Ночной Сеул

      До спальни они так и не дошли. Феликс резко остановился, не дав Хёнджину сделать и шага дальше. Он притянул его к себе и подался вперед с такой силой, что Хван буквально вжался спиной в стену. Их губы встретились в стремительном, требовательном поцелуе, от которого перехватывало дыхание. Хёнджин пытался дышать, но каждый новый вдох приносил только еще большее чувство захвата, сладкого и обжигающего.       Сумерки мягко обнимали гостиную, городские огни проникали сквозь окна, раскрашивая тьму неоновыми мазками. Искусственного света не было. В этой темноте Феликс выглядел почти сверхъестественно — созданный для того, чтобы разрушать равновесие и уводить за собой в бездну наслаждения. Его глаза горели уверенностью, а прикосновения сводили с ума.       Хёнджин предполагал, что Феликс был дерзким и смелым. Еще до этой минуты он представлял, как все может быть, но никакие фантазии и близко не стояли с реальностью. Теперь это было слишком остро, слишком живо — прикосновения, дыхание, вкус. Каждая деталь происходящего будто выжигалась в памяти.       — Знаешь, я ведь обычно не люблю делать сам что-либо, — Феликс отстранился, не смея отвести взгляда от пухлых и раскрасневшихся от поцелуев губ. — Но с тобой это не работает, — он потянулся к ремню Хёнджина, ловко его расстегивая. — Трахнешь мой рот? Или мне все сделать самому?       Хёнджин едва мог дышать: слова этого парня раз за разом выбивали воздух из его легких, а сердце билось где-то в горле, заглушая все вокруг. Он привык к прелюдиям без лишних слов, где все ограничивалось чисто физическими удовольствиями. Партнеры были тенями, не трогавшими его глубже, чем поверхность кожи. Но с Феликсом все было иначе. Перед ним стоял человек, от которого невозможно было отвести взгляд. Феликс, чей голос, наполненный развратной игрой, звучал слишком красиво, чтобы быть реальностью. Его губы, слегка припухшие, блестели от недавнего поцелуя, и этот жест, как и все остальное, казался выверенным, но одновременно чертовски искренним. Он был воплощением искушения, его резкость и свобода шли рука об руку с удивительным теплом.       Когда Варан, ни на секунду не отводя взгляда, медленно опустился на колени, Хёнджин почувствовал, как у него сжалось все внутри.       — Ты... ты просто невозможен, — выдохнул, голос дрожал, срываясь на полутон. Скорпион и сам не понял, как слова сорвались с его губ.       Феликс лишь чуть склонил голову, в его глазах танцевала тень улыбки. Он медленно провел языком по нижней губе, оставляя Хёнджина на грани между реальностью и тем, что было за пределами контроля. И в этот момент Хёнджин не выдержал. Ему больше не нужно было думать, больше не нужно было искать оправдания. Все происходящее между ними казалось настолько правильным, что он поддался этому без остатка. Неловкий, едва сдерживаемый звук сорвался с его губ, прежде чем он резко потянулся к застежке своих брюк, избавляясь от одежды с решительностью, которую Феликс провоцировал в нем одним только своим присутствием. Ли улыбнулся, глядя на него снизу вверх.       — Выбирай, — он провел языком вдоль основания члена, хлопая глазами. Вот же змей.       — Трахну твой рот, — сипло ответил Хван, после чего обхватил подбородок Феликса и провел большим пальцем по его губам, раскрывая их.       Феликс снова облизнул палец, а у Хёнджина из-за этого член дернулся вперед; он едва ли сдерживался, чтобы просто не набросится на парня и не взять его прямо в гостиной. Хван хотел что-то ответить, но не успел, потому что Ли уже обхватил головку губами, прошелся языком по ней и отправил Хёнджина на тот свет за пару секунд. Было слишком приятно: теплый и влажный рот, глаза, которые смотрели прямо в упор, и Варан сидящий на коленях с членом во рту. Блять.       Скорпион обхватил его макушку и толкнулся бедрами вперед. Феликс полностью расслабил мышцы рта, беря глубже настолько, насколько мог, иногда кашляя, но улыбаясь каждый раз, когда с губ Хёнджина слетали стоны.       Феликсу казалось, что этот момент горит жарче любого огня, в котором он когда-либо тонул. Хван Хёнджин — тот, кто всегда носил маску спокойной уверенности — сейчас стоял перед ним, раздавленный волной страсти, которой не мог сопротивляться. Его спина скользила по стене, дыхание вырывалось хрипло, срываясь на низкие стоны. Руки, обычно такие уверенные, дрожали, сжимая волосы Феликса с силой, от которой внутри все переворачивалось.       Ли не мог отвести взгляда от его лица: полуоткрытые губы, покрасневшие щеки, взгляд, затуманенный желанием. Это зрелище было невероятным, почти захватывающим дух. Его губы двигались плавно, но жадно, языком обводя каждую линию, каждый изгиб, точно зная, как довести до безумия.       Он чувствовал, как напряжение в теле Хёнджина нарастает с каждым движением, как каждый толчок бедер становится более отчаянным, более требовательным. Хёнджин не сдерживал себя — не хотел, да и не мог. Его стоны становились громче, пальцы сильнее утопали в светлых волосах, будто он боялся отпустить его хоть на мгновение.       — Черт, Феликс... — сорвалось с его губ. — Я сейчас кончу, подожди, — Хёнджин остановился и сильнее сжал светлые волосы, посмотрев на Ли нуждающимся взглядом.       — Я уверен, что тебя хватит на два раза, — ответил Варан, продолжая, и снова обхватил член губами, на этот раз добавляя еще и руки.       Феликсу нравилось ощущать, как Хван теряет голову, как отдается каждому движению, как полностью растворяется в этом моменте. Но больше всего ему нравилось быть причиной этого. Когда теплая, слегка соленая на вкус, жидкость начала чувствоваться на языке, Феликс взял глубже, смотря в этот момент на Хёнджина. Кончал он красиво, пиздец как красиво.       Феликс отстранился, провел языком по нижней губе, слизывая остатки, и поднялся с колен. На мгновение он почувствовал себя хищником, выпустившим когти глубже, чем намеревался, но этот момент был сладок. В глазах Хёнджина застыло такое уязвимое восхищение, что Феликсу захотелось притянуть его ближе, запомнить эту секунду, пропитанную жаром и чем-то настоящим.       — Тебя так легко разбить, — Ли приблизился, кончик языка скользнул по его скуле, а затем добавил тише. — Это мило.       У Хёнджина итак все тело горело, и чувствительность обострилась до максимума, а Феликс только и делал, что дергал за ниточки, будто знал, как именно сводить с ума. Так хорошо подстраивался, что Скорпион даже не успевал осознавать. Выдохнув, он практическими дрожащими руками надел брюки обратно, после чего посмотрел на Ли.       — Ты… ты чертов искуситель, — выдохнул Хёнджин, стараясь хоть немного успокоиться, но в его голосе звучал оттенок восторга, смешанного с возмущением.       Феликс чуть склонил голову, как будто обдумывая его слова, и в глазах блеснуло что-то дерзкое.       — Разве ты ожидал чего-то другого? — его тон был фальшиво-невинным, почти насмешливым, но взгляд… взгляд пылал тем же огнем, что бушевал в груди Хёнджина.       Они снова слились в поцелуе, жадном, едва яростном, где страсть граничила с болью. Губы находили друг друга, зубы врезались в кожу, оставляя горячие следы, но стоило боли стать слишком явной, как все менялось. Их ритм переходил в мягкость, в медленные, почти трепетные касания, где каждое движение говорило о чем-то большем, чем просто желание. Этот контраст сводил с ума. Он не позволял расслабиться, не давал привыкнуть, оставляя их в плену напряженной сладкой пытки.       У Феликса все внутри горело. Вставший член давал о себе знать, требуя разрядки, но ему хотелось большего. Хотелось видеть, как Хёнджин теряет контроль еще сильнее, как полностью подчиняется, как желание и эмоции ломают все без остатка. Его рука потянулась вниз, однако Феликс заранее знал, что Хёнджин захочет все сделать самостоятельно. Он позволил ему, но как только длинные пальцы сомкнулись на члене, Ли тут же откинул от себя руку парня. Его глаза горели хищным блеском. Он знал, что делает. Знал, как свести Хёнджина с ума, как заставить его хотеть настолько сильно, что сдерживаться станет невозможно.       — Ты издеваешься, — прохрипел Хёнджин. Скорпион смотрел на Феликса, и этот взгляд был почти осязаемым. Он скользил по ключицам, тонкой линии шеи, задерживался на изогнутых в насмешливой полуулыбке губах. — Я могу долго рассказывать, как скучал, но, черт возьми, иди ко мне. Смотреть на твои блядские выходки уже выше моих сил.       Феликс поднял бровь, глядя на него с выражением невинной наглости, как будто совершенно не понимал, что своими действиями творит.       — Покажешь, как скучал?       