Поэтому я существую.

Одно из самых трудных занятий для Изуку сейчас — дышать. Да и вообще сохранять спокойствие после такого. С каждой секундой его жизни становится все труднее и труднее. Постоянные прятки. Стресс. Боль. Ластик отвел его в учительскую после его маленького… Момента. Он не может сказать, как долго он просидел под деревом с солеными слезами на сухой коже, но он знает, что это было долго. Сдерживать себя во время допроса было все равно что пытаться удержать мину от взрыва. Когда он отошел от детектива, его нога сошла со спускового крючка. И она взорвалась. Жестоко. Его руки держат кружку с водой. Его кружка с водой. Ластик выделил ему одну из своих кружек с первого дня учебы и давал ее, чтобы тот наливал в нее воду или сок, когда приходил в офис или комнату отдыха, или даже кофе, если он хотел. На ней изображен маленький котенок. Может, учитель и не умеет проявлять ласку или доброту, но этот жест всегда будет вызывать у него теплые чувства. Независимо от обстоятельств, даже если они такие дерьмовые, как сегодня. Киришима ковыряется в ногтях рядом с ним на диване. Нервничает и заметно волнуется. Изуку видит это по его глазам и языку тела — его явное желание протянуть руку помощи. Это справедливо, учитывая, что он видел, как тот кричал под деревом. Ни один нормальный человек не почувствовал бы себя неловко. Все остальные вернулись в класс — даже несмотря на то, что спорили. Изуку тоже мог бы уйти, но Ластик хотел поговорить с Киришимой про… это. Неудачное время, но, учитывая, как быстро все сейчас происходит, скоро об этом узнает весь класс. Или вся Япония. Что бы ни случилось. Скорее всего, и то, и другое. — У меня проблемы, сенсей? — пробормотал Киришима, когда Ластик подошел к ним, держа в руках свежесваренную чашку черного кофе. У него определенно есть зависимость, но Изуку ничего не комментирует. — Честное слово, я не хотел подглядывать, я просто… — Ты не в беде, Киришима, — мягко говорит Ластик, поднимая руку. Он дует на свою кружку и делает глоток, садясь напротив них. — Нам просто нужно кое-что с тобой обсудить. Киришима расслабляется, снимая напряжение с плеч. — О… ох, хорошо. Изуку откидывает голову назад, глядя в сторону. Его большой палец проводит по боку прохладной кружки. — Малыш… Изуку смотрит на своего учителя, наблюдая, как сухие красные глаза превращаются в «обеспокоенного отца». — Ты уверен, что не против? Есть много вещей, в которых он не уверен, и да, эта — одна из них. Но… Киришима — тот, кому он может доверять. И, как он и думал раньше, лучше всего делать шаг за шагом. Он кивает, глядя на свои ноги. — Если в какой-то момент это будет слишком, пожалуйста, выйдите, — продолжает он, внимательно следя за и без того расшатанным психическим состоянием Изуку. Киришима нервно хихикает. — Вы заставляете меня нервничать, сенсей. — Изуку слышит, как он сглатывает. — Неужели все так плохо? Ластик качает головой. — Мидория многое пережил сегодня, да и вообще за весь период. Эта тема сейчас может быть для него тяжелой. Киришима медленно кивает. Он убирает руки обратно на колени, где возится с пальцами. В этот момент Ластик вздыхает и ставит свой кофе на журнальный столик перед ними. — Я думаю, вы пришли к выводу, … от разных людей, что он через многое прошел. Киришима снова кивает. — За ним… за ним охотятся, верно? — он поворачивает голову, чтобы посмотреть на Изуку. Но сейчас он даже не может смотреть Киришиме в глаза. Он ненавидит, когда на него так смотрят. — Та женщина в твоей квартире даже не смогла сказать, кто именно. Но, похоже, все очень плохо, сенсей. Ластик вытягивает ноги и немного раздвигает их, прочищая горло. — Мы… обсудим детали позже. — Он наклоняется вперед, ставя локти на колени. Его взгляд становится чуть более серьезным. — Но прежде чем я расскажу вам то, что собираюсь, я хочу, чтобы вы знали: Мидория не имел права голоса. Киришима наклоняет голову. — Мидория не хотел этого. Ему это было не нужно. Мне не хочется говорить это при нем, но сейчас он живет в кошмаре. Просто пообещай принять это во внимание. Ох, Ластик… — Эм… хорошо… — тихо говорит Киришима. Он снова смотрит на Изуку, но чувствует, что глаза его одноклассника говорят о другом. — Я обещаю. Ластик кивает. — Я не знаю, как еще это сказать, но Мидория — и уже больше года — разыскиваемый преступник. Глаза Киришимы практически вылезли из черепа. Черт побери… Христос, Ластик так легко все объяснил. Если бы Изуку не был измотан, он бы упал в обморок. — Что? — Тон Киришимы звучит почти обиженно. Растерянным. Он звучит… печально. — Почему я никогда… Ластик сцепил руки вместе, потирая костяшки указательным пальцем. Изуку сейчас просто хочет домой. Его тошнит от всего этого. Эмоции. — Никто не знает… — начинает Ластик. Он смотрит на Изуку. — Даже я не знал. Киришима терпеливо сидит. Ждет ответа. — …Как это вообще возможно? — Киришима бормочет. — Потому что люди не склонны связывать то, что я Цербер, на ежедневной основе. Изуку не сразу понял, что это он сказал, пока на него не уставились оба взгляда. Вот дерьмо, ладно. Это один из способов выдать себя. Он слегка пожимает плечами, делая глоток воды. — И многие люди не подозревают, что убийственный демон-волк — первокурсник. Ластик хмурится. — Малыш… — Будем надеяться, что детектив окажется таким же, — слегка усмехается он, покачивая головой. — Потому что если так, то эта встреча была бессмысленной… Киришима смотрит на него расширенными от ужаса глазами. Он выглядит в ужасе. Но не совсем… так, как выглядели бы многие люди, если бы они соединили все точки. Скорее, он выглядит так, как будто его убили в смысле «вот черт». Осознание того, что твой одноклассник чуть не умер 14 раз за неделю. — Мидория… Изуку вздыхает, глядя на свою кружку. — Ты очень хороший парень, Киришима. Я ценю твою компанию. Но когда дело доходит до меня… у многих людей есть свое мнение. — Он смотрит Киришиме в глаза. Полуулыбается. — Если ты собираешься что-то сказать, то сделай это сейчас. Я доверяю тебе, но иногда у людей бывает разная реакция. Глаза Киришимы влажные. Настолько, что Изуку может видеть свое отражение. Его мешки под глазами. Его усталые и беспорядочные волосы. Губы нахмурены. — Я бы предпочел, чтобы ты просто убрал это с дороги, — мягко добавляет он. Если чего Изуку и не ожидал в первый день своего возвращения, так это допроса и слез, которые только что выкатились из глаз Киришимы. Жирные, мокрые, текущие слезы. Изуку вздрагивает от этого зрелища. Никогда прежде он не получал такой реакции. Глаза Ластика тоже немного расширяются. — Я… — Ты все это время переживал? — Губы Киришимы дрогнули. Он сглатывает, когда падает еще одна слеза. — Приходить на занятия, справляться с… о боже, справляться с комментариями, пытками. Всемогущий пытался убить тебя, а он у тебя учитель. — Еще больше слез. — Я видел, как он пытался убить тебя. Это так странно. Изуку застыл на месте. Киришима такой сильный человек — счастливый парень, который всегда улыбается и болеет за своих друзей. Видеть, как он плачет, так тяжело. Киришима фыркает. — Ты чуть не умер на днях, а я просто позволяю людям давать тебе ужасные замечания. Я должен был быть твоим другом. — …Киришима… Это… — Мидория, какого хера? Какого хера? Две короткие мускулистые руки схватили его и обняли. Крепко. Это медвежье объятие. Очень эмоциональное медвежье объятие. Изуку смотрит на своего учителя, когда Киришима сжимает его. Он кладет подбородок на плечо Киришимы и кладет руку ему на спину. — Да… — моргает он, расслабленно прижимаясь к Киришиме. — Какого хера…

