Полюби мой язык

      Этот выходной Антона мог спасти только дождь, который норовил пойти еще время вечером. Тучи сгущались, но осадков так и не было. Вот и утром Шастун в очередной раз убедился, что все прогнозы погоды — вранье, да и собственное наблюдение порой может сильно вводить в заблуждение.       Почему же он так сильно ждал непогоды? Парень все-таки надеялся отдохнуть и избежать участи копать картошку в единственный выходной. Была надежда, что ради такого случая мама оставит официально дома и разрешит не идти в школу. Только так Антон бы с радостью пошел работать в огород.       Сейчас же, сонный и с утра уставший только от того, что прошёл пару метров, Шастун шёл в огород самым первым, держа в руках лопату и ведра с перчатками. Мама с сестрой шли за ним, что-то обсуждая. Мозги словно еще спали, поэтому Антон даже не напрягался, чтобы не вникать в их разговор.       — Антошка, Антошка! Пойдем копать картошку! — пела радостная Оксана, на что брат старался не обращать внимание.        Конечно, она хотела поднять ему настроение потому что видела его состояние, но радовалась только мама, воодушевленная работой в огороде. Она здесь давно не была, Антона же от этого места уже тошнило.       — Окс, перестань… — отмахнулся как всегда от неё брат, каждый сбор картофеля для них сопровождался этой детской песней и недовольством парня. Если раньше его это обижало или забавляло, то теперь спустя годы, только надоедало и звучало слишком заезженно.       — Правильно-правильно, Оксана, включай музыку, чтобы не так скучно было! — бодрым голосом говорит мама и Антон цепляет эту фразу ушами.       Шастун не переваривает музыку, которую он не слушает. Он не меломан и если ему не нравится то, что играет, парень не станет это терпеть. В лучшем случае попросит выключить или уйдет, если это возможно. В худшем же, разложит по полочкам и объяснит почему этот трек или исполнитель полное говно.       В таком деле Антон не церемонится, он бы запросто мог участвовать в рэп-баттлах и, наверное, убедил бы самих рэперов в том, что они полный отстой.       Антон знал, какую музыку слушает Оксана и он её ненавидел. Обычная девчачья попса. Если она её сейчас при нём включит, то Шастун не станет стесняться даже мамы, которой, кстати говоря, тоже нравится эта музыка, если её так можно назвать.       Возможно, это одна из причин, по которой Антон не посещал дискотеки и не любил школьные мероприятия. Там всегда играла популярная, но такая безвкусная «трендовая музыка», слушая которую даже не придется самостоятельно вызывать рвоту, как делал Антон после компульсивных перееданий в «разгар» булимии.       — Нет, не включай! — они уже дошли до нужной части огорода, с которой начиналась, кажется, бесконечное поле усаженное картофелем.       — Почему, Тош? — жалобным голосом спросила Оксана, надевая перчатки и беря в руки одно ведро.       — В тишине будем? — тоже не понимала мама. Антону надо было что-то придумать.       — Я надеялся, что мы поговорим о чем-то. Редко все-таки вместе вообще видимся, — за быструю импровизацию Шастун похвалил сам себя. Это сработало должным образом.       Несмотря на то, что солнце не выходило из-за туч, небо становилось тёмным и, вроде бы, погода обещала быть холодной сама по себе, все было совсем наоборот. Хоть они и стояли на свежем воздухе, но кислорода будто не хватало. Его душил сам факт, что он тут, когда мог сейчас отдыхать. Жарко. Жарко. Жарко.       Странная эта погода. При солнце бывает холодно даже в куртке или, как сейчас жарко, когда самой яркой звезды и вовсе нет. Но, мама говорила, что погода как надо, поэтому и противоречить что-то было бессмысленно. Антон взял лопату и принялся копать первый куст.

