Полюби мой язык

      Антон сидел в гостиной дома Арсения Сергеевича уже во второй раз, только сейчас он не придавал этому такого большого значения, как тогда. Может, скоро для него это и вовсе станет обыденностью.       — Тебе в душ надо, согреться, — говорил Попов, заходя в комнату с полотенцем в руках, которое протягивал Антону. — Плед ничего не решит.       Арсений стал забирать у парня плед, в который тот был закутан, а Антон смотрел на него молящими глазами, меньше всего сейчас желая расставаться с теплым предметом, который помогал ему хоть немного согреваться.       — Давай-давай! — приказывал Арсений. — Ты же мокрый и дрожишь весь, — на это замечание Шастун постарался расслабиться и перестать трястись. Может это и получалось, но только внешне. На самом деле он до сих пор замерзал. — Иди в ванную, я тебе попозже принесу сухую одежду. — Все-таки Антон взял полотенце и нехотя попрощавшись с пледом, отправился в ванную комнату.       И, все же, Арсений был прав, избавившись от липкой мокрой одежды, было намного лучше, а когда он встал под горячую воду, то и вовсе мог поклясться, что ничего приятнее в этой жизни еще не ощущал. Он наслаждался этим теплом и даже не замечал, что вода становится слишком горячей, не думал о том, что она почти начинает обжигать его кожу, от чего она начинала краснеть, это чувство было таким необычным для него, приносило эйфорию и улетучивало все мысли из головы. Ему такое нравилось.       Антон хотел бы даже провести так всю жизнь. Просто стоя под горячей водой, ни о чем не думая. Разве нужно ему еще что-то? лишь отсутствие проблем и наслаждение телом. Невероятные ощущения… которые закончились стуком в дверь. Шастун мигом очнулся, вспоминая, где он находится и кто к нему рвется. Парень обернулся в испуге быть замеченным в таком виде: обнаженным во всех смыслах.       Сердце заколотилось, он не был готов так открываться Арсению. Столь резко и полностью, хоть про доступную душу Антона в этот момент Попов и вовсе не знал, Антон боялся.       В ванной появилась лишь рука учителя вместе с вещами, видимо, Арсений предполагал, что тут будет стесняться, если он зайдет, поэтому просто положил вещи на стиральную машину, что стояла возле выхода из ванной и громко оповестил его, перекрикивая шум льющейся воды:       — Я вещи на стиралке оставил, Антон, — у Шастуна в этот момент словно камень с плеч упал, он мысленно благодарил Арсения за соблюдение личных границ, о которых постоянно забывали другие люди.       — Спасибо! — крикнул в ответ Антон, это «спасибо» было сказано не только за вещи.

