The last victims | Последние жертвы

Bright eyes — Lua

      После увольнения из «Мглы» Панси с чистой совестью пришла к Теодору.       И испугалась его магазина — уже отстроенного, как будто действительно не без помощи магии. Которой, к слову, Теодор тоже был лишён.       Заведение было и впрямь роскошным. Люксовым. Этому классу соответствовала и вывеска магазина, и внутренняя составляющая. Светлое, просторное помещение, дорогая древесина, дорогие витрины. Все дорогое — даже, казалось бы, воздух.       И среди этого великолепия — Тео. Не Теодор, а всё ещё Тео — её лучший друг.       Он обучал Паркинсон уже третью неделю. После расставания с Малфоем её жизнь в принципе заиграла новыми красками. И за это даже можно было поблагодарить.       А что до Тео… Он был хорошим учителем, разбирающимся в часовых механизмах. Разумеется, он не постоянно занимался с Панси, по большей части это делал управляющий — Янсен, голландец. Но когда приходил Нотт и заводил беседу — обучение шло гораздо лучше.       Зачастую он рассказывал такие интересные вещи, поинтересоваться о которых Паркинсон даже не додумалась бы.       — А этот экземпляр с кварцевым механизмом. Кварц вообще один из самых распространённых минералов на планете, ты знала? — Тео передает в руки Панси женские изящные часы в темном корпусе. — Надень их ради интереса. Ты должна знать, как они сидят.       Девушка надевает часы на руку в перчатке и оглядывает их. Ей даже нравится. Такие дорогие часы она уже давно не носила.       — А почему кварц?       — Правильный вопрос. Он от природы может вибрировать, если находится под давлением. Поэтому его помещают в осциллятор… — он сделал паузу, осознав, что Панси не знает, что это такое, — в маленький, с муравья, вакуумный контейнер. Потом подключают к плате, которая считывает тридцать две тысячи колебаний и после обнуляет, таким образом создается электрический сигнал длиной в одну секунду… Слишком много информации, да?       Панси застывает, обращая внимание на белозубую улыбку напротив и не может сдержать собственного смеха.       — Да, прости… Ты очень интересно рассказываешь, но когда дело доходит до техники и до того, как это работает с точки зрения физики, я полный профан, — она мгновенно смущается собственного незнания, — прости. Я гораздо лучше разбираюсь в, например, социальных контактах. Если дело касается клиента, которому нужно заговорить зубы, здесь мне не будет равных.       — О, Панси, я даже не сомневаюсь. У тебя талант к общению с людьми. Но дело в том, что даже среди богатых дядек и тётенек изредка, да найдется дотошная сволочь, которой будет интересно всё, вплоть до того, из какого металла сделан ротор у этих часов. И тогда тебе нужно будет ответить… И если у тебя получится, скорее всего ты получишь такого клиента, который ещё много лет после первой покупки будет делать тебе хорошие продажи.       — О, про ротор я, кстати, запомнила. Он используется для автоматического подзавода часов. Вот например вот в этих часах «Seiko», — Панси касается запястья, — ротор диаметром всего в четверть миллиметра. Да ещё и вращается он в пять раз быстрее, чем болид формулы один.       Наконец девушка потянулась к ремешку часов. Теодор опередил её и заботливо помог снять их.       — Ого. Я в тебе точно не ошибся. Не думал, что ты что-то знаешь об этих часах, — Нотт явно ожидал гораздо меньшего.       — Я смотрела каталоги. Изучала информацию самостоятельно. Не хотела, чтобы ты посчитал меня безынициативной.       — Панси… Человека, который решает так кардинально поменять свою жизнь в одно мгновение, я уже не могу считать таким. По крайней мере, инициативы в тебе больше чем в Драко, мне кажется. А ещё мне кажется, что ты очень голодна. Пойдем, поедим?       Теодор даже не скажет, что факт с болидом и сам не знал. Зато скажет, что она очаровательно смотрится даже в форме магазина, а ещё — что гораздо больше ей идет с таким спокойным макияжем.       Через пару кварталов от магазина приезжая француженка держала кафе «Монмартр». Теодору показалось забавным отвести Панси именно туда. И посмотреть, насколько же эта пародия на Францию окажется убогой. Однако, дело обстояло весьма неплохо. Даже одна из официанток имела весьма характерный французский акцент — явно тоже была родом из Франции.       