Поэтому я существую.

      Толпа кричит и ликует от восторга. — Разорвите его на части!!! — Вырвите ему глотку!       Зубы вонзаются в кожу, и кровь брызжет на дно ямы. Рев и рычание. Когти, царапающие цемент, и бульканье крови в горле.       Крик одобрения. — Убей его!       Плоть хлюпает и ломается. — Ниши.       Высокая и молчаливая Ниши, сложив руки за спиной, поворачивает голову через плечо. — Что такое?       За ее спиной неподвижно стоит ЛК низшего ранга — лаборант, как любят называть их многие испытуемые. Он выглядит нервным. — Ваша встреча с ним начнется в пять, если позволите напомнить.       Рев и рычание.       Аплодисменты.       Она моргает, когда он нервно поправляет халат. — Настойчивый, не так ли? — спрашивает она, собравшись с мыслями.       ЛК пожимает плечами.       Ниши выдыхает. — Очень хорошо. — Ее голова возвращается в центр, как раз в тот момент, когда шея саблезубого козла сворачивается в челюстях гибрида медведя. Одна ее рука за спиной потирает другую — чешуйчатую и сухую.       Руки отцепляются сзади, и она движется в нужном ей направлении. — О, и Ниши.       Она поворачивает голову, чтобы снова встретиться с ним взглядом. — Похоже, Вы быстро поправляетесь.       Ее рука тянется вверх, чтобы коснуться уголка заживающей раны на лице. Три с половиной диагональных среза через все лицо — красные и все еще рубцующиеся. К счастью, заживает она быстро. — Похоже на то.       Толпа переговаривается, пока тело козла вытаскивают за рога из залитой кровью ямы.       ЛК склоняет голову и направляется к своему посту, оставляя Ниши одну.       Вздохнув, она засовывает руки в глубокие карманы пальто и направляется к металлическим дверям. Толкнув их плечом, Ниши покидает крики арены и запах крови.       Коридоры всегда длинные и тусклые. Половина под землей, другая половина над землей, но где бы они ни находились, в них пахнет химикатами и плотью.       Она распахивает очередную дверь и встречает еще один запах, который ей не нравится. Больные тела, инфицированные раны, испражнения и гниющая моча — тюремные камеры низших чинов. Дефектов. Те, кто более чем менее подходит для его планов. Те, кто годится только для экспериментов.       Этого достаточно, чтобы вызвать рвоту у человека с аносмией.       Прикусив язык, она пробирается по коридору в лабораторном халате, прихлопывая его.       Усталый рев, скулеж, кошачьи и собачьи вопли. Она держит голову прямо.       Некоторые из них протягивают к ней руки, когда она проходит мимо, а некоторые сидят лицом к стене, как подавленные животные в зоопарке. Ее сердце неловко замирает.       Измученное мурлыканье и пыхтение отворачивают ее голову в сторону.       На этот раз ее сердце разбивается вдребезги. — Черт, — шепчет она, меняя маршрут.       Лихорадочно пыхтя и растянувшись на литом бетоне, пытается отдышаться неудачливая мантикора. Его лапа торчит из решетки — он лежит, недоедая. Ниши наклоняется и бережно берет ее за лапу. Его сломанные крылья дергаются.       Он умирает. — Все хорошо, — бормочет она, проводя большим пальцем по мягкому меху и сжимая его. — Все хорошо.       Он неловко стонет, придвигая голову ближе. Он выдыхает на прохладные прутья, моргая, открывая и закрывая бездушные глазами.       Под воздействием пыток и постоянных улучшений эта бедная душа достигла своего предела. Кто бы это ни был, он этого не заслужил. Их жизнь была полна страданий слишком долго.       Ниши протягивает руку к клетке и гладит ее мордочку с той же нежностью, что и раньше. Она прикусывает губу, чтобы не пролить слезу. — Все хорошо, — повторяет она. Ее рука перемещается к морде, а большой палец поглаживает под глазом. — Ты можешь идти.       Он смотрит на нее, выдыхая. Кажется, он понимает, что она имеет в виду, и вовремя замедляет дыхание. — Мне жаль, что я не смогла тебе помочь, — говорит она срывающимся голосом. — Отдыхай. Наконец-то отдохни.       Лапа обхватывает ее руку, удерживающую ее, и глаза превращаются в туманное стекло.       Она слышит, как несколько других подопытных в своих клетках хнычут и плачут от скорби, когда его грудь становится неподвижной.       Встряхнув головой, она смахнула обидную слезу. Переместив руку, лежащую на голове, она опускает ее и тихонько закрывает ему глаза.       Ниши берет его лапу обеими руками и подносит ко лбу. — Requiescat in pace, pulchra spiritus.       Ее руки опускаются, позволяя лапе лечь на бетон. — Твоя жизнь не будет забыта, — шепчет она, вытирая глаза от слез и поднимаясь на ноги. Ее взгляд устремлен на металлическую дверь в конце коридора. — Я обещаю.

***

— Стажируйся со мной.       Изуку поперхнулся водой. — Прошу прощения? — говорит он между приступами кашля.       Он вытирает рот свежей повязкой — рука больше не пульсирует от боли. Исцеляющая девочка чуть не отчитала его, когда увидела это, но Ластик бросил на нее разрешающий взгляд. Он все еще не в себе после того, что только что сделал Всемогущий, и его учитель принял это во внимание.       По словам Ластика, все учителя знают, что Всемогущий может переходить в эту форму. Но, насколько ему известно, они ничего не знают о его силе.       Он промолчал об этом, даже если это звучит чертовски нелепо.       Ластик откинулся на спинку стула в учительской. К счастью, здесь только они двое. Они уединились здесь после инцидента, чтобы попытаться вправить себе мозги и не потерять их. Изуку понял, что Ластик собирается ударить Всемогущего по лицу. Сильно. И Изуку захотелось сделать то же самое, если признаться. — Стажируйся у меня, — повторил Ластик, только более требовательно.       Изуку прочищает горло. — Я думал, ты не стажируешь? — На этот раз он делает медленный глоток воды. — Теперь да, — говорит его учитель, не меняя тона. — Но почему?       Наклонившись вперед в своем кресле, Ластик берет в руки большую стопку бумаг, лежащую перед ним. — Тебе нужен опыт стажера, особенно если ты хочешь пойти по пути андеграунда, если я не ошибаюсь?       Изуку кивает. — Тогда я — твой лучший вариант. — Он опускает взгляд на стопку, перелистывая каждую страницу на своих коленях. — Либо я, либо ты идешь по пути Ганг Орки, — говорит Ластик, поднимая одну из многочисленных бумаг из стопки. — Ганг Орка подала заявку на меня?! — Изуку почти кричит. — Многие герои подали заявку на тебя, — поясняет учитель. — Ты сильный парень, так что, конечно, они это сделали, но, к сожалению, у тебя есть более сильный секрет.       Изуку вздрагивает. Он не ошибается. — Я также хочу присматривать за тобой.       Вот оно. — Справедливо, — кивает Изуку, делая глоток воды.       Ластик кладет стопку бумаг обратно на стол перед собой. — Я также подумал, что с Они будет легче общаться, если ты будешь со мной. Мы не можем рисковать промашкой.       Изуку опускает глаза и садится на свое место.       Ластик смотрит на него, наклонив бровь. — Ты ведь говорил с ними, верно?       Изуку не отвечает.       По физическим ощущениям Изуку видно, Ластик вздрогнул от такого ответа. — Знаешь, ты не можешь игнорировать их вечно, — мягко говорит Ластик. — А что, если так? — Изуку опускает взгляд на свои руки, держащие чашку. — Я знаю, что ты этого не сделаешь, малыш. Ты слишком сильно их любишь, чтобы так долго быть в разлуке. — Я просто… — Изуку делает паузу, ставя чашку на стол. — Мне нужно время.       Прошло всего несколько дней, но… он не знает, когда наступит подходящее время. — И это нормально, это полезно — давать себе время. Но… — Но? — Но ты должен подумать о том, что слишком долгое уединение может навредить тебе.       Изуку смотрит в сторону. — Откуда ты это знаешь? — Потому что знаю, — быстро говорит Ластик.       На мгновение наступает тишина, и Ластик прочищает горло. — Слушай, я не могу запретить тебе молчать, но тебе нужно поговорить с ними. Тебе нужно поговорить с Дай.       Изуку хватает свою воду. — Поговорю. — Он покрутил чашку. — В конце концов.       Ластик вздыхает и кивает. — Хорошо, я верю, что так и будет.       Изуку делает глоток воды. Он знает, что его учитель прав — он всегда прав. Просто это трудно, когда близкий человек лжет, особенно когда эта ложь связана с причиной того, что он сейчас такой.       Ластик вздыхает. — И еще… — меняет он тему для Изуку, доставая свою кружку с кофе на другом конце стола. — Теперь ты освобожден от занятий со Всемогущим, пока он не решит вытащить голову из задницы. — Он делает долгий, сосредоточенный глоток. — Не думаю, что на этой неделе тебе нужен еще один срыв. — А это вообще разрешено? — спрашивает Изуку.       Его учитель слегка пожимает плечами. — Я поговорю с Нэдзу. Если нужны объяснения, ты будешь заниматься со мной один на один, чтобы лучше контролировать свою причуду, прежде чем переходить к упражнениям в классе.       Изуку медленно кивает. Ластик качает головой. — Я даже не знаю, почему ему разрешили здесь работать, у него даже нет лицензии преподавателя, — насмехается он.       Изуку практически хлопнул чашкой по столу. — У него нет лицензии? — говорит Изуку с шоком в голосе. — Нет, не имеет. — Его учитель фыркает. — У этого парня здравого смысла столько же, сколько у грецкого ореха.       Изуку улыбается, выпуская смешок. — Тебе он тоже не нравится, да? — Он подносит чашку ко рту. — Этот парень — сплошное красно-бело-синее либеральное дерьмо. — Учитель закатывает глаза, покручивая кружку. — Я бы решил, что он гомофобная деревенщина, если бы не стринги, которые он носит вместе с костюмом.       Изуку выплевывает воду изо рта обратно в кружку с такой силой, что она брызгает ему в лицо.       Он прикрывает рот, когда из его нутра пытается вырваться смех. — Ты не просто так это сказал, — говорит он, на мгновение отнимая руку от рта. — Я не ошибаюсь, — пожимает плечами Ластик, делая еще один глоток из своей кружки. — Он либо носит стринги, либо оголяет задницу. — То есть, ты признаешь, что пялишься на его задницу?       Ластик делает паузу, держа свою кружку. — Нет, я хочу сказать, что, черт возьми, не может быть, чтобы он этого не делал. — Это чертовски смешно, — усмехается Изуку. — Если это просочится к репортерам, это будет величайший спор со времен Американской революции. — Он показывает пальцем на своего учителя, улыбаясь с шутливым намерением. — Может быть, если я напишу об этом в твиттере, это будет расплатой за то, что он надел на меня намордник. — Давай, нам всем нужно посмеяться в этом унылом здании, — говорит Ластик с кружкой на губах.       Изуку быстро смеется, положив руку на живот. Через минуту его улыбка угасает, так как комедийное облегчение подходит к концу. Учитель вздыхает, заметив, что настроение Изуку портится. — Я знаю, что это отстой, парень. Стажировка начинается в эту пятницу, так что, надеюсь, после нее все успокоится. В конце концов все будет хорошо, я обещаю.       Изуку поглаживает свою чашку с водой. — Не знаю, можешь ли ты это обещать. — Он смотрит на Ластика и улыбается ему. — Но спасибо тебе.

