Поэтому я существую.

О̽ч н̀и̌ с̔ь̏       ОЧНИСЬ       Изуку вдыхает, поднимаясь со своего места. — О МОЙ БО…       БУУУУУУМ       Тепло и яркость захлестывают Изуку, и он снова задыхается, отталкиваясь от того, на чем лежал. Перекатившись в сторону, он шлепнулся на землю под сиденьями трибун, чувствуя, как еще более сильный нагретый ветер дует на него, словно открывающаяся дверь парового душа в холодной комнате. Только в двенадцать раз агрессивнее.       Обломки и куски камня трескаются и сыплются на землю, как дождь, создавая тишину в зале. Мертвую тишину.       Изуку стонет, потирая голову, и приподнимается, чтобы выглянуть на арену, где с испугом оседает дым. — Господи, не может быть, чтобы у него не было внутренних повреждений руки после этого удара, — слышит Изуку слова Хирито, стоящего позади него на трибунах. — Бакуго наносит чертовски сильный удар! Он пробил план Урараки насквозь! — кричит Сущий Мик, шокированный его тоном.       Кто-то хватает Изуку за руку, помогает ему подняться и сесть на место. — Ты пролетел, как… очень сильно, малыш, — говорит Юма, отпуская его.       Изуку наблюдает, как Урарака с трудом поднимается на ноги, а Бакуго опускает свое тело, готовясь к этому. Может, Изуку и пропустил весь бой, но он может сказать, что долго она в этой битве не продержится. — Как долго я был в отключке? — спрашивает Изуку.       Урарака срывается на неуклюжий бег. — Около часа.       Если бы у Изуку была вода, он бы подавился. — ЧТО?!       У Урараки подкашивается колено, и она падает на землю лицом вперед.       Юма присвистывает сквозь зубы. — Ооо да, она в отключке.       Бакуго останавливает себя и смотрит, как на арену выходит Полночь. — Меня не было целый час? — спрашивает Изуку, оглядываясь на Дай, стоящую рядом с ним. Он слишком истощен, чтобы отреагировать на то, что Урарака лежит на земле.       Дай кивает, убирая волосы с лица. — Ты был на холоде, дружище. Когда ты сказал, что хочешь немного отдохнуть с нами, я и не думала, что ты так устал, — говорит она, глядя на Урараку и Бакуго. — Вообще-то ты следующий, ты знаешь.       Изуку, не задумываясь, бьет себя по лбу. Он даже не видел, как соревнуется его класс, не говоря уже о том, что у него не было времени на подготовку. — Думаешь, ты справишься? — спрашивает Дай, даже не поднимая глаз.       Изуку проводит рукой по лицу и стонет. — Да… да, я буду в порядке, мне просто нужна минута, чтобы подготовиться. — Он качает головой, потирая переносицу.       Нет. Нет, он не будет.       Хирото кладет руку ему на плечо и сжимает. — У тебя есть время, не беспокойся. Бакуго изрядно потрепал арену, так что им наверняка понадобится время, чтобы привести ее в порядок. — Я бы, наверное, отправился уже сейчас, ты долго лежал на мне и Дай, так что ты, наверное, окоченел, — добавляет Юма.       Изуку кивает, все еще пытаясь осмыслить прошедшее время. — И кстати, ты чертов слюнтяй, — говорит Юма, указывая на одну из штанин. Прямо на бедре у нее небольшое мокрое пятно — явно от него. — Мерзкая, как дерьмо. — Я же не могу это контролировать, придурошная, — шутливо огрызается Изуку. Он встает со своего места, собираясь отправиться в комнату ожидания. Его ноги полусонные, покалывают и болят.       Что-то осторожно берет его за руку. Он с любопытством поворачивает голову. — Будь осторожен, малыш, — говорит Дай, сжимая его запястье. — Если что-то пойдет не так…       Юма игриво бьет его по другой руке. — Да, пожалуйста, постарайся не получить по заднице, я действительно не думаю, что мы сможем помешать Дай спрыгнуть вниз и устроить сцену.       Дай обиженно смотрит на нее. — Я бы не стала. — Ты бы так и сделала. — Все говорят одновременно, в том числе и Юэ, которая даже поставила свою подпись.       Дай сужает глаза.       Изуку фыркает, чувствуя, как Дай отпускает его запястье. Он смотрит на арену, откуда только что вывезли Урараку. Обломки, следы от ожогов, небольшие кратеры — мрачно. Но Изуку знает, что дальше будет только хуже.       Остается надеяться, что его причуда продержится еще немного. — Я постараюсь.

***

Спустя примерно двадцать минут арена наконец-то была очищена… свежая и новая. К сожалению. Он отказался от новых штанов. Да, они порваны до самого бедра, но в данный момент бессмысленно каждый раз покупать новые. Он только продолжит их портить. Он выглядит чертовски нелепо без обуви и в изодранных штанах, но он и не стремится произвести впечатление внешним видом. Контролируя дыхание, Изуку идет по коридору со сжатыми кулаками. Он все еще устал, даже проспав половину турнира, как ни странно. Особенно болят ноги: боль в костях и напряжение в каждой мышце. Такая сильная смена конечностей за короткий промежуток времени мучительна для его тела. Его причуда не может магически придать ему улучшения, его тело должно меняться вместе с ней. Это почти как протаскивать кости и связки через ириску каждый раз, когда он активирует свою причуду. Изуку продолжает идти по коридору с нарастающей скоростью. Он не видел Тодороки с момента его встречи с Серо в начале турнира и не разговаривал с ним до обеда. Но Изуку может сказать, что с тех пор что-то пошло не так. Честно говоря, он не может сказать, просто ли это Тодороки, который Тодороки, или что-то серьезно его расстроило. Его глаза были холодны, лицо оцепенело, а действия абсурдны. Выпустив наружу сдерживаемую ярость, лед взорвался, как бомба. Изуку опустил взгляд на свои ноги. …это я что-то сказал? Не обращая внимания на окружающую обстановку, Изуку не слишком хорошо видит пламя, выходящее из-за угла. Но он чувствует его запах. Ногти на его руках вырастают до остроты, когда в нос ударяет едкий запах дыма. Горький и кислый, он согревает. — А, это ты. Изуку опускает голову и проходит мимо него. Он слышит, как герой насмехается в ответ, присоединяясь к раздражающему звуку пламени. — Я с тобой разговариваю, сопляк. Имей хоть немного уважения, — прошипел Старатель. Изуку горько закатывает глаза. — А я тебя игнорирую, придурок. Имей уважение, — рычит Изуку в ответ. За спиной раздается раздражающий звук тяжелых шагов. Изуку борется с желанием развернуться и ударить его в челюсть. — Ты не имеешь права разговаривать со мной в таком тоне… Прежде чем рука успела схватить его за плечо, Изуку крутанулся и отшвырнул ее в сторону. — Только тронь меня, и я откушу тебе руку. Губы Старатель приподнялись в усмешке. — Дети, которых эта школа выпускает в герои… — Он замолчал, покачав головой. Изуку сжимает кулак, крепко впиваясь ногтями в ладони. — Ну и болтун же ты. — Он разворачивается и идет прочь, держась прямо. Каждый раз, когда Изуку сталкивается с героем, ему приходится бороться всеми фибрами своего тела, чтобы не вырвать ему позвоночник. В данный момент ему это удается. Теперь, когда ему стало известно о домашней жизни героя, все стало еще хуже. К сожалению, сражаться с двумя Тодороки — не то, что он хотел бы сейчас видеть на своей тарелке, она и так у него уже набита до отказа — даже если этот урод этого заслуживает. Старатель издал раздраженное тсканье. — Ты только лаешь, сопляк. Против моего сына это тебе не поможет. Изуку останавливается на месте. Вдохнув раздувающимися ноздрями, он задерживает дыхание в груди. — А ты — герой номер два, чей сын, о котором ты говоришь, отказывается использовать половину своих причуд и признать тебя. — Изуку поворачивает голову в сторону и смотрит на героя боковым зрением. — Тебе не поможет хвастовство. Он выпрямляет шею, продолжая идти с дрожащими руками. Если он сожмет руки еще сильнее, то может пустить кровь. — Как ты смеешь, маленькая дрянь… Изуку фыркает, сужая глаза. — Твои слова меня не пугают, да и не волнуют… Мне приходилось сталкиваться с угрозами и похуже, Старатель. Старатель молчит с другого конца зала. Скорее всего, он молча корчится в гневе, пока пламя на его плечах мерцает. — Гораздо хуже.

