ЭЛЕУТЕРОМАНИЯ

Семья Чжан полна секретности — настолько глубокой, что другие семьи не осмелились вмешаться в кровь семьи Чжан. Есть история и пророчество, которое передавалось по наследству в родословной Чжан; пророчество о втором истинном Патриархе и Матриархе, которое принесет новую эру семей и Мистической Девятки. Они ждут, поскольку пророчество давало надежду на то, что Боковая ветвь и дезертировавшая ветвь положат конец глупости чистокровной семьи Чжан и издевательствам над детьми Чжан; это также ожидаемая катастрофа для главной семьи семьи Чжан, которая сосредоточена на чистокровности Чжан и законном использовании детей Чжан, которых необходимо «обучить», чтобы выжить в лагере, даже несмотря на то, что это было бесчеловечно, как сделать из них «кровяные мешки» из-за их крови Цилинь . Если другие люди спросят, почему члены семьи Чжан вдруг стали вести себя странно или необычно, они просто солгут, почувствовав прилив крови, которая внезапно становится неистовой, заставляя их чувствовать, будто они сгорают заживо от собственной крови, которая кричит на них, требуя, чтобы они поклонились Патриарху за то, что они отступили от своего долга. Чжан Ришань, управляющий рестораном отеля «Синьюэ» и лидер «Мистической девятки», также находится в агонии, особенно когда он находится в своем кабинете один. Он шипит, когда кровь в его жилах закипает, и в его сознании слышится голос Цилиня, сообщающий ему о соглашении, которому они должны следовать, — преклонить колени перед этим мифическим существом, которое служит их господину. «Отныне вы — наши вторые половинки, как того требует наш Господь. С НИМИ в качестве вашего Патриарха и Лидера. Защищайте, лелейте и никогда не представляйте его, пока вы живы! Хорошо исполняйте свой долг, Дитя Чжана, и не разочаровывайте нашего Господа, когда он присматривает за своими потомками!» Это последнее, что услышал Чжан Жишань, прежде чем отключился за своим столом. Чжан Жишань огляделся вокруг, с напряженным и напряженным плечом, когда он оказался в этом мире, в знакомом офисе, и человек, сидящий напротив него и пристально на него смотрящий... «Фо Йе!» — выдыхает Чжан Жишань, это словно удар под дых, прежде чем он широко распахивает глаза. «Это сон? Почему? Как?» «Фугуань (лейтенант)!» — кричит Чжан Цишань, используя свой титул, и его тон заставляет Чжан Жишаня подсознательно выпрямить спину. «Я молю нашего Господа дать мне немного времени…» Он говорит, а затем растягивает слова: «Чжан Цилин…» «А что с ним?» — переспросил Чжан Жишань, словно возвращаясь к моменту, когда он работал с Чжан Да Фое, который еще не закончился, и к их взаимоотношениям, словно это было естественным явлением в мире. «Он... Он тот, кого следует уважать. Он воплощает мои желания и желания других для семьи Чжан. Я предан ему, поскольку защищаю его от правительства, и я возвращаю долг, когда он спасает мне жизнь». Чжан Цишань говорит, откидываясь на стул с удовольствием. «Чжан Цилин и У Се...» Чжан Жишань напрягается еще больше: «Как...» «Они только что вернулись из Бронзовых ворот. Познакомьтесь с остальными», — весело говорит Чжан Цишань, а затем просто замолкает, задумчиво постукивая своим длинным пальцем по столу. Нажмите... Нажмите... Нажмите... «Фугуань... Я дам тебе роль... Ты сможешь это сделать?» — спрашивает его Чжан Цишань, сцепив руки, пока Чжан Жишань напоминает ему о его лучшем времени. Чжан Жишань выпрямляет спину: «Да, сэр». Чжан Цишань встал и, опираясь рукой на тело, наклонился вперед с привычной для него ухмылкой. Впервые за несколько десятилетий Чжан Жишань почувствовал, как внутри него что-то загорелось — огонь внутри него замерцал, и следует ли ему подлить масла в огонь или дать ему погаснуть? «Поддержи нашего Патриарха, поскольку он собирается перевернуть эту Мистическую Девятку вместе с У Се, и никогда не предавай его, пока ты жив!» — твердо говорит Чжан Цишань, не отрывая глаз от своего лейтенанта. «Я хочу, чтобы ты служил ему так же, как ты служишь мне! Ты сможешь это сделать, Фугуань?!» «Это порядок?» — спросил Чжан Ришань «Нет, это не приказ и не обязанность, я хочу, чтобы ты сделал это ради нашей кровной семьи, а не ради привилегий». Ответ Чжан Цишаня Чжан Жишань сжимает руку, мерцание огня внутри него медленно разгорается, пока он омывается ностальгическим чувством, вот почему... «Ты сможешь это сделать, Фугуань?!» — спросил Чжан Цишань в последний раз. -- Вот почему он отдал честь Чжан Цишаню: «Я могу!» Чжан Цишань смотрел на него несколько секунд, прежде чем расслабить плечо, словно бремя свалилось с его плеча, он улыбнулся Чжан Жишаню: «У меня осталось не так много времени, я горжусь тобой, Чжан Жишань! Посмотри, какой ты теперь из дикого и потерянного ребенка! Я чувствую себя переполненным гордостью и...» Он издает смешок и веселье: «Я благодарен Цзучжану за то, что он меня отчитал» . Чжан Ришань только молчит, глядя на Чжан Цишаня с пустым выражением лица, но его глаза выдают его тем, как они становятся глянцевыми. Чжан Цишань обошел стол и протянул руку, заставив Чжан Ришаня потянуться к своему начальнику, который что-то уронил ему в руку, заставив Чжан Ришаня широко раскрытыми глазами посмотреть на старшего мужчину. «Фойе... это...» — заикаясь, проговорил Чжан Ришань. «Эти три кольца теперь принадлежат тебе». Чжан Цишань говорит, чтобы тот надел кольца на большой, указательный и средний пальцы Чжан Жишаня: «Доказательство того, что ты принимаешь мантию Чжан Цишаня и стоишь наравне с Цзучжан». Чжан Цишань поправляет галстук, прежде чем ухмыльнуться, и в его глазах загорится огонь: «Покажи им, почему они не посмели выступить против семьи Чжан и почему ты достоин стать моей правой рукой, Фугуань». Последнее, что было до того, как царство, в котором они пребывали, было смыто сильным порывом ветра, когда Чжан Жишань внезапно просыпается, внимательно оглядываясь по сторонам. Он все еще находится в своем офисе и смотрит на часы на запястье, затем теряет сознание как минимум на 5 минут.