That Pain to Miss

      Элис обожает Рождество.        Дом выглядит, как обиталище Санты. Ветви восьмифутовой ели прогибаются под тяжестью сотен игрушек и гирлянд, омела украшает каждый дверной проём, словно парочкам в этом доме нужно оправдание для поцелуев. В каждой комнате лежит минимум один адвент-календарь, развешаны рождественские носки, мерцающие гирлянды и праздничные венки.       Я начинаю всерьёз подумывать, не повесить ли мне увесистый замок на дверь моей спальни, но Элис, предвидя мои намерения, не переступает границы дозволенного.       Эсме уговаривает пройтись с ней по магазинам, видимо, каким-то образом чувствуя, что мне еще неловко тратить деньги Калленов на подарки, несмотря на то, что никакой другой возможности заработать собственный капитал у меня нет. По крайней мере, Эсме более сдержана в выборе подарков. Элис же, похоже, забила каждый шкаф в доме подарочными пакетами, обклеенными маленькими сердитыми записками, угрожающие страшной карой и телесными побоями тому, кто решит заглянуть внутрь раньше времени. И даже на такие записки она умудрилась пририсовать рождественских ангелочков.       Все единогласно согласились, что, если бы не сверхъестественная несокрушимость Элис, обоснованная вампирской сущностью, то мы бы забеспокоились, как бы её маленькое тельце не взорвалось от предвкушения возвращения из Европы Розали и Эммета. И вот однажды, вечером, когда мы вместе мыли посуду (я мою, она вытирает), Элис напугала меня до чёртиков, выронив из рук дорогущую тарелку «Ле Крезет». С оглушительным звоном блюдо разбивается об кафель. Всё, что мне приходит на ум, – Эдвард. Что-то случилось с Эдвардом.       Элис отчаянно пытается улыбнуться, но улыбка не касается встревоженных глаз.       Ситуацию проясняет Эммет, он звонит где-то через час из Дублина, Карлайл отвечает на звонок в своём кабинете, и я могу услышать только их часть разговора и понимаю, что голос звучит натянуто, и он тщательно подбирает слова.       — Всё в порядке, — говорит мне Элис, и мне кажется, что она пытается убедить больше себя, чем меня. — Я имею в виду, что они не всегда приезжают на Рождество, возможно, им просто слишком сильно понравилось в Ирландии, и они решили там задержаться. Европа невероятна, Белла, ты увидишь сама, когда окажешься там.       Элис сидит на полу, окружённая ворохом оберточной бумаги и лент, мочки ушей украшают маленькие сережки с остролистом. Элис обожает Рождество. Розали и Эммет ни за что бы с ней так не поступили, не лишили бы праздника.       И тут до меня доходит.       Есть только одна причина, по которой Розали могла бы не захотеть вернуться домой на праздники, и эта причина я. Я вспоминаю рычащий голос Розали в тот день, когда я сбегала из Форкса, спасаясь от Джеймса. «Почему я должна ей помогать? Кто она мне? Она угроза для нас всех!» Я, словно получая удар под дых, резко сажусь, уверенности, что я могу стоять, у меня нет.       А Элис всё щебечет.       — Я уверена, они приедут к Новому году, тогда мы и вручим им подарки. Может, даже устроим два Рождества. Как думаешь, Карлайл позволит мне нарядить вторую ёлку? Эта, скорее всего, к тому времени уже завянет…       Всё это время я думала, что Эдвард вбил клин в эту необыкновенную семью своим уходом. Какой же я была глупой и слепой. Это не Эдвард всё испортил, он ушёл из-за меня. Розали и Эммет ушли из-за меня. Семья Калленов распалась, и только я в этом виновата.       Это будет сложно, мне нужно менять планы так быстро, как только получится, чтобы Элис не увидела, что именно я собираюсь сделать. Остаётся надеяться, что попытки Элис уладить испорченное Рождество займут все её мысли, и она не будет так уж сильно приглядываться к моему будущему.       