Полюби мой язык

      Если вы думали, что поступить в университет так сложно, то… Вы были правы. Очень сложно. Моему брату два года назад это сделать так и не удалось. А если быть точнее, то он даже не сдал ЕГЭ. Именно тогда мама забила тревогу и решила, что хоть один из нас должен получить образование.       Как я уже говорила ранее, Антон не смог поступить. Как бы ты не готовился, но если изначально ты ничего не знаешь, то за какие-то несчастные месяцы это сделать практически нереально. По крайней мере для него. Тоша завалил математику и не смог даже пересдать её. Я чувствую свою вину за это, ведь мы с ребенком мешали ему. Я все понимаю, но делать нечего было. С Сережей так ничего и не решилось. Я оформила ребенка на себя, дала ему свою фамилию, отчество и, записалась, как мать-одиночка ради несчастных копеечных пособий. Хоть что-то.       Антон очень помогал мне. Вместо того, чтобы готовиться к экзаменам по ночам он сидел с Евой — так зовут мою доченьку. Можно сказать, что он заменял и продолжает заменять ей всех. Во время моей послеродовой депрессии он очень помогал нам. Купал, кормил, укладывал спать — все делал Антон.       Чувствую себя ужасной матерью, ведь бросила её и уехала в город учиться. Но все не так, это ради дочки, благодаря образованию я смогу найти хорошую работу и обеспечить нас самостоятельно. По крайней мере, мне искренне хочется верить в это.       Дома был ужасный скандал, когда Антон не сдал экзамены. Мама считала его позором семьи и все больше возлагала надежды на меня. Каждую субботу и вторник я ездила в город к репетиторам, старалась учиться и у меня получалось. Я бросала на это все свои силы. А Антон в это время замкнулся в себе. Он постоянно был дома, никуда не выходил, ничего не делал. Я понятия не имела чем он занимается вообще, но точно видела, что его надо спасать.       Все же, я узнала в чем дело на самом деле. Да, возможно, читать чужие личные записи не совсем этично и красиво, но иначе я бы просто ничего не узнала. Антон был не слишком аккуратен и не заботился о своей конфиденциальности, а поэтому оставлял свои письменные принадлежности где попало. В очередной раз, когда он пошел закрывать вечером курей и бросил блокнот с ручкой на кровать.       Все дело было в любви. Мой брат влюбился, как маленький мальчик, но это так печально, что мне по-настоящему стало его жаль. Хотелось как-то поддержать Антона, но это означало сознаться в том, что я прочитала его записи. Поэтому я ничего не предпринимала. Стала только с ним больше общаться в надежде, что однажды он мне сам все расскажет.       Сначала он не отзывался даже, игнорировал меня и не считал серьёзным все, что я говорю, но со временем мы стали нормально разговаривать. Я понимала, что ему очень тяжело, но так хотелось сделать хоть что-то, лишь бы он начал снова жить, а не просто существовать в своей оболочке.       Если моя психология в виде разговоров с ним не работала, то я решилась на такой поступок, за который, скорее всего, Антон посчитает меня предателем. Но я лишь хочу ему помочь. Уверена, так будет лучше.

***

      На первый учебный день были большие планы, а именно — найти нужную аудиторию. Простояв полчаса у расписания и ничего не поняв, узнала у каких-то ребят постарше, а затем направилась туда.       На самом деле, это была не моя аудитория, но мне туда нужно было попасть для другого важного дела. Быстрыми шагами направляюсь туда, лишь бы успеть. Чем быстрее я попаду, тем будет лучше, но самое главное — не опаздать, иначе я не смогу объяснить своё появление в чужой аудитории.       Думая только об этой цели, совсем забываю следить за движением других людей и сталкиваюсь с каким-то парнем.       — Девушка, аккуратнее, — слышу знакомый голос, а затем осознаю, что передо мной тот самый человек, которого я искала. — Оксана? — спрашивает он. Видимо, тоже узнал.       Я сажусь на корточки, чтобы поднять упавшие тетради, но на самом деле просто тяну время и ожидаю, что он скажет. А скажет ли вообще что-нибудь? Поднимаюсь со своими чистыми тетрадками и одним исписанным блокнотом в другой руке, затем тоже обращаюсь к нему:       — Неожиданная встреча, Арсений Сергеевич, — вру. Конечно, ожиданная. Очень даже ожиданная.       Больше ничего не говорю, хлопаю глазами и смотрю на него. Бывший-нынешний преподаватель в растерянности. Вот он то меня и не думал тут встретить. Неужели нам правда стоит просто разойтись дальше, будто и не знаем друг друга.       — Как… Вы? — самый неопределённый вопрос, который я слышала за последнее время. Что он ожидает на него услышать? Правду? Что Антон без него там превратился в тело, которое тупо болит? Я не сравниваю своего брата с песней, он сам про себя так сказал мне.       — Все хорошо, — обойдетесь Вы, Арсений Сергеевич, таким обобщённым ответом. Больше ничего вам не расскажу. Улыбаюсь своим словам и спрашиваю тоже: — А Вы?       — Оказалось тяжелее, чем предполагал. Сельская школа и главный университет города отличаются уровнями все-таки, думаю, тебе тоже стоит об этом знать, — я киваю. Даже не рассчитывала на такой развёрнутый ответ. — Что ж, должно быть, ещё увидимся. — Я снова киваю и перед тем, как удалиться снова к расписанию, дабы найти уже свою аудиторию, говорю ему:       — Кстати, у вас упало, когда мы врезались друг в друга, — вручаю ему блокнот брата и убегаю, пока он не успел сообразить, что у него в руках даже ничего не было.       Возможно, Антон убьет меня, если узнаёт, что я отдала его записную книжку Арсению. Но, если преподаватель не тупой все-таки и сделает все правильно, то братик мне еще спасибо скажет. По крайней мере, теперь меня не мучает совесть и я знаю, что сделала все возможное, чтобы помочь им.