***

— Начинаем первый матч второго раунда!       Изуку вдыхает воздух и агрессивно выпускает его наружу, а толпа приветствует его.       Тодороки стоит напротив него, на его лице почти нет эмоций. Усталый. Смущенный. Злой. Он может чувствовать все это, но Изуку даже не может его понять. Это расстраивает. Посмотрев вниз, Изуку замечает, что левая рука Тодороки дрожит, сжатая в кулак. Как будто он изо всех сил старается заглушить это чувство. Загнать ее поглубже, чтобы она не причинила никому вреда. Ярко-белая ткань по-прежнему плотно обмотана вокруг его руки. — Мидория!!!       Изуку расстроен. — Тодороки, ты поранишь себя, если… — Против!!!       Тодороки качает головой. — Я не могу. — Тодороки!!!!! — Я покажу этому ублюдку, что могу и хочу победить, используя только лед моей матери. Что я полностью отвергаю его и его причуду. И неважно, если мне будет больно.       Изуку открывает рот. — Начали!!! — Прости, Мидория, но я надеюсь, ты поймешь, почему я должен это сделать.       Тодороки делает гримасу сожаления, а затем топает ногой по земле. Ледники льда вырываются из камня и устремляются к Изуку. Острые и толстые, они несутся к нему так быстро, что он едва успевает направить энергию в ноги и ступни, чтобы отпрыгнуть в сторону. Приземлившись с заносом, Изуку впивается ногтями в гладкий бетон. Положив одну руку на землю, он переходит к более крупному и ужасному когтю. — Мне больно видеть, как ты причиняешь себе такую боль, Тодороки! — кричит Изуку, когда к нему приближается еще одна линия льда. Высоко подпрыгнув, Изуку упирается ногами в край льда и бежит вперед — как и раньше, используя их в качестве шипов. — Пожалуйста, остановись.       На лице Тодороки видны эмоции, вызванные этим комментарием. — Ты не понимаешь, почему я должен это делать! — Тодороки кричит от досады, прикладывая руку ко льду, и посылает еще больше шипов в и без того высокие шипы. — Ты сбиваешь меня с толку, Мидория!!! — Лед растет, подбрасывая Изуку высоко в воздух. — Я думал, ты поймешь, как я понял тебя!       Изуку скрежещет зубами. — Я никогда не говорил, что не понимаю, Тодороки! — с не меньшим разочарованием кричит Изуку, с треском и грохотом обрушиваясь на ледяную вершину. — Если уж на то пошло, я понимаю очень многое! — Вдавливая ноги в лед, он бросается вперед, к Тодороки. Вращаясь, он подходит достаточно близко, чтобы нанести удар когтистой лапой в бок Тодороки. Тодороки отшатывается назад, а Изуку с грохотом падает на землю. — Если бы я мог быть тобой сейчас!       Тодороки издал злобный рык, протягивая к Изуку свою покрытую инеем руку. Изуку уклоняется и резким движением руки отбивает ее в сторону. Тодороки тут же отскакивает и обрушивает свой ледяной кулак на лицо Изуку. Изуку не успевает увернуться. Холодные ледяные кристаллы, которыми покрыта рука Тодороки, с треском впиваются в его кожу и вонзаются прямо в нос и рот. Резкая боль пронзает нервы на его лице, и он едва не падает на землю. Еще одна линия ледников быстро ползет на Изуку. Он почти не успевает увернуться. Прыгнув горизонтально, Изуку теряет равновесие и падает на землю. — О чем ты говоришь?! — кричит Тодороки.       Изуку уходит кувырком и приземляется в полуприседе, держась рукой за землю. Задыхаясь, он чувствует, как из пореза на губе и носу струится теплая соленая кровь. Вытерев другой рукой кровь со рта, он сплюнул. — Оно того не стоит», — вздыхает Изуку. — Ненависть. Отказы. Поверь мне.       Тодороки качает головой, а затем спринтерским бегом устремляется к Изуку. Под его ногами начинает образовываться лед, и он поднимается. Ледники создают пандус, поднимая его достаточно высоко, пока он не оказывается прямо над Изуку. Спрыгнув, Тодороки направляется прямо к лежащему на земле Изуку. Хрюкнув, Изуку откидывается назад, как раз в тот момент, когда ледяной кулак врезается в землю. Тодороки поворачивает голову с затравленным взглядом. — Я знаю, почему ты изолируешься, но, пожалуйста, послушай меня, когда я скажу…       Резкий выдох Тодороки приводит к еще одной линии льда в сторону Изуку.       Изуку уворачивается почти слишком поздно. Этот лед — чертова заноза в заднице. Он может быть быстрым, но не тогда, когда у его противника есть такая дальнобойная атакующая причуда. — Ты должен слушать… — Ты не знаешь, что мне нужно, — говорит Тодороки с нарастающим разочарованием, заползающим в его легкие. — Тогда скажи! Скажи, что тебе нужно! — рычит Изуку, бегая вперед на четвереньках, а затем переходя на спринтерский бег на двух.       Тодороки оскалил зубы. Дрожащей правой рукой он готовит оружие. Он посылает еще одну линию льда, но Изуку видит, что она приближается. Тодороки становится медлительным. Уклонившись в сторону, Изуку продолжает бежать вперед. Еще одна линия. Еще один финт. Еще одна линия. Изуку подпрыгивает и ставит одну ногу на одну линию льда, а другую — на другую. Он бежит прямо на Тодороки, сменяя ледник за ледником, пока не переходит на бег только по одному. Тодороки в панике поднимает руку. Заметив это, Изуку падает на землю и убегает. Мороз ложится под ноги Тодороки, но он не решается. Изуку слишком близко, и Тодороки окажется в затруднительном положении, если выпустит большую ледяную струю. — Скажи это! — кричит Изуку, соскальзывая на землю и оказываясь между ног Тодороки. Он хватает его за левую ногу и дергает, отправляя его лицом вперед на землю. — Почему ты… — Изуку резко притянул Тодороки к себе, крепко схватив его за лодыжку. — Ты говоришь мне, что мои действия нормальны, когда я не могу сделать са… — Тодороки изворачивается, как пойманный крокодил, и освобождается. Оттолкнувшись ногой, он наносит удар по плечу Изуку. — Потому что, — хмыкает Тодороки, поднимаясь на ноги и поворачиваясь к Изуку. — Это другое. — Как это по-другому? — почти кричит Изуку, инстинктивно вытягивая вторую руку в когти. — Потому что его причуда специально причиняет людям боль, — почти огрызается Тодороки.       Хватит с него на сегодня нажимать на кнопки. Изуку рычит. Поднявшись на ноги, он замирает, а затем делает кувырок вперед и переходит в стойку на руках. Обхватив ногами шею Тодороки, он сжимает ее наполовину. Тодороки, испугавшись, кладет холодную руку на покрытое мехом бедро Изуку. Вздрогнув, Изуку откидывает тело в сторону, сбивая Тодороки с ног. Как и в случае с Шинсо, он удерживает Тодороки на месте.       Тодороки крепко сжимает бедро Изуку, покрывая его волосы и кожу инеем. — Ты серьезно собираешься изрыгать на меня это дерьмо? — с ядом произносит Изуку, крепче сжимая шею Тодороки.       