Он медленно провел языком по губам, добавляя огня в уже напряженную атмосферу. Затем, как будто специально дразня, начал стягивать с себя толстовку. Движения были ленивыми, театральными, но каждое из них было идеально рассчитанным, чтобы заставить Хёнджина буквально сжимать кулаки. Ткань скользнула вниз, обнажая гладкую кожу, ключицы и грудь.       Феликс стоял перед ним полуобнаженным, напряженным, с легким румянцем на скулах. Его взгляд говорил все — дерзкий вызов и скрытая мягкость, желание и дразнящая уверенность. Хёнджин шагнул ближе, хватая его за талию и притягивая к себе так резко, что между ними не осталось и сантиметра.       — Ты специально? — его голос срывался на низкий рык, но в этих словах было столько желания, что Феликсу захотелось только одного — продолжать. — Дразнишь, да? Какой же ты все-таки вредный.       Пальцы Хёнджина дрожали, но не от неуверенности, а от едва сдерживаемой страсти. Его рука потянулась к обнаженной коже, желая прикоснуться, ощутить тепло под ладонью, но Феликс, с привычной дерзостью, отступил.       Это стало последней каплей. Хёнджин молча схватил Феликса за запястье и одним плавным движением потянул его к себе. Его хватка была крепкой, но не грубой, оставляя Ли ощущение, что сопротивление не просто бесполезно, а совершенно лишено смысла. Он толкнул его на кровать, мягко, но с такой уверенностью, что Феликс замер, приподнявшись на локтях, чтобы взглянуть в глаза Скорпиона.       — Мы поиграем, — хрипло проговорил Хёнджин, наклоняясь так близко, что их дыхания смешались, — но не сегодня, — Хван навис над ним, волосы, слегка взъерошенные, щекотали оголенную кожу Феликса, вызывая мурашки. — Сегодня я сделаю с тобой все, о чем думал эти две недели.       Феликс задыхался. Он выгнулся дугой, тянулся ближе, как будто мог раствориться в этом парне, которого когда-то ненавидел всей душой. Его руки обвились вокруг шеи Хёнджина, утягивая его к себе еще сильнее.       — О чем ты думал? — прошептал он низко. Слова были медленными, точно продуманными, и Хёнджин вздрогнул от их звучания. Феликс скользнул ладонями под его кофту, пальцы осторожно поглаживали горячую кожу. — Я представлял… — он остановился на миг, чтобы сделать вдох, затягивая момент. — Как идеально ты входишь в меня. Как мое тело замирает… а потом содрогается от удовольствия. Как я закатываю глаза, почти теряя сознание от каждого твоего движения.       Хёнджин склонился ниже, уткнувшись носом в шею Феликса, вдыхая его запах. Он не мог думать. Не хотел думать. Все, что ему нужно, было прямо здесь, под ним, в этом жарком, дрожащем теле.       — Ты будешь смотреть на меня, — выдохнул он. Его губы прижались к чувствительной коже на шее Ли, оставляя следы поцелуев, смешанных с резкими, почти болезненными укусами. Феликс дернулся, ощущая вспышку боли. — Не смей закрывать глаза.       Феликс, конечно, не был тем, кто легко сдается. Он прищурился, и, будто специально, медленно закрыл глаза, бросая ему вызов. Это длилось секунду — до тех пор, пока Хёнджин снова не вонзил зубы в его кожу. Боль была острой, Феликс даже вскрикнул и крепче вцепился ногтями в плечи Скорпиона, распахнув глаза и утонув в его взгляде.       — Ты зубастый, — усмехнулся Феликс, облизнув губы. — Снимешь свою кофточку, а? Или мне помочь?       — Не вынуждай меня заткнуть тебе рот, — тихо, почти шепотом, ответил Хёнджин, но в его тоне чувствовалась угроза, смешанная с тем сладким напряжением. Он потянулся к краю своей кофты, не торопясь, снял ее и отбросил на пол. — Ты даже в такой момент болтаешь без остановки.       Феликс хотел ответить что-то колкое, но не смог. Его взгляд приковался к обнаженной груди Хёнджина. Мускулы красиво виднелись под кожей, сильные и напряженные. От ключиц до живота проступали рельефы, как будто вырезанные мастером, а вдоль рук тянулись аккуратные вены.       Руки Феликса сами собой потянулись ближе. Он провел пальцами вдоль упругих мышц пресса, будто пробуя на ощупь эту красоту. Его прикосновения были легкими, но каждый из них оставлял невидимый след. Он замер на мгновение у линии тазовых косточек, не удержавшись от небольшой улыбки.       — Если я чертов искуситель, то ты чертов Аполлон, — Феликс произнес это так серьезно, что Хёнджин едва сдержал смех.       Он никогда еще не видел Ли таким увлеченным, восхищенным, без капли притворства. В глазах Феликса горел огонь, и Хёнджин почувствовал, как его собственные щеки начинают гореть в ответ. Он ничего не ответил, после чего потянулся рукой к небольшому столику у кровати, доставая смазку и презервативы.       — Обещай, что будешь ходить передо мной без верха, — проговорил Феликс, приподнимаясь на локтях, чтобы снова рассмотреть Хвана. — Хёнджин, — продолжил он, чуть склонив голову набок, — если бы ты разделся в первый день нашего знакомства, я бы к тебе не цеплялся. Просто сразу бы лег перед тобой.       Хёнджин замер на секунду, его взгляд мягко засиял. Он приподнял уголки губ, не скрывая легкой улыбки, и снова наклонился к Феликсу, так близко, что кончики их носов почти соприкоснулись.       — Так, и так лег, еще и меня повалил на себя, поставив подножку, — прошептал Скорпион. — И как связаны между собой древнегреческий бог и библейский миф?       В этом было столько правды, что Феликс рассмеялся, хотя смех быстро перешел в дрожащий выдох, когда Хёнджин коснулся губами его шеи. Руки скользнули по обнаженной груди Варана, спускаясь все ниже, как и поцелуи, с шеи переходящие на ключицу, с ключицы на грудь. Хёнджин обхватил один сосок губами, чуть прикусил, а потом сразу же провел языком по чувствительной коже. Феликс тихо выдохнул, сильнее цепляясь за чужие плечи. От этих прикосновений по коже пробежали мурашки.       Хёнджин был таким спокойным, уверенным, создавая атмосферу безопасности. Он будто знал, как надо целовать, знал, как именно сделать приятно, или просто Феликс так реагировал, потому что слишком давно хотел. Он пытался перехватить инициативу, но стоило Скорпиону чуть усилить напор, как все его сопротивление исчезало, и тело поддавалось, словно само понимало, что его место здесь, рядом.       — Мне нравится, когда ты улыбаешься. Ты даже не представляешь, как сильно. Так что, пожалуйста, всегда улыбайся, — тихо произнес Хёнджин, задержав взгляд на лице Феликса, что теперь казалось таким уязвимым и настоящим в этом моменте. Он чуть поджал губы, продолжив: — Ты мне важен, Феликс. Ты... мой, и я хочу, чтобы моим ты был долго. Хоть и бесишь.       Эти слова звучали не как обещание, а как неизбежность. Феликс почувствовал, как все барьеры внутри рушатся, оставляя лишь трепетное чувство, что он наконец-то оказался там, где ему место. В ответ Ли потянулся к Хёнджину, обвивая его шею руками, и поцеловал, касаясь с такой нежностью, что в этом поцелуе было все: и страсть, и признание, и обещание. Он не мог словами выразить всего, что чувствовал, но этим поцелуем отдал все, что в нем было.       — Ты главное не уходи, — прошептал он, отрываясь от губ Хёнджина и касаясь лбом его лба. — И я не уйду.       Поцелуев было так много, что губы начали болеть у обоих. Хёнджин отстранился первым, ухмыльнувшись, и перевернул Феликса на грудь, подложив подушку под его живот. Ли немного растерялся, приподнялся на локтях и вопросительно выгнул бровь. Хёнджин уложил его обратно, но Феликс снова вскочил, в глазах горел огонь любопытства и нетерпения.       — Ты можешь не вредничать хотя бы в такой момент? — Хван подхватил край джинс, стянув их вместе с бельем, и шлепнул по правой ягодице Феликса. — Я, конечно, могу войти и не растягивать тебя, но все же мне хочется, чтобы тебе тоже приятно было.       — Ты сам все сделаешь? — Феликс снова приподнялся, его глаза широко распахнулись от удивления. Ненормальный.       — Могу сесть вон в то кресло, — Хёнджин спокойно указал на бархатное кресло в дальнем углу спальни, — и просто смотреть на тебя, пока ты сам все сделаешь. Заманчиво, правда?       Феликс покрутил головой и смирно улегся, сжимая в руках простыни.       — Запомни это, как-нибудь устроим, — он улыбнулся и вздрогнул, когда почувствовал капли холодной смазки, а затем тихо простонал, потому что Хёнджин проник одним пальцем внутрь, предварительно проведя подушечкой по напряженному колечку мышц. — Блять…       Хван на реакцию Феликса улыбнулся, проникая внутрь глубже, добавляя второй палец, а затем начал двигаться: сначала медленно, постепенно ускоряясь. Ли зажмурился, простонав сквозь плотно сжатые губы, из-за чего стон получился слишком глухим и низким. Хёнджин в ответ на это втянул воздух в легкие, внимательно наблюдая за лицом парня, щеки которого постепенно начинали краснеть.       