***

      ~Заполночью бьются бокалы

                         Стала ты родной, но не закопала-пала Войны топор до сих пор

             А я люблю тебя, аморе, аморе~

— Войны топор до сих пор, а я люблю тебя, аморе, аморе, — тихо напевает Арсений песню, которая играет из телефона, что лежит на столешнице, когда заходит Антон на кухню после душа.        Шастун стоит в дверях и просто наблюдает за Поповым. Он ведь не знает, какой он, когда его никто не видит, а вот сейчас представилась такая возможность понаблюдать. Можно ли это считать слежкой, что это некрасиво и вообще неправильно? Антону все равно. То, что он делает сейчас ему нравится, а на остальное плевать. — Слушаете Пирокинезиса? — вдруг спросил Антон, что напугало Арсения. Антон улыбнулся тому, как неловко он подскочил на месте, а затем развернулся к парню, оглядывая его внешний вид. — Что, скажете, что я слишком тощий для вашей одежды? — закатил глаза парень, меняясь в настроении. — Слушаю Пирокинезиса, — проигнорировал второй вопрос Арсений, так как посчитал его бессмысленным и вовсе глупым. — Только эта такая песня, под которую танцевать надо, — вздохнул Попов. — Думаю, это навсегда останется моей мечтой. — Почему мечтой? — Потому что никто не разделит мою любовь к этой музыке и танцу, — пояснил он. — А если я? — вдруг неожиданно даже для самого себя спросил Шастун. — Под эту песню вроде сальса танцуют? Глаза Арсения загорелись.       — Ты даже знаешь? Да! — Арсений был таким радостным, каким его Антон никогда еще не видел, он выглядел воодушевленным, а самое главное, смотрел на него с надеждой и какой-то верой, что все может получиться. — Попробуем?       — Предупреждаю сразу — я деревянный, — засмеялся Антон, но все-таки подошел к Арсению, кладя свою руку на протянутую его.       — Предупреждаю сразу — я занимался танцами и, поверь, деревяннее, чем мои партнерши бывшие надо еще поискать людей, — так же ответил Арсений, смеясь с ним.              Арсений ставит песню играть сначала, выводит Антона в середину большой кухни за руку, все еще не веря в происходящее. А дальше происходит что-то невообразимое.       Рука на талии Антона. Потные ладошки держащиеся друг за друга вместе. Взгляды глаза в глаза. Ведение Арсения и неумелая поддача Антона. Подкашивающиеся от волнения ноги, которые еле не сплетаются с чужими. Дикое волнение. Колотящееся сердце. Какие-то непонятные движения, напоминающие танец.       Антон вспотел, устал, задыхался от быстрых движений и ритма. Но ему так понравилось, что он готов стараться еще больше, танцевать до потери сознания, лишь бы его вел Арсений и говорил, как ему лучше и изящнее двигаться.       — Я больше не могу, — он до сих пор держал его за руку. — Знаю прошло три минуты, но это слишком для меня. Такая нагрузка…       — Спасибо тебе, Антон, — парень перевел взгляд на улыбающегося учителя и совсем не понимал за что он благодарит. — Ты исполнил мою мечту.       — Я пару раз чуть не упал об твои ноги, ты серьезно сейчас? Уверен, это был худший танец в твоей жизни, — все еще переводя дыхание, критиковал себя Шастун.       — Для человека, который никогда не занимался подобным, все было прекрасно, — похвалил Арсений, но почему-то Антону казалось, что тот ему льстит. Антону было стыдно.       — Повторим как-то? — спросил Арсений, а Антон проигнорировал этот вопрос, но тепло улыбнулся Попову.       — Лучше расскажите, когда и как долго ты занимался этими танцами, — Антону все еще было непривычно обращаться к нему на «ты», но после такого танца, который по своей сути должен передавать желание и страсть, по другому не мог.       — Только если ты составишь мне компанию за обедом! — поставил условие Арсений, хитро посмотрев на него       — А я составлю, — согласился Антон.

