Последняя книга Риты Скитер или проклятие Малфоев

«Поступки и чувства редко согласуются между собой».

Дмитрий Беликов. Академия вампиров.

***

Особняк Малфоев весьма мрачен, вычурнен, богат. Несмотря на наличие ребенка, здесь не слышится радостный смех, не звучит топот маленьких ножек. Чувство, будто попала не в дом молодой счастливой семьи, а в склеп. Люциус Малфой — холёный статный блондин с надменным выражением лица — глушит какое-то горе виски. Неаристократично. Прямо из горла. Впрочем, его знатно потрепала жизнь. Черная метка на руке закрыла многие двери, сын родился недоношенным, красавица-жена давно не согревает супружескую постель… Драко Малфой — необычайно серьезный для одиннадцати лет ребенок — лежит в своей кровати, задумчиво рассматривая потолок. Не зовёт мать, не идёт искать отца. Просто смотрит. Мрачно. Жутковато. А Нарцисса Малфой в это время заперта в самой дальней комнате поместья. Без окон, с множеством защитных чар на двери и металлическим замком. Хотя нет, заперта вовсе не она. Красавица с глубокими тенями под глазами стоит возле постели с накрахмаленными белыми простынями и… со слезами на глазах смотрит на девочку. Девочка болезненного вида с белой кожей без какого-либо румянца, неестественно алыми губами и белыми волосами. Чисто белыми. Тонкая фигурка низкого роста не даёт даже предположить, что ей не так давно исполнилось шестнадцать. Девочка, которую собственный отец нарёк — Хель. «Хель, которой я даже не хочу давать имени своего рода». Девочка, которую изредка навещает лишь мать. Девочка, которую никогда не выпускали за пределы комнаты. Сначала такая жестокость к ребенку просто ужасает, призывает всех Малфоев тут же упечь на верхние этажи Азкабана, а несчастной девочке найти нормальную семью… Пока не узнаешь все подробности. Шестнадцать лет назад Нарцисса родила дочь. Долгожданного ребенка для Абраксаса и Люциуса, будущую принцессу, что призвана купаться в роскоши. Но девочка родилась мертвой. Не дышала. Нарцисса, несмотря на жуткую усталость после родов, кричала, срывая горло, вырывалась из хватки мужа, лишь бы взять свою дочь на руки, лишь бы убедиться, что она жива. От разрушающего стихийного выброса ведьмы лопнуло всё стекло в огромном особняке, Абраксас и Люциус лишились сознания, и тогда… Тогда на всю комнату прозвучал громкий плачь младенца. Девочка с мертвенно бледной кожей и яркими светлыми голубыми глазами рыдала, дёргая тоненькими ручками и ножками. Девочка ожила. Надо сказать, что это был не первый случай в истории. Раньше, когда медицина ещё не была столь развита, дети часто умирали в утробе матери. Если мать выживала, то она, естественно, пыталась спасти своё дитя. Желала ему жизни так горячо и искренне. Даже маглы иногда в состоянии одной лишь мечтой изменить судьбу, что уж говорить о ведьмах? Так вот, мать умоляла ребенка очнуться, магия, повинуясь воли хозяйки, притягивала душу обратно в тело, запускала сердечко, вталкивала воздух в лёгкие… Но смерть не может пройти просто так. Она влияет и на мать, и на ребенка. И если мать просто больше не в состоянии родить, то младенец… Младенец оказывается проклят. Он находится между двумя мирами. Миром живых и миром мертвых. Навью и Явью, как сказали бы славяне. Младенец стоит на Калиновом мосту. И, поверьте мне, это переворачивает его судьбу. Вестник Смерти. Дьявольское дитя… Некромант. У таких детей, если они выживали, было множество имён. Их всегда убивали. Едва осознавали, что именно произошло, как