***

      Картошки, в отличие от другого урожая, было не так уж и много, от чего мамино настроение желало лучшего. Работа проходила в напряжённой тишине. Шастун начинал уже копать третий ряд, но в мешке было насыпано только одно ведро. Казалось, дело не может быть хуже, но в один момент все поняли, что все-таки очень даже может.       — Тош, помоги картошку из ведра в мешок пересыпать, — сказала Оксана, а Антон смешно изогнул бровь от такой просьбы и посмотрел на неё с таким выражением лица, будто она сморозила самую глупую глупость. — Что ты на меня так смотришь, помоги, — спустя несколько секунд бездействия парня, повторила она.       — Сама что ли не можешь или ты теперь такая городская цаца у нас? — спросил парень, вытирая пот со лба относительно чистой стороной руки, стараясь не думать о том, что грязь на лице все-таки останется.       — Мне нельзя, — сказала она, ожидая, когда брат все-таки подойдет. Антон не спешил, хоть и шёл выполнять её просьбу.       — С чего это?       — Ну, я все-таки будущая мама… — привела аргумент Оксана, на что Антону стало смешно. Он подумал лишь о том какая у него ленивая сестра.       — Тебе до материнства… Ещё дольше, чем мне до отцовства.       — Не знаю, как тебе, а вот мне месяцев через семь, — сказала Оксана, но Антон не придал значения её словам, взял ведро, принялся пересыпать картошку в мешок, только когда доделал работу до конца, его вдруг застопорили её слова.       — Что? — тихо, почти незаметно спросил Антон, с непониманием уставившись на неё. Парень смотрел на неё не моргая — она на него.       — Я беременна, — говорит Оксана и в этот момент мама роняет железное ведро с характерным для этого звуком.       — Оксана? Что ты сказала? — мама оставляет картошку и подходит к брату с сестрой. Девушка улыбается, а парень все также безэмоционально смотрит на неё.       Он не знает, как надо реагировать, не знает, что теперь будет с ней и вообще сомневается, что она сама понимает ужас всего происходящего и возможных последствий. Он не хочет, чтобы сестра мучилась, но Оксана сама выбрала для себя этот путь. А Антон винит себя в том, что мог предотвратить это.       Антон уже предвещает, что будет ей от мамы, он сожалеет и одновременно с тем считает, что она заслужила это.       — Ты беременна? От кого, от Матвиенко этого? Ты дура, Оксана? Что ты натворила? И какой срок уже? — мама была в ярости, если бы не Антон, который стоял перед Оксаной и буквально закрывал её, то она бы точно её ударила. Улыбка с лица сестры давно сошла и в глазах читался только испуг в перемешку с непониманием. Антон не знал, на что она вообще надеялась. Никто бы не радовался такой новости сейчас.       — Мам… — жалобно провопила она на такие крики. — Я… Я не знаю.       — Завтра едем в больницу, узнаем какой срок и можно ли сделать аборт, — строго сказала мама. — Ох, что-то мне нехорошо стало, — она сняла перчатки и схватилась ладонью за лоб.       — Нет, я не хочу аборта, мам, я люблю его и этот ребенок… Мам, пожалуйста, — он в первый раз видел такую сестру.        Антон ещё никогда не видел, как она так унижается, просит, умоляет. Шастуну и правда стало жалко её, хотелось утешить, несмотря на то, что она и на самом деле натворила глупости.       — Это не обсуждается, я не хочу ничего слышать, — она была непреклона. Мама села на один мешок, благо в нём была картошка, иначе бы женщина скатилась на землю.       — Мам, — начал вступаться Антон, видя крайне нервное состояние сестры, она была на грани срыва, истерики, но не подавала вида.       — Оксана, ты знаешь сколько надежд на тебя было возложено? Ты знаешь вообще как подводишь меня? Что о нас теперь люди скажут? Доигралась, догулялась, да? Знала я, что добром эта ваша «дружба» не кончится. И ты хороша… — причитала мама, а Оксана еле держалась чтобы не разреветься. — Как ты вообще могла… — смотрела она на неё осуждающим взглядом, а затем опустила глаза в землю. — Видеть тебя противно…       — Ну и не смотри! — слезы накатили волной так резко и сильно, что она сама поняла это, когда услышала свой голос со стороны и поняла, что не может дышать из-за забитого носа. Ничего в этой ситуации не оставалось, как уйти.       Слушать унижения в свою сторону от родной матери, когда рассчитываешь на поддержку невыносимо. Ей было обидно, больно. Сердце разрывалось и Оксане было даже противно от самой себя. Выслушав такие слова от мамы, правда начало казаться, что она — само зло мира сего. А ведь Оксана всего лишь девушка, которая сейчас, как никогда нуждается в помощи и понимании.       Кто еще мог её сейчас поддержать, кроме как она сама? Наверное, родной брат, который оставив маму одну в огороде наедине с мыслями, пошел вслед за сестрой.       — Окс! — кричал Антон, а она была настолько зла и расстроена, что не слышала его. — Окс, постой!       — Зачем она так со мной? — резко остановилась и повернулась к нему сестра. — Зачем? Я сама прекрасно знаю это все, мне сложно было осознать все даже самой, но я приняла это. Я приняла то, что мне шестнадцать и внутри меня зарождается новая жизнь, я не хочу не хочу её губить, — она говорила это глядя ему в глаза, от такой откровенности и прямоты все слова из головы Шастуна куда-то улетучились, а видя её красные от слез глаза, перепачканные щеки, на которых были мокрые дорожки, он вообще ничего не мог нормального сказать. Ему было её жалко.       Сейчас парень не смог бы тоже взвесить все «за» и «против», но однозначно он бы поддержал её, какой бы выбор Оксана не сделала. Антон был обязан это сделать. Иначе он бы стал считать себя самым эгоистичным подонком, ужасным братом и неуважительным человеком. Антон не такой.       — Ты не будешь никого губить, я не позволю, Окс, — Антон понимал, что его слова мало на что влияют перед маминым приказом, но он верил — сейчас ей это поможет, она должна успокоиться, ей станет легче. — Перестань, все хорошо будет, систр, ты ни в чем не виновата, — конечно, он и правда не считал её виноватой, прижимал в своих объятиях сестру, а сам думал, чтобы она скорее успокоилась, дабы он смог оставить её и пойти разобраться с настоящим виновным. Она верила.       Подрагивала ещё от стресса, слез и страха, но верила в то, что все будет хорошо. Он успокаивал её так, что Оксана даже не думала, что брат так умеет, Антон и сам раньше не догадывался о своих способностях.