***

      — Знаешь, Антон, а я все-таки рад, что так сложилось, — заключил Арсений, отпив из своей большой кружки глоток остывшего чая и мечтательно посмотрел на Шастуна.       — Вы про то, что моя сестра залетела? — решил разрядить обстановку Антон, ну или же он правда не понял о чем говорит Попов было неясно.       — И про это тоже, — все-таки этому ответу Антон удивился, уставившись на учителя. — Иначе я бы не узнал, какой ты на самом деле. Сидишь рядом со мной сейчас, такой домашний, ешь тыквенную кашу, а ещё неделю назад даже не притронулся к булочкам с корицей и огрызался, — заметил изменения Антона Арсений и без всяких стеснений огласил их парню, которому от этого стало неловко.       — Я тоже тебя по-другому представлял, думал ты взрослый и серьезный, что с тобой поговорить можно только на школьные темы, — признался Антон, уплетая кашу, что Арсений готовил ещё на завтрак. Они улыбались друг другу, не зная, что делать дальше. — Дождь перестал идти, я наверное пойду, может мама с Оксаной уже дома, — выглядывая в окно, сказал Антон, что расстроило Попова.       — А если нет? — он так хотел оставить парня у себя чуть подольше. Арсений и сам не понимал, почему делает это, но по-другому не мог, заставлял сам себя, чувствовал необходимость в нём и… В этот момент задумался, что же это значит. Ему стало страшно. — Подожди хотя бы, пока твои вещи высохнут, если придешь домой в таком виде, то могут возникнуть некоторые вопросы, — Антон кивнул.       Чем можно им заняться вдвоём, когда они никогда не оставались так наедине. Неловкая ситуация, их переговоры, лёгкость сменялась недоказанностью и какой-то скрытностью, что мешало нормальному общению. Они пытались нормализовать ситуацию вместе, как только могли. Пока Арсений не предложил посмотреть какую-нибудь передачу, дабы скоротать время.       Выбор пал на программу о путешествиях «Орёл и решка», оба парня улеглись рядом друг с другом на диване, между собой поставили ноутбук Арсения и начали просмотр.       Весь выпуск они молча смотрели, даже ничего не комментируя, это было грустно для обоих, но они слишком трусили, чтобы заговорить.       Все же, на первой рекламе не выдержал Шастун, решив поговорить по теме их «собрания» здесь.       — А ты был где-нибудь? Хотел бы куда-то? — Антон сам кликнул на значок со звуком, чтобы отключить его на время рекламы, дабы она не перекрикивала их обоих.       — Как бы то ни было банально, но хотел бы в Париж, — обрадовался его вопросу Арсений и с небывалым энтузиазмом ответил. — А был… Я по России много где был, но эта не та страна, в которой интересно путешествовать. Везде все одинаково. А ты, Антон?       — После Польши нигде не был здесь, — грустно сказал Шастун, который заметил, что ему нравится, когда Арсений обращается к нему по имени. — Хотя помню, в школе раньше устраивали экскурсии платные, но я так и не побывал ни на одной из них, — продолжил делиться Антон, смотря, как передача продолжает идти без звука.       — Почему? — Попову так хотелось, чтобы парень просто говорил, неважно что, главное слышать бы его голос сейчас и наслаждаться им.       — Сначала «Ну пусть Оксана сейчас съездит, а ты на следующую», а на следующую учительница, что организовывала поездки пропала вместе с деньгами, конечно, её нашли потом, деньги вернули, а её с позором уволили, — повествовал Шастун, видя, как этому удивлен Арсений.       Тишина, которая была между ними теперь наоборот грела, сближала и успокаивала. Хотелось выключить ноутбук, убрать его в сторону и прижаться к соседу, но они просто сидели молча, тайно мечтая об этом. Антон перевёл взгляд на экран и, видя, что на нём крутится колесо загрузки, получил пояснение от Попова:       — Интернет в такую погоду нестабильный, — Антон понятливо кивнул, а затем по-хозяйнически закрыл ноутбук, убрав его в сторону.       — Пожалуйста, не говори ничего, — сказал Антон, немного опустившись вниз, чтобы быть на уровне с Арсением и прижался к нему. — Мне так надо сейчас, — Попов ничего и не говорил, ибо не мог.       Арсений не мог поверить, что его мысли так быстро реализовались, что все, о чем он думал происходит на самом деле. Старший аккуратно, словно боясь спугнуть Антона, как боязливого зверька, обнимал. Слышал его спокойное, размеренное дыхание, думая, что тот спит.       Сам же Арсений теперь не сможет спать неделю, когда понял, что в присутствии этого парня ему не только уютно, но и сердце заходится больше, чем сто ударов в минуту. Вот такое парадоксальное чувство совершенно неожиданно начал ощущать Попов.

***

      Проснувшись, Шастун не сразу понял, где он находится и что происходит, но через несколько секунд активной работы мозга осознал, что находится в объятиях Арсения. Ему было так хорошо, что он заснул и, кажется, впервые за долгое время выспался.       Ощущалось лёгкое головокружение и потерянность в пространстве, Антон не знал даже сколько сейчас время. Да и он слишком давно не спал в обед. Это было непривычно приятно для него.       Было грустно то, что пора было домой. Прощаться с Арсением совершенно не хотелось, учитывая то, что завтра они вновь увидятся в школе.       В голову Антона пришла безумная идея, он почему-то подумал, что хочет оставить что-то на прощание Арсению, парень хотел, чтобы тот о нём думал.       Шастун не придумал ничего умнее, как чмокнуть в нос Попова и не оглядываясь уйти. Он знал, что если не сделает этого сейчас, то не сделает уже никогда. Антон чувствовал себя прекрасно, понимая, какой поступок только что совершил и, его совершенно не волновали последствия. Теперь, он направлялся домой если не с радостью, то с максимально хорошими впечатлениями о сегодняшнем дне.