ребенок окончательно отправлялся в мир мертвых, но если нет… Тогда на земле наступал ад. Потому что у некромантов нет чувств, нет морали, нет границ. Есть только бесконечная ледяная сила мира мертвых. И Малфои… Малфои сделали величайшую глупость, когда пошли на поводу у рыдающей Нарциссы и не убили младенца. Девочка жила, девочка росла в четырех стенах. Мать читала ей сказки, прижимала к груди, шепча нежные глупости, рассказывала о мире вокруг: о Хогвартсе, о Косом Переулке, о разных странах. Девочка впитывала всё, словно губка, а потом… Потом поняла, что всего этого никогда не увидит, что отец её боится и ненавидит, что мать горько плачет по ночам в подушку из-за неё. Тогда девочка замкнулась в себе, перестала ластиться к Нарциссе, перестала задавать бесконечные вопросы… У неё было лишь два желания: чтобы мама была счастлива, и чтобы она смогла выбраться. Юной Хель не объясняли, что с ней не так. Ограничивались лишь общими фразами: «Ты больна, милая». А потом и это прекратилось. Нарцисса забеременела. То ли из-за желания дочери, то ли из-за многочисленных целебных зелий, но в ней вновь зародилась жизнь. Тогда Люциус запретил жене ходить к Хель, чтобы, не дай Мерлин, магия девочки никак не подействовала на ребенка. Хель осталась одна. Она слышала тихие разговоры за стенами, хлопки появляющихся и исчезающих домовиков… И ещё больше копила обиду на всех. В какой-то момент девочке начало казаться, что она видит людей вокруг. Но откуда хоть кто-то появится в самой защищённой комнате поместья? Неупокоенные души стали приходить к Хель, что стояла всю жизнь на перепутье. Кто-то из них жаловался на свою тяжёлую судьбу, кто-то просто рассказывал истории, кто-то исповедовался в грехах… Девочка слушала, отвечала, задавала вопросы. Ей было интересно всё. После, когда ее сила окрепла, к Хель стали приходить и души предков. Они давно ушли в иной мир, но ради потомка с проклятием решили вернуться. Арманд Малфой долго молчал, рассматривал далёкую правнучку и потом, видимо, что-то для себя решив, рассказал Хель о том, кто она, почему она видит мертвых и почему ее не выпускают из комнаты. — Но… — на глазах беловолосой Хель появились слезы, — но я же не виновата в этом. Почему? Почему они не дают мне просто жить? — Боятся, — пожал плечами призрак, — у тебя огромная и ужасная сила. Проклятие. Я знал когда-то такого ребенка, как ты… — И что с ним случилось? — Его семья, также как и твоя, не пожелала убивать дитя. Это был необычайной красоты мальчик, с такими же белыми волосами, как у тебя. Да-да, это не наследственное, это признак того, что ты одной ногой в могиле. Так вот, мальчик жил. А когда ему исполнилось восемь, на его деревню напали. Убили его мать. И мальчик сорвался. Все враги сгорели в адском пламени, а оставшихся сожрали восставшие мертвецы. — А потом? — За ним охотились два года. Ребенок шёл и сеял за собой смерть. Уже не из мести. Просто так. Едва он почувствовал свою силу, как просто не смог остановиться. В итоге отряд сильнейших колдунов загнал мальчишку в угол. И уничтожил. — Мерлин… — прошептала Хель, обхватывая тонкие коленки руками, — но я же… Я же не хочу никого убивать! — Но у тебя есть сила, — флегматично отозвался Арманд, — и едва ты переступишь грань, уже не сможешь остановиться. — А… А что ещё я могу? — Не знаю, где сказки, а где истина, но поговаривали, будто долгое нахождение живых рядом с некромантом губительно. Из человека высасывается магия и жизнь. — То есть мама… — Вся семья, я