***

      Такой знакомый и родной почерк, который я не видел два года — вот, что первым бросилось в глаза, когда я открыл блокнот, что дала мне Оксана. Я еле дождался конца рабочего дня, чтобы сделать это дома. Университет не являлся подходящим местом для личных мыслей. Я был уверен, что они накроют меня, когда я открою этот блокнот.       Мелкие ровные буквы, которые плотно прописаны на бумаге, словно их не просто писали, а вдавливали. Провожу по ним пальцем в надежде, что таким образом прикоснусь к самой сути написанного. Наверное, стоит не просто разглядывать слова, а читать их.       Сделав глубокий вдох, я понял, что уже готов, открыв вновь первую страницу, обнаружил стихи:

Любовь, весна и все дела,

Но есть другая сторона.

Когда ты задыхаешься от боли…

Но продолжаешь закрываться в доме, глотать все слезы в тишине.

И все наладится, наверное, и птицы запоют в душе,

Да только мысли не дают покоя: вдруг не вернётся все уже?

Ты убиваешь сам себя,

Очнись же, милое дитя!

Но достается ли любовь так просто?

Нужно страданий, много роста!

Без испытаний ничего,

Ты только помни это…

Ведь все пройдет, когда наступит лето.

      Больно читать и осознавать, что Антон на самом деле чувствовал это. Я знаю в какой период он писал этот стих и от этого в груди как-то неприятно ноет.       Я ужасный человек. Антон не заслуживает это, а я… Просто оставил его с этими чувствами, бросил, даже не подумал о том каково ему, что с его состоянием. Наверное, уже слишком поздно судить себя. Переворачиваю страницу и глаза сами бегут по написанному тексту:

Мне плохо, мне больно -

Совсем не прикольно.

Мне страшно обидно -

Тебя мне не видно.

Дорога не ближня -

Тебя мне не слышно.

Слеза пусть и лишня,

А строка уж не книжна

Стою и рыдаю…

Рот рукой закрываю,

По стенке сползаю,

И я всё забываю.

***

И не нужно теперь никаких иных благ,

Ведь горит в моем сердце нетленный очаг.

И все в этом отлично…

Говорить будет лишним.

Только есть одна вещь, что меняет тут всё…

Расстоянием зовётся,

Но увидимся мы и в краски мир окунется.

      Сердце билось быстрее, но я продолжал читать, делая себе больно. Все равно это не сравнится с тем, что чувствовал Антон. В этот момент я считал себя самым ужасным человеком на свете.

Хочу лишь тишину.

Хочу я только голос.

Хочу твой голос в этой тишине.

Но ощущаю темноту,

И задаю сей мучащий вопрос:

Когда доступно станет это мне?

Я почему-то знаю красоту,

Ты — мой наркотик в сотнях доз,

Чьи осязания познаю во сне.

      Я не мог больше читать. Чувствовал, как глаза переполняют слезы, в горле ком, а на душе ураган. Увлёкшись новой работой я забыл о самом главном. Как. Я. Мог.       Было решено. Нужно немедленно собираться и ехать к Антону. Молить его прощение и… Если уже ничего не вернуть, то хотя бы извиниться я должен. Не знаю, что там дальше в его блокноте, возможно, в одном из стихов он пишет, как ненавидит меня. Нет, я больше не смогу. Не имею права знать все его мысли. Это нарушение личного пространства, да и мне хватило уже.