, что ты не можешь сказать нам, кто это или что-либо о нем, но что вы знаете о нем? Почему ты думаешь, что можешь довериться ему? — На самом деле я много о нем знаю. И я действительно, честно доверяю ему. Я доверяю ему свою жизнь. Я знаю, что он может позаботится о том, чтобы я был в безопасности. Я действительно в этом уверен. Гермиона грустно нахмурилась, ее плечи несколько опустились, но она кивнула. Гарри вернулся к чтению, но сделал паузу, поняв, что из всего, что он только что сказал своим друзьям, именно последнее его утверждение было наиболее правдивым. Он доверил Волдеморту свою жизнь. Фактически, он уже несколько раз отдавал свою жизнь в руки этого человека. Он доверил свою жизнь самому опасному и смертоносному Темному Лорду за последние полтысячелетия и чувствовал себя в большей безопасности в этом доверии, чем когда-либо, доверившись кому-либо другому. Он мягко улыбнулся и усмехнулся про себя над безумием этого. — –