Милая, милая пища

— Привет, Себастьян! — бодро восклицает Алоис, влетев в квартиру без стука. — Сиэль дома? Себастьян снимает очки и ненадолго захлопывает книгу, сидя на диване у окна в гостинице. Алоис всегда появляется так внезапно, не предупредив о своем приходе за несколько часов или несколько дней. Впрочем у Алоиса была не менее важная способность совершенно не смущать людей, в каких бы неловких ситуациях он их ни застал. От него исходила такая непосредственная аура, что Себастьян ни разу не раздражался из-за его присутствия в квартире, но вот его частое невежество иногда искренне бесило Михаэлиса. — Ты же знаешь, — медленно отвечает Себастьян, — он почти всегда дома. Ты его хоть раз вывел бы на улицу, а…? — Я работаю над этим! — улыбчиво отдает честь Алоис и солдатиком уходит в комнату Сиэля. И вновь заходит к нему без стука. Фантомхайв не любит, когда в его комнату входят без стука, но Алоису почему-то это можно. Ему можно почти все, проще говоря. Алоис Транси был ровесником Сиэля, каким-то боком косвенно знакомый и с ним, и с его дворецким Танакой. Именно Алоис нашел для Сиэля место проживания по неизвестным причинам. Быть может, по знакомству. Быть может, решил сыграть в благодеятеля, хоть на тот момент они и не были особо близки. По словам их двоих, лишь пару раз виделись в детстве. А познакомились лучше на следующий день после переезда Сиэля. Алоис, будучи двоюродным племянником мадам Пети, по просьбе матери приехал навестить двоюродную тетю. После этого он, как обычно, забежал проведать Себастьяна и встретился с Сиэлем. Отчего-то они были тронуты встречей друг с другом. Они разговорились. Говорили, говорили, говорили так долго, что в итоге Алоис засопел на диване, а Сиэль тихо заснул рядом с ним. После ночи на подобном неудобном месте у них обоих болели спины, и это каким-то образом юношей сблизило. После этого набеги Алоиса на комнату Сиэля стали частыми и регулярными. Жил Алоис, благо, не так далеко. С тех самых пор прошел месяц, и Алоис стал привычным элементом в их квартире. Он тоннами приносил Сиэлю сладости, Сиэль же — в присутствии Алоиса никогда не поддавался своим актам извержения пищи или голодовки, которые частенько выводили Себастьяна из себя. В присутствии Алоиса Сиэль ел именно нормально, не переедая или недоедая; на мгновения он быстро приходил в себя, чтобы есть как обычный человек с обычной жизнью. Себастьян никогда не мог понять всю глубину их отношений, утешая себя мыслью, что сами юноши на это не способны тоже. Но они были близки и далеки друг от друга одновременно. И это была самая чистая преданность друг к другу, которая только способна существовать в человеческих взаимоотношениях. Алоис был очень милым, высоким слегка крепким мальчиком с розовыми щеками и глазами чертенка. Внешность у него была достаточно смазливая на первый взгляд, но его более близкое окружение зачастую находило в Транси много необычайных деталей, делающих его внешность другой, немного особенной. Характер у Алоиса был… Таким себе. Нельзя сказать, что человеком он был плохим. Но впервое впечатление он зачастую мог произвести не шибко приятное, как это было в случае с Себастьяном. Впервые они увиделись, когда Алоису было всего семь лет. Он ни на метр не отходил от своего младшего брата (третьего по счету, самого любимого), со взрослыми был исключительно груб и невежлив, часто шумел и наводил немыслимую суету, из-за которой у окружающих случались нервные тики. В свои четырнадцать Алоис отмывал деньги у более младших ребят, надуривая их. Себастьян тогда дал ему