Мемори

Остров, некоторое время назад Выбравшись из воды, она наконец почувствовала твердую поверхность: мокрый песок прилипал ко всему телу, испачкал платье, волосы, но ей было все равно. Она без сил упала лицом в землю и закрыла глаза. Проклятый кашель никак не отступал. Хюррем вынужденно перевернулась на спину и присела. Отдышавшись, она посмотрела вдаль. Морские волны бушевали так, словно вот вот достигнут берега и накроют ее. Было темно, лишь тонкая полоса лунного света волнами качалась на поверхности воды. Хюррем все еще дышала лишь по одной причине: в ней жила надежда на то, что сын ее уцелел. Все тело предательски болело, а руки и ноги замерзли из-за сильного прохладного ветра и мокрого до нитки платья и волос. Нужно было согреться, нужно было найти воды, иначе она бы просто погибла на этом проклятом острове, ставшим по иронии ее спасением.

***

Хюррем проснулась в холодном поту от кошмарного сна и огляделась: она находилась в какой-то комнате. Вокруг были лишь пустые каменные стены. Рядом с ней сидел ее любимый сын и держал маму за руку. — Джихангир, милый мой, ты не ранен? — Хюррем присела и поцеловала его щеки. — Мама, — сквозь слезы прошептал мальчик, — мы умрём? По телу Хюррем пробежала волна мурашек, когда она услышала настолько напуганный голос сына. Она прижала его к себе так сильно, насколько было возможно, а по щекам скатилась слезы отчаяния и страха. Впервые в жизни она чувствовала приближение смерти так отчётливо, словно кто-то не переставая шептал ей об этом. Сердце бешено стучало, словно измеряя секунды, отведенные рыжеволосой госпоже. Она не отпускала Джихангира от себя, гладила его по шелковистым волосам, целовала макушку и едва сдерживала себя, чтобы не разреветься рядом с напуганным ребенком. С каждой секундой осознание неминуемой гибели все сильнее накатывало на Хюррем. Нескончаемая пустота внутри становилась все больше, словно смерть уже настигла ее из глубин души. — Сынок, — вытерев слёзы, Хюррем взяла сына за руки и вполголоса проговорила, — сейчас нам нужно будет кое-что выпить. Она достала из кармана платья два маленьких флакона и протянула один шехзаде. Маленький Джихангир, не подозревающий о том, что находится в этом пузырьке, без колебаний взял его из рук матери. — Я люблю тебя, мой лучик солнца… — потухшим голосом сказала Хюррем и дрожащими руками протянула к губам стеклянный флакон, наполненный быстродействующим ядом. Конец. Она закроет глаза и навсегда покинет этот бренный мир. Она обретет свободу и счастье со своими сыновьями и мужем. — Мама? Хюррем открыла глаза. Яркий свет утреннего солнца наполнил всю комнату, когда двери с грохотом отворились и несколько человек в чёрных одеяниях вошли внутрь. — Что это ты задумала, стерва?!!! — воскликнул высокий мужчина, и подойдя к Хюррем, со всей силы ударил ее в лицо. Госпожа вскрикнула от боли и схватилась за покрасневшую щеку. — Шакалы! Нелюди! Разбойник снова схватил ее за волосы и потащил к выходу. — Пусти меня! Пусти! Хюррем кричала, что есть сил, однако против стольких озверевших воинов, она была бессильна. Один из варваров забрал маленького шехзаде и повел его в другом направлении. Сердце Хюррем ёкнуло, когда на ее глаза сына увели в неизвестное место. — Прошу! Не надо! Оставьте его… он же совсем маленький… прошу… От нескончаемых криков ее голос совершенно охрип. Она не могла больше бороться. Не могла даже шевельнуться: ее держали за руки и ноги и вели куда-то в лес. Перед глазами было лишь бескрайнее небо и меняющиеся друг за другом ветки деревьев.

***

Время остановилось для него. Все вокруг потеряло свою значимость. В мыслях и перед глазами возникал лишь ее образ, в голове звучали ее последние слова. Он винил себя за то, что не выслушал ее тогда. Что не прижал ее к сердцу и не поцеловал напоследок. Мустафа мчался со всех сил, чтобы исправить самую большую ошибку в своей жизни. До поместья оставались считанные минуты. Наконец, ему открылся вид на опушку леса, где стоял каменный особняк его валиде. Сперва ничего не предвещало беды. Ему казалось, что все позади. Что он успел. Но вдруг, неожиданный крик, раздавшийся из глубин леса, заставил его застыть на месте. Это ее голос. Ее прекрасный голос. Когда-то он обещал себе, что ничего кроме смеха из ее уст не прозвучит. Но в эту секунду она словно издавала последний вскрик. — Ташлыджалы, Рустем, найдите шехзаде! — воскликнул Мустафа и помчался в лес на зов своей госпожи.

***

— Это тебе за то, что Махидевран султан пережила из-за тебя, ведьма! — Ты поплатишься за страдания нашей госпожи. Голоса ее палачей уже ничем не отличались друг от друга. Все стало монотонным, словно один сплошной гул. Пока первый крепко держал ее, не позволяя даже шевельнуться, второй привязал один конец верёвки к толстой ветке соседнего дерева, а из другой завязал петлю. — Поднимай ее, давай, — обратился к сообщнику последний. — Не надо…не надо… — едва слышно умоляла Хюррем, но ее слова ничего не значили для бессердечных варваров. Смертельная петля уже затянулась на ее шее. Она схватилась за толстую веревку и, сделав последний вздох, приготовилась к страшным мукам. — Поднимай! Рука смерти сдавила шею, перекрыв доступ к драгоценному воздуху, когда ноги оторвались от земли и Хюррем зависла на высоте нескольких метров. Перед глазами пронеслась вся жизнь: беззаботное детство среди бескрайних полей; разлука с семьей; жестокая жизнь во дворце, что по иронии судьбы стала ее домом; рождение ее дражайших детей и безграничная любовь десятого султана османской империи, что, несмотря на всю ее преданность и любовь, продолжал причинять ей боль и страдания. Мустафа, что с острым мечом в одной руке что есть сил бежал к ней, стал последним, кого разглядели ее зеленые глаза, наполненные кровью.