Обычно Феликс не зацикливался на прелюдиях, не любил их и получал наслаждение только от члена внутри себя, но сейчас было пиздец как приятно, а приятно было потому что это делал Хёнджин. Он чувствовал его взгляд на себе, поглощающий и опасный. А когда Хван укусил его за плечо, то вообще всхлипнул, и это только усилило желание.       — Эх, Феликс, ты такой милый, когда не язвишь, — Хёнджин прошептал у уха, скользнув языком по хрящику. — Или ты милый, когда тебя трахают пальцами? — Феликс хотел ответить, но Хёнджин резко согнул пальцы внутри, заставляя парня буквально выгнуться дугой. — А что будет, когда в тебе член мой окажется?       — Я посмотрю, что… — Феликс не успел ответить, широко распахнув глаза, потому что Хёнджин добавил третий палец, — … что с тобой будет. Ты в гостиной сам кайф ловил и глаза закатывал, пока я тебе сосал. Признайся уже, что без ума от меня.       Хёнджин резко вытащил пальцы и развернул Феликса, убирая подушку и выкидывая ее куда-то в сторону. Он избавился от брюк, оставаясь теперь полностью обнаженным. Феликсу даже показалось, что у него челюсть упала, потому что с таким восхищением он еще ни на кого не смотрел. Подкаченные бедра, в меру широкие плечи и узкая талия. Ли проследил за тем, как Хёнджин натянул презерватив, и облизнулся.       — Да, я без ума от тебя, Феликс, — тихо сказал Хёнджин, нависая сверху, и, закинув одну ногу парня на свое плечо, коснулся головкой члена входа. — А теперь не смей закрывать глаза и смотри на меня.       Блять.       Хёнджин не смог сдержать стона, когда Феликс, раскрыв свои огромные глаза, посмотрел прямо в упор. Шумный выдох, с которым тот приоткрыл губы, словно невольное признание в невыразимой потребности, проник в самую душу. Хёнджин почувствовал, как его собственное сердце на мгновение сбилось с ритма, и взгляд Феликса оказался столь тягучим, таким нуждающимся и покорным, что Хван уже сотни раз пожалел, что заставил его смотреть в глаза. Кончить можно было лишь от одного его взгляда.       Добавив смазки, Хёнджин начал двигаться, совершенно точно не собираясь нежничать. Вся нежность, вся жажда была куда-то затолкана, спрятана глубоко внутри. Феликс был желанным — так что Хёнджин не мог больше сдерживаться. Хотелось его сильно, до боли, без остатка.       Хотелось, чтобы эти глаза, полные отчаянного ожидания, всегда смотрели так, чтобы ноги дрожали, чтобы дыхание перехватывало.       Он резко схватил Феликса за бедра, и в следующие мгновения комната наполнилась хлюпающими звуками и стонами. Феликс держался, хотя его глаза уже начали закатываться, но он не отвел взгляда. Он продолжал смотреть. Внимательно, с таким интересом, будто хотел запомнить каждое мгновение, каждый изгиб этого тела. В сотый раз за вечер его взгляд скользил по коже Хёнджина, вновь и вновь очерчивая каждую деталь, будто не веря, что человек может быть таким совершенным, таким красивым... везде.       Когда угол наклона поменялся, а член проехался по простате, Феликс снова выгнулся, кусая костяшки своих пальцев. Хёнджин, замечая это, коснулся его члена и начал делать неторопливые, но довольно резкие движения в такт толчкам.       — Хёнджин… — Феликс выдохнул его имя, резко притягивая парня к себе, цепляясь за плечи и кусая шею, зажмуриваясь от приступа желания. В такой момент хотелось быть ближе, раствориться в этом человеке, быть с ним на грани, на этом тонком пределе, где нет ничего. — Я был уверен, что ты кончишь первым…       Голос Феликса, низкий и дрожащий, перешел в шепот, а теплая жидкость, медленно стекающая по животу, наверняка оставила следы на простынях. Хёнджин, усмехнувшись уголком губ, продолжал двигаться, не снижая ритма.       — Хоть где-то я тебя выиграл, — пробормотал он с легкой гордостью, а затем сам сдался.

***

VIP-зал казино. Калифорния.       Мужчина, облаченный в светлую рубашку, которая едва ли застегивалась на большом пузе, сидел за широким карточным столом. Он раскладывал пасьянс, его движения были неспешными и уверенными. Девушки вокруг — дело обычное и привычное, однако это порядком наскучило, хотелось чего-то более контрастного. В голове проскочила мысль, что надо было бы позвать ту компанию молодых мулатов. Тем не менее, незнакомки были хороши собой, да и помалкивали, занимаясь делами: одна наливала своему господину на одну ночь виски, другая стояла за его спиной и нежно перебирала волосы, третья сидела у ног, касаясь руки.       В комнату наконец-то вошел человек, которого мужчина так ждал. Парень, чуть запыхавшийся, с тревогой на лице, поклонился, поджимая губы и морща нос от запаха алкоголя и сигар.       — Опаздываешь, Рауль. Это не похоже на тебя, — не поднимая глаз от карт, произнес мужчина ровным голосом.       Рауль нервно сглотнул, подходя ближе, но все же остановился в нескольких шагах.       — Прошу прощения. Мне нужно кое-что сказать вам. Барон, это срочно.       Барон переложил карту, не смотря на своего подопечного, но жестом указал продолжать.       — Это касается Феликса. И… Гора.       Барон на мгновение замер, затем взял еще одну карту и спокойно положил ее на стол. Девушка за его спиной остановилась, как будто почувствовав перемену в настроении своего господина.       — Продолжай, — он говорил тихо, но от этого голос звучал еще более пугающе.       — Гор мертв, один его человек тоже, второй пропал, — Рауль старался не смотреть на босса, прекрасно понимая, какая реакция последует за этим. — Феликс… убил его.       Долгая пауза. Барон переложил еще одну карту, почти завершая ряд. Девушка у его ног не двигалась, словно боясь привлечь внимание. Спустя секунд тридцать мужчина наконец-то поднимает глаза на Рауля.       — Феликс убил Гора? Ты уверен?       — Да, Барон. Хозяин казино, процент от которого капает Крису, он сообщил. Еще он предложил свои услуги в обмен на защиту. Сказал, что у него много всего на Криса, и на Феликса в том числе, — парень вздохнул, случайно встречаясь глазами с девушкой. Та тут же опустила голову, упираясь взглядом в пол.       Барон сложил пальцы вместе, размышляя. Затем медленно взял бокал с виски, делая небольшой глоток, и заговорил так мягко, что от этого стало еще страшнее.       — Ты знаешь, что меня удивляет, Рауль? — мужчина посмотрел на парня, тот в ответ отрицательно замотал головой. — Феликс. Этот мальчик всегда был… амбициозным. Я знал, что он когда-нибудь решит перейти черту, — он посмотрел на виски, любуясь его янтарным цветом. — Но убить Гора? Моего человека? В добавок ко всему и украсть у меня. Это… смело.       Барон сделал еще один глоток и поставил бокал обратно на стол. В зале была звенящая тишина, казалось, что девушки даже не дышали.       — Смелость, Рауль, — это хорошо. Но только если она подкреплена умом, — он повернулся к Раулю, его голос по-прежнему спокоен, но в глазах — холодная сталь. — А Феликс, похоже, забыл, что ум — это то, чего ему всегда не хватало.       Барон медленно поднялся, подходя к одной из девушек, затем взял ее за подбородок и нежно поднял лицо к своему.       — Как ты думаешь, моя дорогая, Феликс знал, чем это закончится? — девушка дрожала, но кивнула, боясь ответить словами. Барон отпустил ее, отворачиваясь. — Конечно, знал. Он всегда был умным… по-своему.       Он посмотрел в окно, заложив руки за спину.       — Но, видишь ли, Рауль, я не злюсь на Феликса. Это слишком просто. Гнев — это эмоция. А эмоции… они бесполезны, — мужчина повернулся. — Я разочарован.       Рауль напрягся, чувствуя, что это хуже любого крика. Барон медленно подошел обратно к столу, взял нож, играясь с ним, перекатывая лезвие между пальцами.       — Феликс хотел быть свободным. Он думал, что может украсть у меня, сбежать, спрятаться в Корее, и я… что? Пощажу его? — Барон усмехнулся. — Нет, Рауль. Мы сделаем все иначе. Просто используем старую и продуманную схему. Того хозяина казино убейте, никто не смеет ставить мне условия. Да и на Криса у него нет ничего, он и его банда чисты перед законом, как кучка девственниц.       Он положил нож на стол, затем медленно уселся обратно в кресло, складывая руки в замок.       — Я сам полечу за Феликсом, как раз планировал отпуск, а колоритная Азия будет как никак кстати. Совместим приятное с полезным. Но я не буду убивать нашего ангелочка. Нет, смерть — это… слишком легко, — он наклонился вперед, пристально смотря на Рауля. — Я заберу у этой твари все. Каждую мелочь, что ему дорога. Его деньги, его друзей, его свободу… его надежду. Я заставлю его жить, зная, что я здесь, и что я всегда буду здесь. Закончим все дела, а потом отправимся в Корею, а пока пусть наслаждается жизнью.       — Как скажете, Барон.       — Феликс… Ты хотел свободы? Хм. Я покажу тебе, что это такое, когда свобода становится твоей тюрьмой.       Он перевернул карту, завершил ряд и улыбнулся, впервые за весь вечер, но улыбка эта — оскал.