оплепуху, и задатки мошенника в нем тут же испарились. В пятнадцать лет Алоис и вовсе флиртовал с Себастьяном, а затем кричал ему на ухо разные непристойные слова и убегал, громко смеясь. Настоящий прохвост! Но Себастьян знал, что Алоис на самом деле очень ранимый и чувствительный, эмоциональный и любознательный юноша, который хорошо разбирался в музыке и литературе. Он любил помогать на кухне, любил свою семью и даже своего вечно пьющего отца. Алоис умел любить, и это было его главным очарованием, позволяющим ему заводить много знакомств. Но друзей у него было немного. Даже, кажется, Сиэль был первым другом Алоиса. Проводили они время вместе достаточно беззаботно. Алоис неожиданно оказался равным по интеллекту собеседником для Сиэля, посему беседовали они жадно и с большой тягой друг к другу. Фантомхайв зачастую давал книжные рекомендации Алоису, рассказывал про историю, астрономию, криминалистику, Алоис же — бесконечно болтал о кулинарии, садоводстве, старых сериалах и музыке, о самых разных ее жанрах, любовь к которым Алоис и Сиэль очень тесно разделяли. Не то, что бы у них было абсолютное взаимопонимание… Нет, сквернословили друг на друга они частенько. Они ругались и дискуссировали так, что Себастьян невольно заслушивался, будто смотрел одно из тех самых надоедливых ТВ-шоу, где все плевались ядом, создавая до безумия интересную интригу. Холодный Сиэль и вправду не мог понять вспыльчивошо и эмоционального Алоиса, но всегда извинялся первым, даже если был прав; Алоис утирал наигранные слезы кулачками, строил раздражительную гримасу Сиэлю, называя его «лузером». После этого они махались кулаками, но никогда не попадали друг в друга, затем мадам Пети звала их ужинать в свою квартиру, и они бежали к ней наперегонки, оставляя Себастьяна одного в квартире и дальше недоумевать с современных детей и называть их «чудиками». Когда Алоис ночевал у Сиэля, они не спали всю ночь, лишь сидели в гостинице, близко прислонившись друг к другу. Свет в их районе на ночное время суток почему-то отключали, посему на небе были видны звезды, над которыми, будто императрица, гордо висела луна. Юноши смотрели на ночное небо, о чем-то шептались и засыпали вместе лишь на рассвете. Они всегда засыпали на ковре, прижавшись друг к другу, доверчиво держась за руки. Себастьян часто встречал эту картину, когда принимал утреннюю дозу антидепрессантов. И он был готов поклясться, что так засыпают они именно потому, что лишь в этом положении чувствуют себя в безопасности. Совсем недавно Себастьяна начало кое-что беспокоить. Алоис приезжал как обычно, никого не оповещая и с горой сладостей для Сиэля в широком рюкзаке. Но если раньше он доезжал до их дома на такси, либо доходил пешком, то ныне его подвозила одна и та же машина. И отвозила домой тоже она. Черный БМВ, всегда чистый и блестящий, какая бы погода ни была на улице. Мадам Пети тоже замечала эту машину в окне на своем этаже, мадам не была знакома ни с ней, ни с ее номером. Мать Алоиса ездит на белом ауди, а у отца и других его старших братьев и сестер вовсе не было машин. Многочисленные знакомые Алоиса навряд ли бы согласились день за днем подвозить его в какие-то незнакомые дебри. Мадам Пети очень волновал этот черный автомобиль, посему она тщательно за ним следила абсолютно каждый раз, когда он подъезжал к ее дому. Себастьяна мадам Пети попросила помочь, и ему пришлось следовать этой просьбе. Все таки за Алоиса он тоже был в ответе, ибо нормального отца у него не было, и Михаэлису приходилось иногда вставать на эту роль. И еще он всегда убеждал