***

      Прозвенел последний звонок, и Изуку испустил один из самых сильных выдохов за весь день. Английский с Сущим Миком — это всегда очень утомительно, если не сказать — выматывающе.       Запихнув тетрадь в сумку, он поднимается со стула. — Йоу, Мидория, — окликает его кто-то.       Перекинув сумку через плечо, он смотрит в сторону. — Хм?       Рука ложится ему на другое плечо. -Ты в порядке? — спрашивает Киришима.       Изуку колеблется. — Я в порядке, почему ты спрашиваешь? — Он поправляет сумку.       Некоторые из его одноклассников обходят их и выходят из класса.       Киришима отпускает его плечо и смотрит на него пустым взглядом.       Изуку полуулыбается. — Точно, глупый вопрос.       Киришима хихикает, подталкивая его руку, чтобы он начал идти. — Не волнуйся об этом, я просто беспокоюсь о тебе, вот и все. — Спасибо. — Изуку слушает инструкцию, идет вперед и выходит за дверь. — Просто это была долгая неделя. — Могу себе представить, особенно после фестиваля, — отвечает Киришима, который теперь стоит рядом с ним в коридоре. — Если тебе что-нибудь понадобится, я буду рад помочь. Ты, кажется, напряжен до предела.       Изуку чуть не фыркнул. — Это еще мягко сказано. — Он увернулся от кого-то, бегущего по коридору в противоположном направлении. — Думаю, мы все это видим, — присоединяется новый голос сзади.       Изуку поворачивает голову и видит, что Джиро с опущенной головой смотрит на свой телефон. — Я имею в виду, что ты взорвал маркер своей рукой, — добавляет она, поднимая взгляд от своего телефона. — Это было очень тревожно, если можно так выразиться. Думаю, мы все немного волновались за тебя.       Изуку вздрагивает, почесывая забинтованную руку. Фух. — Ладно, да, на этой ноте, — вклинивается Киришима. — Как, блядь, ты это сделал?       Изуку смотрит на него в замешательстве. — Что ты имеешь в виду?       Киришима смотрит на него так, будто получил пощечину. «Что ты имеешь в виду?» Да это просто физически невозможно — буквальном смысле раздавить маркер на куски, используя только силу хвата».       Изуку пожимает плечами, также не совсем понимая, как ему это удалось. — Не знаю, просто вроде как получилось.       Киришима моргает. — Расскажи мне, какие тренировки ты проводишь, гребаный маньяк?       Изуку смеется, слегка запрокидывая голову назад. — Вообще-то я не занимаюсь рукопашным боем, к сожалению. — Ты, гребаный волшебник, скажи мне, кому ты продал свою душу.       Это заставляет Изуку разразиться очередным смехом. — Мне жаль тебя разочаровывать, но я буквально понятия не имею, как я это сделал.       На самом деле нет. Возможно, это связано с тем, что на его стороне сила волка-мутанта, но он же не собирается говорить об этом прямо.       Киришима надулся.       Смех Изуку стихает до хихиканья. — Если я узнаю, ты узнаешь об этом первым.       Киришима оскаливается в зубастой ухмылке и показывает пальцем. — Ты — мужик.       Краем глаза Изуку видит Каминари, который бежит к ним трусцой. — Привет, бро, готов идти? — спрашивает Каминари, обхватывая Киришиму за плечи. Он смотрит в сторону и машет Изуку с наглой улыбкой. — Привет, Мидория.       Изуку машет ему в ответ с улыбкой на лице. — Да, я в порядке, только нужно взять пару вещей из шкафчика, — кивает Киришима, свободной рукой теребя одну из лямок рюкзака. — Ах да, Мидория. — Каминари оглядывается на Изуку, пока они продолжают идти. — Мы собираемся пойти за боба после школы, и ты можешь присоединиться, если не против.       Изуку чувствует, как в его груди что-то взрывается от этого вопроса. — Мы пытались пригласить и Бакуго, но он, как всегда, отказался, — добавляет Каминари, закатывая глаза. — С группой веселее.       Улыбка на его губах слегка растягивается. Его еще никогда не просили погулять с одноклассниками. Вообще никогда. Он общался только с Они. Это вызывает в его груди чувство, которое ему не совсем знакомо. В хорошем смысле. — Уверен, я смогу его убедить, — говорит Изуку.       Каминари сияет. — Значит, это «да»?       Изуку смотрит на Киришиму и слегка кивает. — Да, почему бы и нет. — Даааааа, — Киришима размахивает кулаком. — Теперь ты можешь рассказать мне о других своих волшебных способностях. — У меня нет волшебных способностей!

***

— Итак, — говорит Каминари, делая глоток своего напитка. — Ребята, вы уже думали о том, куда отправитесь на стажировку?       Киришима пожимает плечами, сидя напротив него в кабинке, и тоже делает глоток. — Я думал о Четвертом Виде, но, возможно, загляну еще в пару других.       Изуку кивает, втыкая соломинку в пленку своего напитка. Он смотрит направо, где Бакуго, нахмурившись, прислонился спиной к стенду. Он как-то убедил его прийти, но это не значит, что блондин не выглядит так, будто ненавидит себя, сидя здесь. Возможно, он пришел только для того, чтобы убедиться, что Изуку не наебнётся в заведении с боба.       Он заботится, когда хочет. — А как насчет тебя, Мидория? — спрашивает Каминари, указывая на него. — Вообще-то я иду с Ластиком, — отвечает он, делая глоток через соломинку. Он взял чай с манговым молоком, поэтому привкус ощущается на языке, когда он глотает. — Ого, ты так быстро принял решение? Разве ты не получил около 4000 заявок? — говорит Киришима, застигнутый врасплох.       Изуку кивает, опираясь локтями на стол. — Он спросил меня напрямую, и я решил, что это лучший вариант для меня, поскольку в будущем я хочу уйти в подполье.       Бакуго смотрит на него. — Это круто, — говорит Каминари. — Удачи тебе, этот парень просто ужасен.       Изуку пожимает плечами. — Эх, либо это, либо кто-то вроде Ганг Орка. У меня не хватит смелости быть с кем-то настолько известным.       Киришима наполовину выплюнул свой напиток. — Ганг Орка?       Изуку фыркнул. — Забавно, но у меня была такая же реакция. — Он отхлебнул из бокала. — Я даже не хочу смотреть, кто еще за меня это сделал, потому что я могу обделаться. — Сотриголова — хороший вариант для тебя, — говорит Бакуго.       Каминари и Киришима дружно поднимают брови. — Вау, это самая приятная вещь, которую я когда-либо слышал от тебя, — говорит Каминари. — Подожди… — бормочет Изуку. — Это потому, что если он наебет себя, то Ластик не побоится повесить его вверх ногами на флагштоке, — фыркает Бакуго, делая долгий глоток чая с молоком. — Что он, вероятно, и сделает, зная его ужасный послужной список. — Бинго, — Изуку показывает на потолок, прежде чем отпить. — Оууу, Бакуго небезразлично, — поддразнивает Каминари, опираясь локтями на стол. — Не думал, что в нем это есть. — Он показывает на Бакуго с дразнящей улыбкой. — Я откушу тебе руку, — грозит Бакуго.       На удивление, сегодня он ведет себя спокойно. — Ну, а как насчет тебя, Искорка? Где ты проходишь практику? — Каминари быстро меняет тему, убирая локти со стола. — Как будто я, блядь, тебе скажу, — раздраженно отвечает он. — Это Бест Джинс, — пролепетал Изуку, накрывая рот соломинкой.       Каминари прикрывает рот, чтобы фыркнуть, и прежде чем Изуку успевает втянуть чай, Бакуго бьет его по затылку с такой силой, что он чуть не проглатывает соломинку.       Изуку закашлялся и уставился на блондина. — Что? Если бы ты не хотел, чтобы люди знали, ты бы не пялился на его предложение целый день.       Бакуго раздраженно рычит, готовясь ударить его снова. — Ты — кусок дерьма, надеюсь, ты это знаешь. — Что не так с Бест Джинсом? Он в первой десятке и довольно неплохой выбор, — спрашивает Киришима.       Каминари хихикает, все еще прикрывая рот рукой. — Ничего, ничего. Я просто не могу представить Бакуго у Бест Джинса.       Изуку пожимает плечами. — Может, он хочет получить шанс изменить свое отвратительное отношение. Я слышал, что Джинс хорошо для этого подходит. — Ты хочешь сдохнуть? — Бакуго смотрит на него злыми красными глазами. — Потому что я с радостью убью тебя. — Вообще-то да, — с улыбкой говорит Изуку. — Может, спросить у Джинса, не мог бы он использовать свои нити, чтобы… — он останавливается и демонстрирует руками удушение. — Помочь другу.       Бакуго смотрит на него как на идиота и медленно моргает. — Оо, кинки, — добавляет Каминари.       Киришима выплевывает свой напиток на стол. — Наткнулся на один, — невозмутимо говорит Изуку. В конце концов, он уже год живет рядом с Юмой.       Бакуго застонал, практически ударившись головой о стол, когда Киришима поперхнулся и с трудом вытащил чай из трахеи.       Изуку хихикает, выскальзывая из кабинки. — Пойду принесу салфетки, подождите.       Подойдя к столу с серебряными приборами и салфетками, он достает пачку тонких коричневых салфеток, слушая, как Киришима все еще кашляет на заднем плане, а Каминари присоединяется к нему с гоготом.       Взяв в руки десятку, он разворачивается и сталкивается лицом к лицу с чьей-то грудью. — Вот черт, прости, малыш, — извиняется женский голос.       Изуку отступает назад и смотрит на лицо человека, в которого он врезался. — Нет-нет, все в порядке, я не обратил внимания. — Он отмахивается от нее. Женщина, с которой он столкнулся, высокая. Она смотрит на него сверху вниз, и что-то в ее глазах меняется на понимание. Как будто она его откуда-то знает. Она отступает на пару шагов назад, крепко сжимая в руке свой напиток. — Эх, вы в порядке? — спрашивает Изуку, приподнимая бровь. На лице — неприятная рваная рана, а длинные каштановые волосы завязаны в аккуратный хвост, как и чистый лабораторный халат, который ей ни велик, ни мал. Она выглядит так, будто только что увидела призрака. — Мэм… — Сукин сын… послушай, парень, — прошипела она, застигнув его врасплох. Она смотрит по сторонам, как будто кто-то наблюдает за ней. Подавшись вперед и наклонившись, она смотрит на него в упор. Она выглядит параноиком. — Что бы ты ни делал, не доверяй никому.       Изуку сглатывает, глядя на красные, заживающие порезы на лице.              Что-то жужжит в ее кармане. — Черт… Слушай, никому не доверяй, никогда не ходи один, и что бы ты ни делал… — Жужжание превращается в звонок. Изуку в панике смотрит на нее.       Женщина выпрямляется, достает из кармана телефон и смотрит на сообщение. Ее лицо становится лихорадочно белым. — Что бы ты ни делал, — шепчет она, убирая телефон в карман. — Если увидишь черную смолу, беги.       Она отступает назад и выбегает за дверь, оставляя Изуку в замешательстве, и все еще держать в руках 10 салфеток. Он минуту смотрит на дверь с отвисшей челюстью, пытаясь понять, почему эта женщина с чешуйчатыми пятнами на коже так запаниковала, увидев его. И почему словосочетание «черная смола» кажется ему таким тошнотворным. — Эй, ботаник!       Он поворачивает голову к Бакуго, который смотрит на него из кабинки. — Что это нахуй было?       Изуку снова сглатывает. — Я не знаю.