***

— Как все прошло? Наомаса поднимает взгляд от своих бумаг. — Разве ты не должен сейчас преподавать? Тошинори стоит там в своем уменьшенном виде — на его лице застыло нервное выражение. Увидеть его сейчас в полицейском управлении не ожидал. Как будто он последовал за ним сюда. — У меня занятия только во второй половине дня, — говорит он, входя в комнату. Наомаса хмыкает. Конечно. — Собеседование прошло нормально. Хотя немного странно. — Он опирается на руку, раскладывая бумаги на полу. С тех пор как он покинул школу, он пытался собрать воедино все подробности допроса. По большей части все были очень правдивы — несмотря на нервозность. Но все равно оставались вопросы. Почему именно этот результат мог оказаться безрезультатным? Почему все солгали на этот последний вопрос? Кто такой Мидория Изуку? — Как же так? Наомаса вздохнул, усаживаясь прямо. — Мидория Изуку. Тошинори кивает. — А… Наомаса вскидывает брови. А? Он наклоняет голову. Что именно происходит с этими двумя… Возможно, ему придется допросить и Тоши… Наомаса скрещивает руки. — Он очень умный ребенок. И талантливый. Мне кажется, я никогда не видел, чтобы ребенок его возраста вел себя так сдержанно на допросе. Тоши кивает, садясь в кресло напротив его стола. — Он интересный человек… Это становится утомительным даже для него. — Поговорим, — говорит Наоамса, заставая Тоши врасплох. — Прости? — Поговорим, — повторяет он. — Я хочу знать, что у вас двоих происходит, с вашей точки зрения. Тошинори качает головой. — Да ничего особенного не происходит. Ребенок просто не любит меня, и я не знаю, почему и чем вызвано его поведение. Ему даже не нужно активировать свой квирк, чтобы понять, что он говорит неправду. — Даже недавно? Мидория был крайне спровоцирован во время утренней тренировки. Никто не делает этого только потому, что ему так хочется. Благословение и проклятие работы детективом — постоянно чувствовать язык тела. Внимательно наблюдать за людьми, чтобы уловить их небольшие перемены в жизни или поведении. Тошинори прикусил губу и почесал затылок. Ему не по себе. — Я… спросил его. — Спросил? — Я спросил его. Для него это довольно быстро. Тошинори может быть туманным большую часть времени, но этот случай кристально ясен. Наомаса закрывает лицо руками и стонет. — Ты не… — Он превосходный кандидат, Наомаса! Со мной не поспоришь. Черт возьми, иногда он действительно бывает идиотом. — Тоши, он, блядь, ненавидит тебя. Он ненавидит тебя, а ты попросил его унаследовать твою силу, чтобы стать следующим символом мира? Тошинори сглотнул. — Прости, но, конечно, он сейчас зол на тебя. Ты полностью пренебрег его чувствами ради собственной выгоды, и я искренне удивлен, что он не выбил тебе зубы. — Поначалу я была против, знаешь ли, — возражает Тоши. — Я знаю, что он меня ненавидит. Знаю, что ненавидит. Но я не хотел этого знать, пока не спрошу. — А что ты хотел узнать? Если его ненависть — это все игра? Что он вдруг начнет греться в твоем присутствии, как фанат, как только ты раскроешь свой секрет? — Он сжимает переносицу, чувствуя, как начинает болеть голова. — Ты полный идиот. — Незу велел мне это сделать! — огрызнулся Тоши. Воу. Хорошо. — Погоди-ка, не торопись… Какого черта он заставил тебя это сделать? Тошинори разочарованно качает головой. — Не знаю. Он хочет, чтобы я что-то осознал. Понял что-то. Он даже решил выставить меня против парня на выпускном экзамене в пятницу — не желая слушать аргументы против. — Что? — Наомаса почти кричит. — Простите, он что, пытается вызвать у него приступ тревоги? Возможно, ребенок явно что-то скрывает, но выглядит он просто ужасно. Несмотря на то, что его допрашивали, Наомаса не мог не переживать за ребенка. Насколько ему было известно, Мидории всего 15 лет. Ребенок его возраста не должен проходить через такой стресс. — Я действительно не могу тебе сказать, — говорит Тоши. — Я до сих пор не знаю, почему ребенок так ненавидит меня, не считая OFA. Или почему директор и Айзава испытывают к нему какую-то странную привязанность». Наомаса сужает глаза и кивает. После допроса он понял, как Айзва относится к ребенку. Странно видеть, как человек, настолько увлеченный своей работой, опекает ребенка. Тем более, что теперь он получил новую информацию о директоре. Он вздыхает. Возможно, есть много причин, по которым эти двое привязались к ребенку. Возможно, это связано с семейными проблемами или чем-то еще. Но почему-то на ум приходит только Тоши. Вернее, его участие. Возможно, они просто защищают его или хотят, чтобы Тоши понял точку зрения ребенка через участие. Но это непрактично. Да и смысла в этом нет — все нужно воспринимать с долей соли. Наомаса смотрит на записки, которые он бросил на стол. Та, что от Мидории, лежит сверху. Он тянется к ней, берет и читает с середины вниз. — Ты уверен, что не знаешь, почему парень тебя недолюбливает? — спрашивает Наомаса, заглядывая в бумагу. Тоши агрессивно качает головой. — Не знаю, клянусь. Он снова опускает взгляд на записи. До этого момента парень говорил правду… Маловероятно, но… Он включает свою причуду. — Был ли какой-нибудь… момент, когда вы пытались нанести ему увечья? Тошинори выглядит подавленным этим заявлением. — Наомаса, я бы никогда. Наступает долгая пауза. Он откладывает листок с записями. — Не хочу спрашивать, но ты же меня знаешь, — Наомаса делает паузу, издавая усталый смешок. Он кладет руку на затылок. — Здесь много пробелов. — Я понимаю. — Тоши кивает. — Слишком много всего происходит, чтобы ты мог с этим справиться. — Да… — Наомаса смотрит на закрытую дверь. — Не могли бы вы оказать мне услугу? — спрашивает он, получая в ответ поднятую бровь от Тошинори. — Не могли бы вы захватить пару чашек кофе? Я, наверное, задержусь с этим допоздна. — Конечно». Тоши улыбается, вставая со своего места. — Черный, я полагаю? — Пожалуйста. — Наомаса улыбается. — Не стесняйся, бери, что хочешь. — Я всегда так делаю. — Тошинори буркнул, выходя из комнаты. Дверь захлопывается, и он выжидает пару секунд, прежде чем принять прямую позу. Наомаса глубоко вздыхает, опираясь локтями на стол. Он потирает виски. Все запуталось. Тошинори очень плохой лжец. Очень плохой. Но в этот раз… он был так честен. Его так задел вопрос. Если бы не его причуда, можно было бы подумать, что он говорит правду, ведь его мысли так легко уловить. Но… Он лгал.       