полагаю. Но, возможно, поскольку ты подсознательно хочешь их защитить — хотя бы свою мать — то ты не так сильно воздействуешь на них. В любом случае, девочка, ты проклятие нашего рода. И его смерть. Призрак рассеялся, а Хель тихо заплакала, заглушая всхлипы руками. Она вовсе не хотела, чтобы из-за нее пострадала мама. Насчёт Люциуса она не думала. А о Драко просто не знала. Нарцисса не стала ей рассказывать. Когда девочке исполнилось одиннадцать, она с помощью некоторых говорливых душ научилась творить беспалочковую магию. Маленький огонек на ее хрупких ладошках вызывал в черной душе восторг и трепет. А отпирающие чары… Отпирающие чары позволили ей покинуть свою тюрьму. Хель шла, с восторгом рассматривая гобелены на стенах, виды из окон. Не удержавшись, девочка распахнула тяжёлые створки и вдохнула морозный воздух. Внизу расстилался прекрасный парк с кустами вечно цветущих роз, стройными деревьями, извилистыми дорожками… От осмотра окрестностей Хель оторвал резкий звук. Из тонких ручек домовика выскользнула старинная ваза, с которой он убирал пыль. Существо затряслось, завыло и исчезло, чтобы через несколько секунд оказаться на том же месте с Абраксасом и Люциусом. — Дьявольское отродье, — прошептал себе под нос младший Малфой, удобнее хватаясь за палочку. Хель застыла, как кролик перед удавами. Ее маленькое сердечко судорожно билось, казалось, пытаясь выскочить из груди. А кончики пальцев закололо. Ледяная магия пришла на помощь своей хозяйке. — Люциус, успокойся, — рявкнул Абраксас, правильно оценив ситуацию, — ма… Хель, не бойся, все в порядке. Тебе нечего бояться. Наверное, ты меня не помнишь, но я твой дедушка, меня зовут… — Абраксас Арманд Малфой, я знаю, — всё ещё испуганно, но холодно, — мне о вас рассказывали. — Кто? — напрягся мужчина, вглядываясь в неестественно яркие глаза внучки. — Ваша мать, — мило улыбнулась Хель, — весьма милая женщина, хоть и постоянно жалуется на свою тяжёлую судьбу. — Отец, да что ты…! — не выдержал Люциус. — Подожди, — жёстко оборвал его Абраксас, — Хель, а она… Она говорила, из-за чего умерла? — Она начинает плакать, как только я спрашиваю, — помотала головой девочка, — но я могу попытаться узнать. Хотя, — блондинка задумчиво потёрла подбородок, — если вы спросите, то, возможно, она ответит. Я ей не нравлюсь, она постоянно называет меня «проклятием древнейшего и благороднейшего рода Малфой». — Сразу видно Блэковскую кровь, — проворчал Абраксас, — а как я могу поговорить с ней? Ее портрета не осталось. — Я могу позвать. И могу позволить вам ее увидеть. Только… — Я не могу разрешить тебе свободно выходить из комнаты, Хель, — фальшиво грустно отказал мужчина. — Тогда позовите маму. Она давно ко мне не заходила. — И тогда ты… позовешь Аманду? — И тогда я позову Аманду. И кого ещё захотите. А ещё я хочу книги. Чтобы эльфы мне приносили книги из библиотеки. — Отец! — предпринял ещё одну попытку Люциус. — Замолчи и приведи Цисси в комнату Хель. А мы пока пойдем, — Абраксас смело протянул руку девочке, в любой момент готовый выпустить с палочки даже Аваду. — Как скажешь, деда, — старший Малфой мог поклясться, что несмотря на невинное личико, голос маленького дьявола так и сочится ядом. Впрочем, своё обещание девочка выполнила. Едва в её комнате оказалась вся старшая часть семейства, как тонкая ручка будто ухватилась за что-то в воздухе и Хель прошептала: — Бабушка Аманда, мне грустно, приди ко мне. Сперва ничего не происходило, и Люциус уже собирался закончить это