Полюби мой язык

      Если бы кто только мог представить, как сегодня Антону не хотелось идти в школу… Пятница и первый полноценный учебный день, да кому он вообще сдался. Может он и остался бы дома, если мама ушла на работу раньше него и тогда даже не знала бы о прогуле сына, но сегодня у неё был выходной.       Удивительно, но мама даже разбудила их сама и приготовила завтрак. Раньше такого не было, поэтому Антону было все слишком непривычно. Он был рад хотя бы хорошему началу, ведь день состоял из семи уроков и обещал быть тяжёлым…

***

      На предпоследний учебный день недели завуч, как обычно, оставил все самые ненужные и нудные предметы. Хуже была только суббота. Сейчас же Антон подсчитывал минуты до конца урока обществознания, а теперь еще и ждет начала французского.       Этот урок был последним и, как казалось, не случайно, возможно его поставили в самый конец, чтобы учитель мог отпустить всех детей домой или хотя бы пораньше. Антон и надеялся на это.              Ему не хотелось даже отдыхать на перемене, он сверлил глазами свой фитнес-браслет, на котором показывалось время. Считал минуты до начала урока и уже ждал, когда он закончится.       Преподаватель сидел за своим столом и что-то писал, пока одноклассники перешептывались, девочки пытались выйти на разговор с молодым учителем, разузнать о нём информацию и как-то заинтересовать, но Арсений тактично повторял им, что занят и держал дистанцию ученик-учитель.       Было видно, как сидевшего рядом Сережу напрягает такой тревожный и не терпеливый вид Шастуна, поэтому он хотел сказать ему что-то, приободрить, но тут прозвенел звонок и парень радостно поднял взгляд, ожидая, что же будет говорить этот Арсений.       — Что ж, ещё раз здравствуйте, — да, здороваться под конец дня, когда уже виделись пятьсот раз — это так по-русски. — Если кто еще не знает, меня зовут Арсений Сергеевич, — старшие классы уже возмущались из-за нововведений, поэтому имя Попова гремело на всю школу, его теперь знали все. — Я буду вести у вас французский язык, — и снова очевидное. Ничего интересного и оригинального пока сказано им не было.       — Арсений Сергеевич, — сразу обратился Шастун, которому было скучно. — Зачем нам в последний год учить французский? Это бесполезно и мы все равно ничему не научимся.       — Я не знаю, Антон, это не я придумал, — честно ответил Попов. — Но я приложу все силы, чтобы научить вас хотя бы писать и читать, — размеренно и спокойно говорил учитель. — Надеюсь, вы приложите к этому такие же старания и, я обещаю, что это будет интересно, как минимум.       — А если я не хочу? Мне не нужно это, — продолжал диалог Антон. — Для меня слишком далек этот язык и… Я не смогу выучить язык.       — Попробуй, — Арсений уже хотел остановить этот разговор, но не тут-то было. — Английский же ты знаешь?       — Он у меня по умолчанию шёл, как и русский… — преподаватель понятливо закивал головой. — Серьезно, Арсений Сергеевич, я не хочу обидеть, но если бы мы изучали язык хоть немного схожий с нашим… Украинский там или польский, всем намного было бы проще, я уверен в этом, — размеренным тоном говорил Антон и мысленно умолял учителя не смотреть ему в глаза, иначе он бы снова потерял весь свой рассудок и способность убеждать людей в своей правоте.       — Ой Шаст, опять ты со своим польским… — пробурчал Серёжа, который сидел рядом.       — Ага, за себя говори, — послышался какой-то мерзкий голос с передней парты левого ряда.       — Пьйэрдоле чьйэ! — огрызнулся Шастун, закатывая глаза.       — Антон! — одернул его учитель, строго смотря на парня, а тот продолжал сверлить взглядом полным ненавистью к своему однокласснику-шкафу, с которым у него всегда возникали конфликты.       — Вот видишь, никто и не понял что ты там вякнул на своём, — сказал всё тот же парень с первой парты. Антон смотрел на него, как на идиота и сейчас он себя чувствовал доминирующе и по-детски крутым, проще говоря, не таким напуганным и уязвимым, как обычно.       — По-моему пора переходить к первой теме наших занятий, и так… — начал Арсений Сергеевич, забывая про все разговоры ранее, а Антон про друга, которого ещё несколько минут назад хотелось убить.