***

      Изуку смотрит на время на своем телефоне и зевает. Ожидание поезда всегда хуже всего по утрам. Пятница наступила быстрее, чем ему хотелось бы, и теперь началась его неделя с Сотриголовой.       Последние несколько ночей не слишком способствовали сну. С тех пор как он столкнулся с той женщиной в кафе «Боба», он стал более чем параноиком. Даже страшно. Он отчаянно хотел написать Дай или кому-нибудь из группы, знают ли они, кто она такая, но каждый раз, когда он доставал телефон, его пальцы зависали над клавиатурой. Он не мог этого сделать.       Просто не мог. — Ты рад своей стажировке у Сотриголовы, Мидория? — Урарака щебечет рядом с ним.       Он выныривает из транса и смотрит в сторону, чтобы увидеть ее. Она улыбается ему, наклонив голову. Многие из класса ждут, когда они отправятся на практику этим утром, а то и позже. — Можно и так сказать, — говорит он, пожимая плечами. — Ты ведь собираешься к Ганхеду? — Он заталкивает свои чувства глубже. И глубже. — Мм! — Урарака кивает, сжимая чемодан с костюмами обеими руками. — Думаю, с тех пор как я увидела, как ты надрал нам задницы, даже не прибегая к своей причуде, я стала заинтригована, — говорит она. — Боевые искусства кажутся довольно фундаментальными.       Изуку улыбается. — А еще они трудные и болезненные. Так что удачи, — отвечает он, вызвав у нее смешок. Он вспоминает свою первую неделю с Они. Сколько раз Хирото бил его хвостом о стену — не сосчитать.       Урарака поворачивает голову в другую сторону. — О да, Иида, ты ведь идешь к Мануалу? Это будет круто! — Изуку может сказать, что она сейчас очень взволнована, несмотря на то, что рассвет еще не наступил.       Иида смотрит на нее и слегка кивает с принужденной улыбкой. — Да…       Изуку не может сказать точно, но что-то в присутствии Ииды не так. Он знает, что его семья сейчас испытывает трудности, но дело не в этом. Что-то готовится в его упрямом мозгу. Изуку понял это по насупленным бровям и сосредоточенному взгляду на лице Ииды.       Тодороки выглядывает из-за спины Урараки и смотрит на Ииду так же, как сейчас Изуку. Обеспокоенный и растерянный. — У тебя все хорошо? — Голос Урараки смягчается по мере того, как растет ее собственное беспокойство.       Изуку слышит скорый грохот колес поезда за поворотом, когда Иида вздыхает. — Я в порядке. — А вот ты нет, — вступает в разговор Тодороки.       Иида качает головой, продолжая улыбаться. — Я обещаю вам, что со мной все в порядке. — Его улыбка не приносит облегчения. Он выглядит так, будто ему больно, а его губы кривятся.       Поезд останавливается, обдувая воздух вокруг них и шевеля листья. Иида слегка склоняет голову и берет в руки свой кейс, проходя мимо класса.       Изуку, не задумываясь, хватает его за рукав, останавливая.       Иида поворачивает голову и открывает рот, чтобы что-то сказать, но Изуку прерывает его. — Не делай глупостей, Иида, — бормочет он, глядя Ииде прямо в глаза.       Иида закрывает рот, отшатываясь от Изуку. И прежде чем он успевает сказать что-то еще, его одноклассник забирается в поезд.       Изуку понимает, что Иида его не слушал.

***

      Запах канализационных вод уже надоел — С-34 не хочет этого признавать.       Его присутствие может быть убежищем, но это также и ад. Его шерсть намокла и пахнет плесенью, не говоря уже о том, что лапы мокрые, а сам он измучен.       Он огибает угол, полуприхрамывая, и практически приваливается к стене. Он потягивается, высунув язык, пытаясь подтянуть тело. Он опускается на землю.       Самое время немного отдохнуть.       От мелкого стука крысиных когтей по цементу у него закладывает уши. От одной мысли о том, чтобы съесть еще одну крысу, его начинает тошнить, но в то же время ему нужна энергия — даже если каждая съеденная им крыса будет на вкус как дерьмо. Для такого большого зверя, как он, питаться канализационными крысами недостаточно, но это уже кое-что.       Может, он и не помнит, кем был до этого, но это не значит, что он заслуживает такой жизни.       Мотнув головой в сторону, он хватает неудачливого прохожего. Тот пищит и корчится в его челюстях, отчаянно и панически царапая нос и подбородок. С большим сожалением и печалью он закрывает рот и перекусывает ему хребет. Он громко трещит в отголосках камер, в которых лежит.       По крайней мере, это лучше, чем быть там.       Задыхаясь, он отбрасывает животное и прижимает его тело лапой. Он откусывает кусок и вгрызается в плоть. Снова захлебываясь, он проглатывает голову.       Хищный зверь, пожирающий другого, отчаянно пытающийся продолжать жить, словно это его последний день.       С-34 надеется, что мальчик Старателя понял его слова.       Ведь есть вероятность, что времени у них в обрез.

***

— Рад, что ты добрался сюда в целости и сохранности.       Боже, это было слишком неловко, чтобы ему нравилось.       Присутствие другого человека в его доме — это, мягко говоря, странно.       Шота наблюдает, как Мидория спокойно и быстро укладывает свои вещи на раскладушку. С тех пор как он появился в доме, он вел себя довольно тихо, но, если честно, эта неделя была более чем тяжелой для человека его возраста. Да и вообще для любого человека. Школа, безусловно, по-своему расставляет акценты в расписании учеников. Катастрофа за катастрофой, и никогда нет перерыва. И это очень плохо для ребенка, который уже скрывается от закона.       Возможно, он просто перегружен всем. — Поскольку я в подполье, у меня нет никакой власти. Так что, к сожалению, приходится иметь дело с квартирой, — говорит Шота, почесывая затылок. — Ничего особенного, но скоро ты к ней привыкнешь.       Мидория качает головой, поднимаясь с полуприседа, на котором он сидел. — Даже не беспокойся об этом, это прекрасно. — Шота видит, что парню не терпится что-то спросить, — по его лицу видно, что он жаждет какого-то ответа.       Внимание ребенка привлекает мяуканье. Если посмотреть вниз, то о ноги Шоты трется черный меховой шарик. Пушистый и довольно крупный кот Ублюдок смотрит на Мидорию большими зелеными глазами и наклоненной головой. Выкуси.       Мидория закрывает рот, позволяя зуду исчезнуть. — О боже, у тебя есть кот? — Перемена настроения происходит слишком быстро, но Шота не обращает на это внимания. Пока что.       Шота кивает. — Надеюсь, ты не против. — Это не будет проблемой, я люблю кошек, — с улыбкой говорит парень. Он опускается на колени, когда Ублюдок подходит к нему. Потираясь о его руку и колено, он быстро привыкает к Мидории. Это заставляет Шоту слегка улыбнуться. — Честно говоря, я представлял тебя в образе собачника, — говорит Шота, скрещивая руки.       Мидория смотрит на него пустым взглядом, пока берет на руки его кота. — Я на это очень обижаюсь.       Шота коротко смеется и поворачивается к кухне. — Можешь взять с собой Ублюдка, но давай обсудим, как будет выглядеть эта неделя для тебя. — Не знаю, почему я удивлен, что ты назвал кота Ублюдком.       Шота закатил глаза. — Очень смешно, ну да ладно.

***

      Ветер на крышах всегда сильнее, независимо от ночи. Изуку обнаружил это давным-давно, во время своего первого настоящего задания с Они.       Изуку медленно вдыхает и выдыхает городской воздух, позволяя ему проникнуть в его легкие. Темное небо, проезжающие мимо машины, толпы людей, болтающих между собой во время прогулок, легкий скрип открывающихся и закрывающихся окон и дверей. Как хорошо снова оказаться на улице. Даже слишком хорошо.       После напряженных недель, невыносимых занятий и бесчисленных пребываний в больнице, время, проведенное на свежем воздухе, приносит освобождение.       Наконец-то он снова в своей стихии. — Ты готов, малыш?       Изуку оглядывается, чувствуя, как ветерок обдувает его спутанные волосы. Ластик надвигает очки на глаза, ожидая ответа.       Изуку кивает, натягивая на голову капюшон и одновременно отгоняя от себя все переживания, которые он испытывал всю неделю. Сейчас не время волноваться. И не время мучиться паранойей и думать о своих проблемах. Он заслужил неделю, в течение которой не будет думать ни о чем, кроме как о том, что он любит делать — помогать другим людям.       И не то чтобы он к этому не привык. — Ты знаешь ответ.

***

      Изуку без устали листает ленту в своем телефоне в темноте ночи. Точнее, в темноте квартиры Ластика.       Пока что два дня, проведенные с героем, не были насыщенными событиями. Если что и было, так это то, что они закончились раньше времени. А Изуку — сова до крайности, если кто еще не понял намека. Даже если часы показывают час ночи, он все равно чувствует себя достаточно бодрым, чтобы бездумно листать социальные сети. Завернувшись в одеяло и прислонившись к краю раскладушки, он прислушивается к тишине в квартире.       Когда он прокручивает страницу, его большой палец останавливается на неожиданной статье о Цербере, выложенной в Твиттер.       Сотни комментариев прилипли к этому посту, привлекая его внимание. Кто-то говорит, что это лучший философский способ понять зверя, а кто-то категорически не согласен. Говорят, что у монстра нет глубокой предыстории.       Это возбуждает его сонное любопытство.       Замерев на мгновение, он нажимает на кнопку.       Тайна Цербера.       Длинная. Его глаза задерживаются на одном абзаце, читая его, пропуская. Давненько он не видел статьи о себе.       Сделайте ударение на слове «давно».       Обычно это ненавистные речи и новостные сообщения. Так что он не ожидал ничего другого.       «Загадка в начале прошлого года, да и по сей день. Цербер рассматривается как спаситель людей, живущих в Японии, и одновременно как угроза. Трудно сказать, какова его цель, и способен ли он на что-то одно — никто не знает точно, человек ли это с причудами или неудачный эксперимент. Полиция просто не подтверждает наши вопросы. Все, что мы смогли понять, — это то, что он встал на сторону известной группы линчевателей «Они».       Хотя его жизнь и присутствие до сих пор неясны для нас, я, как и многие другие, считаю, что Цербер — это наказание для нас и одновременно урок».       Изуку на мгновение поднимает взгляд от телефона, переводя дыхание. Он пересаживается на свое место. Это что-то новенькое.       «Его первое крупное появление на публике состоялось в тот день, когда он разорвал илового злодея, чтобы освободить ученика младшей школы Альдеры. А в последний раз оно появилось в школе Юэй в комплексе USJ. Мы не спрашиваем, пришло ли это существо, чтобы выполнять за нас нашу работу в более агрессивной манере, или оно просто показывает нам путь дьявола. Но мы спрашиваем, не явилось ли оно, чтобы служить предупреждением.       Питомец самого Люцифера, адская гончая, с которой все знакомы не хуже, чем с самим Богом. Нарушая покой улиц и вечно заставляя нервничать не только семьи, но и героев, она бродит по темным ночам, как демон в аду. Помогая тем, кто этого заслуживает, и наказывая тех, кто этого не заслуживает. Таков путь дьявола. Даже Они не являются такой большой загадкой, как собака, которая бродит по крышам и переулкам».       Изуку чувствует, как что-то плюхнулось ему на колени. Смотрит вниз — Ублюдок свернулся калачиком на одеяле и с мурлыканьем трется головой о его грудь. Положив руку на мягкую шерсть кота, он снова смотрит на свой телефон.       Он продолжает читать.       «Людям трудно понять суждения высших сил. Должны ли мы доверять им? Или просто игнорировать их, как и большинство других исторических событий на этой планете? В данном случае Цербер — это сила, которая пришла к нам, чтобы делать то, что делает сторожевой пес ада — наблюдать. И я считаю, что игнорирование этого факта принесет нам больше вреда, чем пользы».       Изуку поглаживает большим пальцем кошачье ухо, прокручивая его.       «Цербер здесь, чтобы наблюдать. Чтобы вынести свое суждение о том, как функционирует окружающий нас мир, или, другими словами, правильно ли он функционирует. Вопрос, который я задаю сегодня, не в том, что линчеватели — это большая сила, чем мы думаем, а в том, что этот волк здесь, чтобы что-то нам сказать. Чтобы показать нам, что видит он.       Я пришел сюда сегодня, чтобы сказать: если божья собака сражается с героем номер один Всемогущим, как злобный волк в ночи, значит, есть вероятность, что мы делаем что-то не так. Обезьяна видит, обезьяна делает — есть шанс, что сила Цербера становится злее, чем больше она видит правду о нашем обществе. Более опасной — питаясь токсичностью, в которой мы живем. Что у силы, которой мы так поклоняемся, тоже есть свои недостатки. Ее зло.       Цербер — это тайна, и это демон. Монстр по языку и виду, монстр по характеристикам — это ясно как день. Но, может быть, Цербер здесь для того, чтобы показать нам истинных монстров и демонов.       Предназначение пса Люцифера — присматривать за подземным миром — за измученными душами и виновными. Так что есть шанс, что мы и есть те виновные души, за которые отвечает Цербер.       Настоящие монстры в этой истории».       Изуку моргает. Это было… Вау.       Изуку сглатывает, не сводя глаз с последнего предложения. Он смотрит несколько минут. И еще несколько. Это эхом отдается в его мозгу — удивительное мнение об этом писателе все еще остается в глубине.       Он выныривает из этого состояния только тогда, когда Ублюдок тыкается холодным носом в его запястье.       Улыбаясь, он нежно почесывает кота под подбородком, пока большой палец на его телефоне делает закладку на страницу. Он выключает его и кладет на маленький столик рядом с диваном. Он должен был игнорировать это.       Он хватает Ублюдка и подтягивает его к себе, чтобы тот мог лучше видеть его глаза. — Тебе действительно нужно имя получше, чем Ублюдок, — говорит он, когда кот наклоняет голову вперед и тыкается в него носом.