себя, что делает это чрезвычайно неохотно. Иной мысли он допустить не мог. Сегодняшним днем, как только Алоис забежал в комнату Сиэля, Себастьян вновь быстро встал и, молниеносно подойдя к окну, начал выглядывать нужную подозрительную машину. Возле нее на сей раз стоял курящий взрослый мужчина, кажется, ровесник Себастьяна. Этот мужчина был привлекательным брюнетом в очках, в строгом черном пальто. Он не докурил и тут же выбросил сигарету в мусорный ящик, еще немного постоял, вглядываясь в окно гостиницы. Вскоре он кому-то написал сообщение на телефоне, сел в машину и медленно отъехал на другую стоянку, что была у продуктового магазина напротив, как он это делал обычно. Далее он мог стоять на стоянке и больше пятнадцати минут. Себастьян нахмурился. Он знал, что единственным взрослым хорошим знакомым Алоиса был лишь Михаэлис. И этого странного мужчину он еще никогда не встречал возле Транси. Кем он был для него…? Михаэлису вдруг стало тревожно. — Алоис, — тихо вздохнул он обеспокоенным тоном, — дурак… Во что же ты вляпался…? *** — Засос, — через несколько мгновений тишины произнес покрасневший Фантомхайв. Он сидел на своей кровати, потирая большим пальцем книгу, которую обещал одолжить Алоису. — Это ведь он, да? Алоис, разглядывающий себя в зеркале на туалетном столике Сиэля, тут же повернулся к нему, закрывая правой рукой место чуть выше левой ключицы. Транси отвернулся от Сиэля, поправляя воротник красной клетчатой рубашки. — О чем ты? — фыркает Алоис, нахмурившись. Он придирчиво оценивает свою шею в зеркале, а затем переводит взгляд на Сиэля в отражении. Он не двинулся даже. — Прыщ… Да, просто прыщ. Ага! А еще Лука ущипнул меня за это место, поэтому он так покраснел! — Алоис, я… Правда был бы рад за тебя, если ты нашел кого-то… — тихо говорит Фантомхайв. Алоис резко прыгает на место рядом с Сиэлем, заставив его вздрогнуть. Алоис бодро и весело смеется, отбирая у Фантомхайва книгу Эдгара Аллана По в не очень потрепанной, но и не красивой обложке. Транси уже давно мечтал прочесть «Убийство на улице Морг», но не желал тратить на книгу деньги, которых и так было не ахти. — Только у тебя можно найти столько детективов, Сиэль! — восклицает Транси и падает на кровать, вознеся книгу над головой. — В следующий раз готовься отдать «Собаку Баскервилей»! — Конан-Дойля не отдам! — громко и ворчливо отвечает Сиэль, падая на спину рядом с Алоисом, сердито сложив руки на груди. — Он — мое сокровище, — эта была самая красивая книга из всех красивых книг Фантомхайва: обложка была заманчивого темно-коричневого оттенка и твердой, с выпуклым шрифтом в названии и имени автора, с привлекательным винтажным рисунком Шерлока Холмса и Джона Ватсона. Эту книгу Сиэлю подарили родители за год до того, как исчезли. С тех самых пор Сиэль берег эту книгу и даже в руки никому не давал. Вдруг царапину оставят или страницы помнут… Сиэль никогда подобного не допускал. — Да будет тебе! — смеется Алоис. Несколько минут они лежат в тишине, и Транси заметно нервничает. Сиэль этим обеспокоен. — Я уверен, — осторожно начал он, — что ты первым делом мне сообщил, если бы у тебя появился кто-то… Но… Помнишь, как ты говорил, что пока не будешь ни с кем встречаться из-за экзаменов? Они ведь совсем скоро, и тебе нужно к ним готовиться… А отношения тебя бы лишь отвлекали. — Сиэль, черт возьми, — раздраженно цокает языком Алоис, и его руки дрожат, — отстань, а? Это просто прыщ. — Не неси чепуху! — Сиэль быстро поднимается с кровати и встает перед присевшим Транси. — Я тоже подросток! Я прекрасно знаю, как выглядят