Тодороки задыхается. — Я… я… — с трудом выговаривает он, хрипя, пока Изуку крепко держит его.       Тодороки пытается вдохнуть. — Его причуда, ее причуда, нахуй это! Его причуда — это его причуда! — плюется Изуку. Его бедро начинает неметь от хватки Тодороки. — Ничего из того, что ты делаешь, не стоит того! — О-откуда ты знаешь… — прохрипел Тодороки.       Изуку снова рычит. Ослабив хватку, он меняет положение, чтобы быстро переключиться и прижать его к себе. Одна человеческая рука и один коготь крепко сжимают запястья Тодороки. Теперь он может смотреть Тодороки прямо в глаза.       Тодороки задыхается, наконец-то сделав глубокий вдох. — Потому что ты — это я.       Глаза Тодороки расширяются от замешательства.       Из его носа капает капля крови, а зубы обнажают причудливый оскал, демонстрируя окровавленные клыки. — Что бы я ни делал, чтобы засунуть свою причуду поглубже, она возвращается, чтобы укусить меня. Мне пришлось научиться контролировать ее, потому что иначе я бы превратился в дикого зверя на улице. Если постоянно отказываться от огня, он взорвется. Если ты будешь использовать свой лед без баланса, ты убьешь себя!       Тодороки просовывает свои ноги между ногами Изуку, ставит ступни ему на грудь и отжимается. Изуку летит вперед, но быстро приспосабливается, переворачивается и приземляется на четвереньки.       Тодороки задыхается, правая рука теперь сильно дрожит. Вся его левая сторона покрыта пятнами инея. — Почему тебя это так волнует? — Тодороки продолжает дышать, левой рукой обхватывая свою руку. — Почему бы тебе просто не промолчать, как все остальные? — Потому что я не такой, как все. — Изуку встает на ноги, позволяя другой руке превратиться в коготь. — Я не позволю тебе так поступать с собой, когда у тебя есть выбор.       Лицо Тодороки искажается, и он снова начинает бежать к Изуку. Его движения медленны, а мысли неистовы. Изуку делает то же самое, сжимая кулак. В тот момент, когда нога Тодороки создает на земле тонкий слой льда, Изуку протягивает руку и бьет его в живот. Хрюкнув, Тодороки поднимает ногу, пытаясь повалить Изуку. Изуку хватает Тодороки за ногу, вырывая другую из-под него. — АХГ! — испуганно кричит Тодороки, когда его голова и плечи ударяются о землю.       Изуку как можно мягче берет левое запястье Тодороки и тянет его вверх, к своей груди. — У тебя… есть выбор… — Изуку опускается на колени и кладет колено на грудь Тодороки. — Ты… ты не сделал ничего плохого. — Он кладет руку Тодороки близко к середине его грудной клетки. Он дышит резко и агрессивно, почти касаясь кончиками пальцев рубашки Тодороки. — Ты никогда не причинишь мне боль, как это сделал твой отец. — Отпусти… — говорит Тодороки сквозь стиснутые зубы. Пот струится по его голове и стекает на бетон, когда он смотрит на Изуку.       Изуку крепко сжимает его руку. Он чувствует, как ткань повязки трется о его когти, когда он сжимает ее. — Тодороки, блядь, просто послушай меня. — Он чувствует, как Тодороки готовится корчиться и извиваться, словно только что пойманная рыба. — То, что сделал твой отец, было ужасно. Ты и твоя семья этого не заслужили. Но твоя попытка отомстить мучает тебя, ты должен отпустить ее. — Я отказываюсь… — Тодороки высвобождает руку из хватки Изуку. Положив ледяную руку на землю, ледник прорастает слишком близко к лицу Изуку. Изуку отпрыгивает назад, давая Тодороки возможность встать на ноги. Все его тело трясется. — Тодороки, ты дрожишь, — огрызается Изуку. — Тебе нужно подумать о себе… — Я никогда не использую его… — Заткнись нахуй блять! — вопит Изуку во всю мощь своих легких. Тодороки вздрагивает от громкости. — Просто заткнись. Его причуда, его причуда, его причуда, ЗАТКНИСЬ! — Положив когтистую руку на грудь, Изуку гневно нахмурил брови. — Ты не твой отец. Ты никогда не станешь своим отцом. Ты, блядь, сам по себе. И это твоя причуда! — Чт…       Изуку снова бежит к Тодороки, не давая ему возможности опомниться. Его собственные эмоции зашкаливают, и он сам может начать плакать или кричать. Крутанувшись на месте, он ударил Тодороки в бок. Но прежде чем его одноклассник успевает снова упасть на землю, Изуку хватает его за левое запястье и удерживает в воздухе. — Думаешь, я не сплю ночами, день за днем сожалея обо всем, что моя причуда сделала с людьми?! Я могу вырвать твое гребаное сердце прямо здесь и сейчас, могу перерезать тебе горло, могу сломать руку, — с яростью выплевывает Изуку. — Но я не собираюсь этого делать, потому что это не я. Я не моя причуда, не мои стереотипы, и ты тоже. — Он притягивает руку Тодороки ближе к своему телу. — Если бы ты хотел причинить мне боль, как твой отец, ты бы уже сделал это.       Из пореза на губе сочится кровь, но он не может остановить ее. Он не разрывает зрительного контакта.       Грудь Тодороки быстро вздымается и опускается, а глаза смотрят на него широко раскрытыми глазами, полными эмоций, которые он не стремится показывать. — Твоя рука не нанесла шрамов на эту кожу. Твой огонь не причинил мне вреда. Твой огонь никогда не причинит вреда тому, кто этого не заслуживает. Потому что, в отличие от своего отца, ты будешь героем, которому не все равно. — Зачем ты это делаешь? — Голос Тодороки срывается.       В воздухе воцаряется странная тишина.       Изуку тяжело выдыхает. — Ты один из тех, кто видел во мне только меня, а не мою причуду или репутацию. Поэтому я делаю то же самое. — Он ослабляет хватку, роняя Тодороки на землю.       Отступив назад, Изуку становится в полный рост, а его руки вытягиваются в длину. Из его копчика выбивается хвост, который развевается за спиной. Он прикусывает губу, чувствуя, как неудобно растут кости. — Я устал от того, что люди говорят мне, что я ничего не понимаю.       Тодороки садится и внимательно смотрит на Изуку. — Возможно, у меня не было выбора ни в моих ранних поступках, ни в моем нынешнем положении. И, возможно, у меня никогда не будет выбора. Но у меня есть выбор — быть тем, кем меня видят люди, или нет, — говорит Изуку с максимально возможной мягкостью. — Я мог бы отвергать свою причуду так долго, как только мог, пока она не повредила бы мне психику. И я мог бы отказываться от помощи окружающих, просто потому что они не понимают или я не хочу причинять им боль. — Он наклоняет голову в сторону, едва заметно щурясь, глядя на Тодороки и его широко раскрытые серо-голубые глаза. — Звучит знакомо?       Тодороки сидит, не отвечая.       