***

— Давай, Ластик, я знаю, что ты хочешь, — дразнит Изуку в переулке.       Ластик запускает свой шарф в преступника, пытающегося убежать в сторону, и бьет его по шее с такой силой, что тот теряет сознание. — Я абсолютно не хочу, — хрипит он. — Это ложь, — говорит Изуку, вытягивая хвост наружу, чтобы подставить подножку еще одному из группы. Их лицо с громким звуком врезается в мусорный бак.       Ластик обматывает шарф вокруг другого. — Я не буду одевать своего кота в костюмы.       Один из преступников смеется над этим, и Ластик вырубает его, перерезав спинной мозг.       Изуку уворачивается от кулака. — Ты отстой. — Он показывает на героя, уворачиваясь от другого кулака. — Ты же знаешь, что Ублюдок с удовольствием одевался бы как нарядный джентльмен. — Если ты нарядишь моего гребаного кота в смокинг, я тебя убью.       Изуку поднимает руки вверх, закатывая глаза. — Ладно, ладно, я не буду одевать твоего кота в костюм. — Думаю, тебе стоит это сделать, — вклинивается один из полубессознательных преступников. — Спасибо! — кричит Изуку, указывая на лежащего на земле человека.       Ластик затыкает преступнику рот шарфом, чтобы тот замолчал. — Теперь я жалею, что ты стажируешься у меня.       Изуку самодовольно смотрит на своего учителя сквозь маску. — Нет, не жалеешь.

***

— Как дела, малыш? — спрашивает Шота, заходя на кухню, чтобы взять пакет с фруктами.       Но ответа не последовало.       Остановившись, Шота смотрит на стол и видит, что ребенок поглощен тетрадью, царапая стол заточенным ногтем. — Малыш?       По-прежнему никакого ответа. Он продолжает копаться в столе. Царапает, царапает и царапает. Это становится монотонным и даже тревожным. Он видел, как он делал это в классе, когда сломал маркер, так что это явно нехороший знак. — Эй, — стучит он рукой по столу. — Малыш.       Мидория резко оборачивается и чуть не падает со стула. — О, о, эм, привет, Ластик, — говорит он, потирая рот и подбородок. — Как долго ты тут стоишь? — Он привычно прячет руку под стол. Выражение лица, которое было у него раньше, полностью исчезает. — Не… долго… Ты в порядке, Мидория? — Да, да, я просто дописываю кое-какие заметки, — говорит он, постукивая по своему блокноту. Похоже, он не был к этому готов, и это выбивает его из колеи.       Шота кивает головой, глядя на исцарапанный стол. — И давно ты так царапаешь столы? — спрашивает он.       Мидория смотрит на царапины на дереве и тут же краснеет от смущения. — О черт, мне так жаль, я иногда забываю, что делаю это. — Все нормально, но как давно ты это делаешь? — подталкивает Шота.       Мидория прикусывает нижнюю губу, закрывая блокнот. — Это просто маленькая глупая привычка, которую я приобрел в средней школе. Она помогает мне… — он берет ручку с края блокнота и отщелкивает ее. — Отвлекает. — Он почесывает голову. Он встревожен. Застигнут врасплох. — У тебя много мыслей? — Нет, — отвечает парень, качая головой. — Просто… привычка, вот и все.       Шота кивает, глядя на подпрыгивающее колено ребенка. — В любом случае, — говорит Мидория, быстро вставая со своего места. — Мне нужно в душ, если ты не против? — Малыш, — останавливает его Шота.       Мидория поднимает на него глаза и смотрит в сторону ванной. — Ты ведь знаешь, что можешь говорить со мной обо всем? — спрашивает он. Парень продолжает водить глазами. — Ты можешь приходить ко мне, когда возникают проблемы, но это только тогда, когда все превращается в монументальный мусор.       Парень кивает головой. — Ты можешь приходить ко мне и по мелочам, понимаешь? Не только с проблемами, угрожающими жизни. — Я в порядке, Ластик, — поспешно отвечает Мидория. — Я ценю это, но мне действительно нужен этот душ. — Он усмехается, указывая на ванную.       Шота вздыхает и кивает головой. Мидория практически бежит в ванную, закрывая за собой дверь.       Он закрывает глаза, потирая висок.       Нет, к черту все это. Потянувшись к бумажнику, лежащему на столе, он достает свою карточку.       Подойдя к двери, он стучит в нее. В тот момент, когда его последний стук ударяется о дерево, дверь распахивается. — Ластик, я понимаю, что ты пытаешься помочь, но…       Шота протягивает ему карточку. — Если тебе нужно отвлечься, сходи в магазин и купи Ублюдку какое-нибудь лакомство или что-нибудь для себя. — секунду тупо смотрит на него. — Что… — Я знаю, что хорошие механизмы отвлечения трудно найти, так что просто…       Мидория моргнул. — Пожалуйста.       Он отступает, оставляя Мидорию смотреть на кредитную карту в своей руке.

***

— Эй, Ластик, — бормочет Изуку, прокручивая телефон. — Хм? — отвечает учитель, открывая холодильник. — Ты видел новую статью про Цербера?       Ластик берет пару бутылок из холодильника и закрывает его. — Не думаю, что видел. — Его волосы завязаны в ленивый хвост — на него интересно смотреть.       Изуку пожимает плечами, откидываясь на спинку стула за столом. «Тут ходит статья о том, что я некая великая сила, которая пришла просветить наше общество, чтобы оно осознало свои ошибки. И что я был призван следить за Японией, как пес Люцифера в подземном мире».       Ластик поднимает бровь, протягивая Изуку бутылку охлажденного зеленого чая.       Изуку откручивает крышку. — Ладно, ладно, типа… — он размахивает рукой, в которой теперь держит чай, пытаясь сформулировать ответ. — Статья немного надуманная, я знаю, но в каком-то смысле ее было почти… приятно читать?       Он знает, что сказал себе, что не будет думать об этом или о чем-то, связанном с его дерьмовыми неделями, пока он здесь. Но вчера вечером он дочитал статью до конца, и, что ж…       Она, мягко говоря, захватывает. Даже заставляет задуматься.       Ластик продолжает держать бровь поднятой. — Ну, если упростить… мне было приятно, когда кто-то написал, что я не какой-то монстр, который терроризирует людей, а чтобы мир понял, кто такие настоящие ужасы — например, души в аду, которые охраняет Цербер.       Ластик садится напротив него и с хмыканьем распутывает свои волосы. — Цербер — это не чудовище в аду, а страж тех, кто был проклят своими собственными язвами. Может, я и не религиозен, и история совершенно безумна, но мне интересно взглянуть на это с другой стороны». Он ставит бутылку на место. «Что я не злодей в этой истории». — Ты никогда им не был, — говорит его учитель, делая глоток напитка. — Но я понимаю, почему тебе легче услышать это из чьих-то уст, а не от меня или друга.       Изуку смотрит на него с укором. — Иногда нам трудно остановить ложь, чтобы она не сбивала нас с толку. — Он делает паузу, чтобы погладить Ублюдка за ухом. — Когда на тебя обрушивается столько мнений, бывает трудно понять, кто ты на самом деле. — Он садится прямо. — Иногда, к сожалению, реальность такова, что у нас нет выбора, кем мы хотим, чтобы нас воспринимали, но если в глубине души мы знаем, кто мы есть, это самое главное.       Изуку улыбается. — Это было странно поэтично.       Ластик качает головой. — Я обычно становлюсь таким, когда устаю. — Он снова надевает крышку своей бутылки. — Ты хороший парень, и далеко не собака Сатаны, позволь добавить.       Изуку фыркает, когда Ублюдок уверенно запрыгивает к нему на колени. — Ну, а что насчет тебя? Как ты хочешь, чтобы тебя воспринимали?       Ластик вздыхает, поднимается со стула и возвращается к холодильнику. На этот раз он открывает небольшое морозильное отделение, чтобы взять баночку с чем-то. Открыв ящик, он достает две ложки и ставит все три на стол. Это мороженое.       Ластик улыбается, протягивая Изуку ложку. — Я хочу, чтобы люди видели во мне человека.       Изуку смотрит на Ластика с полуоткрытым ртом, желая что-то сказать на это. — Но я знаю, кто я. Так разве это имеет значение?       Изуку чувствует в этом намек на ложь.       Он откручивает крышку.

***

      Изуку гладит Ублюдка по голове и дает ему угощение за сотрудничество. Как ни странно, он вел себя очень хорошо, пока Изуку надевал свой костюм… Ластик точно разрешил ему надеть его.       На полу зазвенел телефон, и он поднял его. Шото Тодороки: Как проходит твоя стажировка, Мидория?       Изуку хмыкает и, переключившись на приложение камеры, быстро делает снимок Ублюдка, который, надо сказать, не шевелится. Он отправляет снимок Тодороки. Шото Тодороки: Это кот?

Изуку: Конечно.

      Он еще раз похлопывает Ублюдка за его терпение.

Изуку: Это кот Ластика.

Шото Тодороки: О Шото Тодороки: Он собирается убить тебя.

Изуку: О да, определенно.

Изуку: Как у тебя дела?

Шото Тодороки: настолько приятно, насколько это возможно.       Изуку коротко смеется. Пару раз он общался с одноклассником по смс, но никогда — очень долго. Так же, как и с большинством других учеников его класса — только иногда ему больше нравится переписываться с Тодороки, потому что это часто бывает более уморительно.

Изуку: Напомни мне еще раз, почему ты

выбрал Старателя?

Шото Тодороки: Ну, старик хорошо владеет огнем. А я — нет. Шото Тодороки: Это простой ответ.

Изуку: Справедливо.

      От звука поворачивающейся дверной ручки глаза Изуку вылезли из черепа. — Эй, я вернулся… ТЫ ЧТО, БЛЯТЬ, ИЗДЕВАЕШЬСЯ?!

Изуку: ой, я сейчас буду убит: D

Шото Тодороки: Я благославляю тебя.

***

      Шота потирает круги у виска, заканчивая последние на сегодня бумаги. Неудобно сгорбившись в своем кабинете, он бросает взгляд на часы, показывающие два часа ночи.       Господи.       Он со стоном закрывает папку с бумагами. Для него это всегда будет старым.       Рабочий телефон громко звякнул о дерево стола. Вздохнув, он берет его и нажимает кнопку ответа, даже не взглянув на абонента. — Ластик слушает, — говорит он, устало сжимая переносицу. — Мальчик с тобой? — Кто-то быстро говорит, в его голосе звучит паника.       Сбитый с толку, Шота на мгновение отнимает телефон от уха, чтобы взглянуть на номер. Неизвестный. — Простите? — Он отвечает, снова поднося телефон к уху. — Этот чертов мальчишка с тобой или нет? - произносит голос, только с еще большим напором и требованием. — Я… — Шота поднимается со стула, все еще сбитый с толку. Он подходит к двери своего кабинета и открывает ее, обнаруживая ребенка, крепко спящего на диване. — Кто это? — Смотри… — Звук чего-то захлопывающегося заставляет его подпрыгнуть. — У нас мало времени. — Они задыхаются. — Кто Вы… — Держите этого ребенка поближе в следующие несколько дней, ради всего святого. — Зачем ты мне это говоришь? — почти кричит он в ответ.       На другом конце звонка открывается дверь. — Я не шучу, Шота Айзава. — На этот раз шепотом. Имя, сорвавшееся с языка, заставляет его тело замереть. — Остерегайтесь черной ямы.       Звонок заканчивается.       Шота смотрит на телефон затравленным взглядом и убирает его в карман брюк.       Он снова заглядывает в дверь и обнаруживает ребенка в той же позе, что и раньше, только одеяло сползло с его тела. По его позвоночнику пробегает дрожь.       Сделав взволнованный вдох, он проходит через дверь и направляется к Мидории. Что бы это ни был за зов, он напугал его до смерти.       Ублюдок высовывается из-за подушки, с любопытством наклоняет голову и моргает, как идиот. Шота полуулыбается и гладит кота по голове, а затем садится на край раскладной кровати — рядом со свернувшимся калачиком Мидорией. — Ты никогда не можешь иметь передышку, да, малыш? — шепчет он себе, глядя на вздымающуюся грудь Мидории. Наклонившись, он хватается за край одеяла, упавшего на землю.       Остерегайтесь черной ямы.       С тех пор как началась эта неделя, Шота заметил, что ребенок изменил свое отношение к нему. Очень сильно.       Он как можно осторожнее подтягивает одеяло к Мидории.       Ребенок находится в удобном месте — Шота с радостью предоставил ему такую возможность — и на его лице нет ни малейшего беспокойства. Он рад, что вернулся к нормальной жизни — или, по крайней мере, к своей нормальной жизни. Но Мидория, очевидно, подавляет свою тревогу, чтобы его нормальность стала нормальной. Шота не дурак.       Даже если он не хочет этого признавать, Мидория очень похож на него самого, когда он учился в школе.       Мидория тихонько застонал во сне, приподнявшись, когда к его телу добавилось тепло.       Но есть кое-что, что он ненавидит признавать еще больше. Он нутром чует, что его попытка притвориться не продлится долго. И никогда не продлилась бы. У замученных нет передышки, даже если они пытаются сбежать.       Остерегайтесь черной ямы.