прыщи! Они не выглядят, как бордовая клякса! Они… О-они выпуклые и розовые, даже если их давить, даже если их щипать! Если уж и придумываешь отговорку, то старайся лучше, — холодно плюется Сиэль. — Подобная твоя ложь, созданная на ходу с минимумом усилий, на меня уже давно не работает. Алоис хмурится, он скованно стягивает свою шею воротником, закрывшись. Он клонит голову вниз, пока Сиэль взирает на него с легким недопониманием и недовольством. — Чего ты от меня хочешь? — сквозь зубы цедит Алоис. — Чтобы я научился профессионально врать тебе в лицо? Признался, что это не прыщ, а засос? Сказал, что решил ослушаться своих принципов и вступил в отношения? — Я хочу узнать, кто сделал этот засос, — отвечает Сиэль. В его взгляде вдруг промелькнули отвращение, а мерзость охватила его тело дрожью. — Алоис, ам… Скажи честно, — Транси глядит на побледневшего Фантомхайва, что нелепо заключил руки в напряженный замок, — тот мужчина, что вечно тебя подвозит и отвозит… Он кто тебе? Алоис округляет стеклянные глаза, полные неверия и шока. Он поджимает побледневшие губы, как можно сильнее сжимая свой воротник дрожащими пальцами. — Т-ты… Ты о нем… — хрипит Алоис, еле выдавливая из себя слова. — Как узнал-то…? — Как узнал? — нервно усмехается Сиэль. — Да о нем все в этом чертовом доме знают! Ничего, что он иногда может и двацдать, и тридцать минут сидеть в своей машине у этого дома? Ничего, что он приезжает за тобой за час до того, как ты решаешься уйти? Ты думаешь, я не замечу, с кем ты постоянно переписываешься и о чем именно? Черт возьми, я не хочу быть в чем-то уверенным! И не могу! Я просто хочу услышать всю правду от тебя, ясно?! Вместо ответа Алоис сначала неуверенно встает с кровати и ватными ногами плетется к выходу из комнаты Сиэля, а затем вдруг набирает скорость и подбегает к окну в гостинице. Он судорожно всматривается в машины и, заметив знакомый черный БМВ, вдруг отшатнулся, прикрывая рот руками. — Да он издевается…! — глухо произносит Алоис, ослабленно присев на диван. — Зачем… Он тут…? Какого… Черт возьми…! Сиэль подходит к окну, вглядываясь в улицу. Затем он переводит взгляд на бледного в напряженной позе Алоиса, спрятавшего свои глаза в дрожащих руках. Сиэль аккуратно присаживается рядом с Алоисом, испытующе вглядываясь в него. — Кто он тебе? — Сиэль настороженно хмурится. — Он тебя преследует? Давай позвоним в полицию? — Нельзя! — воскликнул Алоис. — Нельзя в полицию, слышишь?! — Тогда почему…! — Я имею право тебе ничего не рассказывать, — хрипло вздыхает Алоис, резко встав с дивана. — Понятно? Алоис и Сиэль встречаются взглядами. Алоис смотрит отчаянно и беспомощно. Точно так же, как и сам Сиэль. Он неверяще качает головой, зажмурившись. — Т-ты должен мне рассказать… — робко говорит Сиэль. — Почему ты не хочешь этого делать? Разве мы не друзья? Ты ведь мне доверяешь, так? — Сиэль встает с дивана вслед за Транси. Он смотрит разбито и скрытно, неверяще и холодно на Алоиса, будто он его предал. — Есть вещи, которые я не хочу рассказывать кому-либо! — громко говорит Алоис, со злостью сжав кулаки. — Почему ты не хочешь рассказывать об этом мне? — отвечает Сиэль. — Я не понимаю! Разве я делал что-то, что подорвало твое доверие ко мне? Я в чем-то виноват? — Сиэль, прекрати…! — устало стонет Алоис, потирая переносицу все еще дрожащими пальцами. Когда он опускает руки, дрожь начинает охватывать уже все его тело, и Алоис, пробуя ее унять, складывает руки на груди, сгорбившись. — Р-разве не у всех людей есть свои секреты, которые они не обязаны раскрывать другим? Я что, права