Изуку не слышит ни криков зрителей, ни комментариев Сущего Мика. Но иногда он видит, как люди прыгают и прижимают руки ко рту, чтобы усилить крики. — Но я этого не делал, — он выпрямляется и моргает, устало вздыхая. — Мы не такие уж разные, знаешь ли… Может, мы и были пленниками, Тодороки, но наши причуды — наши и только наши, нравится нам это или нет. — Изуку поднимает когтистую руку и смотрит на острое и блестящее оружие, которое протягивает ему кончики пальцев. — Я боюсь, что стану таким же, как он… — Тодороки выдыхает, глядя на Изуку расширенными глазами.       У Изуку скрипит челюсть от бесконечного давления на зубы. — Ты не сможешь! Никогда не будешь! — огрызается он и опускает руку, вновь обращая ледяной взгляд на одноклассника. Он медленно облизывает порез на губе, пробуя кровь на кончике языка. — Ты другой, я знаю, Тодороки. И это о многом говорит, учитывая, что он пытался меня убить.       Тодороки смотрит на Изуку затравленным взглядом, поднимаясь на ноги с все еще дрожащей правой стороной.       Изуку сгибает колени, позволяя хвосту раскачиваться взад-вперед. Он пожимает плечами, разводя руки в стороны. — Я собираюсь сказать это, и всегда буду говорить, я понимаю.       Тодороки на мгновение прикусывает губу, тоже сгибая колени. Его грудь расширяется и сжимается с нарастающей скоростью. Он выглядит так, будто только что увидел призрака.       Изуку закрывает глаза и кивает. Он закончил попытки. Согнув ноги в полуприседе, он бросается к Тодороки. Теперь его взгляд устремлен прямо на грудь и руки Тодороки, он делает шаг шире и увеличивает скорость. Выдохнув через нос, Изуку готовится нанести удар.       Но воздух, температура которого повышается, не дает ему опуститься на землю.       Не успевает он приблизиться, как яркое пламя вырывается вперед и наружу — повсюду. Не останавливаясь, Изуку задыхается и падает на колени, проскальзывая под пламенем, как в игре лимбо.       Отскочив от огня, Изуку возвращается в исходное положение: одна рука на земле. Звук трескающегося и тающего льда доносится до его ушей и бьет по барабанным перепонкам, а пламя все разрастается и разрастается, словно костер, который подкармливают. Его дыхание учащается, когда он смотрит на великолепие ярких углей, которые колышутся на ветру. Из его горла вырывается смех, и он улыбается. — Зачем… зачем ты…? — Тодороки вздыхает, глядя налево.       Изуку опускает взгляд и смотрит Тодороки в глаза. Изуку моргает, наклоняя голову в сторону. Он пожимает плечами. — Ты меня бесил.       Тодороки смеется. — Ты невероятно глуп, помогая врагу. — Может, и так, но это того стоило. — Изуку наблюдает, как пламя Тодороки пытается распространиться дальше от его тела. В отличие от отцовского, его присутствие не мерзкое и не гнилое. Пламя Тодороки теплое и красочное, как закат в долине. Это огонь того, кто его заслуживает. — Твое пламя прекрасно.       Изуку мог поклясться, что парень улыбнулся. — После этого боя ты так думать не будешь. — Не сомневаюсь. — ШОТОООО!!!       Улыбка Изуку быстро сменилась раздражением.       Тодороки смотрит в сторону и видит, как его отец топает вниз по лестнице с кривой улыбкой на лице. Лица зрителей на трибунах искажаются в осуждении, когда его отец устраивает сцену внизу, у перил. Изуку рычит. — Не смотри на него. Смотри на меня. — Изуку поднимается на ноги. — Здесь только ты и я.       Тодороки так и делает. Он игнорирует своего отца. — Тебе лучше не жалеть о своем выборе, Мидория. — И тебе лучше не жалеть, половинчатый. Сделай это.       В одно мгновение Тодороки ставит правую ногу на землю и одновременно с пламенем создает на земле под ногой осколки и слои льда. Изуку кривит губы в ехидной улыбке.       Как и в случае с Серо, Тодороки призывает огромное количество льда, только вокруг и позади себя, а также спереди. Это — огонь, лед, аура — определение силы. Это почти нереально. Прежде чем лед, надвигающийся на Изуку, успевает выбить его ноги из-под ног, он переходит в усталый спринт. Подпрыгнув, он упирается ногами в лед и продолжает идти, слушая, как трещит и ломается лед при каждом шаге. Тодороки взметнул за спиной яркое пламя, и Изуку понял, что должен ускориться. Нажав на руки и ноги, Изуку переходит на бег на четвереньках. Все четыре когтя вгрызаются в лед, добавляя Изуку все больше и больше скорости. Взглянув вверх, Тодороки выпускает за спиной горячий и холодный взрыв огня и льда, бросая его вперед, к Изуку. Пока Изуку бежит, дыша с грубыми и короткими выдохами, он слышит, как Цементос и Полночь кричат друг другу, чтобы они прекратили бой. Что Изуку будет убит, если они продолжат.       Фыркнув, Изуку побежал еще быстрее. Как будто. — ВПЕРЁЁЁЁЁД РЕБЯТААААА!       Как только Изуку чувствует пламя, которое Тодороки держит на своей коже, он прыгает и кружится прямо над головой Тодороки. Тодороки в тревоге задыхается и поворачивает голову вверх, чтобы найти Изуку.       Повернувшись лицом к однокласснику, он протягивает когтистую руку и хватает его за рубашку. Крутанувшись на месте, он разворачивает Тодороки и бросает его на землю. Пламя, охватившее тело Тодороки, щекочет ему руки и жжет одежду, но это неважно. Усилием руки Тодороки падает на землю с такой силой, что лед под ним трескается и образует кратер под его спиной. Кристаллы взлетают в воздух и падают, как дождь, осыпая все вокруг. Тодороки издает придушенный звук, когда из его груди вырывается воздух.       Изуку падает перед ним, и лед взрывается под его когтями, когда он приземляется. Огонь слева от Тодороки превратился в шипение пара, а сам он задыхается в кратере льда под собой. Изуку делает четыре шага вперед, упираясь последней ногой в грудь Тодороки. Его нога настолько велика, что вполне может быть размером с его туловище. Ощущение дыхания под ногтями очень сильное, но он не оказывает на него достаточного давления, чтобы тот действительно упал. Он добился своего.       Он победил здесь.       Зрители молчат. Сущий Мик молчит. Слышны только пар и треск льда под их телами и дыхание в каждом из их легких. — Т-Тодороки, ты можешь двигаться? — кричит Полночь, шокированная ее тоном.       Изуку тяжело дышит, глядя на Тодороки с открытой улыбкой. Тодороки делает то же самое, качая головой в знак отказа.       Тишину нарушает звук хлыста и наручников. — Мидория победил!!!       Толпа присоединяется к ее крику, и Изуку отпускает свою хватку на груди Тодороки. Стук его сердца и крики тысяч людей эхом отдаются в его грудной клетке. Наклонившись, он протягивает руку. Его когти и костлявые пальцы остаются, но Тодороки не вздрагивает и не хмурится.       Он хватает его за руку.