***

      Пятый день Изуку сидит за столом в тускло освещенной кухне Сотриголовы. На столе лежит блокнот, а в руке ручка, и он делает заметки о тренировках этой недели. Это была одна из лучших недель за весь семестр. Несмотря на то что у него были… моменты, когда он чувствовал себя эмоционально истощенным, пытаясь сохранить хладнокровие, он действительно многому научился. Так что все в порядке. Определенно в порядке.       У него есть еще пара дней на это.       Он добавляет предложение в свои записи.       Есть что-то такое в том, чтобы быть рядом с Ластиком, что заставляет его чувствовать себя так комфортно. Так… хорошо, что можно расслабиться, не нужно постоянно держать один глаз открытым. Может быть, из-за кота, а может, из-за того, что учитель действительно заботится о его благополучии и знает его секрет.       Но также и кота.       По-настоящему он чувствовал себя так только с Они.       Безопасно.       Выдохнув, он достает из кармана телефон и открывает приложение для обмена сообщениями. Нажав на групповой чат с Они, он наводит большой палец на клавиатуру. На мгновение он задерживает на ней взгляд, затем вздыхает и кладет телефон на стол.       Проведя рукой по спутанным волосам, он простонал. «Почему я не могу просто отрастить себе пару?» — пробормотал он, опуская руку, чтобы протереть глаза. Уже поздно, и он может сказать, насколько сильно его мозг сейчас не согласен.       Вздохнув, он откидывается на спинку кресла и закрывает блокнот, при этом раздается щелчок пера.       Мягкое мяуканье.       Изуку опускает взгляд и видит, что Ублюдок сидит у кухонной арки. — Эй, Бас, почему ты не с Ластиком? — тихо спрашивает он у кота. Его учитель ушел на ночь около часа назад, закончив работу над бумагами — потому что Изуку велел ему, — и Ублюдок последовал за ним. То, что он сейчас здесь, почти не вызывает сомнений, потому что обычно он не уходит до утра.       Ублюдок наклоняет голову и поворачивается.       Изуку поднимает бровь. Странно.       Ублюдок останавливается и поворачивает голову, снова мяукает, взмахивая хвостом.       Да, это действительно странно.       Он встает со стула и идет к коту, но Ублюдок поворачивает голову и идет в сторону комнаты Ластика. Изуку нахмуривает брови, наблюдая, как кот проскальзывает через щель в двери, слегка приоткрывая ее при этом.       Изуку заглядывает внутрь и обнаруживает на кровати трясущуюся как лист фигуру. Ублюдок подпрыгивает на кровати и смотрит на Изуку.       Он тихонько подходит к двери и толкает ее, чтобы проскользнуть внутрь. — Пожалуйста, не убивайте меня за это… — думает Изуку, оглядывая комнату.       Она очень голая. Вполне ожидаемо. Бормотание.       Изуку смотрит на кровать, где лежат Ублюдок и Ластик. Только Ластик не похож на Ластика. Не в том контексте, как Юма в сумерках, а скорее в том, что он выглядит таким маленьким.       Таким уязвимым.       Учитель лежит на постели в эмбриональном положении, мокрый от пота, неровно дыша.       Это тревожит.       Ублюдок очень тихо мяукает, поглядывая на Ластика. — Пожалуйста… пожалуйста, просто… нет… — бормочет учитель во сне, переворачиваясь на спину. Изуку теперь хорошо видно его лицо. Оно скривилось от боли, а из закрытых глаз текут слезы. — Не надо, не забирай ребенка. Изуку смотрит на кота, а затем на мгновение оглядывается на своего учителя.       На это больно смотреть, но он знает, что Ублюдок хочет ему помочь. Он видит отчаяние на его маленькой мордочке. Беспокойство за своего хозяина.       А еще он понимает, что Ублюдок видит это уже не в первый раз.       Выдохнув через нос как можно тише, Изуку принимает решение. Решение, которое может привести его к гибели. Забравшись на большую кровать, он позволил своим ногам удлиниться, а рукам превратиться в лапы.       Давно он этого не пробовал, но, достигнув размера большого пса, он прекращает превращение. Ни шипов, ни колючек. Сейчас он просто собака. Приподнявшись на цыпочки, он усаживается в форме буквы «С» над своим учителем: голова поворачивается так, чтобы оказаться лицом к лицу с Ластиком, а хвост ложится на плечи. Зеленые глаза наполнены беспокойством, он придвигает голову ближе к учителю, касаясь его лба своим холодным носом.       Неосознанно учитель протягивает руку и кладет ее ему на макушку. И, как только пальцы касаются мягкого меха, его дыхание замедляется.       Изуку внимательно наблюдает за своим учителем, чувствуя, как Ублюдок сворачивается калачиком рядом с ними обоими.       Как только он видит, что брови Ластика расслабляются, он закрывает глаза.       Ты многое для меня сделал, Ластик.       Он снова открывает глаза, двигая головой так, что она нежно обнимает голову Ластика.       Теперь моя очередь.

***

      Шота приоткрывает глаза, вздрагивая. На улице еще темно, но по освещению комнаты он понял, что скоро рассвет. Обычно он просыпается раньше, когда ему снятся кошмары, поэтому странно, что он проспал так долго.       Он как бы только ожидал увидеть рядом с собой в постели Ублюдка — обычного ленивого кота, расположившегося слишком близко к его лицу и носу. Но вместо этого, открыв глаза, он увидел прямо перед собой собачью морду.       Если бы не больные мышцы и не заторможенный мозг, он бы отпрыгнул назад с такой силой, что свалился бы с кровати. Но… его мягкое дыхание и спокойное тело сохраняют достаточное спокойствие, чтобы он смог полностью осознать происходящее. Это всего лишь ребенок.       Мидория двигает головой и без предупреждения изгибает свое тело еще больше, чем раньше. Голова Шоты теперь прижимается к его шее, а голова ребенка оказывается на одной из вытянутых рук Шоты. Он чувствует, как подрагивает хвост на его талии.       Все как в тумане, но из всей прошлой ночи он помнит только мучительный сон, приснившийся ему. Сон, в котором ребенок, которого ему поручили учить и защищать в течение недели, был оторван от него так быстро, что он даже не успел протянуть руку. Он чуть не плачет, когда осознает, что с ребенком все в порядке.       Если Шоту и можно узнать, так это то, что он не любит собак. Они просто… не для него. Но тепло меха и нежность ребенка могут немного изменить его мнение.       Он поднимает руку, которая не находится под подбородком Мидории, и гладит малыша по ушам. Он действительно полная противоположность собаке Сатаны. Иронично, не правда ли?       Он улыбается. — Спасибо, малыш.

***

      Пятно медленно расхаживает по бару — скрипят сапоги, звенят мечи. Словно запертый в клетке леопард в зоопарке, он бродит по краям комнаты, не произнося ни слова. — Боже, ты невыносим, — прошипел Томура.       Пятно останавливается. — Ну, если тебе от этого станет легче, — он поворачивается лицом к Томуре, его глаза наполнены яростной энергией. — Я здесь только потому, что у этого урода моя кровь. Если бы он не был замешан, я бы уже вскрыл тебя как свинью. — Он закатывает глаза.       Томура сужает глаза и наклоняет голову, наблюдая за тем, как убийца-героев возвращается к своим поискам. — Знаешь, — начинает говорить Томура, соскальзывая с барного стула, на котором сидел. Сейчас они здесь только вдвоем. — Весьма интригующе видеть, как человек вашего положения кого-то боится.       Пятно смотрит на него сбоку. — Скажи мне, — делает он шаг вперед. — Почему ты так боишься этого гребаного парня?       Пятно насмехается. — Ты ничего не знаешь, сопляк. — Тогда, пожалуйста, просвети меня, — улыбается Томура. — Я совершенно невежественен, когда речь заходит о неуловимом Мортифере. — Ты невежда, — добавляет Пятно, вынимая из ножен один из своих клинков и разглядывая его потертые края. Его красные глаза впиваются кинжалами в череп Томуры. Он вонзает клинок в землю так же, как Мортифер в прошлый раз. — Ты когда-нибудь видел, чтобы человек так терял свою человечность? — Он щелкает пальцами. — Или вот еще вопрос. — Он делает тяжелый шаг вперед. — Ты когда-нибудь видел, как человек теряет рассудок так быстро, что становится олицетворением монстра из детских книжек? — Не могу сказать, что видел, — пожимает плечами Томура. — Как насчет другого вопроса? — Просто колись, — раздраженно говорит Томура. — Ты когда-нибудь, — Пятно ускоряет шаг к Томуре, нащупывая на поясе клинок. — Видел, как человек перерезал себе горло ручкой из кармана нашего злодея, — он достает клинок и с безумной улыбкой приставляет его к собственному горлу. — Только потому, что ему так сказали?       Томура нахмуривает брови. — Почему?       Пятно сохраняет ту же улыбку, что и раньше, и переводит клинок со своего горла на горло Томуры. — Потому что Мортифер сделал бы это еще хуже.       Томура сглатывает, чувствуя, как лезвие щекочет его кожу.       Пятно задыхается, убирая клинок обратно на пояс. — Ну, солнце садится, отродье. — Он поднимает меч с земли. — Может, сегодня ты поймешь, как ошибался, заключая сделку с дьяволом? — Не успел Томура договорить, как оказался за дверью.

***

Тенья смотрит на каждый переулок, мимо которого проходит, когда солнце начинает садиться. И это довольно очевидно. Под шлемом он осматривается с точностью ястреба, ищущего свой обед. Отчаянный. Изголодавшийся.       Мануал останавливается перед ним, и, не обращая внимания, он практически врезается в него сзади. — Что… — Я знаю, что ты ищешь Убийцу Героев, Тенья.       Тенья чувствует, как его лицо осунулось изнутри шлема. — Это…       Мануал оборачивается и улыбается ему. — Я не глупый, знаешь ли. — Он смотрит в переулок слева от них. — У меня нет другой причины, по которой ты выбрал меня, но я не ценю это. — Тенья смотрит на него, почесывающего затылок.       Он молча смотрит на героя. — Просто не стоит действовать на почве личной неприязни. — Мануэль пожимает плечами. — Если честно, то использование своей силы ради собственных желаний, чтобы взять дело в свои руки, не делает тебя лучше линчевателей. Ты все еще молодой студент, которому больно, не позволяй этому гневу сжигать тебя, как многих других.       Тенья чувствует, как по позвоночнику пробегает жар, и это не из-за тяжелого костюма, обтягивающего его тело.       Рукав зашипел, двигаясь, чтобы пожать ему руки. — Не то чтобы я сравнивал тебя с опасными преступниками, я просто стараюсь присматривать за тобой. — Он снова улыбается. — Ты смышленый ребенок, Тенья. С такими линчевателями, как Цербер, и такими злодеями, как Пятно, этот мир — страшное место. Просто пообещай мне, что будешь осторожен и останешься со мной, хорошо?       Тенья на мгновение опускает взгляд на бетон, а затем кивает головой. — Обещаю.       Мануал одаривает его зубастой улыбкой и показывает большой палец вверх. — Ну что, тогда пойдем?       Тенья крепко сжимает кулак, как только Мануал поворачивает голову.       Он не может избавиться от жара и гнева в груди, несмотря на то, что герою приходится несладко.       Он поднимает взгляд от земли. Цербер… Пятно… Я не похож на них.       Он идет дальше и следует за героем впереди.       К несчастью для Мануала, есть вероятность, что на этой неделе он нарушит еще одно обещание.

