Carry you

      В общем, всё продолжало идти своим чередом. Практика к фанмитингу сменялась съёмками к новому камбэку, записью песен, а потом всё повторялось. Октябрь уступил место ноябрю, и среди этой рутинной суеты внезапно появился день, когда можно было выдохнуть и повеселиться. Джеюн в свой день рождения выглядел довольным, хоть и уставшим. В общежитие он приходит вечером, ставит на стол радужный торт и идёт в комнату, по пути стягивая с себя белую водолазку. Первыми на кухню подтягиваются Хисын и Сонхун, приземляясь на лавочку. Джейка они оба приветствуют объятиями и поздравлением, пока тот берёт бутылку воды из холодильника. Шим кидает им короткое: «Привет» и выпивает половину от объёма бутылки.       — Что-то случилось, Джеюн-а? — спрашивает у него Хи, переходя на английскую речь.       — Нет, неважно. Всё нормально. Спасибо вам за поздравление, — он хочет уйти, но его ноги, будто прикованные к полу, удерживают его на месте. Он садится между Ли и Паком спиной к столу.       — Хей, — произносит старший, рукой дотрагиваясь до чужого плеча, показывая, что слушает. Хун смотрит внимательно, но Джейк этого не видит, склоняя голову.       — На самом деле… сейчас у меня не самое хорошее состояние, — вздыхает Джеюн. — Звонила мама.       — Что она сказала? — спрашивает осторожно Сонхун.       — Бабушка… долго болела, — его голос звучит сдавленно, как будто он сдерживает слёзы. — Сегодня она умерла, — до ушей доносится собственный всхлип.       — О боже, Джеюн, — старший прижимает Шима к себе, и Сонхун гладит его по спине. — Я сочувствую, — произносит Ли. Джейк оказывается в объятиях всей группы, когда те подходят, а Джей заботится о сне Джеюна, пока того ночью мучают кошмары. Приносит воды и при необходимости таблетки от раскалывающейся болью головы.       Словно на автомате Джейк проживает следующие дни. Он даже сам не до конца понимает, куда делось время, когда он уже стоит на сцене. Думать о том, что его бабушка наблюдает за ним с небес, приносит небольшое облегчение. Но он не сдерживается, рассказывая об этом фанатам, сворачивается в комочек и обнимает себя руками. Чувствует чьи-то руки на спине и в волосах, чьи-то заботливые слова на ухо, и постепенно приходит в себя. Он находит силы на нужные слова и улыбку, а также утешает других, когда они выплёскивают свои эмоции. После того, как опускается экран, закрывая сцену, все снова обнимаются, начиная с Чонсона, который подходит к Джейку.       — Спасибо, ребята. Я знаю, что вам тоже нелегко, но вы так поддерживаете меня. Не знаю, что бы я без вас делал, — признается Джеюн. Джей на это мягко смеётся.       — Мы же семья, Джейк, — произносит он, и эти слова, как и многие другие, произнесённые сегодня на сцене и за ней, остаются где-то на подкорке. Джеюн понимает, что семья — это не только те люди, что являются тебе родными по крови.