***

      Феликс проснулся от громкого трезвона будильников, которые завел Скорпион, и их, естественно, не слышал.       — Бля, ну выключи ты эти ебаные будильники, — пробурчал Феликс, вяло потянувшись и зарывшись в одеяло, пытаясь снова провалиться в сон.        Он прижался к спящему Хёнджину, его тело было теплым и расслабленным, присутствие было чем-то спокойным, что сразу утешало. Но этот чертов будильник снова ломал всю атмосферу. Феликс резко вскочил, не обращая внимания на тусклый свет, пробивающийся через занавески, и посмотрел на Хвана, которому на будильник было глубоко насрать, ведь он, как обычно, спал мертвым сном. Ли потянулся к краю кровати, щурясь, и, не думая, вырубил все пять будильников, которые Хёнджин завел, чтобы не проспать в универ. А чтобы не мешали, решил вообще и телефон выключить.       Феликс решил за двоих — в универ они сегодня точно не пойдут, к тому же его лимит был выполнен на два месяца вперед. Он вчера даже актовый зал украшал, сходил на все пары и сдал какую-то там работу, ибо пришлось старательно делать вид, что он занят на макроэкономике, ведь сбоку сидел Хёнджин, с которым разговаривать Феликс не хотел.        Потянувшись, он улыбнулся, замечая, как спал Хван, сейчас он был таким милым: спутанные волосы, расслабленное лицо, чуть приоткрытые губы. Хёнджин во сне выкинул на пол все подушки и скомкал одеяло, Феликс поймал себя на мысли, что залип, еще и улыбался сидел полуголый. Он быстро поднял подушку, подложил ее под голову Скорпиона, и, забравшись под одеяло, закинул свою ногу на Хёнджина, обнимая. Тот, не открывая глаз, инстинктивно обнял его, чуть повернувшись на бок. Это было… очень уютно.       — Дурак ты, — шепотом сказал Феликс, даже не пытаясь скрыть улыбку. — Но милый.       А затем снова провалился в глубокий сон.       Хёнджин проснулся от неожиданной тяжести на животе и тихого, едва слышного сопения у своей щеки. Он пару раз моргнул, привыкая к свету, двинулся и тут же остановился, увидев, кто стал причиной его оккупации. Феликс. Тот устроился так, словно это его личный трон: закинул на него ногу, уткнулся носом в шею, а рукой прижал к себе так крепко, будто боялся, что Хёнджин вдруг исчезнет. Было неудобно, но настолько же приятно.       Феликс спал с каким-то абсолютно нечеловеческим спокойствием. Кожа сияла, волосы аккуратно лежали на подушке. Как вообще можно так красиво и спокойно спать? Хёнджин же — полная противоположность. Проснувшись, он чувствовал себя ходячим хаосом: волосы стояли дыбом, взгляд сонный, подушки обычно разбросаны на полу. Но сегодня все было не так.       Ощущая мягкость одеяла и тепло, исходящее от Феликса, Хёнджин думал только об одном: он проспал. Проспал все, что можно. Универ, утро, все планы. Его внутренний будильник бил тревогу, и он, цокнув языком, потянулся за телефоном. Однако не успел он шевельнуться, как Феликс рывком вернул его обратно, прижав еще сильнее.       — Я вырубил твои дурацкие будильники и дал нам нормально поспать, — пробормотал Ли, даже не открывая глаз. Его голос был низким, хрипловатым от сна, и почему-то звучал чертовски сексуально. — Для чего ты их заводишь, если даже не слышишь?       — Вот поэтому и завожу пять, — не сдержав усмешки, ответил Хёнджин, разглядывая парня.       Феликс, растянувшийся по всей кровати, выглядел, мягко говоря, преступно ахуенно. Его белоснежная кожа, аккуратный пресс, и задница, которая выглядывала из-под одеяла так вызывающе. Феликс уловил взгляд Хёнджина, и тут же, с нарочито довольным выражением лица, натянул на себя одеяло. Конечно, не от смущения — этому пареньку нечего было стесняться. Он просто хотел его подразнить. Накинув ткань на голову, Ли сел прямо на кровати, прищурился и выдал своим утренним, низким, чуть хриплым голосом:       — Доброе утро, Джинни.       Хёнджин замер, как будто его молнией ударило. Это звучало так... по-особенному. Нежно, будто Феликс прокрался через каждую клеточку его кожи прямо к сердцу. Этот контраст — суровость голоса и мягкость слов, это утро, этот человек — сводил его с ума.       — Что? — Ли чуть наклонил голову, ухмыляясь. — Хочу тебя так называть. Или ты против? Это ведь куда лучше, чем... — он задумался, нахмурив брови, — Джин? Да, точно, так тебя называл этот розоволосый.       Хван усмехнулся, как бы ни старался скрыть это. Он опустил ресницы и уставился в белоснежные простыни, стараясь найти там спасение от вдруг нахлынувших эмоций. Но, черт побери, куда там. Это простое Джинни звучало так сладко, так интимно, что тепло начало растекаться по телу, наполняя каждую частичку чем-то таким... важным.       — Ты все равно будешь меня так называть, даже если я буду против, — тихо ответил Хёнджин, голос его дрожал, но он продолжал. — Но я не против. И да, Джин мне тоже не нравилось.       Феликс открыл рот, чтобы что-то сказать, но Хёнджин не дал ему этого сделать.       — Если что, — он предугадывал вопрос, и его голос стал чуть более серьезным, — нас с Хаджуном давно уже ничего не связывает. Ни секса, ни чувств. Мы просто говорили по душам, когда... — он замолчал, прокашлялся, а потом добавил, едва слышно: — Когда я две гребаные недели сходил с ума по тебе, идиоту.       Феликс резко снял с себя одеяло, открывая лицо. Осознание того, что не только он один испытывал эти сумасшедшие чувства, наполняло его до краев. Наконец его плечи, до этого напряженные, расслабились. Он выдохнул, чуть поднялся и одним плавным движением уселся на Хёнджина, обвив его руками.       — Всю ночь обнимал тебя, но мне этого мало, — прошептал Варан, уткнувшись носом в его шею. — Рядом с тобой жизнь уже не кажется такой несправедливой.       Хёнджин вздрогнул, проводя пальцами вдоль позвоночника Феликса. Его кожа покрылась мурашками, но он не мог оторваться от этого момента. Все это было слишком... реальным, слишком правильным. Он чувствовал вес Феликса на себе, его тепло, его запах — все. А ведь всего пару месяцев назад этот человек был для него лишь сгустком ненависти и раздражения. И вот сейчас он сидит на нем, его касания, его взгляд — все выворачивает Хёнджина наизнанку.       — Жизнь прекрасна, если в ней есть любовь и забота, — тихо сказал он, чуть наклоняя голову, чтобы прижаться щекой к волосам Феликса.       — Как жаль, что в мире, где мы выросли, эти два чувства — сравнимы с несбыточной мечтой, — тихо произнес Феликс, обнимая Хёнджина еще крепче. Его голос дрожал, будто он пытался сдержать эмоции, но каждое слово все равно било прямо в сердце. — И как же больно, что любовь здесь делят на правильную и неправильную.       Хёнджин молчал. Он знал, что Феликс прав. Лезвие этих слов оставляло глубокие порезы, и оба это прекрасно понимали. Они знали, через что им предстоит пройти. Знали, что никто и никогда не примет их такими, какие они есть. Но черта была давно пересечена. Выдернуть эти чувства с корнем было уже невозможно.       — Через неделю у моего отца сделка с европейскими партнерами, — нарушил тишину Хёнджин. — А после будет банкет. Там будут все. Включая твоего отца. И Рэйчел, как главную наследницу, — он сделал паузу, чтобы встретить взгляд Феликса. — Пойдешь со мной?       Ли оторвался от него, явно не ожидая такого вопроса. Он смотрел на Хёнджина с легким недоумением, словно не верил в услышанное.       — Я не смогу прямо назвать тебя своим партнером, — продолжил Хёнджин. — Но если мы появимся вместе, это само по себе станет громким заявлением.       Феликс понимал, что это предложение не просто дерзость, а вызов. Смелый и чертовски опасный. Он кивнул.       — Уже представляю перекошенное лицо своего папаши и всей этой пафосной толпы, — попытался язвить Феликс, но сарказм был слишком натянутым. Хёнджин видел, как тяжело и страшно ему на самом деле. — А еще сплетни, палки в колеса от обеих семей и головомойка круглосуточно. Если тебе наймут психологов, позови меня. Я помогу от них избавиться.       