***

      С-34 мечется в своей клетке. Когтями вцепился в прутья, визжа от злости и ужаса. Он кусает и грызет ворота, как бешеное животное — в отчаянии и ужасе. Так продолжается уже несколько минут. А кажется, что несколько часов, если учесть, что в горле пересохло от бесконечных криков и воя.       Он смотрит в глаза С-34, а затем передает отвратительное серебристое устройство человеку во всем черном. С-34 кричит во всю мощь своих легких. Если бы у него остались слезы, он бы заплакал.       ОСТАНОВИТЕСЬ!!!       Задыхаясь от ярости, он бьется плечом о прутья передней стенки клетки. Он чувствует себя диким животным, которого посадили в клетку и накачали наркотиками. Ему нужно выйти. Ему нужно сбежать. С вероятностью 50 на 50 можно сказать, что ребенка собираются пытать в прямом эфире. Его собственный мозг поджарился и зашатался. Все происходит так быстро, что он весь дрожит. — Обязательно используйте его как можно позже в четвертом раунде. Изначально я хотел третий, но, судя по составу, третий раунд у ребенка будет быстрым. — Будет сделано, сэр. — Я провожу вас.       Человек в черном убирает устройство в карман и поворачивается. С-34 лишь издает истошный вопль.       ХВАТИТ!!!       Он смотрит на С-34 раздраженным взглядом. — Заткни его, понял? — Он переводит взгляд на одного из своих подчиненных, а затем следует за человеком в черном через тень портала. Черная бездна. Они исчезают.       Человек в белом кивает, доставая что-то из кармана своего пальто. Из темноты комнаты С-34 не может понять, транквилизатор это или настоящий пистолет. Тусклый и матово-черный, мужчина щелкает большим пальцем по предохранителю. С-34 испуганно вздыхает, отступая к самому краю своей тюрьмы. Мужчина подходит к передней части клетки и направляет ствол пистолета прямо в лоб С-34. Палец нависает над спусковым крючком. — Пора немного поспать, здоровяк.       Внутри что-то щелкает. Словно переключатель в его мозгу, страх, который он когда-то испытывал, полностью рассеивается. Возможно, дело в том, что жизнь ребенка может ужасно измениться, а возможно, потому, что ему надоело, что с ним обращаются как с научным экспериментом. Мучают. Как бы то ни было, с C-34 покончено.       Не считая огромных когтей и клыков, С-34 уже почти насытился.       Курок сжат, но прежде чем пуля или транквилизатор успевают вылететь, С-34 с такой силой бросается к закрытым воротам, что выламывает их. Металлическая дверь визжит, когда болты вырываются из креплений. Встревоженный вооруженный человек отшатывается назад и падает, выпустив в воздух осечку. У С-34 в ушах звенит от выстрела, и он барахтается на земле как рыба в воде. Впервые за несколько дней он полностью стоит на ногах, его ноги подкашиваются, а хвост взмахивает. Передние и задние копыта ощущают пол — более теплый и твердый, чем металл, на котором он спал. Панцирь транквилизатора ударяется о землю, и С-34 рычит. Человек на земле нервно вскидывает ружье. Прежде чем он успевает выстрелить, С-34 хлещет его по руке своим чешуйчатым хвостом, выбивая оружие из рук. — КОД 42 КОД 42! — кричит один из мужчин, подбегая к панели управления. В тот момент, когда палец уже нажимает кнопку тревоги, С-34 впечатывает свою рогатую голову в бок мужчины. В груди мужчины что-то трещит, звук похож на раскалывающийся пополам грецкий орех. Задыхаясь, он отлетает назад и врезается в стену. Опустившись на землю, он хватается рукой за бок и стонет. Широко раскрыв глаза от ужаса, он замечает, что к нему идет С-34. Тяжело дыша от паники, мужчина роется в кармане в поисках чего-то. C-34 агрессивно рычит, ускоряя шаг. Слюни стекают с его зубов, капая и нанизываясь на кусочки с нижней губы, отвратительно и нецензурно. Скрежет и цоканье его задних копыт наполняют тишину комнаты, а человек перед ним обильно потеет.       Вытащив пистолет, мужчина нажимает на курок. Пусто. Он нажимает на него снова и снова, но в пистолете нет того, что ему нужно. Выдохнув от досады, он бросает пистолет на землю и лезет в карман за чем-то другим. Вытащив маленький пульт, он направляет его на серебряный ошейник на шее С-34. Зарычав, С-34 бежит и открывает рот, когда мужчина готовится нажать на красную кнопку.       Хруст.       Мужчина кричит в агонии, когда челюсти C-34 смыкаются вокруг его запястья, впиваясь зубами в кожу и мышцы. Он чувствует, как пульт опускается ему на язык, как брызжет кровь и трещат кости.       Человек, который был раньше, кричит, прыгая на спину C-34. К весу мужчины добавляется что-то, вонзающееся в его кожу. Он кричит, не выпуская руку другого человека, и пробует кровь на вкус, когда она течет по его горлу. По венам и каждой клеточке его тела пробегает электричество, причиняя мучительную боль. Изматывая свое тело, С-34 удается отступить достаточно сильно, чтобы отделить кисть от руки. Связки тянутся и свисают изо рта С-34, как лапша. Человек, лежащий на земле, издает ужасающий вопль, после чего теряет сознание; руки слабеют, кровь брызжет во все стороны. Острая и зазубренная кость торчит из раны, как щепка — тошнотворно. Тело С-34 содрогается от ударов, наполняющих его тело, дергается и бьется в конвульсиях. Брыкаясь, как дикая лошадь, ему удается сбросить человека со спины. Тот с треском ударяется головой о стену и тут же теряет сознание.       Освободившись из электрической тюрьмы, С-34 задыхается и хрипит, тряся головой.       Выплюнув изо рта конечность и пульт, он слизывает кровь с пасти. Его усы окрашиваются в багровый цвет, когда он смотрит на открытую дверь. Дыша хрипло и злобно, он просовывает коготь между ошейником и шеей. Он тянет. Его действия приводят в действие защиту на ошейнике — из гладких краев выдвигаются маленькие шипы, острые как ножи. Ошейник впивается в кожу, когда он тянет, пускает кровь и режет шею. Он кричит, дергая все сильнее и сильнее. Металл стонет и скрипит, медленно превращаясь в морфу.       Дверь позади него распахивается, когда металл поддается и разламывается на две части. Задыхаясь, кровь капает с его шеи на пол, присоединяясь к лужам на бетонном полу. — ЧЁРТ!!!       Раздается выстрел, и С-34 бросается бежать. Кровь забрызгивает стену, когда он вбегает в открытый дверной проем, а трое бойцов уже у него на хвосте. Завывает сигнал тревоги, свет выключается и остается только мигающий красный. Крики и стоны сигнализации звенят в его ушах и разрывают и без того наэлектризованный мозг. Он слышит, как заряжаются палочки, которые большинство мужчин носят с собой. Жужжание и помехи.       С-34 бежит так быстро, как только могут выдержать его усталые и негнущиеся ноги. — Эта чертова химера!!!       Рация пищит. — Немедленно запрашиваю подкрепление!!! Юг, группа Б! У нас беглец!!! — Он оторвал ошейник! Если он выберется, мы не сможем его отследить!       Кровь продолжает струиться из ран, теперь она стекает по спине, пока он бежит.       Поворот налево.       Направо.       Прямо.       Это лабиринт.       Удача C-34 на исходе. Лишь немногим удавалось успешно выбраться, а большинство не добиралось даже до такого расстояния. Он не может повернуть. Он не может отбиться от них. Он может только бежать и молиться.       Он опередил большинство людей, по крайней мере, на несколько поворотов, но надолго ли? Где подкрепление, которое они просили?       Каковы его шансы? — C-34! — раздается сверху новый голос. Взглянув вверх, С-34 видит стройное тело, карабкающееся и цепляющееся за потолок и стены, раскачивающееся и протискивающееся сквозь открытые трубы, как тренированный акробат. Белый лабораторный халат беспорядочно обвязан вокруг их тонкого тела. Свет не прекращал мигать, поэтому их форма была ему неизвестна. Голос звучит по-женски, но это все, что он может разобрать.       Из тела незнакомца появляется длинный чешуйчатый хвост, обвивающий одну из труб. Они раскачиваются и отпускают его, делая полусальто назад. Приземлившись на спину С-34, они кладут руку на его спутанную гриву. С-34 чувствует, как по позвоночнику пробегает волна паники, когда на него наваливается вес этого существа. Он готов отбросить это существо и бежать дальше, но странная мягкость руки заставляет его колебаться. Сняв с пояса пистолет, незнакомец прицеливается и стреляет в камеру впереди. — Налево, потом прямо.       На мгновение он теряет дар речи. Оно помогает ему.       По крайней мере, он надеется, что именно это оно и делает.       С-34 ведут по комплексу. Повороты, повороты, прыжки и бег — он добирается до большой двери с клавиатурой на боку. Задыхаясь, С-34 чувствует, что его ноги дрожат и начинают отказывать. Выплевывая изо рта сгустки крови, он хрипит.       Незнакомец, который кажется спасителем, соскальзывает с его спины и бежит в сторону двери.       Крики и топот ног становятся все ближе. Сердце С-34 бешено колотится в груди, находясь в нескольких секундах от того, чтобы разорваться. — Это приведет тебя к системе переулков, сразу же сверните налево и найдете большой проем в канализацию, — быстро говорят они, нажимая код проворными пальцами.       Сквозь красно-черную пелену С-34 лучше различает их черты. Это женщина, стройная и подтянутая. Ее волосы завязаны в длинный коричневый хвост, а лицо усталое. Чешуя на руках и груди покрыта пятнами, словно татуировками. Ее присутствие пугает. Сильное. Странное.       Положив руку ему на плечо, она смотрит на него, а потом за спину. Она отстегивает от пояса лабораторный халат и тут же накидывает его. Она достает из кармана удостоверение личности и проводит им по клавиатуре. Раздается звуковой сигнал. Двери застонали и медленно начали открываться. — Прорвись так, чтобы казалось, что ты прорвался, у тебя мало времени, — говорит она, снова оглядываясь. Двери открываются медленно, а крики приближаются все быстрее.       С-34 испускает кошачье вино, наклоняя голову в замешательстве. Кто эта женщина? Почему одна из них помогает ему?       Сильные глаза женщины смотрят на него с мольбой. — Уходи!       Замерев на месте, С-34 поворачивает голову и переходит на бег. Врезавшись рогами в металл двери, он делает вмятину и распахивает ее. Вслед за ударом металла из передней вылетает кирпич, как будто он был спрятан в стенах. Свежий и прохладный весенний воздух встречает его, когда его ноги встречают асфальт. Свет наполовину ослепляет глаза, когда он встречает солнце; долгое пребывание в темноте не принесло его глазам никакого удовольствия. Белые пенистые пятна заполняют его зрение, когда он, спотыкаясь, идет вперед.       Оглянувшись, женщина выдыхает и кивает. Рептилоподобный коготь сменяет ее руку и поднимается к лицу. Он размахивается, нанося три длинные раны по ее лицу.       Она падает на землю. Улыбаясь, она смотрит, как кровь заливает ее лицо, когда из-за угла появляются люди, преследующие С-34.       Свернув налево, С-34 направляется к входу в канализацию. Он моргает, наконец-то приспособив глаза к новому освещению. Он нахмуривает брови, пытаясь найти отверстие. Вкус свободы не так сладок, как он мечтал, но и не так, как он ожидал. Кем бы ни была эта женщина, она была на его стороне. — Он направляется в канализацию!!!       Голоса раздаются слишком близко.       С-34 смотрит в сторону и хватает выцветший зеленый мусорный бак справа от себя. Передвинув его, он останавливается и выгибает спину дугой, превращаясь в мост. Оттолкнувшись задними ногами, он ударяет копытами по мусорному контейнеру и отправляет его в полет к людям на хвосте.       Люди в тревоге кричат, когда предмет падает на землю и рассыпает свое содержимое.       С-34 летит к канализационному люку, пытаясь сосредоточиться, пока его разум бежит марафонскую дистанцию.       Ей-богу, лучше бы с этим ребенком все было в порядке.       И лучше бы он не был тем, кого они ищут.