Они выпили по чашке кофе, заказали что-то из еды, но даже еда не смогла отвлечь от разговоров.       — Вообще, мы с парнями договорились встретиться. В конце концов, давно не собирались все вместе, пора бы. Обсудим всё, поговорим. Встреча выпускников это, конечно, хорошо, только вот времени мало. Да и когда вокруг тебя находится ещё пара десятков людей, как-то, знаешь, не до личных разговоров, — бросил Тео как бы между прочим.       — А, значит, вот как? С парнями? А нас с Асторией вы решили благоразумно выкинуть из компании? — посмеялась Панси, допив залпом остатки капучино.       — Нет, дело не в этом, конечно… Вы тоже можете прийти, просто, понимаешь, мужские разговоры… Мы ведь с Малфое и не слушаем, какой маникюр вы с Асторией сделали на прошлой неделе и какую кофточку купили на распродаже.       — Конечно, не слушаете, мы на распродажи не ходим. Покупаем по полной цене, — фыркает Панси. — Я пошутила, Тео, расслабься.       А она продолжает пить кофе и мотать себе на ус.

***

Thomas Mraz feat. MUSUME - Ты меня не понимаешь

      — Я позвал Асторию и Панси, — добродушно бросает Блейз, развалившись на кресле. Наблюдать за ним сейчас было довольно интересно. Он давно не носил столь неформальную одежду и не вел себя так вальяжно.       — Ты что сделал? — Малфой проходит вдоль полок с фигурными стаканами и поправляет один из них, удовлетворяя какие-то внутренние перфекционистские замашки.       — Смешно, Блейз, но несколько дней назад я сделал тоже самое. Видимо, это судьба, — рассмеялся Теодор, хлопнув друга по плечу.       Это вышло непроизвольно. Просто так было всегда — Астория и Панси являлись неотъемлемой частью компании. Как кусок пазла, без которого картина не могла сложиться. В этот раз «Мгла» не горела неоновыми огнями, да и громкой музыки не было. Дружеская встреча проходила в достаточно тихой и уютной атмосфере.       — А вот и мы! — со стороны лестниц раздаются голоса и стук каблуков. Первой показывается Панси, облаченная в блестящее платье. Кажется, внутри неё умирала сорока. Сорока, имеющая поразительное чувство вкуса, которое балансировало между гламурным лоском и аляпистостью. А за ней выступает Астория, выглядящая слишком просто по сравнению с подругой.       — О, девчонки, вы вовремя, — улыбается Блейз, обнимая подруг. Из троих парней он видел их реже всего, поэтому сейчас был действительно рад. Достаточно тих был, кажется, только Малфой, явно не понимающий, почему это произошло без его ведома. Замешательство на сосредоточенном лице не заметил бы только слепой. Блейз перешел за барную стойку к другу, забрав из его рук пару бокалов.       — Эй… Всё хорошо? Мне кажется, вам пора уже поговорить. Нельзя же вечно играть в молчанку.       — Только через пару стаканов, Забини, только через пару стаканов… — мулата удовлетворил и такой ответ.       Они впятером располагаются на двух диванах, включают какую-то ненапряжную музыку, и внешний мир перестает существовать, потому что разговоры становятся важнее окружающих обстоятельств.       Они так долго не проводили время подобным образом, что недостаток подобного досуга ощутили особенно остро только сейчас. Никто не мог наговориться — и беседа скрашивалась взрывным смехом, постоянными шутками, перескакивала с темы на тему. Даже алкоголь — на удивление, обычный коньяк, — тратился достаточно медленно.       — И вот, представляешь, весь такой солидный дядька, в этом дорогущем костюме, просто снимает часы и протягивает мне. Говорит, мол, дарю! Блейз, он был настолько бухим, что отдал мне мои собственные часы! — Теодор рассказывает какую-то из собственных абсурдных историй, замечая, что даже Астория посмеивается над происходящим. А Драко и не замечает, как Панси покидает свое место, присаживаясь на край дивана рядом с ним.       — Эй, пойдем на улицу? Покурим, — и он понимает, что это ничто иное как предлог для разговора.       Иногда Малфой радовался, что догадался вывести черный выход прямиком на улицу с помощью магии. Такая задумка позволяла пропустить долгий поход по лестничным пролетам. Сейчас не хотелось долго подниматься наверх, сверля взглядом спину Паркинсон.       Непонятное чувство недовольства после расставания за это время поутихло. Не было внутри такого сильного сожаления… Не было, как бы Малфой ни старался его найти.       — Будешь? — Паркинсон вытягивает сигарету из пачки даже до того, как успевает выйти на улицу. Драко качает головой.       — Нет, не курю, — с некоторой насмешкой отвечает он, в принципе, не соврав. Курение дозволялось лишь по редким, исключительным случаям, и разговор с бывшей в их число явно не входил.       Паркинсон засунула сигарету в рот, раздался щелчок зажигалки. Малфой отошел чуть дальше, разворачиваясь спиной и опустив взгляд на носки туфель.       — Ты вышел, чтобы постоять вот так? — усмехается она тихо, но максимально осторожно.       — Нам нужно поговорить, да? — констатирует Малфой с невеселой ухмылкой. И Панси не отвечает, только подходя ближе, чтобы оказаться лицом к лицу.       — Нужно… Драко. Мы знакомы уже сто лет. И встречались, ну… Ладно, девяносто девять. И, знаешь… Мы же оба понимали, что подобные отношения не продержатся до конца жизни. Так зачем было друг друга мучить? Когда-то в детстве мы любили друг друга, но потом отношения превратились в банальное удовлетворение сексуальных потребностей. Нужно было заканчивать. Мы пользовались друг другом и травили друг друга собственными недовольствами.       И… Малфоя так неожиданно отпустило, когда он понял, что Панси озвучила всё неозвученное. Она была права.       Уже давно, ещё с последних курсов школы, отношения стали достаточно поверхностными. Более того — после войны даже натянутыми. Суды, газетные статьи, обвинения и прочее повлияли явно не положительным образом. Но пара сохраняла отношения, будто цепляясь друг за друга. Однако, боль проходила. И, видимо, наступил момент, когда нужно было перестать держаться за прошлое и двигаться дальше. Малфой протянул руку к женским пальцам, коснулся ладони. Тщательно поискал в себе хоть какой-то эмоциональный отклик, хоть какой-то отблеск былой симпатии и любовных чувств и… Не нашел. И улыбнулся, увидев ответную улыбку Паркинсон.       — Я знаю, Панси. Я часто был груб с тобой. За это мне стоит извиниться. Я много думал и всё спрашивал себя, почему так остро отреагировал на расставание. Знаешь, наверное, я просто не привык, что кто-то первым меня бросает, ведь обычно я получал всё, что хотел, и держал это при себе пока хотел. Но… После войны всё изменилось. Нужно было понять это раньше и не мучить тебя.       Лицо Панси поменяло свое выражение. Кажется, девушка была удивлена такой откровенностью со стороны своего бывшего. Но это вызвало улыбку еще более искреннюю, даже радостную.       — Спасибо. Я рада это слышать. И ты извини меня, я тоже была во многом неправа. Особенно, когда вела себя как истеричка.       — Да уж, твои слезы это просто нечто. Уверен, с их помощью ты бы получила что угодно в этом мире — Драко подкалывает без злобы, и внезапно смеется, слыша в ответ и смех Паркинсон. Панси сплетает его мизинец со своим, приподнимая руки.       — Друзья?       — Друзья, — отвечает Драко, наблюдая, как подруга делает последнюю затяжку и, встряхнув их мизинцами, выкидывает окурок в урну.       — Ну что, тогда идем? — и атмосфера наконец становится менее напряженной, тяжесть буквально падает с плеч под ноги.       — Я ещё немного постою, подышу воздухом. И, знаешь… У нас с тобой, может, и не вышло, а вот Тео на тебя смотрит. Ты это, приглядись к нему, — смеется Малфой, отмечая, что Панси слегка, но зарумянилась.       — Дурак! Он мой начальник, а я зареклась спать с начальниками!       — Ну зачем же сразу спать, Панси? Знаешь ли, у кого что болит, тот о том и… Ай! — он получает меткий удар в плечо и отшатывается, прикрываясь руками — Всё-всё! Иди, тебя Блейз искал!              Паркинсон уходит, кокетливо цокая каблуками, и Малфой всё равно смотрит вслед. И только после этого прислоняется к стене и достает телефон из кармана брюк.       «Гермиона, привет. Ты просила меня написать, когда я встречу Панси. Так вот. Сейчас она в клубе. Если хочешь поговорить — приходи сейчас» — он печатает сообщение Грейнджер, пытаясь убедить себя, что отправить этот текст было правильным решением.       Возможно, не очень правильным решением для Грейнджер — потому что Драко предусмотрительно умолчал о троих слизеринцах в клубе. Но это всё ещё было очень правильным решением для Малфоя — потому что тогда Блейз увидит, что Малфой способен общаться с Грейнджер.

