Стоя на обломках

На утро Анна проснулась с мучительной головной болью и звоном в ушах. Верно, переборщила с шампанским, подумала она и заправила кровать. Она смутно помнила вчерашний вечер; некоторые события вспоминались лишь обрывками, однако они были четкими и почти осязаемыми: тяжелая мужская рука на ее талии, его дыхание и глаза. Они танцевали, и Анна быстро забылась; неужели я настолько была пьяна, рассуждала она, желая оправдаться. Анна не хотела вдаваться в подробности своего вчерашнего поведения и вспоминать еще больше; бабушка устроила прекрасный вечер и герр Хоффман оказался очень милым стариком, думала она, собирая волосы в хвост, однако ненадолго замерев, решила их распустить.

***

Ягер проснулся раньше обычного и чувствовал себя отдохнувшим, несмотря на изрядно выпитый накануне коньяк. Не изменяя своей утренней привычке, он прошел вниз к бару, однако попросил лишь кофе. Уставшие официанты убирали остатки вчерашнего праздника, музыканты получали расчет, и сидящий у бара Ягер не заметил, как к нему тихо подошла Шарлотта. — Герр Ягер? — она улыбнулась, — Справляетесь с последствиями вчерашнего? Он взглянул на свою чашку остывшего кофе. — Да, фрау Шиффер. Ваш праздник очень удался. Шарлотта вновь улыбнулась и присела рядом с ним. — Как хозяйка, я не могу ни спросить о Ваших впечатлениях о нашем месте… — Мне здесь нравится. — сразу ответил он, — Вы сумели создать уютные условия, несмотря на стесненные обстоятельства, но, сдается мне, Ваш пансионат будет только расцветать. Она выглядела польщенной, однако от Ягера не ускользнула тень взволнованности на ее лице. — Вас что-то беспокоит, фрау Шиффер? — Право, мне неловко просить Вас… — Ну что Вы, — он успокаивающе улыбнулся ей, — что бы там ни было, я помогу чем смогу. — Как Вы знаете, герр Ягер, я уже давно обхожусь без финансиста, всеми делами заправляет Анна, но я понимаю, что слишком много на нее возлагаю… Так или иначе, мне предстоит его найти и герр Хоффман порекомендовал мне одного человека в Берлине. Сегодня я туда отправляюсь и все дела оставляю на Анну… Ягер внимательно проследил за ее лицом. — Анна справится, уверяю Вас. — Конечно, я это понимаю, но… Она еще неопытна и я прошу Вас, пока меня не будет… присмотрите за ней. Он удивленно посмотрел ей в глаза. — Благодарю за доверие, фрау Шиффер, однако я не считаю, что Анне это понравиться. Шарлотта нахмурила брови в непонимании, Ягер продолжил. — Как мне кажется, Анна меня презирает… — Ну что Вы! — она всплеснула руками, — Разумеется, нет! Анна несколько расстроилась, что ее поездка домой отложена и, понимаете ли, ей тяжело выдерживать мужское внимание, очень уж застенчива. Ягер припомнил вчерашний вечер и ухмыльнулся. — Вам не о чем переживать, фрау Шиффер, с Анной все будет хорошо.

***

После отъезда Шарлотты забот у Анны прибавилось, однако она не жаловалась, ведь в уйме работы находила свои достоинства, например, самое главное, по ее разумении, она меньше встречалась с Ягером и назначила ему в горничные Луизу. Однако у Анны, всякий раз, когда она выходила из кабинета, было ощущение, что на нее смотрят, но не тревожное, ибо она знала, чьи это глаза. Не избавиться мне от него, думала она, так не лучше ли примириться с этим? Природная прагматичность победила, и Анна подытожила полезность своего решения, ведь она сберегала и нервы, и силы.

