Поэтому я существую.

— Господи!       Фонарики указывают на зазубренные следы когтей, разбросанные по тусклой кирпичной стене. — Неужели эта тварь забралась туда? — спрашивает полицейский, переводя свет на небо, на крышу. — Похоже на то, — отвечает другой.       Они только закончили собирать в мешок изуродованный труп злодея, когда получили сигнал бедствия о том, что чудовище вырвалось из фургона, едва не ранив при этом водителя.       Прибыв на место происшествия, они попытались преследовать его, но едва успели проскочить, так как он опередил их на несколько минут.       Детектив Наомаса Цукаучи выбился из сил. Они уже несколько часов прочесывают город, пытаясь найти зверя, сбежавшего из-под полицейского заключения. Его непредсказуемый характер и размеры делают его опасным, а от того, что они его потеряли, у него еще больше разболелась голова. Потирая усталые круги на лбу, Цукаучи идет по переулку, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Сочетание усталости и раздражения застилает ему глаза, когда он приходит к ничему. Все, что у них есть, — это панические следы на стене, и нет никакой возможности узнать, в какую сторону они направлены. А квартиры в этой части города заброшены, так что расспрашивать местных жителей — не вариант.       Вздохнув, Наомаса выключил фонарик и засунул его за пояс. — Нет смысла тратить всю ночь на поиски, давайте перегруппируемся утром. Всем спать, — говорит Наомаса, отпуская своих офицеров восстанавливать силы после довольно напряженного для всех дня. Небо теперь окрасилось в темно-фиолетовый цвет, и сквозь загрязненный воздух пробиваются звезды.       Дело предстоит, мягко говоря, непростое.       Во внутреннем кармане Наомасы вибрирует телефон. Схватив его свободной рукой, он отвечает на звонок и прикладывает трубку к уху, не глядя на абонента. — Детектив Цукаучи слушает, — говорит он в трубку. — Привет, Цукаучи, это я. — О, Тоши, это ты, — говорит Цукаучи. Он показывает пальцем на окружающих его офицеров, говоря: — Извините, одну минуту. — Он отходит к тротуару и прижимается телом к полицейской машине, припаркованной на обочине. — Чем я могу тебе помочь? - Я просто хотел узнать, не нужна ли вам помощь в этом расследовании, — отвечает его хороший друг. — Я ценю твоё предложение, но сейчас мы даже не знаем, с чего начать. — Он потирает глаза, пытаясь освободить их от напряжения. — Я так понимаю, что погоня была неудачной? — К сожалению.       Офицеры начинают прощаться, машут Цукаучи, садясь в машины и уезжая с горящими фарами. — В конце концов, вы что-нибудь найдете, это ведь только первый день, — уверенно говорит Тошинори. — Надеюсь, ты прав, эта штука непредсказуема, — с тревогой добавляет Наомаса. — Может быть, в этот раз она отправилась за злодеем, но мы не знаем ее мотивов, — он делает паузу, — Кто знает, может быть, это часть той группы линчевателей, которую мы преследуем. — Не говори так. — Его голос строг. — Ты прав, это последнее, что нам сейчас нужно. — Он так устал, что его мозг кажется на грани отключения. — Ну, позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится. Я буду рад помочь. — Конечно, Тоши, спокойной ночи. — И тебе спокойной ночи, — отвечает Тошинори и завершает разговор гудком.       Глядя на пустой экран, Наомаса застонал.       Он понял, что это будет занозой в заднице.

***

      Изуку сквозь щели оконного занавеса наблюдает за тем, как армия полицейских покидает улицу возле здания. — Они ушли? — Да, похоже на то, — говорит Изуку женщине, отступая от окна.       Ему понадобилось 20 минут, чтобы перестать плакать. Честно говоря, Изуку очень переживает, но, к счастью, женщина не осуждала и не насмехалась над его эмоциями. Она просто села напротив него, терпеливо ожидая, пока слезы перестанут литься. Он оценил этот жест.       Сейчас он стоял у одной из стен рядом с крошечной кухней, одетый в мешковатую черную толстовку — слишком большую для него. С наступлением ночи в комнате стало холодно, и отсутствие рубашки только усилило дрожь. Женщина протянула ему свою одежду, но из-за ее роста она оказалась ему велика. — Хей, ах… — смутившись, он делает паузу, вспомнив, что так и не узнал имени женщины.       Она поворачивается к нему с полуулыбкой. Ее волосы завязаны в беспорядочный хвост, в ухе виднеется пирсинг. Свободные пряди черных волос падают ей на лицо, когда она поворачивается. — Дай. Можешь звать меня Дай. Красиво. — О! Эхм, Дай, у меня никогда не было возможности сказать это, но, — Изуку делает паузу, — спасибо. — С искренностью он поворачивается корпусом и кланяется. — За что?       Неужели она серьезно?       Он поднимает голову от поклона и смотрит на нее. — За то, что помогла мне? Ты сейчас шутишь?       Дай издала грудной смешок. — Это не стоит благодарности, малыш, правда. Это не стоит моей задницы. — Но ты все равно заслуживаешь благодарности. Ты так много для меня сделала, а ведь ты даже не знала, кто я такой. — Изуку полностью выпрямляет спину, его кудри расчесываются на лбу. — Все в порядке, правда. Я просто хотела помочь, — говорит Дай с мягкой улыбкой на губах. У нее звонит телефон, и она смотрит на него, лежащий на столе. — Ты не против добраться домой самостоятельно? — спрашивает Дай. Схватив телефон, ее пальцы быстро набирают текст на экране. Похоже, она отправляет кому-то сообщение, причем быстро.       Изуку посылает ей небрежный кивок. — Да, здесь недалеко есть железнодорожная станция. Меня только волнует, что будет дома, — нервно фыркает он, дергая за одну из шнурков толстовки. — Да уж, удачи тебе, — сокрушается Дай.       Его мама действительно собирается повесить его задницу на стену за это. Он лишился своего телефона, когда появился монстр, и он может представить себе все звонки, которые она оставила на нем. — Как ты думаешь, мы когда-нибудь встретимся снова? — спросил Изуку. Часть его души хочет увидеть ее снова, что-то в ее присутствии успокаивает, и ему нравится ее общество. К тому же, она все-таки спасла его, и он хотел бы узнать больше об этой загадочной женщине, которая бегала по зданиям ради него.       Дай не перестает улыбаться. Встав со скрипучего стула, она направляется к нему и протягивает листок бумаги. — Никогда не знаешь. Можешь писать мне в любое время, когда тебе понадобится, малыш, — говорит она, подмигивая.       Изуку смотрит на смятый листок бумаги и берет его. — Было приятно познакомиться с тобой, Дай. — И тебе того же, Мидория.