      ***

      Урок прошел на удивление быстро. Попов все же смог заинтересовать подростков во французском языке. Конечно, не обошлось без его харизмы при произношении слов с восхитительно-картавой «р» в словах, которая была всегда сказано так идеально, словно Арсений являлся истинным французом. Это подкупало всех, даже Антона, что говорил о ненужности языка. Нет, он не собирался учить его, ему просто было интересно наблюдать за учителем, который очень старался, это было заметно.       Но Шастуна не могло не радовать, что урок французского у них лишь один раз в неделю, ведь было понятно — этот учитель их отпускать не будет. Он даже дал задание домой — выучить алфавит. Парню кажется странным, что в семнадцать лет Антону задают заново учить буквы. Это и правда забавно, если не учитывать тот факт, что он не будет их учить. На уроке он уже понял: алфавит схож почти на сто процентов с немецким, Шастун из немецкого знает только тот факт, что их алфавит похож на английский, а значит ему будет легко и просто импровизировать при рассказе, если его вообще спросят через неделю.       Наконец-то Антон шёл домой. С непривычки уставший, измотанный, словно выжатый лимон он представлял, как завалится сейчас в свою постель и будет в тишине лежать, пока не заснет. Так хотелось, чтобы это стало правдой, но на самом деле он понимал, что скорее всего у мамы для него уже есть какое-то поручение.

Устал. Устал. Устал.

      Ему бы чуть больше свободы физической, а не только в мыслях, где он хотел наоборот. Ему было бы лучше сейчас идти и разговаривать с Сережей и не думать о ближайшем будущем, не грустить из-за этого, а просто слушать какую-нибудь чушь друга, которая бы словно тернии забила его мозги. Но, Матвиенко ещё в середине урока французского отпросился выйти, а когда его Арсений Сергеевич отпустил, то прихватил с собой портфель, попросив Шастуна потом забрать его вещи с парты. Конечно, он не мог отказать. Антон знал, для чего тот уходит. Пока что подростковые гормоны и его сестра были в приоритете больше, чем старый друг и всякие сумасшедшие идеи с ним, как раньше. Шастун понимал это и старался не ревновать, хоть иногда ему и было одиноко, он не мог упрекать Сережу в его чувствах.

***

      Каким блаженством было Антону после этого дня лечь в кровать, закутаться в одеяло и просто наслаждаться этим моментом. Он целый день провёл в школе, сидя на жестком стуле, пересаживаясь на переменах на учительский, если это было возможно. Антон худой и поэтому мышечная, как жировая, массы отсутствовали даже на пятой точке, от чего задница постоянно болела. Шастун давно отвык от такого положения дел и даже забыл об этом минусе учёбы в школе.       Парень закрывает глаза, собираясь погрузиться в сон. За целый день он ни разу не проверил свой телефон, хотя был уверен, что там уже ждали сообщения Димы, он слышал, как приходили уведомления, но не распоряжался своим временем, чтобы удостовериться в этом, ведь как и предполагал, мама подготовила для него ряд заданий, которыми он был занят все это время.       Становится жарко лежать полностью одетым под одеялом, чуть ли не с головой, но от терпит. Лучше насладиться этим моментом сейчас, ведь через некоторое время парень может оказаться на холодной улице. Ох как же не хочется этого сейчас. Глаза слипаются, в таком уютном тепле тянет на сон, он старается держать глаза открытыми, но это получается с трудом. Шастун понимает, что начинает проваливаться в сон, как тут…

      Стук.