балаган, но вот, его дочь вновь взмахнула ладошкой и прямо перед ними медленно стал появляться призрак высокой женщины, одетой по моде девятнадцатого века. Абраксас не смог удержать резкого вздоха сквозь зубы. Нарцисса крепко схватила мужа за руку, чтобы удержаться на ногах. — О, у тебя сегодня гости, маленькое проклятие? — Да, бабушка. Это мои родители — Люциус и Нарцисса, а это… — Абби, мальчик мой… — женщина всхлипнула и протянула руки к сыну. Но не сдвинулась с места. Хель, на взгляд деда, тут же пояснила: — Если она приблизится, то будет тянуть энергию из вас. А Люциус ещё не готов стать главой семейства. — Мама, ты можешь… Можешь сказать, как ты умерла? Женщина вскрикнула и завыла, взмывая под самый потолок. — И так каждый раз, — меланхолично прокомментировала Хель. — Весьма эмоциональная особа, — пробормотала пришедшая в себя Нарцисса. — Мама… — Бабушка, если ты ему не ответишь, то он повесится от горя и будет тебя доставать в другом мире. Ты же этого не хочешь? — со вздохом поинтересовалась девочка. Аманда тут же застыла, удивлённо и испуганно глядя на некромантку. — Я не… — Ты же знаешь, как действуешь на неприспособленных людей. Его эмоции усилятся, жажда жизни начнет уходить, глаза будут цепляться за верёвку, в потом… в один день он не выдержит и поспешит на встречу с тобой. — Замолчи, — взвизгнул призрак, но всё же опустился на пол, — ладно, ладно, я скажу, проклятие всего рода. Тебя должны были прикончить ещё одиннадцать лет назад, чтобы ты, маленькое отродье… — Я сейчас тебя прогоню, и дед пойдет в петлю… — Да ничего такого в моей смерти нет! Я… — Хель впервые увидела, как мертвый смущается, — я хотела… Мерлин! Хотела отравить этого пройдоху Арктуруса, а он взял и поменял бокалы. Старый ублю… — Мама! Ты хотела отравить Арктуруса Блэка? — Ну, Мариус тогда уже умер, Поллукс тоже стремительно херел, и я подумала… Ты стал бы главой рода Блэк при малолетних наследниках! — Вот это поворот, — присвистнула Хель, шокировано смотря на бабулю, — а предки то у меня что надо. Убийцы, отравители, интриганы, лжецы… И не смотрите на меня так! Я на вашем фоне просто ангел во плоти, папочка. — Мама, ты хочешь сказать, что ты выпила яд, который собственноручно подлила своему кузену? — Абраксас побелел. Явно никак не мог поверить, что мучившая его тайна настолько… — Дыши, сынок, дыши. Ну, ошиблась, с кем не бывает. — Ошиблась?! — Бабуль, кажется, тебе пора уходить. — Как ты меня назвала, проклятие благороднейшего и древнейшего…?! Хель фыркнула и махнула рукой. Призрак мгновенно растворился, но последний возмущенный крик всё ещё звучал в ушах всех присутствующих. — Я жду книги, деда, — будто бы ничего не произошло, потребовала девочка. — У нас в библиотеке не так много сказок… — Книги про некромантов, деда. И у нас был уговор. Что-то такое мелькнуло в глазах Хель, что и так доведенный Абраксас предпочел согласиться. Люциус лишь открывал и закрывал рот под заклятием отца, а Нарцисса… Нарцисса металась между дочерью и мужем. — Ты можешь идти, мама, — приняла за нее решение девочка, — тебя ждёт мой брат. — Что?! — И да, Драко стоит погостить во Франции. Из-за того, что ты родила его после меня, у него есть все шансы обрести часть моих сил, если он будет всё взросление находиться рядом. После этих слов всё старшие Малфои непонятным образом оказались за дверью. А на самой двери чуть позже появился тот самый металлический замок. Люциус не мог позволить, чтобы этот монстр свободно разгуливал по его дому.