***

У Хитоши почти всегда возникает безумное дежавю, когда он находится в ванной. Точнее, когда Мидория заходит в ванную примерно в то же время, что и он, и чуть не бьет зеркало. Это почти комично, что он там каждый раз. — Ты в порядке? — спрашивает Хитоши, открывая дверь своей кабинки. С петель доносится гулкий скрип. Мидория в порядке: Не в порядке. По крайней мере, по мнению Хитоши. Он склонился над раковиной, словно его сейчас стошнит. Он всегда так делает в этот момент. Заметив Хитоши, отступившего от раковины, он улыбается. Его руки обхватили столешницу, и, когда они оторвались, Хитоши услышал неприятный скрип ногтей. — Это почти страшно, — говорит Мидория, повернувшись к нему лицом. Похоже, он плакал — по крайней мере, судя по покраснению носа и глаз. Да и вообще оцепенел. — Ты пытаешься преследовать меня или что-то в этом роде? — Его руки трясутся, как будто у него тремор. — Я собирался спросить тебя о том же, — говорит Хитоши, подходя к нему. — У тебя опять стресс? — Он проходит мимо Мидории и присаживается у стены. Сидя разговаривать с кем-то почти легче. Это делает разговор более непринужденным. — Ты даже не представляешь, — бормочет Мидория, присоединяясь к нему по другую сторону стены. Он слышит, как Мидория устало бьется головой о стену. — Наверное, можно сказать, что иногда я действительно чертовски ненавижу людей. Хитоши отворачивается к стене. — Не спорю. — Он пожимает плечами. Мидория медленно моргает и смотрит вперед. — Хочешь поговорить об этом? Мидория испускает долгий, долгий протяжный вздох, глядя в потолок. Лицо Хитоши смягчается. Может, этот парень иногда и внушает ужас, но, черт возьми, он уязвим. Он устал. Он похож на него. Хитоши становится интересно, что именно переживает Изуку за пределами школы. — Я сегодня слишком много говорил, — хмыкает Мидория. — Думаю, мне нужна минутка. Мне… мне нужно немного тишины. Хитоши кивает, бросая короткий взгляд на Мидорию, а затем опускает голову в центр. Он не спорит, позволяя тишине холодной ванной комнаты накрыть их, как простыней. Тишина — это то, что иногда нужно всем нам. Потому что, честно говоря, жизнь студента-героя никогда не бывает скучной и спокойной. Она никогда не бывает спокойной. Мидория снова вздыхает, и Хитоши краем глаза видит, как он закрывает глаза и расслабляется.

***

Юму чуть не стошнило, когда Мидория позвонил и сказал, что его допрашивал сам господин Детектор Лжи. В первый же день. Ее буквально затошнило. Хирото пришлось принести мусорное ведро, потому что он услышал рвотные позывы. Это было похоже на то чувство, которое испытывает человек, получивший огромную волну тревоги с полным желудком. Желчь ползет и клокочет внутри, желая вырваться наружу, чтобы освободить место для нервов. Парень и так много пережил за последние несколько недель. Это был не тот случай. Если бы у нее была власть, она бы забрала его из этой школы. Даже если она так счастлива, что он там, его там уничтожают. Эмоционально и физически. А сейчас… стоит ли оно того? С уходом Дай… С тем, как все закрутилось… Мидория не может с этим справиться. Юма не может с этим справиться. — Мы можем что-нибудь сделать для ребенка? — Юма говорит вслух в общей комнате. Она садится на диван, пытаясь успокоить свой желудок. — Например, пригласим его в кино или еще куда-нибудь? Хирото высовывает голову из кухни, а Юэ поднимает глаза от своего телефона, сидя в кресле. Сайома в последнюю очередь поднимается со своего места на земле. Он выглядит лучше — менее уставшим. Более счастливым. Юма вздыхает. — Парню нужен перерыв. — Она опускает взгляд на свои руки — кольцо на пальце. — Нам всем нужен перерыв. Это звучит неправильно. Сейчас, когда Дай нет, и так много всего нужно сделать, перерыв кажется эгоистичным. Они не могут отправиться на поиски с Сайомой, пока не успокоится ситуация с федералами — после Хосу еще рано. Все на взводе. Так что… сейчас они ничего не могут сделать. Они просто застряли в центре. — Мы можем глянуть фильм. У нас ведь остался проектор, который мы украли год назад? — говорит Хирото, возвращаясь на кухню. Она слышит, как его голос меняется по мере того, как он передвигается. — Да, — отвечает Юма. — Хорошо, хочешь пригласить всю команду? — Хирото выходит из кухни с бутылкой воды. — Или только ребенка? — Всю команду. Ребенку нужно побыть в обнимку с лужей. — Юма берет свой телефон с дивана. — Я уже занимаюсь этим. -- Команда Джейкоба: вечер кино сегодня, я приду в твою резиденцию, чтобы похитить тебя позже. -- Хирото смотрит на свой телефон, бросая на нее раздраженный взгляд. — Что? — спрашивает Юма. — Я не позволю им идти сюда самостоятельно. Хирото на секунду смотрит на Юэ. — Туше. -- Принц Зуко: Я не буду помогать тебе, если Старатель поймает тебя. Кчау: Тодороки, мы сейчас на занятиях, хватит переписываться. Принц Зуко: нет Карандашоголовый: Чей это класс? Принц Зуко: Мик-сенсей Карандашоголовый: Продолжайте переписываться Кчау: сенсей! Команда Джейкоба: ПФФФФФФФФ Карандашоголовый: Я бы с удовольствием присоединился, но мне нужно делать свою работу. Команда Джейкоба: Лааааан Дно: У нас через два дня долбаные финалы Принц Зуко: круто Хуй Ящерицы: вы можете отказаться, мы просто хотели дать всем возможность расслабиться. Хуй Ящерицы: Я слышал, что на допросе вам надрали задницы. Принц Зуко: да… Я не хочу об этом говорить -- Юма знает, что это было тяжело для всех, кому пришлось это пережить, не только для Мидории. По словам Ластика, тяжелее всех это перенес Тодороки. -- Команда Джейкоба: Это также для Мидории. Думаю, ему сейчас нужно побыть с друзьями. Дно: …хорошо, я пойду. Но если я провалю хоть один из своих финалов, я убью тебя. Команда Джейкоба: *кашль-кашль* простофиля Дно: утопись Команда Джейкоба: Есть, капитан! Принц Зуко: Я буду там, когда ты придешь за мной, думаю, перерыв — это хорошо. Принц Зуко: в частности, ради Мидории. Команда Джейкоба: Хорошо, у нас есть 2 симпатяги, кто следующий? Принц Зуко: Я даже не знаю, что означает это слово. Кчау: У меня комендантский час… Команда Джейкоба: К черту комендантский час, я знаю, где ты живешь, увидимся в 9, сукин сын. -- Хирото снова смотрит на нее. — Ты можешь не быть такой агрессивной с детьми? Юма фыркнула. — Не будь чувствительным, так я показываю, что мне не все равно. — Ммм… -- Карандашоголовый: Не хотелось бы это говорить, но прежде чем я уйду отсюда на целый день… Карандашоголовый: Я забыл добавить кое-кого, если вы не возражаете. Карандашоголовый: Я презираю необходимость добавлять сюда студентов, но так легче общаться. Если я знаю, где он может быть или что он знает. Хуй Ящерицы: Ох дерьмо? --- Юма поднимает глаза от своего телефона примерно в то же время, что и Хирото. Юэ бросает на них вопросительный взгляд и наклоняет голову. — Еще один? -- Карандашоголовый добавил Эйджиро Киришиму в чат Дно: Господи, блядь Эйджиро Киришима: Я не знаю, где я, но я счастлив быть здесь! Дно: Черт возьми… Дно: Дерьмовые волосы теперь знаешь? Эйджиро Киришима: Бакуго? Дно: Что тебе нужно? Эйджиро Киришима: В этом есть смысл Команда Джейкоба: БАХАХАХАХАХ Команда Джейкоба: Я не могу вспомнить, кто ты, но, черт возьми, я просто знаю, что мы будем лучшими друзьями Хуй Ящерицы: о, подожди, рыжие волосы и причуда закалки, верно? Эйджиро Киришима: Да! Эйджиро Киришима: Я так понимаю, что вы друзья Мидории? Со спортивного фестиваля? Хуй Ящерицы: те, которые тайные преступники? Да Эйджиро Киришима: да, не знаю, как я не заметил… Команда Джейкоба: о боже, теперь я знаю, кто ты. Команда Джейкоба изменила имя Эйджиро Киришимы на Дуэйн СКАЛА Джонсон. Хуй Ящерицы: Юма, мать твою! Команда Джейкоба: Дуэйн, ты не против сходить сегодня в кино? Команда Джейкоба: Я знаю, ты, наверное, только что узнал, что Мидория — человек-волк. Но я обещаю, что мы крутые. Дуэйн СКАЛА Джонсон: Во-первых: это, блядь, мужественное имя. Дуэйн СКАЛА Джонсон: Во-вторых: я бы с удовольствием. Тебе нужен мой адрес? Я прокрутил вверх и увидел, что вы нас забираете. Команда Джейкоба: Не, я найду твой дом Команда Джейкоба: У меня свои методы Дуэйн СКАЛА Джонсон: совсем не касается! Дно: Где ботаник? Он умер? Волк на палочке: Я очень даже жив Бакуго Волк на палочке: к сожалению :) Команда Джейкоба: пожалуйста, останься в живых достаточно долго, чтобы посмотреть фильм Команда Джейкоба: пожалуйста, я прошу тебя Волк на палочке: зависит от фильма Команда Джейкоба: У нас скачаны все фильмы «Сумерек». Команда Джейкоба: и все фильмы про барби, но это не важно. Команда Джейкоба: так Сумерки? Сумерки Кчау: Простите… Хуй Ящерицы: ТЫ ЖЕ СКАЗАЛА, ЧТО ПОШУТИЛА Хуй Ящерицы: КАК МЫ НЕ В ТЮРЬМЕ ПРЯМО СЕЙЧАС Милфа-змейка: Юма, я буквально думала, что ты шутишь… Волк на палочке: Неа, пошла ты, ты заговорила. Фильмы про барби и теперь мне нужно посмотреть фильм про барби Дуэйн СКАЛА Джонсон: если мы будем смотреть фильмы про барби, он должен быть в Сказочной стране или я подам на тебя в суд. Кчау: если я правильно понял, то фильмов около 50? Команда Джейкоба: Да, и? Мы не говорим об этом Дно: как твой компьютер не взорвался Команда Джейкоба: мы не говорим об этом Хуй Ящерицы: гребаный АД Юма Волк на палочке: возвращайся к своим требованиям, Я останусь в живых достаточно долго, чтобы посмотреть: Барби: Сказочная страна Волк на палочке: просто хочу, чтобы ты знала. Дно: рад, что у тебя, блядь, есть приоритеты Волк на палочке: отъебись, нижний мальчик Волк на палочке: ты читаешь романтическую мангу и плачешь об этом Команда Джейкоба: БАХАХАХА…