***

      Вопреки расхожему мнению, Шота не очень-то любит гулять поздно вечером. Точнее, поздно ночью, когда рядом с ним ребенок.       Он и так нервничает из-за вчерашнего сообщения, а патруль и вовсе не помогает ему справиться с этим, как он думал.       Остановившись на одной из крыш, Шота наблюдает за тем, как Мидория, запыхавшись, опускает руки на колени. Несмотря на пронизывающий ветер, ночь выдалась жаркой.       Шота счищает слюну с горла и стягивает с глаз очки. — Эй, малыш, — говорит он, получая в ответ хмыканье от Мидории. — Ты ведь не знаешь, что такое «черная яма»? — спрашивает он, удивляясь весь этот чертов день.       Мидория поднимает и выпрямляет спину. — Не могу сказать, что знаю. — Хм… — Почему ты спрашиваешь? — спросил парень, положив руку на бедро.       Шота качает головой. — Да так, просто услышал, как кто-то упомянул это слово, и оно показалось мне знакомым, — врет он, глядя на улицу.       Мидория тоже смотрит на улицу, но недолго, когда его взгляд переключается на Шоту. — Раз уж мы заговорили об этом…       Шота хмыкает. — Ты когда-нибудь видел женщину с тремя царапинами на лице и чешуйками на коже? — он проводит пальцем по своему лицу, возле глаз. — Не думаю, — отвечает Шота, отрывая взгляд от дороги. — Почему?       Мидория пожимает плечами. — Наверное, мне следовало бы рассказать об этом немного раньше, но я встретил ее на прошлой неделе, и она, кажется, была… очень напугана, увидев меня. — Как это? — Как будто… — Мидория поправляет маску. — Она выглядела так, будто увидела призрака. Она наклонилась и сказала, чтобы я никому не доверял и, если увижу черную смолу, бежал.       Шота чувствует, как его желудок выворачивает из тела. — Почему ты не рассказал мне об этом раньше?       Мидория пожимает плечами и снова смотрит на дорогу. — Если честно, я и сам не знаю. — Он смотрит на него. Он выглядит усталым. И что-то в этом заставляет Шоту понять, что парень действительно держал все в себе.       Шота прикусывает внутреннюю сторону щеки. — А голос у нее, случайно, не такой грубый и надтреснутый для женщины ее возраста? — Он заметил это в человеке, который разговаривал по телефону прошлой ночью. Голос звучал грубовато, но в то же время был достаточно высоким, чтобы его можно было назвать женским.       Мидория приподнял бровь. — Вообще-то… если подумать, — говорит он, с любопытством наклоняя голову. — Почему?       Если бы чувство, которое он сейчас испытывал, было человеком, оно бы выдернуло его позвоночник из кожи, чтобы использовать его как трость. — Мидория…       Парень внезапно сильно вздрагивает.       От этого Шота почувствовал себя еще хуже. — Что…       Взрыв разрывает здание на соседней улице так быстро, как только бьется его сердце. Он такой громкий и сильный, что у него закладывает уши, и он вздрагивает, отступая назад. Яркий и горячий, он пронесся так быстро, что не было даже звука, который бы послужил предупреждением. Даже крика не было. Руки Мидории привычно складываются в когти, а Шота по той же причине хватается за шарф.       Все, что они могут делать в течение секунды, — это в ужасе смотреть на пламя, пытаясь понять, что, черт возьми, только что произошло.       Парень откидывает голову назад, чтобы посмотреть на него, и без предупреждения задыхается.       Что-то тяжелое и большое врезается в тело Шоты, как пикап, и захватывает его тело, когда он падает со здания, на котором стоял. — АЙЗАВА-СЕНСЕЙ!!!       Почти как в замедленной съемке Шота видит, как парень протягивает к нему руку в момент падения. И в этот момент он чувствует, как замирает его сердце.       Он сделал то, чего ему не велели делать.       Оторвался от ребенка.

***

      Изуку сейчас просто охренел.       Увидев, как его учитель падает навзничь после того, как какая-то… штука схватила его, он едва не потерял сознание.       После этого все стало как в тумане. Он обыскал переулок, где тот упал. Ничего.       Паника нарастает до такой степени, что он почти видит белое.       Он выбегает на улицу и оказывается в рое кричащих людей и стонущих Ному.       Ному.       Ному.       Ному.       Ластик был схвачен Ному, и сейчас во всем Хосу царит абсолютный хаос.       Изуку оглядывает огненное зарево и бегущих мимо людей. — Ластик!!! — кричит он.       Все пошло под откос так быстро, так…       Кто-то врезается в него, чуть не сбив с ног.       Он чувствует, что у него начинается гипервентиляция. В кои-то веки все было под контролем, в его жизни был момент, когда ничего не шло не так, и он мог спокойно бежать, не беспокоясь.       Так почему же Вселенной так трудно позволить ему остаться?!       Машина врезается в бетон напротив него, мгновенно взрываясь. — Ластик!!! — снова кричит он. — Тенья!!! — кричит кто-то еще.       Пламя машины обжигает его лицо, а он оглядывается, слыша крики, плач и выжженные улицы Хосу. Ему кажется, что он сейчас на автопилоте.       Как будто весь мир отреагировал на его потребность держать все в себе. Дошло до того, что взрыв — это единственное, что может и будет происходить.       Мимо него пробегает профессиональный герой Мануал с покрасневшим лицом и глазами, переполненными паникой и беспокойством. «Я не должен был спускать с него глаз!» — говорит он, каким-то образом вырывая струю воды из ближайшего пожарного гидранта и направляя ее на пылающую машину.       Гражданин кричит от ужаса.       Хосу.       Иида.       Его дыхание учащается.        — Парень, что ты здесь делаешь? — кричит Мануал, продолжая заливать огонь водой. — Это опасно!       Сотриголова.       Ному.       Героя схватил Ному так крепко, что Изуку мог поклясться, что услышал, как у него хрустнул позвоночник под звуки криков.       Ингениум.       Убийца героев.       Изуку начинает видеть белое. Его сознание кружится по кругу.       Ному.       Ному.       Н о м у.       Его зрачки сужаются.       Мортифер.       Все мысли, которые он отгонял от себя на протяжении последней недели, нахлынули на него, как прорванная плотина. И сломали его, как ветку.       Не задумываясь, он разворачивается и бежит обратно в переулок с чувством полной и абсолютной слепой ярости.

***

      Тяжесть и боль от острого металла, пронзающего кожу, невыносимы. Тенья обнаружил это около десяти секунд назад. По правде говоря, это лишь немного хуже, чем ощущение неподвижности и тяжести, когда он лежит на земле. Но кто сравнивает? — Ты и твой брат оба слабаки, — бормочет Пятно, крутя клинок в плече.       Тенья сжимает челюсть с такой силой, что кажется, будто трещит зуб. — Вы фальшивки.       Тенья рычит от досады. Он должен был все изменить. Он должен был все изменить. — Действуете только из личной выгоды. — Сапог на лице Теньи давит сильнее. — Как жалко. — Ты отвратителен, — умудряется прорычать Тенья. — Это не мы фальшивые. — Он пытается пошевелить головой, но у него ничего не получается. — Мы совсем не похожи на мерзких тварей, которые подделывают нас.       Пятно наклоняет голову. — Те, кто притворяется героями.       Рот Пятно слегка кривится. Он весело смеется. — Ты полон дерьма. — Он вынимает меч из плеча Теньи. — Как насчет того, чтобы стать Ингениумом, который должен был умереть?       Тенья чувствует, что его глаза набухают слезами. Он смотрит на сидящего напротив него Натива — тот потерял сознание и слишком много крови.       Брат, прости меня. Прости, что не смог загладить свою вину перед тобой.       Я слаб.       Я слаб, что не закончил то, что ты начал. — Блять.       Что-то быстро летит в сторону Пятна, почти слишком быстро, чтобы герой-убийца смог увернуться. Похоже на иглу дикобраза. …       Иглу дикобраза?       И тут же вес на голове Теньи ослабевает, и Пятно падает на землю. Его меч разбивается о землю, и все вокруг замирает.       Рычание. Звук капель и шипение.       Герой-убийца сейчас совершенно неподвижен.       И все, что видит Тенья, — это взмах длинного пушистого хвоста, утыканного колючками, над его головой.       Собрав все силы, Тенья наклоняет голову в сторону. Сердцебиение учащается, когда он пытается отвести глаза как можно дальше назад, и только тогда ему удается разглядеть зеленый цвет. И Пятно под ним.       Пятно медленно роется в кармане, что-то открывает, нажимает кнопку и подносит к уху.       И как только раздается жужжание, чудовище над Пятном откидывает голову в сторону и смотрит прямо на Тенью.

***

— Что за чертовщина здесь творится?! — кричит Хирото, отпихивая Ному от мусорного бака. — Откуда мне знать?! — отвечает Дай, сидя на плечах другого Ному. Схватив с пояса нож, она тут же вонзает его в глаз. — Я просто надеюсь, что этот чертов ребенок не попадет в это! — Воах ДЕРЬМ… — Хирото уворачивается от внедорожника, летящего на него с огромной скоростью. — Поддерживаю, но сейчас нам нужно сосредоточиться на том, чтобы не умереть самим.       Юма — в своей форме оборотня — запрыгивает на одну из разваливающихся машин, припаркованных на дороге. Она поднимается на задние лапы и встает на пальцы, осматривая окрестности. С досадой она поднимает шесть пальцев. — Шесть?! Господи, я слишком стар для этого, — ворчит Хирото.       Ному под командованием Дай хватает ее за ногу, отбрасывая от себя. Ударившись о другую припаркованную машину, она корчится от боли — стекло разлетается вдребезги.       В ее кармане что-то звенит.       Хирото мотает головой в стороны, пытаясь удержать Ному.       Дай опускает взгляд на свой карман. — Не отвечай на звонок, Дай.       Она хватает телефон. — Ради всего святого, не отвечай на гребаный телефонный звонок посреди этого! — кричит он, когда Ному прижимает его к кирпичной стене. — Это одноразовый телефон! — Что?!       Она раскрывает телефон и прикладывает его к уху, отталкивая его. — Отсоси у меня, — ругается Хирото. Дай слышит, как его плечо ломается, когда Ному практически переламывает его пополам. — Что случилось? — спрашивает Дай, когда один из более худых Ному подходит к ней. — Прежде всего, не убивай меня, — отвечает Пятно, и голос его звучит очень странно. Он шепчет. — Прежде всего, не начинай с этого, — отвечает Дай, уворачиваясь от кулака.       Пятно вздыхает. — Во-вторых, тащи свою гребаную задницу сюда, я лежу смертельно неподвижно, как будто на мне сидит какой-то чертов доисторический т-рекс, потому что твой ребенок появился в самое неподходящее время. — Что? — сказала Дай, отпрыгивая от очередного кулака. — Иди, блядь, сюда. Переулок 40-26, этот гребаный ублюдок установил камеры во всех переулках, где я буду сегодня работать, и если он увидит здесь этого гребаного ребенка, ты не имеешь права винить меня в том, что произойдет дальше.       Дай чуть не выронила телефон из рук. — И я бы на твоем месте, блядь, поторопился, кажется, пацан наконец-то сорвался.       Телефон замолчал.       И в этот момент телефон окончательно выскальзывает из ее рук.