на это не имею?! — вздрогнув, Алоис разгневанно повернулся в сторону Сиэля. — А ты?! А?! Что насчет тебя?! Как ты смеешь читать мне мораль, когда сам скрываешь от меня почти все?! Я тебе все рассказывал, все мои мысли и прочее, все неловкие и позорные случаи в моей жизни, мечты и даже страхи, а ты даже ответить не можешь, что это за порезы на твоей руке! — Сиэль опускает взгляд. — Ты… — Сиэль тяжело вздыхает. — Ты и так знаешь…! — отвечает он ядовито. — Да! Знаю! — восклицает Алоис. — Но я бы предпочел услышать это от тебя, а не догадываться и мучить себя страхами и мыслями, зачем и почему ты так над собой издеваешься! — Я тоже просто хочу услышать от тебя правду, а не гадать, правда ты продаешь свое тело или нет! — срывается Сиэль на повышенные тона, тяжело вздыхая и мучительно прерываясь через каждое слово. — Да, продаю! Продаю свое тело, да, занимаюсь проституцией! Я шлюха, понятно?! Сосу член и даю иметь себя в зад, когда захочет тот мужик! — разъяренно кричит Алоис. — Я настолько в этом прекрасен, что за деньги, которые я получу за одну ночь, могу прокормить всю свою семью на месяц вперед! И сегодня я вновь дам использовать себя, как всегда буду фальшиво кричать от удовольствия и называть его «папочкой»! Ясно?! Эту мерзость ты так выпытывал из меня! Ты доволен ею?! Хочешь, продолжу?! Или тебе, быть может, показать фотки и видео процесса в качестве доказательств?! Должно быть, это тебя увлечет, верно?! — Алоис, — низкий мужской голос со стороны кухни заставляет юношей вздрогнуть и побледнеть пуще прежнего одновременно, — достаточно. Они повернули голову, и заметили Себастьяна, вышедшего из кухни. А на кухне же дверей нет… Точно…! Себастьян точно слышал все без сомнений. Алоиса охватывают ужас, стыд и позор. Зажмурившись и скривив губы, он проходит мимо Сиэля к выходу. — Сиэль, нам, кажется, — ослабевшим голосом произносит Транси перед тем, как быстро убежать вниз по лестнице, — стоит перестать видеться на некоторое время. Сиэль даже не повернул голову в его сторону, когда шумно захлопнулась входная дверь. Он застыл в скованной позе, а в его горло будто бы вбили раскаленный железный кол. Себастьян настороженно заглянул в окно. Уже на улице Алоис подбежал к черному БМВ, и оттуда его вышел встретить мужчина в очках. Алоис неуверенно встал напротив него, потоптался, а затем судорожно принялся утирать лицо дрожащими руками. Мужчина приобнял его за плечи и повел к пасссажирскому переднему сиденью. Себастьян обернулся к Сиэлю. А его и след простыл. Как и черного БМВ на парковке. Себастьян остался один. Знаете, он ведь Алоису почти отец… Кто же, кроме Себастьяна, захочет нести за него ответственность в такой ситуации? Верно… Никто. *** Этой же ночью Себастьян позвонил матери Алоиса с вопросом, приехал ли он домой. — Мистер Михаэлис, вы что? — вздыхает миссис Транси. — Он писал мне, что останется ночевать у вас. Он что, не у вас…?! Себастьян некоторое время молчит, смотря в окно с сильными разводами. Комната Себастьяна и по сей день оставалась самой грязной комнатой в этой квартире. Сегодняшним утром он желал протереть хотя бы окна, но после визита Алоиса у Михаэлиса нет ни на что сил. Себастьян звонко смеется: — У нас! Вам стоит быть бдительнее, миссис Транси! — Ха-ха, вновь эти ваши странные шуточки, мистер! — смеется в ответ миссис Транси. — Но, признаться честно, они мне нравятся! Что сейчас делает Алоис? — Он… Ну, как обычно, болтает с Сиэлем о всяком… — Уговорите его как-нибудь погостить у нас! — весело произносит миссис Транси. — Мне очень хочется познакомиться