***

— Цель вот-вот пройдет мимо переулка 425, приготовьтесь. Ниши поправляет маску, закрывающую рот, и прижимается к холодному кирпичу переулка. Ее сузившиеся глаза смотрят на замаскированную камеру на стене перед ней. Она тихо хмурится. — Ниши, заходим сзади. Я прямо над тобой, готов к ответному удару. Ниши прикладывает палец к наушнику в ухе. — Принято. Над ней снайпер, палец которого, скорее всего, лежит на спусковом крючке. Готов уничтожить цель, если ситуация обострится. Или ее. Она сглатывает и сует руку в карман жилета. — Сейчас. Ниши вытягивает руку, хватая цель за запястье и выдергивая ее в переулок. Он задыхается, а Ниши зажимает ему рот рукой, заставляя замолчать. Мужчина. Возраст 25 лет. Он корчится в ее руках. Ниши вытягивает чешуйчатый хвост и обвивает его вокруг туловища. Причуда: королевская акула Она чувствует, как его зубы превращаются в острия за ее рукой. Рука в жилете вытаскивает иглу и втыкает ее ему в шею. Он вскрикивает, когда ее большой палец выталкивает жидкость из сосуда в его тело. Он затихает, и она чувствует, как его силы ослабевают, когда он теряет сознание. Что-то мокрое капает на ее руку, прикрывающую ему рот. Ей не нужно приглядываться, чтобы понять, что это слезы. Она узнает их по теплу и запаху соли. — Прости, — слабо шепчет она, когда он затихает. Ее горло сжимается — возможно, она присоединится к его слезам. Ниши осторожно опускает его на землю, поворачивая голову в сторону. Она прикладывает палец к наушнику. — Цель 09 готова к третьей фазе. — Понял, ты знаешь, что дальше. Ниши тихонько вздыхает и тянется в карман, чтобы достать перчатку. Она надевает ее, потянувшись за курткой мужчины. Рука роется в боковом кармане и достает его телефон. Экран новый и более тонкий — должно быть, новая модель… Она сдвигает экран в сторону — в сторону экстренных контактов. Ее пальцы набирают 119, и она с треском роняет телефон на землю. Экран трескается. Ниши встает, не отрывая взгляда от тела жертвы. — Мне очень жаль. — 119, что у вас случилось? Она бежит в переулок.

***

Шото сидит за своим столом и пишет в блокноте. Его глаза периодически перебегают с часов на страницу. Он считает часы и тикающее время, а также свой усталый почерк. Он не мог сосредоточиться сегодня, после сегодняшнего утра. Из-за этого он потерял концентрацию на уроке и отстает по записям. Отстал от всего, что было сегодня. Все, о чем он мог заставить свой мозг думать, — это о допросе. Вопросы, которые ему задавали. Его ответы. Как он ничего не смог сделать. Его рука на секунду перестала писать. Чувствовать себя таким бесполезным было очень неприятно. Особенно когда речь идет о близком человеке. Он никогда не сможет лично понять боль, которую Мидория испытывает сейчас, или боль, которую он испытывал в течение последнего года — было бы неправильно с его стороны сравнивать их проблемы. Но он понимает эмоции Мидории. Почему он чувствует боль. Почему он не в порядке. Люди говорят о нем, как о диком животном. Даже детектив. Тошно было смотреть, как Мидория падал на землю этим утром — плакал до тех пор, пока не порвались голосовые связки. Рыдал так сильно, что не мог дышать. Выглядел таким слабым и хрупким. Это было похоже на то, как кто-то такой сильный ломается, словно крошечная веточка в лесу, на которую наступили. Он человек. Но ни один человек не должен чувствовать себя таким хрупким и сломанным. Шото с треском кладет карандаш на стол. Обидно, что люди считают такого доброго и хрупкого человека хладнокровным убийцей. Что герои, совершившие худшие поступки, свободно разгуливают по улицам, и их хвалят. Шото вздыхает и снова берется за карандаш. Но что-то мешает ему писать дальше. Сверху доносится лязгающий звук — как будто что-то стучит по черепице. Он наклоняет бровь и смотрит вверх. Юма рано? Раздается неистовый треск, затем звук царапающих по черепице ногтей. Вскрик, затем громкий стук и шелест кустов за окном. Да. Она рано. Он вздыхает, встает и идет к своим сёдзи. Открывает его. — Ты когда-нибудь бываешь изящной? — пробормотал он. Юма распростерлась на земле, потирая голову огромным когтем. Она стонет и смотрит на него. В ее шерсти застряли листья и палки. Он закатывает глаза, полуулыбаясь. Он наклоняется и берет свои ботинки, прежде чем выйти и захлопнуть за собой дверь. — Кажется, я забыл упомянуть, что моя черепица защищена от животных. Она рычит на него, заставляя его фыркнуть от смеха.