      Такой тихий стук, бьющий ему по ушам. Сон мгновенно уходит, он забывает о том, что хотел спать и сразу встает с кровати. Все-таки они пришли…       Парень открывает настежь окно, от чего получает контрастом по телу холодный поток воздуха и, помогает своей сестре залезть в комнату. Такое происходит уже не в первый раз, но девушка слишком слабая, чтобы справиться самостоятельно. Следом залезает Серёжа, тихо здороваясь с другом и благодаря за понимание. Они уже не сдерживаясь и не стесняясь Антона целуются прямо при нём, а он спешит покинуть дом таким же путём, как эти двое зашли, но вдруг останавливается и собирается обратиться к Матвиенко, тот понимает все без его слов и тут же отвечает на безмолвный вопрос:       — Под шлемом найдешь, — Антон кивает и аккуратно залезает на подоконник, чтобы спуститься вниз. Несколько секунд дел и вот — он уже на улице.       Парень даже не оборачивается, когда те, изнывающие от желание друг к другу закрывают окно. Антон просто уходит на улицу. Шастун определенно заслуживает звания «Брат и друг года», ведь какой ещё человек согласился бы ночью пойти на улицу, чтобы другие могли в тепле пожамкаться.       Он хотел быть хорошим хотя бы для них и для этого не жалко было померзнуть сейчас на улице. Сентябрь даёт о себе знать и ему уже не так комфортно идти в одних штанах и кофте.       Шастун выходит за двор и видит мотоцикл Сережи, на нём лежит его шлем, который он всегда отдавал Оксане, а сам никогда не пользовался. Поднимает его и находит пачку сигарет. Вот и спутница Антона на сегодняшнюю ночь. Всем хорошо и у каждого есть пара. Все, казалось бы, счастливы.       Да, Антон счастлив сейчас сидеть на влажной от росы лавочке, шмыгать от холода носом и искать в кармане спички. Так он надеется согреться и забыться в мыслях. Руки не слушаются от холода и ему бы сейчас ещё куртку… Но он не вернется, иначе выдаст себя и ребят приходом, даже в прихожую. К тому же, мама часто закрывала дом ночью на замок. Не было другого варианта, кроме того, как сидеть здесь и ждать, когда парочка закончит своё дело.       Перед его глазами появляется огонек, который чуть ли не задувает ветер, но Антон успевает вовремя поднести сигарету. Так становится намного легче… Парень втягивает в себя никотин глубокой долгой затяжкой и выдыхает дым с ядовитым запахом вверх, запрокидывая голову назад.       Его глазам открывается вид на ясное звёздное небо, Шастун восхищается им, словно это не обычное явление, которое бывает каждый день, а что-то невообразимо редкое и удивительное.              Такое же с ним было, когда парень смотрел на закат в последний летний день и когда встретился взглядом с Арсением Сергеевичем. Эти вещи определенно входят в топ того, на что Антон может смотреть бесконечно.       Шастун начинает понимать, что слишком сильно в последнее время ценит моменты, когда ни о чем не думает. Ему вообще нравится это — ничего.       Ничего не делать, ничего не чувствовать, просто существовать, как существуют миллионы в этой огромной Вселенной. Как звезды, что просто светят в небе и кроме этого никак не подают о себе знать.       Но, с другой стороны он завидовал. Ему было интересно, какого это чувствовать. Чувствовать себя особенным, нужным, любимым. Антон не хотел этого, просто интерес.       Шастуну никогда не нравился никто. Он никогда не представлял своих одноклассниц, удовлетворяя себя, пока сестры и мамы нет дома, никогда не открывал сайт с эротическим контекстом. Его это вовсе не интересовало, а поэтому парень слишком рано причислил себя к асексуалам.       Разве не так называются люди, которым не хочется секса, не нравятся заморочки с отношениями, да и Антон в принципе не видел смысл в этом. Для него это… Чуждо. Конечно, можно списать на то, что парень просто молод и ещё познает настоящие чувства, но подростковый возраст и гормоны тоже должны играть роль, в его то возрасте. А у парня этого не было абсолютно.       Антон накидывает на голову капюшон, чтобы не мерзли уши от ветра, достаёт из кармана телефон, включает его и жмурится от резкого света. Смотрит на время и понимает, что сегодня они слишком долго. Вероятно, просто заснули и ему придется сидеть тут еще долго.       После этого Шастун решает поставить себе челлендж и считать время в скуреных сигаретах, рассматривая одну самую первую зажатую между его пальцев и думает о том, чем можно занять свою замерзшую голову, когда вспоминает про непрочитанные сообщения от интернет-друга Димы.