***

***** — Эй, этот хлюпик ушел? — Да, обязательно проследи за ним до дома. Пережитый стресс — последнее, что ему нужно.       Мидория вышел из квартиры Дай несколько минут назад. Прижав телефон к уху, она смотрит сквозь оконные шторы, как зеленоволосый парень идет по тротуару. Небо уже потемнело, но это компенсируют многочисленные уличные фонари. - Хорошо, присмотрю, чтобы ребенка не зарезали, понял, — подтверждает мужской голос на другом конце провода. — Спасибо, Хирото. — В любое время, в конце концов, он один из нас, — говорит Хирото.       Она вздыхает. Мидории уже не видно, поэтому она закрывает шторы и поворачивается обратно к кухне. — Да… — Дай… — Хирото, — резко говорит Дай, понимая, что он хотел сказать.       Хирото молчит несколько секунд. - Ты уверена? — Послушай… — Парень прошел через ад, Дай, — надулся Хирото. — У него все еще есть надежда, я вижу это в его глазах. — Дай зажала телефон между плечом и ухом и потянулась к черной маске, прикрепленной к ржавому гвоздю. Другой рукой она хватается за огромную выцветшую джинсовую куртку, наброшенную на стул. — Если есть хоть малейший шанс, что он станет героем, это изменит все… — Да, а если он не станет? Что ты тогда будешь делать? — язвительно сказал Хирото. Дай усмехается, перекидывая куртку через другое плечо, и достает рукой телефон. — Неужели тебе обязательно быть таким унылым засранцем? Хирото хмыкает. — Я всего лишь реалист, милая. О, блядь, я вижу ребенка… Я отправлю тебе сообщение, как только он вернется домой. — Тебе, блядь, лучше…       Звонок заканчивается резким гудком.       Вздохнув, она берется за дверную ручку и проскальзывает в дверь.       Надеюсь, у тебя все будет по-другому, малыш.

***

      Изуку был прав, когда сказал, что его мама повесит его задницу на стену, когда он вернется домой. Она была практически в слезах, когда он вошел в дверь в 10 часов. Убедившись, что он цел, она так долго ругала его, что у него чуть не вывалился мозг.       Его «блестящая» ложь маме заключалась в том, что во время паники у него выпал телефон из рук. И причина, по которой ему потребовалось так много времени, чтобы добраться домой, заключалась в том, что полицейский сопроводил его вместе с несколькими другими людьми в здание, где он мог скрыться. Потому что, честно говоря, если бы он сказал ей правду, он не уверен, умрет ли она от сердечного приступа или перестанет рыдать. Черт, а может быть, и то, и другое.       Что касается вопроса, куда делась его одежда, то он буквально не знал, как это, блядь, объяснить. Это было ужасно и непродуманно, он в шоке, что она вообще ему поверила. Возможно, это потому, что его мама в основном сосредоточена на том факте, что он дома, цел и невредим.       Он лежит в своей постели, и ему совершенно не удается заснуть. Изуку клянется, что все еще слышит рычание монстра в своей голове, когда оно разрывает и превращает слизь в противный суп. Так что да, спать сегодня нельзя.       Его одеяло мягко прилегает к его коже и практически тает, когда он ерзает в постели. Тело Изуку перенапряжено; просто лежать для него кажется кусочком рая. Но, к сожалению, это не гарантирует спокойного сна. Поэтому вместо этого он задумчиво смотрит, как тренированный страдающий бессонницей. — …Пожалуйста! Мне очень жаль, мне очень жаль…       Слизистый монстр умоляет в своей голове в бесконечном мучительном цикле. Оно кричит в его барабанных перепонках, сотрясает мозг, кажется настолько близким, что практически находится над ним в удушающей агонии. Он сглатывает комок в горле, чувствуя, как эмоции болезненно поднимаются по груди. Он не может дышать. Изуку продолжает смотреть в потолок, позволяя слезе скатиться по щеке и впитаться в подушку.       К болезненным визгам присоединяется еще один голос, но его природа мягкая и утешительная, а не умоляющие крики. -Это не твоя вина…       Его губы дрожат, а глаза закрываются, выпуская поток слез. Рука закрывает ему рот, и прерывистое рыдание вырывается приглушенным криком. Это была не твоя вина.