***

Для Изуку наличие такого количества союзников — почти стресс. Бакуго, Иида, Тодороки, Ластик — Киришима теперь в курсе. К счастью, он воспринял это нормально, несмотря на неожиданные слезы. Но теперь, когда он знает, еще один человек в опасности. Еще один человек, которого Мортифер может отнять у него. Но даже если этот недостаток причиняет боль его внутренностям, он все равно чувствует себя полноценным, когда они рядом. Любит. Он не одинок. Лежа на кровати, он проводит рукой под рубашкой по изуродованному шрамом животу. Он чувствует, как большой палец проводит по чувствительным участкам, заставляя его вздрагивать. Болезненные воспоминания, напоминания и боль. Он не знает, догадался ли детектив о том, что он правдив, и вообще, считал ли его правдивым. Он не знает, станет ли когда-нибудь лучше. Сможет ли он снова почувствовать себя нормальным. Увидит ли он когда-нибудь Дай. Он вздыхает и смотрит в сторону. Луна ярко освещает его комнату. Он видит, как крошечные частички пыли парят за окном, словно лесные пичужки. Внутри него царит оцепенение. Чувство нормальности, которого не должно быть — словно паразит, заражающий его самочувствие. Странно думать, что его жизнь стала такой. Непредсказуемо предсказуемой. Холодно. Тихо. Раздается протяжный, мягкий вой. Он моргает. Это было тихо. Изуку садится, сползает с кровати. Он подходит к окну, чувствуя, как болят ноги и руки с утра. Он улыбается. Юма и Тодороки стоят на крыше соседнего дома. Их волосы блестят от лунного света, практически демонстрируя их соседям. Тяжесть в груди исчезает, когда он видит, как Юма одаривает его неловкой волчьей улыбкой. Он отпирает окно и открывает его. Дежавю настигает его, когда он вылезает наружу. Он даже не удосуживается надеть обувь. Как он делал это каждую ночь на протяжении последнего года, он выпрыгивает наружу. Крыша совсем недалеко. Благодаря опыту и отсутствию страха ему удается приземляться нормально. Но прошло уже немало времени. Он приземляется и тут же теряет равновесие, чувствуя, как пара рук хватает его прежде, чем он успевает упасть вперед. Он знает, что это Тодороки — по нескольким причинам. Изуку хватает руку, лежащую на его плече, и сжимает ее. — Спасибо. Юма кладет свою лапу ему на спину, и он поворачивается, чтобы посмотреть на нее. — Готов к веселью? — с ухмылкой говорит она. Изуку улыбается. — Всегда готов. Она протягивает ему руку. Он качает головой. — В последний раз, когда ты несла меня на руках, ты чуть не уронила меня посреди автострады. Она улыбается. — Это был несчастный случай! — Со мной все будет в порядке, — говорит он, глядя то на Тодороки, то на Юму. — Мне нужно проверить, справлюсь я с этим или нет. Они выглядят так, будто хотят не согласиться, но молчат, давая ему немного свободы. Он так и не изменился с той ночи в Хосу. Осложнения и все остальное. Он не сказал бы, что скучал по этому, но было странно постоянно находиться в своем обычном состоянии. Но если бы он по чему-то и скучал, так это по ветру в лицо, когда он бежал по зданиям вместе с Юмой. Свободы. Или, на самом деле, по ощущению, когда отпускаешь себя. Поначалу это больно. Меняться. Его шрамы еще свежи, а тело все еще внутренне беспорядочно. Конечности болят, его тошнит. Это было бы удивительно, если бы сейчас у него ничего не болело. Ему требуется секунда, чтобы привыкнуть к массивным клыкам во рту, четырем глазам и большому размеру. Он даже забыл, что сейчас почти выше Юмы. Иногда он чувствует себя существом из дешевого фильма ужасов. Он чувствует дуновение ветерка на своем носу, сквозь перья и мех. Он чувствует запах воздуха. Он медленно вдыхает и выдыхает через нос, на мгновение закрывая глаза. Он еще столько всего видит, чувствует и слышит. Машины, грохот мусорных баков, аромат свежеприготовленных булочек и старой листвы. Изуку отводит голову в сторону и открывает глаза. Тодороки стоит рядом с ним, протягивая руку. Изуку прижимает к ней морду и трется о тепло ладони. Он чувствует, как его рука переходит на бок, поглаживая шерсть. — Ты действительно удивительный, Мидория. Изуку чувствует, как его губы растягиваются в улыбку, а затем наклоняет голову, чтобы поднять Тодороки на спину. Его руки остаются на нем — успокаивающе. — Ладно, взрывной мальчик следующий. Спорим, что он закричит, если я вытащу его из окна? Изуку фыркает. — Я дам тебе кредитку моего отца, если он не взорвет тебе лицо, — замечает Тодороки, вызывая хихиканье у Мидории и ухмылку у Юмы. — Договорились, леденец.

***

Кацуки не думал, что сегодня его схватят и вытащат из окна. Но, черт возьми, это случилось. Записывая в блокнот в наушниках, он впервые за несколько дней не был настороже. Это было почти терапевтическое занятие — просто писать и делать то, что нужно для урока. Не думая ни о чем, кроме домашнего задания, лежащего перед ним. А потом когти оборотня схватили его за лодыжку и вышвырнули из окна, как тряпичный мячик. Все было как в тумане. Он зарычал, как маленькая собачка, и тут же рефлекторно вытянул руку и выпустил взрыв. Он приземлился на крышу соседнего дома с громким стуком, почувствовав острую боль в боку. Его тело упало так, будто его кто-то сбросил с высоты — не очень-то грациозно. — Черт, — простонал он, глядя на то, во что только что врезался. Деку и чертов Половинчатый хохочут до упаду — признаться, смотреть, как демон-волк смеется рядом с тем, кто редко проявляет эмоции, немного тревожно. Юма трет покрытое сажей лицо, из ее горла вырывается хныканье — в общем-то, это говорит о том, что ее поймали с поличным. — Ах ты, задница, — говорит он с рычанием. — Я могла бы оторвать тебе лицо. Юма рычит, показывая средний палец Деку и Половинчатому, а затем поворачивается к Кацуки. Ее лицо выглядит чертовски нелепо. — Мы поспорили, — говорит она. — Короче говоря, я проиграла. Деку агрессивно фыркает через свое длинное рыло. Кацуки моргает. — Я тебя буквально ненавижу. Она закатывает глаза и встает. — Да, да, я тоже себя ненавижу, пойдемте уже. На секунду ему показалось, что эта чертова собака усвоит урок. Но нет. Не усвоила. Схватив его за запястье, она без всякого предупреждения прыгает на соседнюю крышу. — ТЫ КУСОК ДЕРЬМА!