────── ✶ ──────

/Walked through hell — Anson Seabra/

      Выкроить время из плотного расписания с каждым днём становилось всё труднее. Но Джей старался это делать, проводил время с участниками, готовил для них и играл с Хисыном в игры. С недавнего времени стал зависать с Ники в боулинге, потому что младшего затянуло это увлечение, а Пак просто составлял компанию. На свой день рождения Нишимура отвёл их всех в боулинг-клуб, где они кидали шары, а сам именинник выбил пару страйков и потом накормил мемберов. На следующий день они пошли снова, но уже лишь с Джеем, договариваясь на том, что тот, кто проиграет, платит в следующий раз. Проигрывает Чонсон, и младший быстро назначает дату следующей игры — завтра. Джей вздыхает, но соглашается выполнить своё условие.       Работа в конце года всегда сопровождается множеством премий и награждений, на которые готовятся специальные и сложные выступления, и этот раз тоже не стал исключением. Выматывающие тренировки делали из них полуживых людей каждый день, и после душа у всех только и хватало сил на то, чтобы завалиться спать. Но старший уже обещал Ники боулинг, и был немного раздражён выбором времени, своей усталостью и холодрыгой на улице, в которую выходить не хотелось совершенно. Но он не был так против поиграть с макнэ, поэтому, дождавшись, пока тот соберётся, они выдвинулись в круглосуточный боулинг-клуб. В коридоре появился Чонвон, устало глядя на одетых мемберов.       — Хён, уже поздно, вы куда? — спрашивает он, не стараясь даже придумать плана, как отговорить этих двоих идти куда-то на ночь глядя. У него просто не было на это сил.       — Мы в боулинг, — отвечает за него Рики, накидывая на шею тёплый шарф. Он выглядит крайне довольным и свежим. Будто не танцевал семь часов подряд.       — Нам завтра рано ехать на предзапись, а время, — он наклоняется, чтобы найти взглядом часы на кухне, — уже за двенадцать. В боулинге вы проведете часа три, вернетесь в четыре, а выезжать нам в пять тридцать, — проговаривает мерно Ян, действительно беспокоясь за сон участников. Он может всё понять, но сыграть можно и тогда, когда работа будет хотя бы в послеобеденное время.       — Вы играли вчера же… Кегли никуда не убегут, давайте пойдём по кроватям, а? — просит Чонвон, на что Джей не может сдержать раздражённого выдоха.       — Чонвон, — он потёр лицо пальцами, — хватит нас так опекать. У меня тоже есть голова на плечах, и мы взрослые люди. Это всего лишь боулинг. Не веди себя, как мамочка, — он резко прикусил свой язык, чтобы не вырвалось ещё и: «Хотя даже моя мама себя так не ведёт». Во рту почувствовался привкус крови.       — А.. вот оно что… Ладно, идите, — Джей услышал эту дрожащую нотку в его голосе, увидел блеск в уголках чужих глаз, уже хотел было подойти к Яну и обнять, но младший быстро скрылся в комнате, а Ники потянул его за рукав куртки за порог.       — Наверное, Чонвон-хён разозлился на нас… — доходит до младшего. Чонсон ничего не отвечает, лишь ищет глазами предмет, которым смог бы достаточно сильно проломить себе голову. «Я просто идиот» — отголоском совести мчалось в мыслях.       Он снова ожидаемо проиграл, так и не смог сосредоточиться на игре, и вернулись они очень поздно. На сон оставалась пара часов.       Пытаясь тихо пробраться в свою комнату, Пак обнаруживает, что его кровать так же коряво застелена, какой он оставил её с утра, и Чонвона, с которым он спит вместе каждую ночь, там нет. Джей застывает у входа, и его резко бросает в холод, а кожу морозит даже под кофтой.       «But now I’m falling hard       Without you here tonight»       Чонсон отходит на несколько шагов обратно, направляясь в комнату к младшим и, приоткрывая дверь, замечает справа Яна, что лежит на своей кровати, завёрнутый в одеяло. Целую минуту Джей подавлял в себе желание взять этот комочек и унести в свою кровать, что моментально бы стала тёплой, стоило б Чонвону только лечь рядом. Но чувство вины оказывается сильнее. Пак медленно подходит к младшему и поправляет пряди волос, спадшие ему на лоб, пока последний немного морщится. Уголки губ сами по себе немного тянутся вверх. Джей целует Чонвона в лоб, прижимаясь некрепко и пытаясь запомнить это ощущение на всю грядущую ночь, что он проведёт без «сокровища» в своих руках.       Вернувшись, он кидает взгляд на сопящего в подушку Джейка, что распластался на соседней кровати, прикрывает дверь и садится на кровать. Внезапно она кажется слишком пустой. Эта пустота ощущается даже внутри тела, не только в помещении. Гирлянда на окне тускло мерцает стеклянными лампочками, но Джею это лишь мерещится — она не горит. Парень сгребает в объятия свою подушку, на которой всё ещё остался аромат шампуня Чонвона, старший узнает его из тысячи других. Он ложится и укрывается своим одеялом. Но вскоре понимает, что это не его подушка и не его одеяло. Не его кровать. А кровать их с Чонвоном. И ни одной ночи Пак не хотел проводить здесь в одиночестве. Он подумывал уйти в гостиную, чтобы эта ноющая боль в груди, наконец, успокоилась, мечтал уйти к Яну и пристроиться сбоку. Но усталость слишком быстро заставила его сомкнуть веки, перестав моргать. Джей засыпает на их кровати без него.       Когда горе-игроки ушли, Чонвон услышал звук захлопывающейся двери и своего сердца в одно время. Затронутая тема была для него, по правде, тяжёлой. Лидерство — это не про то, что ты получаешь, а про то, сколько ты отдаёшь. Это про ответственность, умение принимать решения, быть рациональным. И часто это приводит к тысячам мыслей, что генерируются в голове с космической скоростью. Действительно, а зачем тогда такой ответственной и умной группе такой лидер как Ян Чонвон? Полвечера он провёл в гостиной, наблюдая за меняющимися сюжетами на экране телевизора, дожидаясь Чонсона и Ники из боулинга, но затем ушёл спать на свою кровать. Сегодня ему, наверное, нужно поспать одному. Раздражение на лице Пака было довольно заметным даже для того, кто не знает его довольно хорошо.       Следующий же день, на самом деле, начался рано и был безумно загруженным. В перерыве Чонсон искал Яна, чтобы поговорить, но тот спал на коленях у Джейка, и Шим не разрешил его разбудить, говоря, что младший лёг вчера после всех остальных и выглядел беспокойным. Пак и не собирался нарушать сон Чонвона, но в сердце больно кольнуло осознание того, что он ждал. За день Чонвон почти ни с кем не разговаривал, даже с Хисыном, что подходил к нему, говорить не захотел. За весь сегодняшний график он лишь произнёс свою речь и начал приветствие, как их лидер. Окинул ребят прежним преданным взглядом и передал микрофон.       Джей не знал, как ему залатать эту царапину, оставленную на драгоценном сердце Чонвона, как ему сказать, что он самый лучший лидер и что другого им не нужно.       Сегодня Ян привычно улёгся на кровать Джея, сворачиваясь калачиком, и вдыхая родной аромат с подушки. Он старался не слишком принимать всё это на свой счет, но внутри всё равно что-то царапало. Дожидаясь старшего, он думал над решением остаться или уйти. Хорошо, наверное, что в этой кровати засыпалось быстрее и слаще, не давая злым мыслям заползти в голову, хотя Чонвон не предполагал спать здесь, организм, узнав знакомое и комфортное, почувствовал покой.       — Ты что тут делаешь? В смысле, почему ты так сидишь? — Джейк входит в комнату, замечая сидящего на полу Джея.       — Чонвон спит, — тихо сообщает он.       — Я вижу. Ложись к нему и спите вместе, или можешь пойти на свободные кровати в другой комнате. Ну или в крайнем случае — на диван, — пожимает плечами Шим, будничным тоном, но не слишком громко продолжая предлагать варианты ночлега. Но ничего из этого Чонсона не устраивало.       — Я не уйду. Но чувствую, что недостоин с ним спать. Я оплошал, — сознаётся Пак, прокручивая в голове ведь день, где он ни разу не прикоснулся к Чонвону, ни разу не поговорил с ним, ни разу не встретил ответного взгляда. Так вот какой бы была его жизнь, если бы Ян в ней был лишь лидером группы?       — Так извинись. Не знаю, что произошло, но раз Чонвон спит здесь, значит, наверное, не всё так плохо? — предполагает Джейк, забираясь в свою кровать.       — Обязательно извинюсь, конечно, — вздыхает Джей и желает младшему спокойной ночи. Сам же остаётся сидеть у кровати, позже положив голову на своё предплечье, обращая взгляд к Чонвону.       «I would’ve crossed the stars to keep you in my life»       До утра он не смеет отойти ни на секунду. Ладони Чонвона, спрятанные в рукава толстовки, почти добивают, и старшему так сильно хочется обнять его, взять за руку и поцеловать. Он ненавидит себя за то, что сделал больно. Не может поверить, что так легко пошёл на поводу у эмоций, чуть ли не потеряв своё сокровище, которое обещал оберегать, пройти ради него через ад. Чонсон чувствует, что скоро заплачет, но не позволяет себе этого. Он не даст самому себе жалеть себя, потому что он сам во всём виноват. А Чонвон пришёл к нему и теперь мирно спит в чонсоновой кровати, хотя Пак даже прощения попросить не удосужился ещё.       Должно быть, в прошлой жизни он был героем, раз небеса в награду послали Чонвона. Значит, на этой ошибке в единственный раз нужно научиться, ценя то, что у него есть сейчас.       И если Чонсон не может просто шагнуть в обрыв, закончив свою жизнь, остаётся только карабкаться в гору, чтобы взлететь с вершины вместе с Чонвоном.       Ветер за окном нещадно воет, и Джей надеется, что он не мешает младшему спать. Пак сидит рядом до самого рассвета, пытаясь не смыкать глаз. Всеми силами охраняет сон Чонвона.       Яну снится поле. Бесконечное, просторное и до невозможности зелёное. Он замечает вдалеке чью-то фигуру и неосознанно окликает: «Джей-хён!». Человек на мгновение оборачивается и начинает бежать, Ян срывается за ним. Пытается догнать, но ощущение, что Пак убегает всё дальше, будто испаряясь в районе горизонта. Чонвон продолжает звать и искать его, от бессилия позже падая на колени и не видя ничего из-за тумана, опустившегося на поле. Потерять старшего — даже во сне — оказалось страшнее, чем Чонвон думал. Отчаянно он Джея зовёт в последний раз, прежде чем проснуться.       — Хён… — крик только хрипом прорывается наружу, когда чонвоновы глаза распахиваются и встречаются с чужими. Яркое зимнее солнце внезапно слепит, отчего в глазах застывают слёзы.       — Чонвон-а… — проснувшись только пару минут назад, произносит Пак.       Ян обнимает его за шею, ещё не до конца понимая, сон это или реальность. Главное, что он нашёл Чонсона и чувствует его тепло всем телом, пока тот покрепче обнимает его в ответ.       — Прости меня. Я не знаю, почему вёл себя, как полный идиот. Ты лучший лидер, и другого нам не нужно. И у меня ты лучший, — озвучивает Джей свои мысли, наслаждаясь запахом Чонвона, его кожей под губами и частым дыханием на ухо.       — Всё нормально, — произносит тот.       — Нет. Я серьёзно прошу у тебя прощения. Котёнок, прости меня. Я постараюсь загладить свою вину и буду постоянно повторять и доказывать то, что ты очень многое делаешь для группы и для меня. Ты просто заботился о нас, а я нагрубил тебе. Я виноват, — сокрушается старший.       — Я уже простил тебя, хён, — спокойно и даже чуть радостно говорит Ян. Джей уверен, что слышит улыбку в его голосе.       — Ты нужен мне, — всё ещё подавленно звучит Чонсон, крепче хватаясь за плечи младшего со спины.       — Ты тоже очень нужен мне, — отрывается он, заглядывая в чужие, переполненные тревогой и заботой глаза, а затем прикасается своими губами ко лбу, перебирая пальцами мягкие волосы на затылке. Это всё, что ему сейчас нужно.