с ним! Семья у нас большая, вы сами знаете, но Сиэлю мы всегда выделим место на ночевку и будем этому очень рады! — Хе-хе, он, конечно, домосед и очень редко выходит из дома, но Алоис как-нибудь уломает его, я верю в это… Знаете, ведь он у вас сильный мальчик… И всегда добивается своего… Светский разговор продолжался не так уж и долго, но Себастьяна он ужасно утомил. Он еще долго стоял у окна, не смея даже шелохнуться. Его будто накрыло тяжелое одеяло усталости, что убаюкивало в долгий, затяжной, бесконечный сон, итог которого обязательно являлись постепенная и мучительная смерть и разложение. Себастьян тяжело вздохнул. Он вынудил себя пойти на кухню, чтобы выпить нужную дозу антидепрессантов и снотворного. Но у выхода его кое-кто поджидал, и Себастьян удивился, увидев на пороге бледного Сиэля, чье тело время от времени вздрагивало от острых разрядов дрожи. Он уже был в пижаме — черной растянутой футболке и синих пижамных штанах с рисунком белых звезд. Это была очень милая одежда, что никак не походила на его повседневный строгий стиль. Себастьяна пригляделся к Сиэлю и увидел пятна шоколада в уголках его растянутых в тонкую линию губ. Это было немного удивительно; Сиэль никогда не ел после шести. — Я… — хрипло молвит Сиэль. — Я хотел спросить у вас обезболивающего, если у вас, конечно, есть, пожалуйста. Себастьян борется с желанием упасть замертво от усталости и тоски, надевая на себя маску ответственного взрослого. — Что у тебя болит? — спрашивает Себастьян. — Ж-живот, — вздрогнув, отвечает Фантомхайв. — Живот? — утомленно вздыхает Себастьян со скептицизмом, облокотившись плечом о дверной проем. — От чего, интересно, он у тебя может болеть, если ты ничего не ешь? Ты ведь сегодня не обедал и не ужинал. Быть может, болит от голода? — Нет, я… — Сиэль повертел головой. Он зажмурился, и его голос стал более тихим и слабым, из-за чего Себастьяну пришлось к нему наклониться, чтобы расслышать. — Ел… Я ел… То, что всегда дарил мне Алоис… — Я уверен, — грубо вскидывает бровями Себастьян, — что он не приносил тебе больше пакета конфет, сока и двух шоколадных батончиков. От этого у тебя не может болеть живот. Ну-ка, расскажи правду. Для чего ты у меня вымогаешь таблетки? Сиэль смотрит на Михаэлиса ошарашенно, но затем все меняется, и взгляд юноши становится оскорбленным разъяренным. Его лицо становится еще бледнее и измученнее. — Забудьте, — рвано вздыхает Сиэль, опустив взгляд. Его голос снова становится колким и холодным. — Извините, что потревожил. Я спущусь в аптеку и куплю сам. Сиэль медленно отворачивается от Себастьяна и ватным ногами плетется в свою комнату. Себастьян молча наблюдает за ним, а затем, округлив глаза, вспоминает один случай: как-то раз в отсутствии Сиэля мадам Пети вызвалась сделать ему сюрприз: убраться в его комнате без его ведома. Сюрприз, конечно, был так себе, но и мадам Пети трудно было отговорить от ее убеждений и привычек немного поехавшей на своем чаде матери с выразительной гиперопекой. Тем более Сиэля она знала немного не так, как знал его Себастьян. Все таки жили они в одной квартире, в отличие от мадам. Она не знала бытовых черт Сиэля и, даже если бы знала, не шибко бы к ним прислушивалась, как женщина устаревших понятий, бытовой культуры и более развязного и открытого характера, что не позволял ей запирать дверь в собственную комнату или не впускать в нее без стука. Такой вот она была, и Себастьян долго отговаривал ее от вторжения в личное пространство Сиэля, как вдруг устало зевнул, на все наплевал и пошел читать книгу. Через некоторое