***

Происходящее было… травмирующим, если не сказать больше. Сегодняшний день был для Эйджиро более эмоционально изматывающим, чем его школьные годы. Это, конечно, не сравнится с тем, что пережил Мидория, но именно поэтому он так измотан. Услышать, что его друг и одноклассник страдал все это время, а он ничего не делал? Что он ничего не знал? Что подобное может случиться с человеком его возраста? Это ужасает. Эйджиро лежит в кровати под одеялом и бездумно листает социальные сети. Экран телефона — единственный источник света в его комнате, кроме уличных фонарей за окном, едва освещающих окрестности. Здесь тихо, и все кажется неподвижным. Несмотря на то что его дом находится недалеко от города, гул машин — тихий звук по сравнению с его кричащими мыслями. После сегодняшнего урока он чувствовал себя не в своей тарелке до конца дня. Он жалеет, что не может обнять Мидорию подольше. Дать ему понять, что он рядом. Сделать больше. Но все, что он мог сделать, это поплакать о нем. О его переживаниях и душевной боли. Сказать, что не все в порядке. Но слова всегда лучше, чем невербальные всхлипывания. По крайней мере, по его мнению. За окном его внимание привлекло движение. Оно быстрое, но достаточно медленное, чтобы он успел его заметить. Он садится, выключая телефон. Раздается мощный вой. Он отдается эхом, как зов мистического зверя в лесу за окном. Он ничего не видит, но ветер заметно усиливается. Он обдувает деревья, ветки, листья. Слегка колышет его шторы. Призрачное рычание. Занавеска колышется, закрывая оконный проем. Когда она опускается обратно в нейтральное положение, там что-то есть. Или действительно… Кто-то. Ярко-зеленые глаза, густой черный мех. Хруст позвоночника. Резкое дыхание и ветер. Эйджиро обнаруживает, что его рот слегка приоткрыт. Он закрывает его. — Мидория… — бормочет он, снимая с себя одеяло и чувствуя, как прохладный воздух тут же попадает на его открытую кожу. Его одноклассник не шевелится, не сводя с него глаз. Он пугает, признает Эйджиро. Его рост, его глаза, его большие клыки. Но, несмотря ни на что, за всем этим скрывается человек. Он подходит к развевающемуся занавесу, чувствуя, как холодный ветерок касается его лица и расчесанных волос. Чем ближе он подходит, тем сильнее слышит дыхание Мидории. Тем сильнее он чувствует силу, исходящую от его кожи. Чем ближе он подходит, тем больше осознает, насколько он невероятен. Насколько он реален. Эйджиро останавливается у окна. Мидория стоит прямо перед ним, глаза медленно моргают. Он дышит чуть тяжелее — вздыхает. Его спина сгорблена до такой степени, что плечи торчат наружу, костлявые и неудобные. На это грустно смотреть, с ненавистью подумал Эйджиро. Грустно смотреть на его онемевшие глаза. На его покрытое шрамами тело. Но… Он… — Ты потрясающий, — говорит Эйджиро вслух. Уши Мидории подергиваются от ветра. Его длинная морда складывается в крошечную улыбку, прежде чем он просовывает голову в окно. Эйджиро хочет потрогать его шерсть. Он хочет узнать, мягкий ли он. Действительно ли его присутствие настолько реально. Инстинктивно Эйджиро протягивает обе руки и касается каждой стороны лица Мидории — словно приветствует новую собаку, которую встретил. На его вопрос был дан ответ — мех у него мягкий. Пушистый. Его голова огромна — едва помещается в окне. Кажется, что он держит голову лошади, только больше. Он так нежен с Эйджиро. Терпелив. Совсем не так, как минуту назад, когда глаза Эйджиро встретились с его глазами. Как будто Мидория хотел прийти сюда с пугающим присутствием, чтобы посмотреть, как он отреагирует. Не закричит ли он, не вскочит ли, не возьмет ли назад все, что наговорил сегодня утром. Но нет, он никогда не сделает этого. Никогда. — Ты закончил с этим дерьмом из «Как приучить дракона»? А то я хочу уйти, — Бакуго появляется из-за угла, заставая Эйджиро врасплох. Тодороки стоит позади него с улыбкой на лице, явно забавляясь. Мидория раздраженно хмыкает. Он отступает от окна и, взмахнув хвостом, наносит Бакуго удар. Бакуго раздраженно рычит, отталкивая хвост. — Еще раз так сделаешь, я вызову тебя. Мидория смотрит на него с честным лицом, а затем бьет его еще сильнее. Эйджиро тратит все силы, чтобы не рассмеяться, когда Бакуго хмурится, как ребенок. Тодороки даже не пытается, он смеется прямо над несчастьем Бакуго. Бакуго на мгновение бросает взгляд на Мидорию, и лицо его тут же напрягается, когда он что-то замечает. — Не смей… Еще одна большая фигура, похожая на фигуру Мидории, налетает на него. Она еще сильнее ударяет Бакуго хвостом, отправляя его в полет. Эйджиро наблюдает, как в тусклом свете становится видно его тело, словно возбужденного щенка. Черт возьми, это же Джинроу. Мститель-оборотень. Он никогда раньше не был так близко к ним. Их высокое, длинное тело. Длинные когти, узкие глаза и острый влажный нос. Прежде чем Бакуго поднялся на ноги, оборотень издал яростный смешок. Глаза расширяются, тело переходит в режим бегства, то есть в режим борьбы или бегства, и Бакуго отпрыгивает от светящегося кулака. — Хочешь повторить это снова, маленькая сучка? А? Эйджиро моргает, наблюдая, как Бакуго буквально преследует оборотня с яростью, сравнимой с яростью бешеного енота. Это… интересное зрелище. Мидория закатывает глаза и коротко фыркает, пока Эйджиро наблюдает за происходящим с полным замешательством. Он оглядывается на Эйджиро, подавая знак головой присоединиться к ним снаружи. На заднем плане раздается вскрик, затем быстрая искра и бум — звук, похожий на взрыв петарды. Эйджиро не удержался и хихикнул. — Так вот как обстоят дела с линчевателями? — Он кладет руку на подоконник, а затем перепрыгивает через него и присоединяется к Мидории в прохладном ночном воздухе.