***

— Дорогой! Ты готов к школе?!       Изуку открывает глаза. Сдвинув голову в сторону, он вздрагивает, когда укол огненной боли пронзил его челюсть. Как раз в том месте, где Всемогущий ударил его (дважды). Чудо, что герой не сломал ему челюсть пополам, а на коже наверняка красуется синяк. Со стоном он бросает взгляд на часы на тумбочке, и ему вдруг кажется, что он уже не так сильно устал.       Он опоздает в школу. Он не думал, что сможет заснуть прошлой ночью, но это не имеет значения, потому что он опаздывает, очень и очень сильно.       Рывком вскочив с кровати, он чуть не упал лицом на пол, запутавшись ногами в одеяле. — Дерьмо!       Изуку разворачивается и, спотыкаясь, идет в ванную. — Язык! — слышит он через дверь приглушенный крик матери.       У него уходит пять минут на то, чтобы переодеться и собраться. Мама спрашивает, не хочет ли он позавтракать, как раз в тот момент, когда он выбегает через входную дверь, волоча за собой выцветший желтый рюкзак. Нахуй завтрак.       Бег — не лучшая идея для его плачущих конечностей, но если он еще раз опоздает в школу на этой неделе, его учительница устроит скандал. К счастью для него, школа находится в нескольких минутах ходьбы.       Он добегает до школы с запасом в две секунды. Он практически опрокидывает свою парту, с какой силой он на нее налетел, напугав окружающих. — Сегодня Мидория играет не в полную силу, — говорит учитель, входя в кабинет вскоре после Изуку.       Он не извиняется, а просто молча сидит за своим столом, и все оборачиваются, чтобы посмотреть на него.       Если бы это зависело от него, он не был бы сейчас в школе — он буквально убил человека, поэтому нормальная жизнь кажется ему неправильной. Но если бы он вдруг не пришел в школу сразу после того, как монстр сбежал из полицейского плена, возникли бы вопросы. Поэтому, к сожалению для него, он должен придумать, как не взорваться посреди учебного дня.       Есть только одна проблема. Бакуго. Как, черт возьми, он собирается избежать Бакуго?       Очень просто. Он не сможет. Это все равно что пытаться избежать роя комаров: они донимают, кусают, витают и надоедают, но стоит прихлопнуть одного, как на его место настойчиво прилетает другой. Поэтому он молится какому-нибудь богу, чтобы его оставили в покое хотя бы на один день. …       К его удивлению, на уроках никто не заговаривал с ним и не устраивал сцен. Это был просто тихий школьный день. Как нельзя лучше подходило для его нестабильного эмоционального состояния. Изуку был уверен, что если Бакуго заговорит с ним сегодня, он будет плеваться кислотой на пол, но, как ни странно, блондин так и не подошел к нему. Даже ни разу не заговорил. Это возбудило его любопытство, но не настолько, чтобы что-то предпринять.       Изуку опускает голову, толкая тяжелые двери школы. Он так близок к тому, чтобы оказаться дома, так близок к тому, чтобы броситься на кровать и отключиться, что это почти волнует его. — Деку! Но, конечно, для Изуку все не так просто.       Он идет быстрее. — Эй! Я с тобой разговариваю, засранец! — Оставь меня в покое! — отвечает Изуку. Он переходит с быстрой ходьбы на бег.       Бакуго только бежит за ним в ответ.       Ему правда очень не хочется смотреть ему в глаза. В последний раз, когда он это сделал, его одноклассник был ошеломлен и сидел на земле рядом с пылающим адом.       Кислота подкатывает к горлу, когда он продолжает бежать. — Вернись, твою мать! — кричит Бакуго, догоняя Изуку по тротуару. Изуку слышит за спиной агрессивное дыхание Бакуго. — Нет!       Изуку быстро бежит по тротуару. Он едва успевает за ним.       Бакуго бросается на Изуку всем телом, как в футболе, и валит обоих на землю.       Изуку пытается вырваться из захвата блондина, но, осознав разницу в силе между ними, прерывает попытку. Его униформу хватают и рывком поднимают на ноги. — Когда я говорю, что мне нужно с тобой поговорить, я имею в виду это! — Бакуго впечатывает Изуку в забор, и тот с грохотом ударяется о металл. — Что тебе от меня нужно?! — взмолился Изуку. Изуку действительно не может сегодня этого сделать. Он чувствует, как рык пытается закрасться в его грудь, но он подавляет его. — Я сказал, я хотел поговорить с тобой, ты что, оглох? — О, это здорово, а что случилось с криками в мой адрес? — Новый зверь в его голове определенно начал влиять на его настроение, потому что обычно он никогда не огрызается так сильно. Бакуго в ярости, и Изуку чувствует, как крепко сжимает его рубашку. — Когда ты стал таким долбаным мудаком?! — кричит Бакуго, настойчиво приближая свое лицо к Изуку. — Вот оно что… — Изуку закатывает глаза. Что это вообще за разговор. — Заткнись! — Еще один толчок. — Почему у тебя и у вчерашнего отвратительного монстра одинаковые глаза? — Бакуго так близко, что Изуку практически чувствует его дыхание. Изуку чувствует, как учащается сердцебиение, а руки дрожат, ударяясь о забор. — Прошу прощения? — Изуку рычит, сузив глаза. — Глаза волка. — Бакуго делает паузу и смотрит на щеку Изуку. — Они были зелеными, как у тебя. Деку.       Бакуго не дурак, Изуку это знает, но серьезно? Это его связь? А не большой синяк на его лице? — У тебя поврежден мозг? Моя причуда не меняется уже 14 лет, Бакуго. — Изуку насмехается и смотрит в сторону. — Откуда мне знать, что ты мне не врешь, кусок дерьма, — рычит Бакуго, снова толкая его к забору.       Изуку на секунду умолкает, его руки дрожат от ударов о металл. — Ты думаешь, я буду врать об этом?! — Он чувствует, как Бакуго слегка вздрагивает от неожиданного тона.       Внутри что-то щелкнуло.       Изуку поднимает взгляд, и его глаза становятся полностью радиоактивно-зелеными от эмоций, бушующих в его мозгу. — Неужели ты всерьез думаешь, что я позволю тебе бить меня, плевать на меня, — Изуку делает паузу и тяжело вздыхает, — сказать мне, чтобы я покончил с собой?!       Изуку становится физически плохо, когда он смотрит на Бакуго. — Что я сделал тебе?! — продолжает Изуку. Бакуго все еще крепко держит его за одежду. — Я не просил об этой причуде! — прорывается голос Изуку, прежде чем он начинает чувствовать, как на глаза наворачиваются слезы. Рука захлопывает ему рот с такой силой, что болят зубы. Потная рука Бакуго прикладывается к губам Изуку, пытаясь заставить его замолчать.       Бакуго скрежещет зубами, причиняя боль ушам Изуку. — Ты когда-нибудь перестанешь говорить?! — Бакуго снова толкает его, зажав рот Изуку рукой.       Эти слова заставляют Изуку почувствовать такой гнев, какого он не испытывал никогда в жизни.       Изуку сужает глаза. — Смирись, Деку. Смирись с тем, что эта гребаная слабая причуда, с которой ты родился, никогда и ничего тебе не даст, особенно в качестве героя. — Бакуго отпускает свою хватку на его лице и рубашке, заставляя Изуку рухнуть на землю. — Даже если бы ты был тем волком, такая причуда никогда не сделает тебя героем. Она делает тебя только чудовищем.       Бакуго засовывает руки в карманы и топает прочь, оставляя Изуку на земле. — Я не чудовище, Бакуго, — шепчет Изуку, вытирая слезу.