***

В воскресенье Ягер уехал в полдень, чтобы успеть к званому обеду фрау Шредер. Он уже предполагал, какой он будет, однако не стал размышлять глубже; почему-то сейчас он думал об оберфюрере Шредере, его судьбе и возможной кончине. — Герр Ягер! — улыбнулась фрау Шредер, когда тот вышел из машины, — Рада приветствовать Вас снова! По правде сказать, я думала, что Вы отклоните мое предложение. Ягер подошел и принял ее руку. — Фрау Шредер, Вы несправедливы ко мне. Как же я мог не приехать? Она просияла. — А где же герр Тилике? — Он всю ночь мучился от зубной боли и наутро я отправил бедолагу к дантисту. — Как жаль… — фрау Шредер вздохнула, — Прошу, пройдемте. К обеду вышла Ингрид и учтиво поздоровалась, даже слишком, подумал Ягер и мягко улыбнулся в ответ. Все же необыкновенное сходство ее и ее отца не давали ему покоя; несмотря на несимпатичность герра Шредера, Ягер считал его дочь привлекательной. Он отмечал в ней невинную искорку, сияющую где-то изнутри и миловидность, которую она, по мнению Ягера, унаследовала от матери. Обед прошел спокойно в расслабленной светской беседе, которую Ягер с удовольствием поддерживал. По его окончании фрау Шредер предложила ему осмотреть верхние этажи, которые в прошлый раз он оставил без внимания; он согласился, и Ингрид, мило улыбаясь, проводила его наверх. — Матушка очень заботится о том, чтобы Вам все понравилось. — сказала Ингрид, когда они поднимались по лестнице. — И я это ценю. — добродушно ответил он. Ингрид поднималась первой и, ступив на ступень повыше, не удержала равновесия и чуть было не повалила Ягера, если бы тот крепко ее не удержал. — Прошу прощения, герр Ягер… — растеряно проговорила она и немного отодвинулась от него. Ягер убрал руки с ее талии и выпрямился. — Ничего, фройляйн, но будьте осторожнее. Она смотрела на него дольше и нежно, показалось Ягеру, однако и он не отвел взгляд от нее. — Спасибо. — кротко шепнула Ингрид. Она по-девичьи смутилась, смотря в пол, что Ягера все же умилило и он не смог удержаться от улыбки. — Пойдемте. — мягко сказал он. Ингрид показала спальню и гостевые комнаты наверху, и Ягер в очередной раз уверился в своем решении о покупке этого дома; он не сказал бы, что интерьер пестрил излишними изысками, однако утонченность и наличие вкуса все же чувствовалось. — Желаете посмотреть мою комнату? — спросила Ингрид, когда они стояли на балконе третьего этажа. — Конечно, фройляйн. Ее комната была просторной и незамысловатой, однако здесь было уютно и немного светлее, чем в других. — Это мои коллекционные книги, — она указала на небольшой стеллаж в углу. — Вы позволите? — Ягер указал на них. — О, конечно! Он взял одну из книг и удивился редким переплетом; такие выпускались еще до моего рождения, подумал Ягер, открывая первую страницу. — Ницше. Увлекаетесь философией? Ему не нужен был ее ответ, ведь знал, что ее отец обожал Ницше и старался заразить всякого своей любовью к нему. На Ягера он тоже повлиял, не даром же у него остались несколько подаренных оберфюрером книг Ницше. — Да. На самом деле это коллекция передалась мне по наследству… Она не сказала, что отца, вновь подумал Ягер, однако настаивать не стал. — Если Вам приглянулась какая-нибудь книга, то, пожалуйста, берите. — Ну что Вы! — Ягер закрыл книгу, — Это неудобно… — Совсем нет. — ответила Ингрид, и он снова обратил внимание на ее простодушие. — Если Вам понравилась книга, почему бы не взять? А вернете, когда дочитаете. Ягер улыбнулся и кивнул. — Вы очень добры, фройляйн. Ингрид улыбнулась в ответ, и он был этому обрадован.