***

Thomas Mraz feat. Мезза — река Сумида

      Сообщение от Малфоя становится большой неожиданностью.       Конечно, Гермиона сама попросила помочь встретиться с Паркинсон но, кажется, не была готова к тому, что это случится так скоро.       Да и была ли она вообще готова к этому разговору?..       Гермиона не знала. Единственным способом проверить это было явиться на эту встречу.       Она совсем недавно вернулась с работы и успела только приготовить себе поесть. Гермиона даже мысленно обрадовалась, что выглядит прилично и что не успела сходить в душ. Видеться с Паркинсон с мокрыми волосами и без макияжа совсем не хотелось. Она подсознательно будто всё ещё чувствовала соперницу, хотя… Чего вообще Гермиона хотела от Панси? Извинений? Раскаяния?       Что дала бы очная ставка?       Ей просто было интересно, почему так вышло. Почему Рон предпочел своей девушке, которая вот-вот стала бы невестой, её. Её — без магии, без связей, без адекватной работы.              Мерлин, как Гермионе хотелось назвать Панси девушкой с низкой социальной ответственностью… Но она не могла. Как будто у Паркинсон всё же было какое-то превосходство. И заключалось оно совсем не во внешности и раскованности.       Гермиона рывком поднялась с дивана, начиная искать сумку и попутно приводя себя в более собранный вид. Сменила рабочую рубашку на более простую и неформальную, пудрово-розовую. В конце концов, «Мгла» — это клуб. Нужно же хоть как-то соответствовать месту, чтобы не быть белой вороной.       И для кого она старалась лучше выглядеть?       Этого Гермиона тоже не знала.       Панси могла в любой момент уйти, теперь её там ничего не держало. Поэтому добираться до «Мглы» на такси было слишком долго…       Гермиона остановилась посреди гостиной, понимая, что всё же придется пройти на крайние меры.       Она представила перед собой улицу и дверь, ведущую в клуб. Уже слишком давно Грейнджер не трансгрессировала и на мгновение её охватило волнение — вдруг расщепит? Но трансгрессионная воронка, с знакомым до боли ощущением давления, захватила девушку в свои объятия.       Грейнджер вывалилась на улицу, едва ли не уткнувшись носом в дверь. Да уж… Навыки явно ухудшились. Стоило поработать.       Мысль об этом была слишком… Спонтанной. Это было что-то давнее, забытое, родом ещё из школьных годов, когда любая неудача в магии тянула за собой вечное «мне надо потренироваться» и желание учиться ещё больше.       Гермиона толкнула дверь и ступила в лестничный пролет, уходящий глубоко вниз. Она отметила про себя — здесь явно замешана магия, потому что в этот раз путешествие по ступенькам казалось более долгим, как будто специально созданным для того чтобы Гермиона всё сильнее и сильнее нервничала.       «Мгла» встретила негромкой музыкой (которую всё же включили), практически полным отсутствием света и громким смехом, который, однако, притих с появлением нового человека на пороге. Не без недовольства Гермиона заметила бутылки с алкоголем, стоящие на столиках, и целую компанию слизеринцев.       Чёрт возьми, да было бы больше радости, если бы вместо них здесь была целая толпа незнакомого народа.       — Грейнджер, какие люди, — протянул Блейз, вскидывая вверх руку и, кажется, ничуть не удивившись. — Ты по чью душу?       От вопроса, заданного в лоб, она опешила и помолчала пару секунд. Малфой, видимо, решил разрядить обстановку и объяснить что к чему.       — Она к Панси. Вам нужно поговорить, — он обратился к девушке, сидящей неподалеку. Та уставилась на друга с крайним непониманием. Кажется, она уже была слегка пьяна, но всё ещё в хорошем расположении духа.       — Малфой… Ты просто жук, ты знал? Я тебе это припомню, тля ты белобрысая, — Нотт не сдержал смешка из-за странного прозвища, и придержал Панси за руку, помогая встать.       Знала бы Гермиона, в какой момент застанет компанию, она отложила бы свою затею. Попытка выйти на разговор явно была сделана в спонтанном порыве, а теперь… Гермиона жалела. И жалела, что, в отличие от людей здесь, была абсолютно трезва.       Но, пока Гермиона размышляла о своей неудаче, Панси уже прошла мимо, потянув за предплечье.       — Пошли, покурим, — она направилась к чёрному выходу.       Гермиона смутно помнила, что чёрный выход был не так прост. В прошлый раз она даже не заметила, как проникла в дверь, которая предназначалась только для работников, и оказалась сразу на улице. Разве возможно было такое, если помещение находилось в подвале? Нет. Очередная магическая штучка. Гермиона поморщилась, но промолчала, выходя следом.       — Твоих рук дело? — бросил Блейз, кивая на удаляющихся девушек. Малфой хмыкнул многозначительно. Забини понял все без слов.       Панси торопливо пошарила по карманам, ища зажигалку и сигарету. Возможно, в таком состоянии лучшим вариантом было бы не курить, но Грейнджер не собиралась никакого останавливать. Услужливо Паркинсон протянула сигарету и Гермионе, но она вскинула ладонь в отказывающиеся жесте, и Панси пожала плечами.       И, прежде чем Гермиона сформулировала первое предложение, заговорила сама.       — Это второй серьёзный разговор за сегодня. Причем, на этом же месте. Почему-то все серьёзные разговоры проходят здесь. Может, Малфой и сюда вплел магию? Какие-нибудь чары доверия, не знаю… Грейнджер. Я хотела бы перед тобой извиниться. Хорошо, что ты пришла сегодня, — Панси посмотрела на неё со всей серьёзностью, которую могла себе позволить сейчас, и вдохнула дым, отходя на шаг, чтобы он не шел на Гермиону.       И это заставило опешить.              Грейнджер только и думала, сколько язвительных и колких слов скажет прежде чем Панси начнет оправдываться, но… Извинений в лоб она не ожидала.       — Да… Прости меня. Ты знаешь, я всегда очень принципиально относилась к подобным вещам. Никогда не изменяла Малфою, хоть мы и привыкли звать отношения свободными. Да и я никогда не планировала отбивать чужих парней. Но не стану отнекиваться. Ты можешь хотеть поговорить со мной только по одной причине. Из-за Уизли. И ты знаешь… В тот день мы расстались с Малфоем. И я просто хотела отомстить. Не знаю, зачем, я прекрасно понимала, что расставание было единственным правильным выходом, да и я сама его бросила… А Рон попался под руку, принялся целовать…       Монолог Панси наконец-то стал сбиваться с ритма, как будто тщательно подобранные слава закончились. Гермиона вздрогнула, услышав, что Рон заварил эту кашу первым. В тот день Уизли был сильно пьян, но… Разве настолько?       — Я только потом узнала, что вы с ним всё ещё вместе, когда он сказал что-то вроде «Чёрт, Гермиона меня убьет, мне пора». И так и оставил меня в пролете, натягивающую платье обратно, — от этого откровения Гермиона, видимо, сильно изменилась в лице. Панси заметила и поспешно добавила. — Извини… Наверное, подробности были лишними.       Она сделала ещё пару затяжек, пока Гермиона осмысливала сказанное. Чёртов Рон… Почему именно он стал инициатором произошедшего? Почему он поступил так с Панси, оставив её прямо там, на ступеньках?       О, нет. Только не это. Странная, мазохистская жалость шевельнулось внутри. Хреновый знак.       — Это тебя не оправдывает, Паркинсон, ты же понимаешь? Ты переспала с моим парнем, — она помолчала, вглядываясь в темные глаза напротив и ища в них признак сожаления или раскаяния. И, что было самым неожиданным… Она их нашла. — Но больше всего мне интересно… Почему ты, почему, чёрт возьми, именно ты?       Панси даже не курила, просто держала сигарету в руках, глядя на Грейнджер в ответ.       — Я не знаю, Гермиона. Я не знаю. Скорее всего, просто так совпало и для Рона на тот момент я тоже оказалась самым близким и доступным вариантом, — она пожала плечами, уводя взгляд как будто бы от стыда. — Но мне правда… Совестно перед тобой. Потому что продолжать отношения с Уизли я не собираюсь. А вот он будто ожидает этого продолжения. Пишет, звонит, хочет встретиться. Не знаю, мне… Почему-то противно.       Гермиона прижала пальцы к переносице, пытаясь переварить происходящее. Почему-то все было неправильно. Почему-то больше она злилась на Уизли. Возможно, потому что Панси хотя бы извинилась, а Рон… Рон выставил виноватой её, собственную девушку.       — Это такой абсурд… Он упрекнул меня в том, что я не хочу пользоваться магией, совершенно забыв, что тебя этой магии вовсе лишили. Прости, Паркинсон, но… Это правда абсурд.       — Я знаю. Более того… Ты лучше, Грейнджер. Во всех планах. И я не понимаю, что произошло в рыжей голове и заставило променять крепкие отношения на разовый перепихон, — очередное признание польстило, но Гермиона помолчала. Паркинсон затушила бычок и коснулась запястья Грейнджер. — Знаешь, что? Я понимаю, что ты меня сейчас явно ненавидишь, но я предлагаю выпить. Переваривать такую информацию на трезвую голову не самое большое удовольствие, так можно и здорово загнаться. А в компании, поверь, легче. Эти дурни и Рона осудят, и по мне проедутся, поверь. Так что пойдем. Приглашаю в нашу скромную компанию.       Наверное, мозги у Гермионы до сих пор были не на месте, потому что она позволила Панси увлечь себя обратно в клуб.       Друзья Паркинсон даже не спрашивали в чем дело. Возможно, были слишком пьяны для того чтобы анализировать происходящее, а, возможно, мыслила шаблонами здесь только Гермиона. Потому что, в отличие от неё, никто из присутствующих не сделал различия между своими и чужими. Теодор услужливо всунул в руку Гермионы бокал с чем-то алкогольным, а Блейз подвинулся в сторону, позволяя сесть рядом.       — Ну, вы же не против пополнения, правда? — задала риторический вопрос Панси и даже не стала дожидаться ответа.       Гермиона не сдержалась и отпила из бокала большой глоток. Глотку будто обдало кипятком — это был коньяк. Она давно не пила ничего крепкого, и сейчас это ощущение заставило поморщиться, на что Теодор насмешливо покосился на девушку.       — Что, слишком крепко? О, в этом коньяке выдержка минимум три икса! — посмеялся он, приобняв Панси за плечо. — Не налегай сразу, иначе плохо будет. Ну, что, Грейнджер, как твоя жизнь? Мы друг друга уже сто лет знаем, надо хоть кому-то свежие кости перемыть. Не обижайся только, я шучу.       И Гермиона неловко улыбнулась, перекинув ногу на ногу.       — О, да все нормально. Хожу под начальством старого мужика, живу теперь одна. Ваша, между прочим, подружка помогла, — разумеется, упустить возможность подколоть Панси она не могла.       — Знаешь, мусор сам себя вынес. Мне Уизли со школы не нравился, — фыркнул Блейз.       — Он никому из вас не нравился, как и Гарри, — парировала Гермиона, пожав плечами. Но, кажется, этот ответ парней не устроил.       — Нет, Гермиона. Гарри хотя бы всегда был честен. Он настолько принципиален, что в жизни не пошёл бы на измену. А вот Уизли… В тихом омуте черти водятся, правда? — Малфой наконец подал голос и Гермиона обратила на него внимание. Непривычно было видеть его таким расслабленным. Закатанные рукава водолазки, вальяжная поза. И он единственный из всей компании называл её по имени. Просто так, не для того чтобы извиняться, как это сделала Панси.       