***

      Не поднимая головы, Изуку отправляется в долгий путь домой. Если он снова пройдет через подземный переход, это вновь приведет к тому дерьму, которое он не хочет сейчас переживать. Поэтому он срезает путь через город.       Изуку гадает, что делает Дай, пока он идет по оживленному тротуару. Она вообще странная женщина. Он не знает ни ее причуды, ни того, чем она зарабатывает на жизнь. Он не знает, злодейка она или героиня, а может, просто работает в маленькой кофейне. Дай — всего лишь высокая женщина с длинными черными волосами и шрамом на лице, но она также была человеком, который протянул ему руку помощи.       Может быть, ему стоит написать ей и поблагодарить еще раз?       Он идет по городу, прислушиваясь к оживленной болтовне и гудению машин. Пара героев более низкого ранга проходит мимо него, когда он достигает большой толпы. Люди теснятся друг к другу и смотрят что-то на одном из больших экранов на зданиях. Любопытствуя, он присоединяется к толпе.       Это новостной канал. — Героям еще предстоит найти неуловимое волкоподобное существо, которое появилось вчера вечером, — говорит женщина-диктор, перекладывая бумаги в руках. — Оно сбежало из-под полицейской стражи, направлявшейся в тюрьму Тартар, и исчезло в переулках».       Изуку чувствует, как по его телу проходит тепловая вспышка. — Пока герои и полиция ищут его, мы рекомендуем оставаться дома в ночное время… Нет… — Путешествуйте большими группами… Нетнетнетнетнет… — А если вы столкнетесь с ним, немедленно звоните в полицию.       Изуку отступает назад и спотыкается о чью-то ногу. Резко приземлившись на землю, он отступает от толпы неловкой крабьей походкой.       На экране вспыхивает его фотография, отчего некоторые в толпе в ужасе задыхаются. — Что это за штука?! — Боже, как это отвратительно…       В голове Изуку начинает стучать и стучать. В его мозгу раздается знакомое рычание. Здесь и сейчас не время.       Кто-то хватает его подмышку и приподнимает. — Ты в порядке, малыш?       Изуку оборачивается, тяжело дыша, и тут его встречает пара желтых глаз. Человек с загорелой кожей и в черной маске внимательно осматривает его. Его голос глубокий, но успокаивающий. — Д-да, я… — Изуку заикается, пытаясь удержать дыхание под контролем, пока не случилось что-нибудь плохое. Его голова взрывается, когда новые голоса бьют по барабанным перепонкам. — Надеюсь, его быстро посадят в тюрьму, моим детям не нужно бояться идти в школу… — Оно отвратительно, должно быть, еще один из этих злодеев».       Боль пронзила его позвоночник. В панике он вскакивает на ноги и бежит. — Малыш, подожди! — Парень, который помог ему, кричит ему вслед. Он не останавливается.       Его дыхание становится все более горячим и густым — похоже на приступ астмы. Он проносится мимо людей на тротуаре и сворачивает налево в переулок.       Встретив тусклое освещение, он прислоняется к стене и трясущейся рукой хватается за рубашку. Он сползает по кирпичу и забирается за стоящий рядом мусорный контейнер. От вони мусора и фекалий у него заслезились глаза.       Он морщится от боли, наблюдая за тем, как ногти на пальцах медленно сменяются чем-то большим. Он изо всех сил старается засунуть его поглубже, но эта сила ему еще не знакома. Он не знает, что делать.       Волна боли захлестывает его, и белая пелена, которую он видел вчера, возвращается.