Хёнджин улыбнулся, но в его глазах была серьезность. Он аккуратно взял лицо Феликса в ладони, его пальцы нежно скользнули по скулам, будто стараясь стереть эту напряженность. Их глаза встретились.       — Феликс, я поставил на кон все, когда выбрал тебя. Это был мой самый смелый поступок в жизни, — его голос стал чуть мягче, но с каждой нотой в нем ощущалась решительность. — И теперь пора мне использовать свой статус единственного наследника отца. Ему нечем меня шантажировать. Он знает, что я его будущее, и знает, что никто другой не сможет продолжить его дело так, как я, — Хёнджин улыбнулся краем губ и провел большим пальцем по щеке Феликса, легко касаясь веснушек. Они были особенно яркими в утреннем свете, словно солнце специально подчеркнуло их красоту.       Он не сдержался. Его губы прикоснулись к одной веснушке, затем ко второй, третьей, четвертой. Он целовал их одну за другой, не забывая даже о тех, что прятались в уголках глаз или на кончике носа. Феликс шумно выдохнул, его пальцы судорожно вцепились в одеяло.       — Просто постарайся не ссориться с кем-либо открыто, — прошептал Хёнджин, но ему этого было мало. Его губы опустились к шее, оставляя за собой едва ощутимый жар.       — Ладно… — выдохнул Ли, закрывая глаза. Его тело расслабилось, он растворился в этих поцелуях, полных нежности и чего-то такого, что невозможно было описать словами. — Собрание в Месте во сколько?       — У нас еще много времени, — улыбнулся Хёнджин, но тут же ущипнул его за сосок, заставив Феликса вздрогнуть. В следующий момент он перевернул его на спину, прижав своим телом к кровати.

***

      — Ты сиди, я первым пойду, — Феликс уже потянулся, чтобы открыть дверь, готовый выскользнуть из машины, но Хёнджин резко схватил его за запястье. — Странно будет, что мы вместе приехали, — Ли приподнял бровь, в голосе зазвенела нотка сарказма. — Пацаны подъебывать будут, как узнают. Мне нужно хотя бы пару недель, чтобы морально подготовиться.       Скорпион шумно выдохнул, пытаясь унять раздражение. Феликс оставался Феликсом: такой же наглый, странный и уверенный, что мир крутится вокруг него.       — Да кому ты нужен, боже, — закатил глаза Хёнджин, пытаясь удержаться в границах терпимости. — Если только Сынмину, и то он уже давно на тебя забил.       — Ну знаешь ли, — Феликс вскинул подбородок. — Меня пять лет ждали, любили и ни разу не забыли. Я вообще-то всех волную. Даже тебя, Джинни.       Последние слова вышли почти шепотом, теплым, медовым, с той хитрой интонацией, которая выворачивала наизнанку. Сокращение его имени, сорвавшееся с губ Феликса, резануло по оголенному нерву. Этот белобрысый засранец еще и голос понизил, чуть растянул буквы, словно специально нарываясь. Хёнджин старался не реагировать. Очень старался. Но выдержка трещала по швам. Внутри все перевернулось, когда Ли наклонился ближе, закусив губу и остановившись всего в нескольких сантиметрах от его лица.       Скорпион выдохнул сквозь стиснутые зубы, а затем сдался. Пошло все к черту. Он резко подался вперед и прижался к этим сволочам-губам, от которых сносило крышу. Поцелуй был быстрым, но насыщенным до последней секунды. Сладкий, как карамель, но одновременно с этим глубокий, требовательный, выжигающий. А еще до какой-то безумной нежности трогательный.       Феликс медленно отстранился, глаза блестели от нахлынувшего восторга. Его взгляд скользнул вниз, на покрасневшие от поцелуя губы Хёнджина.       — Ну вот, видишь? Тебя я волную особенно сильно, — прошептал он с той же изводящей мягкостью, чуть усмехаясь уголком рта. Хёнджин пытался собраться с мыслями, но тело уже успело выдать его: щеки горели, а на лице застыла идиотская улыбка. — Зайдешь через минут двадцать, — добавил Феликс и, подмигнув, резко выскочил из машины.       Хёнджин провожал взглядом удаляющегося парня, который двигался довольно странно: то подпрыгивал, то резко пинал воздух, будто отбивался от невидимых врагов. Он чуть не упал, но тут же выровнялся, будто ничего не произошло, и продолжил свой странный танец на ходу.       — Он всегда ходит как ненормальный? — пробормотал Скорпион, проводив его взглядом. И тут же поправил сам себя: — Нет, он просто рад.       Хёнджин надеялся на второе, потому что у него самого щеки начали гореть еще сильнее, а улыбка стала безумно искренней.       Когда Хёнджин вошел в Место, его, как всегда, встретил настоящий хаос. Феликс, усевшись рядом с Йени за компами, казалось, совсем забыл о своих обязанностях. Вместо того, чтобы обрабатывать заказы или заниматься чем-то важным, касающимся их темных манипуляций, они оба увлеклись какой-то стрелялкой, а вдобавок ко всему кричали, смеялись и издавали странные звуки. Что именно это была за игра, Хёнджин не вникал.       Тем временем Варан, поглощенный процессом до последней клетки мозга, выиграл у младшего. Его реакция была настолько бурной, что он с криком радости вскочил с места и, не задумываясь, обнял Кима. Тот, как всегда, был не в духе и, поморщившись, резко увернулся. В этот момент Чанбин и Минхо сидели напротив, погруженные в серьезные разговоры о схемах, которые могли бы помочь им безопасно, но нелегально и максимально скрытно, вывозить яды из страны. Иногда казалось, что их мозги варятся в одном котле — никто из банды не решал задачи так быстро, как они.       Хёнджин не хотел привлекать к себе особого внимания, надеясь незаметно проскользнуть в кабинет Чана, но задел стоящий на самом краю стакан. Опять мелкий по всему зданию свои коктейли раскидывал.       — Ян Чонин! — Йени редко называли настоящим именем, и лишь в те моменты, когда тот сильно провинился. А сейчас так и было: Хван облился, и весь химозный бабл-ти вылился ему на брюки. — Сколько раз я просил убирать за собой?       Хван гневно взглянул в сторону компьютеров, где две макушки — одна светлая, а другая рыжеватая — вынырнули из-за мониторов. Их взгляды встретились, и, казалось, воздух в комнате сгустился. Феликс, заметив мокрые штаны Хёнджина, не сдержался. Он заржал, начиная стучать по столу. Йени, осознав свою вину, виновато поднялся, и, не теряя времени, бросился к Хёнджину с салфетками, пытаясь хоть как-то исправить ситуацию. Но Феликс все не унимался, его смех становился все громче, а мелькнувшая в голове шутка, которая казалась смешной только одному Ли, уже слетела с губ.       — Мог бы и до туалета дотерпеть.       Эти слова стали последней каплей. Варан не выдержал — его смех взорвался и достиг предела, и он, задыхаясь, тут же полез под стол, пытаясь утихомирить свою бурю эмоций.       — Возьми у мелкого в шкафу какие-нибудь брюки, — сказал Чанбин с изрядной долей спокойствия в голосе, аккуратно схватив Йени за руку, чтобы отгородить его от гневного взгляда Хёнджина. — И не психуй, он же не специально тебя облил.       Но тут, как всегда, вмешался Сынмин. Услышав, как Чанбин пытается разрулить ситуацию, он не выдержал.       — Пусть мокрый ходит, — с издевкой крикнул он. — Или его нежная мажорская натура этого не вынесет?       Феликс, только что подавивший свой приступ смеха, снова согнулся пополам, хватаясь за живот.       — Че ты ржешь, Варан? Я щас с тебя штаны сниму, — в любой другой момент такую фразу Феликс пропустил бы мимо ушей. Но сейчас Хёнджин полностью имел на это право. Хотя бы потому, что одежда, в которой пришел Ли, снова принадлежала Хвану.       Скорпион с трудом нашел у Йени брюки, которые хоть как-то вписывались в нейтральную гамму. О базовых цветах речи даже не шло — на Хёнджине теперь красовались пепельно-фиолетовые брюки. Это, конечно, было куда лучше, чем кислотно-зеленые или оранжевые. С мрачным выражением лица он вошел в кабинет Чана, где уже сидел Хамелеон, скучающе покачивая ногой. Ждали только его.       — Полчаса, — Крис вскинул бровь. Он терпеть не мог опозданий, особенно на важные встречи. А эта была действительно важной — Джисон наконец вышел на след хозяина казино через какую-то актрису.       — Пробки, — пробубнил Скорпион, опускаясь в кресло. Ведь не скажешь же, что сначала Феликс смог забрать его самообладание, а потом заставил сидеть в машине, дожидаясь подходящего времени. — А еще я облился коктейлями Йени, — добавил Хёнджин, раздраженно закидывая ногу на ногу. — Он их везде раскидывает. Это все Сынмин, он тоже никогда не убирается. Бедный Чанбин, который живет с ними.       Крис взглянул на него с каким-то странным выражением. Ему было непривычно видеть Хёнджина таким раздраженным и ноющим.       — Ты припарковался давно, я видел, — не удержался Джисон. Он, видимо, решил действовать на нервы в самый неподходящий момент. — А знаете, что странно? То, что Ёнбок-а не опоздал, хотя он вообще появляется на час позже положенного времени. Удивительное совпадение, правда?       Если бы не Чан, Хёнджин наверняка отвесил бы Хану хороший подзатыльник. Вместо этого он бросил на него убийственный взгляд, затем схватил бутылку с каким-то напитком из его рук. Принюхался, убедился, что алкоголя нет, и отпил.       — Вы вместе приехали? — внезапно спросил Чан. От его слов Скорпион поперхнулся и закашлялся, а Джисон, хохоча, смачно хлопнул его по спине, подмигивая лидеру, — ну, тогда все ясно, — заключил Чан. — Уважительная причина. От Феликса не так просто отвязаться.       Хёнджин смерил Джисона ледяным взглядом, затем перевел его на Чана, менее угрожающий, но все равно напряженный.       — Давайте уже займемся делом, — буркнул Скорпион, хватая первый попавшийся документ со стола. Он уткнулся в текст, но не мог прочитать ни строчки, ощущая на себе пристальные взгляды обоих. — Да хватит уже, заебали! Да, мы вместе приехали, да, из-за него я опоздал! Теперь довольны?       Чан еще несколько секунд смотрел на Хёнджина, а потом медленно улыбнулся. Если быть честным, в самом начале, когда эти двое, казалось, готовы были разорвать друг друга на куски, он был уверен: Варан и Скорпион так и останутся вечными врагами. Их ярость друг к другу была почти осязаемой, а противоположность натур — пугающе несовместимой. Но жизнь, как оказалось, умеет удивлять. Лед и пламя нашли свой хрупкий, но удивительно гармоничный баланс.       — Я рад, что ты у него теперь есть, — сказал Чан, его голос прозвучал мягче, чем обычно. Он бросил взгляд в сторону закрытой двери, за которой слышались приглушенные крики Феликса и Йени, то ли спорящих, то ли смеющихся. — Теперь я могу беспокоиться чуть меньше.       После пятиминутной слабости в виде откровения от лидера, которую мог вызвать только Феликс, судя по всему, Чан принялся усиленно думать, как поступить. Джисон, передав всю информацию, которую успел нарыть, сбежал к своему Минхо, а Хёнджин был вынужден в бешеном темпе переваривать поток мыслей.       Хозяин казино сбежал в Штаты, и, судя по тому, куда переводила деньги актриса из Han Entertainment, точно определить местоположение было невозможным. Это означало лишь одно — они потеряли его. Чан, измотанный и раздраженный, сидел за столом, устало массируя переносицу. Его сосредоточенное состояние стало привычным для Скорпиона, но все равно заставляло того нервничать. Молчание было прервано внезапным вторжением Феликса, который, сияя, как солнце, ворвался в кабинет. В руках он держал тарелку с несколькими аппетитными кусками торта.       — Принес вам самый вкусный десерт на свете! — объявил он, с театральным жестом ставя тарелку на стол. Однако, заметив, что лидер никак не реагирует, его улыбка угасла, а брови нахмурились. — Хён? Истеричка, что с ним?       Хёнджин закатил глаза, раздраженно вздохнув. Они ведь признались друг другу, переспали, всю ночь шептали слова, которые каждый из них хотел услышать. А Феликс все так же продолжал называть его этим идиотским прозвищем. Скорпион кинул на парня злой взгляд, в котором читалось недовольство. Однако тот, будто не замечая этого, лишь показал язык и с беззаботным видом устроился рядом.       — Тот ублюдок сбежал в Штаты, — негромко, даже не открывая глаз, отозвался Чан.       — Ну сбежал и сбежал. Тебе правда нужны эти три копейки выручки с казино? — откликнулся Феликс. Его тон был таким простым, что Чан, словно током ударенный, резко выпрямился. Хёнджин тоже думал об этом, но сказать такое прямо в лицо лидеру не осмеливался. А вот Варан, как всегда, был до ужаса прямолинеен. — Тебя бесит не потерянная выручка. Ты никогда особо не переживал из-за денег. Тебя бесит то, что этот хрен свалил и обманул, — задумчиво добавил Феликс. И вдруг его лицо озарила мысль. — Я уверен, что этот… как его там зовут?       — Пак Хён Хёль, — хмуро подсказал Хёнджин.       — Да, он. Представьте себе, — Ли взмахнул руками, словно рисуя картину. — Вы всю жизнь крутитесь в азартных играх, а потом оказываетесь в Штатах. Куда бы вы пошли? — он с ожиданием обвел взглядом собравшихся, но Скорпион и Чан лишь переглядывались, явно не понимая намека. — Истеричка, не разочаровывай меня! Ты же сам жил в Штатах. Какой город приходит на ум, где важно одно правило — играй, пока везет?       Хёнджин, до этого сидевший хмуро, вдруг расслабился. Феликс говорил очевидные вещи, о которых никто из них не додумался.       — Лас-Вегас, — уверенно ответил он.       — Бинго! — радостно воскликнул Феликс, порываясь дать пять Скорпиону, но вовремя остановился. Все-таки они были не одни, и показывать лишнее не стоило. Глупо улыбнувшись, он опустил руку, явно не зная, куда ее деть. — А там у Чанбина ведь есть кто-то, верно? Какой-то знакомый, он постоянно о нем упоминает.       Чан вдруг замер, будто собирая в голове все кусочки головоломки, а затем резко вскочил и закричал так громко, что Хёнджин с испугу закрыл уши.       — Чанбин, собирайся! Надо кое-куда съездить!       Лидер стремительно открыл сейф, выудил оттуда несколько пачек денег и, закинув их в сумку, проверил пистолет. Его движения были резкими, но уверенными, каждое действие уже давно отработано до автоматизма.       — Мне ехать? — Хёнджин, лениво наблюдая за сбором, вспомнил, как в прошлый раз Чан забыл нож, и, чтобы ситуация не повторилась, подал ему клинок с легкой ухмылкой.       Чан кивнул в знак благодарности и с едва заметной улыбкой ответил:       — Нет, оставайся. У тебя тут компания поинтереснее, — он посмотрел на Феликса, чей взгляд тут же вспыхнул возмущением. Лидер еще раз усмехнулся, после чего покинул кабинет.       — Эй! Кристофер! — вскочил Ли, возмущенный не столько словами, сколько тоном, с которым они были сказаны. — Ты о чем вообще?!       Но на его протесты быстро нашелся ответ. Хёнджин, не теряя времени, мягко, но уверенно взял его за запястье, развернул и буквально затолкал обратно в кабинет, захлопнув дверь за спиной, и закрыл ту на ключ.       Рука Хёнджина скользнула вдоль чужой талии, и, прежде чем Ли успел среагировать, его губы оказались захваченными в поцелуй. Он почувствовал, как пальцы Скорпиона зарылись в его волосы, потянули чуть назад, и, оттянув его верхнюю губу, Хван не торопясь провел по ней языком, будто пробуя на вкус. Феликс инстинктивно потянулся ближе, позволяя ему зайти глубже, и окончательно растаял под этим безумным натиском.       Каждый поцелуй с Хёнджином был как буря — захватывал, кружил голову, стирал границы реальности. Ли обхватил его плечи, притянул ближе и, поддавшись порыву, обвил ногами его талию. Напор был таким внезапным, что Скорпион чуть было не потерял равновесие: в конце концов, пушинкой Феликс не был. К счастью, рядом оказался стол, на который он быстро усадил парня, продолжая жадно целовать его, уже переходя к шее.       