***

— Твои мышцы и кости в ногах очень напряжены, дорогой, пожалуйста, будь осторожен на последнем фестивале. Я не уверена, что это из-за твоих причуд, но если ты перестараешься, то можешь упасть.       Изуку жует одну из жевательных резинок, которые дала ему Восстанавливающая Девушка, и снова идет по туннелю к арене. Его тело болит от каждого шага, а суставы стонут от давления на колени. Скрип и хруст. Восстановительница очень советовала ему не напрягаться, но это довольно сложно, когда ему почти не дают передышки. Третий раунд начался с очередной победы Бакуго, и сейчас Изуку предстоит встретиться с Иидой. Это может быть непросто из-за скорости его одноклассника, но, возможно, в этом раунде ему просто придется уклониться от своей собственной причуды. Новая мутация, как оказалось, отнимает у него все больше сил и выносливости. Его тело едва держится на ногах, тем более после раунда с Тодороки. Это было эмоционально изнурительно для них обоих, но, если посмотреть с другой стороны, кажется, это позволило снять стресс.       Надеюсь.       Он не разговаривал со своим одноклассником с момента их поединка.       Проглотив сладкую жевательную резинку со вкусом клубники, Изуку вышел на свет. Не об этом он сейчас будет думать.       Толпа сходит с ума при виде Изуку, его испорченных штанов и ног без ботинок, радуясь его новому появлению. Звуки аплодисментов становятся слишком повторяющимися, чтобы ему нравиться. Он еще не привык к такому количеству света — хорошего света, если быть точным.       Иида уже ждет его наверху с прямой спиной и сосредоточенным взглядом. Его глубокие голубые глаза смотрят на Изуку, пока он поднимается по каменной лестнице. Изуку тяжело вздохнул. Он уже устал от этого. — Мидория сегодня становится чертовски сильным противником, дамы и господа! Посмотрим, как он справится с нашим скоростником класса 1-А!       Изуку выдыхает. Громко. — Ты хороший боец, Мидория, но, к сожалению для тебя, у каждого есть свой переломный момент, — говорит Иида, переходя на легкий бег. Его очки сверкают, когда он опускает голову.       Изуку устало закатывает глаза, делая вдох. — Да-да, давайте просто покончим с этим. — Бойцы могут начинать!       Как и предсказывал Изуку, двигатели Ииды взревели и взорвались. Он уклоняется в сторону. Ветер развевает его волосы и рубашку, охлаждая кожу, пока Иида проносится мимо.       Задыхаясь, Иида останавливается в нескольких сантиметрах от линии. Ботинки Ииды, словно шины, визжащие по асфальту, скользят по земле, он быстро разворачивается и повторяет то же движение.       Изуку безучастно смотрит в сторону. Движения Ииды слишком предсказуемы, даже несмотря на его скорость.       Изуку сплевывает слюну, когда Иида спринтерским шагом приближается к нему. Когда до Ииды остается около двух секунд, Изуку падает на колени. Нога, подставленная под удар, оказывается рядом с его коленом, и Изуку только и делает, что хватает ее. Как будто ковер выдернули у него из-под ног, Иида вскрикивает и летит вперед над головой Изуку. Лицом вперед он с грохотом падает на землю.       Изуку слышит, как несколько человек в толпе вздрагивают и кричат «ООООООО».       Изуку встает на ноги и борется с желанием втянуть воздух сквозь зубы. Это начинает надоедать, и его тело соглашается с этим. — Это было грязно, Мидория!       Нога врезается ему в спину, как пуля. Изуку сгорбился, и резкая боль пронзила его позвоночник. С его губ срывается рык, когда он поворачивается. Его глаза встречаются с белой подошвой ботинка, и он задерживает дыхание, выгибая спину. Нога задевает кончик носа, и прежде чем Изуку успевает полностью упасть на землю, он свободной рукой хватает Ииду за лодыжку и бросает его тело в сторону. При соприкосновении с камнем его двигатели со звоном ударяются о землю. Если бы удар был еще сильнее, земля под Иидой треснула бы.       Как разъяренный бык, Изуку встает и шумно выдыхает через нос. Держась за лодыжку Ииды, он начинает идти к краю арены, а его одноклассник тащится следом. Двигатели грохочут, и Изуку выпускает только одну когтистую руку. Он впивается ногтями в лодыжку Ииды и сжимает ее.       Иида открывает рот, но не слышно даже писка. Сжав кулак, Иида запускает двигатель в другой ноге. Крутясь на месте от ускорения, Иида издает вопль и пытается освободиться.       Изуку издает еще одно раздраженное ворчание, следуя за Иидой. Кружась по кругу, Изуку продолжает удерживать Ииду, не желая отпускать его. В этот момент Иида крутится так быстро, что отрывается от земли. И если они будут продолжать в том же духе, Изуку может вырвать от головокружения. — Отпусти меня, имбецил! — кричит Иида, снова проходя полный круг. — Хорошо… — Изуку сопротивляется. — Если ты этого ХОЧЕШЬ!       Отпустив ногу Ииды, он подбрасывает его в воздух и выводит за пределы площадки. Размахивая руками, Иида вскрикивает и падает на травянистую землю. Грязь и клочья травы вылетают из-под его ног, когда он замирает на месте.       Изуку стоит на арене, задыхаясь. Сдув с лица волосы, он выпрямляет свой израненный позвоночник.       Иида переворачивается на спину и прикладывает разочарованную руку ко лбу. Его форма вся в пятнах травы и грязи — грязная и испорченная. Поражение. — Мидория не потерпит поражения!!!       Изуку втягивает коготь, проводя рукой по влажным и спутанным волосам.       Остался один.