***

— Здесь! — ЛК торопливо указывает на экран.       Ниши откидывает голову в сторону, чувствуя, как все внутри у нее переворачивается.       Дерьмо! — Вот черт, мы действительно поймали его, — с волнением говорит тот же ЛК. Движением руки он прижимает комм к уху. — Аллея 40-26, передайте здоровяку, что мы нашли его потерянную игрушку. — Он тут же переходит к улучшению изображения аллеи 40-26.       Пятно лежит на земле вместе с ребенком из Юэй. А сверху Пятна…       Черт побери.       ЛК в комнате с ней улыбается, проводя рукой по волосам. — Я не могу в это поверить, Ниши. — Он смотрит на нее. — Вся наша работа наконец-то…       Ниши выхватывает пистолет с пояса и с такой силой прижимает ствол к его шее, что слышно, как что-то трещит.       Он падает. — Сукин сын… — ворчит она, убирая пистолет в карман. Подбежав к экранам, она уменьшает масштаб 40-26 и смотрит на остальные, в которые Мортифер запустил жучков. Это чертовски нехорошо. Нехорошо. Она прокручивает, увеличивает, прокручивает, набирает. — Ну же… ну же… кто-нибудь, будьте рядом… — курсор останавливается на переулке 40-38, и она даже не дает себе шанса как следует подумать.       Она уже за дверью.

***

      Чизоме не думал, что увидит перед собой белые, покрытые кислотой зубы Цербера. Не думал он и о том, что будет ощущать его отвратительное дыхание, но, знаете ли, жизнь — странная штука.       Мидория Изуку стоит над ним с абсолютной яростью во всех четырех глазах. Он мерзко пыхтит, впиваясь ногтями в асфальт под собой, — что-то вывело его из себя.       Чизоме прочищает горло, медленно убирая телефон обратно в брюки. — Я тебе не враг. — Он шепчет достаточно громко, чтобы парень услышал.       Мидория оскаливает зубы, издавая пронзительное шипящее рычание.       Чизоме отодвигает голову, чтобы капля кислоты не попала на кожу. — Ты в гораздо большей опасности, чем думаешь. — Мидория не сводит с него своих ярко-зеленых глаз. Ну что ж. Пришло время укусить патрон. — Мортифер знает, что ты здесь.       Похоже, так оно и есть, потому что, как только слова сорвались с губ, парень тряхнул головой, и в его глазах произошла явная перемена — ясность. Мидория снова смотрит на Чизоме и, кажется, осознает свое положение. Он отступает, опуская голову.       Чизоме поднимается на ноги. — Я бы на твоем месте ушел. — …де… где… — Он растерянно моргает. — Где Ластик? — Малыш, время идет, я не знаю, кто это.       Парень начинает трястись, в отчаянии оглядываясь по сторонам. — Ластик… — Ластик, — говорит мальчишка, глядя прямо на них двоих со своего места. — Откуда ты знаешь Ластика?       Мидория смотрит на мальчишку, и Чизоме чувствует, как его лицо становится полным разочарования и печали. — Ты не слушал, Иида. — Он хмыкает, отступая от них двоих. — Конечно, не слушал.       Парень попятился. Дрожащий как лист и окаменевший, он похож на потерявшегося ребенка в торговом центре. — Где-где он? — Малыш, пожалуйста, уйди, — подчеркивает Чизоме.       Парень делает еще один шаг назад, похоже, его мозг сейчас перегружен. Он начинает плакать. — Что происходит?       Чизоме тянется к правой руке, выхватывая свой клинок. — Малыш. — Почему я не могу просто дышать?       Что-то движется в тени позади Мидории.       Но когда он приготовил клинок к броску, было уже слишком поздно. — МАЛЫШ! — кричит он, наблюдая, как парень поворачивает голову, опоздав на секунду.       Звук раздираемой плоти совсем другой, когда это делается с изяществом меча. Он более приятен.       Так что, да, Чизоме чуть не стошнило, когда он услышал, как трещат и рвутся кости и плоть, когда зазубренный шип вонзается прямо в торс Мидории.       Дай собирается убить его. — МИДОРИЯ!!!

***

      С-34 просыпается от звуков невыносимой боли. Животный, сырой, ужасающий. Он эхом разносится по канализации, хотя доносится с поверхности. Он совсем близко, и от него дрожит весь позвоночник.       На мгновение он замирает в тишине. Вода капает. Крысы разбегаются. Он тихо дышит. — …РИЯ!!! — Эхо.       Не задумываясь, он вскакивает на ноги и несется по водной дорожке так быстро, что чуть не наедается дерьма. Он даже не знает, в правильном ли направлении он идет, он просто бежит.       Он останавливается только тогда, когда слышит голос двух знакомых людей, идущих сверху.

***

      Шото как нельзя лучше справляется с паникой, охватившей весь город. И с отцом тоже.       На самом деле у него все просто замечательно. — Смотри в оба, по прогнозам, Убийца героев находится поблизости, — говорит отец на ходу. — Угу, — отвечает Шото.       Внезапно, как и взрыв, раздается крик, настолько громкий, что это даже пугает его отца. — Что, ради всего святого?       Откинув голову назад, Шото может поклясться, что уже слышал этот крик. Точнее, в USJ.       Осознание этого факта обрушивается на него как удар грузовика. — Отец, я…       Крышка люка напротив них распахивается, как крышка от газировки. И все затихает. По крайней мере, до тех пор, пока его отец не нарушает тишину. — Что за хрень…       Что-то по-кошачьи рычит, а затем в маленькое отверстие просовывается огромное тело с рогами и мехом. Шото отступает в сторону, когда когти вырываются наружу, чтобы царапать и рвать. Оно такое большое, что цемент ломается и трескается, уступая его требованиям. В конце концов его тело протискивается до пояса.       И снова осознание обрушивается на него как удар грузовика.       Отец раскрывает ладонь, чтобы нанести удар, но Шото бессознательно отталкивает его руку. Старатель обиженно смотрит на него, когда Шото поднимает палец. — Это ты, — бормочет Шото, делая шаг к зверю в люке.       Оно продолжает царапаться и паниковать, но в тот момент, когда оно смотрит на Шото, его лицо меняется. Оно открывает пасть и пытается что-то вытолкнуть, как в прошлый раз. — Помогите! — Широко раскрытые глаза и потерянный взгляд — существо из того времени выглядит таким измученным и беспомощным, что Шото даже больно смотреть на него.       Шото кивает головой, заставляя гибрида зверя опуститься обратно в дыру. На это уходит секунда, но после всплеска воды он тут же поднимается обратно, взрывая бетон и воду.       Он пробился сквозь нее, как чертов таран, заставив всех отшатнуться назад.       Опустившись на землю, он тут же вскакивает, стряхивая с шерсти пыль и обломки.       Шото делает шаг к нему. — Шото, что это значит? — кричит отец, хватая его за руку.       Лев смотрит на него, громко пыхтя. — Ему нужна помощь, — отряхивается он. — Вот я и помогу.       И как только он это произносит, лев бежит к нему и хватает его за рубашку. — Шото!!!       Позволив ему забраться на спину, они вдвоем быстро бегут по дороге.       Бегут навстречу крику.

***

Шота сейчас сойдет с ума.       Корчась в тисках Ному, он мысленно проклинает себя. Во-первых, его разлучили с ребенком. А во-вторых, он уже ёбанных пятнадцать минут сражается с этим Ному. Он не знает, в порядке ли ребенок. Он вообще ничего не знает.       Ворча от досады, он изо всех сил старается вырваться из захвата, но чем больше он бьется, тем крепче его хватка — словно питон, душащий свой обед. У него начинается головокружение.       Он уже готов потерять сознание, когда воздух пронзает выстрел.       И еще один.       И еще один.       И еще один.       Что-то мокрое капает ему на плечо, и, подняв голову, он замечает лицо Ному, изрытое пулевыми отверстиями. Его хватка ослабевает, и он начинает метаться. Он яростно бьется в его объятиях и наконец падает на землю, как дохлая рыба.       С ворчанием он встает на ноги, чувствуя, как каждая раздавленная мышца пытается срастись.       Еще один выстрел заставляет его подпрыгнуть.       Ному издает звук, показывая очевидную взаимосвязь. — Неужели это должен был быть Ному? — раздается голос сзади, заставляя Шоту обернуться.       Из тени появляется женщина с пистолетом приличных размеров. — Ному будет без сознания еще минуту, если нам повезет, — говорит она, засовывая пистолет за пояс. Вблизи он замечает три диагональные царапины на ее лице. — Ты в порядке? — Ты… — говорит он, не задумываясь. — Таинственная женщина, которая звонила вам? Да, — не отрицает она. Она хмыкает. «Зови меня Ниши».       Шота открывает рот, но его останавливает Ниши, поднявшая руку. — Слушай, я бы с удовольствием наверстала упущенное, но сейчас мой босс собирается похитить твоего ребенка через… — она делает паузу, глядя на часы. — Десять минут.       Что-то громко кричит, и она щелкает языком и показывает на небо. — Пусть будет семь.       Цвет лица Шоты теряется, словно его только что ударили ножом. — Где он? — спрашивает Шота, чувствуя, как каждый орган в его теле пытается вырваться наружу.       Покопавшись в кармане, Ниши достает крошечное устройство и бросает ему. — Это маячок к одной из камер в том переулке. Это недалеко, но тебе лучше поторопиться со своей гребаной задницей. — Ее часы пищат, заставляя ее опустить взгляд. Она смотрит на Шоту широкими усталыми глазами. — Пожалуйста, поторопись.       Шота кивает, глядя на свой кулак, сжимающий устройство.       А когда он поднимает глаза, ее уже нет.