время мадам Пети, хихикая, подозвала Себастьяна в комнату Сиэля. Мадам, сидя на корточках, показала Себастьяну раскрытый самый нижний ящик комода. В нем лежала гора сладостей. Нераскрытые упаковки тысячи гостинцев. Много упаковок мармелада, дюжина плиток шоколада, шоколадных батончиков и конфет. Нетронутые пачки разных печений, шоколадных пряников, большие и маленькие коробки апельсиновых, яблочных и вишневых соков, банки и бутылки сладкой газировки и лимонада. Леденцы: карамельные, шоколадные, ванильные, клубничные и банановые бисквиты… — Вот ведь сладкоежка! — озорно смеялась мадам Пети. — Запас на черный день? Боже, какой же милый ребенок! Себастьян же напротив побледнел от ужаса. В этой оставленной в одиночестве куче сладостей он опознал абсолютно все сладкие подарки от Алоиса. Сиэль никогда не ел их. Он прятал их, будто бы коллекционировал… Сиэль коллекционировал еду втайне ото всех. Особенно от Алоиса — того, кто ему эту еду и дарил. Это была большая тайна, полная низкого безумия и абсурда. Мадам Пети и Себастьян слишком невежественно раскрыли эту тайну, зашли слишком далеко. Михаэлис чувствовал себя так, будто влез голыми и грязными руками в кровоточащую рану на животе Сиэля и ковырялся там до тех пор, пока не обнаружил сердце, сжав ноющий маленький орган до его резкой и шумной остановки. Михаэлис вздрогнул, его вдруг затошнило. Он резко схватил мадам Пети за руку и потащил ее из комнаты, затем собственноручно очистив улики их недавнего присутствия или уборки в комнате. Себастьян, быть может, даже слишком грубо выразил мадам Пети свое желание, чтобы она больше никогда так не врывалась без спроса в чужую комнату, и когда Сиэль вернулся домой, они оба притворились, что ничего не было. Теперь слова Сиэля звучали совсем иначе. Да и внешний вид его был таким, будто он и вправду опустошил весь свой тайный ящик сладостей… В таком случае Себастьян даже немного виновен. Не то, что бы он чувствовал вину за вторжение в частную жизнь Сиэля, нет-нет…! Просто Михаэлис был непосредственно причастен к тому ящику, что и заставил Сиэля нынче испытывать боль. И как мужчина, нежелающий тратить свой благородный статус, был вынужден нести ответственность за Сиэля. Лишь сегодняшним днем. В первый и последний раз. Себастьян остановил Фантомхайва у гостиницы, придвинув к себе за ослабевшее плечо. Сиэль был очень вялым и холодным, будто труп. Но от переедания ведь никто еще не умирал! Ведь так…? — Я верю тебе, — произносит Себастьян ровным и безэмоциональным голосом. — Лучше ложись на диван и прижми к животу подушку. Сиэль послушно этому внял. Видимо, протестовать у него совершенно не было сил. Он скованно лег на спину, прижимая подушку к желудку, и его лицо казалось прозрачным. Себастьян тяжко вздохнул и, найдя в своей аптечке нужные медикаменты, со стаканом воды поднес их к Сиэлю. В полуобморочном состоянии он был шелковым и послушным. Выпив таблетки, он тихо шептал себе под нос: — Я верну вам деньги за них… Я теперь вам должен… Себастьян вынудил Сиэля лечь обратно, а сам сел на кресло, что стояло напротив дивана. Себастьян и Сиэль долго сидели в молчании, прикрыв глаза. — Таблетки не действуют, — через некоторое время ворчит Сиэль. — Глупый, они не должны так быстро действовать, — цокает языком Себастьян, скрестив руки на груди. Затем он усмехается: — Быть может, эта боль психосоматическая? По этой причине таблетки и не подействуют, сколько ни жди. Сиэль заметно хмурится. Себастьян отводит взгляд. Почему-то он не может не перегибать палку рядом с этим проблемным подростком. — Она не