***

      Изуку жует последнюю жевательную резинку, которую Исцеляющая Девочка дала ему перед матчем с Иидой. Остальные были со вкусом терпкого лайма — не самые любимые, но сладость помогла его голодному желудку.       Он до сих пор не ел с самого утра. И уже начал жалеть об этом.       Прикусив уголок губы, Изуку внимательно следит за поединком Бакуго и Токоями. Оба — сильные противники, но Токоями находится в невыгодном положении. Зная о неудачном исходе матча, Изуку снова не сможет вырваться вперед.       Отлично. — Ты сумасшедший, раз так далеко забрался, чувак, — говорит Киришима, положив руку ему на плечо сзади. — Ты хорошо держишься? — Он сжимает плечо и кивает.       Бакуго выпускает взрыв внизу. — Да, просто хотелось бы, чтобы перерывы были длиннее. — Он обхватывает рукой живот, чувствуя, как голод наконец-то настигает его. — А еще я не пообедал, и теперь жалею об этом, — говорит Изуку с нервной улыбкой. — Вот черт…       Что-то сильно ударяет Изуку по голове. Он слышит звук шлепка по черепу, когда тот отскакивает и падает на землю. Изуку вздрагивает от неожиданности и прикладывает руку к голове. Он смотрит вверх.       Еще один взрыв от Бакуго. — Я не только что слышала, как ты сказал, что не обедал, — говорит Дай, выглядывая из-за карниза. — Ешь, или я запихну это тебе в глотку. — Она указывает на землю у его ног. Проследив за ее пальцем, Изуку видит лежащий там батончик.       Приподняв бровь, Изуку тянется вниз и берет его. Изуку поднимает взгляд и видит, что Дай все еще смотрит на него. Она делает пальцами движение «я слежу за тобой», после чего исчезает из виду. Изуку качает головой и фыркает. Она такая мамаша. — Хотел бы я иметь подругу, которая давала бы мне батончики, — шутит Каминари, глядя на Изуку слева.       Изуку смеется, разворачивая закуску. — Она больше похожа на маму, как бы она это ни отрицала. — Он откусывает от спрессованной гранолы, и тут сверху летит что-то еще. Заметив это, Изуку откидывается назад и уклоняется от еще одного батончика гранолы с оружием сверху. Он громко шлепается на землю. — Остановись, ты же выколешь кому-нибудь глаз! — кричит Изуку с набитым ртом, оглядываясь назад. Над головой Дай снова нависает раздраженный средний палец.       Изуку закатывает глаза и нагибается, чтобы схватить батончик. Бросив его влево, он откусывает еще кусочек. — Вот, Каминари, я хочу только один.       Каминари с удивлением ловит его. — Ух ты, брат-по-плате, спасибо!       Изуку кивает, опираясь локтями на колени.       Внизу, на арене, Бакуго захлестывает Токоями взрывом. Яркий и горячий, Токоями пытается защититься Темной тенью, но у него ничего не получается. Его спутник борется и трусит от света, позволяя Бакуго воспользоваться преимуществом и повалить Токоями на землю. Он прижал его к земле клювом, заявив о своей победе.       Вздохнув, Изуку запихивает в рот последний батончик и сминает обертку.       И последнее, но не менее важное…

***

      Под копытами и когтями С-34 хлюпает вода, наполненная мусором. Запах плесени и грибка щиплет нос, чем сильнее он дышит и бежит. Здесь отвратительно.       Он потерял людей, преследовавших его, — полностью. Теперь здесь только он и кишащие крысами воды темной канализации. Он понятия не имеет, куда бежит. С-34 окунается в серую воду, разбрызгивая ее при каждом шаге. Его крокодилий хвост громко шлепает по поверхности, присоединяясь к уже достаточно громкому дыханию.       Кровотечение пока остановилось, оставив в шерсти сгустки крови. Но это не значит, что его шея все еще не пульсирует от дискомфорта. Адреналин не дает ему потерять сознание от полного истощения.       С-34 чувствует вибрацию под ногами и улавливает слабые крики толпы, продолжающей бежать. Скандирование, улюлюканье, крики, хлопки, взрывы. Где бы он ни был, он должен быть рядом с Юуэй.       Очень близко.

***

— И это все, что у тебя есть, Бакуго?! — кричит Изуку, уворачиваясь от кулака, летящего ему в лицо. — Я думал, ты хочешь надрать мне задницу!       Кувыркаясь в сальто, Изуку крутится на месте и скрещивает руки, блокируя очередной удар. Он вздрагивает, чувствуя жар на коже и боль в ногах.       Бакуго рычит, тут же меняя позицию. Размахнувшись, Бакуго наносит болезненный удар по ребрам Изуку. Закашлявшись, Изуку отползает назад и настраивается на нужный лад.       Изуку так устал. В данный момент он питается одним батончиком и несколькими жевательными резинками, и этого ему надолго не хватит.       Почти конец… почти конец… — Ты бы уже сдох, если бы перестал бегать по улицам! — Что… — выдохнул Изуку, поднимаясь на ноги. — Не можешь немного побегать? — А где же все эти нелепые чертовы сальто-мортале, которые ты так любишь делать?! — кричит Бакуго, стремительно бросаясь к Изуку. Взрываясь, он превращает себя в снаряд.       Изуку поднимает подбородок и хмыкает. Встряхнув головой, он бежит навстречу Бакуго. Бакуго отводит руку назад и готовится нанести удар, но Изуку подпрыгивает и делает именно то, о чем просил Бакуго. Он делает кувырок вперед и бьет пяткой по затылку. Его лицо с треском ударяется о землю, и Изуку приземляется перед его обмякшим телом. — Что? — вздохнул Изуку. — Я могу сделать больше, если ты хорошо попросишь.       Бакуго слишком быстро протягивает руку и хватает Изуку за лодыжку, притягивая к себе. Изуку визжит и отлетает назад. Но, в отличие от Ииды, который ел дерьмо раньше, он приземляется на спину и упирается руками в землю — он ловит себя и предотвращает потерю ветра в легких. Бакуго рычит и надвигается на Изуку с той же скоростью, что и раньше. Когда его знакомый оказывается достаточно близко, чтобы соприкоснуться, Изуку прижимает руки к гладкому камню и бросается к груди Бакуго. Обеими ногами он бьет Бакуго в грудь с такой силой, что блондин хрипит и отлетает назад.       Бакуго взрывает обе руки и ловит себя, прежде чем неловко приземлиться на землю — в отличие от Изуку, который приземлился просто ужасно. Задыхаясь, как будто он не в форме, Изуку пытается поднять свои кричащие мышцы с земли. Рядом раздается еще один взрыв. Рыча, он разворачивается и ударяет Бакуго ногой по лицу.       Бакуго не теряет времени и хватает Изуку за лодыжку, бросая его изо всех сил.       Изуку летит и падает на землю, катясь как бревно.       Вырастив когти, Изуку вытягивает руку и скребет ногтями по бетону. Визжа, как гвозди по меловой доске, он останавливается в опасной близости от линии. — Прекрати дурачиться, Деку! — кричит Бакуго, топая обратно к Изуку, как заведенный. — Отвали, я устал, — выдыхает Изуку. Медленно поднимаясь на ноги, он чувствует, что его ноги начинают дрожать.       Топот Бакуго превращается в спринт, вызывая у Изуку раздраженное тисканье. Опустив тело, он выпускает хвост из-за спины. Чувствуя, как напрягается копчик, он осторожно подходит к блондинке. Бакуго отводит кулак назад и замахивается. С шипением и треском его рука посылается для контакта. Изуку быстро отводит руку в сторону и блокирует ее, нанося когтистый удар в брюхо Бакуго. Из его уст вырывается отвратительный хрюк, и он бросается вперед.       Прежде чем Бакуго успевает отскочить и нанести еще один удар, Изуку хватает его за запястье и поворачивает тело, с треском размахивая хвостом. Ударив Бакуго по лицу, он использует это же положение тела, чтобы вытянуть ногу и ударить Бакуго изо всех сил.       Будь Изуку в любой другой ситуации, он бы бросился на него, чтобы закончить дело. Точнее, с гораздо большей энергией. Но сейчас Изуку пытается удержаться на ногах после того, как отправил Бакуго в полет.       Бакуго скользит ногами по земле, почти спотыкаясь. Он растягивает рот в наглой улыбке и разражается полусмертельным смехом. — Ну ты и засранец.       Изуку ворчит про себя, заставляя свои ноги двигаться вперед. С͠то ͠       По позвоночнику ползет холодок.       Изуку откидывает голову в сторону.       Шепот из раунда с Шинсо возвращается, кружась вокруг его головы, когда он переходит на бег. От его демонической сущности у него подрагивает шея, и он борется со своим вниманием, как два барана, столкнувшиеся головами.       Уходи. Не сейчас. Не сейчас.       Уши.       Глубокий рык почти пронзает барабанные перепонки, заставляя его вздрогнуть на бегу.       Лицо Бакуго искажается в замешательстве, когда он замечает внезапные судорожные движения Изуку.       Уходи… Уходи…       Изуку выдыхает параноидальный вздох, уворачиваясь от летящего кулака. Оглядываясь по сторонам, он пытается высмотреть то самое покрытое смолой чудовище.       Он устал. Настолько устал, что, вполне возможно, сознание пытается издеваться над ним.       Уходи… Уходи… Уходи…       Изуку яростно трясет головой. Бакуго вздрагивает, но лишь на секунду. — Деку, да что с тобой такое…       УХОДИ!!!       Изуку задыхается с такой силой, что едва не захлебывается. Через долю секунды его мозг приходит в состояние, граничащее со взрывом.       Из его горла вырывается мучительный крик, и все вокруг затихает.       Все, кроме адского звона в ушах и рева чудовища в голове, который он услышал в первый день встречи с ним.