На это ответа не нашлось. Гермиона сделала ещё глоток и внутри наконец приятно потеплело.       — А вот к тебе мы всегда хорошо относились. Это у Драко были какие-то незакрытые гештальты с первого курса и он вечно цеплялся к вашей троице. Но вот ты… Ведьма умная. Тебя судить не за что. По крайней мере, пока ты не начинала совать свой красивый носик в наши дела, — Блейз продолжил, но в его словах не было злобы или укора. И Грейнджер неожиданно для себя едва ли не засмеялась.       — О, я признательна, что меня посчитали умной. Рада слышать. Слишком много… Предрассудков вкладывали в наши детские головы, — она всегда хотела мира во всем мире. И какая-то часть той маленькой Гермионы, не понимающей, откуда столько злобы и ненависти в слизеринцах, сейчас с облегчением выдохнула.       — Ты права. Всё могло бы сложиться по-другому, — сказал Малфой негромко, видимо, так, чтобы его толком никто не услышал.       Но Гермиона — услышала.       — Тогда предлагаю тост. За новую страницу в наших биографиях. В конце концов, мы уже не дети, и приятно видеть, что сейчас мы можем сидеть за одним столом вместе без желания вцепиться друг другу в глотки, — Блейз поднял свой стакан и остальные последовали примеру.       — О, Забини, я бы на твоём месте не была так уверена, ты же не умеешь читать мысли! В конце концов, может быть, я хочу открутить тебе голову прямо сейчас? — наконец-то в разговор вклинилась и Астория, до этого сидевшая тихо, но эта фраза только заставила всех рассмеяться, перебить смехом звон бокалов.       Блейз, привстав, чуть задержался в этом положении, заглядевшись на запястье Гермионы, и протянул руку вперёд, мягко коснувшись пальцами циферблата часов.       — Ого… Фамильная реликвия? Модель выглядит… Винтажной. Но тебе идёт, — видимо, он постарался тактично обойти слово «старая», чтобы не смутить Грейнджер. Она обратила внимание свои часы…       Подарок Рона.       Действительно что-то вроде фамильной реликвии. У семьи Уизли в принципе была какая-то странная любовь к интересным часам.                    Выглядели они достаточно своеобразно, да и отказаться от такого подарка Гермиона не смогла. Рон вручил их на пятую годовщину отношений, завещав бережно к ним относиться. Одна из золотых стрелок указывала на жизненное состояние носителя. Что-то вроде своеобразной маленькой копии больших часов в Норе. Наверное, это единственная вещь, которая не заставляла Гермиону раздражаться из-за присутствия в ней магии. Всё-таки, это был подарок любимого.       Но сейчас она вдруг ощутила, что безделушка сделалась внезапно невероятно тяжёлой.       — Да… Что-то вроде того. Рон подарил, — ответ был неловким. Видимо, это заметили все за столом, поэтому Теодор вклинился в разговор.       — А я как раз открыл в Лондоне магазин. Я занимаюсь часами. Так что если вдруг решишь обновить… Вот, держи. Мой салон всегда к твоим услугам, — разумеется, Нотт ни на что не намекал. Но он попал в точку. Протянув тёмно-коричневую визитку с белым тиснением, он опустился на место.       Нотт словно знал, что рано или поздно Гермиона захочет от этих часов избавиться.       Она улыбнулась в знак благодарности и аккуратно спрятала визитку в сумку, чтобы благополучно забыть о ней.       — А теперь… Малфой, пей до дна! — проскандировал Нотт, вскидывая руку вверх.       Веселье только начиналось.       И Гермиона планировала веселиться до последнего.