***

      Попасть на кол не входило в список желаний Изуку, но теперь он хотя бы может сказать, что это случилось. Он не помнит, чтобы кричал так громко, как сейчас. Внезапные разрывы мышц и плоти, звон в ушах. Это хуже, чем все, что он когда-либо чувствовал в своей жизни. И это о многом говорит. — МИДОРИЯ! — кричит Пятно, когда его тело падает на землю, как тряпичная кукла.       Пятно вскакивает на ноги и бросается в его сторону. С опасными и… испуганными глазами герой-убийца подбрасывается в воздух и ударяет мечом по чему-то твердому. От удара оно хрюкает и слегка оступается — по крайней мере, так кажется. Пятно приземляется рядом с Изуку, крепко держа свой клинок. Он выхватывает второй.       Сейчас все очень туманно. Если честно, он сейчас вроде как истекает кровью, так что, возможно, так оно и есть. Изуку смотрит, как Пятно снова вскакивает и, наклонив голову, смотрит на Ииду.       Широко раскрыв глаза, Иида сидит, прислонившись к стене, и громко дышит. — Мидория? — пробормотал он, сохраняя прежнее выражение лица.       Изуку выдыхает, тут же жалея об этом. Поморщившись, он кивает головой в сторону бетона и получает в ответ полный ужаса вздох от Ииды.       Краем глаза Изуку видит, как Пятно с воплем отбрасывает к стене. Сильно. То, что ударило его ножом, пошатываясь, движется вперед, показывая себя Ному с причудой затачивания костей. К тому же крупным. — Ты… — ворчит Пятно, поднимаясь на ноги. — Ублюдок. — Он наклоняет голову в сторону, разминая ее. Зарычав, он быстро вскакивает на ноги. — Что… с тобой случилось? — бормочет Иида, снова привлекая внимание Изуку. Изуку смотрит на него, медленно моргая, так как его пульс ощущается всеми частями тела.       Изуку не знает, почему он вдруг начал хихикать, но это так. В его голове все сразу пронеслось, и для его пульсирующего мозга это было довольно комично.       Иида смотрит на него так, словно его снова укололи. — Сам дьявол наложил на меня проклятие. — Задыхаясь от сгустков крови, он подавляет смех.       Подняв голову, он видит, как Пятно наносит удар по Ному. Разрезав ему предплечье, он тут же принимается вылизывать его своим необычайно длинным языком. Но это была плохая идея.       Ному — не успевает Изуку моргнуть — хватает Пятно рукой за язык. Пятно издает придушенный булькающий звук, когда его язык вытягивается вверх, поднимая его с земли. Он корчится, захлебываясь слюной, пытаясь освободиться от неудобной хватки.       В этот момент Ному хватает Пятно за голову.       У Изуку расширяются глаза.       Он начинает тянуть.       В тот момент, когда Изуку уже готовится закричать, чтобы он остановился, в блестящий момент кинематографического безумия Ному отбрасывает назад размашистая нога, воспламенившаяся от горячего двигателя. Пятно падает на землю, тут же зажав рот от боли.       Иида стоит перед ним, пыхтя, как маньяк. Его глаза раскалены докрасна и злы, как у быка на арене. Разозленный и готовый к бою.       Ному восстанавливает равновесие, склонив голову набок, словно пытаясь рассмотреть следующего соперника.       Иида смотрит вниз на Пятно, выглядя при этом весьма отвратительно. — Ты можешь стоять? — спрашивает он.       Пятно смотрит на него. — Ты можешь стоять? — повторяет он, только гораздо агрессивнее. — Отвали, — выплевывает Пятно, вонзая меч в землю и поднимаясь.       Ному, не теряя времени, бросается в атаку.       После этого Изуку отрубается. Моргая и теряя сознание, он видит, как Иида и Пятно одновременно пытаются покончить с ним. Наносят удары, отбиваются.       Иида вскрикивает, и его отбрасывает к кирпичной стене рядом с Изуку. Рухнув на землю, он морщится от боли и обеспокоенно смотрит на Изуку. — Мидория, оставайся с нами.       Он снова засыпает. Но когда он открывает глаза в следующий раз, Пятно и Иида уже лежат на земле. Скуля, Изуку пытается оглядеться в поисках Ному.       Что-то хватает его за шею и с легкостью поднимает с земли. Из раны сочится мокрая и липкая кровь, оставляя после себя большую багровую лужу. Он вскрикивает от боли, когда рана затягивается, и по телу пробегает горячая вспышка. Его тело поворачивается так, чтобы встретиться с существом лицом к лицу.       Его мозг торчит из черепа, как в USJ, — большой и пульсирующий, как у отдельного существа. Изуку крупнее его, поэтому задние ноги и хвост волочатся по земле, удерживая его. Но, как и в случае с USJ, его сила компенсирует это. — Н-нет, не надо… — взмолился Иида, пытаясь подняться на ноги. — Не надо.       Ному не слушает.       Изуку кажется, что он сейчас снова задремлет.       Руки Ииды трясутся. — Прости меня, Мидория. — Он поднимает глаза от земли и смотрит прямо на Изуку. Тот плачет. — Мне так жаль.       Зрение Изуку затуманивается.       Возможно, сейчас самое подходящее время для того, чтобы его мозг позволил промелькнуть перед глазами всей его жизни. Но в этот момент он просто оцепенел.       Он не может сказать, говорит ли об этом ножевая рана или нет, но он уже не понимает смысла.       Смысла в переживаниях.       Кровь пробивается по пищеводу и вытекает изо рта, капая на землю внизу. Ному хватает его за горло другой рукой, и Изуку безропотно отпускает ее. — Не смей, малыш, — говорит Пятно.       Изуку с трудом поднимает голову и смотрит на героя-убийцу. — Не смей, мать твою.       Изуку медленно моргает.       Его голова сейчас кажется тяжелой.       Может, это и к лучшему. Он умирает.       Может быть, тогда он больше не потянет за собой невинных людей.       Может быть, тогда ему не придется иметь дело с бесконечными страданиями, от которых он никак не может избавиться. Даже когда он притворяется, что все в порядке.       Большой палец и мизинец Ному сильно сжимаются, и дыхание Изуку становится затрудненным.       Изуку готовится к тому, что его шея вот-вот свернется. Его тело будет медленно задыхаться без кислорода. Но в тот момент, когда пальцы на его шее сжимаются сильнее, что-то в воздухе меняется.       Блестящее и безумное пламя вспыхивает, и рога тарана соприкасаются с Ному. Его горло разжимается, и он падает на землю в неудобном беспорядке. — МИДОРИЯ!!!

***

      При виде своего друга Шото приходит в полный ужас.       Спрыгнув со спины льва во время атаки, он тут же бросается к нему на помощь. Пятно и Иида, лежащие на земле, его не интересуют — они выглядят гораздо более живыми, чем Мидория.       Мидория не может даже пошевелиться в таком состоянии. Похоже, он даже не может нормально видеть — медленно моргает тяжелыми глазами.       Его лев… друг? Он набрасывается на Ному, срываясь с места и кувыркаясь по всему переулку, как разъяренная пара разъяренных волков. — Эй, эй, Мидория, мне нужно, чтобы ты не спал для меня, — спокойно говорит Шото, опускаясь на колени.       Мидория глубокомысленно хмыкает. Он теряет сознание.       Шото берет его за голову и усаживает на колени — по крайней мере, наполовину, поскольку он слишком велик для его коленей. Он быстро постукивает по его голове парой пальцев. — Смотри на меня, не закрывай глаза.       Мидория задыхается.       Лев рычит, злобно откусывая большой кусок от плеча Ному. Как будто его этому учили.       Глаза Мидории закрываются, и Шото снова хлопает его по лицу. — Эй, нет. Сейчас нельзя спать. — Мидория хнычет в знак протеста.       Сердце Шото вот-вот разорвется. Он дышит, наблюдая за боем и одновременно пытаясь удержать Мидорию в сознании. Когда он услышал крик все эти мгновения назад, он действительно не ожидал этого.       Ничего подобного.       Мидория закрывает глаза. И на этот раз глаза Шото начинают течь. — Мидория, нет. — На этот раз он трясет его за голову, пробуждая его.       Он чувствует, как паника поднимается по позвоночнику. — Кто-то должен прижать его рану, — раздается сзади глубокий голос, и он садится рядом с ним. Шото смотрит на него мокрыми глазами и видит, как Пятно быстро снимает плащ. Он прижимает его к животу и спине Мидории. — Он не выживет, если потеряет еще больше крови.       Лев отшатывается назад, но тут же возвращается за новой порцией.       Прихрамывая, он подходит с другой стороны и присаживается у спины Мидории. — Как крепко я должен его держать? — спрашивает Иида. — Если не хочешь, чтобы твой одноклассник укусил его сегодня, то крепко.       Иида кивает, прижимаясь к спине Мидории, в то время как Пятно делает то же самое с его животом.       Шото смотрит на Ииду, сосредоточившись на ране. Его беспокойство за одноклассника взаимно, и это то, чего он не ожидал от синеволосого президента.       Мидория открывает рот, чтобы задохнуться, но при этом проливает кислоту. Жгучая и жалкая, кислота обжигает его штаны, а затем и кожу. Но он не двигается. — Мне жаль, — хнычет Мидория.       Шото смотрит на Мидорию с замешательством. — Прости, что втянул тебя в это, — морщится он.       Шото убирает руку и начинает нежно гладить Мидорию по голове. — Нет-нет-нет. Ты не втягивал нас в это.       Между зубами у него стекает струйка крови. Он с трудом вдыхает воздух. — Просто убей меня. — Мидория, прекрати, — почти кричит Шото.       Лев ударяет Ному крокодильим хвостом. — Только благодаря тебе я снова могу смотреть на себя. — Он проводит большим пальцем под трепещущимися глазами Мидории. — Так что не смей говорить ничего подобного. — Он задыхается. — Благодаря тебе я жив.       Раздается громкий треск и падение.       Лев смотрит вверх: его пасть нависла над черепом Ному, закручивая его, словно какую-то хитрую пробку. И, как Мидория поступил с тем, что был в USJ, он отрывает ему голову. — Не хочу нарушать сентиментальность, но нам нужно больше давления, — говорит Пятно, сильнее надавливая на рану. — Я чувствую, как сердце парня замедляется. — Нужно вызвать скорую! — кричит Иида, надавливая еще сильнее.       Пятно качает головой. — Прости, малыш, но с такими, как мы, так не работает.       Шото чувствует, как его собственное сердце разрывается на миллион кусочков.

***

      Изуку не помнит, чтобы его голова лежала на коленях Тодороки.       Это все, что он может сказать. — Всем двигаться, — кричит новый голос — или, по крайней мере, звучит громко для его чувствительных ушей. Голос панический, запыхавшийся. Он видит белую ткань Ластика, когда Пятно уходит с дороги.       Новый вес давит на его живот и спину, но скорее как что-то надежное.       Как объятие.       Черт, он действительно сходит с ума прямо сейчас.       Поправляя голову, он чувствует, как Тодороки дрожащими руками гладит его по лицу.       Тепло. — Иида, возьми этот конец ткани и, когда я скажу, потяни изо всех сил.       Он снова кивает. — Малыш, пожалуйста, оставайся со мной, — говорит Ластик так, будто плачет.       Его глаза закрываются.

***

      Дай никогда в жизни не бегала так усердно.       Переулок, местоположение которого послал Пятно, находился буквально в четырех милях от того места, где они стояли. Она не отставала от Хирото и Юмы, даже несмотря на их рост, доказывая, что материнские инстинкты — это чертова суперсила. И в этом она готова поклясться.       К тому моменту, когда она огибает переулок, ее ноги почти подкосились. — Он не дышит!       Дыхание Дай застревает в горле, как только она это слышит.       Хотя она сама не умирает, ее жизнь только что промелькнула перед глазами. — Я не знаю, что делать… как вообще можно делать СЛР собаке! — Кто-то плачет. — Иида, дыши. — Как я могу?! — Двигайся, — бессознательно говорит Дай. Ее глаза становятся влажными. — Дай, — говорит Хирото, выходя из-за угла. — Дай, что… о мой бог. — Двигайся, — снова говорит Дай и ускоряет шаг, направляясь к ребенку.       Ее быстрая ходьба переходит в бег, как только она слышит позади себя крик Юмы.       Этого не может быть.       Дай практически врезается в кого-то, когда добегает до Мидории.       Этого не может быть. — Помогите, — вздыхает она, вытирая слезы с глаз. Все смотрят на нее. — ПОМОГИТЕ! — кричит она, заставляя всех разбежаться.       Раньше с ним все было в порядке. Он был в порядке. Так почему! Что изменилось?! — Ч-чизоме, компрессия, — хрипит Дай, оглядываясь по сторонам, так как ее зрение начинает расплываться. — Ластик, помоги ему. — Посмотрев напротив себя, она видит Тодороки, который держит голову Мидории. — Малыш, помоги мне с дыханием.       Тодороки смотрит на нее и, кивнув, смахивает слезу.       После этого все как в тумане. — Еще 30! — кричит Дай, помогая Тодороки удерживать голову Мидории в вертикальном положении.       Она зажимает ему нос, делая спасительный вдох, пока Иида зажимает ему рот, чтобы воздух попал внутрь. — Давай, малыш… давай… — бормочет она, делая еще один вдох.       Еще один раунд.       И еще один.       И еще.       Хирото подходит к ней сзади и хватает за плечо. — Дай, остановись на секунду… — Нет! — Дай…       Она хватается за лицо парня, делая еще один спасительный вдох. — Я не могу его потерять, — качает она головой. — Не тогда, когда я видела его в последний раз… — она подавила рыдание.       Ее руки дрожат, когда она кладет его голову обратно на колени Тодороки. — Я не могу.       Она опускает голову на его голову и плачет в его пропитанный кровью мех. Она совершила ужасную ошибку, и у нее так и не было возможности извиниться за все. За все, что она с ним сделала.       Кто-то осторожно берет ее за руки. Подняв голову, она видит глаза Тодороки, полные слез и понимания. Она прислоняет свою голову к его голове.       Хирото опускается на колени и крепко сжимает ее плечо.       Юма кладет голову на бедро Мидории, вытирая собачьи слезы с глаз.       Чизоме стоит над всеми, повернувшись спиной, и держит голову в руке. Ластик прямо под ним, положив голову на колени, слегка раскачивается взад-вперед.       Иида сидит у кирпичной стены напротив них, полностью залитый кровью. Его глаза смотрят вперед, и он не двигается.       То же самое можно сказать и о льве-звере. Откуда бы он ни появился, он лежит на бетоне с таким же залитым кровью видом. Позади него распростерся труп Ному.       Есть шанс, что она знает, откуда он, но сейчас об этом думать нельзя. — Прости меня, Изуку, — пробормотала она, чувствуя, как дрожат руки, вцепившиеся в его мех. — За все. ..............