***

      Шота практически падает со своего места, когда слышит крик, вырвавшийся изо рта Мидории. Он леденящий кровь и болезненный. Не похоже, что он сломал кость, и не похоже на разочарованный крик. Как будто его снова и снова бьют по спине. Или его ударили ножом в печень, а нож так и остался торчать в коже.       Что-то не так.       И выражение лица Бакуго тому подтверждение. — Какого черта… — начинает говорить Хизаши, но его прерывает Мидория, наклонившись и издав нечеловеческий рев.       Дыхание застревает у него в горле, когда Шота судорожно пытается приложить палец к наушнику в его ухе. — Дай, ты слышишь? Что случилось… — ААААААААААА!!!       Наушник в его ухе визжит и оставляет эхо пронзительно громко и внезапно. Шота вырывает его из ушей с такой скоростью, что тот разбивается о стекло перед ним, а рука прижимается к его теперь уже звонкому левому уху.       Хизаши задыхается и кладет руку на микрофон перед собой. — Черт возьми, Шота, что за хрень?       Шота оглядывается на ребенка и видит, как его хвост бесконтрольно бьется о землю. Он бьется и корчится, как отдельное животное.       Он открывает рот, но ничего не выходит, даже писка.       Мидория снова кричит, и Шота вскакивает со стула и выбегает из комнаты.

***

— Дай! Дай! Дай! Боже мой! Хирото. Мидория… Черт, я…- Юма закрывает голову рукой, падает на колени и хватает Хирото. Что-то не так с воздухом.       Юэ лежит на земле и крепко сжимает в руках Дай — черные глаза полны паники и растерянности. Ее шея поднята и дрожит от напряжения. Дай кричит, закрывая уши руками. А в объятиях Юмы лежит Хирото, который делает то же самое. Его вопли настолько громкие, что у Юмы закладывает уши, а в груди все грохочет. Это страшно и неправильно, не говоря уже о том, что Мидория — этот чертов мальчишка — делает то же самое на поле боя. Юма оглядывается по сторонам и крепко сжимает Хирото, прижимая его к себе. Она чувствует, как он убирает руку от ушей и переходит к шее. Руки неконтролируемо трясутся, отвратительные острые ногти прорастают, и он начинает царапать кожу. От этого звука сердце Юмы замирает. — Хирото! — кричит Юма, хватая его за обе руки и пытаясь оторвать их от разорванной шеи. Переглянувшись с Юэ и Дай, Дай захлебывается горячей черной жидкостью. Дай продолжает кричать, как душевнобольная жертва войны.       У Юмы подрагивают губы, на глаза наворачиваются слезы: она видит, как ее друзья — ее семья — страдают от безмерной боли. — Ребята, пожалуйста, что происходит? — Ее голос срывается на полуслове, и падает слеза.       Внизу, на арене, Мидория испускает рваный крик, такой громкий и глубокий, что он перекрывает крики Дай и Хирото вместе взятых. Она почти вздрагивает, но вместо этого из ее глаз вытекает еще больше слез. — Юма, что происходит?       Повернув голову, она с паническим ужасом смотрит, как Ластик спускается по лестнице. — Я… я не знаю, вдруг все трое начали кричать, я… я не… — Она изо всех сил старается отвести руки Хирото от своей кожи, отчаянно пытаясь предотвратить пролитие крови. — Я слышу какой-то звон? Звук похож на собачий свисток, но он слишком высок, чтобы я могла его полностью разобрать… Мне не больно, но…       Хирото начинает биться в ее руках и вырывается. Юма в тревоге кричит, вырываясь на свободу, но прежде чем он успевает нагнуться и разрушить ногтями его уши и шею, Ластик быстро обматывает шарф вокруг его тела. Шарф крепко сжимает Хирото. Маска сползает с его лица, и длинный язык высовывается из губ, покрытых грязными зубами, когда он кричит. Это ужасает.       И Ластик, и Юма смотрят на Мидорию, и воздух разрежается. Юма не может дышать. Мидория лежит на земле, и ему очень больно — как в первые дни проявления его причуды. Все его тело трясется, а причуды сбиваются с ритма. Бакуго в ужасе смотрит на него, пока Мидория пытается удержать все в себе. Весь стадион. Вся Япония. — Ластик, мы должны вытащить его оттуда… — Сейчас же.

***

— Деку… Деку, какого черта, перестань играть со мной…       Изуку едва слышит Бакуго за своими криками. Что-то не так. Что-то не так…       Перевернувшись на земле, Изуку зажимает уши руками от боли. Его хвост не перестает биться о землю, словно у него есть свой собственный разум. Его пальцы болезненно растягиваются в когти, и он чувствует, что его ноги и ступни делают то же самое. Слюна брызжет на землю, а он продолжает кричать как маньяк, чувствуя, как тает каждая клеточка его тела. Тошнота накатывает на него, и вдруг что-то горячее проникает в пищевод. — Деку!       Зажав рот рукой, он извергает из себя нечто слишком гладкое, чтобы быть рвотой. Выталкиваясь из щелей пальцев, оно капает на землю и на руку. На ощупь это похоже на кровь, да и на вид тоже.       Но что-то в ней усиливает тошноту Изуку.       Она зеленая.       И это не та неоново-зеленая кислота, которую он ежедневно срыгивает, а горячая, густая, липкая лесная зеленая кровь.       Изуку прижимает руку к телу, пряча ее от посторонних глаз.       Его позвоночник горит, и, как всегда, когда превращение идет не так, как надо, его зрение становится стеклянно-белым.       Зверь в его голове вопит, как адский рев — знакомо по ранним временам.       Изуку поднимает голову и видит Бакуго. Блондин осторожно приблизился к нему, в его малиновых глазах читались испуг и растерянность. Изуку кашляет, разбрызгивая кровь по земле. — Б-бакуго! - кричит он, захлебываясь собственной кровью. — П-пом… п…       Изуку внезапно чувствует головокружение. Зрение заволокло розово-фиолетовым туманом, и он увидел, как Цементос подошел к Бакуго и закрыл ему рот и нос сзади. Воздух пахнет по-другому — почти слаще и гуще. Несколько раз моргнув глазами, он начинает раскачиваться и наклоняться вперед.       Он полностью падает на землю, и все вокруг становится черным.

***

      С-34 застывает в воде, чувствуя, как кожа под его мехом становится влажной. Его глаза расширены от ужаса, и он не может пошевелить ни единым мускулом. Единственное, что движется, — это его грудь при каждом глубоком вдохе.       Он был недостаточно близко к Юэй, чтобы услышать свист.       Но он был достаточно близко, чтобы услышать крики.       Ужасные, громкие и страшные крики.       Они нашли его.