Они оба понимали, куда это могло привести, и в какой-то момент резкий вдох Хёнджина, отрывистый и шумный, стал для них сигналом. Замерев, они взглянули друг другу в глаза, тяжело дыша. Ласки начали затихать, оставляя за собой сладкое, но острое послевкусие.       — И что это было? — тихо спросил Феликс, глядя на Хёнджина из-под длинных ресниц.       — Тебя по-другому не заткнешь. Ты такой шумный, что у меня уже голова заболела, — улыбнулся Хёнджин, проводя пальцем по линии его подбородка.       Феликс хотел было ответить что-то колкое, но не успел — его снова поцеловали, но на этот раз мягче. Пальцы Хёнджина ласково скользнули по его макушке, поглаживая волосы, и этот простой жест почему-то вызвал у Ли дрожь, заставил шумно выдохнуть, вжимаясь в Скорпиона еще сильнее.       — Хватит, Джинни, — прошептал Феликс, резко отстранившись. Его взгляд был затуманен, а лицо раскраснелось. Он скрестил ноги, стараясь скрыть свое состояние, и сдавленно выдохнул. — Если ты продолжишь, меня не остановит даже то, что мы в кабинете Чана. А он… — Ли театрально прижал руку к сердцу, второй вытирая воображаемые слезы, — знает меня с пятнадцати лет. Я вырос у него на глазах! Ты понимаешь, как это стремно?       — Ничего себе, — усмехнулся Хёнджин, выравнивая мятую толстовку Феликса и помогая ему спуститься со стола. — Так у тебя все-таки есть совесть? И даже чувство стыда? Я впечатлен. Может, и ответственность когда-нибудь появится.       Ли только закатил глаза, легонько толкнул его плечом и направился к двери.       — Пошли уже. Там Джисон что-то устраивать собирается. Я вообще-то за вами пришел, — пробурчал он, нарочито холодно, но его покрасневшие уши выдавали все с головой.

***

      — У меня для вас сюрприз, — неожиданно встрепенулся Хан, вскочив с места. — Заходи!       Все пятеро парней синхронно повернули головы, встречая нового гостя. Перед ними стоял молодой мужчина, лет двадцати восьми, покрытый татуировками с головы до ног.       В руках он держал маленький чемоданчик, из которого торчали запечатанные иглы, одноразовые салфетки и прочая атрибутика, характерная для работы татуировщика.       — Это вам не хрен собачий, — голос Джисона звучал уверенно и немного надменно, когда он схватил незнакомца за руку. — Лучший тату-мастер в Сеуле! У него запись на год вперед, и то, если повезет! Знакомьтесь — Ким Юн Де.       Бродячие с любопытством переглянулись и неуверенно кивнули. Мужчина стоял немного напряженно, ощущая неловкость, но, казалось, уже привык к этому, или просто терпел, ведь Джисон, скорее всего, отвалил ему хорошую сумму денег. Среди всей этой сцены лишь сам Джисон казался искренне счастливым, а вот Феликс воспринял сюрприз с запоздалым удивлением, как будто до него только сейчас дошло, что происходит. Варан, сложив все детали, резко вскочил с места и, подходя к Джисону, заговорил, будто готовясь к важному делу:       — Парные тату, да? — Хамелеон кивнул. — Всем восьмерым, да? — он снова кивнул. — Заебись, я в деле.       Ли с любопытством подошел поближе, явно теряя чувство такта и нарушая все возможные границы зараз. Он начал разглядывать запечатанные татуировки на руке Юн Де, периодически тыкая пальцем в костяшки. Мужчина взглянул на него с легким недоумением, но не возражал.       — Я не буду колоться у хуй пойми кого, — холодно заявил Сынмин, закинув ногу на ногу.       — А кто себе партак набил, а? — Йени не заставил себя ждать, усмехнувшись. Его смех был вкрадчивым, а улыбка — почти издевательской. — Давай не выебывайся, Ким Сынмин.       Хёнджин молчал, лишь Минхо невозмутимо улыбался, заранее зная план Джисона.       — На минуточку, — Хамелеон не стал церемониться и без всяких стеснений стянул футболку, показывая всем свои новые татуировки, скрытые под пленкой. — Я бы у хуй пойми кого бить не стал, — добавил он, жестом подчеркивая, что это не просто спонтанная прихоть, а дело с душой.       Хёнджин, сидевший дальше всех, прищурился, пытаясь разглядеть, что именно выбил этот чокнутый. Очертания компаса, что-то круглое, на английском — слово, которое он не успел прочитать, потому что в следующий момент Феликс уже тянул футболку Хана вниз, чтобы увидеть получше. А тот в ответ отмахивался, театрально размахивая руками, создавая шумный спектакль. Они снова выглядели как два идиота, но в этом было что-то родное и знакомое.       В этот момент Хёнджин и Минхо переглянулись, и между ними словно прошел невидимый ток. Ли кивнул, оперся подбородком на руку и продолжил наблюдать за Джисоном, как будто случайно, но слишком осознанно, именно за ним. Его взгляд был мягким, внимательным, но не скрывал того, что творилось внутри. Хёнджин чувствовал, как на его собственном лице расползается странная теплота, наблюдая за Феликсом. В этот момент он слишком остро осознавал, что, возможно, и он сам испытал что-то похожее — не просто взгляд, а нечто гораздо более глубокое, проникающее в сердце. Понимание того, что между ними, между всеми этими взглядами, скрывается что-то, что невозможно описать словами, возникало почти физически.       — Когда ты успел? Я же только недавно тебя полуголым видел, и ничего не было, — Варан продолжал цепляться за свою затею, пытаясь разглядеть татуировки Джисона, не стесняясь смеяться и явно не обращая внимания на остальных. Его смех был громким и хриплым.       Хёнджин же оказался в другом мире. Он потерял всякую связь с реальностью, наблюдая за Феликсом, как будто он только что открыл перед собой какое-то небесное чудо. Все его мысли отошли на второй план. Этот парень как живая бомба с эмоциями.       — Пока ты свою личную жизнь устраивал, — Джисон поиграл бровями смотря на Хвана. Феликс фыркнул, толкнул друга в бок, и уселся на место, так и не получив желаемого. — Настоящему ценителю прекрасного время нипочем, я и пять штук могу за один сеанс набить.       — Ага, у тебя руки отсохнут столько времени сидеть, — пробурчал Сынмин.       — Кто сказал, что я буду бить на руках? — Джисон поиграл бровями. — Вот приду в один момент с полностью забитым левым боком и вы все дружно ахуеете.       Хёнджин не смог сдержаться, и, наклонившись к Феликсу, оставил легкий поцелуй за его ухом, стараясь быть максимально незаметным. Его губы едва коснулись кожи, но этого было достаточно, чтобы Феликс резко выпрямился, его сердце пропустило удар, а голова закипела от волнения. Он замер, не зная, как правильно реагировать. Хлопал глазами, будто только что проснулся от долгого сна, и повернулся к Хвану, пытаясь скрыть свою реакцию, но все равно выдавливая из себя нервную усмешку. Как они вообще могли надеяться скрывать свои отношения хотя бы пару недель? На что они рассчитывали? На здравый смысл? У этих двоих его никогда не было.       Хёнджин, чувствуя этот момент, наклонился еще ближе, его дыхание стало мягким и теплым, и он прошептал, глядя в глаза Феликсу, как будто знал, что тот не выдержит:       — Тебя так легко заставить смущаться.       Его бархатный голос завораживал, и каждое слово проникало прямо в душу. Феликсу стало жарко, его дыхание сбилось, а мысли рассыпались, как осколки стекла.       — Истеричка, ты че творишь? — прошипел Ли. — Если у меня встанет, как я буду пацанам объяснять? Отсядь вообще от меня!       Он хотел бы закричать, но в то же время хотелось притянуть Хёнджина ближе, погрузиться в этот момент и раствориться в нем. Это было одновременно мучительно и восхитительно. А еще Феликсу очень хотелось ударить Хвана — за то, что тот заставил его сейчас сидеть так, на виду у всех, и выглядеть как… как человек, который не может контролировать свои эмоции и стояк.       — Что будете бить? Джисон? Блонди? — голос тату-мастера вернул Феликса в реальность, а после язвительного комментария Юн Де, вроде как он полностью пришел в себя.       — Эй! Я тебя щас ударю за блонди, — Феликс вскочил, но в тот момент понял, что у него все же стоял член. — Дебил, — пробурчал он, обращаясь к Хвану, откинувшись обратно на спинку дивана и стараясь скрыть неловкость. — Вот этот тоже почти блондин между прочим, просто серый немного, — он ткнул пальцем в Хёнджина, дуясь.       — У меня есть идея, — сказал Йени, и его голос был полон решимости, а глаза горели огнем, как никогда раньше.       Он был тем человеком в банде, кто всегда смотрел в будущее, всегда искал способ сделать их всех еще ближе, еще сильнее. Для Йени банда была семьей. Единственной настоящей семьей, которая когда-либо была у него. Он знал, что больше нигде не найдет тех, кто примет его таким, какой он есть. Больше не было ни дома, ни родных, которые могли бы заменить этих людей, которых он называл друзьями и братьями. Это была семья, которая не требовала объяснений, не спрашивала о прошлом — она просто была. И, несмотря на все их странности, ссоры и моменты слабости, Йени знал, что здесь, среди этих людей, он был дома.       — Мы же не спросили будут ли Крис и Чанбин в этом участвовать, — добавил Минхо.       — У них нет выбора, — в унисон ответили Феликс и Хёнджин.       Спустя пару часов все восемь горе-героев щеголяли с татуировками. Чана уговаривать не пришлось — лидер сразу согласился, лишь лениво пожал плечами. В конце концов, где-то под курткой у него и так прятался целый дракон, величественно распластавшийся на спине. Чанбин, напротив, сначала всячески пытался откреститься, что-то мямлил про "не мое это", но под дружный напор остальных, тяжело вздохнув, подставил плечо. Его судьба была решена — демократия в действии.       Минхо и Джисон, на удивление, выбрали совершенно разные места. Ли выбрал место под ребром, придав этому жесту философскую серьезность. Джисон, напротив, решил разместить татуировку на сгибе локтя, объясняя это скорее практическими соображениями, хотя никто особенно и не вникал. Йени сделал выбор с драматизмом, решив, что ключица — единственное место, где символ будет выглядеть правильно. Сынмин, не скрывая скепсиса, все же повторил выбор Минхо, сочтя, что скрытое значение лучше всего отражается в невидимых местах.       Отличились Феликс и Хёнджин, когда одновременно крикнули и подняли запястье. Аспид, наблюдая за ними, лишь усмехнулся, глядя на эту сцену с привычной ленивой отстраненностью.       — Один мозг на двоих, чему тут удивляться? — затем, сделав вид, будто не слышит недовольных возгласов этих двоих, отвернулся. — По-другому быть просто не могло. Вы слишком одинаковые и слишком разные одновременно.       Хёнджин провел большим пальцем по своему левому запястью, ощущая под подушечкой прозрачную пленку, скрывающую недавнюю татуировку.       «8-1=0».       Простые цифры, но с каждым взглядом на них сердце будто сжималось крепче. Йени был прав: такой символ значил больше слов. Только свои могли понять, какой вес несет эта надпись, ведь каждый из восьмерых стал частью целого, без которого все рушилось.       — Сегодня я ни разу не слышал, чтобы Скорпион и Варан посрались, — внезапно заговорил Сынмин, прислонившись к спинке дивана. — Что случилось? Наконец-то ваши гейские замашки взяли верх, и вы…       Он не успел договорить.       Феликс, который до этого держал в руках белую коробку принесенную курьером пару минут назад, вскочил так резко, что воздух в комнате будто на мгновение сгустился. Хёнджин дернулся первым — привычно, автоматически, — успев поймать упаковку, прежде чем та рухнула на пол. Торт под бархатной крышкой был слегка деформирован, алые потеки крема словно кровоточили, а на его поверхности черными буквами было выведено слово, от которого в животе сжался узел.       Traidor.       Скорпион сглотнул, пальцы машинально развернули записку, что лежала рядом, скомканную и слегка помятую. Ему не нужно было читать текст, чтобы догадаться, от кого этот подарок. Он знал это с той секунды, как увидел слово на торте. Но все же взгляд скользнул к углу записки, к букве Б, выполненной каллиграфическим почерком.       Он поднял глаза и поймал лишь отголосок молниеносного движения Феликса — тот уже вылетел за дверь, оставив после себя тишину и разлитое напряжение. Хёнджин не думал. Он просто сорвался с места и рванул следом. Сынмин и Чанбин переглянулись, готовые броситься за ними, но Крис поднял руку, преграждая путь.       — Не надо, — его голос прозвучал глухо. Он не отрывал взгляда от испорченного торта, алого, как рубиновая кровь, с гнетущим словом на испанском. — Он сам.       Крис откинулся назад, прикрывая глаза, но не смог отделаться от этого слова, будто вырезанного на сетчатке.       Предатель.       Хёнджин нашел Феликса неподалеку от Места. Тот стоял, словно вкопанный, без куртки, подставляя лицо морозному воздуху. Ли будто не замечал холода. Или ему просто было все равно.       — Феликс, — голос Хёнджина прозвучал твердо, но едва ли не дрожал от скрытого волнения. Он приблизился, осторожно положил руку на плечо и развернул его к себе.       Лицо Варана было переполнено эмоциями: гнев, растерянность, шок. Но больше всего было страха. Такого неподдельного, что сердце Хёнджина болезненно сжалось.       — Первая стадия — паранойя, — вдруг произнес Феликс, кривя губы в странной, почти болезненной улыбке. Его взгляд скользнул вниз, к зажатой в руке Хёнджина записке. Он накрыл ладонь Скорпиона своей, проводя пальцами по костяшкам, прежде чем аккуратно извлечь скомканный листок. Развернув его, он продолжил: — Он хочет, чтобы я сошел с ума, Джинни. Барон обожает издеваться над своими жертвами, медленно запуская их в эту воронку. У него даже есть схема. Все разбито на три стадии. На последней люди теряют разум. Этот торт — самое безобидное, что он мог прислать. Я… честно, я удивлен, что это не голова какого-нибудь животного.       Голос сорвался на хриплый смешок, но Хёнджин видел — Феликсу не до смеха. Он видел, как дрожат его руки, как предательски поблескивают уголки глаз. Феликс пытался быть сильным, привычным, непоколебимым, но рядом с Хёнджином этот образ рушился. Рассыпался до самых мельчайших крупинок, обнажая настоящего Феликса — уязвимого, переполненного страхом.       Ли сделал шаг вперед, уткнувшись лицом в его плечо. Это было тихое признание, что он больше не может держать все внутри.       — Я не знаю, что делать, — прошептал он, голос сломался, и Хёнджин чувствовал, как Феликс чуть вздрогнул, когда его обняли за плечи. — Я не хочу и не могу вас всех в это впутывать… Но, — он поднял взгляд, в котором отражалась усталость, граничащая с отчаянием, — ты был прав. Я впутал вас в это, как только вернулся в Корею. Я эгоист.       Хёнджин вздохнул, позволив на секунду уйти всему напряжению с его собственного лица. Он осторожно поднял руку, коснулся линии подбородка Феликса, провел пальцами вниз, по шее. Желание дотянуться, прикоснуться, успокоить казалось не просто порывом — почти инстинктом.       — Ты эгоист, — тихо согласился Хёнджин, позволяя уголкам губ изогнуться в мягкой улыбке. — Но ты наш эгоист. Как ты сам и сказал мне, ты волнуешь нас всех. А меня особенно сильно. Ты не один, Феликс. С тобой банда. И с тобой я.       Феликс смотрел на него, молча, отчаянно, как будто каждая секунда этого взгляда помогала ему собраться, найти хоть что-то прочное, за что можно держаться, чтобы не упасть. Он шагнул ближе, обнял Хёнджина, на этот раз крепче, без сдержанности. Оба пытались согреть друг друга — и от холода, и от того, что медленно разъедало их изнутри.       — Ты ведь сам говорил, что тебе нужно две недели, чтобы морально подготовиться, — с усмешкой напомнил Хёнджин, зарываясь носом в его мягкие волосы, которые пахли его собственным шампунем. — Готов поставить все наследство, что Сынмин сейчас смотрит на нас из окна и слова вымолвить не может.