***

Когда он уже ехал в Йену, Ягер читал взятую книгу, но не мог осилить даже первой страницы, он вновь думал о семье Шредер; что случилось с оберфюрером, размышлял он, скрывается ли он или не успел сбежать и его арестовали, или он уже покойник? Ягер был рад, что теперь у него появился предлог вновь появиться у Шредеров и возможность разузнать немного больше; конечно, он знал, что ни фрау, ни фройляйн не выпалят так, как есть, однако ему и одного намека бы хватило. Приехав в пансионат, Ягер не ожидал увидеть массовые ремонтные работы: одни на стремянках лезли к крыше, другие красили стены, третьи подготавливали пол к дальнейшему уложению плитки. Удивленный Ягер заприметил среди толпы рабочих Майера, немолодого, но путного швейцара, и жестом подозвал к себе. — Что здесь происходит? — спросил Ягер, когда Майер подскочил к нему. — Фройляйн Анна распорядилась о ремонте первого этажа, герр Ягер. — Верно, преображение будет колоссальным… — задумчиво сказал он. — Простите, герр Ягер? — Нет, — он отмахнулся, — ничего. Не знаете, герр Тилике уже вернулся? — Я его не видел, герр Ягер. — Странно… он уже должен был вернуться от зубного… — Простите, а к какому зубному он обратился? Ягер заинтересованно глянул на Майера. — К доктору Мюллеру. Майер усмехнулся. — Так не ждите герра Тилике и к полуночи! У этого Мюллера всегда такие очереди, но на то он и хороший доктор. Ягер про себя выругался. Если Тилике и, впрямь, не будет вечером, то он наверняка перережет себе горло от скуки! По вечерам Ягера и так обуревало немыслимое мушесонье и его часто спасал Тилике, хотя бы потому, что тот мог выслушать его пьяную чушь. — Скажите Луизе, пусть принесет мне выпить. — угрюмо бросил он и ушел к себе. Луиза пришла через несколько минут после его прихода и принесла кальвадос и для Ягера это стало последней каплей. Он не помнил, когда в последний раз на кого-то кричал с такой детской неистовостью; он капризно требовал коньяк и перепуганная Луиза, быстро дернувшаяся к выходу, выбежала и появилась так скоро, что Ягер даже не успел остыть, однако завидев бутылку с успокоительным, быстро унялся и пригубил сразу половину. Когда на город опустились сумерки, Ягер был уже пьян и с сожалением понял, что бутылка пуста. Он позвонил вниз и потребовал еще одну, Агата с приемной что-то пролепетала, чего он не разобрал и, услышав гудок в трубке, тоже положил ее. Он тяжело опустился и бездумно взглянул на свои руки; Ягер уже привык к гнетущей пустоте, охватывающей его каждый вечер, особенно, когда днем приходилось вливаться в светское общество. С каждым разом улыбаться мне все сложнее, размышлял он. Мысли сдавливали его пьяную голову, и он с нетерпением ждал еще одну бутылку, ведь считал, что коньяк способен изгнать или хотя бы притупить тоску по чему-то неизвестному, однако, как это всегда бывало, он только напивался до беспамятства. И так повторялось уже второй год без какого-либо просветления, которого ждал Ягер; напротив, все становилось еще хуже, а мрак в его душе — гуще. Вереницу тягостных мыслей прервал мягкий стук в дверь, и Ягер, неспособный больше подняться, крикнул, что открыто. В темноте он не разобрал, кто перед ним, но точно знал, что это не Луиза; аромат был другой, легкий. — Уже целую бутылку выпили… — сказала Анна и ее голос в тишине, нарушаемая только его тяжелым дыханием, показался строгим. — И вторую? — Это Вас не касается. — заплетающимся языком устало ответил Ягер, — Отдайте бутылку. Анна поставила ее на стол, он поморщился. — Простите, фройляйн… не могли бы Вы поднести, а то не могу встать. Ягер знал, что она закатила глаза и ее реакция разожгло в нем бывалое желание поглумиться. Анна подошла к кровати, где он сидел и поставила бутылку на прикроватную тумбочку. — До чего Вы омерзительно выглядите, герр Ягер, — хмуро сказала она, рассматривая его. — Тогда зачем Вы сами ко мне пришли? Ведь знали, что пьян. — Вы напугали бедную Луизу, и я не стала рисковать душевным состоянием горничной. — О, — Ягер сглотнул, — как благородно. А что же Вы? Не боитесь? — Уже нет. Ягер взглянул на нее и в темноте смог разглядеть ее спокойное выражение, ему и самому стало немного легче; едкое желание раздразнить ушло так же быстро, как и появилось. — Я пойду. — сказала Анна и развернулась. — Останьтесь со мной. Его голос стал тихим, почти неразборчивым; Анна посмотрела на него, немного смягчившись. Ягер опустил голову, что-то опять раздумывая, и, чуть погодя, добавил. — Пожалуйста. Посидите со мной. — он подвинулся на кровати. — У меня нет времени… — Это ненадолго. — А где герр Тилике? — У зубного. Его долго не будет и я… один. Прошу, останьтесь… Анна присела рядом на самый край кровати и сплела пальцы в замок, словно в молитве. Ягер чувствовал ее стесненность, как она вся сжалась и не смотрела на него; он улыбнулся. — А говорили, что не боитесь. — Я и не боюсь, но Вы… — она поерзала, — пьяны. Он вновь улыбнулся и провел по ее волосам, отчего Анна вздрогнула, но не отодвинулась. — Я не трону Вас… если Вы сами того не захотите. Она резко повернулась и поняла, что Ягер лишь дразнит ее; он пьяно ухмыльнулся. Его рука опустилась ей на плечо и мягко сжала; он провел дальше, пока не достиг ее ладони, его пальцы перебирали ее, и он с интересом наблюдал за ней. Анна выглядела одновременно и растерянной, и расслабленной, Ягер не спускал с нее глаз. Поднеся ее руку к губам, он мягко поцеловал, отчего ее дыхание участилось. — Пожалуйста… Ягер не ответил, внимательно рассматривая ее. Находясь словно в полусне, он нежно взял ее за плечи и уложил на кровать; она даже не сопротивлялась и ее лицо, как он мог видеть, ничего не выражало. Он все еще держал ее руку, а другой провел по шее, отчего она сглотнула, однако ничего не сказала. Он вел дальше к ложбинке груди и остановился на месте, где почувствовал биение сердца. — А мое порой совсем не бьется… — грустно сказал он, — хоть Ваше послушаю. Ягер опустил голову ей на грудь, на место, где мог расслышать стук и нежно погладил, беспокойно вздымающийся живот. — Вам страшно? — спросил он, приподнявшись. — Нет. — спокойно ответила Анна, взглянув на него, — И я не понимаю почему.