***

      Господи, Изуку никогда не привыкнет к этому. По крайней мере, это было не так больно, как в первый раз. Это единственный положительный результат этого ужасного беспорядка. Никто его пока не видел (надеюсь), и он отчаянно пытается найти укромное место. Из-за его размеров спрятаться трудно, а переулок — тупиковый. На его счастье, кто-то замечает его в переулке и кричит.       Что ж. Вот тебе и скрытность.       Он срывается с места и бежит на свет, впиваясь когтями в землю, чтобы прибавить скорости. Ему просто нужно съебаться.       Изуку попадает в более оживленную часть города, из которой он бежал, и его тут же встречает хор криков. Машины с визгом останавливаются, некоторые люди бегут в противоположном направлении, и он, благодаря своему обостренному слуху, слышит, как некоторые разговаривают с операторами 119. Изуку продолжает бежать по тротуару, избегая интенсивного движения на улицах. Задыхаясь, он мчится так быстро, как только могут его ноги. Костяные шипы на его спине отрывают ветки от крон деревьев, хвост взмахивает, ударяясь о столбы и скамейки. Он пробирается сквозь толпу и отчаянно старается ни на кого не наступить из-за своих размеров и ограниченного контроля над конечностями.       Он ненавидит страх каждым сантиметром своего тела. Каждый раз, когда кто-то кричит, его сердце пронзается и сжимается. За углом раздается вой полицейских сирен, который становится все ближе и ближе, пока он в панике пытается придумать план действий. Красный и синий цвета ослепляют его, когда на него медленно надвигаются четыре машины. Изуку находит пустой перекресток и устремляется в том направлении, спрыгивая с тротуара на неровный асфальт. Перед ним с резким визгом проносится полицейская машина, едва не задевая его ноги.       Если у Изуку и есть какое-то достоинство, так это его рост. Используя свое преимущество в размерах, он перепрыгивает через полицейскую машину и мчится по дороге. Когда он проезжает очередной перекресток, справа в лицо ему врезается что-то металлическое. Просто чудо, что он ни на кого не упал, перевернувшись. Барахтаясь на земле и пытаясь снова подняться на ноги, он замечает рядом с собой металлический мусорный бак. На его боку видна вмятина от какого-то удара.       Его ударили по лицу чертовым мусорным баком.       Что-то мчится к нему, и он успевает отскочить влево, прежде чем огромный кулак сталкивается с улицей. Асфальт трескается от давления, разлетаясь на куски. Кожа под густым мехом покрывается дорожной мурашек от резких движений. Его шипы раздуваются от напряжения, готовые броситься на того, кто его атакует.       Повернув морду, он видит, что напротив него стоит герой Руки Смерти и трещит костяшками пальцев, пытаясь принять грозный вид. Губы Изуку кривятся от досады, обнажая острые желтые клыки. Боже, почему это должен быть именно Руки Смерти. — Подчинитесь аресту или понесете наказание! — кричит герой.       Изуку разворачивает свои конечности и встает. Он возвышается над героем на три фута, поэтому делает это с помощью рычага. Он сгибает тело в оборонительной позиции и прижимает уши, ожидая следующего удара. — Вот и последствия!       Герой делает выпад в сторону Изуку, но тот уже готов. Руки Смерти наносят ему широкий левый хук, слишком легко читаемый. Изуку резко откидывает голову в сторону и прикусывает руку с очень слабым давлением, чтобы не травмировать героя. Затем он резко разворачивает голову и отправляет громилу в полет. Руки Смерти приземляются и кувыркаются по дороге.       Изуку замирает при приземлении, но использует свой шанс покинуть место происшествия. Повернувшись, он готовится снова перейти на спринтерский бег, как вдруг слышит выстрел. Благодаря своему слуху он успел переместиться как раз в момент выстрела. Но благодаря его так называемому огромному везению, пуля Снайпа попала.       Пуля пробила ему глаз, забрызгав кровью стоящий рядом указатель. С воем он пошатывается вслепую. Кровь льётся из раны на лице и капает ему в рот. От металлического привкуса у него начинается рвотный рефлекс.       Изуку хрипит и булькает от боли, пытаясь прояснить свой затуманенный мозг, чтобы поскорее убраться отсюда. Снайп подходит ближе и наставляет пистолет на ногу Изуку в качестве предупреждения. — Сдавайся или я стреляю!       Он не видит правым глазом. Кровь начинает капать на землю, а кислота из его рта, соединяясь, создает тошнотворную вонь. Его шерсть встала дыбом, шипы трещат от волнения, охватившего его тело.       Изуку пытается мучительно выговорить что-нибудь, хоть что-нибудь. Бульканье, шипение и рычание — все, что можно услышать. — Еще одно предупреждение!       