***

— Вы действительно считаете необходимым хватать меня и вытаскивать из окна? — сурово говорит Иида. Изуку спускается в укрытие, прижимая к себе Киришиму и Тодороки, за спиной Юмы и остальных двоих. — Она и с Бакуго так поступила, так что ты не совсем особенный, — говорит Тодороки, соскальзывая со спины Изуку. Иида смотрит на лицо Юмы. — Вижу, не все прошло гладко для тебя. Ее лицо все еще покрыто сажей, а волосы слегка подпалены. Она раздраженно ворчит, прежде чем идти вперед. — Ее тупость, блядь, заслужила это, — говорит Бакуго, идя позади, засунув руки в карманы. Иида не отстает. Изуку чувствует, как Киришима соскальзывает с него через несколько мгновений после Тодороки. Приземлившись, он теряет равновесие, забыв, как высоко он находился от земли. Изуку закидывает нос ему за спину и ловит его. Он был нехарактерно нежен с ним все время, пока тот держался. Хотя Киришима не мог причинить ему вреда, он все равно держался за его хребет и шерсть мягкими пальцами, чтобы не причинить дискомфорта. Это было странно, но не обязательно вызывало ненависть. Изуку смотрит на Киришиму. Его красные глаза смотрят на Изуку, напоминая восторженный взгляд ребенка. Рот слегка приоткрыт, он выглядит почти изумленным. Изуку медленно выдыхает, позволяя давлению на суставы ослабнуть. Его кости трещат, а кожа растягивается, меняя форму тела. Снятие напряжения с его тела похоже на то, как если бы он зашел в горячую ванну после долгого рабочего дня. Неудобно, но, боже, как приятно. Его шея громко хрустит. Изуку рад, что не может увидеть это своими глазами — ведь если это выглядит так, как он чувствует, это не может быть красиво. Но, к сожалению, Киришима получит шанс увидеть это в первом ряду. Он застонал от дискомфорта, когда его теперь уже безволосые колени коснулись земли. Его одежда в полном беспорядке, но это то, что он получил за то, что ушел, не надев костюм. — Извини, это не очень приятно видеть, — говорит Изуку, вставая во весь рост. Его спина трещит. Киришима качает головой. — Ты не можешь это контролировать, чувак. Согласен, это не очень красиво, но я не могу представить, каково это для тебя. Изуку кивает, глядя вперед. Ничего такого, к чему бы он не привык. Он практически голый, но в данный момент он действительно ничего не может сделать. Его шорты держатся на волоске. — Ты странно спокоен, — говорит он, начиная идти по коридору. У него слабеют колени. — Для человека, который узнал, что я разыскиваемый преступник, не прошло и десяти часов, ты не выглядишь испуганным. Киришима присоединяется к нему. — С чего бы это? Изуку поднимает бровь. — Ладно… справедливо. — Киришима коротко потирает затылок. Его глаза скользят по залам, изучая окружающую обстановку, пока он идет с Изуку. Изуку тихонько выдыхает. — Странно иметь друзей, которым не все равно. — Он смотрит вперед, на ссорящихся Юму и Бакуго. — И вообще, есть шанс почувствовать себя нормальным. Киришима смотрит на него, а затем засовывает руки в карманы шорт. — Ненавижу, когда тебе приходится так думать. Изуку пожимает плечами. — Это моя жизнь, трудно не думать так. — Но это все равно не делает это нормальным. Изуку смотрит на Киришиму. — Мне очень жаль, чувак. — В его глазах отражается грусть — жалостливая грусть. — За то, что не был рядом с тобой. — На его лице написано чувство вины. Это видно по тому, как он закусывает губу и смотрит вниз. — Я знаю, что обстоятельства были не самыми лучшими, но… я рад, что теперь знаю. Изуку наклоняет голову. — Потому что теперь я узнаю тебя настоящего, а не только маску. — Киришима с улыбкой смотрит на него. — Ты очень хороший человек, Мидория. Даже если люди думают, что это не так. Надеюсь, ты это знаешь. … ох. Лицо Изуку смягчается. — Я… Они поворачивают в общую комнату, и на него бросают что-то матерчатое. — Надень какую-нибудь чертову одежду, парень. Изуку ловит то, что выглядит как толстовка и треники. Они явно принадлежат Юме. Не из-за размера, а потому что на толстовке спереди написано «Я <3 милф». — Я вообще-то думал посмотреть «Барби: Сказочная страна» голой, к твоему сведению. — Извините, что я вас огорчаю, но у нас официальное заведение, — говорит Хирото, беря со шкафа коробку крекеров с животными. — Никаких рубашек или штанов, значит никакой Барби. — Он лезет в коробку и достает горсть крекеров. — Вполне справедливо. Изуку на мгновение выходит из комнаты, накидывая на себя сменную одежду в прихожей, а затем заходит обратно. Его взгляд устремляется на диван, где лежит Бакуго, держа в руках телефон. Его лицо совершенно бесстрастно. Срабатывает вспышка. — Ах ты, сука, — говорит Изуку. Бакуго сохраняет то же стоическое выражение лица. — Просто хочу сказать, что теперь это твоя контактная фотография на всю оставшуюся жизнь. Юма гогочет. — Бакуго, это было очень неуместно, — говорит Иида из другого конца комнаты. Изуку пожимает плечами. — Эх, теперь мы квиты. У меня на телефоне его контактная фотография, где он ест дерьмо со скейтборда, когда ему было четыре года. — Прошу блять прощения, мать вашу? Тодороки фыркает рядом с Бакуго на диване, получая в ответ жесткий удар локтем по ребрам. Комната полностью обставлена в угоду уютному театральному залу. Кресла сдвинуты в сторону, минус диван — куча подушек и одеял собрана у подножия дивана, как гнездо. К стене прикреплена большая простыня с проектором перед ней, явно старым и дряхлым. Киришима уже устроился в гнезде из одеял вместе с Бакуго и Тодороки на диване. Иида на кухне вместе с Хирото — они хватают бутылки с водой, а Юма стоит высокой и неуклюжей с каждой закуской на планете в своих длинных руках. — А где Юэ и Сайома? — с любопытством спрашивает Изуку. Что-то ударяет его по спине. Он оборачивается и видит большие, мягкие львиные глаза. Ну и ну. Неважно. Изуку протягивает руку, чтобы почесать Сайому за ушами. Юэ появляется из-за спины Сайомы и с широкой улыбкой на губах гладит Изуку по волосам. — Ты выглядишь намного лучше, Сайома, — говорит Изуку, когда Юэ проходит мимо него в комнату. — Ты хорошо адаптируешься? Сайома кивает, его грива покачивается в такт его движениям. Он выглядит намного чище. Хорошо отдохнувшим. — На днях мы его искупали, — говорит Хирото из кухни. — А под ванной я имею в виду, что мы облили его из шланга и использовали мыло для мытья машин, потому что это все, что у нас было. — Это просто чертовски грустно, — кричит Бакуго, пряча смех. Сайома передергивает плечами, пытаясь пожать ими, и входит в дверь. Он сразу же устремляется к Тодороки, прижимаясь мордой к его руке. Его крокодилий хвост слегка виляет. Это довольно мило. Немного тревожно, но мило. — Он пахнет, как новая машина, — фыркает Бакуго, когда Сайома ложится перед Тодороки. — Лучше, чем канализация, — говорит Хирото, бросая в него бутылку с водой из кухни. Он ловит ее одной рукой, закатывая глаза. Изуку входит в комнату и устраивается в гнезде из одеял рядом с Киришимой. Краснолосый ухмыляется, садясь, — он счастлив и доволен тем, что его окружают. Странно находиться рядом с таким счастливым человеком. Они оба прислонились к Сайоме, чувствуя тепло его меха сзади. Юма подбирается к гнезду из одеял, обхватывая его полными руками, а затем сбрасывает все одеяла на землю с коллективным пластиковым треском. Половина из них приземляется прямо на Изуку. — Блядь, Юма, — простонал Изуку, отталкивая все пакеты от своих ног. Хирото заглядывает на кухню. — Господи, Юма, я же просил закуски, где ты их вообще взяла? — Из твоей задницы, — говорит она, прежде чем схватить пакет с горячими читосами из беспорядочной кучи. Хороший вопрос, учитывая, что некоторые из этих продуктов даже не продаются в Японии. Она опускает свое длинное тело на диван, наваливаясь всем весом на Тодороки и Бакуго. Бакуго рычит на нее, когда она устраивается так, что ее голова оказывается на руке дивана рядом с ним. — Убери от меня свою жирную задницу. Она поворачивает голову и засовывает коготь в пакет, а затем достает комок читос. Она заталкивает их ему в рот. — Ммф… — …Читос разлетаются повсюду. Он снова рычит, только на этот раз он похож на маленькую крысиную собачку. Он жует еду во рту с суженными глазами — он недоволен своим положением. Тодороки приподнимает ноги Юмы, выскальзывая из-под них. Он садится, прислонившись спиной к Сайоме, а сам устраивается рядом с Изуку. — Утром у нас занятия, так что после фильма мы все должны уйти, — говорит Иида, выходя из кухни и держа в руках четыре бутылки с водой. Юэ показывает букву L над лбом и берет одну из бутылок из его рук, сидя на своем обычном барном стуле. Изуку фыркает. — Извини, Иида, но здесь не существует временных ограничений. — Вы, ребята, классные, так что я не жалуюсь, — говорит Киришима, протягивая руку к одному из пакетов с закусками, стоящих у их ног. Иида присоединяется к нему с другой стороны и садится с прямой осанкой. Он протягивает каждому бутылку с водой. — Если завтра я засну на уроке, вы понесете ответственность, — сурово говорит Иида, открывая свою бутылку. — Пфф, ладно, — саркастически говорит Хирото. — Похоже, это скорее твоя проблема. — Он выходит из кухни и направляется к компьютеру, установленному у проектора. Несколькими щелчками он заставляет лист загореться. Из проектора доносится противный звук — жужжание и скрип. — Он ударяет по нему кулаком, и тот останавливается. Экран превращается из белого в начальный экран Барби: Сказочная страна. Юма шутливо завывает от радости. Чертова Сказочная страна. — Если компьютер взорвется из-за вируса, я знаю, кого винить, — замечает Хирото, нажимая на кнопку «play» на компьютере. Он снимает ботинки, хватает один из них и бросает в стену. По нелепой случайности его ботинок попадает в выключатель. — Ведро, — говорит он с прямым лицом, усаживаясь в кресло. Юма поперхнулась читосом. — Ты не просто так это сказал, — усмехается Изуку. — Черт побери, какая графика, — Бакуго даже не задумывается, когда показывают начальные титры, не обращая внимания на их разговор. Изуку продолжает смеяться, оглядываясь назад. — Я не знаю, о чем ты говоришь, потому что это искусство. — Йоу, Мидория, — бормочет Хирото, привлекая его внимание. — Брось мне карамельную кукурузу. Он так и делает: хватает пакет и бросает ему. По привычке Хирото открывает пакет и стягивает с себя маску. Он замирает. Ах, черт… Отведя глаза в сторону, он и Киришима устанавливают прямой зрительный контакт. Изуку чувствует вторую руку «я убит». Ему хочется прикрыть глаза, так как они двое продолжают смотреть друг на друга. Никто не может предсказать, как кто-то отреагирует на его челюсть. Даже Киришима. К сожалению, его рот не совсем эстетичен и… не очень красив. Он настолько не уверен в себе, что иногда не ест в присутствии людей. Изуку это никогда не волновало, это его часть, но это не значит, что Хирото не беспокоится об этом постоянно. — Ого… — говорит Киришима. Хирото сглатывает и снова натягивает маску. — Мы совпали! — радостно говорит Киришима. Хирото останавливается. — Что… — Это так круто! Я редко встречаю людей с такими зубами, как у меня, — Киришима широко улыбается, демонстрируя свои большие акульи зубы. Рот Хирото слегка приоткрыт. Киноэкран освещает его лицо, заставляя влажные глаза ярко блестеть. Он улыбается. Изуку может сказать, что именно эта улыбка сделала его год счастливым. — Мидория. Теперь он мой сын. — Ребята, вы можете заткнуться? — говорит Бакуго, когда на экране появляется Биббл. — Черт, у Бакуго действительно правильные приоритеты, — шутит Киришима. Бакуго шлепает его по затылку. — Ой-ой-ой. — Бакуго! — кричит Иида. Хирото хихикает, стягивая маску до конца. Он с улыбкой смотрит на свою закуску, отбирает пару кусочков и кладет их в рот.