Я обдумываю свои планы в течение праздников, торжество получается очень тихим и безрадостным, несмотря на все старания Элис. Гора нераспакованных подарков для Эдварда, Розали и Эммета всё ещё лежит под ёлкой. В конце концов, Джаспер подхватывает Элис на руки и уносит наверх, в их комнату. Я от всей души надеюсь, что он сможет её утешить.       Двадцать седьмого декабря я заглядываю к кабинет Карлайла. Он работает над статьёй о заражении крови для медицинского журнала, но, когда я сажусь в кресло напротив стола, закрывает ноутбук, показывая готовность выслушать. Я слегка улыбаюсь, оценивая обстановку как бы со стороны, Карлайл выглядит сейчас, как самая типичная глава богатого семейства, особенно в отделанной тёмным деревом комнате с трескающим камином. На нём тёмно-синий джемпер, мой подарок на Рождество, и это чуть не лишает меня самообладания.       — Что случилось, Белла?       У меня всего несколько мгновений, прежде чем моё решение дойдёт до Элис, я знаю, что она примчится домой из любого брендового магазина, который она сейчас грабит.       — Я не могу выразить словами, как сильно я благодарна тебе и Эсме…       Он пренебрежительно машет рукой, показывая, что в моих словах нет никакой необходимости, словно ничего особенного они для меня не сделали.       — Белла…       — Нет, позволь мне закончить. Ваша семья, вы все, дали мне столько… Карлайл, ты дал мне лучший из возможных стартов в новую жизнь. Но я чувствую, что… Ну, хотя бы на какой-то период… Мне нужно попробовать пожить самостоятельно.       Лоб Карлайла прорезают озабоченные морщины.       — Всё в порядке! — Быстро поправляю себя я. — Мне здесь нравится, я люблю вас четверых больше, чем когда-либо смогу выразить словами. Ты создал семью, в которой я и не мечтала оказаться даже в самых смелых мечтах. Я просто… Мне нужно немного расправить крылья.       Он медленно кивает, поднимается с кресла, обходит стол и прислоняется к нему, становясь рядом со мной.       — Ты уже знаешь, куда пойдешь?       — Я думала об этом, но не принимала окончательного решения, чтобы Элис не смогла меня раскусить. Может Нью-Йорк? Элис говорила, что видела меня там, и я там никогда не бывала. Это вроде как подходящее место, чтобы найти себя.— Я смущенно улыбаюсь, надеясь, что он купится на выдуманную мной ложь в стиле «подросток, которому не терпится исследовать большой мир».       — Белла, ты теперь тоже Каллен и часть нашей семьи, независимо от того, возьмешь ты это имя или нет. — Карлайл протягивает мне маленький, в чёрном бархате, футляр. — Мы собирались подарить его тебе на Рождество, но мастер не успел сделать его вовремя.       Я осторожно открываю футляр, внутри, на черной ткани, лежит серебряный медальон с выгравированным на крышке семейным гербом. Я судорожно      вдыхаю воздух, у меня просто нет слов, чтобы описать охватившие меня эмоции.       Карлайл тянется к цепочке.       — Ты позволишь?       Я киваю, всё ещё неуверенная в своём голосе. Он берёт концы серебряной цепочки, а я поворачиваюсь к нему спиной и убираю волосы, чтобы он смог её застегнуть. Я с щелчком раскрываю медальон, но обе створки пусты.       Карлайл виновато улыбается.       — Эсме хотела поместить туда фотографии Чарли и Рене, но, признаюсь, я её отговорил. Думаю, тебе бы захотелось самой выбрать фото, которое ты будешь носить у сердца.       Я испытываю внезапный прилив благодарности к этому терпеливому, чуткому человеку и крепко его обнимаю. Карлайл тепло обнимает меня в ответ.       — Карлайл, спасибо, он прекрасен.       — Мне очень приятно, что тебе нравится наш подарок. Но у меня есть кое-что ещё, и я хочу, чтобы ты меня выслушала, прежде чем отказать.        Я усаживаюсь обратно в кресло, а Карлайл обходит стол, выдвигает один из ящиков и достает толстый конверт кремового цвета. Протягивает его мне.       — Это данные для доступа к банковским счетам, разные документы, удостоверяющие личность, кредитные карты…       Я отдергиваю руку раньше, чем успеваю коснуться конверта, словно он может меня обжечь.       — Карлайл, я ни за что…       — Позволь мне закончить, Белла. Я знаю, что ты сильная, независимая девушка, полная амбиций и желания самостоятельно проложить свой путь в этом мире, и я ни чуть не сомневаюсь в тебе. Но для того, чтобы влиться в человеческое общество, требуется масса времени и практики. Пройдет немало дней, прежде чем ты сможешь найти подходящую работу, возможно, ещё больше времени займёт обучение притворству и обману.       Я смотрю в окно кабинета, на заснеженные деревья. Сезон сменится, начнутся солнечные, погожие дни, а мне будет необходимо объяснять свои отлучки с работы или учебы в ясные дни и как-то оправдываться в дни охоты. Может сказать, что у меня какое-то редкое кожное заболевание?       — Ты всё ещё новорождённый вампир, Белла. Несмотря на весь поразительный прогресс, которого ты достигла, ты всё ещё допускаешь ошибки. Я видел вмятину на гаражной двери.       Я виновато смотрю на Карлайла. Вчера мне было слишком лень возвращаться внутрь, чтобы нажать на кнопку автоматического открывания, и я просто толкнула металлическую дверь, как оказалось, слишком сильно… Я собиралась убрать все следы преступления, когда никого не окажется дома, но забыла.       — И ты всё ещё легко отвлекаешься.       С этим я тоже не могла поспорить. На прошлой неделе Элис в раздражении швырнула в меня одной из книг.       — Просто закончить читать одну книгу, прежде чем браться за новую, Белла! — заголосила она. — Ты оставляешь их по всему дому, но так и не дочитала ни одну из начатых. Выбери одну и прикончи ее, наконец!       Я откидываюсь на спинку кресла, всё больше и больше чувствуя себя нашкодившим ребенком.       — Белла, деньги для нас в большей степени не имеют никакого значения, но для тебя они станут отличной защитой. Без необходимости работать тебе не нужно скрываться и что-то придумывать, ты будешь полностью свободна и не подставишь себя под риск разоблачения. Со временем ты сможешь развить навыки, необходимые для того, чтобы слиться с толпой, и тогда уже сможешь полностью отказаться от моей помощи. Главное помни, мы всегда будем на твоей стороне и будем переживать, даже когда ты расправишь крылья и станешь полностью самостоятельной.       Я беру конверт, провожу пальцем по запечатанному краю.       — Только у меня будет доступ к отчетам, Белла, — говорит он, отвечая на невысказанный вопрос, — никто больше не будет знать, где ты.       Я киваю, поднимаясь на ноги, засовываю конверт в задний карман джинсов и крепко обнимаю Карлайла.       — Я так сильно тебя люблю, — обычное «спасибо» кажется мне совершенном неподходящим, и сухие рыдания вырываются из меня, пока я утыкаюсь лицом в его плечо.        Входная дверь с треском распахивается, и на пороге появляется Элис.       Ещё чуть-чуть, и, мне кажется, её глаза наполнятся слезами, хотя я знаю, что это невозможно. Я вижу в больших глазах Элис боль, и знаю, что разбиваю её безмолвное сердце.       — Прости меня, — шепчу я, протягивая к ней руки и крепко прижимая к себе, — я так сильно тебя люблю, Элис. Ты моя сестра, ничто и никогда этого не изменит.       Элис всхлипывает, обнимая меня в ответ.       — Но я должна уйти, Элис, мне нужно время, чтобы привести мысли в порядок и понять, чего я хочу. И тебе с Джаспером тоже нужно немного времени, вы достаточно долго пробыли моими няньками, настало время отпуска. — Я выдавливаю из себя улыбку, и неловко шучу, — позагорайте немного.       Элис не смеётся, она качает головой, отказываясь меня слушать, и я осторожно убираю обнимающие меня руки и передаю её Карлайлу. Он бросает на меня взгляд, в котором читается понимание и сожаление.       — Хочу, чтобы ты знала, если вдруг ты пропадешь, мы лично тебя отыщем.       Теплота в его голосе схожа с объятиями.       Сумеречные тени тянутся по лужайке, пока я иду к лесной чаще. Стоит слегка размяться перед тем, как позволить себе пасть на самое дно.