Полицейские машины окружают его на перекрестке угрожающим кольцом. Люди стоят за баррикадами, держа в руках телефоны, и наблюдают за дракой: делают снимки, снимают видео, комментируют его неприглядный вид. Его тошнит от этого.       Изуку старается изо всех сил, пытаясь вытолкнуть из груди побольше воздуха, надеясь, что голосовые связки еще могут передать его мысли. Он слышит, как Снайп прижимает палец к спусковому крючку. — НннгНет…       Снайп замирает, как и все остальные, кто его слышит. — НенЕ пЛоХоЙ…       Ему больно давить на горло от такого напряжения. Он стоит и дрожит, как потерявшийся ребенок, изо всех сил стараясь избежать пули и выдавить из себя еще больше беспорядочных слов. — Не ХоЧу ВрЕдиТь…       Похоже, это услышали все, потому что теперь они хранят гробовое молчание.       Его горло словно кто-то провел бритвой по его внутренней поверхности. От нежных страданий каждое слово дается с таким трудом, но он продолжает давить. — ПомОгитЕ Мгне…       От нетерпения Руки Смерти бросаются на него, и Изуку вздрагивает. Резкое движение настораживает Снайпа, и он нажимает на курок и стреляет.       Раздается выстрел и звук рвущейся плоти. Изуку взвыл от удара, ноги подкосились под ним. Он рухнул на землю в беспорядке. Удар пришелся прямо в плечо, рядом с ключицей. Боль невообразимая, разрывающая каждый нерв и пульсирующая в костях. Он чувствует, как по его лицу текут слезы, смешиваясь с кровью и кислотой.       Герои и офицеры приближаются к его израненному телу, и ему хочется кричать во всю мощь своих легких. — Боже, это ужасно… — Отвратительно. — Избавьте его от страданий. — Урод. — Какой же монстр.       Изуку слышит, как бормотание толпы становится все громче и громче. Ему хочется оторвать уши и заплакать.       Урод.       Бесполезный.       Монстр.       Скребущий звук, прерывающий бормотание, заставляет Изуку дернуться. Этот высокий звук царапает заднюю стенку мозга, словно сороконожка, ползущая по коже. В ярком ощущении дежавю перед ним открывается крышка люка.       Герои останавливаются на месте и смотрят, как тяжелая металлическая крышка из канализации катится по земле. Из глубины подземных тоннелей разносится шипение рептилий, чешуйчатая лапа вцепляется в асфальт, за ней — другая. Его блекло-зеленое и одновременно черное телосложение привлекает всеобщее внимание. Лапы у него большие, так что вряд ли он сможет пролезть через крошечное отверстие в земле. Так ведь?       Никто не ожидал, что кости рептилии будут трещать и ломаться, когда ее тело будет скручиваться в болезненное переплетение конечностей и позвоночника. Локоть согнут под таким острым углом, что кость пробивает прочную чешую животного.       Изуку видит, как кто-то из толпы отворачивается и его рвет от ужасающего зрелища. Воздух становится неприятным и горьким, все с трудом дышат. Тело зверя скользит и трещит, скользит и трещит, пока в конце концов не падает на землю. — Отврррратительные, — шипит оно, длинный вилообразный язык щелкает по каждому слогу. — Уроды.       Голова вывернута под неправильным углом, Изуку уверен, что видит, как часть позвонков пытается вылезти наружу. У него нет губ, поэтому длинное рыло прикрывает ряд зазубренных острых зубов, расположенных отвратительно криво. Изуку остается только сидеть и смотреть, как оно скручивает свое изломанное тело, пока он лежит на земле, истекая кровью. — Настоящие урррроды…       Он начинает чинить себя. Кости трещат, защелкиваясь на место, как кирпичики лего. Желтые глаза психопата шныряют по сторонам, стараясь рассмотреть каждого человека в толпе и в кругу полицейских машин. Когти, изогнувшись, рисуют на уличном асфальте, как мелом. Шипы на голове, спине и хвосте ломаются при движении. — Монссстрыыы.       С последним щелчком, как последний кусочек головоломки, он встает. На задних лапах он такой же высокий, как Изуку. Внешне он напоминает велоцираптора и человека одновременно: длинные когти нетерпеливо постукивают по земле, руки болтаются. Голова наклонена в сторону, глаза выпучены. Длинный хвост виляет в стороны. — Такие люди, как выыыы…       Хвост щелкает, выстреливая шипами в землю перед героями, как предупредительными боеприпасами. Глаза Изуку расширяются от быстрого действия, он все еще лежит на земле, и кровь льется из его ран. Снайп и Руки Смерти отпрыгивают назад, едва избегая попадания шипов в ноги.       Гибрид ящерицы разворачивает свое тело и идет к Изуку, при каждом шаге глухо стуча по земле. В ужасе Изуку начинает скулить и дрожать, как побитый щенок.       Он приседает и без труда поднимает раненое тело, несмотря на то, что Изуку больше его по размеру и весу. Изуку чувствует, как холодные чешуйки прижимаются к его коже. Перекинув Изуку через плечо, как раненого солдата, он вкапывает ноги в землю и пускается бежать.       Никто не следует за ним.