***

Фильм закончился через пару часов. По мнению Шото, это был вполне приличный фильм — графика могла бы быть и получше, но герои были симпатичными. Это был фильм доквирковой эпохи, так что все было ожидаемо. Все, кроме него, Юэ и Хирото, валялись на земле под кучей одеял. Уже полночь, и день для большинства был долгим. — Ты еще не спишь, малыш? — спрашивает Хирото со своего стула. Шото кивает. Он чувствует, как грудь Сайомы прижимается к его спине, а на руке лежит когтистая лапа Юмы. Разница в текстуре меха заставляет его дрожать. Их громкое дыхание синхронизировано, как тиканье двух часов, и находиться рядом с такими крупными животными с ослабленной защитой почти невыносимо. Юма буквально навалилась на Бакуго, но блондина это, похоже, не волнует. Он выглядит вполне мирным во сне — в кои-то веки его лицо не выглядит зажатым. На его плечо опускается груз. Он смотрит в сторону и чувствует, как вьющиеся волосы Мидории касаются его шеи и щеки. — Ну вот, теперь ты там застрял, — говорит Хирото, вставая со стула. — Таков закон. Шото закатывает глаза. Мидория вырубился, глубоко засыпая на его плече. Он был измотан. Глубоко измотан во многих отношениях. Это справедливо, он слишком много пережил за один день. Удивительно, что он не потерял сознание раньше. Шото прислонился щекой к голове Мидории. Он такой… спокойный, когда спит. Тихий. Это безмятежное чувство — быть так близко к человеку, чья бдительность ослабла впервые за несколько недель. — У тебя все хорошо? — спрашивает Хирото, подбирая с земли пустые пакеты и бутылки. Юэ помогает ему, забирая вещи из его рук и отправляя их в мусорное ведро на кухне. — Я знаю, что сегодняшний день был больше для Мидории, но все вы, ребята, прошли через многое этим утром, не только он. Шото медленно моргает, чувствуя, как волосы Мидории путаются в его ресницах. — Я не знаю, — честно отвечает он. — Это было… много. Допрос… само по себе было худшим событием в жизни. С этим, пожалуй, согласится каждый. — Я расстроен, — говорит он, глядя в сторону. — Я просто хотел бы сделать больше для Мидории… Хирото вздыхает, передавая свой мусор Юэ. — А разве не все мы хотели бы? Он подходит к ним двоим, берет одно из одеял из кучи и накрывает их. — Но… ты и так уже много делаешь, — мягко говорит он. — Просто быть его другом — вот что помогает ему пережить неделю. Разделите боль, будьте кем-то, на кого можно опереться, выслушайте. Иногда это единственное, что имеет значение. — Он подмигивает Юэ и идет на кухню. — Постарайся немного поспать, малыш. Шото кивает головой Мидории. Он расслабляет свое тело, позволяя себе устроиться поудобнее в окружении Сайомы и Мидории. Он чувствует тепло их тел и их дыхание. Да… Он закрывает глаза.