***

      Антон отвёл сестру в комнату, уложил спать — все-таки времени ещё было мало, а ей теперь необходимо больше отдыха и спокойствия. Он не знал, где сейчас мама: может в огороде сама копает картошку, может жалуется на жизнь соседке, а может и вовсе ищет клинику, где сделают аборт, не разглашая информации об этом. Ему было все равно.       Шастун набрал номер Сережи и сказал, что им надо срочно встретиться. Он с радостью согласился, хоть и не понимал, почему Антон зовет его в такой ранний час.

***

      — Антох, тебя теперь стали по утрам гулять отпускать, когда ещё дел нет? — усмехался Матвиенко.       Встреча была назначена на спортивной площадке при школе. Тут разрешалось играть ребятам даже в выходные, но рано утром, понятное дело, здесь никого не было.       — Какого черта ты… Как ты посмел?! — Антон был настроен не так дружелюбно, как Серёжа. Точнее сказать, он был зол на него и считал предателем. — Ты не знаешь, что такое презики или что?       — Шаст, ты чего? — все еще не понимал Матвиенко.       — Ах ты не понимаешь чего я? Действительно, чего это я, — злился Шастун, быстрыми шагами меря площадь и искоса поглядывая на парня, сдерживаясь, чтобы не ударить его. — Моя сестра всего лишь залетела, чего это я…       — Что? — лицо Сережи вдруг стало серьёзным, а затем на нём и вовсе стал читаться испуг. — В смысле?       — В каком нахрен это может быть смысле?! — теперь Антон кричал на него. — Поздравляю тебя, отцом станешь, аборт она делать не станет! — сейчас Шастун сам говорил, как отец, только Оксаны. Ну, или адвокат. Скорее, как человек представляющий девушку и её позиции, отстаивавший права.       — Нет, нет, нет, Шаст… — отрицательно мотал головой Матвиенко. — Я не готов становиться отцом ещё, я гулять ещё хочу, я молодой в конце то концов!       — Это твои проблемы чего ты хочешь, сделал ребенка — отвечай за свои поступки, или ты не мужик? — брал его на слабо Антон. На самом деле, он был готов говорить, что угодно, лишь бы Сережа осознал всю серьёзность ситуации и взял на себя ответственность. Он же делать этого совершенно не хотел. — Она может тоже не хочет рожать в шестнадцать и с ребенком сидеть.       — Так…       — Аборт она делать не будет! — в который раз повторил Антон. — Это не обсуждается. — Он все еще помнил эти глаза кота из «Шрека», которыми смотрела на него сестра и не мог пойти против них.       — Что же делать, Шаст?.. — присел на лавочку Сережа. Антон не хотел быть тут с ним и думать, он нужен был сейчас в другом месте, поэтому тратить время было бессмысленно.       — Думай сам, я все сказал тебе, — грубо отозвался парень и поспешил покинуть площадку, оставляя тут друга совершенно одного.