***

      Теперь это кажется частью ежедневного расписания Изуку. — Хирото, ты нахуй издеваешься надо мной!       Он приоткрывает глаза, услышав приглушенные звуки криков. Он не понимает, где находится, но, похоже, он лежит на очередной койке, но на этот раз в какой-то медицинской палате. Свет не горит, поэтому он ничего не видит, но практически чувствует запах медицинских принадлежностей. Изуку вернулся к своему телу и снова без рубашки. От дежавю болит голова. Бинты обмотаны вокруг его плеча и спины, закрывая огнестрельное ранение. Еще один круг бинтов закрывает поврежденный глаз, так что сейчас он видит только одним глазом. — Что ты от меня хочешь?! А?! — кричит в ответ мужской голос. Их зовут Хирото? — Ну, не знаю, может быть, не хватать ребенка посреди этой гребаной драки, где все и его мать могут это видеть! — Голос кажется знакомым.       Изуку застонал от громкости, доносящейся из другой комнаты. — ХА! Ладно, Дай, ты ХОТЕЛА, чтобы я оставил его истекать кровью?!       Знакомое имя разбудило его. Дай? — Ты буквально НАПРАШИВАЕШЬСЯ на то, чтобы тебе оторвали чле… — …Дай? — произносит он вслух. Он надеется, что это та самая Дай, которую он знает, потому что сейчас ему нужно увидеть знакомое лицо. — Дерьмо, ребёнок проснулся, теперь ты в этом виноват. — сообщает мужской голос. Они услышали его.       Темная комната, в которой он находился, встречает его ослепительным светом, когда дверь открывается.       Он поднимает голову, его свободный зеленый глаз щурится, приспосабливаясь к новому свету. Кто-то вошел. — Привет, Мидория. — Фигура опускается на колени и кладет руку на копну волос. Рука мягкая, и он чувствует прохладный металл колец, когда она успокаивающе гладит его шевелюру. — Ты в порядке, малыш?       Изуку хочется плакать. Дай стоит перед ним на коленях и ухмыляется своей фирменной ухмылкой. Из его горла вырывается хныканье, а в глазах собираются слезы. — Ну, ты действительно знаешь, как нужно поднять настроение. — Вмешивается мужской голос, доносящийся из приоткрытой двери.       Дай оборачивается и смотрит на фигуру за дверью. — Прекрати, я с тобой еще не закончила.       Ее волосы перекидываются через плечо, щекоча его кожу. Она откидывает голову назад и смотрит на него. — Мы должны прекратить встречаться, как с этим мужчиной, — говорит она.       Он кивает, не отпуская ее руку. Слезы снова падают на его единственный свободный глаз. — Твои раны уже должны затянуться, хочешь попробовать встать? Ты знаешь, как это делается, — говорит Дай, вставая.       Он в замешательстве качает головой. Он был ранен в плечо, так как же его раны уже зажили? Есть ли у них поблизости целитель? — Я все объясню, обещаю, дружище.       Он подчиняется, расставляя ноги в попытке встать. Он облегченно вздыхает, не чувствуя боли, когда поднимается. Ноги Изуку слабы, но он может стоять. — Если ты можешь идти, я бы хотела, чтобы ты последовал за мной. — Дай поворачивается и направляется к открытой двери и стоящему в ней человеку, Изуку медленно следует за ней.       Дай вместе с мужчиной ведет его по большому коридору. Стены и пол бледного, блекло-серого цвета — выглядят старыми и изношенными. Они идут, кажется, несколько минут, прежде чем достигают больших дверей, примерно такого же роста, как и в случае с его полной трансформацией. Неловко идти с незнакомыми людьми без рубашки. Не говоря уже о том, что вся эта ситуация, будто из плохого боевика.       Дай толкает двери, открывая их.       Изуку заглядывает внутрь и видит большую тренировочную комнату. Оборудование выглядит старым или самодельным. В огромной комнате находятся два человека. Женщина с короткими каштановыми волосами сидит на скамейке, пьет из пластиковой бутылки воду и листает телефон, а другая женщина с головой кобры добавляет блины на штангу.       Женщина на скамейке поворачивает голову на звук открывающейся двери, глотает воду, давится и плюется ею.       Дай и мужчина, которого, возможно, зовут Хирото, заходят внутрь, и Дай машет рукой, приглашая его присоединиться.       Нервно он следует за ней. Нерешительно он идет за ними. На нем нет обуви, и при каждом шаге его ноги касаются холодного бетона.       Женщина-кобра поднимает взгляд со своего места, и на ее морде появляется тонкая улыбка.       Ее руки сосредоточенно машут перед собой. Похоже, это язык жестов.       Дай обращается к Изуку с просьбой перевести. — Она сказала: «Приятно видеть, что ты проснулся».       Он смотрит на женщину-змею и слегка склоняет голову. — Спасибо… — Она очень милая, но он не понимает, что она говорит, и, к счастью, Дай может перевести.       Откашлявшись, женщина немного пришла в себя и побежала к Изуку. — Рада видеть, что ты не умер, малыш». Она гладит его по голове и агрессивно теребит волосы. Изуку слегка поморщился от неожиданной «ласки», но с благодарностью принимает ее слова. Такое ощущение, что его приветствует старшая сестра. — Юма, ты его спугнешь, — усмехается Дай. Юма… какое красивое имя. — О, захлопнись!       Дай машет женщине-кобре, чтобы она присоединилась к ним, и получает улыбку в ответ, когда она подходит к ним. Когда она подошла к Изуку, он смог разглядеть ее более отчетливо. Капюшон ее шеи расслаблен, прижат к коже, а глаза красивого обсидианово-черного цвета.       Изуку отстраняется от прикосновения Юмы и смотрит на женщину-змею.       Единственный мужчина в группе вступает в разговор. — Мы будем делать это или просто погладим ребенка?       Изуку не видит этого, но он знает, что Юма сейчас закатывает глаза. Он смотрит на Хирото и начинает радоваться его появлению. Это тот самый мужчина, который помог ему подняться. Странно, такое совпадение. — Вот, парень, сомневаюсь, что ты захочешь оставаться в таком виде до конца дня. — Он поворачивается и видит, как Юма протягивает ему черную толстовку, в которой она была одета. Да, дежавю просто безумное. Юма, должно быть, заметила, что он слегка дрожит от прохлады в комнате. В конце концов, на Изуку нет рубашки, а тонкие бинты — не лучший утеплитель. Он нерешительно берет у нее толстовку и надевает ее. Он чувствует запах собачьей шерсти.       Все так добры к нему. Никто и никогда не проявлял к нему столько доброты, кроме его собственной матери, особенно незнакомые люди. Для Изуку это новое чувство, но он не жалуется. — Давайте соберемся в общей комнате, все-таки спортзал — не лучшее место для вопросов и ответов. К тому же ты наверняка голоден, — Дай успокаивающе кладёт руку ему на плечо.       Его желудок урчит в знак согласия. Он и не подозревал, насколько голоден на самом деле, пока брюнетка не заговорила об этом.       Он кивает, и Дай ведет его за собой.       Еда и ответы на вопросы — вот две вещи, которые ему сейчас очень нужны.