психосоматическая… У меня правда болит живот, — слегка оскорбленно отвечает Сиэль. — Если бы боль была менее сильной, я бы ни за что к вам не обратился. Но… Я переел… Я просто не мог остановиться… Пустота внутри ныла, и я не мог поступить иначе… Я просто… Ел… Хотя знал, что потом мне будет плохо. Нет, — вдруг медленно замотал головой Сиэль, расслабив лицо, — я, наверное, ел лишь для того, чтобы мне потом было как можно хуже… — Современные подростки — странные существа, — тут же фыркает Себастьян, склонив голову. — Конечно, не буду я тут тебе нотации читать, мол «а вот в мое время»… Но вот в мое время… — Вы из поколения миллениалов, да? Фу, ну и гадость, — невозмутимо дерзит Сиэль. — Вся молодежь, — невозмутимо продолжает Себастьян, — с головой уходила в работу, у молодых людей попросту не было времени на подобную дурость, которой сейчас страдаешь ты. Тебе бы, собственно, стоит поучиться у них. И перестать винить себя в том, что произошло с Алоисом. Я знаю его куда дольше, чем ты. Он сильный парень и сам справится со своей личной жизнью. Не волнуйся, — как можно беззаботнее бросает Михаэлис, заметив, как всполошился Сиэль, — он сейчас дома. Я звонил его матери и все узнал про него. Он вернулся домой, поужинал, помог младшим братьям и сестрам сделать уроки, поболтал с матерью и недавно лег спать. Ты же знаешь, во время ссоры он может наговорить лишнего, о чем будет долго жалеть, поэтому не стоит воспринимать его всерьез. Сиэль некоторое время молчит. — Вы говорите мне правду? — тихим голосом спрашивает Сиэль. — Мне кажется, что почти все ваши слова — ложь… — Пересчитай, — зевает Михаэлис. — Хм, как ты уже понял, я действительно лицемер, но насчет Алоиса я бы никогда не стал… — он запнулся. — Л-лгать… Но забудь… — Себастьян, взмахнув рукой, встает с кресла и направляется к своей комнате. — Если ты сможешь спокойно спать лишь с мыслью, что Алоис дома — значит, держи ее при себе. А спать тебе действительно надо… Сегодняшний день не из легких. Он с легким скрипом заходит в свою комнату. В ней до ужаса мрачно, и кажется, что под кроватью и на полках уже не привычные слои пыли, а мутированные бесы, питающиеся физическими и моральными силами Себастьяна. Его комната иногда казалась удушающим и темным Адом — единственным Адом, в котором Себастьяну было удобно страдать. Он упал на свою красивую и комфортную кровать; помнится, были времена, когда он столь усердно выбирал ее, когда еще не уставал ходить по магазинам, хвалился ею пред мадам Пети и обожал на ней спать. Сейчас же это просто Машина Времени, телепортирующая его из одного утомляющего в другой. Всего лишь место, где Себастьян мог встретиться со своей усталостью лицом к лицу и затем, перестав с нею бороться, отдать ей на растерзание свое больное и ноющее тело. Себастьян не видел смысла переворачиваться на бок во время сна, когда можно было запросто спать на спине всю ночь и экономить энергию… Но сегодняшним днем Себастьян спал на правом боку, прижавшись к единственной подушке на кровати. Сейчас произошедшее казалось злой шуткой. Михаэлис думал, что Алоис просто шутит. И его проституция, и товарно-денежные отношения со взрослым мужчиной… Все это плохой анекдот из гнусного ситкома. Алоис сейчас должен быть дома, спать в своей постели, в своей пижаме. И завтра он отправится в школу, чтобы жить жизнью обычного юноши из обычной семьи. Лишь с этими мыслями Себастьян смог сомкнуть глаза, чтобы затем встретиться с новым днем. Себастьян ошибся: эти мысли нужны были не Сиэлю. Эти мысли, чтобы спокойно спать, нужно были ему самому.