***

      Общая комната выглядит хорошо.       Он сидит на рваном диване в комнате, которая считается общей. Толстовка, которую Юма одолжила ему, все еще на нем: он сидит, скрестив ноги, и держит в руках треснутый стакан с водой. Ему дали тарелку с парой онигири, и, поскольку он был голоден, он съел их особенно быстро. Юма сидит рядом с ним на диване, а женщина-кобра — напротив него на кухонной стойке, и, как и Изуку, ее ноги перекинуты друг через друга. Хирото сидит в кожаном кресле, а Дай стоит. Это не так много, но комната все равно удобная. По мере того как он проводит все больше времени в здании, ему кажется, что это место может быть подземным.       Дай пересаживается на диван напротив того, на котором сидит Изуку, и сцепляет руки вместе. — Ну что ж. Давайте начнем? — спрашивает Дай.       Все кивают, включая Изуку. Он настраивается и делает глоток воды.       Дай вздыхает и почесывает голову. — Прости, что он ввязал тебя в эту заваруху, для твоего возраста это многовато. — Кто вы такие? — тихо спрашивает Изуку.       Дай убирает волосы с лица и смотрит на других людей в комнате. — Давайте быстро представимся. Как вы знаете, меня зовут Дай. Но я также являюсь Шинигами. — Она смотрит на Хирото. — Хирото. Или Гамера, — коротко и ласково говорит он.       Изуку поворачивает голову к Юме. — Юма, а еще я Джинроу. Она говорит, слегка помахивая рукой в знак знакомства.       Женщина-кобра разводит руками в знак приветствия, глядя в глаза Изуку. — Ее зовут Юэ, или, по-другому, Медикус, — переводит Дай для Изуку.       Изуку сидит, задумчиво держа чашку. Он проводит пальцем по трещине в стакане и смотрит на Дай. Все имена кажутся ему знакомыми, как давно потерянные воспоминания, но он не знает, почему.       Гамера, Джинроу… Это не те имена злодеев, которые ему знакомы, так что…       Изуку смотрит на Дай и замирает от осознания. Все в комнате стыдливо опускают головы. — Вы те самые линчеватели… Они, верно?       Наступает долгая пауза, и в комнате воцаряется молчание. Дай слегка кивает головой.       Изуку продолжает смотреть на нее, а потом пожимает плечами. — О… круто.       Все в полном шоке поворачивают головы в сторону Изуку. У Юмы открылся рот, а Юэ подавила смех, прикрыв рот рукой, так как ее плечи тряслись. Двумя словами Изуку разрушил драматическую вспышку.       Дай хлопнула себя рукой по лбу, а Юма простонал. — Боже мой, это самая смешная реакция, — смеется Хирото.       Изуку продолжает тупо смотреть на них. — Дурь??? Ты что, серьезно сказал «дурь», когда расскрыли тебе, что мы — очень опасная группа линчевателей? — Дай приложила руку ко лбу и покачала головой. — Разве это не правильная реакция? Я имею в виду, что вы были так добры ко мне, так что мне совершенно все равно, что вы линчеватели, — снова пожимает плечами Изуку. — Вы также не кажетесь плохими людьми, так что…       Он проводит рукой по спутанным волосам, закрывающим глаза. — Ёбаный бог… — Я не могу… Кажется, я сейчас описаюсь, — Хирото держится за живот, сгорбившись на своем сиденье, и гогочет.       Юэ с хихиканьем что-то подписывает. — Ох, иди нахрен! Я не думала, что он так отреагирует! — Дай кричит на Юэ, а она в ответ только сильнее смеется, чуть не падая со столешницы. — Ребята, а вы уверены, что вы одна из самых грозных групп линчевателей? — Изуку присоединяется к шутливому тону. — Что-то я этого не вижу. — Честно говоря, я тоже этого не вижу, — говорит Юма, разочарованно качая головой.       Что-то стучит в его голове. — Погодите, это вы, ребята, приклеили того грабителя к стене полицейского участка скотчем с надписью «Я плохой парень, пожалуйста, арестуйте меня? — Изуку делает еще один глоток воды и видит, что все расслабились. — Вот дерьмо, я и забыл, что мы это сделали.       Изуку хихикает и откидывается на подушки дивана.       Воздух стал легче после разоблачения, и Дай выдохнул. — Ну что ж, трудные моменты позади.       Хирото сдерживает смех и вмешивается. — Сложная часть моей ситуации— это то, что парню было буквально все равно». — Заткнись, человек-ящерица, — шипит Дай.       Он оглядывает ссорящуюся компанию и начинает пытаться осмыслить ситуацию. — Могу я задать вам вопрос? — Говорит Изуку, слегка нервно покусывая нижнюю губу. — Стреляй, парень, — говорит Дай, и на лице ее снова появляется мягкая улыбка. — Почему я?       Дай поднимает бровь, давая понять, что его вопрос должен быть задан в контексте. — Ну, вы, ребята, спасли меня от полиции, что было рискованно с вашей стороны, учитывая отношение к вам правительства. Не говоря уже о том, что вы каким-то образом исцелили меня, одели и накормили. Так почему? Почему именно я? — Он вертит в руках стакан, не поднимая взгляда. — Я благодарен, и вы все очень милые люди, но я не знаю, почему кто-то хочет мне помочь. — Он поднимает глаза и видит, что на него смотрят четыре пары глаз. — Ну… тебе нужна была помощь, — вклинился Юма. — Это все, что имело значение. — Это все? — Нет. — На этот раз это был Дай. — Мы также хотели кое-что предложить. — Она скрещивает одну ногу с другой, положив локоть на колено. Она задумчиво проводит пальцем по губам.       Изуку в замешательстве сморщил лицо. Чем они могут ему помочь? Да мало ли что они могут предложить. Может быть, они хотят помочь ему скрыться от полиции или что-то в этом роде. — Мы понимаем, каково это, когда тебя называют монстром, — добавляет Дай, — отвратительно и негероично.       Дай делает паузу и смотрит на Изуку своими добрыми серыми глазами. Дружелюбные и успокаивающие. — Как и мы, я могу сказать, что тебе достался короткая палка. Тебе говорят, чего ты не можешь просто из-за того, что не можешь контролировать. В отличие от нас, я могу сказать, что какая-то часть вас все еще борется.       Изуку думает, что у него проблемы со слухом. — Прошу прощения? — растерянно произносит Изуку. — Ты все еще хочешь стать героем, верно? — продолжает Дай. — Да, а как ты догадалась? — Просто предчувствие. Так расскажи нам что-нибудь, Мидория, что, по-твоему, делает героя героем? — Ее ноги меняют свое положение, снова скрещиваясь друг с другом. Она ставит оба локтя на колено и кладет подбородок на сцепленные руки.       Он не понимает, к чему она клонит. — Герой — это тот, кто хочет делать добро. Помогать людям и защищать. — Он полностью откидывается на спинку дивана, чувствуя, как мягкая подушка прижимается к нему. — Именно. — Я все еще не понимаю, какое отношение это имеет к тому, что я хочу быть героем. — Изуку почесывает висок указательным пальцем.       На этот раз заходит Юма. — Малыш, что, по-твоему, ты делал? — Я-я… — Он не верит им. — Спасал того парня от злодея из канализации, — присоединяется Юма. — Не активно вредил героям, даже когда они ранили тебя, — на этот раз Хирото. — Но моя причуда… — пытается возразить Изуку, но его перебивают. — Причуда не должна определять способность человека быть героем, — заявляет Дай. — Для нас уже слишком поздно, но не для тебя. — Ее шрам кривится в улыбке. — Люди думают, что я чудовище… Я и есть чудовище…- Изуку снова чувствует, что близок к слезам.       Хирото вздыхает, откидываясь в кресле. — Малыш, причуды не создают монстров. Чудовищами следует считать людей, которые совершают ужасающие поступки. А ты таких не совершал.       Изуку вспоминает, что Дай сказала ему вчера, и как она замолчала после того, как сказала, что в мире есть люди гораздо хуже. От этих мыслей становится немного жутко. — Но я убил… — Ты не хотел. Малыш, это был несчастный случай.       На глаза Изуку наворачиваются слезы. — Поэтому, если ты не против, — Дай сделал паузу, — мы хотим помочь тебе сделать то, что мы не смогли. Стать героем.       Что-то ломается внутри. Слезы снова капают ему на глаза, губы дрожат.       Дай поднимается с дивана и направляется к нему. Хирото и Юэ следуют за ней. Дай приседает и кладет руку ему на плечо, Юма придвигается ближе и берет его за другое. Юэ заходит за диван и кладет руку на плечо Дай, Хирото — на плечо Юмы.       Изуку икает и смеется, а из его глаза капают слезы, пропитывая повязку. — Давай докажем, что мир ошибается, малыш.       Руки на его теле теплые, уютные и успокаивающие. Изуку сидит на диване, вокруг него собрались четыре человека, нежные прикосновения и добрые слова вырывают из его груди еще больше эмоций. Люди, которых он никогда раньше не встречал, говорят ему, что они помогут ему осуществить задуманное. Он хотел, чтобы это сказала даже его мама, одноклассники или даже герой. Но те, кто понимал больше всех, сказали вместо них. — Ты будешь невероятным.